Илья Сергеевич Ермаков
Святые с улицы Бримо
Глава 6. Кто подстроил сердечный приступ?
Бродячая Сова стянула белое покрывало с холста и представила всем свой новый художественный шедевр.
Как и другие картины Совы, эту переполняло множество абстрактных элементов, но, в отличии от остальных работ, среди буйства и хаоса красок прослеживались образы и даже сюжет.
В правой части холста из желтых, оранжевых и красных цветов складывался образ девушки, сидящей на камне, обнимающей руками колени. Она сидела к зрителю боком, а потому прослеживался ее изящный нежный профиль. За спину уходили длинные пышные волосы, развивающиеся на ветру.
Если приглядываться к картине еще дольше, то можно увидеть море – буйный океан серых и белых цветов, а над ним – черное небо и мириады белых звезд.
Вся картина написана удивительно смелыми и броскими мазками. Отчасти все представленное здесь – абстракция, а с другой стороны – настоящее творение с четким продуманным сюжетом и филигранным его исполнением.
Это лишний раз подчеркивало, что Бродячая Сова – настоящий гений. Она – творческая натура, раз смогла из пяти цветов создать подобный образ, и в этом никто не смел сомневаться.
В самом деле! На первый взгляд при виде этой картины можно заметить лишь беспорядочные мазки и цвета, но потом… чем дольше смотришь, тем больше замечаешь. Эта картина лишена ненужных и второстепенных деталей. Все здесь играет важную и первостепенную роль.
Девушка на берегу, буйное море, звездное ночное небо – все – главные герои.
Сова закурила, опустилась в кресло-мешок рядом с холстом и принялась наблюдать за реакцией зрителей.
– О! Я поняла! – воскликнула Кексик. – Смотрите! Смотрите! Это же девушка, это море, так? А это…
– Небо со звездами! – помогла ей Сирена.
– Правда? – одноглазый Варан выгнул бровь. – А я сразу и не заметил… точно! Теперь увидел! А как это… надо смотреть под другим углом что ли?
– Не нужно ничего смотреть под другим углом, Варан! – ответила ему Бестия. – Просто постарайся обращать внимание не на точечные детали, а на целое!
– Целое?
– Ага! Тогда ты увидишь всю суть сразу. Здесь не нужно зацикливаться на мелочах, а смотреть на все вместе и сразу! Все связано!
– Ты права, Бестия, – хмыкнул Анчоус, – но при этом в каждой детали этой картины тоже имеется свое изящество. Дедукция и индукция здесь работают одновременно во всех своих направлениях и проявлениях!
– И я тоже это понял! – поддержал всех Доктор Дэз. – Ты – настоящий гений, Сова! Это же надо… такое выдумать!
– Божечки, это прекрасно! – выразилась Кексик, театрально шмыгнув носом.
– Браво! – Экзорцист зааплодировал. – Это потрясающе! Браво!
Остальные поддержали поздравления, адресованные художнику, бурными дружными аплодисментами. Сова встала из-за кресла-мешка, вынула сигарету изо рта и трижды театрально поклонилась в ответ, положив свободную руку на область сердца.
Часы на руке Анчоуса завибрировали и издали коротки сигнальные звуки. Он щелкнул на кнопку, выключив сигнал оповещения и сообщил:
– Пора приступать к работе.
Покидая мастерскую Совы, друзья по очереди еще раз поздравили Сову с ее новой выполненной работой и выразили ей свои эмоции и впечатления в хвалебных и нескромных комплиментах.
По пути в душепопечительский центр, Сирена дернула Бестию за руку, увела ее в сторону от процессии ребят и поспешила все объяснить:
– Вы идите, идите, а мы с Бестией сейчас вас догоним. Есть разговор.
– Что случилось, Сирена? – спросила Бестия, застигнутая врасплох.
– Только не опаздывайте! – пригрозил им Анчоус.
– Буквально тридцать секундочек, Анчоусик! Прости!
– Я засек время! Слежу за вами!
Сирена дождалась, пока коридор опустеет. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ними не наблюдают, она обхватила плечи Бестии и обратилась к ней:
– Прости меня, Бест, но предупреждаю сразу: то, что я тебе сейчас расскажу, тебе не понравится.
– Не понравится? Может, и говорить не стоит?
– Моя совесть не позволяет. Я, как твоя подруга, не могу хранить в тайне от тебя подобные вещи. Ох, да простит меня Создатель за такое прегрешение, но я просто не могу молчать!
– Да, что случилось, Сирена, в конце концов?
– Прости меня еще раз, Бест. Будь у меня воля и отсутствие совести, я бы не сказала такое. Сейчас же я считаю, что ты… должна знать. Пойми, я это делаю для того, чтобы уберечь тебя от плачевных последствий.
– Последствий чего? Я не понимаю!
– Будет лучше, если ты узнаешь это от меня, а не… как-нибудь еще!
– Ближе к делу, Сирена!
– Хорошо-хорошо, прости, Бест.
Сирена тяжело выдохнула, посмотрела прямо в глаза подруге и прямо сказала ей то, для чего вытащила ее в этот коридор:
– Сегодня днем на улице я видела твоего Чарли.
Взгляд Бестии заметно изменился.
Она задержала дыхание.
– М… моего… Ч… Чарли?
Сирена собралась с духом, набрала в легкие побольше воздуха и выдала самое главное:
– С другой…
Бестия замерла, не в силах произнести ни слова.
– Ты уверена, Сирена? Это точно был он?
– В этот раз я уверена на все сто процентов. Я лично видела, как он целовал другую девушку. Мне жаль, Бест, но это точно был твой Чарли.
Бестия обдумала услышанное и приняла это к сведению.
– Спасибо, Сирена. Ты – большая молодец, что набралась смелости и сообщила мне об этом. Это важно. Дальше я сама буду решать эту проблему.
– Решать проблему?
– Точнее… буду полностью ее ликвидировать. Перед началом наших отношений я сказала ему сразу, что готова простить многое, но только не измену. Если он хочет и дальше целовать своих шма…
– Бестия!
– … флаг ему в руки! Я не держу его рядом с собой.
– А если он будет просить прощения?
– Ему придется целовать закрытую дверь.
От последних слов Бестии у Сирены пробежала по спине дрожь. Она не понаслышке знала, что страшнее разгневанной девушки может быть только разгневанная мать.
– Идем, Сирена, нам пора возвращаться к работе. Еще раз спасибо тебе за такие сведения.
– Ага… да… всегда пожалуйста! Мы же подруги…
Бестия обняла Сирену, а потом взяла ее за руку, и двое вернулись в душепопечительский центр к остальным ребятам.
– Прошло две минуты и сорок шесть секунд! – встретил их Анчоус с замечанием. – И где же твои обещанные тридцать секунд, Сирена? Пунктуальностью ты точно не блещешь!
– Ой, Анч, не нуди! – махнула на него рукой Сова.
Сирена и Бестия заняли свои места за рабочими столами. Кексик подалась в их сторону и шепнула:
– Эй, девки, псс… чего вы там шептались в коридоре? Мне расскажете?
– Это решать Бестии, – ответила ей Сирена.
Бестия, подумав, кивнула и добавила:
– Когда придет время – я все расскажу.
– Ой-ой! Буду ждать! А-а… я поняла! Нам нужно первым делом избавиться от мальчишек?
Сирена и Бестия хитро улыбнулись.
– Эй! – возмутился Доктор Дэз, случайно подслушав их разговор. – От кого вы там еще собрались избавиться?
– Не твое дело, Дэз! – ответила ему Сова. – Лучше закрой дверь, надо открыть окно и проветрить комнату.
Доктор Смерть послушно выполнил поручение Совы. Он сам закрыл дверь, а потом раскрыл на распашку два окна, впустив в зал свежий прохладный воздух и ослепительные солнечные лучи, озарившие душепопечительский центр ярким светом.
– Свои личные проблемы будете решать на перерыве, – заявил важно Анчоус, – а сейчас все за работу!
Раздались первые звонки.
Экзорцист и Одноглазый Варан, подняв трубки, начали работу с клиентами. Герцог мирно спал в ногах своего хозяина. Апельсинка сидела на коленях у Кексика, пока та наводила порядки на своем рабочем столе. Сирена приступила к самой важной части своей рабочей смены – маникюру. Сова расстелила на столе новую белую скатерть. Анчоус отправился в библиотеку, чтобы смахнуть пыль с книг. Доктор Дэз искал музыку в плеере, а потом заткнул уши наушниками.
А Бестия… она все это время старалась собраться с мыслями и переключиться на рабочий лад, позабыв о новости, которую ей сообщила Сирена прямо в лоб.
Вскоре звонки поступили Сирене и Бродячей Сове.
– Ну, вот! – ахнула Белая Сирена. – А я только-только начала правую руку!
Ей пришлось оторваться от своих занятий и взять телефонную трубку.
Бродячая Сова, по своему обыкновению, разговаривая по телефону с очередным клиентом, что-то чертила на белой скатерти черной гелиевой авторучкой.
Рабочий день душепопечителей шел своим обычным повседневным чередом, пока… не раздался стук в дверь.
Поскольку Бестия была не занята, она решила открыть.
– Сидите, сидите! Я открою!
Она быстро встала с места, подбежала к двери, открыла, а там…
– Привет, Джейн…
На пороге с букетом розовых цветов и двумя пластиковыми стаканами с коктейлями с трубочками стоял Чарли собственной персоны.
Блондин. Золотистая челка блестящих волос. Голубая рубашка. Джинсы.
Чарли на голову выше Бестии.
– Я решил встретиться. Мы давно не виделись. Это тебе.
Он протянул ей скромный букет.
– Ах, Чарли! Это ты?! Подожди… Это же мне?
– Да, клубничный коктейль.
– Можно? В горле совсем пересохло!
– Да, конечно.
Бестия молча взяла стакан с коктейлем, вынула трубочку, отбросила ее в сторону и открыла крышку.
Остальные, сидящие за столами, прервали все свои дела и со жгучем любопытством наблюдали за сценой, разворачивающейся между молодым человеком и девушкой у них на глазах.
– Джейн, ты что…
Чарли не успел закончить.
Сохраняя невозмутимое хладнокровие, Бестия потянулась на носки и перевернула стакан с коктейлем над головой Чарли.
Через пару секунд волосы, лицо, плечи и шея юноши перемазались в густой розовой холодной жидкости.
– Ты знала… – он все понял.
– Я сразу тебе сказала обо всем, когда мы познакомились, Чарли.
Бестия сделала короткую паузу и добавила:
– Цветочки и второй коктейль можешь подарить своей швабре.
– Джейн!
– Для тебя я теперь навсегда останусь Рыжей Бестией.
– Джейн…
– Прощай, Чарли.
И Бестия закрывает дверь у него перед носом.
Опускается тишина.
– Это что еще было?! – Доктор Дэз держал в руках свои наушники. – Я даже «Тонк-Тонк» на «паузу» поставил…
– Бест, все в порядке? – осторожно спросила у нее Сова.
Бестия показала всем свою довольную улыбку. Ловким движением руки она откинула волосы назад и осмотрела всех.
– В полном! Давайте вернемся к работе?
Бестия прошла к своему столу. Ее телефон тут же зазвонил.
– Ой, вот и первый клиент!
Она взяла трубку и начала беседу:
– Добрый день. Вы попали в душепопечительский центр Церкви на улице Бримо. Рыжая Бестия вас слушает.
Остальные некоторое время не сводили глаз с Бестии, которая на их глаза несколько секунд назад рассталась со своим молодым человеком.
Дэз толкнул Экзорциста в плечо и ехидно шепнул ему:
– Теперь она точно свободна. Танцуй, Экз. Пришел твой черед действовать!
Экзорциста охватили смешанные чувства. С одной стороны, он был рад тому, что наконец имеет возможность понравится Бестии, как того и хотел. С другой стороны, человек, который ему дорог, сейчас испытывает определенные неприятные чувства и, возможно, боль, связанную с расставанием с другим человеком.
Впрочем, он решил отложить размышления о таких сложных чувствах на «потом».
Сейчас к нему поступил очередной звонок.
* * *
– Отличная работа, ребята! – похвалил всех Анчоус по окончании рабочего дня. – Высший класс! Все справились на «пять с плюсом»!
– Каждый день мы упорно доказываем, что душепопечители с улицы Бримо – настоящие профессионалы, – поддержал товарища Доктор Смерть.
– Можешь в нас не сомневаться, Анчоус, мы хорошо знаем и делаем нашу работу, – посмеялась Сирена, – но от комплиментов мы не отказываемся. Продолжай в том же духе.
– Еще один день удачно прошел, – Кексик потянулась на носках и вытянула руки, – надо записать это.
Они уже начали убирать на своих столах и собирать вещи, как двери комнаты открылись, и на пороге появился Ходячая Старость с крайне печальным и серьезным лицом.
– Ходячая Старость! – обрадовался Варан. – А мы тут как раз закончили! Сегодня играем в карты?
– Подожди, Варан, что-то случилось, – толкнул его в плечо Дэз.
Все присутствующие заметили излишнюю серьезность в выражении лица Ходячей Старости, которая появлялась на нем лишь в редких и исключительных ситуациях.
– Что-то случилось, пастор Джозеф? – настороженно спросила его Бродячая Сова.
Ходячая Старость плотно закрыл двери и махнул всем:
– Сядьте, ребята, у меня для вас неприятные новости.
Переглянувшись друг с другом, все восемь молча опустились на стулья. Ходячая Старость прошел к центру комнаты, уперся руками о стол Совы и перевел дух.
Они видели его тяжелое состояние. Сейчас Ходячей Старости по каким-то еще не выясненным причинам было нелегко.
– Мы вас внимательно слушаем, – кивнул Анчоус.
Обведя всех взглядом, Ходячая Старость наконец перешел к делу:
– Я не знаю, с какой стороны мне подобраться к этой новости, так что скажу все прямо, без лишних лирических отступлений. К тому же… в данной ситуации они совсем не нужны. Все очень серьезно, ребята.
Никто не ответил.
Все дождались продолжения, которое шокировал их.
Ходячая Старость сглотнул комок и объявил самое важное:
– Вчера наш Император Селиван Леконт скончался. Сердечный приступ.
Его слова подействовали на них, как ведро ледяной воды в стужу.
– Кардинал просил меня уведомить вас, что отпевание Императора пройдет завтра в нашей Церкви. Прошу вас подготовиться к этому, как следует. Отнеситесь серьезно. Вы и сами понимаете всю сложность ситуации.
Они ответили твердыми кивками.
– Но кто теперь займет престол во Дворце? – решила спросить Бестия. – Неужели, принцесса Мария станет Императрицей?
– Прости, Бестия, но у меня нет ответов.
Ситуация, действительно, оказалась из ряда вон выходящей.
– Меня еще ждут дела, и я не могу с вами долго задерживаться. Увидимся завтра или сегодня вечером. Мне нужно срочно идти. Кардинал занимается похоронами Императора. Он поставил всех на уши и припахал как следует меня. Простите.
– Ничего страшного, пастор Джозеф, мы закончим все сами и подготовимся к отпеванию Императора, можете на нас рассчитывать, – ответил Анчоус.
– Спасибо. Вы у меня большие молодцы.
И Ходячая Старость, распрощавшись с ними легкой улыбкой, ушел за дверь, оставив их одних с тяжелой вестью.
– Император… умер… – ахнула Кексик.
– Здесь что-то не так, – задумался Доктор Дэз.
– Ты, о чем? – спросила его Рыжая Бестия.
– Вспомните нашего Императора. Селиван Леконт – мужчина в самом расцвете сил! Он слишком молодой, чтобы умереть от первого же сердечного приступа. Я просто не могу в это поверить. Если рассуждать логически, то такого априори не могло случиться!
– На что ты намекаешь, Дэз? – озадачился Варан. – Хочешь сказать, что Императора… убили?!
– Что?! – ужаснулась Сирена. – Это немыслимо!
Но за Дэза заступился Экзорцист.
– А я согласен с ним! Подумайте сами! Тело Императора точно не будет вскрываться, а потому истинные обстоятельства смерти останутся невыясненными. Император умер от чего-то, что не оставляет физических следов убийства на теле.
– Думаешь, что кто-то мог подстроить сердечный приступ? – выгнула бровь Сова. – Но кто? Как тогда, по-твоему умер Император на самом деле? Как мы проверим наверняка, что это был не сердечный приступ?
Доктор Дэз и Экзорцист, переглянувшись, призадумались.
– Я знаю, как мы проверим, – нарушил молчание Анчоус.
Все с удивлением взглянули на него.
– Ты придумал? – спросил его Варан.
– Да.
Анчоус встал из-за стола, поправил очки на носу и принялся мерить комнату шагами, размышляя вслух.
– Сердечный приступ – внезапная смерть. Император очень молод и не мог страдать такими серьезными заболеваниями сердечно-сосудистой системы, которые в любой момент могли окончиться летальным исходом. Даже если мог, сердечный приступ – весьма внезапное и неожиданное событие, которое нельзя никак ожидать заранее. К нему невозможно быть готовым! Лично я поддержу Дэза и Экзорциста. По мне, такая причина смерти Императора Валерии звучит, как детская отговорка. Если кто-то убил Императора с целью захватить власть, то он должен был знать, как впоследствии это сделать законным образом. По идее, принцесса Мария не имеет права стать Императрицей после смерти отца, если не будет завещания с печатью и подписью. Вы понимаете, к чему я веду? Не мог Селиван оставить завещание, если не знал, что умрет!
– Выходит, если завещание Селивана Леконт, позволяющее принцессе Марии стать Императрицей, объявится, то смерть Императора – убийство? – сформулировала главную мысль Бестия.
– Именно!
В словах Анчоуса зиждилось здравое логическое зерно, которое отвечало на многие вопросы.
– Но каким образом его могли убить так, чтобы смерть можно было принять за сердечный приступ? – не понимала Кексик. – У меня вообще нет идей! Как…
– У меня есть одна мысль на этот счет, – придумал Экзорцист.
Все взглянули на него и замерли в ожидании раскрытия тайны.
– Самый простой и действенный метод, который не оставит на теле следов. Выявить причину смерти будет возможно только после вскрытия. А его, как мы выяснили, не проводят для членов императорской семьи.
– Что ты придумал, Экз? – не выдержал Варан. – Как его убили?
Ответ оказался слишком простым и даже очевидным.
– Яд.
Это объясняло все.
– Точно! – всплеснула руками Бродячая Сова. – И как же я сама не догадалась?! Это же просто элементарно! Все сходится!
– Убийство Императора на лицо! – ужаснулся Варан.
Сомнений в том, что Императора убили, не осталось.
– Да, но остается последний вопрос, на который могут ответить только Восемь Призраков Йорма, – подметила Рыжая Бестия, приковав к себе всеобщее внимание.
Выдержав драматическую паузу, она огласила вопрос:
– Кто же все-таки подстроил сердечный приступ?
История Анчоуса
Не все книги одинаково полезны.
Знания – сила, но порой даже житейская смекалка и находчивость может спасти жизнь.
Так случилось со мной.
Мой отец относится к той категории отцов, которые однажды уходят из дома за сигаретами и не возвращаются.
Мать, в свою очередь, как руководит жизнь в подобных обстоятельствах, начинает много работать с самого утра и до ночи. Так продолжалось несколько лет, пока она не начала сильно болеть.
Ее зовут Пенелопа.
Бронхиты, пневмонии, плевриты, синуситы, фарингиты, ларингиты. Словом, тотальное поражение дыхательной системы и дыхательных путей. Одно воспаление за другим. Простуда за простудой и… это было просто невозможно остановить.
Патологический процесс, развивавшийся в ее организме, не поддавался контролю, коррекции и тем более лечению. Я в то время изучил всю медицинскую литературу по данному вопросу, проконсультировался со всеми самым лучшими специалистами в Йорме и Крестах. Никто не давал утешительных прогнозов. Все твердили о слабости иммунитета и всей дыхательной системы в целом, которая так легко поддается заболеваниям снова и снова.
Частые болезни матери не позволили ей продолжать работать в таком плотном графике и в усиленном режиме.
Я и по сей день забочусь о ней, высылаю деньги на лекарства и часто навещаю ее в Крестах, но в ту пору… каждый день, проведенный с ней, мне казался последним.
Она все чаще оставалась дома, в кровати, с горой таблеток на прикроватном столике, чашкой чая с лимоном и медом. Теплые пледы, грелки, шарфы – она постоянно замерзала. Особенно по ночам.
В конечном итоге состояние моей матери ухудшилось до того, что она физически не могла продолжать работать.
Работать пришлось мне.
Все свое детство я работал и продолжаю работать изо дня в день. Каждый божий день я работал без отдыха и никогда не брал отпускных. Их у меня накопилось… до старости.
Я досрочно сдал все школьные экзамены и сессии еще в седьмом классе. Это позволило мне закончить школу и получить общее образование в четырнадцать лет.
Больше я в школу не ходил.
Учителя, директор и весь образовательный комитет лично убедились в том, что новых знаний они мне не дадут, а проверку я прошел. Все проверки, какие только можно было пройти.
Мои знания, феноменальная память и книги – все это помогло мне освободиться от бремени школьного образования, чтобы работать и приносить в дом деньги на лекарства.
Моя безупречная успеваемость нередко становилась причиной насмешек со стороны сверстников и ребят постарше. В отличии от меня, они будут посещать занятия в школе весь положенный срок, установленный министерством образования Валерии.
Я же, по их понятиям, стал самым счастливым ребенком на всем белом свете. Ребенком, которому не надо ходить в школу.
Велика радость!
Мне нравится учиться.
Я был готов, как проклятый, посещать школьные уроки изо дня в день до конца жизни, только бы…
Только бы мама выздоровела.
За все время я сменил не одно место работы. Сначала я отправился развозить почту на велосипеде. Изо дня в день, разнося утреннюю почту, мне приходилось терпеть издевательства от ребят, которые также рано просыпались по утрам, чтобы успеть на первый школьный урок, к первому звонку.
Пару раз у меня отбирали газеты, частенько бросали пустые жестяные банки, которые находили на земле у помойных ведер, сталкивали с велосипеда. Два раза у меня даже угнали велосипед! Пришлось разносить почту пешком. Жуткий выдался денек!
Один раз вообще подбежали сзади и надели мусорное ведро на голову. Отряхнувшись, я пошел дальше пешком. Да, это второй случай, когда велосипед угнали.
Работал я в любую погоду: зной, метель, ливень, стужа. Особенно не везло в ветреные деньки – газеты разбрасывало по всей улице! Ничего не оставалось – приходилось бегать и подбирать их.
Как обзывали?
– Кристиан-мошенник!
– Кристиан-очкарик!
– Кристиан-зазнайка!
– Кристиан-вонючка!
– Кристиан-крыса в очках!
– Кристиан-всезнайка!
Да, они всегда добавляли мое имя.
Я всегда считал глупым обижаться на подобные высказывания в мой адрес. Мне вообще в ту пору было не до обид.
Я прославился в Крестах сразу несколькими особенностями.
Первая – я – всезнайка.
Вторая – я не хожу в школу.
Третья – у меня нет друзей.
Четвертая – я круглые сутки работаю.
Пятая – я – одиночка.
Так было всегда.
Одинокий Кристиан на велосипеде со стопкой газет на спине.
Я сменил работу.
После работы почтальона я некоторое время подрабатывал доставщиком пиццы. Суть этих двух работ отличалась немногим, а потому проделки сверстников с кражей товара и велосипеда продолжались. Работодатель не мог долго выносить подобного.
Уволили.
Совсем недолго я поработал в компании погрузки, разгружая фуры и вагоны по ночам. Поскольку природа не подозревала, что мое тело, созданное ею, будет выполнять такие тяжелые физические нагрузки, я вовремя уволился с этой работы как раз после того случая, когда первый раз потянул спину.
Это случилось уже… на третий день.
После этого я наконец отыскал ту работу, которая пришлась мне по душе. Она позволяла применить весь мой творческий и интеллектуальный потенциал. Кроме того, там недурно платили и ценили мое стремление к порядку и аккуратности во всем, чему я был очень благодарен.
Словом, на этой работе по достоинству оценили все мои способности.
Я стал библиотекарем.
Спокойная работа, размеренный график, общение с людьми, окружение книг и деньги, которых мне хватало, чтобы обеспечивать мать всеми необходимыми лекарствами и пищей.
Сам я принимал пищу крайне редко. На своем питании я экономил. Зная мою ситуацию, хозяин библиотеки часто меня чем-то угощал. По его мнению, я всегда выглядел, как ходячий мертвец (потому что имел очень бледную кожу). Впрочем, как оказалось позднее, это был мой самый обычный повседневный внешний вид.
Пользуясь таким социальным приемом, как вежливость, я никогда не отказывал человеку, который платит мне деньги и держит у себя на службе.
Работа в библиотеке была мне в радость. Мама наконец перестала за меня беспокоиться и была счастлива за то, что я нашел себе дело по душе. Этого она от меня ждала всю жизнь.
Пенелопа говорила мне:
– В своей жизни ты должен делать то, к чему у тебя лежит душа. Никого не слушай и получай удовольствие от каждого прожитого дня, занимаясь любимым делом.
Она, как никто другой, осознавала всю важность материальной обеспеченности. К слову сказать, люди небогатые зачастую больше понимают в деньгах, чем те, у кого эти самые деньги имеются не просто в достаточном количестве, а в избыточном.
Вопрос о том, почему есть бедные и богатые – другой вопрос.
– Я люблю тебя, Кристиан. Пожалуйста, чтобы не случилось в твоей жизни, будь счастлив. Сделай себя счастливым сам, если никто не может помочь. Я знаю: ты сможешь.
Эти слова…
«Я знаю: ты сможешь» – аукались мне каждую ночь.
Они давали мне понять несколько определяющий вещей.
Первое – мама верит в меня. Второе – мама гордится мной.
И я сделаю все, что в моих силах, что ее вера в меня и ее гордость не угасли во век.
В первую же неделю на новой работе я привел библиотеку в идеальный порядок. Хозяин честно признался, что такой старательности и любви к книгам не наблюдал ни у одного своего работника. Я оказался лучшим.
Лучшим в учебе.
Лучшим в работе.
Лучшим сыном.
Этот перфекционизм, аккуратность и стремление достичь идеального результата вошли в мою дальнейшую жизнь и сопровождают меня до сих пор.
Куда бы я без них?
Но не перфекционизм, аккуратность и стремление к идеальному спасли мою жизнь в тот роковой день…
Думал ли я, что стану душепопечителем, перееду в Йорм и буду частью команды Восьми Призраков Йорма?
До того дня – нет.
Более того… я стал Первым Призраком Йорма.
Прошу любить и жаловать! Номер один!
Я – Кристиан, Анчоус, тот, с кого все началось.
Ах, пока сам себя не похвалишь – никто не похвалит. Как-то так и живем!
У моей жизни было не самое удачное начало, но не оно сделало меня тем, кем я стал. Важно то, что случилось тогда, в библиотеке, в день, который изменил все.
В ночь перед тем днем маме стало особенно плохо. Она кашляла всю ночь, и никакое средство не могло остановить этот приступ. Разумеется, я вызвал экстренную медицинскую помощь. Медработники вкололи маме особенно сильное лекарство, которое должно было подействовать и усыпить ее, поскольку вещество обладало снотворным действием.
Я не отходил от нее ни на шаг.
Тогда я, действительно, испугался, что могу потерять ее навсегда.
Я сидел на краю кровати и держал ее за холодные потные пальцы.
– Ты поправишься, мама, – говорил я ей снова и снова, – обещаю. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти тебя.
– Кристиан…
– Обещай мне только одно, мама.
– Что, сынок?
– Живи. Чего бы тебе это ни стоило, прошу тебя, мама – живи. Просто живи. Не оставляй меня.
На ее глазах уже стояли слезы.
– Хорошо, миленький, я постараюсь. Нет! Я обещаю тебе, Кристиан. Я обещаю, что никуда не уйду. Сегодня – точно.
– Прошу, сдержи свое слово, мама. Ты же знаешь, что мне мало того времени, которое мы проводим вместе. Я постоянно на работе. Мне всегда будет мало. Я просто не справлюсь… без тебя.
– Кристиан…
Она протянула руку ко мне и положила ее на щеку.
На ее пальцы из моих глаз катились холодные соленые слезы.
– Ты все сможешь. Помнишь, что я тебе говорила?
– Будь счастлив, несмотря ни на что. Это твой жизнь, и только тебе решать, как ты ее проживешь. Я не хочу, чтобы ты проживал свою жизнь. Я хочу, чтобы ты жил.
– Надо же… слово в слово. Правда, феноменальная память! Какой же ты у меня все-таки умный мальчик…
– Ты тоже должна жить, мама, слышишь? Живи! Умоляю!
– Кристиан, ты даже не представляешь, как я горжусь тобой. Ты – самый лучший сын. Поверь, я знаю, что говорю.
– Мама…
– Иди поспи. Ты устал. Нам обоим пора отдохнуть.
– Я никуда не уйду. Не сегодня.
– Кристиан…
– Да, мама. Не в твоей власти меня выгнать этой ночью из этой комнаты.
Она тепло улыбнулась, и я взял ее за руку.
– Но не в моей власти остаться здесь против твоего желания. Ты хочешь этого, мама? Хочешь, чтобы я остался?
Ее подбородок дрожал.
Она громко шмыгнула носом, улыбнулась еще шире и ответила:
– Да, сыночек, хочу. Я разрешаю тебе остаться в этой комнате сегодня ночью. Все в твоей власти, Кристиан. Абсолютно все.
Она закашляла.
Я сразу дал ей запить горячим чаем.
Перестал кашлять, она перевела шумное дыхание и сказала:
– Как же сильно я тебя люблю, сынок… ты даже не представляешь, как я тебя люблю, мой милый… мой сладкий мальчик…
– Засыпай, мама. Я буду рядом. Я никуда не уйду.
Она держала меня за руку и смотрела мне в глаза. Потом, закрыв их, она уснула. Я провел всю ночь с ней и не сомкнул глаз. До рассвета я смотрел на свою спящую мать и думал лишь о том, как не хочу ее терять.
В ту ночь осознание моей любви к ней укрепилось, как никогда.
Едва не потеряв ее, я понял, что Пенелопа – самый дорогой мне человек в этом мире.
Она сделала то, что не смог сделать никто.
Она сделала меня таким, каким я был и каким я стал.
Все благодаря ей.
На утро я приготовил завтрак, накормил маму и… ушел на работу, убедившись, что ей стало намного лучше. В обед нужно будет прийти и сделать очередные уколы.
Работа в библиотеке особенно приятна тем, что все книги находятся в твоем распоряжении. Безусловно, книги не полная твоя собственность. Они принадлежат хозяину библиотеке, но… вы меня поняли.
В свободное время, когда мне не надо было убирать, принимать доставку с новой партией книг, заполнять журналы, разгребать юридические документы и принимать новых посетителей, я читал.
Книги – источник всех моих знаний, которые я накопил за свою жизнь, а чтение – средство, с помощью которого я присваиваю эти знания себе.
Я уважаю книги, а потому запоминаю все, что в них написано. Иначе… зачем я вообще читал?
Не понимаю людей, которые способны моментально забыть о том, что прочитали минуту назад! Или день, неделю, месяц, год назад!
Люди! Вы почему не запоминаете то, что прочитали?!
Ах, видно, лишь меня природа наделила таким дарованием, которые все вокруг называю феноменальной памятью. Тогда… мне даже страшно представить, как люди живут без этой феноменальной памяти! Похоже, у них ее хватает только на то, чтобы запомнить список продуктов перед походом в магазин, да и то… не всегда.
В библиотеке много книг. Когда я говорю слово «много», а оно обладает весьма расплывчатым понятийным аппаратом, то следует уточнить, что я имею в виду. В данном случае под «много» я подразумеваю число порядком десяти тысяч. Библиотека у нас немаленькая, и я, и ее хозяин очень гордимся нашим великим хранилищем книг.
В школе библиотека была совсем крохотная! Да и там вообще негде развернуться!
А у нас просторные хоромы, заставленные высокими стеллажами.
Разумеется, сколько ни старайся, всех книг не перечитаешь, но попытаться стоит. И я пытался.
И в тот день мои старания зашли слишком далеко.
Сколько я ни исследовал нашу библиотеку, а этой книги – удивительно – никогда не видел. Кошмар! А если бы кто-то попросил у меня ее найти? Я бы даже не подумал, в каком разделе ее искать!
Впрочем, она находилась в разделе мистики и сверхъестественного. К слову, Священное Писание у нас стояло в том же разделе. Мой хозяин не самый религиозный человек, а потому даже в такой книге не видит ничего воистину великого и оригинального.
