Изабелла Мия
Легенды миров: вышедшие из-под земли
– Если ты настолько внимательный, что не заметил, как я пролила немного экстракта на пальцы, когда его открывала, то понятно, почему ты перекидываешь свою работу на других при любой возможности.
Киллиан отвернулся в сторону, сжав челюсти, но быстро взял себя в руки, но улыбка не сошла с его лица. Папа перевел глаза в его сторону, но не повернул голову, затем его взгляд, из-за которого у каждого всегда возникали небольшой страх или волнение, переместился на улыбающуюся меня, которая молча радовалась, что впервые не прогнулась под ним.
– Тебе надо регулярно дышать им, когда мы будем в зале. Я хочу увидеть, как ты будешь посылать аристократов.
– Про что вы только что говорили? Чем она дышала, что так изменилась.
– Экстракт одного цветка. Ничего опасного в этом нет. Мы проверяли.
– Это ваш вид наркотиков? И вы ей это позволяете?!
– Это не наркотик. От этого запаха не бывает никаких галлюцинаций. Вероника одна из немногих людей, у которых меняется характер при вдыхании его запаха. Зависимости у нее быть не может. Иммунитет не позволит.
– Какой еще иммунитет? – спросили мы одновременно с мамой.
– Я тебе не говорил? – спросил папа, обратив на меня взгляд.
– Сам как думаешь, раз я спрашиваю тебя об этом?
– Точно не говорил. Забыл. Ну теперь ты знаешь.
– Я еще больше убеждаюсь, что ты перекидываешь свою работу на других не только из-за своей вредности и личной неприязни.
Киллиан закрыл глаза и старательно сдерживал смех, кусая нижнюю губу.
– Почему этот парень так реагирует, когда дело заходит о ВАШЕЙ работе? – Мама выделила предпоследнее слово. Киллиан моментально выпрямился и стал серьезным.
– Видишь мешки под его глазами? – спросила я у нее. – Перед тобой как раз тот самый человек, на которого папа скидывает всю свою работу.
– Не всю. Аккуратнее со словами, Вера.
– Не всю, но большую ее часть. – Ответила я.
Стук в дверь отвлек нас от разговора.
– Ваше величество, можно? – раздался голос Влада за дверью.
– Входи.
Дверь начала дергаться, но не поддавалась. Влад продолжал дергать ручку. Папа закатил глаза и откинулся на спинку дивана, наблюдая за раскрывающимся шоу.
– От себя! – крикнул Киллиан. Через секунду тишины дверь медленно открылась. И внутрь вошел Влад, облаченный в неизменный черный кожаный камзол, с зажатой в руке корзинкой, в которой лежало что-то хрупкое, раз Влад старался, чтобы она не соприкоснулась с любой поверхностью.
– Ты почти четыре года живешь в этом дворце, но до сих пор не знаешь, в какую сторону открывается дверь в мой кабинет… – сказал папа, сдерживая смех. Он владел собой намного лучше Киллиана, но улыбка все равно не сходила с лица.
– Думаю, лет через десять запомню. – В своей привычной манере ответил Влад.
– Если вообще доживешь до этого момента. – Сказал Киллиан. – Не удивлюсь, если ты умрешь, из-за того, что прольешь на себя детское питание Милы так, что умудришься им захлебнутся, а ты это можешь. Либо потеряешься в собственной комнате, где проживешь много лет. Ну или ты захлебнешься чаем. Одно из трех.
– Чай не тронь. А Мила не всегда будет маленькой.
– Для тебя – всегда. Не у тебя одного есть дочь.
– Заткнитесь оба. – Спокойно сказал папа, хотя именно это спокойствие и внушало многим страх. – Зачем пришел, Влад? Есть что доложить?
– Да, Ваше величество. – Влад стал непривычно серьезным и поднял корзинку, обхватив ее двумя руками и начал чуть ее качать. – Ваш отец прибыл. Он сидит в гостевой комнате в западном крыле.
Папа сжал кожу дивана до белых костяшек, мне казалось, что еще немного и кожа порвется. Но он просто встал и молча вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь.
– Дедушка вернулся? – только и спросила я.
– Да. Король Айзек вернулся.
По реакции папы на эту информацию можно сказать, что он терпеть не может своего отца. Но почему? Я никогда не видела Айзека и не знаю, как я должна к нему относиться.
– На сколько лет он был изгнан?
– На восемнадцать, но время изгнания истекло еще два месяца назад. – Ответил Киллиан, Влад поставил корзинку, в которой появилось какое-то движение, на стол и аккуратно распутал ткани. – Но король Айзек вернулся только сейчас.
– Кто это у нас проснулся? – просюсюкал Влад, поднимая из корзинки ребенка.
– Как же меняются мужчины, когда общаются со своими детьми. – Сказал Киллиан.
– Кто бы говорил.
– Я же не только про тебя сказал. – Киллиан поднял руку, показывая ее Владу. – Готовься. Когда Мила подрастет, будет делать то же самое.
– Я буду только рад получить элитный маникюр, которого не будет ни у кого.
Только внимательно присмотревшись, я заметила, что его ногти покрашены розовым лаком. Из-за цвета их было сложно заметить, ведь это не так бросается в глаза.
– Так и не скажешь, что перед вами даркийцы, у которых есть по дочери, да, мисс Фокс?
Да, Киллиан точно злопамятный. До сих пор помнит начало разговора. Я сдержала смех, а мама напряглась, смотря на него уничижительным взглядом.
– Вы имеете что-то против нас, девушка? – спросил Влад, укачивая ребенка.
– Она против, чтобы вы двое охраняли меня.
– В смысле? Вы не считаете нас профессионалами?
– Это из-за того, что мы даркийцы.
– Да, мы даркийцы, но мы милашки. Мы не такие, как все, мы слиняли из Дарки по собственной воле… – Влад и Киллиан переглянулись и улыбнулись. – Ну почти. Нас изгнали. Но это был наш план.
– Из-за чего изгнали? – спросила мама.
Мы с Владом улыбнулись, и Калис уже открыл рот, чтобы ответить, но Киллиан его жестко перебил:
– Только попробуй. И дочь будет расти без отца.
– А смысл скрывать? Принцесса знает. Мы ж оба ей уже рассказали о причине изгнания.
Тут я уже не могла себя сдержать и засмеялась во весь голос, едва не разбудив ребенка. Оба генерала тоже начали тихо смеяться, только мама осталась в неведении.
– Ладно, мне нужно идти. Мила скоро проголодается. – Влад аккуратно положил ребенка обратно в корзинку и пошел в сторону папиной спальни.
– Ребенка оставь. – Сказал Киллиан, на что Влад обернулся и непонимающе посмотрел на друга.
– Зачем?
– Ну ты явно собрался выйти через окно, а находимся мы очень высоко. Поэтому ребенка оставь здесь. Не лишай ее жизни так рано.
– Это что за дверь? – он указал на дверь, за которой скрывалась спальня. Я согнулась пополам, пытаясь сдержать смех, а Киллиану это давалось гораздо лучше.
Папа так и не вернулся, а Влад все-таки узнал, какая дверь входная, и покинул комнату. Киллиан проводил меня и маму до моей комнаты, мне предстоит сделать маникюр, который скроет мои обгрызенные ногти. На это ушло несколько часов, но они того стоили, ногти были неотличимы от настоящих, будто бы я вовсе не грызла их. Лак приятно переливался с розового к серебристого при повороте рук. Волосы я попросила оставить распущенными. Мама поинтересовалась, как мои волосы отрасли так быстро, ведь на Земле их рост почему-то замедлился, и я рассказала, что папа отрезал свои волосы, после чего их мне нарастили. Она медленно кивнула и, похоже, стала немного его уважать.
Служанки принесли еще одно платье для мамы из синего бархата без каких-либо украшений и вышивки. Но она наотрез отказалась его надевать, сказав, что останется в своем костюме, в котором она сейчас. Брючном костюме синего цвета и белой блузкой, расстёгнутой на две верхние пуговицы.
Несколько часов мы с мамой разговаривали обо всем. Я рассказала ей обо всех событиях, что произошли за эти месяцы, что я пробыла в Каралане. Как Киллиан вернул мне нормальное зрение, как Влад учил меня приемам защиты, про то, что я перерожденная. Последняя новость заинтересовала ее больше всего. Про покушение решила промолчать. А то еще накинется на папу и заставит его приставить ко мне еще больше охраны, чем есть.
– На Земле это называется реинкарнацией, это когда ты умираешь, но спустя несколько лет перерождается в другом теле.
– Ты помнишь свою прошлую жизнь? – удивилась она.
– Нет. Еще нет. Но есть один момент… – Я подошла к столу, где оставила рисунок того парня. Пошарив по нему, я ничего не нашла. Рисунок пропал! – Я же точно клала его сюда… Где он?
– Что ты ищешь? – спросила мама, подходя ко мне.
– Рисунок. Я заснула, и мне приснился сон. Какой-то мужчина. Мне было тяжело его вспоминать. Слишком больно… – Я начала ворошить все стопки с листками бумаги со старыми рисунками, которые были нарисованы еще до отъезда на Землю, многие листки отправились на пол. – Где он?
«Успокойся, Вера. Все хорошо»
«Ты ведь следишь за всем во дворце, ты видела, куда я его положила?»
«На том месте, куда ты его положила, ничего нет. Его забрали»
«Кто забрал?»
«Айзек. Твой дедушка. Он что-то здесь искал»
«Что он искал? Что ему было нужно в моей комнате?»
«Я не знаю. Это нужно спрашивать у него»
Что моему дедушке было нужно в моей комнате? Что он здесь искал? Почему забрал именно эту картинку? Я его не видела ни разу в жизни, а уже терпеть не могу.
– Похоже, этот мужчина слишком много для тебя значил в прошлой жизни.
– Я не знаю. Такое странное чувство, что я скучала по нему, но при этом не хочу его видеть.
– Так, ладно. Возможно, в твоей прошлой жизни вас связывало многое, но он что-то сделал, за что ты на него обиделась. Скоро у тебя праздник. Когда все закончится – мы вместе поищем эту картину. Слышишь меня?
Я кивнула, и она меня обняла, крепко прижав к себе. Она права, сегодня мне предстоит испытание похуже потерянного рисунка. Сегодня все аристократы будут присматриваться ко мне, проверять, способна ли я стать следующей королевой после моего отца. Нельзя ударить в грязь лицом. Потом разберусь с Айзеком. Родная мама не решилась этого ответить ему – значит, это сделаю я.
XII
Киллиан постучался к нам, когда мама чуть поправила мне мой макияж, который мне нанесли вместе с маникюром, благо мне накрасили только глаза сурьмой и губы светло-оранжевой помадой, которую я выбрала сама, и надела корону. За дверью нас ждал не только он, но и Влад, одетый в серый камзол.
Они повели нас по коридорам, но вскоре мы разошлись: Форс повел меня к папе, к главной лестнице, по которой мы будем с ним спускаться после правителей Дарки, Валаниза и Сэнду, а Калис повел маму к основному входу в зал. Маме это не понравилось, поэтому нам пришлось ее убеждать.
На вопрос Киллиана, не заблудится ли он, Влад показал ему какую-то круглую коробочку. Киллиан кивнул, и Влад ответил ему: «Знал же, что спросишь, предсказуемый слишком», на что Киллиан произнес: «Зато не я король топографических кретинов, который может заблудиться в собственной комнате».
Папа ждал меня в отдалении ото всех за плотной шторой, поправляя манжеты на своих рукавах. Единственная вещь, указывающая на его раздражение. Киллиан незаметно для всех остальных правителей провел меня к нему, бросив взгляд в сторону кого-то из них. Но этот взгляд нельзя было назвать уважительным или безразличным, скорее агрессивным, мне казалось, что сейчас он набросится на кого-то и вырвет глаза.
– Пап. – Тихо сказала я, переключив внимание от Киллиана, и обняла его за талию, спрятавшись под белой мантией.
– Пришла наконец. – Папа погладил меня по голове и сильнее прижал к себе. – Скоро пойдут все, кто там стоит, а после них пойдем мы.
Мои руки затряслись, и я еще сильнее стиснула пальцы на ткани его рубашки.
– Не бойся. Я буду с тобой рядом. С дедушкой, если он меня ослушается и придет в зал, не разговаривай, он умеет пудрить мозги.
При упоминании Айзека и еще сильнее сжала пальцы на рубашке.
– Папа, а кто может войти в мою комнату? Какое заклинание там наложено?
– Только Алекс, трое твоих служанок и родные тебе по крови люди, я или… твой дедушка. И для твоей приемной матери сделали исключение.
– У меня кое-что пропало…
– Пропало? Что именно? – Папа наклонился и посмотрел мне в глаза.
– Один рисунок. Может быть, что-то еще, не знаю.
– Найдем. – По его тону было понятно, ничего хорошего для похитителя не будет.
– Его величество, император Николас Дориан Дархол Тинехва, правитель империи Дарка с женой Сиреной Дархол и дочерью, Эленией Эмери Дархол Тинехва. – Объявили первого правителя.
Эления и Сирена? Киллиан ведь называл именно эти имена, когда рассказывал о своей семье. Если это так… Киллиан – сын императора Дарки? Это объясняет его конфликт с ним. Я выбралась из-под мантии и посмотрела на него, он заметил мой взгляд, виновато улыбнулся и, кивнув, подтвердил мои догадки.
– Его величество, император Алан Дэниел Норманн Холосар, правитель империи Сэнду, с дочерью, принцессой Адайрой Раеной Норманн Холосар.
Скрытая за ширмой я ничего и никого не видела, но от этого страх не уменьшался. Я снова открыла бутылочку с экстрактом и вдохнула цветочный запах. Спина сама собой выпрямилась, и дыхание нормализировалась. Я макнула палец в жидкость и перенесла запах на кожу запястья и шею.
– Ты выпила зелье? – спросил папа.
– Забыла. – Я достала бутылочку из складок платья и выпила неприятную и слегка горькую жидкость.
– Его величество, шейх Амир Даниял Каюм, правитель королевства Валаниз с женой, Уафией Каюм, и детьми, сыновьями, принцем Хасаном Даниялом Каюм и принцем Заманом Даниялом Каюм, и дочерью, принцессой Равилией Даниял Каюм.
Я совсем забыла, что обещала Хасану танец… Наверняка, он мне об этом припомнит. Я уже предчувствую, как папа и Киллиан будут прожигать его спину. Папа из-за того, что не хочет видеть рядом со мной никаких парней, в этом я уже убедилась, когда рассказала, что Киллиан мне знаком, скорее всего по прошлой жизни, а Форс только потому, что терпеть не может самого Хасана.
Папа снял с указательного пальца кольцо, преобразовал его в скипетр и сказал прикоснуться к нему.
– Это скроет твою внешность на время праздника.
Я могу показать свое лицо только на восемнадцать лет, но в шестнадцать, в день дебюта, мне предстоит его скрывать. Это заклинание скроет мне лицо, все будут его видеть, но оно будет покрыто дымкой, из-за которой не будет видно ни одной черты моего лица четко, только размыто. Исключения составляют те, кто знает, как я выгляжу, а таковых во дворце собралось немного.
Папа вывел меня из-за ширмы, Киллиан вышел следом, держась позади нас на расстоянии.
– Его королевское величество, король королевства Каралан, Аарон Балдуин Дзорше Лайтвуд, и Ее королевское высочество, принцесса королевства Каралан, Вероника Селена Дзорше Лайтвуд.
Я снова, чтобы наверняка, быстро открыла бутылочку с экстрактом и вдохнула запах. Ровная осанка, уверенный взгляд, который был виден даже при заклинании скрытия лица, наверняка поразили всех в зале. Именно этого я и добивалась.
Невысокие каблуки на папиных белых туфлях глухо и ритмично стучали по ковровой дорожке, пока мы спускались по лестнице. Мои же шаги не издавали абсолютно никаких звуков, как и обычно. Я не смотрела по сторонам, только перед собой. Показывала всем, кто я. Я дочь короля. Единственная выжившая принцесса, сумевшая побороть проклятие, и не умерла еще в младенчестве. Единственная наследница трона. Будущая королева Каралана. Нельзя показать даже малейший признак неуверенности. Никому.
Папа коротко представил меня, поблагодарил каждого за приезд и объявил бал открытым. Он подал мне руку для начала танца. Именно мы с ним открываем праздник своим танцем. Папа вывел меня на середину зала, со всех углов донеслась не медленная, но не слишком быстрая музыка. Мое тело двигалось само, спасибо Киллиану и мисс Коррс, которая учила меня еще и танцам. Но мне казалось, что это было не только из-за этих уроков. Я всегда знала этот танец. Еще до того, как впервые его станцевала. Дело ли в этом экстракте, что пробуждает мое тело возвращаться на стадию прошлой жизни, где я была другим человеком.
Кем я была тогда? Откуда такая осанка? Такая уверенность в себе? Такое наплевательское отношение к словам других? Я слышала, как меня обсуждают. Говорят, что я слишком худая. Да, я слишком похудела после Земли, но я сейчас не слишком похожа на палку, я набрала несколько килограммов за эти месяцы, а это достижение, учитывая то, сто раньше есть я просто не могла. Говорили о цвете моего платья – серый цвет означает, что я пустая, не владеющая магией. Я не такая, как все поколения моей семьи. Но мне было плевать, что они говорят. Абсолютно. Меня не интересовало их мнение. Еще одно преимущество. Я устала себя накручивать из-за слов окружающих. Впервые я чувствую себя по-настоящему свободной. И мне это нравится.
Когда папа поднял меня над землей, я даже не вскрикнула. И почти не опиралась на него. Я не боялась упасть, не боялась боли. Чувство, что я пережила что-то гораздо хуже какого-то падения, не покидало.
Перчатки действительно мне не понадобились. Чувство страха и волнение ушло далеко и не показывалось даже после окончания танца. А зелье помогало заставить мою магию находиться внутри и не вырываться наружу. Силы не вырвались и никого не ослепили папиной магией. Тогда у меня могли быть большие проблемы.
Мы поклонились друг к другу, папа, приложив правую руку к груди, а я – сделала реверанс, берясь за юбки платья. Затем мы вернулись обратно к лестнице, около которой уже стояли два трона, один из них, что предназначался для папы, был больше второго, предназначенного мне. Мы сидели и смотрели, как после нас начали танцевать другие.
Я видела, как мужчина с золотистой кожей и волосами цвета золота танцевал с девушкой, похожей на него, золотистые локоны аккуратно спускались на ее спину и плечи, развеваясь от каждого движения, их головы венчали простые короны, похоже, это император Алан с дочерью Адайрой. Хасан танцевал с какой-то девушкой – смуглая кожа, темно-каштановые волнистые волосы, заплетенные в красивую прическу с локонами, падающими на лицо, как и у Хасана, венчала серебряная диадема на лбу, только более изящная. Его сестра Равилия. Они весело переговаривались и временами смеялись.
Только один венчанный короной мужчина стоял в стороне от танцев и с хмурым лицом пил шампанское из бокала. Черные слегка волнистые волосы, постоянно спускались на лоб, из-за чего он был вынужден регулярно их поправлять руками, то и дело задевая серебряную корону, что его раздражало, он сводил брови на переносице и чуть скалился. Император Дарки. А рядом с ним, опустив головы в пол, стояли две девушки, одна постарше, видимо жена, Сирена, была в бело-голубом платье, указывающем на магию воздуха, черные, заплетенные в пучок волосы, в которых у затылка проглядывался локон каштановых волос. Она караланка? Она добровольно пошла на брак с ним? Или ее заставили?
Вторая девушка, помладше, их дочь Эления, черные слегка волнистые короткие волосы были заплетены лишь сбоку в небольшую косичку. Только платье было черным с темно-серой вышивкой. Их головы венчали простые серебряные короны, такие же простые, как у императора. У них двоих, из всех присутствующих в зале, было по вееру, у Сирены – голубой, у Элении – черный.
У всех в семье императора имеется магия теней, об этом говорит цвет одежды императора и его дочери, но почему… Я обратила взгляд на Киллиана, он одет в белый камзол, расшитый желтой нитью. В тот день…
«Есть случаи, когда ребенок владеет совершенно противоположной магией. Не такой, какой владели его предки, хотя он родной ребенок. Например… у семьи, которая владеет магией теней родился ребенок с магией света. Такой ребенок регулярно выслушивает от всех, что он… не такой… называют позором семьи… Я знаю одного такого человека. Ему было нелегко»
Он говорил не про кого-то, а про себя. Даркийцы жестокие люди, не питающие жалости даже к собственным детям. Это понятно не только из-за Киллиана, но и из-за его сестры и мачехи. Они обе прожигают дыру в полу и не смотрят вперед себя. Они боятся. Но это никак не вяжется со словами Киллиана о них.
«Я не знаю эту женщину, чтобы не беспокоится за отца. И насколько я знаю, они знакомы достаточно давно, у меня сестра немного младше вас. Ей скоро пятнадцать. И я не знаю, почему, но отец защищает мою сестру от всего. Женщину защищает. Я сам был в шоке, когда понял это. И при этом к жене он относится как к собственности, но я вижу, что она ею не является, и вся ее «наивность», которую она изображает перед всеми – фальшь. Она не наивная овечка, скорее, затаившийся волк, который ждет своего выхода, чтобы напасть.
– Она настолько опасна по твоему мнению?
– Очень»
«И в тот день, когда на меня и на Асилю, мать Атии, напали… Она заступилась за меня и попыталась оправдать, тогда я почувствовал ее опасную энергию, которую до этого она сдерживала. Мне показалось, что даже отец ее испугался в тот момент. Но при этом удивлен он не был, он знал ее силу»
«Эления не боялась меня, как все остальные девочки в ее возрасте. Ведь в Дарке с самого рождения девочкам прививают страх перед мужчинами. А ей нет, поэтому она доверяла мне, как своему брату, она позволяла себе даже обнимать отца, который после этого отдавал ее Сирене, ее матери, но она все равно не сдавалась, делала это каждый день. Но как бы отец к ней холодно не относился, он все равно защищал ее и не позволял трогать. Если ее обижали, вмешивался отец, и больше я того человека не видел»
С тех пор прошло много лет. Возможно, их отношения изменились за это время, но его жена и дочь вовсе не выглядят такими, какими их описывал Киллиан. Я не вижу в Сирене того бесстрашия, с которым она защитила Киллиана так, что даже император Дарки испугался ее. Но если все не так? Что если это маска, которую она носит перед всеми и снимает, когда остаются только близкие люди. Но мне до сих пор не понятно, почему караланка вышла замуж за даркийца? Я сомневаюсь, что дело в большой любви.
Погрузившись в свои мысли, я и не заметила, как к нам начали подходить. Поняла это только тогда, когда папа коснулся моего запястья, привлекая внимание. Мы поднялись со своих мест, когда к нам подошли шейх Амир с семьей. Шейх был полным мужчиной в серой традиционной одежде Валаниза, которая напоминала парадную одежду индусов, шервани, которую я видела лишь по телевизору на Земле, отличавшуюся лишь цветом, не помню, чтобы земные индусы носили серые цвета. Его волосы были заплетены в слабый хвост на затылке, а на лбу надета простая диадема с несколькими переплетающимися друг с другом нитей серебра, отражающих свет от исходящих от окна последних лучей закатного солнца.
Рядом с ним стояли Хасан, который был одет в серый шервани, его сестра Равилия, одетая в серое сари, как и вторая женщина, держащая на руках ребенка, у нее одной на шее висел камень, похожий на тот, что дали маме, чтобы она понимала, что говорят вокруг. Хасан смотрел на меня с привычной милой улыбкой, держа в одной руке бокал с красным вином, и… Мне показалось или… на секунду во мне поднялась такая злость на него, но такое чувство, что это не мои эмоции. Все это прекратилось так же быстро, как и началось. Будто этого и не было вовсе.
– Приветствую, король Аарон. – Сказал шейх, слегка поклонившись, как и Хасан, Равилия и Уафия присели в реверансе.
– Приветствую, шейх Амир. Для меня честь принять вас, вашу жену и ваших детей в своем дворце. – Сказал папа, я сделала реверанс, как того требовал этикет, а папа легко наклонил голову, и я могла поклясться, что на секунду увидела его оскал, что перешел в дерзкую улыбку. – Как ваше здоровье?
– Здоровье отличное, Ваше величество. Тот случай с лошадью почти никак на меня не повлиял, ведь, как видите, у меня появился еще один наследник, хотя многие лекари мне говорили, что детей у меня, скорее всего, больше не будет.
– Рад это слышать.
– Не буду ходить вокруг да около, Ваше величество. Что вы подумали насчет моего предложения?
Какого еще предложения? Неужели снова решил сосватать меня со своим сыном?
Хасан, что до спокойно пил вино из своего бокала, на одном из глотков согнулся, едва не выплюнув жидкость прямо на пол перед собой. Он быстро сглотнул вино и только после этого закашлялся и покраснел. Из нас всех, видимо, только я и Равилия это заметили, последняя подошла к нему и похлопала по спине. А папа и шейх просто смотрели друг на друга.
– Знаете, шейх. – Папа положил руку мне на плечо. – Мы не в том времени, когда отец приказывает своей дочери выходить замуж за кого-то против ее воли. Когда моя дочь сама станет старше, она сама выберет себе избранника, и, возможно, им станет в том числе и ваш сын.
Папина рука на моем плече чуть сжалась, ему явно этого не хотелось. Я с трудом сдержала улыбку.
– И я буду не против, если, конечно, ваш сын исправит свою репутацию, которая про него ходит уже много лет.
Шейх побагровел так же, как и Хасан, только первый от злости, а второй – от стыда, а Равилия просто зажмурилась и улыбнулась, сдерживая смех, но ее плечи задрожали. Жена шейха недобро прищурилась, смотря на меня. Чего она от меня хочет?
– Что ж, Ваше величество, я принимаю ваш выбор и более не настаиваю. – Шейх взглянул на Киллиана, что стоял за моей спиной, на меня он подчеркнуто не смотрел. – И советую избавиться от этого даркийца. Из-за него моей дочери не стало, как бы он не сделал подобного с принцессой Вероникой.
Киллиан лишь издал тихий, далеко не веселый, смешок и сделал шаг вперед ко мне.
– Asci vita Asil, lofre wonhu trecie nirte jit gert vita? – спросил он, на что шейх просто был ошарашен, как и Равилия и Уафия, но Хасан был спокоен, будто знал того, чего не знают они двое. Я изучала языки в детстве, но со временем знания стерлись, но, кажется, «vita» переводится, как «смерть».
Шейх глубоко вдохнул, успокаиваясь, а затем на похожем языке сказал что-то дочери и сыну, они пошли за ним. Равилия обернулась и посмотрела на Киллиана, будто пыталась узнать еще что-то.
И вот они скрылись в толпе, а я обратилась к Киллиану:
– Что ты им сказал?
– Дословно переводится, как: «Если я убил Асилю, то как она родила мне ребенка после своей смерти?». Хасан знает об Атии, я познакомил их, когда он приезжал ее забирать, она показала ему свои воспоминания об Асиле. Он понял, что убил ее не я, а его отец, который травил их обоих ядом много лет. Но кажется им троим он об этом не рассказал.
– И ты показал ему свою дочь? – спросил папа. – Он же приехал ее забрать.
– Асиля много для него значила. Когда он узнал, что именно она мать Атии, то просто молча ушел. Вряд ли бы Хасан решил навредить ее дочери, единственному, что от нее… – Киллиан не закончил, за спиной послышался тихий рык, и генерал вышел вперед, вставая сбоку от меня. К нам подходил император Дарки.
– Приветствую, император Николас. – Папа кивнул, как и император, а я сделала реверанс, а Киллиан, похоже, вообще не собирался ничего делать, просто стоял, готовый в любой защищать меня от любой опасности.
К нам подошел император Дарки с бокалом шампанского в руке, высокий мужчина в черном бархатном камзоле, расшитом серебром. Глаза черного и карего цвета смотрели прямо перед собой, не вниз и не в стороны. Черные волнистые волосы поднимались вверх при каждом следующем шаге. Короткая борода делала его немного старше, но даже несмотря на это он выглядел как ровесник папы, которому только тридцать семь. А император должен быть старше, ведь его сыну уже почти тридцать.
– Приветствую, король Аарон, принцесса Вероника. – В его грубом хриплом голосе была полная уверенность, даже легкий акцент не мешал этому чувству уверенности, исходящему от него. Он повернулся и посмотрел на Киллиана. – И тебе добрый вечер, чудовищное недоразумение моей жизни.
– Я очень не рад вас видеть, Ваше величество. – Киллиан нагло усмехнулся.
– Не представляешь, насколько это взаимно.
– Как раз-таки представляю.
– Надеюсь, вам, вашей жене и дочери нравится наш прием, Ваше величество? – спросил папа, явно намереваясь отвлечь их, пока они не вцепились друг другу в глотки, до чего было явно недалеко, они оба были вооружены мечами, и уж точно не тупыми.
– Да, нам по вкусу. Особенно этим двоим. – Император дернул головой в сторону, указывая на жену и дочь за своей спиной. – Они наконец-то смогли одеться в то, во что хотели.
– И впервые могут потанцевать. И я не про вас, Ваше величество. – Сказал Киллиан. – Ваша жена прямо сейчас наслаждается танцем с неизвестным мужчиной.
Я посмотрела за спину императора. Сирена действительно танцевала с кем-то. Черный строгий костюм без вышивки, черные волосы, завязанные в хвост на затылке, и темные глаза, цвет которых разглядеть было сложно. Но они точно не могут быть черными. Я никогда не видела черноглазых людей, такого цвета глаз вообще нет в Мирами. Я взглянула на императора, один его глаз был карим, а второй – черным. Но это только один глаз, который появился после смешения крови двух народов – даркийцев и народа, который жил раньше на территории Пепелища.
Но тот народ исчез в Пепелище, как и шесть других. Представителей этих народов еще можно изредка встретить в Столице Мирами, но черноглазые люди исчезли из Мирами навсегда. Единственным напоминанием об их существовании являются некоторые даркийцы.
Кто этот мужчина такой? И Сирена явно его знала, он говорил ей о чем-то с серьезным выражением лица, без всяких усмешек и улыбок, наверняка пользуясь тем, что она лишь скалилась, не в состоянии ответить ему из-за своего статуса жены даркийца. А я… я напряглась, что-то знакомое для меня проскочило в нем. Но император даже не повернулся к жене.
– У меня есть три мысли, как закончится этот танец. Либо она «случайно» собьет его с ног, либо «случайно» даст ему по яйцам, либо «случайно» пустит ему кровь из носа. – Каждое «случайно» император выделял кавычками из пальцев.
И действительно, как только Сирена покрутилась под его рукой, она обхватила веер и ударила им по его лицу, мужчина отступил от нее на несколько шагов, прижав ладонь к носу, из которого текла темная кровь. Она, пролепетав «Ой, простите, просто я не училась танцевать, я не знаю, куда мне девать руки. Мне так неловко, позвольте мне помочь вам», подошла к нему ближе и как-то повалила его на пол, а затем наступила между ног. Мужчина взвыл от боли, только тогда она отошла и прикрыла пол-лица веером. Мне на секунду показалось, что ее глаза стали чуточку другого цвета, но какого именно…
– Все вместе, как я понимаю. – Себе под нос сказал император, но это было слышно всем нам. – Сирена! Эления! Сюда! – громко сказал император. Они обе подошли к нам, встав по обе стороны от него, и поклонились, все также продолжая смотреть в пол.
– Ты ни капли не поменялась за эти годы, дорогая! – прокричал тот мужчина, продолжая держаться за окровавленный нос, именно окровавленный, кровь не хотела останавливаться и просто ручьём текла на мраморный пол. Он сидел на полу и держал ноги разведенными в стороны. Когда он посмотрел прямо на нас, у меня появилось ощущение, что я его совершенно точно знаю. И внутри меня поднялась… ненависть.