Лариса Яковлевна Шевченко
Её величество
– А мне дороги минуты упоительного общения с его потрясающим романсом «Не уходи», – с грустным восхищением сказала Жанна.
– Так вот, в деревнях и посейчас еще мужчины традиционно надежнее городских, потому что не только девушек, но и парней там в строгости держат. Общественное и соседское мнение их контролирует. С ним считаются. Исконная традиционная культура из почвы, из многовекового уклада вышла. В ней есть то, что не дает разрушить грубой действительности высочайшую степень связи между супругами в семьях, их огромные духовные и душевные силы. Потому что в ней великая истина, – сказала Аня.
– А в городе принято считать, что бескультурье и неуважение к женщине пришло из деревни, – заметила Инна.
– Ошибочное мнение. Классическую музыку деревенские, может, и не слушают, но и на асфальт мусор бросать не станут, потому что не привыкли, чтобы за ними дворники убирали, – поддержала Аню Жанна.
– Ваши взгляды не устарели?
– Слава богу, пока еще нет. Хотя, конечно, телевидение вносит свои коррективы и в деревенское воспитание.
Лена подумала удивленно: «Аня о деревне совсем как Жанна заговорила. У той ностальгия, а эта почему? Ей не хватает положительных эмоций. Работает-то с детдомовцами».
– Пожалуй, не столько телевидение, сколько наш непутевый капитализм решительно губит деревню, – сказала Инна.
Женщины надолго замолчали. Наверное, просто устали.
13
– …Знала я одного сексуального маньяка-насильника. Пока его сын был маленьким, он жалел маму, а подрос, так сам стал обманом «поставлять» отцу своих друзей и подруг, – шепотком поведала Жанна. – Перенял модель повеления отца?
Реакции подруг Лена уже не услышала.
– …Я бы с треском его выставила, потому что свои эмоции всегда направляла в сторону жесткого рассудка, – самоуверенно сказала Инна.
– …Мужчины обвиняют женщин в легкомыслии. Но мое легкомыслие заключается в том, что я кофточку себе красивую купила или шторы на кухне решила поменять на более яркие. А как можно назвать поведение Федора, если не легкомыслием?..
– Они свои пороки нам приписывают. Какую цель этим преследуют?
– Себя стремятся обелить, называя легкомысленными тех девушек, которым сами же сломали жизнь? Таково их пещерное мышление? Самодурство – способ маскировки собственных недостатков? – засыпала Аня подруг вопросами. – Они считают: если получается, почему бы не взять? Если чего-то можно добиться обманом – обмани. Хочу и буду пить, курить, колобродить. А мы всю жизнь должны опираться на слово «надо» и всю вину брать на себя. Вот и вся между нами разница. А почему бы тогда не украсть или не убить, если есть возможность? Та же логика. Я даже от женщин слышала: «Пьет? Но он же мужчина. Это женщине непростительно». А почему мужчин надо прощать?
– …Есть женщины, которые мирятся с изменами мужей, если они обеспеченные, внимательные и в постели устраивают. А у Эммы во всем облом. Вот в чем казус, – вздохнула Жанна.
– Казуистика, – сердито буркнула Инна.
– Может, и Эмма на самом деле что-то с чем-то соотносила и делала выводы?
– Не выдумывай, – сердито возразила Аня.
– …Слышала я, как один представитель сильного пола с восхищением утверждал, что настоящий мужчина зол, волосат и вонюч. И этот же «идеал мужчины» говорил, что целовать курящую женщину все равно, что пепельницу. А почему его нежная, чистая, как белая лилия, жена должна целовать его, противного? Почему ей это должно нравиться? Ему такое в голову не приходило?
В девятом классе я недолго была «своим парнем» в компании взрослых рабочих ребят соседнего с детдомом двора. Я как бы в шутку находилась под их охраной. Меня шокировала их грубая похвальба. Откровенные разговоры с ними запали мне в душу. Они словно кровавыми когтями вцепились в мое сердце. Представляете: девушка отдала парню свою любовь, юность, честь, а он ее – в дерьмо. Когда схлынуло ослепление влюбленностью и угасло вожделение, он почувствовал себя победителем. Он презирал свою бывшую невесту за то, что она поверила его лживым обещаниям и отдалась. Ему даже не было ее жалко. Он предлагал ее дружкам! Отвратительная, омерзительная история. Оказывается, он только «пенки снимал». Такой доведет до самоубийства и ничего не почувствует. Мне казалось, будь у меня пистолет – убила бы гада, не задумываясь. Я знаю, что это глупо, что я никогда ни на кого не смогу поднять руку, если только на захватчика, врага родины… Но я тогда поняла две вещи: катализатором отношений между молодыми мужчинами является женщина, и по тому, как мужчина отзывается о женщине среди «своих», можно многое сказать о нем, как о человеке. Получила урок на всю жизнь, – горько поведала Аня.
В замкнутом пространстве, до отказа заполненном эмоциями четырех женщин, наступила тишина, подобная той, какую каждому случалось переживать в детстве между мощной вспышкой молнии и страшным ударом грома.
– …Общеизвестно, что люди Запада и Востока по-разному членят мир, по-разному думают о нем. Допустим, на Западе четко знают: это хорошо, это плохо. А на Востоке: с одного боку посмотреть – это добро, а с другого оно же – уже нет. И так далее и тому подобное. И эти различия глубоко и крепко сидят в их сознании, а возможно, и в подсознании. Отсюда непонимание между нациями в вопросах культуры, религии и политики, – глубокомысленно произнесла Аня.
– Между мужчиной и женщиной разного рода непониманий не меньше. Сознание человека зависит от его культуры. Воспитывать молодежь надо лучше, – сказала Инна, надеясь, что Аня подхватит тему. – Почему женщины должны прощать мужчинам измены, отсутствие чувства отцовства чуть ли не до шестидесяти лет? Мол, не дозрели, не доросли… И находиться в состоянии безмятежной уверенности в том, что иначе быть не может. Этим мы создаем следующее, еще более неполноценное поколение мужчин. Они же полностью деградируют! Как-то услышала по телевизору от достаточно известной актрисы, мол, что поделаешь, они, мужчины, непостоянные, у них нет чувства семьи, их надолго не хватает. А сама одна воюет с двумя сыновьями. И кого она вырастит?
Когда человек рос в адекватной любви родителей, это сразу видно. И у девочек, и у мальчиков надо воспитывать ответственность перед своей будущей семьей, тогда они все заботы в ней будут делить между собой. Моя подруга несколько лет втолковывала своему будущему мужу, что он обязан сблизиться с сыном от первого брака, быть рядом с ним, что это нормально и естественно, как то, что он должен уступать старушке место в транспорте. Но для этого тридцатилетнего маменькиного сыночка – здоровяка и спортсмена – собственная обида стояла на первом месте. Вообразил, что жена его обманула. Ушел из семьи. Но сын-то тут при чем! Все-таки уговорила она жениха, помирила с сыном и только после этого вышла за него замуж, посчитав его готовым отвечать за свою новую семью. Трудно ей было перекраивать мамино эгоистичное воспитание. Спасло их брак то, что они вместе сумели преодолеть все возражения и истерики его мамы и стали жить отдельно.
Но Аню в данную минуту, как оказалось, семейные проблемы Эммы больше волновали.
– Сколько Эмма «по милости» Федора выстрадала! «Ах, любовь, облагороженная страданиями! Это так романтично!» – сказала бы я в юности, прочитав нечто подобное в книге. Глупая была. Это же всего-навсего горькая жестокая правда жизни.
– Запредельная порабощающая любовь как помешательство. Ее лечить надо, – жестко прокомментировала Инна поведение Эммы в семье. – Имеет смысл оправдание не страдания, а только сострадания.
– Страдание – не привилегия разума. Можно подумать, что человек мучается по желанию! – энергично запротестовала Аня.
– И осталось Эмме с маниакальной бдительностью надзирать за мужем, – неожиданно «выдала» Жанна, чем безмерно ошарашила Аню. – Говорят, что зло гаснет, наталкиваясь на чистое существо, которое само мучается, но не пытается свои страдания передать другим людям дальше, как по цепочке, – добавила она проповедническим тоном. (Каждая из подруг стремится навязать свою тему, свое мнение?)
– Неправда! Пример Федора ни о чем тебе не говорит? И я много раз так поступала, а в ответ получала недовольство. Никуда зло не девается! Плохой человек не верит в искренность добрых намерений, он видит в них поиск выгоды, подлость или просто трусость, – разозлилась Аня.
– И ты наслаждаешься своим положением несчастной? У тебя трагическое мироощущение? – странно томным голосом спросила Жанна. (Вот дает, монашка!)
– Ошибаешься, я не садистка и не враг себе. Но человек рождается со своим «я» и всю жизнь сверяет с ним всё, что творится вокруг, борется, мучается.
– Ты замечаешь только темные стороны жизни, просто тяготеешь к несчастьям.
– А ты, как беззаботная бабочка, только светлые и яркие? Наверное, ни одна минута твоей счастливой жизни не была омрачена даже тенью неприятности. Оставь, пожалуйста, меня в покое, прибереги проповеди для других, упивайся своим благочестием. Вот ты говорила, что все мы призваны быть святыми и можем ими стать, утверждала, что у каждого святого есть тяжелое прошлое, а у каждого грешника – светлое будущее. Наверное, это правда. Я тоже пробовала рассуждать подобным образом. Но своим правдолюбием, добротой и терпением мы сами себе строим ловушки. Мужчины воспринимают нашу мягкость как слабость и уступчивость, а великодушие принимают как должное. Эмму Федор, используя ее покладистость, даже от подруг отлучил, на цепь к кухне приковал. Друзей-сотрудников отвадил. Изначально намеревался и с родней ее рассорить, да не вышло.
– И все-то ты знаешь, – с трогательным наигранным простодушием удивилась Жанна. – С подругами Эмма мало общалась, скорее всего, по причине занятости.
– А почему ты о себе ничего не рассказываешь? У батюшки исповедуешься, а с нами не хочешь откровенничать? – поинтересовалась Аня.
«Как бесконечное кружево плетут пустой житейский вздор. Людей тасуют, точно карты: того налево, этого направо, тот хороший, этот плохой», – устало вздохнула Лена. И вдруг вспомнила себя маленькой школьницей, делающей матери замечание за то, что та «ни о чем» долго разговаривала с соседкой. Мать ей тогда что-то насчет элементарной вежливости в общении между людьми толковала, а она не нашла этот факт для себя важным…»
– Вот ты, Жанна, спрашивала, чего мне не хватает в жизни? Мне, лично, всего хватает. Но что касается моей внутренней сути… когда вокруг несправедливость… Сердце кровью обливается, если вижу дурное и гадкое.
В голосе Ани зазвучали слезы.
– А во мне при виде несправедливости просыпаются гены неандертальца. Крушить все вокруг хочется, – усмехнулась Инна.
Тема зашла в тупик, и Аня обратилась к предыдущей, уже, казалось бы, исследованной ранее.
– С одной стороны, некоторые мужчины трусы, несносны во время болезней, страшно боятся смерти – мне подруги жаловались, – а с другой – ищут ее. Помнишь их азартную рыбную ловлю в ледяной воде? Герои, черт возьми! Мастера создавать критические ситуации? Риск ради риска? Мужчинам в жизни не хватает экстрима и парадоксальности? У пьяных сильно снижен порог страха? Ну совершали бы что-то достойное, а то ведь сплошной неоправданный риск и дурь! Я могла бы понять, если бы хотели привлечь к себе внимание женщин, купались бы в своем бессознательном желании выделиться… но ведь просто как сумасшедшие гонялись за рыбешками. Право, как дети малые. Можно подумать, что цена их жизни – ломаный грош и им совсем нет дела до себя, до своего здоровья. Это еще одна нелогичность и непоследовательность в их натуре, – сердито забубнила Аня.
– Как-то всё это у тебя выглядит довольно мелко, общо… и бездоказательно. Ты во всем ищешь креативность? Правильно ли это? – пожала плечами Жанна. – Не закапывайся в хламе плохих поступков. Свыкнись с мыслью, что у «мальчиков» должны быть игрушки: рыбалка, машина и прочее.
– Мастер по разоблачению! Этот рассказ только повод, чтобы поведение мужчин примерить на себя? – усмехнулась Инна. – Решила в себе «мужское мужество» воспитывать? Ищешь способы и средства?
– Не в себе, в мальчишках.
Лена уже не борется со сном, и тяжелая дрема побеждает. Она опять в состоянии выхватывать только отдельные, не связанные между собой эпизоды из разговоров, и поэтому не может создать целостную картину Эмминых бед, преподносимую и анализируемую ее подругами, и тем более вникать в новую тему.
– …А тут еще эти бесконечные разъезды, отлучки, командировки. Большие расстояния не укрепляют брачные узы. Я на все сто процентов уверена, что любовь крепнет не в разлуках, а в совместной жизни…
– …Наверное, первый раз такое с Федором произошло непреднамеренно, нелегкая его попутала. Думаю, та женщина сама помогла ему «не устоять», перешагнуть грань дозволенного, может, даже подпоила бедолагу. Возможно, он даже сначала боялся от неуверенности. И свершился невероятный переворот в его судьбе. Это много позже женщины полностью стали занимать все его свободное время и гедонистическая программа жизни сделалась для него главной. И дома он стал источать непреступное самодовольство и упоение властью над постоянной жертвой – женой, – сказала Аня.
– Безусловно, это была приятная, возвышающая его поза, – покривила губы Жанна.
– И он не забыл, что «первый и главный половой признак мужчины – деньги?!» – расхохоталась Инна и тут же, оглянувшись на дверь, «нырнула» лицом в подушку.
– Видно, та, первая, сумела внушить Федору то, что он жаждал услышать. И ее слова приятной, чувствительной, слегка щекочущей занозой засели в его воспрянувшем самолюбии. Потом очередная пассия за деньги закрепила его «успех». И покатилось… Он решил, что сатанеет без разнообразия в любви, – предположила Жанна, но так, будто только этим всё и объяснялось. – Поэтому он так и не понял, что не годится в любовники. Не прозрел наш донжуан. О этот вечный огонь желания быть тем, кем мы определили себя в мечтах юности!
– Бес распутства в Федоре всегда таился и ждал своего часа, а когда его поманила другая женщина, он выбрался из темницы неуверенности наружу и овладел им. Когда бес зла поселяется в душе, добро уходит из нее, – высказалась Аня. – Говорят, пока грех не всплыл наружу, понятие морали спит.
– А у Федора оно так и не проснулось. Жанна, ты кое в чем права. Мне бывший сокурсник как-то, под коньячок, вполне искренне хвалился тем, что способен за ночь на многократные «подвиги». Пришлось ему растолковать, что количество в данной области человеческого общения никогда не переходит в качество. Он был потрясен. Я тоже. Вроде неглупый парень, а в некоторых вопросах абсолютно безграмотный, знания на уровне подростка. Я весь вечер его просвещала. Делать было нечего. Мы дежурили на участке, будучи членами комиссии по каким-то выборам. Старушки в сторонке вязали или дремали, а мы сидели за столом, обложившись документами, и тихонько делились секретами, – рассказала Инна, конкретным примером отреагировав на «донжуана». И продолжила вспоминать об Эмме:
– Помню, она говорила: «Достаточно сказать, что у меня от всех Фединых «выступлений» начались дикие опустошающие приступы ревности. Нет, не ревности, обиды. Они лишали меня присутствия духа, да и сил вообще. А он даже не защищался от моих нападок. Коротко все отрицал, как отрезал, или молча запирался в своей комнате. Он не чувствовал ни необходимости, ни неизбежности предстоящих выяснений отношений. И этим съедал последние, жалкие крохи моей в него веры. А если и «удостаивал» своим вниманием, то говорил со мной таким тоном, будто это я являюсь причиной наших ссор, а не его подлое поведение».
«Умышленно «путал» причину и следствие. Известный прием. У моей школьной подруги муж так умело смутился, разыгрывая невинность, будто не его, а кого-то другого жена только что выволокла из еще теплого гнездышка любовницы. Артист. Обхохочешься! Не делай такое скорбное лицо. Да, трагедия. Да, застала и на нервной почве лишилась ребенка. Пришлось ей наладить мужа. Развелась, потому что поняла свои «прекрасные перспективы» с таким человеком. И правильно сделала. Чем такой, лучше никакого», – к месту рассказала я Эмме печальную историю своей одноклассницы.
«До сорока лет Федя худо-бедно еще замечал меня, а потом… С возрастом тяга достичь желаемого еще больше обострилась, пошла по нарастающей. Боясь не успеть насладиться «любовью», он стал ухлестывать без разбору: хватать любую, которая предлагала или не отказывала. Не обладал ни разборчивостью, ни вкусом».
«Заматерел и пустился во все тяжкие, хоть всех святых выноси. У «перезрелых» и одиноких любовь бывает более жадная, терпкая, уязвимая», – усмехнулась я.
«Как-то не выдержала, спросила у Феди: «А они стоили того?» Промолчал. «А моего здоровья и нервов детей? Ушел от ответа. О это Федино каждодневное, неподдающееся объяснению раздражение!.. И я стала срываться по поводу и без повода. Вера, надежда, любовь! Опровержение этих жизнеутверждающих истин налицо. Кто-то правильно сказал: «Не давай лишку ни в вере, ни в надежде».
«Надежда и вера – самые мощные стимуляторы семейной жизни, – усмехалась я, оценивая свой богатый жизненный опыт. – Вот и пою от безысходности: «На белых клавишах – надежда, на черных клавишах – беда». И стараюсь не касаться черных».
«Уметь верить – это тоже своего рода талант. У Феди его нет. И его это не напрягает. Конечно, когда верила, я исходила из своих моральных принципов. А теперь в моей душе не осталось ничего, кроме крика боли. Почему Федя избрал низкий постыдный путь, который позволяют себе, как я считала, только бесхребетные беспутные алкаши? Есть ли хоть капля здравомыслия в его поведении? Он не оперирует понятиями чести, порядочности, добра. Они в его «исполнении» звучали бы кощунственно? Каждый его шаг – минутная, пошлая прихоть. Почему? Этот вопрос так и остался для меня открытым», – глубоким вздохом закончила свой рассказ Эмма. И что я могла ей ответить?
«Я плохо помню Эмму. Тогда, на первом курсе, до моей поездки в Москву, мы учились в разных группах. И студенческих фотографий у меня очень мало. Фотоаппарата ни у кого из нас не было. Прежде чем делать выводы, неплохо бы выслушать аргументы обеих сторон. Закон причинных связей и в природе работает, и в семье. Я, правда, не нацелена на расследование… Разум, по логике, не должен противоречить любви. Но ведь противоречит…» – подумала Лена, вяло вслушиваясь в рассказ Инны.
– Эмма писала мне: «Любовь, счастье – все в песок ушло. Когда это началось? Почему именно мне достался опыт боли и ошибок? Отринуть бы его. Всё забыл… накажи его Бог. Когда телесное начало неосознанно и необоснованно много требует, духовное молчит. Говорила я Феде: «Загляни в свое сердце – оно пустое…» Когда-то я считала себя самым счастливым человеком только потому, что каждый вечер проводила с любимым. Ведь мои мечты были вытканы не только пылким воображением, но и долгими раздумьями о будущей семье… И почему до сих пор для меня кругом только он, он… Иногда любовь как проклятье. Может, поэтому меня долго удерживала мысль, что еще не поздно все исправить? Я верила, что любовью можно изменить человека… А его любви ко мне нет как нет. И лучшее тому доказательство – наша неудачная семейная жизнь. Что ушло из сердца – не вернуть. Слишком редки были наши мгновения счастья. Как солнечные или лунные затмения. А потом их вовсе не стало».
«Вселенский голос немоты звучит безлунными ночами». Чего стонешь? Тебе хоть смолоду кое-чего перепадало», – брякнула я, непонятно почему разозлившись.
Чувствую, Эмма испытала слабое подобие неловкости, но возражать не стала, продолжила:
«После работы, как подобает хорошей жене, я безвылазно дома сидела. Ждала Федю, боялась надолго отлучиться. Даже к подругам не ходила. Как под гипнозом была».
«Наша жизнь принадлежит тем, кого мы любим», – подтвердила я.
«А он стал путаным, скучным, прижимистым. Понятное дело: с женой незачем быть остроумным и внимательным, она уже завоевана, взята в плен. Это перед чужими женщинами надо гоголем ходить».
«Человек большой души ни в чем не бывает жадным. Держи руку на пульсе, делай выводы и не поощряй».
«Похоть, зависть, жадность в семье не помощники. Очко в твою пользу, – согласилась со мной Эмма.
«Может, Федор из трусости попадал в ловушку некоторых предприимчивых женщин? С мужчинами такое тоже случается. Я знала преподавателя, который спал с пожилой начальницей. Она была руководителем его диссертации. Так жена от него ушла. И их сын не признавал отца, – попыталась я смягчить Эммино раздражение. – Хотя… бывают в жизни мгновения, за которые можно дорого заплатить. Есть женщины, ради которых мужчины могут поступиться своей честью, и существуют мужчины, которые заслуживают таких женщин. Но здесь не тот случай. Не взлетел Федька вверх по карьерной лестнице и с помощью женщин. Наверное… не заслужил. Он просто ради мелких сиюминутных желаний жертвовал семьей и своим добрым именем, – со злой усмешкой сказала я. – Мопассан писал, что «женщины часто выводят нас в люди. Если есть данные, которые нравятся женщинам, почему бы их не использовать?» Очень современное и своевременное замечание! Но какое отношение это изречение имеет к твоему мужу?.. – Я выдержала многозначительную паузу. – Думаешь, поведение Федора – не пощечина нашему нынешнему обществу, которое болеет теми же болезнями?» – съехидничала я. Но Эмма не вникла и спросила:
«Ты об обаянии Феди?»
«О деньгах! – разозлилась я. – Какой из мужчин для тебя хуже: тот, кто плохо поступает необдуманно, на эмоциях или который намеренно?
«Какая разница? – осадила меня Эмма. – Мне и того и другого через голову хватает.
«Настоящая любовь – это чудо, а чуда много не бывает, – терпеливо успокаивала я подругу. – Уметь любить – тоже талант, и не такой уж частый».
«Но я-то умею. Я смогла сохранить свою любовь, несмотря на все трудности, которых у меня было много больше, чем у Феди. Вот говорят: доверься судьбе, ее ведет Бог. И куда она меня завела? А этот несносный ходок, набегавшись и взбодрившись «дозой восторгов», возвращается домой и, как ни в чем ни бывало, «житие продолжает земное». Имея в полном своем распоряжении семью, получает удовольствие, издеваясь над ней. Да еще двусмысленно подшучивает, мол, смысл жизни в любви ко всем и каждому. Где-то я читала, что тирания несет в себе зерно гибели. Да только губит она не тирана, а жертву».
«Эта фраза применима к странам и эпохам, а не к отдельным людям», – возражала я.
«У Федора всё, как всегда, – нормально! Хорошо устроился. «Вписался», получает все тридцать три удовольствия, да еще свободу ему подавай», – продолжала нервно развивать больную тему Эмма.
«Свобода – такое же непрочное виртуальное понятие, как и счастье. Ее всегда не хватает», – не отказывалась я от полушутливого тона.
«В моральной семейной жизни свобода не имеет особой ценности, а вот правда всегда важна».
«Самое печальное состоит в том, что ты всё положила к ногам любимого человека. От таких жен не уходят, но таким изменяют. Нельзя развестись с женщиной, к которой относишься как к матери, и с мужчиной, которого нянчишь как ребенка. Тебе бы перенять от Федьки хоть чуточку безмятежности его эгоизма, познать ощущение полного или хотя бы частичного освобождения от ига семьи», – говорила я.
«Освобождение от семьи? – Эмма удивленно пожала плечами. – Вот ты говоришь, относился ко мне как к матери. Он со мной грубый, несдержанный, своенравный, черствый. С матерью он не такой. В разговорах с ней он не впадает в намеренную бессмыслицу, не произносит высокопарную ахинею с неприятным злым задором, произвольно не истолковывает ее слова, не извращает их смысл».
«Значит, как к домработнице», – поправила я себя.
«Хуже», – вздохнула Эмма. – Перед чужими людьми он на задних лапках ходит».
– Никогда Эмма, имея детей, не сможет достигнуть полной, как у Федора, свободы. Да и не лежит ее душа к этому, – сказала Жанна.
– Слабое утешение, – вплела свое скромное мнение в ткань разговора Аня. – Не помню, кто сказал, что «свобода – это выбор рабства по своему вкусу». Одни выбирают зависимость от вина или наркотиков, другие – от женщин. И всё это позорные слабости. Но от водки и курева есть вред, а от секса человеку только польза, поэтому блуд неискореним.
– Насчет рабства замечательно сказано! Хотя на первый взгляд совершенно абсурдное заявление. Эмме эту фразу стоит донести супругу, напомнить, куда завела его беззастенчивая свобода. Он стал рабом своего «хобби», – воскликнула Жанна.
– Оригинальная трактовка! Я думаю, этот лозунг в применении к Эмме Федору понравился бы еще больше, – рассмеялась Инна. – «Она сама выбрала рабство?» «Любовь выбирает рабство?» Надо же, эта мысль почему-то никогда не приходила мне в голову!
Какое у Федора рабство? Живет без руля и без ветрил. Если память мне не изменяет, именно он утверждал, что женщины не дают состариться сердцу. Они – как кирпичики здоровья, как эликсир молодости.
– Его тошнит от добропорядочной жизни. Он не знает, что такое раскаяние в подло содеянном. Он семейную жизнь считает рабством, – подпела Аня.
– А ты предпочла бы всю жизнь любоваться робко-беспомощной нежностью, скромными поцелуями, осторожными стыдливыми заключениями в любовные объятья… мало на что способного мужчины? – Ироничный вызов и насмешка слышались в голосе Инны.
– А это здесь при чем? Не ко мне вопрос. Как мне истолковать твои слова? Как издевку? Ломаешь комедию? А ты при тех… воздержанных свечку держала? Чего ж тогда разглагольствуешь?
– Все мы прикованы к своим историям и ревниво оберегаем их от непрошенного вторжения, – усмехнулась Инна. – Мужчины, вспоминая свое счастливое прошлое, говорят: «Сколько женщин я любил, сколько вина выпил!» А женщины? «Я счастливая! Мой муж не пил, не курил и налево не ходил». Мы влюбляемся и не задумываемся над тем, что скоро, очень скоро подставим свою шею и спину под ярмо ежедневных будней и будем терпеть, терпеть… А наши мужья привыкнут считать, что только то, что они мужчины, уже дает им над нами ощутимое преимущество. И мы за подкупающим фасадом будто бы ума и обхождения начнем видеть глупость, станем каждодневно наталкиваться на лень, безразличие и грубость…
– Неправда, мы, женщины, задумываемся и готовим себя к семейной жизни, – приняла как оскорбление слова Инны Жанна.
«У нас что ни скажи, обязательно кому-нибудь на ботинок наступишь», оскорбишь чьи-либо чувства», – подумала Лена.
– А мужчины не задумываются, – рассмеялась Инна.
– Ты за всех не расписывайся.
– Свобода, счастье! Где они? Ха, помните у Ильфа и Петрова: мы думали, что если научимся передавать мысли на расстояние, то сразу станем счастливыми. Радио есть, а счастья как не было, так и нет. Что-то вроде этого. Близко к тексту.
– Компьютеры есть, а счастья нет. Быт не отменишь. Похоже, он главное препятствие на пути к счастью, – насмешливо поддакнула Аня.
– Но его можно и нужно облегчать, – возразила Жанна.
–Ты забыла о цифровой матрице современной цивилизации? Сейчас миром правит цифра. Под ее знаком живем, – усмехнулась Инна.
Аня задумалась, пытаясь найти связь между развитием цивилизации, примитивным бытом и «качеством» современных мужчин. Похоже, задача ей оказалась не по силам.
– Еще древние греки говорили: «Мир меняется, но не улучшается». Получается, что человеческие отношения не подвержены прогрессу.
– Только в отчаянии от собственного несовершенства можно такое выдумать, – намеренно проехалась Инна по Жанне. – Но в какой-то мере ты права. Человеческие качества остаются, но видоизменяются в зависимости от внешней обстановки. Одни усиливаются, другие ослабляются. Добродетели и пороки по всем временам распределялись по-разному.
Жанна больше не решилась выражать свое мнение по этому вопросу. Зато Аня посетовала:
– Теперь нет секретов во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. Сексуальность перешла из разряда тайны в разряд СМС. Голос, запах и взгляд – побудительные причины желания – СМСками не передать. Вот вам одна из причин фатальной фригидности обоих полов.
– Глупость несусветная, – мгновенно резко отреагировала Инна.
– И во всех современных фильмах до противного одни и те же слова и позы. Переключишь канал и не сразу поймешь – это тот же фильм или совсем другой. А когда целуются, губы девушкам жуют, будто голодные, – закончила свою мысль Аня.
Жанна одобрительно засмеялась, а потом сказала:
– Жизнь доказала, что экономические союзы намного долговечнее тех, что построены на якобы возвышенной, но быстро вспыхивающей и быстро сгорающей любви.
– Они долговечнее тех, что построены на влюбленности, но не на любви, – уточнила Аня.
«Аня зачинщица наших споров? Она их возглавляет? Ей многое хочется понять, чтобы использовать в воспитании своих подопечных? И меня надеется втянуть в новую «обстоятельную» беседу? Не выйдет, не поддамся на провокацию. Я слишком устала. Лучше вздремну под выразительный шепот подруг», – подумала Лена.
– …А Эмма продолжала делиться со мной своей болью: «Ослепленный неутолимой жаждой восхваления, Федор недолго разделял со мной восторг нашей счастливой семейной жизни… Теперь он уже не чувствует ни неловкости, ни двусмысленности своего положения в семье. Ради комплимента готов на любые ухищрения и ложь, ради минутного удовольствия может отдать свою жизнь в любые руки. Я бессильна повлиять на его поведение. Он обращает внимание только на женщин, обладающих гадкой тайной, наделенных самомнением, на тех, которые сами не против… «удружить», на тех, что с голодным блеском в глазах. Они производят на него «неизгладимое впечатление».
«И ты согласна всех собак на них спустить? А может, лучше на него? Довольно, сама доводишь себя до состояния полного внутреннего насыщения тоской», – возмущалась я.
«Федора уже не переделаешь, – перебила меня Эмма. – Порядочные для него стали бесцветны и безвкусны, как дистиллированная вода. Он сделался падким на грязь. Мне казалось, что после свадьбы он многое понял и принял во мне. Тогда я была еще убеждена, правда, без всяких к тому оснований, что ради меня он… – Эмма тяжело и судорожно вздохнула. – Что меня ждет в обозримом будущем, если даже не брезжит намек на его перерождение в лучшую сторону? Может, все же развестись?»
«Госпожа Элеонора Рузвельт – жена одного из американских президентов – говорила: «Уверенность приобретается тогда, когда вы начинаете делать то, что казалось вам не по силам».
«Если бы дело касалось только меня, я без сомнения давно бы сбросила оковы».
«Воображаемое и действительное – вещи несоизмеримые и не соразмерные, – констатировала я строго. – Я, лично, за развод. Сама встань за командный пульт управления семьей и заново обретешь весь мир».
