Лариса Анатольевна Рубцова
Тореадор. Часть 2. Лаура
– Ах, вот где вы, дьявольские отродья! Сейчас же, немедленно освободите сеньориту Лауру! Иначе я вас всех уничтожу!
Он сделал еще пару шагов и рухнул как подкошенный. Один из бандитов ударил его чем-то по голове, да так сильно, что из раны потекла кровь. Другой хотел добить монаха, но третий, по всей вероятности, самый главный у них, сказал грозно:
– Нет! Свяжите его и бросьте в повозку! Мы не можем оставлять после себя следы. Нас не должны найти до поры.
Двое других принесли длинную веревку и связали монаха как сноп, и вынесли прочь. А тот, главный, расхохотался:
– Вот так славно! Густаво Пенья! Это он помог сбежать Марко и Лауре из – под носа дона Алонсо! Теперь у него есть возможность поквитаться с обидчиком. Мы ему в этом поможем. Еще и заработаем на этом деле. Перевяжите монаху голову, чтобы не сдох по дороге. И в путь.
– Слушай, Сантос, а что нам делать с девчонкой? Она же все видела и слышала. Надо ее грохнуть.
– Нет. Не надо. – Сантос поманил к себе цыганку – Эй, ты! Иди сюда. Ты умеешь ухаживать за сеньоритами? Кормить, переодевать и всякое такое?
– Умею. А что?
–тогда ты поедешь с нами. Видишь, мы не можем покормить эту сеньориту. А ты можешь. Приступай.
– Ишь ты какой! Так я тебе и подчинилась! Сначала скажи, сколько ты мне заплатишь, если я соглашусь. А потом я подумаю, ехать мне с вами или нет.
Сантос захохотал:
– Ну, ты, нахалка! Да я тебя сейчас убью. И твоя песенка спета.
– Не получится! – в руках у цыганки оказался пистолет. И она спокойно навела его на Сантоса, потом перевела на верзилу: – Предупреждаю, стреляю я хорошо. И смогу убить любого из вас, кто сделает хоть шаг ко мне. Не верите? Попробуйте!
Желающих как-то не нашлось. Тогда Сантос опять зло засмеялся:
– Слушай, ты мне нравишься. Давай договоримся. Сколько ты хочешь?
– Я хочу все украшения с твоей куклы.
– Идет. На Тенерифе получишь все: и платье, и украшения. Годится?
– Годится. Отвали от нее. Я сама с ней поговорю и все сделаю.
Сантос отошел от Лауры. Цыганка направилась к сеньорите. Когда она проходила мимо бандитов, один протянул к ней руки и тут же отдернул, сквернословя и прикладывая грязную тряпку к ране на руке. В руке у цыганки блеснул стилет.
– Я вас уже предупреждала, что первый, кто попробует до меня дотронуться, жестоко пожалеет.
– Слушай, нас тут пятеро. И ты не боишься? – Сантос откровенно пялился на эту обезьяну.
– Мне все равно. Даже если вы меня убьете, двоих – троих я успею грохнуть – она не красовалась, а сообщала так, как будто только этим и занималась каждый день.
Я сразу понял, что эти бандиты ее не тронут. Мне даже показалось, что они прониклись к ней уважением. Потому что они расступились и освободили ей место возле Лауры. Что и как с ней делала эта цыганка, я со своего места не видел, только она вывела ее из – за стола и вернулась с ней обратно примерно через полчаса. Накормила и напоила Лауру, и проводила ее в повозку. Сантос гоготал во все горло:
– Лихо ты с ней обходишься. Как это у тебя получается? Что она стала такой послушной. Мы с ней промучились сутки.
– Я колдунья. Если мне надо будет, я любого заставлю подчиняться.
– А если не сможешь?
– Смогу. А нет, тогда просто отравлю. Так-то. Учтите.
Потом верзила указал Сантосу на меня:
– А с этим, что делать?
– Пусть дальше спит. Ты же видишь, кабальеро устал. Пусть себе отдыхает. А нам некогда. Лишний шум поднимать не будем. Поехали. Через четыре дня нам надо быть в Кадисе. Еще через две недели, на Тенерифе. Там дон Алонсо заплатит нам за все.
– Сколько?
– Двадцать тысяч. Если мы ему привезем девчонку целой и невредимой. Все понятно?
Бандиты радостно загалдели. И вышли вслед за Сантосом всей толпой. Я посидел еще с полчаса. Когда в обеденном зале стали появляться новые люди, я тихонько выскользнул на улицу, сел на свою лошадь и во весь опор поскакал назад. Будь я храбрее, я бы, конечно, вступился за Лауру. Но, как оказалось, я прирожденный трус.
Марко не выдержал, поднялся со своего места, подошел к дону Эстебану, который тоже робко встал, и прижал его к своей груди:
– Кузен! Дон Эстебан! Вы для меня лучший друг на все времена. Благодарю вас. За вашу беспримерную храбрость и решимость. За то, что не дали себя убить, а привезли нам важные вести. Я теперь точно знаю, куда мне следует направиться. Вы помогли мне в самый безысходный момент. Благодарю. – Маркос протянул Эстебану руку и крепко пожал мягкую пухлую как у женщины руку дона Дельгадо.
Эстебан вытаращил глаза на Маркоса и никак не мог взять в толк, отчего тот так радуется его рассказу.
Сразу после этого все пришло в движение. К крыльцу подали дорожную карету. Лакеи понесли туда сундуки и баулы. Донья Каталина заторопилась к себе, чтобы переодеться в дорожное платье.
– Матушка, не спешите. Я прошу Вас остаться дома. Это будет не прогулка на красивом корабле по волнам морей и океанов. Я не хочу рисковать Вашим драгоценным здоровьем. Лучше обнимите и благословите меня. – Марко склонился в поклоне перед матерью.
– Как же так? Я… я не могу оставаться одна, в неведении. Я сойду с ума, не зная, что с вами. – донья Каталина умоляюще смотрела на сына, потом на мужа, потом снова на сына.
– Матушка, – мягко сказал Маркос. – Вы не останетесь в одиночестве. Отец только проводит меня в Кадис, познакомит с капитаном корабля и вернется к вам домой. Он будет вместе с вами и падре Бенито ждать нас. Я клянусь вам, что спасу Лауру, и мы вернемся вместе. Не стану вас обманывать, сейчас я не знаю, сколько времени мне потребуется, чтобы найти и спасти ее, но вы можете мне верить и ждать. Это обязательно произойдет.
– Маркос, там ведь пираты. Их очень много. Они могут убить тебя. – почти шепотом произнесла донья Каталина.
– Нет. Не могут. Я не дон Дельгадо. Клянусь, я буду очень осторожен и не позволю, не только убить, но даже ранить себя.
– Дон Хосе! – донья Каталина повернулась к мужу. – Почему вы молчите? Вы слышите, что говорит наш сын? Я не могу смириться с тем, что он один направляется в логово пиратов, в руки страшного Сантоса. Скажите же мне, как мне выжить, зная, что моего сына могут убить?
– Дорогая, бесценная моя, донья Каталина. Наш сын давно не ребенок. Я уже много раз говорил вам об этом. Он вполне способен постоять за себя и отомстить за поруганную честь любимой девушки. Если Маркос собирается сам, без моей помощи сразиться с бандитами, то пусть так и будет. Возможно, что он прав. Мое присутствие будет его только отвлекать. Беспокоясь обо мне лишний раз, он может допустить ошибку. Поэтому, я провожу его в порт, а сам вернусь домой. И вновь мы вместе станем молиться о его скорейшем возвращении. Но чтобы хоть как-то успокоить свою совесть, я настаиваю, чтобы верный Серхио повсюду сопровождал нашего сына.
– Что же, так тому и быть. – глотая слезы, прошептала донья Каталина
Глава 14
Усталые мулы неспешно тянули повозки по колдобистой пыльной дороге. Впереди уже виднелись неказистые домики окраины Кадиса. В первой повозке ехали Сантос и молоденькая цыганка. У ее ног, укрытая грязной дерюжкой, лежала Лаура. На козлах сидел верзила самой разбойничьей наружности. Сантос строго следил за тем, чтобы цыганка не общалась с пленницей больше, чем того требовали естественные потребности. Но он зря беспокоился, юркая девица и сама не спешила оказывать повышенное внимание девушке. Она всячески демонстрировала свое к ней презрение. Сантос только удовлетворенно похохатывал, видя, как она нещадно дергает прекрасные волосы Лауры, как резко толкает девушку, если она мешкает при необходимости поторопиться. За время пути цыганка между делом выяснила все, что ей хотелось узнать. Сантосу очень нравилось ее неподдельное восхищение его изобретательностью и ловкостью. Уверовав в преданность подобранной побирушки, Сантос стал обращать меньше внимания на девушек. Он уже изрядно устал охранять свою пленницу. Вот и теперь, он спрыгнул с козел первой повозки и вразвалочку отправился ко второй, где ехали остальные три разбойника, охраняющие связанного монаха. Сантос гордился собой и уже предвкушал хорошую оплату за богатую добычу. Цыганку он тоже собирался продать по сходной цене. У него и в мыслях не было оплачивать ей обещанную награду. Сантос прикинул, что украшения, да и само платье, надетое теперь на Лауре, потянут тысяч на пять, если не больше. Так что эта обезьянка может не рассчитывать на его щедрость. А если дон Алонсо откажется платить за нее и за монаха, то их тоже можно будет продать в колониях, как минимум, монет за двести. Сантос очень любил деньги.
Пока он проверял, жив ли Густаво Пенья, цыганка улеглась на сено рядом с Лаурой, сделав вид, что тоже хочет вздремнуть. Ехать оставалось еще часа три, если не больше.
– Послушайте, сеньорита. – вдруг обратилась к ней Лаура. – Спасите меня. Помогите мне убежать. Я клянусь вам, что достойно заплачу за свое спасение. А мой жених сделает вас богатой. Вам больше никогда не придется блуждать по дорогам.
– Лежи тихо. Нас могут услышать. Я подумаю. Если увижу, что смогу тебе помочь, то помогу. Но ты должна мне поклясться, что будешь послушной и не усомнишься во мне, что бы такого я не сказала и не сделала.
– Как тебя зовут?
– Сабина.
– Сабина, я клянусь, что буду делать все так, как ты скажешь. Но как я могу быть уверена, что ты не предашь меня?
– Слушай, я еду с тобой четвертый день. Я запретила давать тебе пейот – пойло мексиканских индейцев. Эта отрава может убить тебя раньше, чем они продадут тебя твоему хозяину. Я обещала не отходить от тебя ни на шаг. Я так и делаю. Иначе бы эти звери уже растерзали твое белое тело. Я не знаю, почему, но ты мне нравишься. А может, я просто ненавижу скотов. Во всяком случае, пока я рядом, к тебе никто не сможет притронуться.
– Спасибо тебе, Сабина. У меня никогда не было ни сестры, ни подруги. Но я тебе верю. Верю – как верю Марко.
– Марко – это твой жених?
– Марко – моя жизнь. Мое все.
– Так не бывает.
– Если у нас выпадет время, я тебе все расскажу. И тогда ты сама поймешь.
– Тихо. Спи. Сантос возвращается.
Лаура отвернула голову в сторону. Сабина тоже прикрыла глаза, делая вид, что задремала. Сантос придирчиво посмотрел на двух девушек, но не заметил ничего, чтобы его насторожило.
Ближе к вечеру повозки въехали на пристань.
– Это твой корабль? – Сабина показала рукой на новенький, как будто только что сошедший со стапелей красный, отделанный золотыми завитушками, корабль. – Он очень красивый.
– Нет. Мой корабль стоит вон там. – сквозь зубы процедил Сантос, с желчной завистью разглядывая двадцати четырех пушечный галеон "Санта Роза"
. – Видишь бриг " Сан Антонио"? Туда мы и направляемся?
– Это вон то облезлое двухмачтовое корыто? – Сабина презрительно скривила рожицу. – Такому бравому корсару, как ты, надо управлять только "Санта Розой". Чего ты ждешь? Возьми и отбери его у этих расфуфыренных болванов.
– Если бы он встретился мне где-нибудь у берегов Гаити, будь спокойна, я бы его легко отобрал. А здесь слишком много солдат. Со всеми мои люди не справятся.
– Фи. Я бы вышла за пределы порта и поджидала бы его в море. Потом неспеша бы пошла за ним подальше от любопытных глаз, подгадала бы удобный момент… и … вот уже – корабль мой.
– Не все так просто, крошка. На этом галеоне человек двести охраны, а у меня только сто двадцать. Здесь надо кое – что похитрее придумать.
– Я в тебя верю. Мне кажется, если ты захочешь, то этот красавец станет твоим.
– Возможно, … возможно. – Сантос жадно рассматривал "Санта Розу" сквозь прищуренные ресницы. В голове у него возник некий план. Но тут он вспомнил, зачем, собственно, торопился в порт. Вздохнув с сожалением, он стукнул своего возницу кулаком по спине:
– Христиан, бери пленницу и тащи ее на наше корыто. – он с усмешкой посмотрел на Сабину. – Давай, двигай туда же. Да смотри, чтобы девица была в порядке. Недели через две мы от нее избавимся. Вот тогда и поговорим о "Санта Розе". …Я пойду, пройдусь.
Сабина видела, как Сантос неспешно направился в сторону "Санта Розы". Она только этого и добивалась. Ей необходимо было без Сантоса увидеть своими глазами судно, на котором предстояло пересечь море и океан. Сабина быстро догнала верзилу, который перекинул через плечо Лауру. И легким размашистым шагом, ни на кого не глядя (а зевак хватало. Не каждый день громила самой разбойничьей внешности несет на плече богато одетую сеньориту.) отнес девушку на бриг. Там он пнул ногой грязную дверь каюты капитана и свалил бесчувственную пленницу на драное покрывало, наброшенное на огромный сундук. Сабина презрительно разглядывала некогда роскошную, а теперь облезлую обстановку каюты. Когда-то резные дверцы шкафа были наполовину сломаны, бывшие стеклянные вставки зияли дырами. На месте серебряной посуды валялись пустые бутылки и куски черствого хлеба. Стол из красного дерева весь был посечен ножами и заляпан жирными пятнами.
– Разве благородная сеньорита может жить в такой грязи? – с вызовом спросила Сабина.
– Возьми и убери! Если тебе здесь не нравится. Могу вас и в трюм бросить к монаху, если здесь не нравится. Из–за вас, нам и так придется жрать в кубрике. – Верзила громко заржал и вышел, не забыв хлопнуть дверью.
Сабина пожала плечами и отправилась на камбуз. На корабле было тихо. Вся команда, за исключением двух дежурных, была на берегу. Они попытались познакомиться с девушкой поближе, но Сабина быстро объяснила им, что шуток не понимает, а при случае умеет постоять за себя. Коме этого Христиан, в самых грязных выражениях, добавил, что девчонку трогать не стоит, иначе Сантос будет очень недоволен.
Обогнув фок–мачту, она столкнулась еще с двумя членами команды. Не спеша высовываться, постояв немного незамеченной, она прислушалась к разговору. Уяснив себе, что между собой беседуют капитан и повар, девушка пришла к некоторым выводам. Недовольный чем-то повар сиплым голосом высказывал капитану свои претензии. Тот с тоской смотрел куда-то за горизонт, не спеша успокаивать бурного собеседника. Сабина очень удивилась такой простоте нравов. До сих пор она считала, что капитан на корабле, все равно, что король на суше, что его приказы не обсуждаются и должны выполняться беспрекословно. Но в этом случае капитан почему-то вообще не высказывал никакого неудовольствия. Он просто стоял и слушал, не делая никаких замечаний.
– Эй, ты, толстый! Это ты кок? – она почти вплотную подошла к спорящим и у ставилась прямо в лицо недовольному типу. Тот собрался ответить ей в самых подобающих по этому случаю выражениях, но вовремя прикусил язык. На него в упор смотрела страшная рожа с разноцветными выпуклыми глазами. У Сабины от рождения один глаз был карим до черноты, а второй желтым до красноты. Неподготовленным такое зрелище стоило нескольких жутких минут. Надо сказать, что инквизиторы уже пару раз приговаривали Сабину к аутодафе на центральных площадях Мадрида и Севильи, но она каждый раз умудрялась исчезнуть у своих палачей прямо из – под носа. Не зря о ней шла молва как о самой настоящей ведьме. Умение корчить жуткие гримасы неоднократно спасало ее от ненужного мужского внимания. Вот и теперь она быстро установила "самые дружеские" отношения и с поваром, и с капитаном. Не боявшиеся в жизни почти ничего, они, тем не менее, не рискнули связываться с исчадием ада (так про себя подумал каждый из них). Объяснив обоим, что у них на корабле будут путешествовать две сеньориты, к которым следует относиться весьма почтительно, Сабина немедленно получила в свое распоряжение ведро воды, швабру, большую чашку и относительно чистую тряпку. Кроме этого, она предупредила, что сама будет ухаживать за пленным монахом, что ей тут же с радостью разрешил капитан. Решив еще некоторые бытовые вопросы, она вернулась в каюту к Лауре. Сеньорита по – прежнему была без сознания. Сантос, не желая понапрасну рисковать на пристани, влил в рот девушки свое отвратительное пойло из небольшой бутылки, висящей у него на поясе. Сколько Сабина не уговаривала его не давать Лауре эту отраву, он сделал назло, нисколько не беспокоясь о состоянии пленницы. И только угроза, что он может не довести Лауру живой и не получить своих денег, заставила его ненадолго задуматься. Сантос пообещал больше не пичкать своих пленников этой дрянью до самого Тенерифе.
Сабина перевернула Лауру на спину, надавала ей пощечин и зажала нос, вынуждая девушку прийти в себя и открыть рот. Лаура стала слабо сопротивляться. Было видно, с какими мучениями она пытается осмыслить происходящее и понять, чего от нее добивается эта почти незнакомая девушка. Сабина стала вливать ей в рот воду, требуя пить как можно больше. Она до тех пор заставляла Лауру пить холодную воду, пока не вызвала у той рвоту, потом еще и еще. Промучившись так два часа, и убедившись, что в желудке у бедняжки не осталось ничего кроме чистой воды, Сабина, наконец, перестала мучить Лауру, умыла ее чистой водой, соорудила более – менее подходящую постель и, не раздевая, уложила. Измученная и совсем обессиленная, та сразу уснула. Сабина навела порядок в каюте, где им предстояло находиться еще как минимум две недели, и отправилась проверить, в каком состоянии находится Густаво Пенья. Она не стала сообщать Сантосу, что хорошо знает монаха. Что за долгие годы скитаний они неоднократно пересекались на дорогах разных стран, что он был единственным в ее жизни человеком, который помогал ей в ее несчастьях, который спасал ее, с которым у нее была настоящая дружба.
Густаво Пенья лежал в неудобной позе на мешках со съестными припасами между бочонков с водой и вином. Пространства для такого крупного мужчины было явно мало. Но никто их разбойников не озаботился удобствами пленника. Его сбросили на пол как еще один мешок, и ушли, даже не ослабив веревок, которыми опутали еще три дня назад. Монах опять был без сознания. Сабина попыталась уложить его удобнее, но не смогла сдвинуть даже на сантиметр. Он был неподъемным как каменная глыба. Тогда она приподняла ему голову и подсунула под нее скомканный пустой мешок. Плеснув в лицо Густаво холодной водой, она стала тормошить его, натирая со всей силы уши. В трюме было уже довольно темно, снаружи порт окутали сумерки. Еще час – другой и команда вернется на корабль. Тогда ей не удастся переговорить с монахом наедине. А если Сантос что-нибудь заподозрит, то вообще неизвестно, чем это может закончиться.
– Кто здесь? Где я? – Густаво приоткрыл глаза, фокусируя свой взгляд на лице низко склонившейся к нему девушки.
– Это я – Сабина. Густаво помоги мне. Я хочу ослабить твои веревки.
– Сабина? А где мы? Я не узнаю это место.
– Три дня назад тебя оглушили и связали разбойники Сантоса. Помнишь? Ты еще хотел вступиться за Лауру.
– Да – да. Припоминаю. А где Лаура? Что с ней сталось?
– Она тоже здесь на пиратском корабле, лежит в каюте капитана Штози.
– А куда мы плывем?
– Мы еще не плывем. Бриг стоит в порту Кадиса. Но думаю, что утром мы отправимся на Тенерифе. Так сказал Сантос.
– Тогда развяжи меня скорее. Надо выбираться отсюда. Иначе потом в море я не смогу спасти Лауру.
– Ты и сейчас не сможешь ее спасти. На бриге сто двадцать бандитов. Они сразу убьют тебя и выбросят в море. Нет, сейчас мы ничего делать не будем. Я сейчас ослаблю твои веревки, но снимать не буду. Сантос все равно проверит, насколько надежно ты связан. Я буду каждый день приносить тебе еду. А ты сделаешь вид, что лежишь без сознания. Нам надо быть готовыми в любой момент бежать отсюда. Сантос задумал продать нас как рабов дону Алонсо. Я сама слышала, как он говорил это своим подельникам. Я бы раньше сбежала, но не могла бросить тебя у этих головорезов.
– Ты молодец, Сабина. Только нам с тобой надо спасти еще и эту девочку. Если бы ты знала, какие испытания выпали на ее долю, то тоже пожалела бы ее и помогла ей бежать.
– Ты знаешь, Густаво. Эта Лаура мне тоже понравилась. Несмотря на то, что она вся такая изнеженная, мне кажется, что она хорошая. И почему-то меня совсем не боится. Хотя я ее и толкала, и обзывала. Странная она.
– Я в прошлом году помог этим детям бежать из Мексики от дона Алонсо. Когда ты узнаешь их ближе, то поймешь меня, почему я постараюсь им опять помочь. Прости, Сабина, но без Лауры я отсюда не уйду. Даже с тобой.
– Хорошо. Тогда я тоже останусь. Тем более что без меня эта Лаура погибнет. Эти бандиты так и рыщут возле нее. Ждут, когда Сантос зазевается.
– Тогда иди к ней. Ее нельзя оставлять одну. Не дай бог, что случится.
– Уже иду. Только ослаблю веревки на ногах. Смотри, я завязала такие узлы, потянешь не резко в эту сторону, и узел развяжется. Все понял? И еще, вот тебе вода, а здесь кусок хлеба и вяленое мясо. Когда сможешь шевелиться, то рядом с тобой бочонок или с вином, или с водой. А в том мешке – сухари. С голоду не умрешь. Я как смогу, еще принесу соленого мяса. Все. Пока.
Сабина неслышно растворилась в темноте. Густаво улегся на мешках таким образом, чтобы первым увидеть непрошенных гостей. Поверх одеяния выделялись веревки, словно бы продолжая опутывать пленника. С первого взгляда невозможно было бы разглядеть, что он уже совершенно свободен.
