полная версия

Ксения Спынь
Дурные

Дорогу тут совсем зажали, и где ещё попадались фонари, они почти упирались в полотно. Обочина слева порывалась снова уйти краем в крутую осыпь. Она недотягивала, конечно, до той, прежней, до горки смерти, но взобраться на неё, пожалуй, было бы уже трудновато, а для кого-то вроде лягуха, возможно, и неподъёмно. Там, под спуском, поблёскивала в свете фонарей тёмная зеленца, за нею, ещё дальше влево, угадывался лес. Почти идиллический луг для бессмертных душ на опушке. Хотя, наверно, это было болото.

Алиса смотрела чаще направо, словно ожидала, что там снова будет такой же кто-то с цветами, но никого такого больше не появлялось. Да и если появился бы, не факт, что его можно было бы рассмотреть теперь среди трав, в таких густых сумерках.

Лана подняла взгляд на зеркало.

– Не отрываемся. Да? – констатировала она мрачно.

– Сейчас семь сорок пять, – Алиса проверила часы. – Но дальше не двигается.

– Можешь прибавить немного, – посоветовала Агнешка. – Мы долго простояли.

Лана слегка набрала скорость. Потёрла красные глаза и переносицу.

– Это, наверно, можно всё как-то вычислить, – пробормотала она. – В конкретных цифрах. С какой скоростью ехать в норме, сколько набрать, если тормозили и на сколько тормозили… Это всё вычисляется, но я сейчас не выведу формулу навскидку.

Она посмотрела на спидометр, снова задумчиво взглянула в зеркальную даль позади.

– Хотя это, наверно, особо без смысла. Мы же, в общем, просто выигрываем себе побольше времени на остановку. Правильно? А так… – она прервалась.

– Ну… Да, – ответила Агнешка, как на что-то и так очевидное.

Лана помолчала. Взгляд у неё как-то потерянно блуждал впереди по дороге.

– Я имею в виду – когда мы отрываемся, оно ведь не остаётся там где-то и не исчезает оттого, что мы его не видим. Можем ускориться и потом остановиться на подольше, но оно всё равно всё время будет идти позади. Тогда это как-то… особо без смысла?

– В общем, да, – кивнула Агнешка. – Смотри: ты движешься или не движешься, оно идёт за тобой…

– Ну… Не шокируй Ланку, – заговорила вдруг Нелли. – Ещё скажи сейчас, что нет такого города, который она там себе придумала.

– Ничего я не придумывала, – вскинув взгляд в зеркало, спокойно ответила Лана. – Можешь сама посмотреть. Дать тебе атлас?

– Не, не, не… – Нелли скривилась. – Я в это не умею.

Лана помолчала ещё.

– Там нормальный такой город в конце трассы. Не ПГТ, большой довольно. Доедем – посмотрим, может, там аэропорт есть, сможем на самолёте… Ну, или если нет, то хотя бы на поезд сядем, как те, у автобуса, помните? На электричку какую-нибудь.

– Я не хочу на электричку, – сказала Нелли, уткнув нос в плед и даже без капризных нот в голосе. – Можно мне просто вызвать такси?

– Ну, хватит уже разыгрывать ситком, – вздохнула Лана.

– Я не разыгрываю. Я просто устала и хочу домой.

Возможно, кто-то и подписался молча под её словами. Вслух об этом говорить не стали. Когда справа вспыхнули и понеслись чередой огни – тоже ничего не сказали: то ли не увидели, то ли увидели и решили, что так отсвечивают фонари или мелькают другие блики, мало ли.

– Это что? – спросила Лана через минуту. Голос её упал и осип, и она откашлялась. – Это город?

– Город? – Алиса прижалась к стеклу. – Похоже на город, да. Они издалека примерно так, я видела…

– Да? Серьёзно ведь? – Лана свернула на обочину, к огням, но, даже не доезжая, затормозила. – Может, отсюда поймает что-нибудь…

Она вытащила смартфон, быстро мазнула несколько раз по экрану.

– Есть, – прошипела она торжествующе. – Есть, карта. Карта открылась…

Она прошарила пальцем вперёд и назад по пути, снова к началу. Дорога не выплыла полностью, медленно ещё, собираясь, прогружалась по бокам квадратиками. Лана нетерпеливо продвигала их, смещала всё дальше один за другим.

– Лан, Лан, Лан, Лан, – Агнешка с чуть встревоженной улыбкой попыталась привстать к ней между валящихся коробок. – Может, не будем сейчас останавливаться?

Лана подняла голову и передала смартфон Алисе.

– Посмотри, пожалуйста, – кинула она и повела дальше, прибавив скорость. Огни не пропали, только вспыхнули ярче, это явно не была просто ещё одна гряда фонарей на параллельной трассе.

– Посмотри, пожалуйста, что это за город, там должно быть обозначено, и заворачивает ли на него дорога. Если вдруг нет, посмотри…

– Нет, конечно, – Нелли только взглянула на огни и сразу зарылась обратно в плед. – Что вы как маленькие, никогда таких снов не видали? Это ж про то, как пытаешься вернуться, бродишь где-то уже поблизости, а там всё не так: улицы не там проложили, домами везде перегорожено, транспорт закончился и не ходит, а если пешком – так всё перерыто.

– Она не заворачивает, – Алиса поскребла карту, удивлённо сместила город в сторону и вернула назад. – Но тут на самом деле…

Дорога свернула влево. Огни мигнули на прощание и затерялись за лесными ветками.

– Чёрт, – заключила Лана и, увидев, что стояло за поворотом, повторила. – Чёрт.

Слева, на размокшем въезде на горку, приткнулся хаки-джип. Он стоял чуть боком, накренившись, едва не доехав до дороги, словно так и не смог одолеть последнюю эту высоту. Да он и не пытался больше.

– О, – Агнешка пригнулась к окну. – У них проблемы?

Кучка парней рассыпалась по склону. Кто-то стоял у внедорожника, кто-то – пониже. Кто-то курил. В самом низу, в отсвете фар забыл что-то среди зелёной болотины встрёпанный парень в джинсе. Он с надеждой смотрел на осыпь и фонари наверху.

От раскрытого окна джипа медленно отвернулся головастый.

– О. Тётки, – сказал он, как сквозь сон, когда лягух тормознул у левой обочины. – У вас не будет немного бензина?

– Какого бензина, ты совсем вдарился? – прорычали из-за руля. Из-за распахнувшейся двери вылез водитель-ёжик с серпом и молотом. – Мы сейчас на подъёме больше сожгли, чем у них полный бензобак.

– И что, предлагаешь так и стоять? – крикнули снизу. – Я тут не планировал заканчиваться.

– Да им всем пох, что ты там планировал! – кинул обратно вниз ёжик. – Мы на эту херню на заберёмся, хоть с бензином, хоть без бензина.

Две глубоких рифлёных вмятины, кривясь и пересекая друг друга, тянулись вниз от внедорожника через мокрую грязь склона. Под горкой они вновь превращались в два следа от шин и, наискосок взбороздив болотину, обрывались в темноте леса.

Снизу поднялся один из парней – тот, что не планировал заканчиваться, или другой.

– Ну? – ежик пристально смотрел на него, но не трогался с места. – Что дальше?

– Что дальше – я сказал, что дальше, – тот хлюпнул носом. – Что ты до меня докопался?

– Так из-за тебя, дебила, мы съехали хрен пойми куда с нормальной трассы. Ну и? Помогло? Закончилось это?

Тащившаяся вдоль склона зеленца впереди ныряла вниз, чтобы там скиснуть в совсем уж откровенное болотце с кочками, жижей и ломаным сухостоем, а дальше хода не было: всё упиралось в серый утёс с порослью леса на макушке. Там, высоко под небом, торчали ели и сосны, а здесь почти отвесная стена топорщилась разломами и выпирающими краями огромных камней. По ним, наверно, можно было вскарабкаться при должной удаче, цепляясь руками и ногами, но никак не вкатиться колёсами.

– Dead end, – тихо прокомментировала Агнешка. Высунувшись из приоткрытого окна, она бросила с невольным смешком. – Может, вас букснуть?

Водитель-ёжик оглянулся на неё:

– Ты, рыжуха, себя-то не переоценивай. И тачку свою тоже, – он попытался усмехнуться, но получилось только ощериться, как у испуганного, вымотанного и, вероятно, голодного человека.

– А на слабо? – Агнешка усмехнулась вместо него. – А? На спор. Хочешь?

Ёжик замолчал на секунду, внезапно кивнул:

– А давай на спор.

– Тащите трос.

Лана наблюдала настороженно и без слов, будто опасалась буйно помешанных.

– Агнешка, – позвала она тихо. Та обернулась. – Спроси, не пробовали ли они объехать по лесу, с той стороны утёса. Мы их не вытянем.

Агнешка пожала плечом, ничего не ответив.

Трос нашёлся – и даже как будто нормальный, крепкий на вид – только толку с него… Лана, оставшаяся одна в машине, скептично окинула взглядом, как его разматывают, и отвернулась.

– Тут интересуются, не пробовали ли вы в обход по лесу, – между делом передала Агнешка. – Так-то бензина можем подкинуть.

– Там нет дороги. Вообще нет никакого прохода, всё завалено. Мы бы так и шли лесом – пока бензин есть, разницы особо нету, – ёжик дёрнул губами. – А что… вы действительно поделитесь? Если сможем выбраться наверх.

– Если сможете – естественно. Вы ж поделились с нами атласом, – Агнешка прицепила один из концов троса, тоже дёрнула губами в оскале. – На что спорим?

– На ещё одну пачку ушей.

– Оки.

Оба мотора взвыли, и трос натянулся. Хаки-колёса завертелись, разбрызгивая грязь, но это не помогло. Джип увяз крепко. Следующая попытка – и вновь ничего.

Лана из-за руля качнула головой. Но всё же разделила ещё одну попытку.

– Десять минут, – шепнула Алиса. Она тревожно оглянулась: небо темнело, хотя из-за изгиба дороги и заслонившего обзор леса сложно было сказать, что происходит на трассе позади.

Агнешка проследила с ней вместе, обернулась показать Лане на пальцах. Та кивнула.

Один из парней, что толкал внедорожник, бросил это дело. Он кинулся к водителю и принялся убеждённо что-то ему говорить. Тот отмахнулся головой и только мигнул фарами.

Четвёртый раз. Из-под колёс джипа вылетело ещё ошмётков грязи и гравия, и он смог чуть продвинуться вперёд.

– Молодец, давай! – крикнула Агнешка – то ли всем парням сразу, то ли Лане.

Низкий рокот донёсся из-за поворота. Он краткой дрожью прокатился где-то глубоко под кожей у земли и у всех вокруг тоже. Парни за джипом шарахнулись назад и забыли его толкать.

Алиса втянула голову в плечи:

– Может… – она глянула на Жигули и на Агнешку.

– Ага, пойдём, – уже у дверей лягуха они вспомнили и окликнули не замечавшую их Нелли. Она, пожёвывая шоколадное колечко, со скучающим любопытством смотрела на клубившийся над лесом мрак. Когда её позвали, повернулась сначала, не слишком понимая, что им нужно, но всё же без особой охоты вернулась на своё место.

И ещё раз. Упавший было трос опять натянулся, но как-то странно, не под тем углом.

Джип дёрнулся. Водитель-ёжик остановился и посмотрел вниз на дорогу. Похоже, он понял.

Стрелы-тени ложились прямо через лес, как трещины в асфальте, как провода в городском небе. Зачем им, лёгким, скользящим, была лишняя петля трассы.

– У них трос попал под колесо, – сказала, забираясь внутрь, Агнешка.

Лана выдохнула сквозь сжатые зубы:

– Пусть отъедут.

Парни возле джипа рассыпались в стороны, и он сдал назад. Ветер перегнал через трассу барахтавшуюся кучу лохмотьев. Та роняла местами свои клочки – они гнались отдельно, вместе с пылью и щепками.

– Бесполезно, – тихо предупредила Лана, глядя в зеркало. – Я сразу сказала.

– Да нет же, начало получаться, – бросила Агнешка. – Давай ещё раз, можно пока.

По правой обочине дзынькнули и погасли фонари. Последний – совсем близко, Алиса вскрикнула от неожиданности, зажав рот рукой. И – теперь ещё раз. Трос натянулся и лопнул, отпуская джип катиться назад под горку. Освобождённый лягух рванул вперёд – в потухший фонарь, но Лана вырулила: только боковое зеркало осталось жертвоприношением для блуждающей дорожной фортуны.

Тени-стрелы стремительно полетели наискосок – через трассу, через лес, через осыпь, до небес. Они застили воздух, они запросто бросились к одному, и к другому, и к третьему. Здесь собралось много их таких, потерянных растерях, и всем юрким, быстрым, мелким и мельтешащим хватало чего захавать.

Головастый один остался наверху. У обочины слева он стоял спиной к спине с фонарём – первым, что смог не погаснуть: за ним, вдоль дороги, всё уже было темно. Внизу, под спуском, водитель с неровным ёжиком выхватил железную клюшку – решил идти до последнего на пару с котярой-Феликсом на лобовом стекле. Он храбро бился и, может быть, даже видел небо, пока его клюшка ещё разгоняла немного клочья мрака. Встрёпанный парень развернулся и молча пустился к лесу через кочки и сухие кусты, но его, конечно, перехватили ещё до первого дерева. Только его джинсовая куртка им не понравилась почему-то – может, оставили про запас. Хаки-фары заснули, и внизу больше не стало ничего.

Один головастый стоял ещё с полминуты под защитой фонаря, делая заклинающие пасы руками, а потом мрак дотянулся и до него. Головастый крикнул что-то ему на прощание, а ещё через несколько секунд согнулся и упал фонарный столб. Лампочка потухла.

– Агнешка, – окликнула Лана.

Ей не ответили.

– Агнешка. Что там? Я не очень вижу.

Агнешка отвернулась от заднего окна и села ровно.

– Да всё. Всё.

9.

Есть дорога, нет дороги -

От лихой погони

Не спасут тебя ни ноги,

Ни гнедые кони. ¹⁸

Дикие гитары

Лана механически взглянула на телефон, не вынимая его из рук Алисы. Экран погас.

– Не очень они как-то счастливчики, – заключила она. Вряд ли для кого-то, скорее, просто отметила себе.

– Ну, – откликнулась сзади Агнешка. – Это как считать. По крайней мере, теперь их точно не призовут.

– Ты это серьёзно?

Агнешка, облокотившись и смотря в окно, пожала плечами.

– А почему вы не позвали их сесть к нам в машину? – спросила Нелли, разглядывая надломанный ноготь.

Все обернулись посмотреть на неё (кроме Ланы – она посмотрела через зеркало).

– Нет, я понимаю, что моя жигулька не рассчитана на такую толпу, но в ней ведь есть ещё свободное место, и в нём можно было утрамбоваться на время. Ладно, этот тип с обочины или тот парень с бензином в фургоне. Но эти мальчики вам, кажется, нравились.

Она ждала какого-то ответа – во всяком случае, глядела в зеркало Ланы так, будто ждала – но Лана молчала.

– Нелли, – Агнешка повернулась к ней. – Если ты подумала об этом, почему не сказала сразу?

– Не, я тоже не сразу подумала, – слегка усмехнулась та. – Но это я, с меня что возьмёшь.

Лана тяжело вздохнула сквозь зубы.

– Все бы не поместились всё равно. Двое-трое – может быть. Но не все вместе. И как бы мы их отбирали?

– Считалочкой можно, – предложила, всерьёз или нет, Агнешка. Подняла руку показать как. – Шла – машина – тёмным – лесом – за – каким-то – инте-ресом…

– А всех вместе твой лягух по-любому не потянул бы. Поместиться – может, и поместились бы. Но долго с такой нагрузкой он по-любому не проехал бы. И тогда уже нам всем был бы конец.

– Ты такая умная, Лан, – Нелли расплылась в улыбке. – Всё так точно рассчитала в уме за пару минут. Я тебе немножко завидую.

– Да ничего я не рассчитывала! – почти вскрикнула Лана.

Она сразу же замолчала, только вдыхала глубоко через нос и выдыхала. Нелли смотрела ещё с минуту, потом миролюбиво отвела взгляд и вернулась к своей пачке с псом-танкистом.

– Да ладно, Ланка, не кипешись, все всё поняли. Ну, бывает, затупила. Начальства, чтоб чеклистить и оценивать, тут всё равно нет, а мы никому не расскажем.

Лана, казалось, хотела что-то ярко и с чувством объяснить, но передумала. Спросила заместо:

– Слушай, а почему ты всё время – «вы», «вам»? Тебя как будто вообще ничего не волнует и не касается?

Нелли поглядела в шоколадное колечко на мелькающий пейзаж за окном.

– Не, ну я-то проснусь через минуту-другую в своей постели, мне по большей части без разницы, что тут случится. Но вы-то, кажется, всерьёз здесь путешествуете. Вот мне и интересно иногда, как оно вам.

Лес поредел. На одной из проплешин – за деревьями уже угадывалась маячившая жёлтая полоса песка или поднебка – вырос целый комплекс: заправка, мойка, шиномонтаж, магазин автозапчастей по мелочи. Над дверью последнего гордыми буквами возносилось: «Цивилизация».

– Да блин же ж, – выдохнула Лана. – Цивилизация. Ну, можно же было сказать. Ну, можно же было.

Впрочем, она уже, видимо, устала всерьёз возмущаться и просто вышла подойти поближе. Заправка оказалась тут без особой необходимости – разве подстраховаться и пополнить запас. Окошко кассы было наскоро закрыто картонкой – благо здесь оплатить получалось и карточкой, – а вот за окнами магазина бился иногда свет и мелькали смутные тени.

Когда Лана вернулась, лягух уже был заправлен, а Агнешка, прислонившись к его пыльно-зелёному боку, задумчиво курила.

– Агнешка!

– Извини, – та быстро потушила сигарету.

Лана помедлила, уже приоткрыв дверь.

– Ты в порядке?

– Угу.

Они сели. Лягух завёлся и медленно отъехал.

– И как? Что они сказали? – спросила Агнешка, кивнув назад.

– Ты не поверишь. Что я развожу панику и провоцирую, и что они сейчас просигналят полиции, если не прекращу.

Агнешка закашлялась в надтреснутом смешке:

– Надо было соглашаться. Я бы на это посмотрела.

– Им ничего такого не сообщали, у них всё нормально и всё под контролем, ничего нештатного нет и быть не могло, – Лана сцепила на секунду зубы, потом, уже спокойнее, приобернулась. – Лис. Что там? С тем городом?

Алиса повернулась медленно и недоумённо, явно не очень понимая, о чём речь.

– Город. Мы видели огни, – напомнила Лана. – Что там на карте?

Она потянулась забрать смарт, но экран не загорелся.

– Он сел, – пояснила Алиса и отпустила смартфон.

– Нда. Понятно.

Лана убрала аппарат к себе. Вздохнула.

– А что там был за город, ты не запомнила?

– Запомнила. Только… – Алиса поколебалась.

– Что?

– Ну… Он в Польше.

– В каком смысле, в Польше? – Лана развернулась к ней.

– Это польский город. Я была там один раз. А у нас нет ничего с таким названием.

– Точно? – переспросила Лана с надеждой.

– Точно. Я по картам много раз искала и по разным атласам и справочникам, пока мне не объяснили, что это было за границей. Я просто совсем маленькая тогда была. Мы с бабушкой туда ездили.

Она всхлипнула и закрыла глаза руками.

– Лис? – позвала Агнешка. – Что случилось?

– Он сказал, что к бабушке ехал, да? – произнесла почти ровно Алиса. – Так же он сказал?

Последнее слово недопроговорилось, Алиса спряталась в ладони полностью. Её колыхало, из-под рук доносились странные звуки – будто она подавилась и всё никак не могла избавиться от осколка в горле, чтоб продышаться.

– Лис, – Агнешка осторожно тронула её за плечо.

Та помотала головой.

– Ничего, – послышалась сдавленно. – Ничего, – Алиса с усилием отняла руки от лица. – Всё нормально.

Она ещё пару раз шморгнула носом, но больше не давилась – осколок, вероятно, смог вытечь через глаза. Алиса наскоро размазала по лицу остатки и обернулась:

– А можно… – она проскользила взглядом по банкам и пачкам на заднем сидении, протянула руку, – можно мне того сыра? Треугольничками?

– О, – Агнешка чуть удивлённо приподняла брови, переглянулась в зеркало с Ланой. – Я вижу живых людей.

– Что?

– Это из фильма, – пробормотала Лана, не оборачиваясь, но с заметным облегчением в голосе

– Какой – этот? – Агнешка подняла и показала запечатанный кругляш. – Шоколадный?

– Ага.

– Мне он тоже нравится, – она вскрыла пачку и протянула Алисе, один треугольник взяла сама. – Я бы и эти колечки, что у Нелли, сейчас схрумала, но милитари-пёс у меня лично отбивает всякий аппетит.

– Пфф, а я тебе и не дам, – Нелли манерно фыркнула и закатила глаза, отстранившись вместе с коробкой. – Не одна ты тут опасная женщина.

Лана в зеркале проследила за ними.

– Интересно, – бросила она не очень громко, будто просто побаивалась мёртвого молчания во второй раз. – Этель Войнич права, что ли, была, что все революционеры – сладкоежки?

– Данке, Лан, – Агнешка ещё дожёвывала свой кусочек. – На революционеров мы не особо тянем. Хотя, может, Алиса тянет.

Алиса повернула было голову в её сторону – возможно, хотела что-то сказать – но передумала и перепрятала взгляд в коврике под ногами. Спросила чуть погодя:

– А Войнич – тоже так себе писатель?

– Она писательница, – Лана неопределённо повела рукой, словно её спросили, как ей рисунок третьеклассника. – Ну… Конкретно «Овод» для первого раза неплох. Хотя и бесит, если подумать. Особенно этот его расстрел на рассвете.

– У тебя недосып, – вставила Агнешка. – С него всё бесит.

Небо было чистым и серым. Дождь прекратился, и тени кустов у фонарей ложились на подсыхающую дорогу. Радио на два голоса бормотало, что и правда всё хорошо, подконтрольно и ничего, совсем ничего не случалось, будто поспорило само с собой, кто кого сможет лучше убедить в этом и навсегда успокоить. Наконец, попросило само себя рассказать сказку и, снисходительно вздохнув, принялось рассказывать про изысканного снежно-молочного зебу.

Понадобилось время, чтобы впереди, слева по дороге, выросло массивное приземистое здание.

Его когда-то огородили сетчатым забором, как садик или школу, и ворота были закрыты на висячий замок, но сам забор успел упасть местами, и в одну из дыр выбивался наружу заросший куст бузины.

Радио, уже задрёмывая, тихо напевало: «Расколдуй меня… Расколдуй меня…»¹⁹

– Интересно, что там, – Лана остановила лягуха у ворот.

Алиса с сомнением глядела через сетку на серый массив. Окна там не горели.

– Хотите пойти туда?

Лана шагнула из машины.

– Там может быть кто-то. Или что-то полезное, – она бросила это в пустоту, как бросают монету в уверенности, что теперь повезёт и расхлябанный манипулятор достанет наконец что-нибудь ценное.

Они позвали Нелли с собой, но та даже не отмахнулась – просто сделала вид, что тут никого больше нет, кроме неё и её овчара.

– Ладно, – вполголоса смирилась Лана. – Пусть последит за машиной.

– Пусть лучше машина последит за ней, – возразила Агнешка. – Что-то мне кажется, так будет лучше.

Оставив их сторожить друг друга, все втроём прошли за ограду, осторожно поднырнув под бузинными ветками.

– Лис, – уже на той стороне вспомнила Лана. – Как со временем?

Та растерялась сначала, но вспомнила про часы и вскинула руку посмотреть.

– Аа… Семь тридцать пять. Нормально?

– Да, уложимся, мы ненадолго. Ты только следи за ними.

Алиса часто закивала.

У здания уже не росло ничего, земля вокруг была навсегда вытоптана. Вблизи стало можно рассмотреть и облупившиеся стены, и вход под козырьком крутого крыльца.

– Какое-то оно заброшенное, – с сомнением проговорила Агнешка. Алиса вздрогнула, будто от холода.

– Не обязательно, – Лана подошла достаточно близко, чтоб прочитать синюю табличку у двери. – Это почтовое отделение. Я, правда, не вижу адреса. Может, внутри где-то будет?

Дверь оказалась тяжёлая, с огромной металлической скобой вместо ручки. Весь косяк заскрипел, завизжал и закачался, когда они открывали. Сквозь скрип звякнул нежный колокольчик, а затем звякнул снова, но кратко – от нежданных этих шевелений упал и разбился.

Алиса принюхалась – пугливо, точно боялась, что учует что-то – и чихнула.

– Угу, – откликнулась Агнешка. – И правда, заброшка.

Выключатель нашарился недалеко от дверей. Окошки стояли нетронутые – и сами окошки, и столы за ними, громоздкие и тёмные, умудрённые пылью. У самого входа на невысоком бюро меж двух кресел сгребли в охапку позапрошлогодние листья – с клёнов, с лип, с каштанов. Из-под них выглядывали пожухлые листики бланков и несколько почти пустых ручек, а выше, на стене, кто-то красиво нарисовал Нелли в виде карточной дамы бубен. Низ лица она прикрывала веером, а за плечом её виднелась ничего не выражающая маска.

– Надо было зазвать её сюда, – заметила Агнешка, рассматривая рисунок.

Лана недовольно поморщилась на это, но ничего не сказала. Её привлекли столы – столы, ящики и всё, что в них. Скрипнув неплотно прикрытой загородкой на петлях, она скользнула за стойку.

– Есть что-нибудь? – поинтересовалась Агнешка.

– Воду зачем-то оставили – Лана кончиками пальцев подняла небольшую мутную бутылку с открытым горлышком.

– Для цветов, наверно.

Но на окне давно не стояло цветов. Из одного только горшка, опираясь на оконную впадину, ползла какая-то кракозябра, но вряд ли ей была нужна вода. Лана вернула бутылку на место, брезгливо вытерла пальцы о брюки.

Ящики столов пустовали. В них не было даже ненужного – разве что оставшаяся кнопка или сушёный таракан.

– А что ты ищешь? – спросила Агнешка.

– Не знаю. Может, тут где-нибудь завалялся шнур от телефона. Мне бы всё-таки хотелось включить его.

– Говорят, они иногда начинают работать от удара. Или можно нагреть аккумулятор зажигалкой.

– Ну. Мерси. Я лучше подожду. Может, найдётся способ более многоразовый, – она отперла ящик с маленьким ключом в скважине, и оттуда выпорхнул гимн Франции или начало битловской песни. Точно они не узнали – Лана тут же захлопнула ящик обратно.

– Дряньство, – пробормотала она. – Что оно тут делает.

– Да ладно, – протянула Агнешка. – Чем тебе не нравится марсельеза?

– Ничем, – Лана подняла голову, посмотрела в сторону двери. – Лис? Ну как, есть что?

Алиса, присев на корточки, раскладывала бланки поверх высохших листьев, будто хотела сыграть в пасьянс, но все они были пусты и одинаковы. Она вздрогнула от оклика, покачала головой.

Лана взглянула в другую сторону.

– Там таксофон вроде, – кивнула она Агнешке и наклонилась порыться в тумбе под столешницей.

– Он без трубки.

– А ящик для писем?

– Где?

– Где-нибудь. Ты там рядом, посмотри.

– Тут нету ящика для писем. Ни у входа, ни здесь – нигде нет. Нет телефонов, нет адресов, нет никаких полезных штук, – здесь вообще ничего нет для нас, Лан, в этом здании, оно просто тут стоит.

– Па-дам, – Лана торжествующе подняла небольшой чёрный цилиндр. – Лис, дай мне, пожалуйста, бланк. Любой пойдёт.

– А что это? – Алиса протянула ей пожелтевшую бумажку.

– Печать. Хочу проверить.

Лана аккуратно выжала, придавив бланк, потом отложила цилиндр в сторону и поднесла бумагу к глазам.

– Ну как? – встревоженно спросила Алиса, будто это она была ответственной за результат.

– Ну… неплохо, – пробормотала Лана. – Неплохо. Но, если честно, белиберда.

– Покажи? – Агнешка протянула руку. Лана вскинула взгляд:

– Белиберда же, говорю, – она спрятала бумажку к себе. Чуть поджав губы, вышла из-за стойки. – Вы же не хотите рассказывать, что было в том отделе в универсаме. Вот и я не хочу.

Из зала вёл ещё коридор – тоже пустой, а ещё тёмный и какой-то весь отсыревший. Им, вероятно, не пользовались так давно, что даже не меняли штукатурку, а из лампочек горела только одна, и одна моргала где-то в конце. По низу ещё осталось немного мутно-зелёной краски, верх же облупился и кусками лежал на полу.

– Даже крыс нет, – подытожила Агнешка.

– Зачем тебе крысы? – спросила Алиса.

– Они иногда бывают жутко милые.

– Подарить тебе крысу, когда мы выберемся? – спросила Лана. – Из дикой панельки дикого пасюка?

– Подари, – помолчав, Агнешка кивнула.

Красивая девочка висела на прочных нитях внутри каркаса пианино, поставленного набок. У неё было красивое платье под парчу и плюш и две косички из густой красивой чёрной пряжи, а лента на шее – видимо, сначала это был бант – развязалась и свисала вниз, а на ней красиво вышили…

– Сто лет, как я учила немецкий, – пробормотала Агнешка, пытаясь рассмотреть буквы почти без света. – Ну, допустим, тут написано что-то типа «Держи меня, жизнь, держи» – без понятия, о чём это.

Глаза для повиснувшей, вероятно, забрали у кого-то другого, с существованием куда более полнокровным и захватывающим, но тут они поблёскивали тускло и в никуда. Она была очень пыльная и какая-то вся поникшая, обвисшая на тонких крепких нитях, словно они только и заставляли её висеть так, изображая призрачный вальс неясно с кем, неясно для кого, неясно, чего ради.

Агнешка чему-то грустно усмехнулась, достала из поясной сумки ножик.

– Не держи её, жизнь, – она щёлкнула лезвием и потянулась наверх, к нитям. – Не держи её.

– Тебе кто разрешил? – Лана, успевшая пройти вперёд, резко развернулась.

– Да ладно, я её просто хочу освободить.

– Кто тебе разрешил решать, кого освобождать, а кого нет? Может, она хочет так висеть!

– Лан, – Агнешка остановилась и обернулась с чуть испуганной улыбкой. – Это кукла.

– Какая разница, кто это?

Голос её взвился до крика праведного гнева и там сломался где-то наверху.

– Хорошо, – Агнешка аккуратно, напоказ, сложила нож. – Хорошо, я его убираю. Вот, всё, – ножик исчез в сумке.

Лана недоверчиво, раздувая ноздри, следила за ней. Агнешка сделала шаг от куклы.

– Тебе реально поспать надо, – она качнула головой. – Скоро на людей кидаться будешь, а не только на меня.

– Доедем – посплю, – Лана развернулась и быстро зашагала по коридору, в конец, к мигающей лампочке.

– Так и будешь сама вести? Пока не доедем? – Агнешка двинулась за ней. Алиса последовала за ними, чуть в отдалении.

– Да, – Лана остановилась почти в самом конце коридора, рассматривая что-то в одном месте на стенке. – Идиоты.

– Кто?

На стене, на одной из проплешин между мутной зеленью, кто-то выцарапал «Momento mori».

– Мементо, – процедила Лана. – Мементо мори, а не моменто. Есть у кого ручка или карандаш?

– Маркер? – неуверенно предложила Алиса.

– Давай.

– Лан, ты серьёзно? – невольно хохотнула Агнешка.

– Мементо мори, – Лана жирно, несколько раз обвела выведенную «e» поверх нацарапанного. – Мементо – от слова «память», а не от слова «момент».

Алиса, машинально глянув на запястье, вдруг замерла и судорожно втянула воздух.

– Что?

– У меня часы остановились, – сказала она спокойным, упавшим голосом. – И я только сейчас это заметила.

Все три переглянулись между собой.

– Идёмте, – сказала Лана.

Полторы коридорных лампочки продержались ещё с минуту, а вот основной зал рухнул во тьму почти сразу, и по нему пришлось выбираться ощупью.

А снаружи – чёрная буря.

Она выла и бежала по тёмному небу над крыльцом скорыми мелкими клочьями. Бузина раздувалась сердитыми волнами и не хотела никого уже пускать обратно. С той стороны сетки лягух посверкивал им фарами. Фонари вокруг него не горели.

– Замок! – заметила Лана. – Замок на воротах упал!

Они бросились к машине наперегонки с тенями. Те уже пропахали асфальт острыми крохкими разломами, и их точёные узкие силуэты протягивались к колёсам лягуха.

Нелли приветствовала ленивым помахиванием руки. Из радиоприёмника, радостно хрипя и кашляя помехами, распевало: «durch Nacht und Flut ich spüre dich…»²⁰ Сзади, издалека, от истока дороги, по верху и низу шёл низкий рокот и катили валы черноты – как будто за ними переставало уже что-то быть. Как будто там ничего.

Лягух рванул вперёд. Колёса его успели вовремя, хотя что-то почти сразу попало под них. Лана вела аккуратно и сколько можно быстро, но что-то мешало всё время, цеплялось, не давало двигаться дальше – только как в зернистом чёрном сиропе, в котором кажется лишь, что бежишь, шевелишь ногами или колёсами, а на самом деле они вращаются в кошмаре, вязком и одноместном, как бы ни был ты хорош. Лягух прыгнул. Его тормознуло и дёрнуло назад в воздухе. Заднее стекло пропорола длинная трещина – кто это так дурно вскрывает консервы…

– Лана, дай мне руль! – Агнешка припала сзади к её креслу. – Дай мне руль!