Кирилл Борисович Килунин
Сказки из Тени, или Записки Пустоты
9
… Вероника, она появилась только во второй половине ночи.
Эта ночь, как и предыдущие ночи с ней, была наполнена страстью, силой огня, движением нежности, ласки соприкасающихся тел, рук, губ, слов, умаляющего крика и всепоглощающего покоя, полета, и ее падения в мои объятия. Некоторые называют это – просто секс, и предлагают потрахаться…
Запах свежесваренного кофе и она в белоснежном халате, влетает в мое окно как серый ангел. Это сон, про волчью охоту… Я открываю глаза.
– Доброе утро, милый.
– Я люблю тебя…
– Кофе будешь?
– Да.
10
Я смотрю на свое отражение в зеркале, через пятнадцать минут после утреннего кофе и поцелуя. Серый, деловой, до одури, костюм тройка, синий галстук, короткая стрижа, и глаза, меняющие свой оттенок от серого до синего цвета. Они лгут, в них столько веры, сколько никогда не было моей душе. Рядом с моим отражением появляется еще одно…отражение, прекрасная серая волчица, грациозным, отработанным за время наших встреч движением, она поправляет сбившийся воротник моей белоснежной рубашки. Еще секунд семь нашего молчания я любуюсь ее отражением. Слегка вьющаяся пепельная шерстка, глаза – зеленые, как весенняя трава, бежевые подушечки лап и алые губы, такой соленый и сладкий поцелуй.
– Милый, эта кровь на твоих губах…
Когда Тень Ее сливается Моей, в небе рождаются миллионы огней… и тогда она уходит, взяв мою волчью суть.
Я сделал выбор.
– Я люблю тебя, Вероника…
– Ты больше не волк, произносит она и исчезает.
*
«Когда ночью я смотрю сквозь два ряда стекол, тьму и снегопад, то вижу, как на ветке ясеня сидит и плачет Большая белая птица…»
11
… В последнее время мне часто снится один и тот же сон… закрытая дверь, которую я не могу открыть, и голоса, они доносятся из-за этой двери: смех, крики, шелест березовых листьев, ветер, пение птиц. Голоса… Я знаю, кто они, поэтому каждый раз стучу, и прошу, чтобы открыли, но меня не слышат. Большая черная дверь, она из старого дерева, с медными клепками. Такое чувство, что она обуглена, такое чувство, что на моей постели кто-то сидит. Я открываю глаза.
– Снежное Крыло, это ты…?
– Я…
– Я больше не волк.
– Я знаю…
– Белая птица…, это Ты?
– Нет.
– Ты сегодня так не многословна.
– Я очень устала вытаскивать из Тьмы одного глупого мальчишку. Но теперь совершенно некуда спешить. Я даже могу рассказать, зачем плачет Большая белая птица. Хотя, это очень длинная история…
Я улыбаюсь, касаясь ее такой прохладной и хрупкой ладони.
– Расскажи, ведь нам некуда спешить. Правда?
– Конечно, правда. Ты многим рассказывал Сказки, и, наверное, заслужил выслушать сам хотя бы одну, – Она берет мою правую руку, касаясь своей левою рукой моего такого горячего лба, она сидит на моей постели. А за окном при самой полной, такой огромной алой луне сыплет и вьюжит белый снег… Она – Снежный ангел с Одним крылом. Она – расскажет мне Сказку… Этот голос – хрусталики льда в которых отразилось весеннее солнце…, и кажется – это Сон.
– Так вот, все началось с того, что…
12 (Сказка рассказанная мне Снежным ангелом с Одним крылом…)
…. Михрютка поджог тьму. БОСС глаголил:
– Это дело святое …
Тьма сначала так не хотела, но в итоге сдалась и запылала. Михрютка завизжал от счастья, и довольно потирая ладошки, мечтал о будущем благолепии.
Ой, да Михрютка …!!!
*
– Покоя! Думать надо. Нафига? (нужное – подчеркнуть),– причитая, кричал Старый ломая руки, матерно выругался и ему полегчало, но спать уже расхотелось.
*
Город просто утопал в безмолвии. Сумрак ночи медленно отползал в свою нору, прячась от пламени располыхавшегося рассвета. В этот час все нормальные люди спят. Но кто-то нарушил закон. Девушка в белом, шарахаясь от каждой второй тени, закрывая рукой рот, чтобы не закричать, бежала чужими дворами, пытаясь уйти от Черной охоты. За каждым поворотом мерещился ей ужас – те Двое из Красного джипа. Ночь грязна, ночью всякая мразь чувствует себя вольготно. Серые волки в основном только и делают, что питаются симпатичными маленькими девочками – заблудившимися в каменном лесу.
Будь осторожна девушка в белом …
*
Воздух пел и гудел, искрил мелким дождичком, там, где над землею парил Ванька – Ангел В Небо Брошенных слов. Вань летел – аки птаха, со скуки, разминал белые крылышки. Думая о своем, вспомнил, что давно не бывал у Старого и решил навестить мудреца.
*
Сложив за спиной крылья, шел Ванька тихой улочкой по раздолбанному асфальту мостовой дороги. Вокруг пахло бедой. Но по Земле Ванька хаживал частенько и к запахам этим привык. Да вот когда беда закричала молодым женским голосом, о чем-то умоляя, ангел не удержался и бросился на помощь.
*
– Смотри, какая девочка центровая. Как она тебе Череп рожу попортила. Думала от нас уйдешь? Щас мы тебя обижать будем…
Над такой чистой, во всем белом, склонились два ублюдка. А рядом стоял Красный джип. И тогда она закричала – умоляя отпустить и не трогать:
– Пожалуйста..!
*
Ванька и до того как его взяли на небо, был парняга ладный – косая сажень в плечах, да и на ворога с мечом булатным хаживал, и сколь мудрено не дрыгали ногами и руками два молодых бритых парней, а в травку он их уложил одного к другому.
Светало… Ваня склонился к девушке, и та, заплакав, прижалась к его широкой груди. Двое стояли обнявшись, – рассвет вошел в полную силу.
*
Череп тихо подполз к Красному джипу и достал из-под сидения автомат калашникого, а его приятель Боб щелкнул выкидным лезвием.
– Ща падлы замочу – у – у! – Дико орал Череп, щелкая затвором. И Ваня, не успев подумать, отцепил два белых крыла, и прикрепил Ей на спину, крикнув:
– Улетай …
Когда первая пуля впилась в его грудь, он был уже просто Ваня, Ваня без крыльев – не ангел, и поэтому умер так же просто, по – человечески, отхаркивая кровью.
– Девчонка где? – Взвизгнул Боб.
– Не знаю. Только что тут была.
Череп нервно водил дулом автомата из стороны в сторону, не думая посмотреть вверх. А ее и не было …
*
В облупившейся хрущевке, на третьем этаже, в комнате без мебели, двое общались с Дядей Герасимом.
– Смотри, какие красивые девушки летают, – тыкая в окно пальцем, молодой наркоман пытался растормошить своего приятеля, но у того был свой кайф – Белые лошади под куполом цирка.
*
Старый ворочался с одного бока на другой бок, и ни как не мог уснуть. Что-то опять не давало покоя, нет не Вечное, попроще. Впервые за этот месяц он выбрался из заброшенного коллектора, где жил, и пошел погулять. Из кучи прелой листвы торчали чьи-то ноги, Старый по привычке хотел пройти мимо, но любопытство победило. Раскопав листья, он с горечью признал друга – Ваньку, Ангела В Небо Брошенных Слов.
– Где ж твои крылья, которые так нравились мне …, – тихо шептал Старый матерясь сквозь зубы. – Как же так Ваня..?!!
Закопав друга на свалке, рядом со своим жилищем, старый мудрец надолго удалился искать Вечную истину, подальше от этого мира.
*
А девушка в белом, однажды научившись летать, на землю уже не хотела. Так где-то и летает бедная птаха, позабыв обо всем.
13
– Почему же она плачет? – спрашиваю я, открывая глаза, отходя ото сна.
– Она Вечная плакальщица, плачет по таким же светлым, как она душам. Так легче обрести им Предвечный покой.
– Почему же не Вечный.
– Ты все еще не понял, что Вечность, это проклятие?
– Теперь понял… Что будет теперь? – спрашиваю я ангела с Одним крылом.
– Оглянись.
Снежное покрывало затмевает глаза. Когда стихает снегопад и ветер, мы стоим в хвойном лесу, совершенно не ощущая холода. Тайга, на сотни дней и ночей. Перед нами замерзшее озеро. Снежное Крыло берет мою правую руку, и ведет меня к самому краю озерной кромки льда.
– Посмотри в Зеркальное озеро… Что ты там видишь?
– Себя…
– А еще?
– Еще одного себя… это, как будто две половинки, они, то сливаются, то совершенно раздельны, похожи друг на друга, и совсем не похожи на меня стоящего рядом с Зеркальным озером сейчас.
– Посмотри, вглядывайся лучше, главное не торопись, не позволяй себе торопиться. Что ты видишь еще…? – просит Снежное Крыло.
– Я вижу Серебряную Волчицу…, она, кажется…, и она сливается и разделяется еще с кем-то…
– Кто? Кто Она?
– Я не знаю, …это всего лишь две буквы – Юю…, ее же лик перекрывает тень Эвы, Эвелина, ее я помню.
– Еще. Смотри еще, главное не смей торопиться, – голос Снежного Крыла срывается на всхлип, на ее ресницах жемчугом застывают слезы.
– Но мне больно, мне так больно смотреть… глаза, мои глаза, это больно…
– Ну, пожалуйста, посмотри еще, я не могу заставить тебя это увидеть. Не могу подсказать, ты только сам сможешь это сделать, или не сделать никогда…
– Я… Я… Теперь я вижу тебя. Ты …, но ведь вы такие разные…
– Тебе так важна внешняя оболочка..?
– Ты Загадка… Но как это может быть..!?
– Может… Теперь, когда Ты вспомнил… ты должен сделать ВЫБОР. Не бойся, у тебя будет много времени, и я не имею права больше тебе подсказывать. ВРЕМЯ, у тебя есть время, – кричит Снежное Крыло, пытаясь перекричать возникшую внезапно вокруг нас снежную круговерть метели. Метель и бешенный, шквальный ветер, который пригибает огромные ели к самой земле. Я протягиваю ей руку, но ее там уже нет, впрочем, как нет уже там и самого меня.
Часть 3. «Выбор дорог»
Вечность есть ребёнок, играющий в кости…
Гераклит Эфесский
000
– Почему, Ты не носишь очки? – спрашивает Он.
– Я так лучше вижу…
– Как?
– Закрыв глаза.
– Почему?
– Потому что, в этом Мире можно увидеть лишь малую частицу того, что находиться на расстоянии взгляда. Так ты не сможешь увидеть Космос, всю глубину Океана, или птиц парящих уже во втором слое неба. Но, закрыв глаза, не одевая очков, все это, возможно, почувствовать, и это больше, чем просто видеть.
– Ты так думаешь?
– Я так живу…
1
Как-то за рюмкой грузинского коньяка «Апи», задержавшись в своем опостылевшем офисе после работы, мы с коллегой, молодой, симпатичной, но от чего-то грустной девой двадцати трех лет, имеющей длинные черные кудри, смуглую кожу, легкую курносость носа и выразительный взгляд, обсуждали глупейший вопрос: «В чем смысл жизни, и не идентичен ли он счастью для человека…»
Наверное, нам лучше было бы поговорить о любви, но пока это чувство вызывало лишь некую отвратительную неприязнь, граничащую с самообманом.
– Знаешь, – говорила она. – Я совершенно не вижу свою жизнь. То, что будет через год, и десять лет спустя…
– Ты выйдешь замуж и родишь ребенка, – отвечал я.
– Но я так хочу чего-то добиться в этой жизни. Хочу иметь хорошую работу, много денег, машину, каждый год ездить в отпуск куда захочу, а не куда придется, или вообще сидеть дома.
– А ты уверена, что это главное, – спрашивал я у девы двадцати трех лет, имеющей длинные черные кудри, смуглую кожу, легкую курносость носа и выразительный взгляд.
– Да, – отвечала она.
– Поверь мне, имея все перечисленное тобою, многие вовсе не счастливы.
– Почему?! – Теперь она мне верила и не верила одновременно.
– Потому, – отвечал я, – Что в жизни у каждого человека есть нечто, что создано в этом мире именно для него, то занятие, тот образ жизни, то мироощущение, от единственно коего он, человек будет считать себя целостным, гармоничным, исполняющем свое предназначение счастливцем.
– Как такое может быть? – теперь в ее голосе было больше удивления, чем недоверия, или веры.
– Есть люди, которые любят горы, работая здесь торговцами бытовой техникой, рекламными агентами, либо водителями трамвая… там, в горах они по настоящему живут, а их работа, здесь – лишь некая обязанность перед обществом и детьми. Некоторые рождаются более счастливыми, когда их работа совпадает с предназначением, их истинным местом в мире. Так бывает с целителями и учителями, так бывает со многими. Но многие только ищут свою целостность и гармонию, свое счастье и свою судьбу, и находят их слишком поздно, или никогда, никогда не находят. Увы и, так бывает…
– Но я, я …
– Ты боишься, что не найдешь?
– Да.
– Не бойся, главное, не забывай об этом, ищи, ищи, и еще раз ищи. Одна моя знакомая нашла это в танце. Она бухгалтер, и три дня в неделю занимается современной хореографией в ДК «Звезд», именно эти три дня в неделю она по настоящему живет. Мой друг Влад сходит с ума по мотоциклам, работая на оборонном заводе мастером в токарном цехе, он байкер по жизни, и это – его жизнь.
– Но как, как узнать что нужно мне? – требует дева моего ответа. И я задумываюсь о том, что: «это ужасно сложно», но отвечаю уверенно.
– Слушай свое сердце. Задумайся о том, что в этом мире доставляет тебе самое большое удовольствие, не вызывающее раскаяний и разочарований, утреннего похмелья и мук совести. Вспомни свое детство, тот малый период подростковой независимости. Вспомни, когда, тебе больше всего хотелось быть самой собой, а не похожей на большинство, так называемых эталонов современной постиндустриальной культуры, замешанной на безостановочном потребительстве, выгодном обмене своей самости на различные общественные блага, желание иметь все и сразу, даже если тебе на самом деле, совершенно, этого не надо. Это всего лишь игра…
2
Относиться к жизни как игре – высокое искусство. Но, по – моему мнению, только это отношение к жизни делает ее наиболее яркой, легкой, и счастливой.
Наша с вами жизнь не так уж далека от Шекспировского театрального действа, в котором каждый актер имеет свою роль. И от качества исполнения своей роли каждым актером, зависит его жизненный успех, его статус. «Весь мир – театр, а люди в нем – актеры», сказал Шекспир.
Для многих подобная мимикрия (маска) совпадает с внутренней сущностью (желаниями, устремлениями, самоопределением) они счастливы, и как не слишком хорошие актеры, искренне живут на любой сцене. Для других эта мимикрия, скопище определенных функциональных ролей, которые они вынуждены выполнять (играть) ввиду сложившихся обстоятельств (запросов общества), это их тяжкий крест, который они влокут молча, сцепив зубы. Эти вторые становятся жертвами (заложниками) собственной роли, подобны бедному «паяцу» (рыжему клоуну), которого и в жизни и на сцене воспринимают одинаково, не затрудняя себя в том, чтобы разделять маску и внутреннюю суть.
Конечно же, я не сказал всего этого молодой, симпатичной, но от чего-то грустной деве двадцати трех лет, имеющей длинные черные кудри, смуглую кожу, легкую курносость носа и выразительный взгляд. Я не хотел, чтобы ее красота стала еще грустнее… Поэтому, поймав для нее машину, и на всякий случай записав номер авто, додумывал свои подгоняемые коньячными парами мысли, забившись вместе с целой толпой жаждущих добраться в этот вечер до дома в неожиданно подкативший автобус под номером шестьдесят восемь.
И в этой чрезмерной тесноте очень хотелось свободы…
Человек думает, что играет с этим миром, мир думает, что играет с человеком. Человечество играет и гаснут звезды, и рождаются новые люди и звезды, которым будет суждено играть в новые игры, когда они устанут от старых…
– Остановка «ДК Ленина», осторожно, двери открываются, – скрипучий голос динамика.
Я выхожу, потому что это моя остановка, моя жизнь, и моя игра.
3
Как-то перед Новым годом обзванивая друзей и знакомых я узнал, что Эва не возвращалась ни к какому мужу, она просто уехала жить в другой город, кажется, это был Ебург. Именно туда когда-то уехал мой друг. Именно туда я сам собирался бежать в трудную минуту, и не бежал…
– Почему? – Этот вопрос я задал ей в ближайшем сне, как и все мои предыдущие сны, жутко похожем на явь.
– Я поняла, что ты так и не остановишься, все будешь искать, искать. А моя молодость прошла.., я просто испугалась. Ведь ты сам не знаешь чего тебе нужно,.. поэтому ищешь, – Правой рукою она поправляет иссиня черный локон, шаловливо встрепанной ветром челки, левой сползший ремешок кожаной сумки. Она в белой песцовой шубке, белых сапожках на шпильке и с бледным, но необыкновенно красивым лицом, уставшей от бесконечного бала жизни феи Забытых сказок.
Я молчу.
– Сажи мне, я права? – Спрашивает Эва.
Я хочу промолчать опять, ведь это всего лишь сон, но отвечаю: – Ты ошибаешься лучезарная Эвелина, я ищу, потому что знаю, чего хочу найти. Поэтому это так долго и больно… Поверь, я часто жалею о своем знании, и даже мечтаю о том, как забуду, или потеряю веру, чаще чем о том, как найду, то что…
– Ты потерял, – смеется сквозь слезы Эва. – Ты думаешь, что ищешь, то, что тебя ждет. А ты потерял! Ты ищешь то, что ты потерял!..
Я просыпаюсь от ее крика, похожего на крики морской чайки над глубинами вод, и совершенно забываю весь, виденный в эту ночь сон. Он теряется среди тысяч, миллионов других снов, что приходят к нам по разные стороны миров.
4
В выходные мы с коллегами по работе решили поехать кататься на лыжах. Была там и молодая, симпатичная, но от чего-то грустная дева двадцати трех лет, имеющая длинные черные кудри, смуглую кожу, легкую курносость носа и выразительный взгляд. А вокруг был лес… И такой бесконечно-огромный, что хотелось завыть, по волчьи, но я лишь рассмеялся, и запустил снежком в ближайшую ель, так, что с нее осыпалось целое облако снежной пыли, и с ветки взлетела не видимая мною до сего момента Большая Черная птица.
Машина на круглой поляне, и мы, одни посреди этого засыпанного по самую макушку снегом и первозданной тишиной, хвойного леса. Благодать…
Семен остался разжигать мангал и готовить шашлык, Дамир, и девчонки отправились на лыжную прогулку.
А я, я остался помочь Семену, но когда понял, что только мешаюсь под ногами, то же взял лыжи, и отправился догонять ребят, идя по свежей лыжне. Не о чем таком не думая, вообще не о чем не думая.
И, конечно же, заблудился…
Свернул не туда, увидев таинственные следы на снегу, пересекавшие лыжню, по которой я шел, толи волчьи, то ли собачьи. Сам не знаю, почему, но они меня очень заинтересовали, и я не мог оторвать от них своего острого взгляда, отцепив лыжные крепления, даже для чего-то стал на колени, и попытался их понюхать. Смех, смехом, но, по-моему, пахнет волком. Хотя откуда, я вообще могу знать, как пахнет волк.
Тишина.., пустота, наполненная запахами и видом хвойного леса, и еще тысячами всевозможных запахов и вкусов. Я снова чувствовал все серые краски этого мира. Я…
Кажется, я уже так давно не ощущал подобного чувства безграничности.
А Дорога все не заканчивалась. И тут пришел страх, держа, рука в руке, ледяную ладонь холода. Они очень гармонично дополняли друг друга. Но это продолжалось недолго. Всего два – три движения узких зрачков. Два-три взмаха моих ресниц, два-три глотка обжигающего хрусткого морозного воздуха. А затем пришел покой, потому что у меня, наконец-то появилась настоящая цель, эта самая Дорога – и есть моя настоящая цель. И от этого счастья собственной целостности, причинности и направленной на цель законченности, мне захотелось выть волком увидевшим свою долгожданную Луну. Вот оно счастье. И я завыл…
– УУУУУУУУ-уууууууу-УуУуУу….!!!
И мне ответил второй волчий голос…
Сбивая с кустов и низких еловых лап снежную пыль, по щенячьи повизгивая, вынеслась прямо к моим ногам грациозная серая волчица.
Она замирает. И я замираю, еще секунд семь нашего молчания я просто любуюсь ее отражением в своих глазах. Слегка вьющаяся пепельная шерстка, глаза – зеленые, как весенняя трава, бежевые подушечки лап и алые губы, такой соленый и сладкий поцелуй. Я гляжу на небо, а затем на нее, но свет ее не озаряет, потому что у нее нет тени. И тогда я смотрю на свою тень, и медленно начинаю проваливаться прямо в нее. Волчица, жалобно поскуливая, бежит вокруг моей тени, протягивая то правую, то левую лапу. Но моя тень режет острее ножа. И лапы ее в крови, кровь уже на ее лице, и я хочу оттолкнуть ее.., крича, чтобы она уходила, и просыпаюсь в холодном поту.
– Ты с ума сошел, – спрашивает Семен, наклонившись надо мною, заснувшим в машине, на круглой поляне, посреди такого огромного леса, засыпанного белым снегом по самые макушки елей.
– Я тут уже шашлык приготовил и Дамир с девчонками вернулся. А он дрыхнет, и дрыхнет в машине, а потом ка-ак заорет. Завязывай, давай со своими снами. Пошли, поедим. Да и обратно ехать нужно, завтра понедельник… день рабочий. Вот так.
А я только киваю головою, потому что ни на что больше не способен в тот момент собственной жизни. Только все смотрю на небо.
С ветки затесавшейся меж многочисленными елями одинокой березы взлетела не видимая мною до сего момента Большая Черная птица, когда на нее упал солнечный свет, я понял, что эта птица – Белая…
