Илья Николаевич Баксаляр
Завтрак с Машиахом
Глава 34
В мечети Аль-Акса собрался отряд охранников. Их было не менее двадцати человек. Захид Саким раздавал последние указания перед тем, как вооруженным до зубов людям предстояло спуститься в каменный колодец. Все двери мечети были надежно забаррикадированы. Начальник охраны Аль-Аксы Хасан Гадбан выставил своих людей с оружием у каждого окна, готовясь к штурму израильских солдат.
– Святейшество! Люди собраны и вооружены, – Саким преклонил голову перед шейхом. – Мы готовы к исполнению задания.
Исин сжал руку своего помощника:
– Ну что же, отправляйтесь! Помни, вам надо добраться до артефакта любой ценой. Людей не жалеть. Если они погибнут, то Аллах примет их в рай с распростертыми объятиями, ибо моими устами сейчас говорит Всевышний, посылая наших братьев на святое дело возрождения мира, – старец еще крепче сжал руку Сакима. – Аллах Акбар!
– Аллах превелик! – негромко ответил помощник.
Он встал и направился к каменному колодцу, куда были спущены несколько веревочных тросов. Саким дал команду, и вооруженные люди стали медленно спускаться в темную бездну. Саид по просьбе Исина подвез его к краю пропасти, куда устремились люди Сакима. Яркие фонари осветили колодец. С десяток вооруженных людей спускались в темную пропасть. И как только отряд оказался на глубине пяти метров, яркая вспышка осветила колодец, ослепив покорителей подземелья. Она мгновенно, как молния, блеснула, а затем погасла. Фонари перестали гореть, а глаза спускавшихся людей ослепли. Оставшись в кромешной темноте, боевики Сакима растерялись и старались оставаться неподвижными, дабы не прогневать подземных демонов. Зазвучали едва слышные молитвы, обращенные к Аллаху за помощью.
Но не успело зрение вернуться к спускавшимся людям, как раздался глухой грохот, пол в мечети затрясся, словно при мощном землетрясении. Огромные тяжелые люстры, надежно закрепленные на высоких сводах, со скрипом угрожающе закачались в разные стороны. Саид со страхом посмотрел на потолок, ему показалось, что через мгновение массивные лампы рухнут вниз, погребя старца под собой. Он без колебаний обхватил инвалидное кресло и ринулся к стене, спасая полупарализованного шейха от надвигающейся смерти. Из-под земли вырвалась настоящая буря, выворачивая полы словно щепки. В мечети в одночасье наступил полный хаос, он увлекал за собой полы, ковры, людей, готовый проглотить все, что здесь находилось, подступая все ближе к Саиду, желая отнять у него главную ценность в жизни – его друга.
Осталось несколько метров, и бурлящая воронка приготовилась поглотить шейха с Саидом, как вдруг внезапно наступила тишина. Она была звенящей. Мир застыл в это мгновение. Телохранитель замер, накрыв собой Исина. Он ощутил, что врата ада замерли лишь на миг, чтобы выпустить полчища черных демонов подземелья, потревоженных после многовековой спячки. Саида затрясло от осознания того, что скоро тело его друга будет истерзано шайтаном. Тишина пугала бесстрашного Саида, он еще сильнее прижался к стене, неосознанно прячась за большой мраморной колонной. Время застыло, от напряжения в висках у телохранителя забились молотки, глаза налились кровью, в ушах страшно гудело от звенящей тишины.
Уцелевшие люди, очнувшись от подземного толчка, начали вставать с пола, отряхивая одежды. Под сводами мечети послышались громкие голоса, некоторые пытались шутить, и только Саид, прижавшись к стене, по-прежнему накрывал Исина своим телом, не давая старцу даже шевельнуться. Оставшиеся в храме мужчины медленно начали подходить к колодцу, стараясь увидеть, что произошло там, в глубокой темной пропасти. И когда казалось, что опасность миновала, и даже Саид приподнялся, приоткрыв шейха, из проклятого колодца вырвался со страшным грохотом черный фонтан. Огромное облако камней, пыли и дыма взметнулось наружу мощным огненным потоком. Столб пепла поднялся до потолка и большим серо-черным облаком накрыл мечеть. Камни летели в разные стороны, как при извержении вулкана, дым густым темным туманом окутывал помещение, не давая возможности сориентироваться. Мужчины, еще несколько секунд назад весело обсуждавшие подземные толчки, в панике упали на пол. Смертельный град камней косил без разбору всех, кто оказался в это время в мечети.
Саид схватил кресло с Исином. Он оперся о стену и сквозь пелену дыма случайно нащупал ручку. Открыв дверь, чудом оказавшуюся на пути, со всех ног бросился в длинный коридор. Везде стоял дым, но телохранитель сейчас думал только об одном – как спасти шейха. Нехорошие предчувствия торопили его. Множество дверей встречались на пути, но шестое чувство подсказывало, что там спасения нет.
Потолок в коридоре рушился, светильники падали прямо под ноги. В голове стояла только одна мысль: как спасти Исина? Коридор заканчивался, не оставляя шансов на жизнь. Предсмертная паника нарастала. Саид судорожно прижал к себе инвалидное кресло вместе с другом, не зная, как поступить дальше. В конце коридоре он увидел едва приметную серую дверь, слившуюся со стеной. Телохранитель не раздумывая бросился к ней, но дверь оказалась закрытой. Сильным ударом ноги он выбил ее и оказался перед лестницей, которая уходила вниз, в пугающую темноту. Времени на принятие решения не было, он ринулся по ступеням. Исин пытался что-то сказать, но Саид не слушал друга.
Несмотря на темноту, телохранитель двигался проворно. Неяркий свет осветил ему путь, но он не обращал на него внимания, только прибавил шагу. В конце лестницы перед Саидом открылся широкий подвал, полностью заставленный зелеными деревянными ящиками со странной маркировкой по бокам. В голову невольно проскользнула мысль, что это склад. Саид бросил взгляд на странные ящики и сразу понял, что там хранится. Но думать об этом не было времени, он увидел на стене светящуюся табличку с надписью «Выход».
Пять минут спустя телохранитель стоял в старом арабском квартале. Здесь было безлюдно и темно. Он сразу узнал это место и облегченно выдохнул:
– Субханаллах, – поставив инвалидное кресло на мостовую, промолвил: – Все, мой друг, мы выбрались из этой переделки, тут неподалеку стоит наша машина. Что будем делать дальше?
Исин непонимающе огляделся по сторонам:
– Где мы?
На улице было прохладно, и телохранитель, достав из-под кресла теплый плед, бережно накрыл им друга.
– В Восточном Иерусалиме.
Старец потемнел от разочарования:
– А где Саким?
– Я не знаю. В мечети произошло что-то страшное и непонятное, мы чудом спаслись.
Старец нервно сжал губы:
– Значит, у нас не получилось добраться до артефакта?
– Нет, мой друг, более того, мне кажется, что все они погибли при очень странных обстоятельствах.
Шейх помрачнел:
– Мы опоздали, Саид. Святыня, скорее всего, окажется теперь в руках израильтян. Это страшно. Время теперь работает против нас. Любая заминка теперь может привести к катастрофе, – произнеся это, старец замолчал.
Исин сидел в инвалидном кресле, о чем-то сосредоточенно думая. Морщины на высоком лбу сложились в глубокие складки, в глазах засквозили тяжелые сомнения. За десятилетия Саид хорошо изучил друга и сейчас понимал, что Исин стоит перед тяжелым выбором. Шейх внезапно закрыл глаза. Его лицо исказилось острой душевной болью. Казалось, вся скорбь человечества омыла чело шейха. Он открыл глаза:
– Саид! Нам пора исполнить свою миссию!
***
Грохот глухим эхом пронесся по подземелью, сотрясая многовековые стены тоннелей. Овадья в испуге остановился:
– Что это?
– Не обращайте внимания. Просто мы закрыли ларец, который не должны найти посторонние люди, – бросил Бен-Аарон на ходу, не останавливаясь, потянул молодого человека за собой, увлекая вглубь темных лабиринтов. Менахем не сопротивлялся, в его голове все перемешалось.
– А что будет с убийцей моих родителей? – он никак не мог смириться с тем, что не покарал Альфреда Рафи за все его преступления.
– Об этом не стоит переживать, судьбу этого человека решат силы, которые неподвластны нам.
– Не понял… – Овадья вновь остановился, желая получить конкретный ответ на вопрос, терзавший его душу, но в это время на людей обрушился мощный подземный толчок, который привел Менахема в полное замешательство.
Пол под ногами заходил ходуном, и прямо на глазах начали трещать стены. С потолка слоями отрывались каменные своды.
– Я отвечу вам на все вопросы, но только потом, а сейчас срочно надо уходить, – Бен-Аарон торопил Овадью, не давая ему опомниться.
Вокруг лопался гранитный монолит и падали камни, в то время как старик с молодым человеком мчались по тоннелю. Менахем теперь не думал ни о чем, он торопился за Бен-Аароном, порой ему казалось, что демоны тьмы, когда-то запертые в камень царем Соломоном при помощи волшебного перстня, очнулись от долгого заточенья и пытаются любой ценой вырваться на свободу. Внезапно раздался тяжелый гул, идущий из самых глубин подземелья. Стены завибрировали еще сильнее, монолитные каменные глыбы под мощью необычной силы трескались и рушились, как щепки. Гул нарастал медленно, вселяя в узников подземелья леденящий ужас. Бен-Аарон, несмотря на возраст, мчался с проворством лучшего атлета, успевая освещать фонарем темные проходы, ловко и с достоинством успевал уклоняться от падающих камней. «Осторожней!» – поворачивался он назад, чтобы предупредить Овадью, когда на их пути рушилась стена или внезапно крошился каменный свод над головой. За спиной грохотали камни, заваливая путь к отступлению. Беглецам пришлось прибавить скорость. Менахему с каждой секундой становилось страшнее, так как нарастающий гул приближался.
Лабиринт вилял темной лентой в глубине подземелья, то огибая мощные массивы гранита, то вгрызаясь в известняковую породу, и мчался дальше в мрачную неизвестность. Гул неожиданно замолк, и вибрация прекратилась. Бен-Аарон остановился, Менахем, не успев среагировать, на полном ходу влетел в старика, чуть не сбив его с ног, но, ударившись о крепкий и мускулистый торс, отлетел назад. Бен-Аарон на столкновение даже не обратил внимание, он оставался неподвижным.
– Почему мы остановились? – задыхаясь, спросил Овадья.
– Тихо! – старик поднес палец к губам и стал внимательно прислушиваться.
Менахем мог наблюдать, как наступившая тишина тревогой отражалась в больших и умных глазах Бен-Аарона. Наконец старик задумчиво вымолвил:
– По-моему, произошла слишком сильная детонация.
Овадья в недоумении посмотрел на старика:
– И что это значит?
Бен-Аарон некоторое время стоял молча, прислушиваясь к малейшим шорохам в тоннеле, затем перевел дыхание и произнес:
– Боюсь, что скоро волна детонации пойдет нам навстречу. Туда, куда мы бежим, – и он указал рукой вперед.
– Получается, мы заперты?! Проход позади нас тоже завален.
– Вот в этом и есть проблема, – старик осветил тоннель, ведущий вперед.
В это время оттуда послышался нарастающий вибрирующий гул.
***
Генеральный прокурор Мэир Кахана первым бросился из палатки, с ужасом впиваясь взглядом в то, что предстало перед его взором. Следом за ним поспешным шагом вышли Эфраим Галиви, Кейла Овальская, спикер Кнессета. Неторопливо за всеми последовал и Моше Шамон с профессором истории Ароном Дьяхой. Величайшая святыня исламского мира была окутана дымом. Силуэта мечети не было видно, над ней стоял черный столб, в котором все сверкало и искрилось многочисленными огнями. Повсюду слышался дребезжащий звук от разлетавшихся в разные стороны кусков стекол старинных окон храма, которые поражали на своем пути солдат израильской армии, стоявших на приличном расстоянии от Аль-Аксы. Десятки израильских солдат лежали на земле в крови, пораженные кусками толстого стекла. Из окон исламского собора валил густой черный дым, постепенно окутывая площадь мрачной пеленой.
– Уходите отсюда! – первым пришла в себя Овальская. – Здесь опасно! Срочно уходите за здание.
Небольшая толпа быстро переместилась в сторону ближайших домов.
– Доигрались! – сквозь зубы прошипел на ходу генеральный прокурор. – Вы разжигаете огонь мировой войны, – он метнул злобный взгляд в сторону главы правительства.
Моше Шамон озадаченно с непониманием оглядывался по сторонам:
– Но я не отдавал приказ наносить удар по мечети, – попытался оправдаться премьер-министр.
– Тогда что это?! – Мэир Кахана с неприязнью сверлил глазами главу правительства.
– Я не знаю, – премьер-министр растерянно пожал плечами, осторожно выглядывая из-за фасада невысокого дома в сторону мечети.
Солдаты израильской армии в спешке отступали от Аль-Аксы, и даже танки повернули назад, снимая плотную блокаду мечети. Наступила тишина, площадь замерла на какое-то время. Моше Шамон вышел из укрытия, чтобы оценить ситуацию. Его военный опыт подсказывал, что вокруг происходит нечто непонятное и весьма странное. Пока он пытался обдумать свои дальнейшие действия и прислушаться к интуиции, подсказывавшей ему, что спешить сейчас не стоит, над площадью раздался страшный гул, земля затряслась. Стройные высокие кипарисы, растущие вокруг собора, начали раскачиваться в разные стороны. Мощная подземная сила с корнями выворачивала деревья из земли, раскидывая гранитную брусчатку. Глава правительства поспешил вернуться в укрытие, где стояли все остальные руководители страны.
– Генерал, почему вы бездействуете? Вы упускаете драгоценное время, которого потом у нас не будет! – рядом с премьер-министром вырос историк. – Сейчас не время для дискуссий и сомнений. Надо срочно штурмовать мечеть!
– Какое право вы имеете давать указания главе правительства? – в разговор решительно вмешался Галиви. Всегда спокойное и равнодушное лицо руководителя «Моссада» вдруг стало яростным, глаза горели неумолимым огнем протеста. Он набросился на профессора: – Я прикажу вас сейчас же арестовать как провокатора и разжигателя войны. Вы провоцируете всемирную бойню! – Галиви повернулся к Овальской: – Кейла, задержи его.
Историк отскочил назад. В руках у него оказался пистолет.
– Вы глупые пресмыкающиеся! Стоять на месте и никому не двигаться! – прошипел профессор, но Галиви не смутили его слова, и он мужественно двинулся на Арона Дьяху.
– Э, братец, меня такими игрушками не запугать, – беспристрастно произнес руководитель «Моссада».
Историк попятился назад, направил дуло пистолета на Эфраима Галиви и хотел нажать на курок, но молниеносный удар Кейлы выбил оружие из рук профессора. Арон Дьяха, вскрикнув от боли, схватился за поврежденную кисть. В это время Овальская вытащила из кармана пиджака свой пистолет и приставила его к голове профессора.
– Вам еврейским языком сказали, что все решения принимает Кнессет, а не вы с премьер-министром, – улыбнулась Овальская.
Глава правительства попытался заступиться за своего советника, но тут на помощь Галиви подоспел генеральный прокурор:
– Генерал, еще один шаг – и я буду вынужден дать добро и на ваш арест.
От столь бесцеремонного отношения Моше Шамон выкатил глаза, теряя контроль над собой, в бешенстве сжал кулаки, замахнулся и хотел хорошенько садануть прокурора по голове, но голос Овальской удержал его от столь опрометчивого шага:
– Генерал, не смейте нарушать закон! Если вы кого-нибудь заденете хоть пальцем, я пущу пулю в лоб этому горе-ученому, а затем и вам. Про мою меткость, я думаю, не стоит напоминать, – Кейла угрожающе посмотрела в глаза своего бывшего командира, всем своим видом давая понять, что в данной ситуации шутить она не будет.
– Ладно, полковник, – пробурчал глава правительства, трезво оценив ситуацию, и медленно опустил кулаки, – пока твоя взяла, но ты дорого ответишь за свою подлость.
Генерал остыл и нехотя отступил назад. Овальская отошла от историка, продолжая держать пистолет у его виска. Арон Дьяха беспомощно обмяк. Весь его пыл вмиг исчез. Он опустил голову и зарыдал, потом его охватил озноб, историк побледнел, по лицу струями текли слезы. Еще немного – и профессор готов был потерять сознание, его плечи истерично задергались. Овальскую смутило поведение профессора, она никак не ожидала от него такой трусости. Кейле стало не по себе, она хотела опустить пистолет, как неожиданно Арон Дьяха резко выпрямился, высоко вскинув голову, и заорал во все горло:
– Вы полные идиоты! Убить меня захотели? Думаете, так решите проблему? Вы не видите, что там творится? – не обращая внимания на приставленное к его виску дуло пистолета, он оттолкнул Овальскую в сторону. – Генерал, Ковчег Завета у палестинцев. Это самое страшное оружие в мире, противостоять которому никакие ядерные ракеты не способны. Скоро, совсем скоро сила Ковчега Завета будет направлена на нас, и тогда вы все, – Арон Дьяха обвел собравшихся дрожащей рукой, – да-да, все вы будете отвечать за гибель еврейского народа, – профессора стало трясти в лихорадке, он схватился руками за виски. – Махди! Он скоро явится на нашу святую землю и, обагрив ее кровью миллионы иудеев, сотрет Израиль с карты земли.
И словно в подтверждение слов профессора на площади раздался гул. Мужчины, забыв о спорах, как по команде выскочили из-за дома. Часть брусчатки на площади провалилась, увлекая за собой вниз тяжелый танк. Гусеницы беспомощно пытались зацепиться за твердую поверхность, мотор взревел во всю мощь. Танк рванул было вперед, но в этот момент страшный грохот разорвал небо над площадью. Вырвавшееся из-под земли огненное облако подхватило танк и откинуло его на несколько десятков ярдов. Тяжелая бронированная машина подлетела, как пушинка, подхваченная порывом ветра. Танк отлетел в сторону и, врезавшись на большой скорости в соседнее здание, проломил его фасад.
– Вы не видите? Они начинают использовать Ковчег Завета! Вспомните, как были разрушены мощные стены Иерихона! От Иерусалима вскоре ничего не останется. Пока не поздно, необходимо пресечь действия этих фанатиков, они ни перед чем не остановятся, – историк упал на колени и завыл нечеловеческим голосом. – Почему мы не умеем прислушиваться к голосу наших предков, которые завещали нам оберегать Ковчег Завета? Смотрите, несчастные! Вы довольны?! Теперь он в руках наших смертельных врагов!
Первым не выдержал Моше Шамон, он растолкал высокопоставленных руководителей страны и, несмотря на опасность, выскочив на площадь, зарычал:
– Бригадный генерал! Быстро ко мне! – голос премьер-министра мощным эхом разнесся над Восточным Иерусалимом.
Поджарый командующий армией в короткое время оказался рядом с главой правительства, следом за ним выстроились три полковника, готовые выполнить любое распоряжение Моше Шамона.
– Что прикажете делать? – генерал на ходу отдал честь и выпрямился в струнку перед главой правительства.
– Вот что, бригадный генерал! Поднимай в воздух эскадрильи наших военно-воздушных сил. Отведи танки с площади. Подготовь отряды специального назначения. По моей команде всю мощь нашей авиации, а затем бронетехники необходимо обрушить на мечеть Аль-Акса. Стереть все, что стоит на Храмовой горе, до основания, а затем взять штурмом этот оплот терроризма. Не жалеть никого. Сейчас решается судьба Израиля, и ни о каких сентиментальностях не должна идти речь.
– Но господин премьер-министр, у вас есть санкция Кнессета? – обомлевший бригадный генерал пытался уточнить правомочность приказа.
– А ну быстро выполняй приказ! Я здесь главнокомандующий, закон и власть! А этих политиканов арестовать! – Моше Шамон махнул рукой в сторону собравшихся.
Он сбросил с себя все дипломатическое тряпье, которое так душило его все эти долгие годы, главнокомандующий вдохнул полной грудью воздух свободы так, как он делал это в молодости, когда именно его решительность и воля защитили Израиль от арабских интервентов. Галиви попытался вмешаться в разговор, но офицеры быстро его оттолкнули от премьер-министра.
– Я беру полную ответственность за будущее страны на себя, и вам не остановить меня… – голос Моше Шамона заглушила новая мощная вибрация, которая пронеслась по площади, образуя глубокие трещины вдоль всей площади перед мечетью. Но премьер-министра это не смутило. Он бесстрашно стоял перед домом, за которым в панике скрывались от страшной неведомой стихии солдаты, офицеры и высокопоставленные чины. Быть на передовой, не склоняться перед пулями и смотреть смерти в лицо – это была стихия Моше Шамона, который своим примером вдохновлял солдат Израиля, а своим неукротимым мужеством вселял благоговейный страх во врагов иудейского государства. Его доблести могли позавидовать лучшие герои за все тысячелетия существования еврейского государства. Моше Шамон ненавистно взирал на мечеть Аль-Акса, которая теперь источала дыхание смерти.
Раздался очередной треск, и гигантская паутина расщелин расползлась по площади. Одна из расщелин стремительно расширялась в сторону бесстрашно стоящего на передовой премьер-министра. Ее движение было настолько быстрым, что, приоткрыв свой хищный кривой рот, она готова была проглотить неустрашимого борца за суверенитет Израиля. Молниеносная реакция бывшего полковника Кейлы Овальской не заставила себя ждать, она немедля стремительно ринулась к главе правительства и отбросила его в сторону за мгновение до того, как глубокая бездна образовалась на том самом месте, где только что стоял Моше Шамон.
– Генерал, с вами все в порядке? – Кейла поднялась с земли, протягивая руку своему бывшему командиру.
Не обращая внимания на Овальскую, Моше Шамон недовольно пробурчал:
– Я сам, – он с трудом поднялся с брусчатки, потирая ушибленный локоть и бок.
Еще несколько расщелин паутиной рассекли площадь, с шумом обрушивая каменную поверхность. Овальская потянула генерала в убежище:
– Здесь находиться опасно! Вы, что, не видите, что происходит?
Премьер-министр с недовольным видом отошел за дом. Рядом с ним вырос бригадный генерал:
– Господин главнокомандующий, авиация готова, танки навели свои орудия на мечеть, отряды специального назначения семнадцатой особой дивизии ждут вашего приказа.
Моше Шамон пребывал в некотором замешательстве от поступка Овальской, которая спасла ему жизнь. Сомнение в своей правоте поколебало уверенность премьер-министра.
– Господин премьер-министр, так нам приступать к операции? – бригадный генерал с напряжением всматривался в лицо Моше Шамона, надеясь, что он отменит приказ и не ввергнет столь хрупкий мир в пучину хаоса и войны.
Моше Шамон молчал.
– Генерал! Ну же! Не будьте тряпкой! – рядом очутился профессор истории. – Вспомните Иисуса Навина, он тоже не решался на штурм Иерихона. Но только слова Бога внушили ему веру в будущее, и благодаря этому правителю существуем мы, евреи. Будьте решительны, прислушайтесь к голосу Отца нашего небесного. Вы разве не слышите Его призыв?
Премьер-министр очнулся. Он приободрился:
– Для меня Израиль является смыслом жизни, и все, что будет угрожать моей родине, необходимо уничтожить.
– Генерал, не допускайте ошибку, – теперь Овальская пыталась отговорить премьер-министра.
Но главнокомандующий повернулся к профессору.
– Так вы говорите, что слышите голос Бога и он зовет меня на решительные действия?
– Да! Да! Отец небесный подарил нашему народу свой бесценный дар – Ковчег Завета, призвав иудеев хранить его как зеницу ока, а мы отдали дар небес в руки врагу, и теперь Бог покарает нас за нашу беспечность и неблагодарность.
Моше Шамон расправил плечи, слова историка вновь вселили в него уверенность в своей правоте, время сомнений прошло, премьер-министр был готов принять самое важное в судьбе мира решение.
– Ну что ж! Если Бог требует от меня таких действий, то во имя моей родины я готов, – торжественно и сухо произнес Моше Шамон и повернулся к бригадному генералу: – Слушай мою кома…
Речь главы правительства захлебнулась в грохоте. В нескольких метрах от ног премьер-министра провалилась брусчатка, обнажив темную пропасть. Люди в панике отбежали от впадины. Облако пыли вырвалось наружу. Грохот стал медленно затихать, погружая площадь в звенящую тишину. Снизу послышались едва уловимые звуки. Первой к пропасти бросилась Овальская. Он прислушалась и крикнула:
– Есть там кто? – Кейла обернулась к военным. – Быстро осветите проем!
Несколько фонарей осветили глубокий тоннель. Звуки нарастали. Было слышно, что кто-то карабкался по камням наверх.
– Подайте веревки! – скомандовала бывший полковник спецназа столь беспрекословным тоном, что стоявшие рядом бригадный генерал и полковники как мальчишки бросились исполнять ее указания. Их не остановил даже весьма озадаченный взгляд премьер-министра, который еще не встречал такого грубого нарушения военной субординации. Вскоре несколько солдат стали спускаться на тросах в темноту образовавшейся пропасти. Они исчезли во тьме. Наступило время ожидания. Премьер-министр напряженно всматривался в темный проем. Арон Дьяха несколько раз пытался незаметно подойти к главе правительства, но на его пути вечно оказывалась Кейла, которая то ли случайно, то ли намеренно оттесняла профессора все дальше и дальше от Моше Шамона.
Вскоре нельзя было разглядеть не только солдат, но и свет их фонарей. Премьер-министра стали обуревать суеверные страхи, он не выдержал и повернулся к Овальской.
– Послушай, Кейла, как думаешь, мои люди не пропадут в этой проклятой бездне?
– Не думаю, – спокойно ответила Овальская. – Вряд ли там есть демоны, хотя и поговаривают, что царь Соломон возвел фундамент храма с помощью темных сил. Но мне кажется, это все это сказки. Мы же с вами, генерал, современные люди и в такие вещи не верим.
– Мда! – по спине Моше Шамона пробежали мурашки от одних упоминаний о временах третьего царя Израиля. Он еще в детстве читал много книг о Соломоне и его связях с потусторонними силами, и эти истории на всю жизнь остались в его памяти темными воспоминаниями. Маленький Моше отчетливо помнил, как родители перед сном выключали в комнате свет, и вот тогда демоны выползали из каждой щели детской, окружая кровать серыми тенями. Сейчас этот мужественный человек, никогда не боявшийся смерти, испытывал непонятный страх перед мрачным провалом в земле. Наконец в пропасти засветились огни, послышались голоса. Генеральный прокурор, спикер Кнессета, руководитель «Моссада» и сам премьер-министр подошли ближе к провалу и с нетерпением ожидали появления спасателей. Несколько солдат поднялись на поверхность, чуть позже за ними последовал крепкий старик, тяжело дыша, он поднялся на поверхность, вытирая черный от пыли плащ, словно посланник демона. Столпившиеся у провала люди невольно отпрянули. И только один человек радостно воскликнул:
– О, Бен-Аарон! А вы каким образом оказались здесь? – Кейла, увидев родственника, бросилась к нему в объятия, забыв о профессоре. – Как я рада тебя видеть.
Старик стоял смущенный, растерянно глядя по сторонам, все никак не находя сил, чтобы прийти в себя.
Арон Дьяха, воспользовавшись суетой, украдкой пробрался к главе правительства и шепотом на ухо произнес:
– Не поддавайтесь своим слабостям. Не идите на уступки, нам надо выполнить свою миссию. Вы разве не видите, что эти люди, вышедшие из подземелья, посланники демонов? Они явились сюда не просто так, эти тайные слуги темных сил специально посланы сюда, это коварный маневр, чтобы отвлечь вас от главной угрозы. Ковчег Завета в руках у шейха, а у него с вами свои счеты. Ради своих болезненных амбиций он уничтожит весь Израиль. Не забывайте, что этот выживший из ума святой старец объявил всем иудеям интифаду и желает нам только смерти.
От слов Арона Дьяхи премьер-министра передернуло, он попятился, и детские страхи, навеянные воспоминаниями о демонах, рассеялись. Моше Шамон вновь почувствовал, как в нем укрепляется уверенность, он принялся искать взглядом бригадного генерала, чтобы отдать ему самый важный приказ в жизни.
***
В небе над Восточным Иерусалимом разгоралась заря. Покрывшийся багрянцем город просыпался после тревожного сна. Предутренние сумерки залили старые кварталы серыми кровавыми оттенками. В окнах домов, несмотря на ранний час, горел свет, во дворах собрались люди, встревоженные далеким грохотом, взрывами и подземными толчками. После того как эхо глухого гула прокатилось по городу, высыпавшие на улицу жители Иерусалима начали с трепетом делиться друг с другом догадками: «Махди! Скоро явится Махди! Наступает конец света!» Слух о приходе последнего посланника Всевышнего быстро разнесся по городу, вызывая ужас и радость одновременно.
Земля дрожала под ногами, не предвещая ничего хорошего. Над Храмовой горой поднимались клубы черного дыма, которые накрывали купол Аль-Аксы. Хотя были отключены интернет, радио и телевидение, мобильная связь, хоть и с перебоями, но работала.
Заря все сильнее разгоралась на востоке, предвещая новый день, который нес события, о масштабности которых еще никто не догадывался. Саид ехал по узким улочкам Восточного Иерусалима, постоянно притормаживая перед скоплениями людей, которые толпились практически у каждого перекрестка. Он торопился, нужно было срочно перебраться через границу и оказаться на палестинской земле. Обычно Саид, сидя за рулем, любил слушать проповеди Исина. Святейшество не уступал в поэтичности лучшим писателям и ораторам, он искусно рисовал прекрасный мир своих грез, где всегда в голубом небе светило солнце и изумрудом блестела земля, где радость заполняла красивые белые дома, а счастливые родители ласкали прекрасных чад, там не было ни нищеты, ни разрухи, ни боли. В мире Исина люди почитали Аллаха и жили по законам Всевышнего. Саид любил такие разговоры. Эти беседы создавали в душе идиллию, которую он никогда не встречал в реальности. Но верил всем сердцем, что стоит преодолеть трудности, которые, конечно, были временными, и еще немного потерпеть, как наступит другая жизнь, та, которую обещал святейшество.
Выехав на центральную улицу, Саид увидел вдалеке израильский военный патруль. Ему пришлось срочно свернуть в узкий переулок, чтобы не попасть в лапы к израильским военным, которые стояли на каждом перекрестке центральных улиц. Эти кварталы Саид знал хорошо, его юность прошла здесь. То время пролетело быстро, как одно счастливое мгновение. Телохранитель старался забыть прошлое, те лучшие дни своей жизни, когда встретил свою первую и последнюю любовь, красочную свадьбу, долгожданную брачную ночь, которая подарила столько счастья, а затем прекрасного малыша, большие надежды на будущее, радость жизни, счастье главы дружного семейства. Но это было в прошлом, до того момента, когда израильский танк на полном ходу врезался в его дом, похоронив под обломками любимую жену и малолетнего ребенка, отца, мать и младших братьев. И только он один чудом остался жив. В этот день все рухнуло, оставив после себя только пустоту и мучительную жизнь, лишенную всякого смысла.
