Лиса Фарова
Венерианка
Глава 18
Я слышу голоса: один встревоженный, а другой спокойный и уверенный. Открыв глаза, я повертела головой, поняла, что нахожусь на крыше небоскреба, вокруг меня ночное небо, а передо мной огромное проецированное изображение. Картинка шла из наручного браслета, аккуратно расположенного на пьедестале. На видео какой-то странный организм, похожий на инопланетянина, тревожно пытается вызвать помощь. Он показывает тело, которое рассыпается на глазах и превращается в тлен. Затем показывает существо на потолке, похожее на птицу. Он удивляется ей, боится её, гонит. Она мелькает в кадре, будто призрак. Далее две странные фигуры, не моргая, наблюдают апокалипсис. Огромный взрыв золотистой планеты. Эти инопланетяне встревожены и обращаются в нем на непонятном языке. Каждое их предложение дублируется переводом, мужским выразительным голосом.
– Земляне, потомки, если вы слышите это послание, значит, есть ещё шанс на спасение. Мы последние венерианцы. Наша планета разрушена, и мы вынуждены обживать новую планету, созданную для нас светлым Божеством. Мы стали свидетелями того, что есть и разрушающая сила. Она не остановится, пока не разрушит жизнь во Вселенной. Земляне, боритесь за свою планету, не поддавайтесь тёмному создателю. Иначе все живое вокруг погибнет. Сберегите сущность. На Земле только в ней кроется спасение жизни.
– Хорошо, что придумали перевод, да?
Справа от меня возник Максим. Я будто пришла в себя, увидев его, как будто внутри меня что-то зашевелилось. Я попыталась вырваться, дергала руками, всем телом, но не смогла, я была крепко привязана. Я лежала на высоком ложе, словно парализованная. Видео продолжало идти. Максим заговорил вновь.
– Ты поймана в силки, птичка. Я долго тебя искал.
– Что меня искать? Я не пряталась. Что ты задумал?
Нервно проговорила я, осознав горькое свое положение. Слева от меня, так же лежал мой ребёнок. Он был без сознания или мёртв. Он не шевелился, не подавал никаких признаков. Я сопротивлялась, дергалась из стороны в сторону. Неужели я сегодня умру? Неужели здесь? Так?
– Мне нужна сущность, которая прячется внутри тебя.
– Ты больной. О чем ты?
– Он не мог прятать тебя вечно. Ты выдаёшь себя. Я нахожу тебя вновь и вновь. Во многом благодаря Адлару.
Мужчина в чёрном указал на себя.
– Ты ошибаешься. Адлар? Мы не те, кто тебе нужен, одумайся, – взмолилась беспомощно я.
– Это ты ошибаешься. Ты многого не понимаешь. Давай-ка я рассею твои сомнения. Ты, наверняка, все время чувствовала себя особенной, за что бы ты ни бралась, все у тебя выходило, тебя слушали, с тобой советовались, но внутри у тебя всегда было неспокойно. Ты хотела помочь всем нуждающимся, изменить мир в лучшую сторону, покончить с болезнями, несправедливостью. Но как только на твоём горизонте возникал Адлар, венерианская сущность сдавала перед чарами любви. Проявлялась загадочная татуировка на ладони, и ты начинала угасать от недостатка чувств, больше не хотелось творить. Люди не умеют любить, драгоценная моя. Они непостоянны, порочны, эгоистичны.
Слова этого странного человека с белым, как бумага, лицом, вызвали во мне бурю эмоций и воспоминаний. Опять замелькали кадры перед глазами. Девушка в мальчиковой одежде: в драповом пальто, в кепке, в мужских ботинках идет по аллее и кормит голубей с рук. Мне кажется, я её знаю. Но кто она? Снова воспоминания о Максиме. Девушка стоит с ним в обнимку, целует его. А мне кажется, что это я его целую. Другой кадр: врач-женщина оперирует пациента, колет ему в плечо укол, потом опускает медицинскую маску, вижу чужое женское лицо, а кажется, что это я смотрю на пациента. Кадр из далёкого прошлого: маленькая девочка, внимательно следит глазами за сильным воинственным парнем. Так это же… Максим? Максим, только на коне и похож на древнего индейца. Вокруг песок. Передо мной предстали глаза страшного старого вождя. Такие чёрные, горящие. В них я видела языки пламени. А его руки были в крови, потом девочка их ему отрубила. Далее девочка бежит в тёмный лес, придерживая большой кижал. Она до смерти боится. Или это я боюсь? Мои страхи рассеиваются тогда, когда я набегу взмываю вверх и парю над спящей землёй. Я закрыла глаза и долго пыталась вытряхнуть из головы эти картинки. Я словно сошла с ума. Откуда столько непонятных воспоминаний? Это было в моей жизни? Вроде бы и было. А может, это был сон? Голос вернул меня к реальности.
– Ну, да, ты необыкновенная. У всех одно тело, одна жизнь, а у тебя их было, аж четыре. Сколько бы ещё было, если бы ты не попалась. Мне было не сложно тебя поймать. Ты всегда клюешь на одну и ту же удочку. Моя наживка – Адлар. Братец мой не учёл того, что ты создана любить. Адлар твой избранный, я это понял с начала времен. В чьём бы теле ты не пряталась, сколько бы лет не прошло, Адлар всегда тебя находит.
– Я не знаю Адлара. Мой избранник – Максим. Ты не понимаешь, о чем говоришь.
– Максим. В прошлой твоей жизни он был Паша, а ещё в одной – Костя. Братец мой менял города, тела, параллели времени, но я со своей неизменной куклой все же добился своего. Впрочем, ладно.
– Зачем? Я, так же как и все, хочу любить и быть любимой? Как любой человек на Земле.
– О, ты точно не человек. Это тело где-то в области груди скрывает сгусток огромной энергии, нужной мне для завершения одного очень важного дела, срочного дела. Твоё тело умерло ещё, когда Венера процветала. Удивительная венерианская душа, способна паразитировать в любом теле, смещая хозяина. Это по мне. Я очень увлекаюсь коллекционированием душ. Моя коллекция стремительно пополняется. Очень скоро тёмные души умерших людей заполнят всю прилунную орбиту. Пока они находятся в некой апатии, угасают, замерзают. А мне нужно, чтобы они были активны, более того чувствовали, жили в постоянной пульсирующей боли. Я и новое место уже для них организовал, запустил новую планету – четвертую. Я жду уже сотни тысяч лет, чтобы заселить её. Но мне всегда не хватало одного, двух элементов – венерианской души, белой, невероятно сильной энергии и… Скоро мы переместимся на Луну. Мои подопечные, завидев тебя, сильно обрадуются. У них появится такой стимул. Твой страх, твои мытарства зажгут в них силу. На Луне, моя дорогая, ты никуда не денешься. Сущность попытается спастись, вылетит, но, сколько она не будет стремиться вперёд, она не найдёт ни человеческих тел, ни выхода из орбиты, по одной простой причине: Луна – моя резиденция, и я, наконец, завершу, что запланировал давным-давно.
– Зачем тебе ребёнок? Оставь его в покои. Тебе нужна я.
– Ритуал. Я должен окропить лунную поверхность её кровью. Её сердце должно остановиться вместе с Землей, а точнее, сердце великой прародительницы людей. Забавно, с неё все началось, на ней и закончится. Я дождался! Все сошлось.
Этот оборотень радовался. Оборотень, потому что сидел в теле Максима. Отдалённо я понимала, что это мой Максим, но его взгляд был тяжёлый, насупившийся, глаза его были черны, как космос. Он тянул время. Видимо, ждал определённого часа. Часа, когда на небе воцарится Луна. На одном из пьедесталов аккуратно были разложены ритуальные атрибуты: кинжал с рубином на рукоятке, видеоочки из прошлого, вытянутый глиняный сосуд. Этот фанатик, возомнивший себя всемогущим карателем, подошёл к кинжалу, взял его в руки.
– Знакомая вещица? – спросил он меня, гордо демонстрируя превосходное оружие.
Я вспомнила, как когда-то ловко рубила им руки людям. Я зажмурилась от солёного вкуса крови на губах.
– Ты ее помнишь. А я ненавижу её. Ты рушила им мои планы. Этот кинжал украл у меня мой братец Бог и спрятал в тебе. Его унаследовало наше дитя. Я вернул свое сегодня.
– Что ты, упырь, будешь делать с ним? Убьешь меня? Или брата?
Вы все обречены. Я заберу все, что принадлежит Богу. Всё вокруг только моё. Он же на моей планете будет висеть на столбе, а души будут кидать в него камни и протыкать кольями. Здорово я придумал. Это я пытался внедрить уже очень давно, но сценарии срывала ты.
Он взглянул на меня презирающим взглядом, указал пальцем, затрясся от злости, и кожа на нем будто вздрогнуло, затем успокоилось. Он перевёл взгляд на Луну.
– Пора будить ребёнка, – хитро изрёк он.
Бес щёлкнул пальцем, ребёнок проснулся. Малыш начал плакать. Его жалобный плач рвал мне сердце.
– Да, кричи Ману, пусть услышат мои демоны. Их нужно зарядить.
Тем временем во мне что-то заёрзало. В моей груди, словно заползал червь. Я ощутила жгучее желание защитить своего ребёнка. Плач становился громче, упырь радовался и смотрел на ночное небо. Я почувствовала ярость. Во мне будто закипал вулкан. Прилив неимоверных сил бурлил во мне. Я попыталась вырваться, раскачивалась из стороны в сторону, пытаясь вытянуть узлы на толстых веревках, которыми были связаны мои руки и тело. Бес поставил под ложе ребёнка священный сосуд. Поглядел с минуту на полную Луну, затем вознес над визжащим малышом кинжал.
– Пусть кровь Ману вдохновит моих демонов. Я чувствую, что они застыли в ожидании перемены. Сейчас… сейчас начнётся новая эра.
Я наблюдала тёмную спину Максима, управляемого Бесом. Он вознес над своей головой кинжал и был готов опустить его на маленькое тельце. Но мешкал, будто связывался с пленными темными душами.
Я изо всех сил потянула вверх кулаки с веревками. У меня получилось вытянуть узлы, что мои кисти при помощи акробатической ловкости и военного опыта пролезли сквозь веревочные узы. Свободными руками я развязала ноги и в два прыжка набросилась на его спину. Он был ошеломлен. Он недооценил слабую, обреченную на смерть, брошенную и одинокую женщину. Именно женщину. Пусть даже в чужом теле, пусть даже одинокую, но женщину. Бес не видел венерианок-мам, он и не представлял, насколько сильна любовь венерианки к собственному дитя. Материнская любовь несравнима с любовью к мужчине. Любовь матери делает её непобедимо сильной. Об этом Бес знать не мог, но Бог знал. Это было его беспроигрышной последней ставкой в игре, затеянной завистливым темным братом.
Бес покрутился со мной и сбросил меня на пол. Мои попытки задушить его были безуспешны, он только выронил в противоположную сторону от меня кинжал.
– Не сопротивляйся, это твоя судьба. Я написал её конец, как и конец света на этой планете.
Он шёл ко мне, а я бегала глазами по этой крыше. Странно, это уже была не крыша высотки, а какая-то плоская поверхность где-то высоко-высоко в небе. Вокруг мерцание звезд, а Луна стала огромной. Мы приближались к ней. Бес хотел схватить меня, чтобы снова привязать, но снова завязалось баталия. Я ерзала в его руках, вытворяла со своим телом сокращения, что смогла выскользнуть из его рук. Я упала прямо на кинжал. Рукоять с рубином врезалась мне в левую лопатку. Бес разозлился и кинулся за мной в то же мгновение. Его лицо исказилось в ярости, глаза были готовы поглотить меня. Он был похож на монстра. Не думая ни секунды, я выхватила кинжал из-под лопатки и выставила его острием вперёд. Кукла-Максим, управляемый Бесом, не успел затормозить перед кинжалом, хоть и видел направленное на него острое лезвие. Кинжал легко вошёл в сердце куклы. Тяжёлое мужское тело завалилось на меня. Я выкарабкалась из-под него, встала на ноги, тяжело дыша, не отдавая до конца отчёт своим действиям. Не веря в то, что он мёртв, я перевернула его. Я ждала, что он набросится на меня вновь. В чёрном прилунном пространстве возникло изображение. Оно открылось из рубина, что в рукояти кинжала, торчащего из груди Максима. Венерианка-Ману обращалась ко мне из возникшего монитора.
– Есть один шанс победить тёмного создателя. Только один. Если все ходы сойдутся, мы спасём Землю. Вселение Богов в тела людей очень опасно, потому что есть риск застрять в них навсегда. Умерев, например, от удара колюще-режущих предметов, высшие существа блокируются внутри тела, пока не вынуть предмет убийства из него или не проделать новое отверстие в этом теле.
– Значит, Бес в нем застрял. Что теперь делать? Сжечь его что ли? Что?
– Рисунок – есть определённый ключ к запуску конца света, он же для его остановки.
Ману на экране показала рисунок, который есть на моей ладони. Тату, проявившееся у меня несколько месяцев назад, не что иное, как пусковой элемент на экране Беса. Он хотел запустить обратный отсчет на Земле.
– Приложи рисунок к монитору. Активность Луны уже началась.
– Как? Ладонь приложить?
Я приложила руку к монитору, в то место, где был этот рисунок. Ещё на расстоянии я ощутила тепло. Когда я дотронулась до экрана, меня ослепил яркий свет. Произошло что-то масштабное. Я почувствовала лёгкость полёта. Знакомое чувство, я перемещалась куда-то в яркую даль. Меня слепило и тянуло туда, в белое пространство, в родную обитель, седьмое измерение. Моё путешествие длилось долго. Я не ощущала времени, я ощущала счастье. Я открывала и закрывала глаза, не вспоминая о последних событиях. Для меня все было в норме, даже это перемещение.
Глава 19
Наконец, я стою перед человеком. От него веет добром и лаской. Я счастлива. После молчаливого приветствия, радостного лицезрения, он заговорил мягким негромким голосом:
– Ты – чудо, моё лучшее творение. Как тебе реабилитация? Ты долго пребывала в прострации.
– Я не чувствую веса. Что со мной?
– Ты освободилась.
– От чего?
– От груза ответственности за жизнь всего мира. Ты спасла планету от гибели. Теперь ты заслужила покой.
– А что случилось с Максимом? То есть с Бесом?
– Тебя интересует Максим или Бес?
– Оба.
– Бес заключён в своей резиденции. Ты закрыла его собственноручно. Он будет там, пока не исчезнет от бессилия его последний подопечный. А я тем временем подумаю, как же поступить с ним.
– Он исправится?
– Не думаю. Он всегда будет сеять смерть и горе.
– А что ждало Землю? Я не поняла, от чего спасала ее?
– Луна должна была начать вращаться быстрее и сместится со своей орбиты, что привело бы к колоссальным изменениям на Земле. Вода на планете внезапно начала бы выходить из берегов, смена погоды и сезонов колебалась бы ежедневно и даже по нескольку раз в день. В конце концов, Луна слетела бы с орбиты, что привело бы к катастрофе в космосе: приблизившись к орбите Земли, Луна распалась бы на мелкие кусочки, образовала бы жёлтые кольца, как кольца Сатурна. Жизнь на голубой планете была бы завершена. Тёмные души, зарядились бы этой энергией и переместились на следующую планету – Четвертую. Бес уже запустил её. На всякий случай он запустил ещё и другие. Он подготовился основательно, но, как всегда, был слишком самоуверен и предсказуем.
– А Максим? Он умер?
– Ты очень хочешь это знать?
– Нет, лучше не знать, – передумала я.
Это пройденный этап. Только сейчас я оглядела себя, хотела поднять кверху руки, но их не было, были эфемерные крылья. Бог увидел моё удивление.
– Тебе ещё непривычно, но это вопрос времени. Тело было не твоё. Мы воспользовались им, так как была уважительная причина.
– У Даши все будет хорошо? Она продолжит жить одна?
Тут я вспомнила о ребенке. Всё моё существо забилось, мне кажется, я даже поменялась в цвете.
– Малышка Ману… я понял. Видишь ли, эта параллель времени, где я тебя спрятал в Даше, располагалась в будущем, в том будущем, где из-за проделок моего братца случилась женская революция. Я планирую исправить все его губительные начинания на мирной планете, и Даша обретёт другую судьбу. Она будет счастлива, обещаю тебе. Она родит ребёнка, но не Ману. Ману больше не родится, ее эра прошла.
Я опустила взгляд, ощутила смену цвета – я стала темнее. Почему то мне стало грустно.
– Венерианская душа, Мун, ты несчастна? Ты поможешь мне восстановить мир.
– Я должна быть счастливой, и буду, я постараюсь, – запорхала я по белой комнате, изображая радость, в ожидании работы, но мой цвет не менялся.
Бог опять молчал, глядел на меня, улыбаясь, потом изрёк:
– Работой я лишь накажу тебя. Венерианская сущность…Я создал тебя для любви, здесь ты не будешь счастлива… Знаешь, я могу справиться и один, я люблю свое дело. Будешь моей помощницей на Земле?
– Я… я не знаю.
– Максим… Знаешь, Максима больше нет.
Мои глаза снова загрустили, я перестала пахать и опустилась на пол.
– Но… в одной из параллелей жизни остался Костя. Я думаю, он тебе подойдёт, – заулыбался Бог и протянул ко мне свои светлые руки.
– В Мордовии. Я помню, – обрадовалась я и припомнила, как мы стоим в обнимку около камина. От воспоминаний я снова изменилась в цвете, заискрилась блёстками.
– Вот оно счастье! Венерианская сущность, я подарю тебе жизнь. Собственное человеческое тело. Ты будешь жить на Земле, и исправлять ошибки, корректировать сбившихся со своего пути людей. Ты не против ещё послужить мне?
– Я буду только рада.
– С Богом.
Мое существо наполнилось неисчерпаемой радостью, что я думала, оно польется из меня через край. Я сияла, искрилась, наблюдая, как единственный взмах руки Бога, снова опустил меня в прострацию. Я словно почувствовала вкус железа на губах. Мое тело начало вытягиваться. Я чувствовала боль, но знала, что боль эта – мое новое рождение. То, что я обретала собственное тело, должно было принести мне долгожданное счастье. Я верила, что в этот раз найду свое место, не чье-то, а свое законное место, свое законное счастье.
Лилечка – любимая
Глава 1
Жуткая боль во всем теле. Я не могу открыть глаза, ощущаю холод. Не чувствую рук и ног. Как сквозь толщу воды, слышу голос мамы. Он тяжело давит мне на грудь. Не могу выплыть из мути, в которой нахожусь. Голос мамы манит меня, я мечусь в поисках выхода. Мама подала мне руку, и все ее тепло пролилось на меня, заполнило коридоры моего тела. Теперь я вижу свет. Я открываю глаза и тут же отворачиваюсь, закрываю лицо руками от жуткой рези в глазах. Снова голос мамы.
– Я здесь, я с тобой, тише, – шептала она мне, гладя меня по голове.
Я боюсь посмотреть на нее. Я не понимаю, что происходит. Пытаюсь вспомнить. В подсознании всплывают очертания худого старика, мое падение с высоты, боль. Вспомнила Ташкент. Как Лилино умирающее тело в зеленом узбекском платье нашли на улице. Она отравилась, чтобы не выходить замуж. Остановка сердца. Реанимация. Потом я вспомнила доброе лицо Бога, его благословление на жизнь среди людей… А, я же спасла планету от гибели. Венерианка. В голове – хаос, но я все вспомнила. Я теперь Лиля. Хочу открыть глаза. Открываю. Не могу разглядеть маму. Она сладко шепчет мне, потом убрала свои руки, собиралась отойти. Я вцепилась в нее, боясь не проснуться, не выбраться из подсознания.
– Не уходи, – я нечетко увидела ее заплаканные глаза и не сдержалась, тоже прослезилась, то ли от радости, то ли от боли. Она тут же обняла меня, очень осторожно, как котенка и принялась, плача, успокаивать.
– Не надо плакать, доча, – тряслась от слез мама, сама все приговаривала. – Нельзя плакать, тише, – похлопывала по плечу, как ребеночка.
– Мама, – только могла я сказать в промежутках между всхлипами. Как она изменилась, как постарела. Я ее дочь, Лиля, вернулась, чтобы все исправить. Тепло маминых рук, ее родной запах, меня сводил с ума, я не могла насытиться им. Я будто приросла к ней не в силах оторваться, не в силах вновь наблюдать ее измученное лицо, белое, как ее же халат.
Когда я немного успокоилась, мама выпрямилась, разглядывая меня и красиво улыбаясь, сказала:
– Ты похорошела, я не сразу тебя узнала, – сказала мама, не отпуская моих рук. – На тебе было длинное зеленое платье и куча всяких украшений, – мне даже показалось, она ждет моих комментариев, но я промолчала. – Как ты себя чувствуешь? – и вновь обняла, пытаясь скрыть пробившуюся слезинку.
– Я отлично себя чувствую рядом с тобой, мама, – я не соврала, мне было тепло, как никогда, даже несмотря на то, что мы находимся в больничной палате. Только жаль, что пришлось так много пережить. Я так виновата.
– Невероятно, – покачала головой мама, – я почти смирилась с тем, что не увижу тебя больше.
– Ничто нас больше не разлучит, – успокаивала ее я и вспомнила еще один фрагмент из моей жизни, недостающий фрагмент. Где Костя и Марина? – Мам, а где Марина? – Мама помрачнела.
– Ее мама тоже ищет ее. Примерно месяц назад Марина пропала.
– А Костя? – в отчаяние спросила я, но мама и понятия не имела, кто это.
Я почувствовала, как заныла грудь. Я восстановила полную картину моей жизни, правда, пока не уверена, что она была одна. Я вспомнила про Костю, и все остальное отошло на второй план. Я должна его увидеть. Ведь я живу ради него. Мои глаза загорелись, и я вскочила с постели.
– Мам, мне надо уйти ненадолго, – сказала я, в надежде, что она мне поможет, но я, видно призабыла ее характер.
– Никуда ты не пойдешь, – запротестовала мама и перегородила мне дорогу. – Только через мой труп. Я вообще никуда тебя теперь не пущу, – решительно сказала мама и проводила меня обратно в кровать. – Тебя нашли в другой стране. Ты чуть не умерла. Понимаешь, я могла никогда тебя не увидеть.
– Мама, это вопрос жизни и смерти. Ты должна мне помочь выбраться отсюда, –продолжала я стоять на своем.
– Вопрос смерти закрыт. Тебе что, угрожает опасность? – испугалась мама, я глубоко вдохнула. – Не томи, скажи что-нибудь.
– Может быть, если я не найду одного человека, – это маму не убедило. – Я, вправду, должна его найти прямо сейчас. Потом может быть слишком поздно, – отчаялась я. Если уже не поздно.
– Лилечка, ну, как я могу тебя опять отпустить? Ты еще так слаба, – расстроилась мама и вновь заплакала, предчувствуя неизбежное.
– Мамочка, я клянусь, что скоро вернусь. Осталось одно очень важное дело. Важнейшее дело моей жизни. Ты должна вывести меня отсюда, – мама сдалась. Я горела желанием поскорее завершить задуманное. Найти того, ради кого я вернулась.
– Может, дождемся папу? Он должен прийти с минуты на минуту, – с надеждой предложила мама, но я не могла больше ждать, я и так долго ждала. Внутри меня бегали мурашки и щекотали мне нервы. Я до конца не понимала, что происходит, но чувствовала, что должна торопиться. Я так много пропустила в этой своей жизни.
