полная версия

Ксения Спынь
Дурные

– Ой, да, – Нелли закинула голову и расцвела в улыбке. – А можно? Да, можно?

Изнутри, видимо, отвечали. Нелли шагнула, и ей галантно подали руку, помогая взобраться на подножку. Подогнутая нога немного её подвела, и Нелли снова едва не упала, но кто-то вовремя подхватил её и поднял в салон. Нелли звонко рассмеялась и чем-то забулькала. Микроавтобус закрыл двери и, съехав с трассы, понёсся в бездорожье, наперерез, через овраги, арматуру и мёртвые корни. В колонне попробовали стрелять, но из микроавтобуса несколько раз пальнули в ответ – судя по звуку, чем-то крупным – и больше никто не решился останавливать его.

– За ними! – пришла в себя Лана. – Быстрей!

Расчёт оправдался – им вслед тоже никто не стал стрелять, наверно, по инерции. Свежие полосы от шин ещё не успели пропасть, и можно было ехать по ним. Мчаться здесь без дороги лягуху, конечно, оказалось потяжелее, но они ни разу нигде не встряли намертво и не перевернулись: похоже, там, в микроавтобусе, знали тайные тропы, а может, сами и проложили их.

Догнать их не удалось. Поначалу микроавтобус маячил ещё впереди мутным пятном, но потом, видимо, добавил скорости и исчез совсем. По счастью, и варево вскоре загустело, став обычной твердой землёй, а тут уже выехали и на трассу – на всё ту же трассу как будто, только дальше по дороге. Они срезали, оставив позади поворот, столпотворение и весь этот температурный кошмар.

Когда стало понятно, что асфальт у них под колёсами – не мираж, Лана проговорила:

– Нам надо вернуть её.

– А-а ты.. – Агнешка, вся передёрнувшись, двинула углами рта, – ув-верена, что она вот так вот сейчас…

– Неважно! – оборвала Лана. – Нелли жива. И её надо вернуть. Я так и не отдала ей телефон.

Агнешка поспешно кивнула.

Где-то позади мрак уже скрыл постамент и толпу машин на изгибе дороги. Впрочем, их отсюда и не было бы видно, пожалуй.

– Вы правда… – спросила негромко Алиса,– ну… хотите ехать за ними и забирать её у них? – уловив на себе взгляды, она стушевалась. – Нет, просто мне казалось, вы с ней не очень… Ну, то есть когда она говорила со мной, то сказала, что вы с ней из-за автомобиля только.

– Она так сказала? – переспросила Лана.

– Дура… – бросила Агнешка.

Она со сдавленным смешком шмыгнула носом:

– Какая же она всё-таки дура.

– Перестань, – сказала Лана, заметив, что ту начинает трясти в беззвучном рыдающем хохоте. Агнешка шмыгнула ещё несколько раз, но вроде бы послушалась и успокоилась.

– Этот микроавтобус, – Лана опять отмывала в воздухе руки. – На нём, кажется, была какая-то реклама. Никто не заметил?

– Да, – подтвердила сзади Алиса. – «Стёкла, стенки, сталелинейный».

– Сталелитейный, наверно.

– Нет, сталелинейный, я точно запомнила, – упрямо, часто моргая, повторила Алиса. – Вот, здесь так же, через «н».

– Где?

Алиса подняла газету. Каким образом та оказалась у неё – разве что Агнешка сунула на автомате, когда садилась за руль. Жирное объявление в рамке действительно сообщало то же самое, что реклама в окне микроавтобуса, но ни телефона, ни адреса не значилось под этим нагромождением слов. Непонятно даже было, продавали это, покупали или что-то ещё.

– Дай-ка, – Лана протянула руку назад.

Получив газету, она изучала страницу с объявлением с минуту или около того, проглядела на всякий случай и остальные листы, но в итоге просто, вернув газету Алисе, закрыла глаза и сжала пальцы на переносице. Просидев так какое-то время, открыла глаза снова, будто почувствовала, что Агнешка то и дело искоса поглядывала на неё.

– Что?

– Ну… я думала, ты скажешь про газеты перед завтраком.

– К чёрту, – выдохнула Лана. – К чёрту всё это. Шизофазия какая-то.

Алиса перелистала страницы ещё раз – может быть, она думала, что можно подобрать ключ или шифр и тогда в нагромождении слов и символов откроется вдруг тайный смысл. Но нет, похоже, тут просто не было никакого смысла. Возможно даже, что это тройное «с» стало единственным, что нечаянно сложилось в понятные слова человеческого объявления – почти человеческого – а потому его и повторяли раз за разом, потому что не было другого.

Лана посмотрела, наконец, вперёд, будто надеялась, что микроавтобус вернётся в поле зрения, если сосредоточиться.

– Если они по этой дороге… Там были следы куда-нибудь в сторону от трассы, когда мы выехали? Не видели?

Кажется, нет. Никто не видел толком.

– Наверно, по этой, – продолжила Лана. – Если да, то мы можем ещё догнать их. Рано или поздно. Как других догоняли.

– Они сильно быстрее, – с сомнением заметила Агнешка.

– Они почти все нас быстрее. Это особо не играет.

Микроавтобус и правда появился, только не тот, что с Нелли и рекламой, другой – вроде того фургончика с топливом, что повстречался им под дождём меж бесконечных осыпей. Этот тоже стоял чуть сбоку от дороги, и задние двери были гостеприимно открыты.

«Бензин закончился :(» – сообщала висевшая сверху картонка. За дверьми, словно бы чтоб загладить вину, прямо на полу автобуса была устроена спонтанная барахолка: обрывки блестящей ткани, какие-то огромные старинные монеты с многоглавыми химерами, туфелька с мехом и вторая, с перьями, даже улыбающаяся латунная фигурка крокодила стояла поглубже среди всего этого богатства. Повыше свисали нанизанные на нити россыпи – ожерелья или, может, ловцы снов. Агнешка, заглянув с внутренней стороны двери, сдвинула обрезок ткани, чёрной, с подвявшими подсолнухами, и тут же отдёрнула руку. Подсолнухи скрыли зеркало снова.

– Ладно, – Агнешка отступила. – Будем считать, я этого не видела.

– Мы все сейчас так выглядим, – отозвалась Лана.

– Не, ну, к вам-то я уже успела привыкнуть…

Алиса, не выходившая из машины, чуть сомнамбулически подняла голову:

– А что тебе не понравилось?

– Да не, могло быть хуже, – Агнешка сипло хохотнула. – Глаза на месте, по крайней мере.

Она сдвинулась вдоль развала, поглядывая так, будто и впрямь решала, не взять ли чего отсюда.

– Хочешь что-нибудь, Лис?

Та, удивившись, поморгала:

– Да нет… Наверно. А почему ты спрашиваешь?

– А ты, Лан?

– Там только хлам, – не замечая больше микроавтобус, та шагнула к лягуху. – Поехали. Бензина тут нет, а ничего другого нам не нужно.

Агнешка обнюхала и опрокинула в рот носик латунного крокодила.

– Даже кофе? – она погоняла во рту языком и приложилась снова. – Я бы сказала, неплохой…

– Можно мне попробовать? – Алиса приоткрыла дверь и высунулась из машины. Агнешка передала ей кофейник. – Хм. Странный. Я, правда, больше чай люблю, но мне казалось, кофе немного не такой обычно. А тут как будто… привкус…

– Пережжённый? – подсказала Агнешка. – Есть немного. Я люблю пережжённый.

– Вы серьёзно собрались травиться здесь обе одновременно? – Лана обернулась от своей двери. – Дайте тогда и мне, что ли.

Она подошла забрать кофейник у Алисы и аккуратно сделала глоток из той же морды.

– Не, это не пережжённый. Это как земля, – увидев, как с испугом глянула Алиса, Лана пояснила. – Нет, не прямо земля, конечно. Земляной привкус. Наверно, от какой-нибудь добавки. Надеюсь, они не подмешивают здесь чего-нибудь такого, – она отдала крокодила Агнешке, и та отступила с ним к микроавтобусу. – Поехали. Может, впереди будет нормальная заправка.

Агнешка вернулась за руль, сжимая в руке маленькую грустную шоколадку. Танцовщица фламенко на обёртке взмахивала широким красным подолом. Она танцевала со скелетом – и не то что её совсем не удивляло это, но, судя по брошенному взгляду, не очень сильно, будто она думала скорее: «Какие странные сны у меня этой ночью».

– Зачем тебе? – Лана неодобрительно покосилась.

– Красивое, – Агнешка убрала шоколадку в поясную сумку и завела двигатель.

Алиса обернулась вслед за сдвинувшимся путём. В ней всё ещё было что-то от сомнамбулы – или, может, от человека, который только-только пробудился от сновидения, но пока не уверен даже, что понял это. С разочарованием отложив газету на диван рядом, она тихонько напомнила:

– А тот город… Ну, в конце трассы…

– Так они с Нелли наверняка туда же, – кивнула Лана. – Может быть, там с ними и сойдёмся.

– Думаешь?

– А куда ещё? Здесь ведь ехать-то особо некуда больше. Здесь ничего уже нет.

Мимо обочин проезжали тут и там кривыми бордюрами кирпичи из остатков кладки, иногда – какие-то обгоревшие деревяшки. Если внимательно присмотреться, можно было даже вообразить себе, что когда-то в них могли жить, но это если обладать совсем уж не в меру богатой фантазией, а она здесь всё чаще отказывала. В одном проёме осталось чуть наклонное по жёлтому «Э.J.A.Г» с последним прописным Г.

– Или что, сюда им въезжать? – Лана проводила знаки глазами. – Вот для кого это может быть?

– Для кадавров? – пожала плечами Агнешка.

– Для тех? Им разве не всё равно уже что?

– Может, не всегда… Ты же видела.

Лана метнула взгляд в Агнешку:

– Она не кадавр.

– Конечно.

– Нелли не кадавр, – бетонно-ледяным тоном отрезала Лана.

– Да не кипешись ты. Может, мы и сами уже стали кадаврами, – Агнешка откинулась в кресло и чуть прибавила газу, будто ей от этого могло стать лучше. – Такими же точно кадаврами, как все вокруг, просто, пока таскались туда-сюда по трассам, сами не заметили, как так получилось.

– Я не кадавр, – тихо сказала позади Алиса.

– Да? – рассмеялась несмазанно Агнешка, переглянувшись с её отражением. – Это здорово. Это хорошо, что хоть кто-то может быть ещё уверен.

На обочине промелькнул маленький скелетик какого-то зверька – вроде ягнёнка или кого-то подобного. Колесо, стукнув рядом, оставило его лежать: какое-нибудь дорожное божество уже приняло жертву.

Заправка и впрямь показалась ещё некоторое время спустя: впереди за окном вспыхнули рыжеватые огоньки. Они быстро наплывали сквозь сумрак.

– Ну наконец-то, – приветствовала их Лана. – Я уже заволновалась. Мы ведь так и едем с пустой канистрой?

– А вот прикинь, там сейчас один дизель? – отозвалась Агнешка.

– Сплюнь.

– Да ладно. Мысли нематериальны же?

Мысли Агнешки и вправду оказались нематериальны. Дизеля на заправке не было. На ней вообще ничего не было.

– В смысле, ничего? – переспросила Лана.

Она несколько раз перевыбрала другое топливо и набрала новые цифры на экране, вытащила и вернула обратно карточку, снова, и снова, и снова. Даже достала вставленный уже пистолет и потрясла его – будто что-то могло застрять внутри, в шланге, и не выходить наружу, в первом или во втором, хоть в каком-нибудь…

Нет, там действительно ничего не было.

– Ну, справедливости ради, никто не обещал, что для нас всегда будет бензин, сколько бы мы ни проехали и куда бы нас не занесло, – Агнешка, полусогнув колено, прислонилась рядом к колонне.

– Это подлог, – Лана с непониманием смотрела на экран. – Оно же работает. Это не брошенная развалина, которая тут просто осталась стоять, тут всё работает. Это подлог.

– Может, скоро ещё будут… – осторожно предположила Алиса, но Лана не услышала.

Набрал силу ветер. Он зашумел металлом где-то в креплениях навеса. Один непрочно повешенный пистолет сорвался и испуганно бухнулся в пыль.

Агнешка посмотрела наверх, оторвалась от колонны.

– Поехали, Лан. У нас не прям совсем заканчивается пока. Проедем подальше.

– Это подлог, – пробормотала Лана. – Этого быть не может.

Чернота кутала уже дорогу у горизонта. Алиса показала на часы.

– Пойдём, – Агнешка попробовала оттянуть Лану от терминала. Та подняла голову, огляделась вокруг и всё же направилась к машине с какой-то тягостной думой.

Лягух вдруг не захотел заводиться. Алиса и Агнешка уставились на его панель, пока мотор лишь коротко дребезжаще порыкивал, но всё же со второго раза получилось. Он поехал – только вылезший из воды мокро-зелёный лягух – не очень ровно, но поехал, сопровождаемый глухим бормотанием Ланы:

– Это подлог. Этого быть не может…

Они продвинулись совсем немного, когда она вдруг дёрнулась и сбросила наваждение, завидев что-то впереди:

– Останови, там телефон.

– Ээ… Лан, сейчас не очень вовремя… – попыталась возразить Агнешка.

– Мне надо позвонить, – Лана отстегнула ремень и потянулась к ручке двери.

– Хорошо-хорошо! – Агнешка испуганно свернула на обочину. – Сейчас.

Лана вышла.

Агнешка проводила её взглядом. Яростно фыркнув, сложила руки на руле, не глуша мотор.

– Сколько сейчас вообще? – тихо спросила она в зеркало.

– Без пяти, – Алиса выглянула наружу. Ланы не было видно, она скрылась в громоздком строении с буквами «Телефон. Телеграф». В нём даже не горело огней.

– Ага…

Агнешка, полуприкрыв глаза, размотала красный платок на руке и принялась по новой оборачивать кисть. На «Телеграф» она больше не смотрела.

– А если… через пять… – Алиса беспокойно поискала её взгляд.

Агнешка не ответила, будто и не собиралась что-то ей говорить, но, отвлекшись от платка, вдруг вскинула голову:

– Слушай. Лис?

– А?

– Ты же писатель. Писатель-антиутопист. Так?

– Ну… не то чтобы прямо… писатель…

– Ты никогда не пробовала записывать то, что не хочешь, чтоб произошло в действительности? – Агнешка быстро облизнула растрескавшиеся губы. – Ну, как будто запечатывать в тексте? Вроде как оно случилось там, в книге, и в реальности этого уже не будет? – она проскользила взглядом по «Телефону. Телеграфу». – Я слышала, некоторые авторы это практикуют. Точно знаю, что Кинг так делал, и я почти уверена, что так же делал Оруэлл. Если верить Лане, они оба так себе писатели. А значит, это не какое-то большое колдунство, – глаза её в зеркале снова нашли Алису – широко открытые и замеревшие, они поблёскивали почти пугающе. – Так, простой заговор, ничего сверхъестественного. Ты же могла бы попробовать записать всё это – всё, что сейчас вокруг.

Алиса, медленно мигая, смотрела чуть вопросительно, чуть недоверчиво.

– Что? – Агнешка обернулась, дёрнула уголками рта. – Теперь уже я звучу как шиза, да?

– Да нет. Просто… – Алиса чуть потупилась, но всё же подняла взгляд. – Я просто думаю, это надо делать до, а не после.

– Ну, вообще да, – Агнешка сосредоточенно свела брови и отвернулась. – Логично.

Она докрутила и закрепила платок и снова сложила на руле руки, смотря перед собой в окно. От жары и красного света не осталось и следа. Окрестность погрузилась в синеватый полумрак, словно всё, что могло давать восходы или закаты, перестало заглядывать к ним, найдя дела и лица поинтересней. Лёгкие тени перебегали порою от кустов к кустам, некоторые осмеливались даже пересекать спешно дорогу. Иногда лягух раздражённо рычал на них, когда Агнешка чуть жала педаль. Алиса – она давно уже накинула джинсовую куртку обратно на плечи – со смутной тревогой посматривала назад. Там, в тени кустарника, громоздился кто-то неясный. Иногда он шевелился совсем слегка – просто потряхивался, чтоб лучше их видеть и слышать, похрипывал хребтом и дышал на ветки.

– Восемь ноль пять! – прервала его Алиса, почти случайно проверив часы.

– Угу, – Агнешка не шелохнулась, только продавила клаксон, и тот завизжал скандально и надтреснуто.

Здание телефона и телеграфа осталось таким же безмолвным, как и было, когда в него зашла Лана. Ничего не двигалось там.

– Не слышит, – пробормотала Агнешка.

– Может, мне сбегать, её позвать? – Алиса переползла к двери.

– Не. Не надо. Сейчас не успеешь уже, – Агнешка выжала клаксон ещё раз, как будто больше на удачу, чем на что-то рассчитывая. – Ещё пару минут у нас есть.

Ветер пригнул кусты к земле. По дороге протащилось что-то тяжёлое, с лязгом задев днище лягуха. Тихо сначала, едва различимо, потом всё отчётливее и несомненнее в ушах завибрировал знакомый гул.

– Это оно, – громко шепнула Алиса и развернулась назад. – Да. Это оно идёт.

– Угу. Сейчас, – Агнешка сидела с закрытыми глазами, напряжённо сдавив руль пальцами. Скулы у неё чуть дрогнули. – Ещё минуту. Оки? Одну минуту…

Лана опустилась рядом на сидение. Лягух взревел и помчался, будто по стартовому выстрелу.

Лана ещё раз вытерла руки. Спросила:

– Я долго?

Агнешка упрямо сжала губы и не стала ничего отвечать.

– Я долго, Лис?

– Угу, – кивнула Алиса.

– Прошу прощения, если так. Я просто… звонила всем… Хотела узнать, известно ли что-нибудь. В новостях, может быть, сообщали. Что-нибудь про нас.

Она, не договаривая, выкрутила ручку радиоприёмника, забыв, видимо, уже, как обещалась этого не делать. Радио пошелестело, пощёлкало, пособирало и передало, спокойно и уверенно, сводку новостей, сводку чрезвычайных происшествий, сводку спортивных событий, сводку погоды, сводку рекламы… Всё как обычно. Ничего такого, чего никогда бы ещё не случалось. Лана потерянно отпустила тумблер.

– Я говорила со своими… – продолжила она тихо, на грани разборчивости. – У них тоже ничего такого. Им ничего особенного не сообщали, и они ничего не слышали. Понимаете? Везде сейчас всё как всегда, привычная такая, нормальная рутина. Как будто вот этого вот, с нами, здесь, нет, не происходит – как будто мы не едем уже фиг знает сколько, не потерялись не пойми где, и никакая неведомая хрень не может сожрать нас каждый раз, как чуть перестанет везти. Понимаете? Всего этого просто нет. Нет больше ни для кого. Как будто… просто…

Агнешка вела, полуприкрыв глаза и не отворачиваясь от дороги впереди.

– Когда пару недель назад бомбили N, всем было пофиг, – заметила она. – С чего вдруг кому-то должно быть не пофиг на нас?

Лана хотела было что-то сказать, но не стала. Алиса тоже подняла голову, задумалась и провалилась в раздумья так глубоко, что забыла, похоже, проговорить их. За окном начинал накрапывать дождь.

Радио, пошуршав и пощёлкав в тон ему, поперебирало немного песенки – «в перевёрнутом мире мы одни, как в пустыне»³⁰, «чьи-то звёзды вокруг, а мои перекрёстки пусты»³¹ и ещё что-то про Джейн Доу из междугородья – после ухватило кусок разговора – вероятно, чей-нибудь созвон.

«Хай, Терминал, – на заднем плане – видимо, где-то в комнате откуда пытались звонить – играла музыка. – Это я. Мы в нашем домике. Ну, то есть как, в нашем… Мы нашли его здесь, когда отошли немного с дороги. Так что, наверно, он наш, если нашли. Я тебе, правда, адрес не назову. Не знаю… Тут нет указателей. Попробуйте найти наш Уазик, а потом уже идти от него, тут должно быть недалеко, – голос замялся, прервался неловким смешком. – Знаешь, Блонд всё же вбила себе в голову эту бредятину – ну, про аварию, я рассказывала. Нет, пусть, если ей так нравится… Здесь прикольно в принципе. Пластинки… всякие вкусняшки… И всё время шумит дождь. Только Блонд постоянно ходит и истерит. Я уже говорила ей успокоиться… Знаешь, что волнует её больше всего? Что, если мы действительно разбились, она теперь так и останется с расквашенным носом, – голос засмеялся уже в открытую, потом опять прервался. – Ну, то есть это её нос, конечно… Понятно, что ей критичнее. Знаете что? Попробуйте всё-таки выйти на нас побыстрее. Это всё бред, естественно, что она несёт, но она так убедительна, что я ей скоро поверю».

Чем-то скрипнули – вероятно, искали, как отключиться – и до того, как нашли, ещё какое-то время было слышно, что там играло на фоне: «Ничего не ешь и не пей с той стороны, а у тебя уже вместо крови – их кофе».

15.

Кто-то мчался, падая с ног, плыл против течения, ехал на красный,

Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно,

Но ошибся дорогой и не рассчитал траекторий полёта. ³²

Ольга Пулатова

– Клар! – крикнули вниз с проводов. – Клар!

Лягух завёлся с четвёртого раза и смог, наконец, сдвинуться. Крики заглохли. Два колеса постукивали – впрочем, дело скорее всего будет не в них, когда он встанет передохнуть где-нибудь, пока все там не передохнут.

Они ехали по разрытой размытой земле, непокрытой, непричёсанной, знать не знавшей, кто тут и зачем. Она просто лежала, и не водилось у неё ни путей, ни направлений – она даже не задумалась бы о таком, ей здесь было без надобности. Только линии передачи – обветренные опоры-столбы – шли разреженно наискосок и тянули за собой провода. Красноватая полоска медленно закатывалась за горизонт – там, где мог быть запад, там, где мог быть восток или юго-север, – закатывалась за горизонт везде.

– Какое некрасивое место, – пожаловалась вдруг Алиса.

– Да ладно, чем тебе не нравится, – откликнулась Агнешка. – Наоборот, апокалиптичненько. Dead end.

Лана, механически потиравшая руки, посмотрела на неё с подозрением:

– Надеюсь, это не будет поводом здесь остановиться?

– Специально? Нет. Я не настолько позёр.

Лана не ответила. Оттянув край рукава своей кофточки, она придирчиво оглядела его и постаралась оттереть пальцами, как будто там что-то было. Агнешка покосилась на неё:

– Лан, ну, хватит косплеить Шарля Сансона. Ему для кровавых галлюцинаций понадобилось казнить тыщу с чем-то человек за один день, а ты вроде ничего особенного не сделала.

– А? -та, отвлёкшись, подняла голову. – Это откуда?

– Не помню. Что-то про французскую революцию. Это больше по твоей части.

– Тебя сменить? – Лана посмотрела на неё внимательнее.

– Почему?

– Потому что ты ведёшь одной рукой.

– Ну. Тут это, наверно, без разницы, – Агнешка чуть поправила руль, вернула было левую руку на него. – Смени, если не сложно.

Лана пересела вместе со своими бежевыми перчатками без пальцев. Натягивая их, недовольно проследила, как справа устраивалась Агнешка. Руку она держала на весу и явно избегала чего-либо ею касаться.

– Крали! – успели крикнуть на прощание, и снова все звуки с той стороны окна утонули в кряхтящем стуке мотора.

Клали на них, клали. Какая разница, что ещё они будут кричать, если всё уже кончилось.

Алиса, затихшая на заднем сидении, опять подала вдруг голос.

– А мы куда-то именно едем теперь? – спросила она.

Лана нашла её в зеркале: та задумчиво посматривала по сторонам на электроопоры.

– Ну, просто, мы же хотели ехать до конца по трассе, а трассы здесь больше нет, – Алиса неуверенно помялась. – Это значит, мы уже совсем близко… или…

– Так да, всё правильно, – Лана кивнула. – Нам тут вроде вперёд по прямой. Мы так и едем.

Агнешка, поглядывая на неё, чему-то усмехнулась без особой радости. Отвернулась вперёд,

– Лан, а честно. Ты его придумала, да?

– Что?

– Город в конце трассы.

Лана помолчала.

– Ну. Да.

– А зачем? – спросила Алиса.

– Чтобы ехать куда-нибудь, – Лана поджала на секунду губы. – Я же вам не крыса, чтобы бегать в колёсике. Я не могу просто так дальше и дальше без конца, без всякой цели. Мне надо куда-то.

– Крысы так не делают, – протянула Агнешка. – Это мышки. Или хомячки.

Лана помолчала ещё, потом вдруг метнула в Агнешку рассерженный взгляд:

– Так ты сразу поняла? Почему спрашиваешь тогда только здесь и сейчас?

– Не, ну, мне тоже сначала хотелось верить, что мы куда-то, – Агнешка пожала плечами примирительно, почти даже умиротворённо.

Алиса чуть сползла с дивана, придвигаясь к ним поближе.

– А может, там всё-таки есть что-нибудь? – заговорила она быстро и довольно громко, чтоб её легче было расслышать. – Впереди? Ну, не этот город, но какой-нибудь другой? Может, мы даже не знаем, но если проедем ещё немного, то выедем к нему? А? Может же быть так?

– Может, – Агнешка откинула голову на кресло. – Почему нет.

– Да, давайте так, – Лана вздёрнула углы рта в напряжённую улыбку. – Давайте, как будто мы едем до… Нет, нельзя ехать просто до чего-то, что первым попадётся, так не дело – давайте назовём его Город-которого-нет.

– Мило, – с ленцой кивнула Агнешка. – И будем горожанами-которых-нет.

– Или гражданами-которых-нет, – подхватила сзади Алиса.

– Другие граждане, которых нет, будут не особо нам рады, – заметила Лана.

Впереди чуть сдвинулся с места синеносый грузовик с грязным коробом, на котором в свете фар едва различались полустёртые «е» и «б». Подальше, почти перекрытый грузовиком, отстаивался небольшой автобус с тёмной по белому полосой.

– Что-то не нравится мне эта штука, – проговорила Агнешка, настороженно выпрямившись.

– Да успокойся, – бросила Лана. – Кому ты тут понадобишься.

– Я не про автозак, он пустой. Я про эту штуковину с «ебом».

– А что? – Лана сбавила скорость и всмотрелась.

– Кузов этот. Ты поручишься, что там сейчас внутри?

Они с тревогой переглянулись. Лана отвела было лягуха влево, за линию электропередачи, чтоб по разумной дуге обогнуть подозрительную парочку, но тут двери короба щёлкнули. Одна створка открылась – изнутри выпрыгнуло несколько зелёных солдат.

– Да ладно! – Лана даже почти остановилась и забыла поворачивать руль. – Здрасьте пожалуйста, их тут не было всю дорогу, с чего они теперь-то здесь взялись?

Она в последний момент отвернула с вершины взгорка, под который хотел уже покатиться лягух – там, внизу, оказалась ещё машина, незаметная за взгорком сразу. Белая Тойота Королла – почти такая же белая и нетронутая – лишь немного неровно стояла: один бок повыше, второй чуть завалился под уклон.

– Что, этот тип тут тоже? – Агнешка тихо расхохоталась, заглатывая воздух, обернулась на солдат. – Если он с ними, я буду очень долго ржать.

– Гспд, – пробормотала сквозь зубы Лана, – иди уже поцелуйся с ним, его тут даже не видно.

В эту же секунду – это уже в зеркале – от короба к Тойоте неожиданно длинноногими прыжками двинулся человек. Похоже, это был тот, о ком они говорили, и он очень спешил. Откуда-то со стороны грузовика резко прогремело. Лягух метнулся вперёд – от взгорка, снова под провисшие провода. Арматура попала под колесо, и тут же дрогнуло и ухнуло под днищем.

– Чёр-рт, – прорычала Лана. Лягух хрустнул и встал.

– Что это? – Алиса испуганно приподнялась.

– Мост. Я как чувствовала, что это мост будет.

Ей пришлось почти прокричать. Линия над ними гудела так напряжённо, что казалось, она не справляется и готовится, разуверившись в своих силах, упасть на землю тоже. Одному из солдат, наверно, что-то послышалось в этом гуле – он нервно пальнул вверх, в столбы, и оттуда кто-то свалился. Остальные наскоро, беспорядочно озирались, будто сами не знали, где они и зачем. Двое нырнули за грузовик. Один полез снова в короб. Его быстро позвали обратно. Он вылез с базукой.

– Как-то невовремя мы сломались, – с застывшей улыбкой проронила Агнешка. Её голос утонул. Гул медленно, неизбежно заливался в уши.

Грохнуло с другой стороны – это гром? – или что это? – откуда точно, из лягухиного брюха было неясно. У грузовика дёрнулось движение. Тот, с базукой, грохнул тоже – куда-то или наугад. Взорвалось совсем недалеко. Может, он там видел кого-то. От грузовика дёрнулось движение. Или кому-то показалось, что там могли видеть кого-то. К грузовику дёрнулось движение. Или, за ветром и громом, там был кто-то. Дёрнулось движение. По небу прошли странные всполохи. Они высветили всё на миг и ещё на один, но ничего не стало видно. Сверху просыпалось несколько искр.

– А если попадут сюда, не прострелят? – перекричала гул Алиса.

– Прострелят, конечно, – ответила громче Агнешка. – Мы же не в броневике.

Грохнуло ещё раз – прямо-таки накрыло с неба – но на этот раз действительно громом. В стекло брызнула клякса из долетевших каплей и размыла обзор.

Лана наклонилась под руль, будто хотела нащупать или простучать там что-то.

– Пойдёмте, посмотрим! Что там внизу!

– Мы не починим! – крикнула ей Агнешка.

– Я знаю!

Она открыла дверь и вышла, жестами показывая остальным выбираться с её стороны.

Ветер рвал провода. Ветер сносил все звуки. Ветер звал сюда ураган. Великий шторм. Он шёл под всполохи в небе, глухой и чёрный.

Лана пригнулась к земле, чтоб залезть под машину. Что-то нашарила там рукой и прокричала. Её не было слышно.

– Тебя не слышно! – передала Агнешка, заслоняясь от ветра и путаясь в треплющихся прядках. Едва ли ей было слышно саму себя. Алиса попятилась на несколько шагов, ища что-то наверху.

Лана выползла. Яркий всполох прошёл, чуть-чуть красный по краю неба, где мелькнули два огонька. Агнешка махнула рукой от машины, куда-то в смутное пространство. Лана мотнула головой, проговорила что-то губами и кинулась к багажнику.

– Лан!.. сдох!.. уходить!

Лана искала, выбрасывая из багажника одно за другим, но ружья, верно, не находила. Надо думать, его там и не водилось никогда. Она прервалась и попыталась что-то услышать.

В этот миг такой гром оглушил округу, что никто всё равно не услышал бы ни единого слова. Алиса, всё это время высматривавшая что-то над собой, попятилась ещё и почти упала, запнувшись о камень, но не упала всё-таки – осталась так и стоять, задрав голову. Грузовик сдвинулся, толкнув одного из солдат – тот развернулся и вскинул оружие на двоих за кузовом. Громыхнуло снова, хоть и потише, вспугнув со столбов целую тучу, и та завилась над землёй.

Агнешка обернулась, скорее уловив боковым зрением, чем услышав, что Алиса уже долго ей что-то кричит.

– Что? – прищурилась она, будто так стало бы понятней.

Алиса тыкала пальцем куда-то вверх. Агнешка посмотрела.

Столб прямо над ними шатался и собирался падать, стряхивая искры с повреждённого провода. Вряд ли Лана видела: она скрылась по ту сторону машины и искала что-то на заднем сидении. Агнешка крикнула ей; не докрикнув, швырнула чем-то тяжёлым из своей сумки по крыше лягуха и отпрянула назад. Лана подняла голову. Она успела шагнуть от автомобиля, и столб рухнул на крышу, сверкнув проводами. Лягуха припечатало к земле и теперь окончательно – возможно, он был этому рад.

Агнешка неразборчиво пробормотала. С провисших кабелей, ещё цеплявшихся за соседний столб, сыпались искры и мешали видеть. Тот, соседний, тоже кренился, но, возможно, мог ещё продержаться какое-то время. Внутри машины вспыхнуло немного огня – наверно, нашёл что-то вкусное для себя в салоне. Агнешка медленно отступила ещё на несколько шагов. Огонь быстро лизал обивку и разрастался, и что-то чадило, чёрно пыхая в воздух, тёмный и густой и без того. С той стороны долетело с три или четыре лихорадочных выстрела.

– Ай, Лис! – Агнешка отдёрнулась, когда Алиса её перехватила. – Не эту руку.

– Там!.. – крикнула Алиса, кивая назад. Земля за ними уходила под взгорок, чтоб кто-нибудь упал, неосторожно здесь пятясь.

– Оки, – тяжело переведя дух, кивнула Агнешка. – Данке.

Они стояли у края, глядя обе против ветра, как внизу кто-то лежал, не добегая до белой Тойоты. Шквалы здесь тоже крали слова и дыхание, но хотя бы временами бывало слышно.

– Посмотрим? – сказала Агнешка, когда грохнуло, содрогнувшись, и стихло.

– А Лана?

– Туда нельзя, к машине. Нельзя близко к проводам. Ей будет проще, в обход, – Алиса непонимающе мигала, отказываясь кивнуть. – Пойдём. Она догонит.

Они осторожно спустились, скользя и осыпая камешки под ногами. Водитель Тойоты, видимо, узнал для себя что-то новое, и это внезапное знание так его подкосило, что он зарылся в землю носом и всем лицом, выставив развороченную лопатку к небу.

Алиса, тихо сглотнув, попыталась осесть.