Ксения Спынь
Дурные
Лана свернула лягух к обочине от наперерез черкнувшей дорогу тени. Они с Агнешкой быстро поменялись.
Быстро – это пара секунд – это было слишком долго сейчас. Волна прошла по салону, стукнулась от стекла к стеклу, подбросила и распотрошила ящик с аптечкой, раскидав между едой и креслами белые салфетки. Агнешка, перехватив рычаг, вжала педаль, и лягух развернулся и вильнул по дороге. Радио поперхнулось и перескочило со станции на станцию. Приёмник запел хрипло:
«Ты была одна, в доме тишина, не работал даже телефон, мужа не было, не было отца, потому что все ушли на фронт…»21
Тьма метнулась за окошком мелким и быстрым мельканием.
– Поздно? – Алиса развернулась к остальным. – Да?
Агнешка, широко и оскаленно улыбаясь, подхватила с радио:
– Поцелуй меня и обними и не гадай о том, кто я!..
Несколько колёс поднялись от земли и вновь грохнули в асфальт, и всю машину враз сотрясло.
– Аккур-ратнее… – прошипела просяще Лана, вцепившись в диван пальцами.
Маленькие юркие ударились в стекло, и блеснуло – пастью? – как ключи, когда достаёшь ночью у подъезда, чуть-чуть только блеснут – если успеть, если быстро закрыть за собой дверь…
Стрелка спидометра уткнулась в предел.
– Нет, Агнешка, это максимум, – Лана посмотрела из-за её плеча. – Я тоже так делала.
В ушах заревело так громко и утробно, что не стало слышно друг друга на минуту, или половину, или четверть. Впереди, в прыгающем свете фар иногда виднелись клочки дороги. По бокам наступало. Сзади не было ничего.
Алиса перестала оглядываться. Она села прямо, поправила лямку у шеи и вытерла хлюпающий нос.
– Думаю, мы можем попрощаться? – спросила она.
– Можете попрощаться, – каким-то чужим голосом ответила Агнешка, не отрывая взгляд от дороги. – Но думаю, мы выедем в этот раз.
Лицо у неё, высвеченное странным ненормальным свечением, заострилось и фанатично мчалось навстречу трассе. Казалось, она не видела ничего другого, кроме трассы, кроме её мелькания, и не думала ни о чём другом в этот момент – просто не могла подумать, как фантомы-фанатики не думают о фоновых фантомах.
Колёса снова разомкнулись – кажется, все четыре – с дорогой. Тёмной полосой та пролетела где-то внизу. Мелькнули ветки. Мелькнул свет. Откуда-то мелькнул свет, а потом снова ветки, и ветки, и ветки леса…
– Чёрт. Ты что сделала? – выговорила сквозь зубы Лана, то ли в ярости, то ли с восхищением, сложно было разобрать. – Ты что сделала? Как ты это сделала?
– Мы оторвались! – крикнула Агнешка, когда под колёсами вновь захрустела лесная просека. Дворники дёрнулись и скинули со стекла несколько сухих листьев. – Ну разве не класс?
Стволы вокруг мирно стояли в сумерках. Впереди, между макушками деревьев, сквозило рыжеватое зарево – закат, восход… Не так уж важно. Агнешка сбавила скорость до нормальной, выдохнула, откинула голову на кресло.
– Последний раз мне было так хорошо, когда мы отбили того парнишу у омоновцев, – она будто всё ещё кого-то перекрикивала. – На митинге, ещё до войны. Ну, то есть, другие отбивали, я отвлекала космонавтов, – она чуть размяла руки, не отрывая их от руля. Пальцы у неё слегка дрожали.
– Долбанутая наркоманка, – со смешком фыркнула Нелли.
– Есть немного, – лицо Агнешки постепенно становилось обычным, как прежде. Светящиеся чертята снова уходили из глаз. Она растянула губы. – Но кажется, у меня получилось.
– Ты офигенная, – вырвалось у Алисы.
Агнешка хохотнула, полуприкрыв глаза, и потянулась достать сигарету.
– Я поведу ещё, Лан. Ты не против?
10.
Do what you want to do
And go where you're going to,
Think for yourself
'Cause I won't be there with you. 22
The Beatles
– Алиса, заведи часы, пожалуйста, – сказала Лана. Она пригладила волосы и убрала их за уши, осмотрелась по сторонам, где стояли деревья и шелестели по стёклам ветки кустов. Их чуть скрадывал разведённый сумрак, будто вокруг растворили последние пол-ложки кофе.
– Сейчас… семь двадцать пять, – доложила Алиса через минуту. Она повернулась показать часы, но Лана едва посмотрела.
– На самом деле, ничего особо не изменилось, – проговорила она, помедлив. – Оно так же движется за нами, как и раньше. Только теперь мы в лесу, где нет заправок и в любую минуту можно упереться в какой-нибудь бурелом.
– Ну да, – откликнулась Агнешка, не поднимая до конца век. – Мы все умрём.
Лана машинально подобрала одну из рассыпавшихся салфеток, обтёрла руки. Стянула и вновь расправила вокруг пальцев воображаемые перчатки. Обернулась назад.
– Что вообще это за хрень? От чего она появилась и куда движется? Почему она идёт именно за нами?
– Спроси ещё, за что нам это, – фыркнула Агнешка.
– Нет. Ну, это дурацкий вопрос, – Лана села прямо, снова поправила волосы. – Это когда всё уже закончилось, вы сидите в каком-нибудь безопасном месте и вспоминаете пережитое, вот тогда можно и порефлексировать, за что ж вам всё это было. Сейчас у меня вопросы абсолютно практические. Я хочу знать, как это работает и что с ним можно сделать.
– Сделать? – оглянулась Алиса.
– Мы постоянно убегаем, и только. Может быть, можно что-то с ним сделать, чтоб оно больше не шло за нами.
– Можем проверить, – Агнешка не отрывалась от дороги. – Хотя что-то мне сдаётся, что это оно с нами сделает, а не наоборот.
– Не, ну, не так, – сморщила нос Лана. – Я имею в виду, если обдумать… понаблюдать, может быть… какое оно… что оно ещё умеет и как действует…
Она потёрла закрывающиеся глаза – будто они были недостаточно красные – и некоторое время позволила всем просто слушать неровное постукивание у переднего колеса и негромкий пока, надсадный стон где-то под днищем.
– Ты, кажется, немного машину гробнула, – сказала Лана, не открывая глаз.
– Ну, извини. Мне показалось, все хотят ещё чуть-чуть, а не вот прям сейчас.
– Я не про это. Ты молодец, что у тебя получилось, но по-хорошему после такого надо в ремонт на профилактику. Нам очень повезёт, если эта позорная телега не развалится на ходу.
– Сама ты позорная, – с нервным смехом напомнила о себе Нелли. – Папа, между прочим, возил её в сервис как раз перед поездкой. Так что всё налажено, как на новенькой.
– Кстати, – Лана неторопливо обернулась в её сторону. – Как думаешь, твой папа придёт сюда убивать нас, если мы здесь её сломаем?
– О, даже не сомневайся, – Нелли недобро усмехнулась. – По такому случаю он нас из-под земли достанет, если понадобится.
– Будем надеяться, – Лана отвернулась. С некоторым удивлением посмотрела на салфетку у себя в руке, потянулась и собрала с ковриков ещё несколько.
– Странно.
– Что?
– Салфетки из аптечки. Они же не были такими?
Все покосились в её сторону – кто через зеркало, кто так. Алиса протянула руку.
– Можно?
Лана отдала ей одну из салфеток – крапчатую, словно грязный далматинец. Это не были брызги: чернота будто проела тонкую тряпочку насквозь и там, внутри, под поверхностью, невидимо раздавалась вширь.
– Оно ведь туда ударило? По аптечке? – Алиса тревожно посмотрела на Лану. – Эта… штука… когда волной…
– Да.
– Это похоже на… Не знаю, как будто бы… порчу? Ну, как будто оно осталось в них какой-то своей частью, – она вернула Лане салфетку и испуганно мотнула головой. – Я бы лучше выбросила это. Оно не выглядит как что-то, что ещё можно использовать и от этого ничего не будет.
– Это как… коррупция? – протянула Агнешка, чуть выгнув краешки губ. – В смысле, не как у нас коррупция, а которая corruption… Ну, вы меня поняли.
– Ну да, ну да, – Нелли откинулась на спинку дивана. – Салфетки поела порча, а всё остальное не тронула. Эта хрень прошарахалась тут по всему салону, если вы не заметили, и как-то я не вижу других следов.
– Чёрт, – Лана согнулась и наскоро перекопала упавшие на пол пачки и банки консервов. – Только этого не хватало.
Агнешка не успела перехватить вылетевший смешок:
– Давай попробую что-нибудь. Может, ничего и не будет. Ну, или получится самый быстрый эксперимент в мире.
– Девчонки, не майтесь дурью, – Нелли вздохнула с нарочитой усталостью. – Здесь всё этим облапано – стёкла, стенки, радио. И мы сами тоже. Мне эта хрень по руке скользнула – предложите мне её теперь отрезать и выбросить?
Она наклонилась и выгребла из-под кресла впереди блеснувший скальпель, спрятала у себя.
Лана проследила за этим движением:
– Зачем тебе в аптечке скальпель?
– Ножницы сломались. А скальпель древний, ему ещё долго ничего не сделается, – Нелли повернулась и показала улыбку. – Остальное можете выбрасывать, если хотите. Ну, или уж сразу все на свалку.
Она удовлетворённо и успокоенно запустила пальцы в коробку, но у пса-танкиста, видимо, начали заканчиваться колечки, так что коробку пришлось наклонить и потрясти.
Лана нахмурилась, повращала салфетки в руке, оглядев со всех сторон.
– Ладно… Не будем пока, – она потянулась собрать другие, что ещё лежали, аккуратной стопкой впихнула их между тем, что осталось от створок аптечки. – Вдруг понадобится ещё зачем-нибудь.
Деревья убегали позади, прячась за поворот. Стекло перечёркивало запрещающей линией по диагонали и их, и лесную просеку с её неглубокими колеями и буроватым песком, будто объявляла всё это несуществующим, ложным, как фальшивая сцена делирия.
– Помните, нам два пятна светило? – Лана пригнулась, чтоб посмотреть повыше над древесными верхушками. – Кто-нибудь видит?
– Нет, – Алиса тоже пригнулась и покачала головой.
В сумерках не разглядеть было теперь ни грязной полоски, ни даже лишнего отсвета или блёклого пятнышка в небе – если они и были ещё где-то, то спрятались за кромкой леса от надоевших глаз.
– Подруга-луна, кажется, заманалась подавать нам знаки, – пробормотала Лана. – Я б тоже заманалась. Сколько мы уже зд…
Но луна вдруг выплыла – и когда только успела похудеть и обернуться дужкой «р» на вывеске автосервиса. Несколько букв не горело, остальные сиреневым освещали небольшой пятачок, выкраденный у леса.
Лягух почти недоумённо остановился рядом.
– Странное сочетание, – проговорила вполголоса Лана, – луна и автосервис.
– Почему?
– Ну, луна – это скорее для каких-нибудь тканей или, там, медицины. Или чего-нибудь эзотерического.
– Стереотипы, – бросила Агнешка. – Может, у хозяина фамилия от луны, откуда ты знаешь.
– А для чего скорее солнце? – перехватив свою луну поближе, поинтересовалась Алиса.
– Солнце?
– Для птицефабрики, – сонно подала голос Нелли. – Потому что желток, цыплята и корм «Солнышко».
Агнешка попробовала зажать рот, но всё же тихо рассмеялась.
Двери были заперты.
Они так отвыкли, что это бывает, что не поверили сразу и подёргали ещё немного, но двери действительно были заперты.
– Как это они некстати, – пожаловалась Лана. – Нам надо бы что-то сделать с передним колесом. Не нравится мне, как оно стучит.
– Оно и раньше постукивало, – заметила Агнешка. – Меня больше беспокоит, что мы без правого зеркала.
– И это тоже. Я ехала по левому и салонному, и господи, как неудобно. Как будто в полтора глаза смотришь.
– Ты и так в полтора глаза, если не меньше, – Агнешка покосилась на неё. – Покимарь хоть немного, пока я ещё могу вести.
Лана будто бы не услышала.
– Если тут автосервис, то значит, скоро уже конец леса, и мы выедем на дорогу. Надо будет прикинуть по карте, куда нас вынесло на этот раз, – она оглядела низкие окна и на всякий случай постучала в дверь. – Есть тут кто-нибудь?
Ответом была тишина. Даже окна за решёткой были глухо заставлены рекламой: Стёкла, Стенки, слово в последней строчке споткнулось на заглавной С и закончилось.
Небольшую боковую дверь заварили – и, видимо, давно. Здесь же, не сумев прожевать, век оставил кучу: инструменты, мелкие детали, просто какой-то металлолом были свалены без разбора под навесом.
– Зеркал, конечно, нет, – Лана переложила было пару штуковин, но больше для проформы и куда охотнее обтёрла руки о штанины. – Да и если б были, тут всё уже проржавело насквозь. Кладбище тысячи мелочей, блин.
– Да ладно, – Агнешка покрутила, как сигарету, толстый болт с резьбой и выпуклостью посередине и кинула в сумку на поясе. – Вполне себе милое ретро.
– Агнешка, – Лана бросила в неё сверкнувший взгляд. – Ну, что за дурное мародёрство? Можно подумать, он тебе зачем-то нужен.
– Ну так. Был бы нужен – ещё имело бы смысл поискать тут кого-то и спросить, вдруг им нужно тоже. А так – исключительно сувенир на память.
Поодаль раздался короткий стук. Алиса, опустившись на корточки, сидела у рыжеватого люка в земле и что-то прерывисто выстукивала о его поверхность.
– Лис, что там? – – позвала Лана.
– А… – Алиса поспешно привстала было, будто её поймали на месте преступления, но опустилась обратно. – Я думала, там, может быть, кто-то есть, с той стороны…
– Считаешь? – Лана перешла на несколько шагов и встала рядом, глядя вниз на люк.
– Мне показалось, я что-то слышала, там, внизу… И теперь пыталась спросить, кто там.
Она ещё раз показала как – тише, едва постучав по железу костяшками.
– А что это у тебя за странный шифр?
– Азбука Морзе, – Алиса опустила голову, спрятав вспыхнувшие сквозь смуглоту щёки за путаницей волос. – Я, может быть, напутала где-нибудь… Я давно ею не пользовалась.
– Ты знаешь морзянку? – в голосе Ланы прозвучало невольное уважение.
– Учила когда-то. Просто, для себя, – она выстучала опять, с длинным перерывом, с коротким и снова длинным, и ещё сколько-то, прислушалась. Ничего не услышав в ответ, посмотрела на Лану в надежде, что услышала она. Лана покачала головой.
– Я, наверно, всё же напутала где-то, – почти прошептала Алиса. – Я давно не… Наверно, они не очень поняли.
– Может быть, – Лана напряжённо сморгнула. – А возможно, они просто засели у себя в бункере и им там, понятно, никто не нужен со стороны. У них там наверняка еда, запасы, вообще всё, что может понадобиться. Надеются отсидеться, пока всё пройдёт. Конечно. Зачем кого-то пускать.
Алиса попыталась отстучать что-то другое. Сбилась, замолчала, бессильно уставившись на ржавый люк у себя под руками.
– Знаешь что, – Агнешка опустилась на корточки с ней рядом и усмехнулась. – Не факт, что морзянку знают они.
Сумрак сгустился – совсем чуть-чуть. Они вернулись к машине.
– Лис, не возражаешь, если я поеду спереди? – Лана уже остановилась у передней двери. – Мне так как-то сподручнее.
– А… да. Нет, конечно, – та помотала головой и обошла машину кругом.
– Опять они меняются местами, – прокомментировала в пространство Нелли, пока Алиса устраивалась слева от неё. – Жаль, что я забыла часы. Тогда время бы, наконец, двинулось дальше, как ему положено, и можно было бы разойтись с этой дурацкой вечеринки по домам. А теперь они так и будут меняться по кругу, до бесконечности.
– Но… у нас уже есть одни часы, – Алиса повернула запястье, чтоб показать их Нелли. Та едва взглянула.
– Твои ненастоящие. И время на них тоже ненастоящее. Ты сама каждый раз рисуешь на циферблате, какое надо, а на самом деле это муляж и идти там нечему.
Алиса поморгала изумлённо, но, видимо, с такой убеждённостью ей трудно было спорить.
– А твои настоящие? – спросила она только.
– Конечно, – Нелли не без гордости вскинула голову. – Что касается часов или сумочек, я не ношу подделки. Я просто проспала немного… А Ромка утром начал стучаться, – она коротко нервно рассмеялась. – Вот кто так в дверь колотит – как не свои. Я что-то со сна малость перепугалась и забыла, что часы на столике и их ещё надо надеть.
– Накраситься ты не забыла, тем не менее, – пробормотала Лана. – И накрутить кудри.
– Накраситься можно и в машине, – Нелли перехватила взгляд её отражения. – А про кудри – ты б лучше завидовала молча. Они у меня настоящие. Я не ношу подделки.
Вид у неё, если присмотреться, был довольно-таки разбитый. С тех пор, как она уронила зеркальце, глаза уже несколько раз успели поползти по лицу, но про кудри она, похоже, сказала правду – хоть они и отяжелели и повисли по плечам сырой пряжей, но всё ещё были кудрями.
Впереди показался просвет – остался вот только бревенчатый настил через ложбину, а дальше виднелась даже как будто нормальная асфальтовая дорога. Тут, наверно, когда-то текла речка и путь вёл через неё, но речки теперь не стало – одна сухая выгоревшая земля и медная труба под настилом.
Агнешка с сомнением посмотрела на рассохшийся щербатый переезд:
– Может, нам лучше спуститься и по дну?
– А ты уверена, что сможем подняться потом? – Лана качнула головой. – Ну нафиг, давай по брёвнам. Я не хочу закончить, как те парни.
Лягуха чуть подкинуло на настиле, и он зарычал в ответ. В одном месте, где бревно продавливалось и хрустело, даже хотел было съехать вниз, к трубе – видно, почувствовав в ней родную душу – но Агнешка худо-бедно отговорила его.
– Ненавижу мосты, – тихо сказала Лана. Она сидела прямо, судорожно вцепившись пальцами в кресло по бокам, как пассажиры над воздушной ямой.
– Почему? – спросила Алиса.
– Непочему. Ненавижу мосты.
– Расслабься. Он уже всё, – Агнешка чуть вывернула руль, примеряя лягуха к новой дороге – не асфальтовой правда, бетонной, без всякой разметки и опознавательных знаков. – Кстати, граждане, все поняли, что мы перешли на другой берег? Это покруче еды и воды с той стороны будет.
– Ну, хватит, – без особой настойчивости бросила Лана.
Они поехали в ту сторону, где казалось светлее. Уверенности тут, впрочем, уже не было и не могло быть, но, по крайней мере, Алисины часы не поскакали радостным галопом к восьми, а это значило, видимо, что все они не очень ошиблись. По бокам, сквозь мягкий сумрак, проплывали порой постройки – длинные пустоглазые бетонники, брошенные здесь в безвременье, или, иногда, что-то поинтереснее, с металлическими наворотами, похожее больше на огромные цилиндры или катушки.
– Что это может быть? – Лана, пригнувшись, старательно ловила взглядом весь этот выцветший урбо-пейзаж. – Какой-то покинутый пункт? Я такого даже не видела нигде вживую.
– То есть это первое, чего ты ещё не видела за весь наш путь? – Агнешка снова потянулась за сигаретой.
– Я пытаюсь понять, где мы. До этого было более менее понятно, но ничего такого я не помню ни по карте, ни ещё по чему бы то ни было.
– Может быть, если мы на другой стороне… – подала голос Алиса. Она примолкла, поёрзала немного среди пачек на заднем сидении, но всё же продолжила. – Может быть, этот город – он… ну, как из другого мира.
– Если города из другого мира так похожи на наши заброшенные промзоны, то я в них крайне разочарована, – протянула Агнешка.
– Это не промзона, – Лана, поджав губы, немного отвернулась от окна. – Это что-то ещё. Я только надеюсь, что у них тут где-нибудь есть автомастерская. Или хотя бы заправка. Мне не нравится это колесо, и у нас снова…
Её прервал длинный гудок – на эстакаду, что нависала над дорогой впереди, вынесся пассажирский поезд. В окнах горел свет, люди ходили и развешивали вещи, раскладывались, складывались в пасьянсы и поздравляли друг друга с чем-то. Другие смотрели на поздравляющих мрачно, будто о чём-то догадывались, несколько прилипло к окнам в попытке просочиться через стекло, но поезд был запечатанной банкой, и её ещё не открывали. Верхом на одном из вагонов сидел всадник в чёрном плаще, шляпе и сапогах со шпорами и погонял поезд кнутом. Он повернулся на шум машины – у него была мордочка непонятного хищного зверька. Завидев лягуха, он недовольно фыркнул, состроил рожу и сильнее щёлкнул кнутом. Поезд стремглав промчался над ними – да так, что даже слегка закачалась эстакада, всё-таки она была старая и ржавая.
Агнешка закашлялась сигаретой.
– Я одна это видела? – спросила она.
– Нет, – сказала Лана.
Эстакада пронеслась и осталась позади. Алиса обернулась и проводила её молчаливым взглядом.
Агнешка затянулась снова.
– Нормально. Я тоже так хочу. Верхом, – она выдохнула несколько смешков. – Кстати, Лан? Ты случайно не умеешь превращаться в лошадь?
– Чего? – Лана повернулась к ней.
– Ну, в лошадь. Просто мы могли бы тогда пересесть на тебя, если у нас всё же развалится машина. Ну, или на меня, но я не умею.
– Представь себе, я тоже.
– А жаль. То есть я не думаю, что она сейчас развалится, но был бы неплохой вариант для подстраховки.
– Что ты там такое куришь? – сощурилась Лана. – Я давно подозревала, что это не табак.
– Вечно меня в чём-то подозревают. Тут явно и в воздухе распылили что-то интересное.
Лана всерьёз принюхалась в ответ. Приспустила своё стекло, принюхалась снова.
– Чувствуешь? – она с беспокойством взглянула на Агнешку. – Чем пахнет?
– Миндалём? А что?
– Горьким миндалём, – кивнула Лана.
– Я не чувствую, – Алиса тоже потянула воздух.
– Вот именно, – Лана быстро закрутила стекло обратно. Агнешка посмотрела теперь серьёзно и тоже обеспокоенно.
– Думаешь?..
– Давай-ка закрывай окно и ускоряемся. Мы, конечно, не в замкнутом помещении, но вариант с цианидом мне не нравится в любом случае.
Агнешка подняла стекло и, затушив сигарету, придавила газ. Нелли, впрочем, успела ещё глубоко вдохнуть, пробуя запах на вкус, и улыбнулась.
– Ромка, похоже, принёс мне кофе в постель. Наконец-то он запомнил, что я люблю с миндалём, а не с ванилью. Стоп, – она широко раскрыла глаза на секунду, потом нахмуренно задумалась. – Я ведь ночую дома сегодня. Мы договорились, что он зайдёт за мной утром и мы поедем…
Она запнулась. Повернулась к Алисе и уставилась на неё с ужасом. Так может смотреть человек, когда заметит вдруг, что между ним и тигром в телевизоре, кажется, нет экрана.
– Ты не спишь, – без особой надежды сказала Алиса.
– Да-да, – рассеянно бросила Нелли. Дёрнула уголками губ, вздрогнула и глубже замоталась в плед.
За окном ничего особо не переменилось, только эстакад не попадалось больше. Лана, словно её вдруг осенило, зарылась в карты.
– Железная дорога же, – пробормотала она. – Железная дорога и почти перпендикулярно к ней – обычная. Где-то я тут это видела…
Она перелистнула несколько страниц, яростно перебросила их обратно и снова проскользила взглядом по первой.
– Не получается найти? – Алиса нагнулась вперёд и как бы невзначай чуть вытянула руку. – Может быть, я посмотрю?
– Нет, – Лана качнула головой, не отрываясь от карты. – Я точно видела. Сейчас.
Она перелистнула вперёд опять. Со сдавленным разочарованным вздохом опустила атлас.
– Агнешка, что у нас с радио? Оно работает?
– Должно, – Агнешка повертела тумблер. Из радиоприёмника мягко зашелестало.
– Может, там что-то скажут про место-время? Хотя бы примерно.
Но радиоканалы здесь говорили на каких-то странных наречиях – как будто сродни человеческим, но непонятных во всём своём красивом текучем разливе, в нём не удавалось выловить ни единого хоть приблизительно знакомо звучащего слова.
– Галиматья какая-то, – Лана, поморщившись, сама протянула руку и выключила приёмник. – И эта дорога… Я же видела её здесь своими глазами, вот буквально сегодня.
Она тупо уставилась на атлас у себя на коленях, будто уже запуталась в каком именно сегодня что и где она видела.
Агнешка чуть лениво склонила голову набок.
– Слушай, может, мы правда в Польше – или что там у тебя показывало? Где-нибудь за границей.
– Не неси ерунды. Где ты видала такую Польшу.
– Нет, ну а что? – Агнешка невесело усмехнулась своему отражению. – Я же не бывала за границей. Может, там везде так, я ж не знаю.
– Совсем не бывала? – удивилась Алиса. – Даже в Польше?
– Даже в Польше. Я Агнешка, потому что папа назвал меня в честь какой-то своей близкой знакомой, – Лана брезгливо сморщила нос, словно она сказала что-то неприличное, но ни сама Лана, ни Агнешка, похоже, не заметили. – Меня про Польшу спрашивают, наверно, не реже, чем тебя про кролика.
Алиса потупилась:
– На самом деле у меня тоже часто уточняют, понимаю ли я по-нашему.
– Чего вдруг?
– Ну… Я же полукровка, – она встретилась в зеркале взглядом с Агнешкой, выдавила неловкую улыбку. – Я думала, по мне видно.
– А, – Агнешка озадаченно хлопнула глазами, кивнула. – Ну да. Наверно. Я просто такие штуки вообще не улавливаю.
– Какие?
– В ком какие крови и из чего это понятно. А ещё что это означает и что из этого следует. Постоянно забываю, как люди этим заморачиваются, – она помолчала, потом добавила весело. – По мне, так человечество как вид – тупые мудаки. Независимо от национальностей.
– Мой начальник тебя бы сейчас сожрал, – заметила Лана. – Не хуже той хрени.
– А что так? Осознал себя истинным патриотом?
– Угу, внезапно. Ко мне уже два раза докапывался, действительно я титульной нации или нет. Хотя я, кстати, не уверена, что он да.
– Ой, не пугай, – хохотнула Агнешка. – Хорошо, что я на удалёнке.
Переднее колесо присело и досадливо заныло, лягух даже вильнул в сторону. Стук усилился ненадолго, стал громче и требовательнее.
– Аккур-ратнее, – прошипела Лана, когда всё более менее выровнялось. – Она и так едва нас везёт.
Агнешка выдохнула, проверила приборную панель и то, что мелькало за окном. Подняла глаза на зеркало:
– Нелли? Поговори со своей машиной. Скажи ей: «Лягуха, хорошая девочка, потерпи немного, мы скоро должны доехать…» Или она у тебя мальчик?
Нелли прижмурилась, рассмеялась из пледа почти беззвучно:
– Какая ты глупая. У машин нет пола. И они не понимают, когда с ними разговариваешь.
– Поговори тогда с нами. Мы-то точно понимаем, – Лана открыла и проверила бардачок, но, видимо, того, что искала, в нём не нашла. – Нелли, скажи, в твоей машине есть насос? Может быть, домкрат?
Нелли не ответила. Она рассеянно глядела в окно, обнимая коробку с собакой.
– Нелли? Есть они в твоей машине? Может, другие инструменты? В багажнике или где-то ещё?
– Ланчик, забавное ты существо, – протянула Нелли, не поворачивая головы. – Ну, допустим, у меня тут полная автомастерская под ковриком и набор юного механика в придачу. Как тебе это поможет, когда ты не умеешь ими пользоваться?
– С чего ты взяла, что я не умею? – выпалила Лана оторопело.
– А что, умеешь, что ли? Нет, ты, конечно, великий мастер экселевских таблиц, и я даже думаю, что поменять баллон в офисном кулере для тебя не проблема, если парней под рукой не оказалось. А если вдруг накрылось ваше семейное авто, когда маме, или брату, или сестрице опять куда-то срочно надо ехать, ты первая звонишь в автосервис и сама обо всём договариваешься, потому что у остальных это так классно не получается. В городе ты просто-таки супер-женщина, всё знаешь, всё можешь. Ну, если и не всё… иногда и притвориться не так сложно, – она усмехнулась чему-то про себя. – Интересно, Макс в курсе, что связался с фригидной, которой он нужен для подстраховки.
– Нелли! – Лана вскинула взгляд в зеркало. – Ты не на службе живёшь водолазовой, ну!
Нелли улыбнулась:
– Ланочка, я тупое блондинко. Не надо цитировать мне Есенина.
Лана глубоко вдохнула.
– Ладно, – сказала она, прикрыв глаза. – Ладно, хорошо, – она открыла глаза и выдохнула снова. – Нелли, воронка у тебя в машине есть?
– Во-рон-ка, – неспешно погоняла на языке Нелли и обернулась к Алисе. – У тебя есть какая-нибудь воронка, не знаешь?
– Воронка, обычная воронка, – повторила Лана в нетерпении. – Чтобы заливать бензин в бак. Нам скоро, вероятно, придётся достать канистру. Есть у тебя для неё воронка?
– Разумеется, Ланочка. Воронка. Клеёнка. Лебёдка. Обезьяны, кашалоты и зелёный попугай. Пусть всё будет так, как ты захочешь.
– Понятно, – Лана мрачно отвернулась. – Ну да, что я, в самом деле. Надо было взять с собой, как знала. Если в моей машине всегда есть воронка и насос, это же не значит, что они будут у кого угодно.
– Я сбавлю пока, – негромко сказала Агнешка. – Несильно.
Лана почти безучастно пожала плечами. Она отвела взгляд от дороги и принялась счищать грязинки и катышки со своей белой кофты.
Алиса, украдкой понаблюдав с минуту или две, всё же ещё раз неловко подалась вперёд.
– Можно мне всё-таки посмотреть? Просто так… Если он тебе всё равно пока не нужен.
– Ну, – Лана, закрыв, передала ей атлас, – посмотри. Если разберёшь там что-нибудь.
Алиса с тревожной благодарной улыбкой приняла книжицу.
– Я любила всякие атласы и карты в детстве, – она торопливо раскрыла погнутую по углам большую карту на развороте. – Часто смотрела их. Даже пыталась рисовать для своих текстов, хотя получалось не очень.
– И для твоего теперешнего тоже есть? – полюбопытствовала Агнешка. – Который у тебя с собой?
– Для него нет, нету. Это же, ну… про жизнь. Про нас. Там если только реальные карты вставлять.
– Можно было бы зарисовывать тут по дороге. И записывать заодно. Типа путевые заметки.
– Не знаю, – Алиса оторвалась на секунду – встретиться с ней в зеркале – снова склонилась к атласу, перевернув его на новую страницу. – Я так никогда не делала. Чтоб сразу, в процессе, а не когда закончилось. Может быть, если доберёмся… когда мы доберёмся, в смысле – можно попробовать будет всё вспомнить, насколько получится. Как предыдущие там куски.
Она задумалась, огляделась по сторонам. Бетонники начали пропадать – мелькали только иногда вдалеке, больше похожие на многоэтажные свечки, в которых когда-то жили люди. Проплыл почти достроенный белый колизей, совсем без окон, а вот металлические конструкции пошли чаще и разнообразнее – покорёженные временем башни-вышки, пухлые железяки-грибы, громоздившиеся массивным верхом над тонкой ножкой, или просто огромные короба для целой толпы, нависавшие над многометровой пропастью, где земля вдруг решила сорваться в котлован.
– Хотя всё это, наверно, будет странно смотреться с тем, что там уже написано, – заключила медленно Алиса. – Легче будет начать заново. Только название оставить.
– Ага. Идеально. Будет такое «Путешествие из Петербурга в Москву, новая версия» или откуда там и куда мы путешествуем, – Агнешка переглянулась с ней. – Я серьёзно, попробуй всё это записать и опубликовать потом. Можешь поиметь успех. Ну, или схлопочешь срок.
– За что? – Лана скептично сморщилась. – Она может даже не упоминать, что делала на вокзале.
– Так, – Агнешка тихо усмехнулась. – По доброй традиции.
Алиса перелистнула ещё пару страниц в полном молчании. Нагнулась сказать Лане:
– А вот тот город в конце трассы… ты говорила…
– Слишком медленно, – Лана уставила взгляд в стрелку спидометра. – Не?
– Могу быстрее, – Агнешка покосилась на неё вопросительно.
– Не надо, – Лана вздохнула и отвернулась в своё окно.
Стемнело ещё немного. В машине похолодало, и теперь не захотелось бы опустить стекло, даже чтоб покурить. Значок пустеющего бака горел ровно и спокойно. Земля то слева, то справа от дороги ныряла и уходила вниз, будто её не хватало уже и она пошла здесь дырами, странными провалами. Иногда казалось, там кто-то мелькает – смутные тёмные фигуры, но среди теней трудно было разобрать.
Слева засверкало что-то – что-то большое и светлое, прямоугольное. Проплыл гигантский экран – он показывал фильм пустому автокинотеатру. Сепийная женщина с неровным пучком волос и некрасивой кожей сидела, завернувшись в старую грязную шаль, в сепийной комнате и вполголоса напевала – то ли плакату с диктатором на стене, то ли кому-то среди комков подушек и одеял на заднем плане, из-за ракурса было не очень понятно – на минорный, откуда-то слегка знакомый мотив:
