Кирилл Борисович Килунин
Сказки из Тени, или Записки Пустоты
16
Лето хорошо уже тем, что оно – лето. Но на моей работе лето – мертвый сезон, и мы уходим в неоплачиваемый отпуск, перебиваясь мелкими шабашками, с июля по конец августа. Я этому даже рад. Денег, заработанных и отложенных без особого напряга в течение года, хватает и на больший срок. Я даже могу себе позволить, конечно, не Гавайи, но стопроцентный отдых в Турции, тем более в Крыму, или в любом другом желанном месте нашей немалой страны. Честно, пока я не решил, куда направить свои дымящиеся стопы… Предвкушающее ожидание приятно щекотало нервы, вместе с первыми солнечными лучами истинного лета, уже ломившегося в двери. Я видел его в окно, оно было рядом, я думал когда оно, наконец придет, у меня будет все, что я так долго ждал, но не было ничего… нового… только девушки на улицах внезапно похорошели, начав интенсивно обнажать свои скрытые прелести, они улыбались все чаще и чаще, многие улыбались лично мне, а я ловил их приглашающие улыбки, словно цветных невесомых тропических бабочек, эти лепестки роз несомые ветром. Отвечал по возможности, тут же прокручивая в голове спрятанные за их солнечно-летними улыбками, незамедлительно обнажающиеся перспективы, но наплевав на все то, что у меня с ними может случиться: приятная беседа, прогулка по Камской набережной, поцелуи, бар, дискотека, секс… И шел домой, писать очередное письмо для Юю, зная о том, что никогда его не отправлю, всего лишь потому, что не знаю, ее адрес, выбросил когда-то из головы, а оригинал сжег вместе с записной книжкой, как сжигал написанные ей ранее письма, как сжигают мосты, чтобы уже никогда не вернуться назад.
– «Почему?»
– Чтобы не дать слабину… Ведь ничего не менялось, я это знал точно. И у нее и у меня все было по-старому. И она, и я по своему приспосабливались к этому миру… Она через нелюбимых мужчин, я через придуманные миры…, лишь похожие на явь.
Итак, я сел писать очередное письмо Юю, но совершенно неожиданно обнаружил, что пишу его Загадке…
Здравствуй, Загадка…
Знаешь, я сел писать это письмо Юю, а вышло, что пишу его тебе. В последнее время я вообще много о тебе думаю. Не обижайся, иногда плохое, но все больше хорошего. В нашей жизни так много замешано на лжи, что просто на уровне необходимости, хочется правды, пусть от нее и больно. Я снова делаю тебе больно, а ведь не хочу… А что, хочу? Я хочу тебя увидеть снова. Хочу почувствовать твое тепло и, поделиться с тобою своим. Я хочу, чтобы Ты была…, была рядом. Хочу, обнимая тебя, засыпать в кресле, вслушиваясь в твое дыхание, лаская твои густые черные волосы. Люблю ли я тебя, как ты меня? Наверное, нет… Но, может попробуем так. Ведь когда мы встретились впервые (прости, что напоминаю, возможно, тебе неприятно вспоминать старую жизнь), тогда в начале, то же ничего не было, кроме моей надуманной нежности, и твоей случайной влюбленности. Ты сказала, что любишь, я отказался принять твою любовь. И ты ушла. Но, встретив тебя во второй раз, я вдруг поймал себя на том, что серьезно думаю, что если ты будешь рядом дольше, я смогу тебя полюбить… Зачем ты дала мне целый год? Ведь я просто привык ждать, вся моя глупая жизнь основана на ожидании. А Ты? Ты так много потеряла, для того, чтобы еще и ждать… Прости меня Загадка… Я очень хочу к тебе приехать и увезти на море, по моему там – хватает тепла. Ты только ответь и я сразу приеду.
Кирилл.
P.S. Пишу тебе мой адрес и номера обоих телефонов: сотовый и домашний.
Вот, на всякий случай, еще и рабочий.
Жду. Надеюсь. Верю.
Так я решил, что как только она ответит, я увезу ее к морю, пусть лето все решит за нас… Соленая вода смоет последние сомнения, теплая южная ночь подарит новую надежду, пропитанный терпкими травами ветер подскажет, как не сбиться с пути, по которому предстоит идти только вместе.
Но лето решило иначе… Ответ от Загадки все не шел, и не шел, а в моей жизни снова появилась Юю.
17
Мы договорились встретиться у Центрального Универсама в 16.00. Солнце сходило с ума, и небо было по – летнему, совершенно чистым. Но когда я вышел из трамвая грянул такой дождь, который, пожалуй, не видели со времен Великого Всемирного Потопа… Неудивительно, что я вымок насквозь: футболка, джинсы, носки, нижнее белье, туфли хлюпали, а дождь не заканчивался. От него теперь было бесполезно прятаться, и я скорее плыл, чем шел, размышляя с коварной ехидцей о том, что это совершенно не удивительно…
– Почему?
Да потому что, так было всегда, закономерность в рамках закона природы. Стоило нам с Юю назначить нечто, хотя бы издалека напоминающее свидание, как тут же начинался сильнейший ливень, ураганный ветер, мороз в сорок градусов, снежная вьюга, или… нет, цунами еще не разу не было, хотя чем черт не шутит. Я не жалуюсь, просто констатирую факты, совсем не удивляюсь, скорее привык. Этот дождь был такой силы, что заглушал ветер. Хотя бы от этого было немного теплее… Дойдя до назначенного места я тут же попытался дозвонится до Юю через свою Моторолу, Юю отвечала, но я ничего не слышал, мешал шум дождя и накопившийся в крови адреналин, результат нестандартности обстановки. Я дважды переходил дорогу, но все равно оказался на противоположной ей стороне. Я и тогда ее не заметил, если бы она сама не вышла из своего красного, без особых наворотов, но симпатичного не первой свежести «Шевроле», закричав сквозь дорогу и дождь:
– Я здесь, Кирилл!
– Привет, погода супер. Знаешь, почему-то я не удивлен…
– Заходи, не стой, ты же весь вымок, – она открыла двери своего авто и ждала меня внутри. Но я не торопился заходить.
– Я запачкаю тебе собою весь салон…
– Ну что ты как ребенок! Я сказала, заходи! – Юю надула губки, а я снял прилипшую к телу футболку и, выжав из нее целое Лохнесское озеро, уселся в салон наполовину раздетым. – Сейчас же оденься, сдурел…
– Неа, она же такая мокрая. Подожди, я немного передохну…,– Юю ждала. Надетая обратно футболка, просто обжигала холодом, но в салоне «Шевроле» работала печка, и я быстро согрелся.
– Ну что, куда поедем?
– Не знаю…, у тебя новая старая машина?
– Да, и я ее ненавижу?
– Почему?
– До нее у меня была автомат, а этот «Шевроле» не новый, механика. Ни как не привыкну на ней ездить…
– Понятно, – честно говоря, мне было все равно, впервые за этот час я расслабился: наконец согрелся, а еще Юю снова была рядом. Машина тронулась, Юю была чрезвычайно задумчива, и, похоже, в этом вовсе не была виновата дорога…
– У тебя что-то случилось?
– Да так, разное, просто давно не видела белых полос, одни черные… Я впервые видел ее за рулем, теперь она напоминала ту Юю, которая сидя за институтской партой, чего-то не понимала в новой дисциплине, но очень хотела понять: внимательна, сосредоточена, серьезна, возможно, так и нужно водить машину.
Неожиданно, для начала чихнув, а потом, вообще зарычав, машина Юю встала посреди дороги, заглох мотор, белый дым пошел из под капота. Юю несколько раз безрезультатно пыталась ее завести, периодически ругаясь, взмахивала руками:
– Что такое, почему ты не едешь?
Я еле удерживался от того, чтобы не улыбнуться, думая про себя, что, «пожалуй, ее свежекупленная старая тачка, возможно, просто простыла», «попробуй поездить в такой – то дождь».
– Ну, все, приехали, и прямо посреди дороги…
– Подожди немного, может ее просто не надо ругать и она поедет…
– Ага, посредине дороги, – Юю закурила. – Я тебе не мешаю?
– Чем?
– Ну, курю…
– Знаешь, я привык к курящим женщинам.
– Понятно…, – Юю замолчала, а я размышлял над ее этим самым «понятно…», – «интересно, чего такого она вообразила? Может, что моя очередная … девушка курит…».
– Слушай, давай еще раз попробуем.
– Что? – она только очнулась от своих размышлений, и пока, кажется, ничего не понимала.
– Машину, попробуем еще раз завести машину. Юю попробовала, и ее «Шевроле» наконец тронулся, правда, лишь для того, чтобы съехать к обочине, там хотя бы мы никому не мешали.
– Давай еще немного посидим, – предложила Юю, правда сама при этом, открыв дверь машины, вышла под дождь.
– Ты куда, – я рванулся за ней. Юю с задумчивым видом смотрела на свой «Шевроле», а я на нее. – Прости, я в этих машинах совершенно ничего не понимаю. А ты?
– Я то же. Зачем вылез, пошли в машину.
Какое-то время мы сидели и просто молчали, а затем она начала рассказывать, как живет. Не знаю, нужен ли был ей для этого именно я… Скорее всего Юю, просто давно, хотелось выговориться… кому-то, кому не безразличны ее проблемы. А я понял, что действительно переживаю за нее. Уже не злюсь, все так же продолжаю любить, но где-то в самой моей глубине появилась ледяная пленка (она еще не скоро станет стеной), но уже сейчас не дает действительно вспыхнуть, если раньше моя к ней любовь была подобно огню, то сейчас просто тепло. Мне все еще было с нею тепло… – «И знаешь, чтобы пережить миллионы зим вместе, не нужен пожар. – «Наверное, просто старею…».
– Ладно, забудь! Куда едем? – Юю, пробовала улыбаться, и по – моему, у нее это получилось. – Ну, куда?
– Куда захочешь?
– Я не знаю.
– Давай поедем есть Далму. Это такие маленькие голубцы в виноградном листе, их подают в чесночном соусе, очень вкусно, – я все еще смотрел, как она улыбается, и не мог оторваться от предчувствия, что нужно спешить жить. Настоящего счастья мало в нашем мире, или мы просто не можем, не умеем его видеть, это как улыбка на лице человека, мы видим ее только тогда, когда он улыбается. Улыбаться нельзя вечно, это всего лишь секунды, реже минуты, но дело в том, что улыбка, раз родившись на твоем лице, очень долго никуда не исчезает, просто другие ее уже не видят. Кажется, я молчал слишком долго, и поймал себя на том, что теперь уже она смотрит на меня, на мою улыбку. – Есть такой маленький грузинский кабачок, «Дружба»…
– Будем дружить, – спросила Юю.
– Да…,– мы тронулись…, наверное, мы совершенно тронулись.
Далмы в «Дружбе» не оказалось, пришлось взять лагман себе, овощной салат и персиковый сок для Юю. Она берегла фигуру, а я снова замерз, поэтому добавил к лагману двойной коньяк, «Квинт» пять звезд, быстро опьянел, и наболтал лишнего…
– Зачем Ты пришла…?
Юю задумалась.
– Не знаю, просто захотела тебя увидеть. Да ведь ты сам согласился. И вообще, сидит тут, коньяк пьет, как взрослый…
– Тебе нельзя. Ты за рулем.
– Мог и не говорить, – она надулась, но похоже, не обижалась всерьез.
А я, глядя поочередно, то на ее, то на дно коньячного бокала, размышлял: «чего не нужно было говорить – «зачем она пришла», или – «что она за рулем…»».
Сегодня нам было хорошо вместе, мы играли в счастье…
– Я хочу начать свое дело, мне обещали помочь. Вот только разберусь со всеми своими проблемами. Ты не поверишь как их много…
– Верю, – спустя несколько лет, или столетий, я снова держу ее руку в своей. Мы в ее машине, снаружи дождь, а здесь тепло. Легкими дуновениями я касаюсь ее тела, никакой эротики…, наверное, пока этого не нужно, возможно я ошибаюсь.
– Ты чего такой грустный? – теперь она касается своею тонкой ладошкой моего плеча.
– Я не грустный, просто прощаюсь. Я с тобою прощаюсь.
– Ничего себе, заявочки. Мы же еще увидимся.
– Не знаю. Все так быстро меняется.
– И ты?
– И я.
– Не захочешь меня больше видеть?
– Захочу…, но, на – вряд – ли, ты будешь рядом. Ты вообще любишь исчезать неожиданно и бесповоротно…
– А ты не умеешь прощать, – шепчет Юю. – Почему я всегда звоню первой, а ты не можешь..? Гордый, да..?
– Да, гордый. Я эгоист…
– Кирилл…
– Что? Тебе нужно ехать.
– Да. Меня подружка ждет, я пока у нее живу. Мой, в командировке. Оставил меня одну…, искать нам новую квартиру на съем.
– Почему сами квартиру не купите?
– Не знаю…, – она подставляет мне правую щеку для поцелуя. Я беру, то, что дают, но затем сам притягиваю ее к себе, желая коснуться губ, но целую в ту же правую щеку. Выхожу из машины, и Юю уезжает, я думаю, что навсегда. Но до «навсегда», мы встречаемся еще пару раз, в течение июня, и один раз в августе.
*
Ее голова на моих коленях, та же красная «Шевроле», тот же привычный дождь за окном. «Вот такое доктор, у нас фиговое лето…»,– смеюсь, но так, чтобы не потревожить ее покоя.
Я глажу ее волосы…, очень хочу гораздо больше.
– Расскажи мне сказку…
– Жила была одна маленькая девочка, которая мечтала стать принцессой, встретить принца, и умереть счастливой… Только не нужно умирать… Хочешь я увезу тебя к морю.
– Да. Как жаль, что это только сказка…, – голова Юю на моих коленях, я глажу ее волосы.
Юю. Она пропала так же неожиданно, как и появилась. Но я привык. Я привык ждать. Только ожидание ждет, того, что никогда не может произойти… так, кажется, поет Бутусов о своей Полине и ее сказочных хрустальных снах.
18
Два года я не болел, просто не мог себе этого позволить. Работа, еще раз работа, целая куча забот, огромное желание – немного отдохнуть, отдых и опять работа. Болеть просто было некогда. А сегодня утром я заболел, наверное, моему организму просто необходимо было расслабиться. И он расслабился по полной программе. Я держался обеими руками за голову, чтобы она не раскололась. Во всем теле вяжущая липкая слабость, перед глазами серая муть, желудок, периодически сжимаемый спазмами тошноты, пытается выбраться наружу через горло. В общем, совсем хреново…, расклеился. Расползся по кусочкам, и некому было склеить, мама и сестра в это лето дома почти не жили, у обеих завелись очередные кавалеры, у которых они и пропадали. Я словно раненый волчара, забившийся в свою нору зализывать раны, лежал под двумя пледами, положив голову под подушку, изредка делая очередной глоток минеральной воды из большой полуторалитровой бутылки «Святого источника», притащенного мною же прямо к кровати. На большее, просто не хватало не сил, ни желания.
Погружаясь в тяжелые сны, иногда путая их с болезненной явью, в которой попеременно, то падал в ледяную яму, то сгорал от жара невидимого, но близкого огня. Я, видел сквозь закрытые глаза, как моя Загадка машет мне рукою стоя на высоком обрывистом берегу незнакомой реки, а я плыву к ней на лодке. Все хорошо, только почему-то у меня всего лишь одно весло, и от этого очень неудобно грести, плыву невыразимо медленно. А Загадка машет, кричит, зовет, в ушах от ее криков разрождается болезненный звон, от которого все- таки приходиться проснуться.
Безостановочно звонит телефон, но до него слишком далеко нужно идти. – «Какого черта. Кому я нужен?» – вертится в голове, – «Родные и друзья знают номер моего сотового, а остальные меня пока не волнуют. Хотя может быть, это звонят с работы… ».
Работа, был конец августа, и у меня снова появилась работа. Сколько бы не ругал, в глубине души я люблю свою работу. Год назад, одной из наших служащих подарил разборный мангал, так у нас появилась традиция два раза в месяц жарить шашлыки прямо у входа в офис, благо располагался он в глухом больничном дворе, заросшем полувековыми липами и кустами шиповника. Впечатление такое, что ты на природе. На шашлыках всегда было очень весело, пожалуй, так же весело как на наших конторских днях рождения, которые то же были традицией, хорошей традицией.
В постели я провалялся пару суток, толи мне, толи моей болезни это занятие быстро надоело, и мы (я и моя болезнь) встряхнувшись, вылезли на свет Божий. Умылись, бриться не стали, в зеркале, конечно же, показывали ужасы. Но после пары кружек крепкого «Амбасадора», и большого бутерброда с «Ветчинным мясом» и майонезом «Слобода», я почувствовал себя гораздо лучше. Болезнь стала, какой то вялотекущей, и мы с ней, наглотавшись растворимого аспирина «Упса», потопали ко мне на службу.
Заказов на работе еще было мало, и поэтому ребята сегодня все вместе решили отправиться в «Горьковский парк», кататься на картингах. Благо день оказался по – чудному – солнечным. Мы пошли втроем: грузный Степан, худышка молчунья Ольга, и я. С Ольгой в нашем офисе на «Комунке» мы рядом сидели за компами, любили поболтать в перерывах между работой, и даже по настоящему скучали, когда кто-нибудь из нас долго не появлялся на службе. Дальше легкого флирта дело не заходило, два раза вместе ходили в кафе, один раз собирались в кино, но не смогли выбрать подходящее для обоих время. У Ольги был постоянный парень, с которым она периодически ссорилась, говоря и ему и себе – «навсегда…», в течение трех последних лет. Возможно, именно поэтому мы находили с ней общий язык, потому что никак не могли отказаться от того, чего уже давно не имели.
Степан, толстяк, почто двухметрового роста, с двумя высшими образованьями, бывший директор одной солидной фирмы, с замашками то ли тинэйджера, то ли большого ребенка, сегодня – просто хороший человек, с которым всегда можно посоветоваться и выпить хорошего коньяку. Занимаясь одним делом, и по жизни, мы часто ходили рядом, пока не друзья, но уже где-то совершенно близко. Такие разные, но в чем-то очень похожие люди…
– Ты катался, когда ни будь на картингах, – спросила Ольга, разглядывая носки своих лакированных туфель, на предмет наличия уличной грязи. Ее густые, уложенные замысловатыми заколками черные волосы, слегка растрепал встречный ветер.
– Кто – же, на них не катался, – удивился Степан, раскуривая третью сигарету, мы как раз спешно переходили довольно оживленную магистраль, и он немного запыхался. Хотя для своих сорока пяти – выглядел еще довольно молодо, просто – большой ребенок.
– Я не катался, ответил я, – думая про себя, что: «Здорово, что-то делать впервые. И здорово, что не один. Здорово, что день удался, и наконец-то почти – что не чувствую свою утреннюю болезнь». Картинги…
Я раньше никогда не представлял себя за рулем автомобиля, даже такой маленькой машинки, как картинг.
Почему?
Наверное, из-за своего слабого зрения. Просто боюсь, кого – ни – будь задавить. А очков я не ношу принципиально, ненавижу всяческие протезы, а тем более не хочу к ним привыкать. И без очков, мир хорош, в нем меньше грязи (или ее не видно), а еще становиться много красивых девушек, гораздо больше, чем на самом деле. Это я так шучу.
А картинг, картинг мне понравился. Как бы тебе объяснить: это скорость и ветер, регулируемые с помощью руля, и двух педалей (газ и тормоз). Знаешь, все хорошее, часто бывает очень простым. Картинг прост и надежен в управлении, а еще – это скорость и ветер… Моя скорость, и мой ветер. Когда мчишься на маленькой машинке, полностью вдавив педаль газа, и совершенно забыв о тормозах, действительно чувствуешь себя ветром. Глупым ветром, и пока не очень умелым, то и дело вляпывающимся, то в столб, то в очередное нагромождение шин, призванных ограничивать твой полет. Пока, хорошо ты умеешь летать только прямо, но все равно не тормозишь на поворотах, лишь крепче вцепляешься в руль обеими руками, и оттаскиваешь по необходимости свое маленькое авто, когда оно, въехав в очередную преграду, не может двигаться дальше. Пока ты умеешь летать только прямо – все стены твои, но когда жизнь научит вовремя делать верный пассаж, можно мчаться на той–же – бешенной скорости, не замечая стен. И возможно, тебе удастся уйти дальше других, главное не спешить, не торопить события, и не залетать слишком далеко…
Умаявшись за день: гуляньем, гонками, и работой, сбросив в компьютер пару новых заказов, покормив свою болезнь растворимым аспирином, а желудок яичницей с помидорами, я заснул в этот день мгновенно, и совершенно не видел снов, в эту саму ночь…
19
Жизнь изменчива, словно река, если бы не ее берега… Еще в начале лета я закончил институт, и мне предложили работать менеджером в рекламном бизнесе. Обычные пять процентов с заказа, плюс мизерный оклад в три тысячи рублей. Правда, пообещали скорые перспективы, карьерный рост, но я отказался. Это на первом курсе, я сходил с ума по рекламе, мечтая работать в хорошем рекламном агентстве. Тогда мне хотелось стабильности, и именно ее я видел в занятие рекламным бизнесом. Сытая такая, умытая, и счастливая стабильность. Но все это тогда. Сегодня я знал точно:
«Реклама – стратегия обмана. Самый функциональный рекламный ход – придумать несуществующую надуманную проблему, а затем, предложить ее наилучшее решение…». Скучно, хотя и есть место, где разгуляться фантазии, применить свой взлелеянный креатив. Скучно оттого, что, чтобы хорошо там зарабатывать, нужно иметь свое рекламное агентство, или стаж в пять десять лет. А все куда-то спешу.
Но и это не главное, главное я решил писать свою Настоящую книгу, и не хотел, чтобы мне что-то мешало, пока… А пока, моя подвальная работа мне не мешала совсем, я к ней привык. Может, главная причина именно в этом, в привычке.
Сидя в одном из любимых мест, баре «Кимбо», расположенном прямо в книжном магазине, попивая капучино «Скорпион» с шоколадным ликером, я думал о том, что это очень продвинуто, называть разновидности подаваемого здесь кофе и капучино разными знаками зодиака. Скорпион, овен, лев, весы, близнецы, рак – каждый всегда может выбрать свое, думая – «это только для меня, для меня придумали, для меня продают»… Мне кажется, что здесь даже не очень важны ваши вкусы и предпочтения, по крайней мере, я выбрал именно этот капучино только из-за его названия. Я Скорпион в последней стадии, в годе Змеи, но стратегические запасы отборного яда трачу в основном на себя. Так вот, капучино «Скорпион» мне понравился. Была здесь еще какая-то маленькая хитрость: сладкое и горькое в сочетании вкуса, именно это любим мы Скорпионы. «Случайность, или профессионализм?»
Не знаю… Не могу судить, на сколько соответствовали подаваемое здесь капучино и кофе, другим знакам зодиакального мира. Да ведь и это не важно, когда ты доживаешь лето.
