Лиса Фарова
Венерианка
Глава 16
Я иду на очередное УЗИ. На первом ультразвуковой диагностике я слушала биение сердца плода. Сегодня мы увидим его пол. Я легла на кушетку и оголила живот. На живот выдавили немного геля, и начали водить прибором. Плод шевельнулся и замер.
– Что за черт? – удивилась доктор Регина Храмова.
– Что такое? – насторожилась я.
– Ничего не разглядеть. Темнота.
– Как это? Может, оборудование сломалось?
– Нет, не сломалось.
Она продолжала водить прибором по животу, но ещё больше изумлялась.
– Почки вижу. Что касается брюшной полости – нет. Все в каком-то темном веществе.
– Как такое может быть? Мы видели ребёнка в прошлый раз. А сегодня аппарат сломался. Регина, я зайду в другой день.
Я начала вставать. В голове мелькала неприятная мысль. Тёмное вещество…
Не кровь ли?
– Это ненормально, Даша, – беспокоилась доктор. – В прошлый раз я видела некую муть, но списала все на аппаратуру. А сейчас могу подтвердить, так бывает, когда в плаценту попадает кровь. Даша, ребёнок в опасности, и ты тоже…
Я задумалась. Ребёнок, скорее всего, мутант. Он убьёт меня. Или мне придётся убить его. У меня закружилась голова, я потеряла сознание. Те секунды, которые я была в обмороке, меня посетило странное видение: я видела прекрасную малышку, новорожденную, кричащую, с изумрудными глазами. Ребёнок в красной одежде, с красной ленточкой на ручке. Я укачиваю её, и она начинает улыбаться. Моё сердце переполняет счастье.
Придя в себя, я увидела раскрасневшееся лицо Регины и такое же лицо сестры. Видимо, её вызвала доктор Храмова.
– Даша, ты слышишь меня? – обеспокоенно повторяла Аня.
– Да, слышу, – подтвердила я и попыталась встать.
– Я знала, что это не нормально, – причитала сестра. – Слишком плохо ты себя чувствовала. Нужно сделать прерывание, и все. Регин, она ведь восстановится, она сильная.
– Ань, опасно. В моей практике такого не было. Я боюсь, мы потеряем её. Она истечёт кровью.
– Что же делать?
Я слушала их диалог, мне было дурно. Я уже решила для себя, что рискну родить.
– Я пойду, девчонки, спасибо.
– Даш, это патология. Может, случиться все, что угодно: открыться кровотечение или плод замрет, наглотавшись твоей крови. Ложись в стационар, хотя бы будешь под наблюдением.
– Всю беременность?… Только не сегодня.
Я пошагала к выходу.
– Думаю, ещё пару недель продержусь. Нужно завершить кое-какие дела: Макса пристроить, с Никой пообщаться.
– Не отчаивайся, мы вытащим тебя из этой ситуации, – пыталась рассеять мою разбитость сестра.
– Я верю.
Я вышла из клиники без сил, на автопилоте. Так же села за руль. Мне нужно было заехать на работу, взять на дом бумажной работы из кабинета. Я направилась к границе. При входе в проходную военной конторы опять закружилась голова. Дежурная заметила, что меня шатает и подбежала. Она проводила меня к своему стулу, усадила.
– Вы бледны. Что с вами?
– Я плохо себя чувствую.
– Может, вызвать скорую?
– Нет, не надо. Я была у врача – все под контролем. Пару минут, и все пройдёт.
Я сидела, пряча взгляд. Не смотрела на собеседницу, смотрела на мониторы. Их было четыре.
– Поставили дополнительный экран?
– Да, со всех сторон видна территория нашей части.
– Работы прибавилось.
– Так даже лучше, спокойнее, не приходится ночью обходить территорию самой. Всё, как на ладони.
В одном из мониторов я увидела, как мимо проходит наш немногочисленный мужской отряд при сопровождении сержанта Немовой. Всё бы ничего, если бы одно мужское лицо не было так знакомо. Или я сошла с ума, или среди солдат шёл Максим. Я не верила своим глазам. Нет, я не путаю, это он. В нашей форме темно-зеленого цвета, в нашем главном уборе – пятнистой кепке, бодро вышагивает в ногу с молодчиками. У меня челюсть раскрылась. Я хотела было поделиться с дежурной своим наблюдением, но сдержалась, вместо этого, молча, встала и пошла к выходу. Теперь я знала, где можно найти виновника моего плачевного положения. Я пошла догонять отряд.
– Отряд, стой! – крикнула я вдогонку, поняв, что умру, если продолжу их преследовать так стремительно.
Мне было важно убедиться, что это, действительно, был Максим, что мне не показалось, что я не выдумала его.
– Сержант Немова!
Отряд встал. Сержант скомандовала подстроиться в шеренгу, и сама вытянулась, как струна. Ребята стояли смирно. Я подошла. Мы с сержантом поприветствовали друг друга.
– Откуда следуете? – спросила я, деловито разглядывая наших парней.
– Ребята выполняли задание за нашим рубежом. Веду их в расположение.
Я остановилась взглядом на третьем – это был мой сын, добралась до седьмого – это был тот, кого я искала – Максим. Он смотрел перед собой. Моё сердце затрепетало. Я перевела взгляд на сержанта.
– Их семеро. Где остальные?
– На прошлой неделе остальные наши парни погибли, подорвались на БТР на вражеской территории.
– Вам не объявляли о том, что вылазки на вражескую территорию нужно свести к минимуму?
– Это было спецзадание от высшего командования.
– Есть ещё одно спецзадание. Сержант мне нужен один из ваших бойцов для его выполнения.
– Один?
– Да, самый лучший.
Я снова обошла всех семерых и остановилась на последнем.
– Фамилия, солдат?
– Рядовой Колесников.
– Сержант, мне кажется, это довольно крепкий боец. Я останусь с ним здесь, мне нужно объяснить ему суть задачи. А вы ведите остальных в расположение. После обсуждения я лично сопровожу его.
– Есть, – неуверенно подтвердила немолодой сержант. – Рядовой Колесников, вы поступаете в распоряжение полковника Первой.
– За мной марш, – сказала сержант остальным, и они двинулись дальше.
Я, стерпев болевой спазм в животе, чуточку наклонилась. На моем лице было написано, что мне нехорошо. Пять секунд, и я выпрямилась, внимательно посмотрела на Максима.
– Прости, – после полуминутного молчания выдавил он, не выдержав моего пристального взгляда.
– За что?
– За то, что ушёл. Ты не смирилась.
– С чего ты взял? Смирилась. Я только не пойму одного. Как я могла забеременеть мутантом из ваших лабораторий?
– Ты беременна?
– Нет, я поправилась, – не смешно пошутила я, указав на свой живот. – Я не виню тебя. Просто, как такое могло случиться? Мы зачали ребёнка естественным путем, а по диагностике видно, что он в крови, и я потихоньку умираю, он съедает меня.
– Даш, я не знаю, что сказать. Я все, что знал, уже сказал. Может, инъекции, которым я тоже подвергался дали такой эффект. Ты не думала, избавиться от этого монстра?
– Я не могу. К плаценте частично прикреплены мои кровеносных сосуды, я истеку кровью… То есть ты не знаешь, как мне не погибнуть?
– Эти дети питаются кровью матери в утробе. Тебе плохо, потому что твой организм теряет много крови. Я говорил тебе, что не ем обычной еды, а питаюсь особым энергетическим напитком.
– Это кровь? Ты пьёшь кровь? – ужаснулась я.
– Да, но я не вампир. У меня такая природа. Мне нужна донорская кровь, еженедельно, около семисот граммов.
– Откуда ты берёшь её здесь?
– Мне помогает сержант Немова, достаёт по своим каналам пакеты по шестьсот граммов. Она поверила мне несколько месяцев назад, когда я ночью пробрался в её квартиру на первом этаже.
– Ты ушёл от меня к ней?
– Даша, я ушёл, потому что ты мне дорога. Я не хотел, чтобы ты пострадала. Ты ослабла рядом со мной. А сержант сначала перепугалась, а потом поняла меня, и теперь помогает.
– Значит, то, что она рискует, это ладно.
– Между нами нет близких отношений. Она попросила меня приглядывать за её сыном в мужском отряде. Он эмоционально ранимый, слабый, а обязан служить. Она не имеет права признаться ему, что его мать, поэтому действует через меня.
– Хорошо. А как ей удалось внедрить тебя?
– В соседнем секторе и в нашем за последние месяцы были большие потери. Она поехала за двумя оставшимися бойцами в соседний сектор для укрепления своего отряда. Один по каким-то причинам не доехал. Я вместо него.
– Весело. Ты – очень везучий. В отличие от меня.
– Я уверен, тебе поможет кровь. Какая у тебя группа крови?
– Третья положительная.
– Надо найти донора или того, кто имеет доступ к банку крови. Я попробую поговорить с сержантом…
– Не надо. Меня сейчас стошнит… Неужели ребята в отряде не видят, что ты другой. Не видят, как ты употребляешь вместо еды, что-то другое.
– Ребята думают, что я чудом выжил, что мне отрезали большую часть желудка, я просто обязан пить это, чтобы не умереть. Особая методика в лечении малокровия… Даша, только это поможет тебе выжить. Это страшное существо, это эксперимент, неизвестно, чем закончится. Я думаю, оно не убьёт своего носителя раньше времени. Но учти, оно растёт, и крови ему нужно будет больше. Ни соков, ни овощей-фруктов – крови.
– Максим, мне страшно, – чуть ли не теряя сознание, произнесла я.
– Как бы я хотел, чтобы все было не так, хотел бы вернуть все назад. Я мог покончить собой в камере.
– Все было прекрасно, не жалей.
– Я опасный, очень опасный экземпляр. Я жалею только о том, что нехотя обрек тебя на страдания. Можно, я пойду. Проводи меня и больше не приходи. Нам нельзя быть вместе.
– Кругом, солдат. Марш, – тихо скомандовала я после двадцати секунд молчания, превозмогая горечь.
Мы пошагали в расположение их части.
– Я так понимаю, спецзадание отменяется?
– Правильно понимаешь.
Я сопроводила бойца в его часть, нашла сержанта Немову и сказала, что он не подходит для выполнения моего задания, после чего спешно ушла.
После этого разговора я смотрела на людей жадным голодным взглядом. Я только сейчас осознала, что очень голодна, и тошнит меня от еды, потому что хочу я кое-чего другого – особый энергетический напиток. Во мне живёт нечто дикое, отныне и я перестану быть прежней.
Я добралась на машине до клиники оплодотворения. Созвонилась с сестрой, она была там. Я поднялась к ней на второй этаж.
В кабинете села и, зажав рот, просто сидела, глядела на неё.
– Даш, как ты? – обеспокоенно произнесла она.
– Я попрошу тебя ещё об одной услуге. Я знаю, ты сможешь мне помочь.
– Сделаю все, что в моих силах.
– Ань, нужна кровь, чтобы я не умерла. Третья положительная.
– Переливание?
– Нет. Нужна донорская кровь в пакетах.
– Зачем тебе?
– Мне необходимо её пить, восполнять потери. Я могу числится у вас. Придумай мне болезнь, при которой нужно переливания.
– Я не смогу снабжать тебя большим количеством крови. Это невозможно.
– Максимально, по возможности. Я буду звонить.
– Держись, сестрёнка.
Я встала, чтобы уйти, но потеряла равновесие и снова села на кушетку, завалившись на бок.
Запах нашатыря привёл меня в чувства. Рядом стояли Регина и Аня. Потом Аня куда-то побежала. Через некоторое время вернулась с пакетом крови. Она быстро сделала надрез на пакете и приложила к моим губам. Я почувствовала соленый металлический, но очень приятный вкус на губах. Прижала плотнее к губам заветный пакет. Жадными глотками я втянула в себя все содержимое за считанные секунды. Весь подбородок и рот мой стал буро-красным. Девчонки смотрели на меня, как на животное, зверя-хищника или монстра. Внутри меня прокатилась волна энергии. Она смазала боль и все язвочки, саднящие во мне все эти месяцы. Я почувствовала радость и облегчение, впервые за долгие недели мучений.
– Тебе лучше? – глядя на меня, тревожно выговорила Аня.
– Однозначно, – улыбнувшись своими ярко-красными зубами, поделилась я. – Это то, что меня спасёт. Моё самочувствие улучшилось на 110 процентов. Если так пройдёт весь срок, я ещё поборюсь за жизнь.
– Сомнительное облегчение, – наконец, выдавила из себя Регина. – Время покажет.
– Я вправду ожила, – сказала я и встала на ноги. – Пока, это вариант.
Девушки переглянулись, не зная, как реагировать на мою перемену. Я умылась у них в раковине, вид крови на руках меня напугал. В зеркале я увидела свои розовые щеки и горящие глаза. Аня проводила меня из кабинета, я уехала домой.
Глава 18
Жизнь течёт своим чередом, бьёт ключом, так сказать, иногда больно. Уже три месяца прошло с тех пор, как я впервые попробовала кровь. Ни сладкого мне не хотелось за это время, ни кислого, ни экзотических фруктов, ни мела, я сходила с ума от солёного металлического вкуса с нотками томата. Так сказать, жить не могла без красненького положительного. Каждый вечер приходил упадок сил, меня ломало, как наркоманку, как вампира, я ощущала тошноту и чувство голода. В таком состоянии меня обнаружила моя дочь однажды, когда пришла меня проведать. Я не отвечала на звонки. Ника была в шоке, когда увидела моё состояние. Она, конечно, знала, что я беременна, она бывала у меня раньше, когда я выглядела бодрее. Меня выручали время от времени Аня с Региной, привозили мне "питание", даже шли на то, чтобы кормить меня своей кровью через надрез в плече. А тут Ника. У неё, кстати, тоже третья группа крови. Она ругалась, что я ей не сказала, что больна, ругалась за Макса, что не кормлю и не гуляю с ним, за квартиру, запущенную и загаженную. Я, воодушевившись её появлением и жалобой, что ничего ей не рассказываю, поделилась своим недугом. Конечно, не все ей выложила, а самое необходимое. Мне срочно нужно было подкрепиться, а это просто идеальная возможность. В голову пришла история, о которой мне когда-то рассказал Максим, о болезни малокровии, резвившейся в связи с беременностью. Когда я сказала, что умру, если она мне не поможет, Ника расплакалась. Она была шокирована известием. Поговорив по телефону с Аней, чтобы убедиться в том, что я не обезумела, Ника согласилась быть моим донором. Я профессионально стиральным ножичком сделала крестообразный надрез на плече. Ника охнула и съежилась. Хлынула заветная красная жидкость. Я припала губами к ранке и, не спеша, стала втягивать свой энергетик. Главное, не переборщить. Когда почувствовала, что Нику шатает, отстранилась. Ранку я потеряла спиртом и заклеила пластырем. Ещё один день жизни.
Так летели мои дни. Меня посещали мои благодетели. Благодаря ним я жила.
На улице зима. Я уже месяц нахожусь в декретном отпуске. О Максиме я больше ничего не узнавала. Он был прав, ни к чему хорошему наша любовь не привела и не приведёт. Я гуляю с собакой, часто это делаю в последнее время. Обожаю своего Максика. Что бы я делала дома долгими вечерами, если бы не он. Квартиру я прибрала, ждала результатов анализов, но они ничего не прояснили. Ребёнок по-прежнему причинял мне боль, когда был голоден. Он словно когтями впивался в мои внутренности. Я надеялась на хороший исход, но не исключала и летальный. С малышом я разговаривала, гладила живот, все-таки в нем есть и моя частичка. Думала, что будет, если рожу этого мутанта, прекрасного убийцу, как пророчил Максим. А может, это будет обычный ребёнок, мальчик или девочка. Я хотела скорее родить его, наверное, потому что боялась родов, или потому что хотела поскорее увидеть свое прекрасное дитя.
Ночью у меня крутил живот. Ничего необычного, я привыкла к ощущениям, что мне хотят сломать ребра, что меня кусают изнутри, карябают. Но этой ночью это не прекращалось до пяти утра. Я выла от боли во сне, поглаживала живот, даже попила крови из пакета, оставленного Аней – ничего не помогало. До родов ещё месяц, рано тревожиться. Под утро я уснула. В девять зазвонил телефон, я вскочила брать трубку. Как только дошла до телефона, полилось. Я залила комнату кровью. Из меня её вылилось литров пять. Какое счастье, что до трубки я успела добраться. Звонила Аня.
– Ань, началось, Аня, – стиснув зубы от боли и страха проговорила я.
– Что? Роды? – перепугалась сестра.
– Да, я истекаю кровью. Ужас. Больно.
– Мы едем к тебе, Даш, держись. Дыши глубоко, постарайся успокоиться.
– Быстрей, Ань.
Не думала я, что сегодня решится моя судьба. Я была не готова. Боже, как страшно, я рожаю монстра. Мой живот стал меньше, по ногам струилась кровь. Макс беспокойно, лаял, видя, что хозяйка встревожена. Боль отпускала ненадолго, а потом вновь накрывала. Живот дергался и не хотел дожидаться подмоги. Ребёнок рвался в мир и рвал все вокруг себя. Боль была такая, что я вгрызалась в белую, испачканную кровью, простыню. Чтобы соседи не вызвали полицию, я кричала в подушку. У Ани были ключи, я дала их ей на всякий случай, поэтому она даже не стучала, а открыла дверь сама. Предстала картина не для слабонервных, будто меня порезали ножом. Пол, постель окрашены в красно-бурый цвет, и я, вся крови, корчусь от боли на бело-красных простынях. Помню, приближающиеся силуэты в прихожей, знакомые беспокойные голоса. Я доверилась этим людям, закрыла глаза. Боли больше нет, я ушла в себя.
Глава 17
Меня привёл в чувства детский плач, звонкий, продолжительный и голоса Ани и Регины. Я попыталась открыть глаза, найти источник звука, но не смогла сфокусироваться. Всё перед глазами плыло и кружилось. Я шептала, что-то невнятное. Сначала шептала, потом голос прорезался. Я услышала в ответ голос Ани:
– Не дергай рукой, собьешь капельницу.
Я попыталась привстать, сил не было, зато я почувствовала боль в теле. Спина, поясница, ноги – все ломило.
– Лежи, тебе нельзя вставать. Ты потеряла много крови. Мы восполняем потери, все будет хорошо. Теперь точно будет.
– Я родила? – невнятно произнесла я, меня поняли.
– Да, ребенок здесь. Не спеши, отдыхай.
Я успокоилась и снова закрыла глаза.
Через несколько дней я могла уже вставать. Аня и Регина по очереди дежурили у моей постели. Ребёнка я пока не разрешила забирать. Пока. Ребёнком я называла то, что я родила спустя восемь месяцев дикого помешательства. На первый взгляд это был ребёнок, только с ярко-зелёными глазами, несвойственными для новорожденных. Ещё несвойственно было то, что он был без определённого пола: ни половых губ, ни мужского пениса, мочевыделительная система проходила рядом с анусом. Тем ни менее дитя выглядело трехмесячным: с волосами, зубами и твердыми несгибаемыми пятимиллиметровыми закругленными ногтями, на пальцах были твердые пупырья, взгляд уверенный, игривый. Мои доктора не хотели мне его оставлять, чтобы я к нему не привыкала. Когда встала на ноги, когда начала соображать, я выпросила у них один день с малышом. Было много опасений с их стороны, много причитаний, но я уговорила оставить мне дитя до вечера. Сегодня вечером я навсегда распрощаюсь с плодом недолгой, но незабываемой любви. Я хочу запомнить это существо, которое изменило до неузнаваемости мою жизнь.
Я стою возле большой плетёной корзины, в которой лежит мой ребёнок. Он внимательно и серьёзно глядит на меня, а немного погодя издаёт крик и улыбается мне. У него чёрные волосы и изумрудные глаза, как у папы. Я держу в руках эту маленькую ручку. Малыш сжимает мне палец своими шершавыми пальцами, уже пытается подтянуться. Стремительное развитие. Боюсь, я не узнаю, что будет с ним через пару лет. О чем я говорю, я не знаю, будет ли он жив завтра. Моё сердце сжалось от боли.
В дверь постучали. Я вздрогнула от неожиданности. Кто это может быть? Ника? Без предварительного звонка? Нет, она без звонка не пришла бы. Пусть идут к черту. Стучали настойчиво. Были уверены, что я дома. Барабанили, как будто пожар. Я не выдержала и пошла открывать.
За дверью стоял Максим. Он тяжело дышал, будто бежал от кого-то. Его лицо было красным, глаза безумными, волосы взъерошенными.
– Где ребёнок? – недовольно спросил он и без приглашения вошёл в квартиру, не обращая внимания на лающего пса.
Он не церемонился с приветствиями, он искал по комнатам ответ на свой вопрос.
– Что с тобой? – успела спросить я, преследуя его. Он увидел корзину на комоде и замер на мгновение. Затем подошел, изучил. Я тоже наблюдала.
– Его вечером заберут, – сказала я виновато.
– Не вечером, – лишь сказал он и схватил корзину.
Максим направился к выходу. Его дерзкое поведение застало нас с Максом врасплох. Я попыталась остановить Максима, но это было невозможно. Он легко швырнул меня в сторону и скрылся за дверью. Ребёнок заплакал из-за такой резкой тряски, из-за криков родителей и лая пса. Я не сдавалась, я бежала за ним, в чем была, то есть в голубой пижаме.
– Максим, стой, так нельзя, – кричала я ему вслед, уже не переживая, что нас услышат.
Максим не думал о своей безопасности, уже не о чьей безопасности. Он прыгнул в машину, положив на пассажирское сиденье корзину.
– Что ты задумал?
Я вцепилась в дверь его машины, не давая её закрыть.
– Поедешь со мной? – внезапно не своим голосом спросил Максим.
– Куда?
– Поедешь или нет?! – крикнул он.
Мне ничего не осталось, как сесть на заднее сиденье и закончить это дело до конца.
Мы помчались. На ходу я стала успокаивать надрывающегося малыша. Максим выжимал максимум из своего транспорта. Он куда-то спешил.
– Максим, поговори со мной, – попросила я, дотронувшись до его плеча.
Его плечо было, как камень, твёрдое и холодное. Максим не реагировал, лишь внимательно смотрел вперёд и что-то шептал себе под нос. Я испугалась. Я надеялась, что у него появился план, относительно нас. Поэтому он приехал за нами. А сейчас я уже так не думаю. Этот человек сильно изменился. А человек ли это? По его поведению, выражению лица видно, что он не в себе. Я запаниковала.
– Останови машину. Это бессмысленно. Куда ты нас везешь?
– Домой.
– Максим, какой ещё дом?
Я забила его по каменным плечам, он отшвырнул меня. Мы двигались в сторону небоскребов – стоэтажек. В седьмом микрорайоне их было немало. Он повернул во дворы. Вокруг никого не было, ни души. Максим остановился. Я попыталась опять с ним поговорить, но он резко ударил меня локтем в лицо, что я потеряла сознание.
