Максим Привезенцев
Русские байки. Вокруг света на Harley-Davidson
11 ноября
…Прикорнули парни опять часа на три с половиной, никак не больше. С утра было намечено сафари – как же, Кения, классика, и подъем назначен на 6:30. Поднимались со вздохом «А не пошло бы это сафари так далеко, что и достать невозможно!», и 156 километров в дороге до озера Накуру (Lake Nakuru National Park) проспали мертвым сном. Однако, когда проснулись, были вознаграждены сполна.
На языке масаи Накуру означает «пыльное место». Почва там и вправду немного заболоченная, а само озеро мелкое и соленое. Но в январе именно сюда слетается до миллиона фламинго. Стоял ноябрь, птиц было около сотни, включая пеликанов, но красота все равно невообразимая. Фламинго, как розовые всполохи, высокое африканское небо. Местный гид из масаев – одной из самых любопытных и чуждых европеизма народностей этой части Африки – рассказывал о фламинго, саванне, местном озере и просто о красоте жизни. Макс упрямо называл его Джамбо, что на суахили означает «здравствуйте». В принципе он всех местных, чье имя не мог выговорить по техническим обстоятельствам – на суахили имеются звуки, которые европеоид не способен вставить в свою речь без специальной подготовки, например, цоканье и щелканье языком, – именовал Джамбо. На первый раз это их прикалывало, на второй – веселило, а на десятый… Об этом они из вежливости и желания получить чаевые умалчивали. В общем, Джамбо с озера Накуру был прекрасен. Он поведал, в частности, что природа полна гармонии и там, где живут фламинго, нет крокодилов. Зато много мелкой рыбы, которая не дает размножаться москитам. Благодать и благословение, как говорил поэт…
Про фламинго и крокодилов – это африканская поговорка, и Макс с Рощиным некоторое время прикалывались, что в жизни людей не все так честно, как в дикой природе, и фламинго все-таки живут с крокодилами, но за деньги.
Меж тем уже давно перевалило за полдень. Парни устроились на веранде местной гостиницы, наблюдали вокруг себя совершеннейшую идиллию и часа четыре ужинали с полным удовольствием. То есть с местным африканским, кстати, очень недурным вином, сигарами и долгими мужскими беседами. Прошел месяц путешествия, но они нисколько не устали разговаривать друг с другом. Странная вещь – человеческое общение. Почти все люди могут быть интересны на час-другой. У каждого свой опыт, своя история. Но обычно наступает предел, за которым ясно, что дальше ничего не произойдет, только повторения. Однако случаются счастливые совпадения, когда люди способны понимать друг друга с каждым днем лучше и глубже, и тогда твой собеседник становится вселенной, которую изучать можно долго, почти бесконечно, как пространство или время. К тому же путешествие – один из лучших способов придать разговору новую глубину и силу.
…Вернувшись в отель, Макс записал первое африканское стихотворение.
Фламинго не живут рядом с крокодилами.
Говорил масай, наблюдая за птицами красивыми. Природа жестоко и просто устроена,
Красота не выживает с хищниками строптивыми. Пищевая цепочка не путается в амурных узах,
Деньгах и гламурных СМИ.
Фламинго не живут рядом с крокодилами,
Почему же по-другому происходит с людьми?
12 ноября
Тем вечером, когда они наблюдали фламинго, мы были уже в Кении. Парни услышали эту весть только наутро. И необы чайно возрадовались. Правда, наше воссоединение откладывалось еще на пару дней – предстояли выходные. Так что им ничего не оставалось делать, кроме как продолжить осмотр местных достопримечательностей.
С утра Джеймс повез Макса и Рощина глазеть на слонов. Зрелище это оказалось не для слабонервных. Путь от гостиницы был совсем недолог, что сразу наводило на подозрения. Нет ничего хуже зоопарка в городе. Тем более в таком, как Найроби.
На месте разрекламированного аттракциона парней ждала оживленная толпа бледнолицых – по всей видимости, туристов.
«Может, плохо кому стало?» – подумал Максим, но дело было в умилении классического европейского человека перед лицом живой природы. Сразу хотелось бежать, но тут ему неожиданно вспомнились строчки из «Собачьего сердца» – «слоны, дескать, животные полезные», – и он решил остаться. Когда удалось протиснуться вперед, парни оказались на площадке размером примерно с волейбольную, где мирно паслись шесть живых существ с хоботом, размером чуть больше обычного дога. Где взяли таких карликовых слонят – загадка. Чистое разводилово и сопливые туристы. Картина маслом!
После этого ехать к крокодилам почему-то не хотелось. Макс пытался объяснить Джеймсу, что ящериц он не раз видел на Кавказе и в Крыму, но Джеймс уверял, что крокодилы будут настоящие, без всяких подстав. И то, что они томятся в парке культуры и отдыха кенийской столицы, делает их только злее.
Действительно, рептилии оказались достаточно приличных размеров. Одна беда, они были очень ленивы, и местный смотритель все время тыкал самого старого крокодила палкой, чтобы тот раскрывал огромную пасть. Показывал зубы. И европейцы могли сделать шикарную фотографию. Рядом с древним чудовищем. Почти рискуя. Немного адреналина для родственников и знакомых.
К тому же зрителям объяснили, что крокодилы растут очень медленно и тем самым наносят ущерб экономике. Потому и дороги изделия из крокодиловой кожи. На ботинки – пять лет, на сумку – десять, а на куртку – все пятнадцать. Никакого ускорения. Никаких нанотехнологий. Человек в некоторых своих проявлениях – отвратительное существо.
Стоял полдень, и осмотр живых существ был в целом завершен. Макс и Володя приняли по «Джеку», как советовал знакомый доктор, и решили двигать туда, куда, по убеждению многочисленных путеводителей и туристических сайтов, не следовало соваться. Но если уж гулять по Найроби, то гулять. На самое «дно дна», как сказал Рощин. Смотреть трущобы и окраины.
Когда эту новость сообщили таксисту Джеймсу, тот явно не обрадовался. Но делать было нечего, работа есть работа. Джеймс довез парней до холма, откуда открывался вид на сточную канаву и длинную вереницу сараев по берегам. Дальше идти он наотрез отказался. Заявил, что
«в таких местах приличные люди не гуляют. И иностранцы тем более».
«Не гуляют – так не гуляют», – согласились парни и углубились в трущобы вдвоем. В тот же вечер Володя Рощин записал в своем дневнике:
«Сегодня впервые за 27 лет я вдруг понял, насколько безграничны человеческие возможности и силен заложенный в нас инстинкт выживания, насколько при этом светлыми могут быть вообще люди… Несколько лет назад я путешествовал по Индии. Там нищие живут на улицах, в городах пахнет нечистотами, а тела мертвецов погружают в воды священного Ганга. Полная антисанитария, если смотреть на вещи глазами неискушенного европейца. Но Индия даже в самом мрачном своем проявлении – просто рай на земле по сравнению с тем местом, в котором мы сегодня оказались.
В поселение с глиняными домами, крытыми жестью, вел мост через реку, несшую, безо всякого преувеличения, сточные воды. Это чувствовалось и по цвету, и по запаху. Мы прошли пару шагов и замерли. Наверное, почувствовали страх с оттенками паники. Макс предложил уходить, пока целы. Но любопытство взяло верх. В конце концов, это был мир, который мы еще не видели. И тогда я заговорил с достаточно приятным на вид мужиком ростом примерно с Сабониса. Мужик стоял неподалеку и просто обозревал окрестности. В том числе и нас с Максом. В двух словах я объяснил ему, что мы путешествуем вокруг земного шара и снимаем любительский фильм. Не знаю, понял он меня правильно или нет, но за небольшие деньги согласился показать свое жилище. В нашем путешествии существует одна фишка. Я задаю десять вопросов разным людям и прошу ответить на них перед камерой. Вот несколько ответов нашего нового приятеля:
– Верите ли вы в любовь?
– Конечно, верю! Если бы не верил, я бы никогда не женился и у меня не было бы шестерых детей.
– Сколько вам нужно денег, чтобы почувствовать себя счастливым?
– Я буду чувствовать себя счастливым, если у меня будет достаточно денег, чтобы у детей всегда была еда.
– Что больше всего вы любите в жизни?
– Я живой и поэтому в жизни люблю все.
Честно скажу, совсем не ожидал увидеть добрые глаза и услышать такие честные и умные слова, сидя в комнате не больше шести квадратных метров, в которой живут три поколения и шестеро детей без света, электричества, водопровода и канализации.
Когда мы уходили и стояли уже в дверях, к нам из соседнего домика вышла девушка. Она пригласила нас в гости, посмотреть на бисерную бижутерию, которой занимается целыми днями. Но поскольку ни в одном из домов нет света, а двери завешаны тряпками от москитов и ничего не видно, мы попросили ее выйти на улицу. Девушка плела украшения и полностью содержала своих детей и родителей. Она пожаловалась, что бисерный бизнес сейчас в упадке, но ничего страшного, время пройдет, и потом будет как-то по-другому. Лучше, наверное.
Я попросил ее ответить на те же вопросы:
– Верите ли вы в любовь?
– Любви у каждого человека бывает две. Если мужчина и женщина счастливы вместе, то это любовь. Но настоящая любовь бывает только между мужем и женой. Я верю во вторую любовь.
– Сколько вам нужно денег, чтобы почувствовать себя счастливым человеком?
– Чтобы почувствовать счастье, мне не нужны деньги.
– Что больше всего вы любите в жизни?
– Больше всего я люблю петь.
И тогда я попросил ее спеть. Она без какого-либо кокетства запела тихим и очень нежным голосом настоящий церковный госпел. Впервые я почувствовал, что можно плакать без слез, и что-то оченьочень сильно сжалось в солнечном сплетении…»
…Так писал Рощин уже вечером, без ног от усталости. Возвращались парни под радостные крики местной детворы, молча.
«Нowareyou!» – орали наперебой девчонки и мальчишки и бежали за ними до самого моста. Ощущение опасности полностью исчезло, да что там, и миазмы нечистот отступили куда-то далеко, на самые границы восприятия. Зато в груди ныло куда сильней, чем от просмотра исторических красот и немыслимых пейзажей. «Если в Москве какая-нибудь очередная подруга попросит меня купить ей сумочку, я, конечно, куплю и засуну эту сумочку ей за шиворот», – вырвалось у Рощина…
В гостинице Макс с Володей долго ходили из угла в угол и никак не могли успокоиться. Макс признался, что в тот момент, когда девушка запела, весь цинизм, отшлифованный им за долгие годы, вся окружающая обстановка, нищета, убожество, трудно перебиваемый запах мочи и пота – все отлетело далеко-далеко, остались только голос и песня и мир, натянутый между ними, как струна…
…Как бы и где бы мы ни жили, насколько бы засоренными ни были наши чувства, врата восприятия, для каждого всегда целительна встреча с другим, по-настоящему свежим пониманием сути вещей. В Европе и теперь в Африке, вот уже почти месяц на колесах, Максим и Володя много и плотно общались с людьми. На улицах больших и маленьких городов, в разных странах, на дорогах, в домах, клубах и ресторанах. И их не покидало ощущение, что везде одни и те же игры, одни и те же обстоятельства. У всех – с учетом накрывшей человечество глобализации – одинаковые желания, страхи, печали, радости и разочарования. Общий взгляд на действительность плюс-минус детали. Но в одночасье все переменилось. Мир расцветился по-новому, и укрепилась надежда. Причиной тому были труднодоступные для обычного европейца трущобы в кенийском городе Найроби.
13 ноября
…После глубокого вдоха всегда следует выдох. Парням, что естественно, хотелось взять паузу, поэтому воскресенье ушло на Интернет, массаж и самое главное – сон. Выспаться перед новой дорогой – всегда большое удовольствие, особенно в середине пути, где-то в районе экватора…
14 ноября
Обо всем этом мы узнали, едва прошли африканскую таможню. Бессмысленно даже говорить, насколько радостной оказалась наша встреча. Макс поглаживал своего Иваныча, а Рощин, оседлав Могучего, вспоминал книжку Че Гевары, которую прочел в 15 лет, и долго думал над ее последней фразой: «Позволь миру изменить себя, и ты сумеешь изменить мир». Немного, конечно, пафосно, но если совсем без пафоса, все лица, идеи и обстоятельства почему-то сливаются в единую серую полосу, и становится скучно на земле. Скучно – это сейчас было не для нас. Мы снова были вместе, снова готовы наматывать километры и разрывать пространства. Впереди лежала Африка ниже экватора.
15 ноября
Парни так соскучились по дороге, что стартовали в полвосьмого без всяких проволочек и мчались весь день, даже не останавливаясь передохнуть. Только тропический ливень с крупными, как маленькие горошины, каплями воды заставил наших наездников все же взять паузу и надеть дождевики. Втискиваться в комбез – занятьице, прямо скажем, так себе. Когда дождь пошел в первый раз, Макс с Володей покорно переоделись и поехали дальше. Через пару часов выглянуло солнышко, и парни с нескрываемым удовольствием сбросили лишнюю амуницию.
Едва ливень начался снова, они оттягивали переодевание до последнего, пока не промокли, но все-таки влезли в комбинезоны. Зато когда дождь пошел в третий раз – плюнули на дождевики и дубасили, как в последний раз, под шквальным дождем в шлемах, надеясь выскочить из-под тучи. Это было очень круто! Втопили не по-детски! Абсолютно мокрые, но счастливые, довольно скоро всетаки ворвались в солнечную полосу. Высохли полностью на ветру всего за час пути.
Граница между Кенией и Танзанией далась на удивление легко, правда, не без помощи местных шустрил. Молодые ребятки проявили профессионализм и ловкость: все необходимые страховки были оформлены просто мигом. К тому же они оказались на редкость подкованными собеседниками. Давая интервью для фильма, пояснили, что после Медведева будет Путин, что в Нигерии население около 140 миллионов человек, точно как в России, и что питерский «Зенит» лучше «Спартака». Подобной информированности мы не ожидали. Хотя здесь, видимо, любят хлесткое словцо. Еще в обед на одной из заправочных станций к нам подошел мужчина и, осмотрев нашу экипировку, резюмировал впечатление фразой дня. Он признался, что видит такие байки впервые в жизни, и с видом знатока произнес: «Хорошая идея на туристические мотоциклы ставить второй запасной цилиндр».
…Очарованные африканской философией и местным уровнем образования, мы катили дальше. В Танзании дорога испорти лась. Несколько раз заканчивался асфальт и начиналась страшная скользкая жижа. Ребята отчаянно подруливали, просчитывали, как будут падать в эту грязь, и жалели, что едут без наколенников. Но на этот раз все обошлось.
К вечеру мы прошли 360 не самых, между прочим, простых километров и очутились совсем недалеко от Килиманджаро. Макс и Володя взяли бутылочку красного вина, закурили свои любимые сигары и долго наблюдали, как на синем небе зажигаются звезды и плывут белые пушистые облака, принимая форму драконов, изрыгающих пламя, языческих жрецов с барабанами в руках, причудливых зверей, рыб и птиц.
16 ноября
Как ни крути, а путешествие дает знания, поощряет умения и вырабатывает навыки. Казалось, еще совсем недавно в Белоруссии Макс и Володя тратили на сборы два с лишним часа, а тут, собираясь на Килиманджаро, уложились за 15 минут. Явный успех. Мы просто урчали от удовольствия.
Дорога до горы заняла не больше двух часов. Стояла отчаянная жара, хотелось, чтобы пошел дождь. Едва парни подумали об этом, как и вправду зарядил спасительный ливень, который прекратился так же внезапно, как и начался. Дождевики на сей раз никто и не думал надевать. Короткий и сильный дождь в местной саванне – привычное и, главное, благодатное дело. Высыхаешь почти моментально, но получаешь дополнительный заряд бодрости.
…Территория вокруг Килиманджаро – танзанийский национальный парк. И деньги тут берут за каждый шаг. Все регламентировано, никаких вольностей. Местные экскурсоводы впаривают общедоступную информацию, которую, в принципе, легко можно прочитать в Интернете. Примерно так: на суахили имя Килиманджаро означает «гора, которая сверкает». При немцах в начале ХХ века она называлась Вершина кайзера Вильгельма. Это вулкан высотой почти 6000 метров. Стоит он на плоскогорье Масаи, на высоте где-то около километра над уровнем моря. Причем вулкан действующий. На памяти европейцев извержений не было, но местные легенды гласят, что два – два с половиной века назад один из кратеров оживал…
Макс и Рощин, в своем традиционном спортивном стиле, планировали подняться наверх. Для восхождения им предложили необходимую амуницию – дырявые ботинки, не менее дырявые дождевики и панамы всех видов и размеров. Недолго думая парни отказались. Свои армейские ботинки и мотоциклетные комбезы показались им куда надежней.
Уже через час подъема Володе стало ясно, что увидеть гору во всей красе ему будет не так-то просто. К первой стоянке ноги у него были стерты, а еще через два часа выяснилось, что для полноценной экскурсии нужно по крайней мере дней пять. А на восхождение уйдет не меньше месяца. Плюс специальная обувь, легкий рюкзак и конкретное желание заниматься альпинизмом. Так как ни того, ни другого, ни третьего у него не наблюдалось, он решил тормознуть на полпути. Разговорился с местными ребятами, которые ловко проносились по тропе с едой и напитками. Вырисовывалась отличная картина маслом. Представим типичного европейского восходителя. Это сухопарый, прекрасно экипированный мужик в кроссовках Salomon с шипами, штанах типа велосипедных, изящно обтягивающих ягодицы, и альпинистских куртках самых лучших брендов. Он в хорошем темпе, как ему, кажется, бодро идет по тропе вверх. И идет неделю. А мимо пробегают 14-летние местные пацаны в разношенных болтающихся сандалиях с огромными 40-килограммовыми рюкзаками, которые доставляют европейским альпинистам на легендарную гору Килиманджаро бухло, пиццу и кока-колу, чтобы белые дяди могли отметить там свое историческое восхождение. И пока подкованный европейский экстремальщик пыхтит неделю и больше, местные ребятки успевают сгонять туда-сюда раз 20, да еще хорошенько раскуриться…
Однако Макса не могли смутить все эти спорные детали. Он поднимался на Килиманджаро первый и, возможно, единственный раз в жизни, и ему не было никакого дела до того, что местные пытаются сделать деньги на туристическом ажиотаже. В принципе, ведь это вполне естественно. В Непале тоже существуют шерпы, для которых семитысячные горы – родной дом. Но это никак не сказывается на общем ощущении от восхождения.
Макс поднимался на гору в прекрасном настроении и любовался прекрасными видами, которые открывались за каждым новым поворотом. За несколько часов он дошел до конца тропы, выпил баночку пива и стал не спеша спускаться вниз. К сожалению, полное восхождение на Килиманджаро требовало прежде всего значительно больше свободного времени. Но и так было хорошо, очень хорошо. Африка, Килиманджаро, жара, ветер – и кругосветка продолжается.
17 ноября
У Танзании две столицы – исторический центр Дар-эс-Салам и новая столица Додома, куда в 1970-е годы переехал парламент. Мы хотели попасть в Додома, и трасса туда была обозначена пунктиром. Что такое пунктир на карте в России, Максим и Володя в принципе должны были себе представлять. По крайней мере в общих чертах. Почему они решили, что в Африке дела с дорогами обстоят лучше, нам неизвестно.
Так или иначе, предстояло пройти 500 километров по пунктирной дороге, и преодолеть их мы наметили за один день. Половину пути был асфальт, может быть, и чуть хуже, чем на трассах, обозначенных жирной линией, но все-таки вполне приемлемое покрытие, без больших ям и выбоин. Мы пролетели его со скоростью 110 километров в час и даже фарами не моргнули. Тут Максим и Рощин захотели перекусить. Еще по Албании мы помнили, что вальяжно обедать на середине сомнительной по качеству дороги – плохая примета. Но что мотоциклы могут возразить своим наездникам?
Помимо прочего, ресторан и вправду выглядел привлекательно и надежно. Возле него был припаркован большой белый Land Cruiser, и почему-то это вызывало доверие. К тому же следовало заправиться, что окончательно примирило нас с обедом.
От висящей туши коровы хозяин отрезал большой кусок мяса, бросил его на мангал, и через 15 минут трапеза была готова. Парни быстро перекусили, наверняка остались довольны, даже прикинули – осталось 250 километров, проедем максимум за три часа. Но вот примета снова сработала.
Еще за обедом приличный дяденька с кожаным портфелем, вероятно, местный мэр или ревизор, спросил Макса:
– Куда путь держите?
– В столицу, – гордо отвечал Макс. – Часа через четыре надеемся быть в Додоме.
– А вы этой дорогой ездили? – поинтересовался черный господин.
– Нет, мы в кругосветке, для нас все дороги новые.
– А, понятно. Через два километра асфальт кончается, и вам, с учетом сезона дождей, дня два пути.
Сказать, что парни расстроились, значит, ничего не сказать. Но делать нечего. Асфальт кончился в соответствии с объявленной повесткой дня. Теперь дорога представляла собой обыкновенную стиральную доску. Песок, глина и камни разной степени остроты и размеров дополняли картину. Вкупе с нашей шоссейной резиной это был настоящий ад, без всякого преувеличения. К тому же недавно прошел дождь, и лужи довершили картину полного счастья. Максим трясся и думал: «Ну, что еще можно придумать, чтобы был совсем абзац?»
И тут из темноты вынырнул большой черный человек с автоматом. Он стоял и вглядывался во тьму. А перед ним был шлагбаум. «Приехали, – подумали Макс и Володя. – Теперь действительно кранты».
– Откуда вы? – спросил негр с автоматом.
– Из Москвы, – честно ответил Рощин.
– Офигеть! – удивился негр.
– А зачем тут шлагбаум? – спросил в свою очередь любопытный Макс.
– А понимаешь, – сказал негр с автоматом, – у нас тут ни хрена нет, ни работы нет, ни денег нет. Вот мы и перегородили дорогу шлагбаумом. Ездят по ней медленно. Так что снимаем бабки, и никаких проблем.
– А как же мы? – поинтересовался Максим.
Большой негр с автоматом задумался. Думал он долго, и тут Рощин ему сказал:
– Но ведь Москва – это очень далеко. Что ж нам теперь, возвращаться, что ли?
– Ну, ладно, далеко Москва, – чистую правду сказал негр и открыл шлагбаум.
Такая вот история. Хочется надеяться, что мы его хоть немного развлекли в этой африканской глуши, где еще полтора века назад никто не догадывался о существовании белого человека. Хотя Танзания – одна из самых спокойных стран Африки, и повстанцев там вроде бы давно не было.
…До ночлега мы добрались даже раньше, чем могли надеяться. Во втором часу ночи. Сильно потрепанные, но вполне довольные собой и нашими седоками. Без единой проколотой шины, но с многочисленными падениями. Однако отнюдь не за два дня… Вот только от пунктиров следующий раз хотелось бы воздержаться. Если, конечно, будут существовать альтернативные трассы…
18 ноября
Додома стала официальной столицей Танзании только лет 30 назад, и потому в городе совсем мало исторических достопримечательностей. Поселение это было основано немецкими колонистами в конце XIX века и выросло в город при англичанах, завладевших территорией Танганьика после Первой мировой войны. Оно стоит на плато высотой 1290 метров и окружено саванной с непривычно низкой травой, где много акации и чудовищных колючек. В саванне полно зверей – антилопы, носороги, львы, гепарды, леопарды, зебры и прочие на редкость привлекательные для европейского путешественника существа. Европейцы за этим сюда и едут. Раньше ездили на охоту – теперь в основном умилиться и пустить слезу.
Макс и Рощин поначалу решили было совершить маршбросок почти до самой границы Замбии, километров эдак на 700. Но, памятуя о прелестях вчерашней дороги, решили нас и себя поберечь. В итоге отправились в национальный парк Микуми, уменьшив дневной пробег где-то вдвое.
Вдоль дороги паслись жирафы, зебры и антилопы в товарном количестве, подтверждая правду путеводителей и туристических проспектов. Животные мало на кого обращали внимания, и от рева наших моторов разбегались с видимой неохотой.
Легко доехали до Микуми, но тут обнаружились проблемы с ночлегом. Местный персонал долго уверял, что никаких свободных бунгало нет, однако не добился должного эффекта. Володя не растерялся и попросил показать, где можно поставить палатку. Койко-места тут же нашлись. Вечером, наблюдая за слонами и отмахиваясь от бесчисленных насекомых, парни поняли, почему их идея с палаткой вызвала такое замешательство у аборигенов. Дикие животные у порога домика, тьмы и тьмы летающих и ползающих гадов, проснувшихся для ночной охоты, – не слишком благоприятная обстановка для спокойного сна на лужайке…
19–20 ноября
Все-таки сафари – один из лучших вариантов разводки белокожих пришлецов. Там, где животные повсюду, а охота запрещена, от них нужно скорее прятаться, чем к ним стремиться. А тут за ваши деньги вас сажают в авто и долго катают туда-сюда, пока вы не сфотографируете бегемотика или слоненка. Получилось славное фото – все, сафари прошло удачно.
Рощина и Макса поместили в открытое Suzuki Vitara с лавками вместо сидений и долго возили змейкой про куску саванны в пять километров длиной и в пять шириной. Выходить из машины нельзя. И это животным решать, показаться тебе или нет. Все зависит от того, насколько они берегут свое личное пространство и подвержены благородному эксгибиционизму.
Пока мы сами по себе ехали по дороге, повидали почти всех местных живых существ по каталогу, разве что кроме слонов. Когда вчера ребята ужинали, звери подходили совсем близко и рассматривали парней с любопытством. У них тоже типа свое сафари. А теперь, когда все было под заказ, оплачено и обеспечено, они куда-то делись и попадались крайне редко. Но фотоохота – тоже вполне себе увлекательное занятие.
Сафари располагает к расслабленности. После него сразу куда-то двигать не очень-то и хотелось. Макс и Рощин просидели часа полтора за бутылочкой Glenfidish и в итоге стартовали только в час. Предстоял путь в 400 километров – до горного городка Киба, или Кибамбаве. Время от времени посреди большого пути случаются такие отрезки – почти идиллия. Дорога шла вверх. То тут, то там на километровых столбиках сидели дикие обезьяны. Казалось, они думают о чем-то о своем и совершенно погружены в размышления. Но стоило Максу или Володе достать фотоаппарат, как тут же разбегались. Пуганые, видать, бестии…
Полную безмятежность нарушали разве что только перевернутые фуры, каждые километров десять валяющиеся по кюветам. Но и в таком сомнительном факте парни нашли свое положительное зерно. Было совершенно очевидно, что торговля в Африке бьет ключом и экономическая жизнь налаживается. А вот с правилами безопасности дорожного движения дело пока обстоит средне. Африканцы – водилы лихие и беззаботные…
Последние 50 километров перед Кибамбаве снова пошел грунт, но то была честная грунтовка, без всяких подстав. По сравнению с дорогой от Килиманджаро в Додома – просто автобан. Удивительно, но чем выше мы поднимались, тем больше пейзаж напоминал Центральную Россию. Тот же прозрачный воздух, похожие декорации. Остановились в деревушке. Молодые ребята играли в бильярд. Парень в красной дубленке – а по ночам тут действительно прохладно – оказался местным авторитетным байкером. Он показал нам дорогу и даже проводил пару километров. На прощание положил свой мопед на дугу, эффектно развернулся на месте, расплылся в улыбке от удачного трюка и укатил.
Так, не спеша, мы доехали до туристического лагеря очередного национального парка. Тут наших седоков прямо-таки пробрала ностальгия. В Африке, на высоте 2000 километров, им открылся настоящий уголок русской природы. Небо с невероятным количеством звезд. И полный покой…
…Рощин и Макс уснули в деревянном срубе, сложенном из круглых бревен. За окном вальяжно паслись коровы. Поле переходило в лес. Пахло хвоей и разнотравьем. Принесли завтрак – блинчики, джем, омлет и молоко. Хотелось позвать маму или по крайней мере кликнуть тетю Глашу. Измена полная: Центральная Африка, и вдруг как дома. Каждая деталь – будто цитата из песни о родине. Уютно, тепло. И только люди, которые готовят еду или пасут коров, почему-то совсем черные. Или это страшный сон? Сладкий сон?
В африканские горы Танзании Привела дорога.
Утро, природа подмосковного бабьего лета Стоит у порога.
Бескрайнее синее небо, шум леса, И в озере утонула тревога.
Облака – это сигарный дым Беспечно курящего Бога…
21 ноября
Танзания была прекрасна, но следовало двигаться дальше. 120 километров до замбийской границы прошли легко и быстро, а потом плотно встали. Километра за полтора нас встретила огром ная пробка из грузовиков, легковушек, мотоциклов и велосипедов. Сразу стало ясно, что мы здесь надолго. Тут же нас обступили местные «посреднички». Они наперебой предлагали свои услуги, и Макс с Рощиным выбрали самого приличного на вид – высокого черного парня в голубом пиджаке и белых мокасинах.
В итоге на танзанийскую таможню ушло всего 15 минут. Вот и Замбия. По всем ощущениям страна гораздо более дикая и суровая. С провожатым парни стали переходить от контейнера к контейнеру – в одном месте штамп, в другом подпись, тут пошлина, там налог. Причем у каждого пограничника – очередь из местных дальнобойщиков. На все процедуры – около двух часов. Потом все вокруг говорили, что нам исключительно повезло. Деньги и правильный выбор делают свое дело… Пока проходили границу, наши наездники разговорились с пожилым валютным менялой. Он пытался им объяснить, куда они попали, и хорошенько попугать, как же без этого. Все-таки белые люди на мотоциклах, да еще из России, были настолько странными существами в этой точке на карте, что удержаться от искушения наве-
сти шороху и вправду было нелегко.
Меняла объяснил, что первые 200 километров дорога – нет слов, ужасающая. Хуже просто не придумаешь. Страна очень дорогая: бензин – два доллара, а еда – вообще не подступишься. Заправок мало, между ними по 300–400 километров пути, но в деревнях местные продают топливо – по три доллара за литр. Ближайший банк в Лусаке – расстояние 1200 километров. Повсюду принимают только местную валюту – квачи, потому как слишком много поддельных баксов и евриков. Первый приличный город для ночлега – Мпика, до него 400 верст. В Исоке, где парни думали остановиться, жилья нет.
Теперь эту информацию нужно было переварить и проверить на собственном опыте. Макс разменял у словоохотливого мужика 500 долларов, получил два миллиона квачей, и квачевыми миллионерами парни отправились изучать Замбию.
Дорога оказалась не то чтобы плохой, она оказалась странной. Так вроде бы ничего, но в окрестностях деревень была как после бомбежки, вся в ямах. Причем ямы особенные, немного замаскированные, с ровными вертикальными стенками. Такое впечатление, что их рыли специально. Мостов не было. Реки приходилось проезжать вброд. Указателей тоже никаких. Навигатор завис. В этих местах цивилизация не работала – ей тут было нечего делать. Скоро стало темнеть. Пошел дождь. В какой-то момент ребята поняли, что попросту заблудились. Сверились с бумажной картой – оказалось, сделали крюк километров в 50. До Мпике еще оставалось 200. Бензина, даже с учетом двух бутылок из под кока-колы, которые залили еще в Танзании, максимум на полторы сотни. В общем, ситуация аховая.
