Максим Привезенцев
Русские байки. Вокруг света на Harley-Davidson
К тому времени мы уже были готовы к новым дорогам. В местном сервисе Harley-Davidson полностью проверили все системы – они оказались в порядке. Стоило это дешевле, чем в Париже и Йоханнесбурге, к тому же как путешественникам нашим райдерам сделали еще и 30%-ную скидку. Что ни говори, а приятный подарок перед вылетом.
Между тем Рощин, как легко можно догадаться, вновь встретился с парнями из Однопроцентного клуба. Это случилось в Чайнатауне, куда, по всей видимости, следует отправляться по прибытии в любой австралийский город. Жизнь, скрытая от глаз рядового обывателя, происходит именно здесь.
В одном из ресторанчиков за столом собралось человек 30 – Володя видел их впервые, но все оказались кайфовыми ребятами. Большинство из них судьба привела в Австралию из самых разных стран. Они видели многое и не удивлялись почти ничему. Эти крепкие парни собирались, чтобы просто поболтать «за жизнь», поделиться впечатлениями и историями, веселыми и не очень. Рощина много расспрашивали о путешествии, и он с удовольствием делился пережитым в Европе и Африке. Соседом Володи по столу оказался Гарри. На вид ему можно было дать лет 40 с небольшим. Когда ему исполнилось шесть, он вместе с родителями переехал из Польши в Австралию, а теперь – невыездной. У всех на земле случаются неприятности самого разного рода.
Гарри вот уже лет 20 владеет в Сиднее тату-салоном. Но не обычным коммерческим заведением, каких множество, где по каталогу на коже рисуют симпатичные картинки любому желающему. По старой байкерской традиции тату-салон – это сердце мотоклуба, центр общения, где набиваются татуировки, способные изменить жизнь. И студия Гарри – место отнюдь не для всех. По его словам, подобных заведений в Австралии почти не осталось. Постоянное давление полиции и конфликты с другими мотоклубами заставляют его целыми днями крутиться, чтобы сохранить заведение. Ведь в спорах между мотоклубами тату-салон – опознавательный знак: по нему можно узнать, на чьей территории ты находишься. «Хочешь, набью тебе сувенир из Австралии? – спросил Гарри, с прищуром глядя на Володю. – Все лучше, чем какой-нибудь магнит на холодильник».
Когда речь заходит о таких людях, как Гарри, татуировки перестают быть обычным украшением, как к тому привык современный мир. За ними встает целая философия, а каждый символ и образ наполнены значением и смыслом. Поэтому к татуировщику приходят как к наставнику. Он своего рода шаман, разбирающийся в символах не хуже, чем в людях. Часто на создание только эскиза для тату уходят месяцы, ведь он должен в полной мере соответствовать человеку, под кожу которого татуировка ляжет навсегда. Когда такие люди предлагают сделать ее в первые часы знакомства – это исключительный случай.
Для собравшейся за столом компании вечер, невзирая на строгие австралийские запреты, только начинался. И Гарри оказался не просто веселым и интересным собеседником, но и отличным проводником. «Поехали, я покажу тебе свой Сидней, – сказал он, едва все вышли на улицу. – Но сначала заглянем к моему другу».
Другом оказался 67-летний тренер Гарри по стритфайту. На костяшках его кулака были выбиты две татуировки в виде бильярдных шаров. Но и без них в крепости его удара можно было не сомневаться.
«20 лет я прожил в тюрьме и каждый день бил этим кулаком в стену, – рассказал наставник Гарри. – Он оказался железным». В общей сложности этот человек посвятил тренировкам почти 50 лет. Поэтому, когда он сообщил Рощину, что может убить его за пять секунд, Володя поверил на слово. Через пару часов они живыми вышли в сиднейскую ночь.
Под утро в уже почти сложившееся впечатление о стране Володя внес две существенные корректировки: помимо параноиков и зануд здесь попадаются очень славные люди и далеко не все сиднейские красотки – лесбиянки.
До вылета в Латинскую Америку оставались сутки, но спать, несмотря на бурно проведенную ночь, Рощину не хотелось. Когда они вновь встретились с Гарри, то продолжили гулять по городу, общаясь так, как если бы знали друг друга всю жизнь, просто давно не виделись. Перетереть хотелось все, а оставался у них только один день.
В одном из ресторанов, куда Рощин и Гарри заглянули, чтобы поправить баланс веществ в крови стаканчиком виски, в их беседу неожиданно вмешался официант. Не успели парни закурить по сигаре, как он явился, чтобы сообщить о некурящих посетителях, дурной привычке, которая ведет к скорой и болезненной смерти, а также о запрещающем знаке на стене заведения. Гарри, одетый в куртку клубных цветов, лишь слегка отклонился от стола и, выдохнув дым, произнес: «Если вы не разрешите моему другу выкурить сигару, то завтра ваш ресторан сгорит». И он не шутил*.
Официант разрешил, разумеется. И даже не стал никого звать – ни метрдотеля, ни полицию…
Когда Володя и Гарри переместились на самый известный австралийский пляж Balmolar Beach, подальше от громкой музыки и законопослушных обывателей, чтобы спокойно выкурить на прощание World Trip, с океана уже дуло ночной прохладой. Разговор, подобно волнам, то затихал, то накатывал вновь: о дружбе, о том, как все сильнее в разных странах закручивают гайки, о прошлом, настоящем и о том, что кого ждет. Володю ждал утренний самолет, Гарри – его тату-салон. «Я ни за что не променяю свой клуб и свою мастерскую на семейный очаг, – сказал он, глядя вдаль. – Поэтому и остался один. Все мои подруги пытались меня изменить».
Было уже сильно за полночь, когда Гарри вдруг встал и абсолютно трезвым и уверенным голосом сообщил, что хочет показать Рощину свою студию, тем более что до нее можно прогуляться пешком. Минут за 30. Пока шли, Володя закурил 8-Ball, и Гарри снова спросил его все с той же загадочной улыбкой, не хочет ли он сувенир из Австралии. «Это будет моя последняя татуировка, – сказал Гарри, – всю работу уже давно делают другие мастера. Тут и думать нечего. Я понял это, когда мы только встретились там, в Чайна-тауне». До вылета оставалось пять часов, и Рощин согласился. Создание эскиза заняло лишь пару минут.
Когда Гарри убрал татуировочную машинку, заалел рассвет. На икроножной мышце Володи красовался черный восьмой шар, курящий сигару 8-Ball в огне. Сувенир, подаренный ему основателем и хранителем тату-движения в Австралии. С кровью, сочащейся из-под целлофана и стекающей в сапоги, Рощин прыгнул в такси и, заехав за вещами, отправился в аэропорт.
* Авторы сочувствуют официанту, считают свое поведение не соответствующим образу гражданина великой страны (России) и не призывают читателей повторять такие высказывания.
21 января
Уже в небе Австралия превратилась в крохотный островок посреди океана.
А когда Володя провалился в глубокий сон, к Максиму неожиданно пришло вдохновение, не посещавшее его с тех пор, как они приземлились на этом удивительном континенте. Он записал:
В небе Антарктида по правому борту. Дорога из Сиднея в Аргентину.
Перелетая от порта к порту,
Километрами рисую мира картину.
Есть ли бог? Не знаю,
Но ангел-хранитель – определенно! Есть ли рай? Вспоминаю,
Что каждое место кратковременно…
У любого континента своя история,
Но если сверху смотреть: планета – 8 ball. И жизнь, по сути, – чья-то пародия,
А не фул-хаус на общий стол.
И для чего, скажи, суета и разные обязательства, Которыми жизнь обнуляешь, не дойдя до конца?
Антарктиде плевать на твои обстоятельства,
Каждый сам за себя. Замерз – не вспомнят даже лица…
ЮЖНАЯ АМЕРИКА, ПРЕКРАСНАЯ И БЕЗУМНАЯ
22–23 января
Антарктида осталась за правым бортом, и мы приземлились в Буэнос-Айресе. Правда, на наше освобождение из таможенного плена и здесь ушло целых три дня. Австралийцы наделали в документах столько ошибок, что разобраться в них без местного шустрилы оказалось немыслимо. Он гордился собой: «Обычная процедура заняла бы дней пять». Но дело было не в нем, это мы точно знали. Искусство решать проблемы у Макса с Володей в крови, они сразу сумели наладить доверительное общение не только с посредником, но и с начальником таможни. Рассказали ему про кругосветку, раскурили по сигарке, и проблема решилась. Если не быстро, то по крайней мере настолько быстро, насколько это было возможно. Бюрократия – страшная вещь. При любом политическом строе, на любом континенте. К тому же «портеньо», как называют себя коренные жители Буэнос-Айреса, всегда отличались определенной расслабленностью. Часом больше, часом меньше – какая, в принципе, разница? Зато есть время попить кофе.
Пока мы томились в таможенном плену, Володя и Максим наслаждались красотами аргентинской столицы. После Австралии Буэнос-Айрес оказался просто шикарным. Он радовал глаз и умягчал сердце. Само имя этого города звучит по-испански необыкновенно торжественно – Ciudad de la Santísima Trinidad y Puerto de Nuestra Señora de Santa María de los Buenos Aires, что в переводе на наше родное наречие означает Город Пресвятой Троицы и Порт Нашей Госпожи Марии Добрых Ветров. Можно только представить себе, что, если бы испанцы все-таки одолели на море англичан, люди столь высокопарно изъяснялись бы нынче по всему по белому свету…
В большом Буэнос-Айресе живет более 12 миллионов человек. С этой точки зрения он – второй по величине город в Южной Америке и входит в двадцатку крупнейших городов мира. В ХХ веке аргентинская столица стала одним из крупнейших центров эмиграции, и сейчас тут живут выходцы почти изо всех европейских стран. Много немцев, хлынувших до начала и после окончания Второй мировой войны, немало и выходцев из бывшего Советского Союза. В отличие от большинства латиноамериканских государств, Аргентина – страна, где преобладает белое население. Оно здесь здесь диктует моду и стиль поведения, создает неповторимый аргентинский колорит, настоянный на высокой культуре, которая впитала в себя традиции старых жителей страны и пришлецов последних поколений. Достаточно вспомнить хотя бы Хорхе Луиса Борхеса, Хулио Кортасара или Леопольдо Лугонеса, чтобы представить себе, что значит Аргентина для мировой культуры XX и XXI веков…
Буэнос-Айрес был основан в XVI веке, а с начала XIX столе тия стал столицей провозгласившей независимость Объединенной Южной Америки, а потом – Аргентины. В его архитектуре смешалось множество стилей, от академизма и ар-деко до модерна, неоготики, а также собственных архитектурных изысков. В аргентинской столице десятки всемирно признанных архитектурных шедевров – базилика Святого Причастия (Del Santisimo Sacramento), первый небоскреб в Латинской Америке Palacio Barolo и т.п. Главный интерес вызывает то, что это здание – своего рода аллегория «Божественной комедии» Данте. Подвал Palacio Barolo символизирует ад, этажи с 1-го по 14-й – чистилище, а с 15-го по 22-й – рай. На вершине установлен маяк, поэтому здание видно даже из Уругвая. Торжество фантазии и избыточности, и полная противоположность Сиднею и Мельбурну с их скучным и скудным технологизмом…
Макса особенно пленил оперный театр Колон, построенный в конце XIX века по проекту архитекторов Франческо Тамбурини и Витторио Меано. Великолепный, роскошный, фантазийный. Жаль, что в летний сезон труппа была на гастролях и спектакля не давали. Но чисто визуально невероятный контраст с сиднейской оперой. И вообще, в этом городе за каждым поворотом открывался новый, ни на что не похожий вид. Смесь традиций и стилей, полное отсутствие умерщвляющего глянца, разнообразие и удивительная «вписанность» архитектуры в пейзаж…
Но архитектура и культурные ценности – это не главное. Едва парни вступили на аргентинскую землю, как сразу осознали: здесь хо-ро-шо. И даже очень хорошо. Еще бы. 30 градусов жары, солнце, красивые девушки. Еда, вино и танго. Единственная сложность – по-английски почти никто не говорит. Слишком часто аргентинцы воевали с англичанами и поэтому не жалуют их наречие. В школах преподают французский, итальянский, португальский и немец кий, а английский оставляют как второй. Благо никаких проблем с общением в испаноговорящей Латинской Америке для аргентинцев не предвидится, а если уж суждено будет им отправиться в США – ничего страшного, как-нибудь освоят речь гринго.
Макс быстро прикупил англо-испанский разговорник, и проблемы со взаимопониманием рассосались сами собой. Благо люди улыбались, а улыбка важнее слов. Рощин же отлично понимал язык жестов – ему и так все нравилось.
В первый же вечер на латиноамериканской земле парни решили, что если уж так хорош Буэнос-Айрес, то необходимо посетить и Рио, чтобы захватить оба хрестоматийных города Южной Америки. Получался крюк в 6000 километров. Дабы как-то уложиться в график, придется глотать по 600 километров в день. Задачка не из простых, но нам она только по нраву…
24 января
Но дорога – она впереди, а пока танго. Тем более мы в БуэносАйресе. В кафе-музее, основанном в 1858 году, парадное представление под оригинальным названием «Аргентинское танго» давали почти на всю ночь. Пары танцевали в высшей степени зажигательно, танцовщицы выглядели классно, но уже через минут 40 стильная, но однообразная музыка немного перегрузила Максима и Володю. Были в ней какие-то тревожные и резкие тона, которые не позволяли слушать ее часами. К тому же Максу изрядно подпортил настроение халдей, русский, сбежавший в свое время еще из советского Ленинграда. Работал он чуть ли не в самой «Астории». «И наверняка, – подумалось Максу, – напоролся на ОБХСС или такого же рода неприятности». Панибратски-хамский русский язык в исполнении этого официанта заставлял вспомнить худшие родительские рассказы о советской системе общепита, а написанный от руки фантастический счет довершал дело. Вот уж действительно «человек может выехать из Совка, но Совок из человека – никогда».
25 января
Таможенные формальности длились довольно долго, и мы встретились с Максом и Володей на следующий день после обеда.
Пока выполнялись все бюрократические формальности, Володя решил прикорнуть. «Десять минуточек» – так он любил говорить и уснул тут же, на таможне, в коробке из-под мотоцикла. Рядом, в такой же картонной коробке, спал уборщик мусора, взявший себе маленький перерывчик, – как говорят испанцы, пережидавший маньяну. Макс смотрел на них с улыбкой и думал: «Такие разные, и такая одинаковая безмятежность у обоих на лицах. Сон, как и смерть, равняет всех»…
Наконец свободные от бюрократического плена, да к тому же очутившиеся в таком прекрасном месте, как Буэнос-Айрес, мы просто рвались покататься по городу. Ребята были того же мнения. Им не терпелось вновь почувствовать, как мотоцикл меняет самоощущение и вкус окружающего пространства.
Это был потрясающий вечер. Когда не спеша едешь по мегаполису на байке, замечаешь каждую деталь, слышишь все звуки, вдыхаешь все запахи. Мир полон и насыщен, и ты в нем не гость и зритель, а полноправный участник спектакля. Макс просто пришел в восторг от дерева-кактуса на одном из перекрестков в центре. Казалось бы, он проезжал здесь уже несколько раз, но из седла Иваныча увидел все совсем по-другому. И долго фотографировал эту красоту…
А потом ребята застыли у старинного двухэтажного здания, которое оказалось одновременно входом в антикварный магазин и на сельскохозяйственный рынок. Ни Макс, ни Володя никак не могли решить, к чему такое странное соседство, но прикупили себе и несколько чудесных безделушек – в память о городе Добрых ветров, и кусок отличного мяса – благо Аргентина – страна животноводов, а гаучо – пастухи, кочующие с огромные стадами по бескрайним полям и равнинам, – главные герои местного фольклора.
В ресторане El Mirasol, который парням рекомендовали гостиничные консьержи, жарить принесенный стейк наотрез отказались, зато отвели на кухню, чтобы показать разницу между мясом из ресторана и принесенным невесть откуда. Даже наши гурманы вынуждены были признать, что разница была очевидной. Мясная кухня в El Mirasol, как почти повсюду в Аргентине, оказалась просто потрясающей. Парни не просто наелись, а испытали истинное наслаждение.
«Полный отвал башки» – так резюмировал Макс.
Удивительное дело: в El Mirasol один из официантов тоже оказался русским, из Петербурга. Но этот персонаж ничем не походил на того отвратного халдея в кабаре с танго. Наверное, другое поколение или русские такие разные. Как, впрочем, и все люди на земле…
Александр, чудесный человек, просто путешествует по миру, устраивается на три-шесть месяцев в разные места и планирует через несколько лет определиться, кем работать и где осесть. До Аргентины он четыре месяца ловил рыбу на Аляске, в артели. Множество приключений и драйва, умный и добрый взгляд на людей и обстоятельства…
Макс и Володя почти до ночи разговаривали с Сашей. Расставаться не хотелось, как будто они знали друг друга давнымдавно, но долго не виделись и вот теперь как раз выпал случай обменяться впечатлениями, рассказать о том, что с ними происходило в течение нескольких проведенных отдельно друг от друга бурных лет…
26 января
А наутро мы снова легли на курс. Наша первая латиноамериканская трасса вела напрямки к бразильской границе. Рощин и Максим решили избежать лишних таможенных процедур с Уругваем и потому сделали небольшой крюк. Предстояло пройти где-то 600 километров – как раз недавно определенную дневную норму…
Чем дальше от Буэнос-Айреса, тем хуже становилась дорога. Максу и Володе это до боли напомнило Россию, хотя провинция – она почти везде провинция. Километрах в 400 нас стопанули местные полицейские на посту – якобы за превышение скорости.
Парни ее не превышали, договорились ехать по правилам – так на круг и быстрее, и дешевле. Но полицейские были неумолимы, что-то трендели про радар и фото и тут же сопроводили парней в будку. Возле нее и остановились. Вышел офицер, говорил только по-испански. Володя с Максимом сразу включили «моя-твоя не понимай» и «инглиш, плиз». Полицейские ушли, видимо, советоваться. Макс быстро сориентировался и сфотографировал будку, Володю и мотоциклы. Менты вернулись с распечатанной бумажкой:
«Если вы не заплатите по 120 долларов каждый, вам – тюрьма». Стало окончательно ясно, что нас разводят. Макс попросил сфотографировать бумажку на память – они отказались и занервничали. Это было самое главное. Макс опять попытался сделать фото – занервничали еще сильнее. Тогда парни решили продавить их до 50 долларов минут за 15. В принципе, за час можно было бы довести ситуацию до абсурда и уехать, ничего не заплатив. Но в нашем случае время – тоже деньги. В общем, расстались через десять минут лучшими друзьями. Стало понятно, что это просто такая платная аргентинская дорога. Хочешь быстро ехать – плати и торгуйся, только недолго.
Пока парни вели свои переговоры, полицейские остановили еще одну машину, вероятно, местную. Водила, чуть притормозив, протянул через окно два батона колбасы и поехал себе дальше. Такие тут устои, такие нравы.
Через 100 километров – снова пост. На сей раз мы уже знали, что делать. На предложение «инглиш, плиз» полицейский, который помладше, затараторил: «Кока-кола, плиз, твенти песо». Это где-то пять баксов. На пять баксов Макс и Володя были согласны без разговоров. Получив оброк, младший с довольной ухмылкой отошел. А старший что-то тявкнул ему с обидой в голосе, а потом повернулся к Максу, посмотрел, как голодный спаниель, и так жалобно-жалобно сказал: «Ми ту». Что ж, «ту так ту», в принципе, по фигу. И двинули дальше.
Аргентинско-бразильскую границу проходили где-то около полуночи. И прошли минут за десять. Никаких дополнительных бумажек, которые нам так тщательно выписывали на буэнос-айресской таможне, тут не понадобилось.
27 января
Бразилия – одна из стран, специально созданных для мотоциклов и людей на мотоциклах. Это стало ясно почти сразу. Первый день пути, от границы до атлантического города Порту-Алегри, дорога баюкала и ласкала нас, радуя зрение, слух и все остальные органы чувств. Она вилась змейкой, то поднимаясь вверх, то спускаясь вниз и развлекая всеми оттенками зеленого, на котором желтыми яркими пятнами вырисовывались деревья. Озера – большие и маленькие, небо цвета индиго. Ощущение полного блаженства, растворения в природе…
Вдаль до самого горизонта уходили поля и луга, куда хватало взгляда, пасся скот всех видов и мастей, а в автосалонах продавались новые и бэушные трактора и комбайны. В общем, мы попали в деревенский рай, если такой только может существовать на земле. Здесь не было европейской сдавленности городами и промышленными зонами, распахивался простор, но все было настолько ухожено и почти совершенно, что человека из России могло просто ввести в ступор. И правда, почему у нас сельский быт устроен совсем-совсем по-другому? Наверное, из-за климата – догадались Макс с Рощиным. Первый день на бразильской земле был омрачен единственным неприятным, хотя и смешным происшествием. Володе в шорты на огромной скорости залетела оса и ужалила его в бедро. Большая удача, что не несколькими сантиметрами выше. Да не простая оса, а оса-мутант c огромным жалом, способная убить даже лошадь. Рощин оказался человеком стойким, и бедро у него на какой-то момент только отчаянно распухло. Однако на одну историю из серии «Ты не поверишь» в жизни стало больше.
28 января
Из Порту-Алегри до Итажаи мы мчались уже уверенные в Бразилии и ее красотах. Трасса шла по берегу Атлантического океана. До сих пор мы не могли осмыслить, оценить расстояния и пространства, которые летели под нашими колесами. Только теперь стало ясно, сколько земли осталось у нас за спиной. Ведь мы проезжали напротив уже знакомой и даже в чем-то родной нам Африки. Между нами был только океан, и он катил свои волны на этот берег, и на другой берег, и еще на один, дальний, там, на севере, куда мы только стремились…
А здесь – обычная блаженная идиллия, как и везде, где встречаются море и горы. Глубокие бухты, приморские городки. Только вместо одноэтажных и двухэтажных домов, как, к примеру, в Крыму или Юрмале, с той же плотностью стоят 30–40-этажные небоскребы. Некоторые из них не достроены. Кризис 2008 года болезненнее всего ударил именно по быстрорастущим экономикам Латинской Америки… Где-то насередине дороги мы снова встретились с полицейскими.
На этот раз с бразильскими и на харлеях. Теперь уж мы остановились по собственной инициативе. Полицейские были милы и просто рассыпались в комплиментах. Макс и Володя не остались в долгу и тоже долго расхваливали их мотики. В результате все расстались страшно довольные друг другом, а на память бразильские ребята подарили нам стикеры на лобовые стекла. Дескать, с ними любой дорожный патруль будет нипочем. Что ж, эту версию предстояло проверить.
29–30 января
Со стикерами мы были или без стикеров, но никто и не думал портить нам удовольствие. 2600 километров по Латинской Америке – чистый праздник. Последние два дня ехали до Рио через Сан-Паулу, первый бразильский миллионник на нашем пути. В самом городе впервые столкнулись с бразильскими пробками. Действительно впечатляет. На автомобиле тут делать нечего, да и мы, мотики, потеряли часа два. Теперь понятно, почему в небе столько вертолетов.
Зато трасса, которая ушла немного в сторону от моря, в горы, – просто подарок. Две полосы в каждую сторону, разделительные барьеры. Идеальное место, чтобы покуражиться. Здешние мотоциклисты это знают и этим пользуются. В обоих направлениях стаями бешеных птиц пролетали спортбайкеры, но мы и не пытались с ними состязаться. Нам еще далеко ехать. Мы издалека приехали…
На одном из перевалов прихватил небольшой дождик. Но влезать в плащи никто и не подумал – настолько было тепло и радостно. Дождь прошел за час с небольшим, и снова на яростно-синем небе воцарилось солнце. Никаких препятствий для движения вперед.
Вокруг трассы – отличная инфраструктура. Мотели, стоянки, заправки. Каждые 50 километров – заведения, где дают еду на вес. Максу и Рощину это очень понравилось. Благо португальский они понимали еще хуже испанского.
В Рио въезжали в темноте. Вся дорога из Буэнос-Айреса заняла пять дней. Была только одна сложность. У Могучего неожиданно пропал задний тормоз. Говорили Рощину быть повнимательнее, потому что в Бразилии все хорошо с социальными контрастами и с мелкими воришками тоже неплохо. Так что нужно будет обязательно заехать в мастерскую. Дорога в Лиму, столицу Перу, хороших сервисов нам не предвещает.
31 января – 3 февраля
В Рио не спят. А если спят, то урывками, обрушиваясь в сон, как в океан с вышки, когда надо скорее выплыть и снова увидеть солнце. По крайней мере Володя и Максим за три дня спали от силы часа три. Макс даже сказал на выезде: «Ух, жалко, что сутки такие короткие. Вот были бы часов по 50…» А ведь все это происходило еще за две недели до карнавала. Калейдоскоп людей, знакомств, баров, танцев.
Стоит только представить себе этот город в дни карнавала – можно крышу навсегда потерять…
Обо всем, что видели, парни даже не стали нам рассказывать. Это настолько общечеловеческое, что технике не понять, да и всего не перескажешь. Так что все, о чем мы знаем, нам известно из обрывков разговоров, смешков и анекдотцев. А также это личные впечатления Иваныча – он-то покатался вволю по городу круглогодичного праздника, не то что Могучий, который некоторое время стоял себе и ремонтировался. Кстати, выяснилось, что никто в Бразилии задний тормоз Володиного мотоцикла не крал. Во всем виноваты противные австралийцы. Они не сумели нормально затянуть винты, и тормоз просто потерялся по дороге. Но в мастерской Custom Brazil ребята с золотыми руками быстро привели Могучего в полный порядок. Макс и Рощин тут же разговорились с ними обо всем на свете. Оказалось, что Бразилия – страна мощной мотодвижухи, все всюду ездят, сами наши друзья катались из Рио на Аляску, вообще, Аляска тут, похоже, культовое место. Вспомним русского официанта из ресторана в Буэнос-Айресе. Он тоже ведь на Аляске прекрасно проводил время. Самый север, что ни говори. Множество историй и легенд. Место, откуда дальше дорог нет. Всегда впечатляет…
Постепенно с мотоциклов разговор перешел на серфинг, сноуборд и вейкборд. Понятно, ребята тут же пригласили Макса и Рощина покататься на вейке. Макс не мог отказаться – он слишком пристрастен к этим игрушкам. В итоге забились на восемь утра. Было начало пятого. Спать не имело смысла. В общем, закончили выпивать и поехали кататься на очень красивое озеро в самом центре Рио.
Кстати, на вейке оттянулись отлично. Бразильские парни хвалили русских парней, они, дескать, не ожидали от них такой сноровки. Макс тоже был очень доволен. Последний раз он катался на вейке года два назад. И даже бросил Рощину: «Да, строгинскую школу не пропьешь».
Рио и вправду – один из величайших городов на Земле (не по размерам; в самой Бразилии, кстати, он только второй – после СанПаулу). И абсолютно не похож на другие города. Не зря полуофициально его называют «Изумительный город» – Cidade Maravilhosa. Здесь в старых и новых районах множество зданий с интересной архитектурой, улицы и бульвары просто утопают в тропической зелени, но главное обаяние этой местности придают пляжи и фавелы.
Всего в Бразилии 8000 километров пляжей. Это как от Москвы до Хабаровска, если по прямой. 20 из них приходится на Рио. От знаменитых и воспетых в тысячах песен и рассказов Копакабаны и Ипанемы до совсем неизвестных, маленьких и безымянных. И всюду царит праздничная атмосфера, люди веселятся, загорают, купаются, играют в футбол и волейбол…
Все большие пляжи усеяны барами и ресторанами, в которых проводят время нечеловеческой красоты девушки. Каждая из них крайне любезна и в принципе готова отправиться с вами на край света. Уж точно в ближайшую гостиницу, на дискотеку или тут же, в кабинку, и на пляж. Только постепенно выясняется, что в любом случае стоит это 100 долларов. И не имеет никакого значения, кто вы такой – старый толстый немец с набитым кошельком или блестящий плейбой на самом что ни на есть крутом мотоцикле на полпути из Москвы в Москву. Девушке, в сущности, все равно. У нее, возможно, есть местный футболист в бедном квартале, и он через тричетыре часа с удовольствием будет пересчитывать заработанные ею деньги. Или наперсница-подруга, которая с ухмылкой выслушает все истории. И там, с ними, будет жизнь, будет ночь, будет полный отрыв. А тут – привычный приработок, который, в принципе, не имеет никакого значения…
Это обстоятельство особенно расстроило Володю Рощина.
«Их не интересуют ни твои рассказы, ни твои легенды, ни даже твои татушки. Им попросту все равно. И интерес пропадает. Начисто. В итоге получается, что все, что блестит, не имеет ценности. Или надо забираться глубже, входить плотнее в местную жизнь, понимать ее изнутри. И когда ты услышишь ее дыхание, поймаешь ее пульс, город услышит и тебя. И ты встретишь всех, кто тебе нужен»…
Подчинившись этому чувству, парни вновь решили углубиться в самую толщу городской жизни – «на дно дна». Это Володино высказывание вошло у них в поговорку. Они отправились в фавелы.
Про них ходит множество легенд, где правда перемешана с вымыслом и все сдобрено изрядной долей романтики и поэзии. Это чисто бразильская реальность, классика Рио и Сан-Паулу. Фавелы – кварталы, воздвигнутые беднейшими жителями без всякой оглядки на закон и право собственности на крутых склонах местных гор и горок. Само название произошло от Morro da Favela – одного из холмов почти в самом центре Рио.
Строят в фавелах по ночам. Построенное – по закону – сносить нельзя. Жители фавел не платят ни за воду, ни за свет. Но водопровод и электричество там есть – государство решило, что так ему спокойнее. Жители фавел получают пособие, которого хватает на еду и врача. Больше им, в сущности, ничего не надо.
Преступность и фавелы в массовой культуре – этого своего рода синонимы. Достаточно посмотреть «Город Бога» или «Город Бога-2». Но Макс и Рощин исходя из собственного опыта решили, что это очередной миф, которым пугают боязливых туристов, чтобы жизнь была веселее и интереснее. Хотя проблема, разумеется, существует.
В фавелах свой собственный стиль жизни, который не походит ни на что остальное. Люди живут там просто иначе, по другим законам. Можно сказать, что торжествуют идеи классического анархизма и доказывается, что большие сообщества могут существовать без структурированной власти и аппарата подчинения. Со своими проблемами и потерями, разумеется. И в хорошем климате, по возможности.
В фавелах всем управляют старейшины или просто уважаемые люди. Они разрешат ваш спор и урегулируют любой конфликт. Ничью свободу тут не станут ограничивать без нужды. Но нарушение неписаных правил жестко карается. Как в античные времена – смертью или изгнанием. Шутка, конечно, но она близка к истине. Существуют тут даже сделки по продаже недвижимости. Достаточно двух свидетелей. Покупатель передает деньги продавцу и вселяется в новый дом. Никаких бумаг, никаких контор, все работает, и конфликты крайне редки. Зато мало серьезности, все любят играть, любят спорт. Но это общебразильское увлечение. В фавелах через каждые 100 шагов спортбары, люди смотрят футбол и гоняют мяч. На полке одного из таких баров Макс и Володя углядели десятки кубков. Бармен рассказал, что их команда – многократный чемпион города…
