Илья Николаевич Баксаляр
Завтрак с Машиахом
Глава 24
Шараф эль-Дин, почувствовав, что за его спиной кто-то стоит, повернулся и, получив тяжелый удар кулаком в челюсть, упал без сознания на пол. Верзилы, державшие Амира, сразу отпустили парня, побледнев от страха. Один из них застыл от удивления на месте, пытаясь трясущимися руками достать пистолет. Другой же вскочил на ноги и, приняв боевую стойку боксера, хотел нанести удар, но не успел ничего предпринять: тяжелейший хук молотом обрушился на его висок, он сразу упал замертво. Первый детина наконец с трудом вытащил пистолет и, трясясь от страха, навел оружие на незваного гостя:
– Мы из контрразведки! Если хочешь остаться живым, поднимай руки вверх и повернись лицом к стене.
– Приятель, ты бы для начала снял пистолет с предохранителя.
Контрразведчик на секунду отвлекся, и незнакомец молниеносным ударом ноги вышиб у него из рук оружие. Послышался хруст пальцев. От сильного удара здоровяк с диким криком схватился за кисти. Глухой выстрел из пистолета прекратил его стоны. Саид засунул оружие с глушителем в кобуру, бросив презрительный взгляд на поверженных сотрудников контрразведки, он покачал головой, приговаривая: «Вот ведь родились такие звери на земле». Тем временем Шараф эль-Дин пришел в себя. Он не мог встать, в глазах все двоилось. От гула в голове долго не мог понять, что происходит. Наконец, навалившись на диван, с трудом встал:
– А, это ты, Саид? Кто разрешил тебе покидать святейшество?
Телохранитель подошел к Амиру, помог подняться с дивана:
– Вставай! Все страшное позади, больше они тебя не тронут.
Молодой человек, не веря в свое спасение, разрыдался как маленький мальчик, обняв за шею спасителя:
– Спасибо тебе, Саид. Я приготовился к аду, это было так страшно. – Затем он бросился с кулаками на Шарафа: – Ах ты гад! Ты убил моего отца, ты зверь, жестокий изверг, сколько жизней на твоей совести, сколько страданий и мук принес честным ребятам, которые верой и правдой сражались за родину.
Саид осторожно отстранил Амира от контрразведчика:
– С ним говорить без толку, его надо наказывать, но это решаем не мы с тобой, а суд.
– Зачем суд, такого садиста надо убивать таким же методом, как и он: отправить на тот свет.
– Нет, Амир! Успокойся, ты чистый человек, не давай злобе превратить тебя в зверя, иначе чем ты будешь лучше его.
Эль-Дин испуганно прополз по ковру и забился в угол:
– Не убивайте меня, не трогайте. Я не виноват. Мне приказали.
– Кто? – Саид вплотную подошел к Шарафу, возвышаясь над ним огромной скалой. – Кто приказал тебе убить Рахима и его сына?
– Ты сам не знаешь, с кем связался. Меня можно избить, даже лишить жизни. Но с теми людьми, которым ты перешел дорогу, тебе никогда не справиться. Они сотрут в порошок всех, кто встанет у них на пути.
Телохранитель поднял за шкирку контрразведчика, который выглядел как старая отвратительная крыса, прилично оглушенная, но жаждущая укусить своими желтыми полусгнившими зубами. Саид грубо встряхнул его и жестко посадил на диван.
– Теперь рассказывай: на кого ты работаешь?
– Не скажу, потому что мне после этого не жить, а тебе – тем более.
Саид замахнулся кулаком, и эль-Дин сжался в комок.
– Хорошо, хорошо! Я все скажу, – его глаза испуганно забегали в надежде на спасение. – Но вас всех убьют. Скоро начнется страшная заварушка, настоящая война, которой никто еще не видел. Иерусалим сгорит в огне, и ничто вас не спасет.
– Хватит кликушничать, говори, на кого работаешь? – Саид ударил Шарафа по щеке. – Говори! – он сжал кулак, демонстрируя контрразведчику серьезность своих намерений.
– Я не могу, меня убьют, – испуганные глаза Шарафа округлились от страха.
Телохранитель замахнулся и ударил со всей силы по спинке дивана, в ней сразу образовалась приличная дыра. Эль-Дина затрясло от страха:
– Хорошо, но это вам не поможет, за меня отомстят!
Кулак стал медленно сжиматься перед самым лицом контрразведчика, он услышал громкий хруст пальцев Саида.
– Все-все, не надо. Я расскажу. Но обещайте, что сохраните мне жизнь, тогда я вам помогу выйти на заказчиков.
Охранник кивнул в знак согласия.
– Это было давно, еще в тот год, когда пала Германская Демократическая Республика, я был резидентом в Кувейте, «Стази» рухнула, и мне пришлось в спешке покинуть Ближний Восток. Денег у меня не было, все связи вмиг оборвались, мощная поддержка из Берлина рассеялась, как утренний туман на рассвете. Я вернулся в Восточную Германию в надежде найти применение своим умениям у новых правителей. Люди моей квалификации обычно всегда требуются для ведения секретных дел, но власти стали преследовать бывших сотрудников «Стази», арестовывать и судить. Мне пришлось бежать в Амстердам. Я снял номер в самой дешевой гостинице на окраине города. Перспектив на будущее я не видел, это было самое тяжелое время в моей жизни. Даже подумывал о самоубийстве. В тот день на улице лил холодный осенний дождь, я сидел с бутылкой дешевого виски и смотрел на серый пейзаж за окном. Вдруг ко мне в номер без стука вошел мужчина, он обратился ко мне по-арабски, но потом перешел на немецкий язык. Он был весьма серьезным человеком, меня тогда поразил его взгляд. Таких глаз я не видел ни у кого, они выворачивали душу наизнанку, словно рентгеном просвечивая насквозь. Этот человек сделал мне предложение, от которого трудно было отказаться. Он внушал мне настоящий животный страх. Но мне некуда было деваться, и я согласился. Гость вручил мне билет на самолет до Бейрута, где я должен был встретиться с нужными людьми. Когда странный гость покинул номер, на столе я обнаружил конверт с пятьюдесятью тысячами долларов. В моем положении это было спасением. В Бейруте меня познакомили с моим куратором, он представился Вали Джумблатом. Я выполнял за деньги все его задания, убирал израильтян в разных городах Европы и Азии. Затем пришлось убивать руководителей Палестинского движения сопротивления. Мне сказали, что я должен очистить дорогу одному истинному борцу за освобождение Палестины, новому, очень перспективному человеку, который проходил у них под прозвищем Зеленый принц.
– Так твои наниматели были людьми из «Моссада»? – грозно спросил Саид, приближая кулак к лицу контрразведчика.
– Я не знаю, скорее всего, нет, мне кажется, они хотят уничтожения Израиля. Но сейчас я сомневаюсь в их искренности, поэтому и решил арестовать Зеленого принца, которым является этот молодой человек, который ради власти убил своего отца, – Шараф трясущейся рукой указал на Амира. Саид взглянул на Вазари, молодой человек побледнел, его ноздри раздувались от охватившего возбуждения.
– Ты, убийца, смеешь оправдывать свои зверства нелепыми обвинениями? – сын руководителя военного крыла «Хамама» в порыве гнева вскочил, чтобы наброситься на эль-Дина, но телохранитель шейха движением руки осадил его.
Шараф, сплевывая слюну с кровью, продолжил:
– Он их человек и хочет встать во главе всего Палестинского сопротивления. Но я не верю ни ему, ни тем людям, которые стоят за ним.
Саид слушал внимательно эль-Дина, но вдруг смутное предчувствие охватило его, всматриваясь в окно, он грубо перебил контрразведчика:
– Кто был тот человек в Амстердаме?
– Этого господина я не знаю, но он представлял весьма значимую структуру.
В это время послышался звон разбитого стекла. Амир попытался вскочить, но почувствовал, как тяжелая рука Саида со всей силы пригнула его к полу. Три пули просвистели в воздухе.
***
Бен-Аарон крадущейся походкой подошел к двери и прислушался. Кто-то еле слышно поскуливал. Старик осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. На него был направлен почти человеческий взгляд повиливающего хвостом датского дога.
– А, это Вольфганг! – мужчина ласково погладил собаку и пропустил в комнату. – Вы не будете возражать, если этот пес посидит вместе с нами, а то он скучает в одиночестве.
Овадья пожал плечами.
– Проходи Вольфганг, только веди себя достойно, – старик пропустил пса и закрыл дверь.
Собака подошла к кровати, обнюхала гостя, а затем, облизав его руки, доверчиво положила свою большую голову на колени Менахема.
– Мой пес прекрасно разбирается в людях. Вы добрый человек. Вольфганг кроме меня больше никому не доверяет. А теперь он проникся доверием к вам, – старик хотел сказать еще что-то, но потом опомнился: – Так на чем мы остановились? А, да, – он потрепал собаку по спине и продолжил: – Мой предок Аарон помогал Моисею все сорок лет во время исхода.
– Постойте, но почему евреи бродили по безжизненной пустыне сорок лет, ведь до Земли обетованной можно было добраться всего за пару месяцев? – не удержался Овадья.
– Моисей водил народ сорок лет по очень простой причине. Ханаан в то время был под властью египтян, и как только израильтяне подходили к границам, им приходилось вступать в битву с сильным врагом, из-за этого евреи постоянно отступали в пустыню.
– Откуда, уважаемый Томер, вы это знаете? – Овадья недоверчиво глядел на Бен-Аарона.
Старик вздохнул:
– Я же вам говорил, что Аарон был образованным человеком и всю историю записывал в свитки, которые передавались из рук в руки.
– Но почему тогда в Торе прописана несколько другая история?
– Вот здесь, молодой человек, есть маленькое замечание. У моего предка Аарона было несколько сыновей. Старший Елиазар после смерти отца получил один из свитков, на который и ссылается Тора, а младшему Ифамару первый еврейский первосвященник передал другие рукописи, в которых была написана правда. Братья между собой не дружили. Елиазар был властолюбив, он всячески старался манипулировать первым правителем израильтян – Иисусом Навином, а Ифамар был честным и старался нести в мир правду. В этот момент наш род левитов разделился на две части. Елиазар вознесся над людьми, а младший брат был вместе с народом, старался его просвещать и сделать людей более гуманными. Умирая, Аарон передал завещание своего отца двум сыновьям, каждому отдельно, предупредив их под страхом гнева небес, что вскрыть его можно только пятьсот лет спустя, когда у евреев появится храм Бога. Моисей передал власть Иисусу Навину, его молодой последователь оказался искусным военачальником, но был слишком жесток, в этом ему всячески способствовал Елиазар. В это время Египет оказался ослаблен из-за страшной эпидемии чумы, и армия евреев с легкостью отвоевала часть Ханаана у живших там племен.
– Ваши слова похожи на правду, а то все победы приписали Ковчегу Завета, – задумчиво произнес Менахем.
– Вот тут вы ошибаетесь, молодой человек. Ларец Бога действительно помог израильтянам. В нем хранилось действительно самое всесильное в своем роде оружие на земле.
– Теперь мне понятно, почему поднялась такая паника вокруг мечети Аль-Акса, – глаза Овадьи загорелись неподдельным любопытством. – И что же из себя представляет ваш Ковчег Завета?
– Не спешите. Послушайте всю историю до конца. Про Ковчег Завета мы поговорим позже. Потомки Елиазара все время были при власти, они сумели навязать народу судий, которыми сами и стали. Пятнадцать поколений евреев жили под властью пророков, которые не всегда были такими праведными, как про них сочиняли придворные писари. И когда народ поднял бунт против первосвященников, потребовав избрать царя, тогда левиты Елиазаровского рода попытались отойти в сторону от светской власти.
– Послушайте, уважаемый Томер, а чем представители вашей линии занимались все это время?
Старик тяжело вздохнул:
– Мы не лезли во власть, нашей целью было сохранение главного достояния людей – Ковчега Завета, ибо он оставался основой человечества.
– Но, насколько я знаю, – уточнил Менахем, – при царе Сауле Ковчег Завета попал в руки язычников.
– Нет! Это не совсем так. Конечно, Ковчег Завета попал в руки филистимлян, но они не поняли его главную ценность, впрочем, не знали о ней и потомки Елиазария.
– Странно! Так в чем же, по-вашему, ценность Ковчега?
– Об этом поговорим чуть позже. Вернемся к царю Саулу, он хотел отодвинуть в сторону алчных первосвященников, но недооценил их силы. Левиты оказались очень коварны, они смогли натравить часть еврейского народа на своего царя, а затем очернить имя этого великого человека. Пророк Самуил решил сделать ставку на другого своего ставленника, назначив Давида царем Израиля и играя на его религиозности, первосвященники контролировали его, используя имя Бога. Они специально не давали царю построить храм, чтобы Давид не усилил свою власть и не нашел поддержки в народе. Но вот с приходом Соломона у левитов рода Елиазария начались серьезные проблемы.
Пригревшийся на коленях Овадьи Вольфганг слегка посапывал от удовольствия. Вдруг он навострил уши. Пес напрягся, поднял голову и настороженно повернулся к двери, затем неторопливо подошел к ней и встал в боевую стойку. Старик негромко позвал собаку, но Вольфганг, не слушая хозяина, проявлял все большее беспокойство.
– Видимо, к нам гости, стоит поспешить, сейчас нельзя попасть в руки к людям, которые устроили охоту на вас.
Менахем посмотрел на старика непонимающим взглядом, Бен-Аарон, не проронив ни слова, помог Овадье подняться с кровати, затем быстро подошел к стене, на которой висела картина. Он засунул руку за полотно и нажал на потайную кнопку, в кирпичной перегородке послышался негромкий скрип. В образовавшийся проем старик молча подтолкнул гостя и жестом позвал за собой собаку. Когда все покинули комнату, перегородка закрылась. Вольфганг, обогнав всех, первым спускался по знакомой ему каменной винтовой лестнице, которая уходила глубоко вниз. Вокруг стояла кромешная тьма, и Овадье приходилось идти наугад, осторожно ощупывая ногами каменистые выступы.
– Уважаемый Томер, почему нам пришлось так срочно покинуть ваш дом? – наконец выдавил из себя в недоумении Овадья.
– Шагайте, молодой человек, и желательно быстрее. Если хотите остаться в живых. Вас все-таки как-то вычислили, и, думаю, пока не найдут, они не успокоятся.
– Но зачем я им нужен? – поинтересовался Овадья. – Я всего лишь простой инженер и работаю в обычной компании. Никакими секретами не обладаю и вреда никому не принес.
Старик не стал отвечать, а продолжал идти молча, пока наконец не остановился. Нащупав в стене проем, он что-то достал оттуда. В темноте послышалось чирканье спичек, загорелся маленький огонек, от которого вспыхнул большой огонь. Бен-Аарон держал в руках факел. Пламя осветило узкий тоннель, уходящий в темноту.
– Объясните, в конце концов, Томер, кто за мной гонится? – начал наседать на старика Овадья.
– Дорогой Менахем, за вами гонятся люди моих родственников-левитов по линии Елиазара – коэны.
– Но зачем? Я не знаю никого из левитов и никакого отношения к ним никогда не имел.
Собака побежала дальше, старик направился за ней, освещая проход.
– Поторопитесь, Менахем! Вы действительно не имеете к моим родственникам никакого отношения, зато они очень заинтересованы в вас.
– Постойте! – Овадья внезапно остановился. – Объясните мне, что здесь происходит! Почему я должен спасаться бегством в собственном городе и куда вы меня ведете?
Старик бросил на молодого человека серьезный взгляд:
– Сейчас не до объяснений! Речь идет о вашей жизни, и пустые разговоры в данный момент неуместны, – сильная рука Бен-Аарона схватила Менахема за плечо и потащила за собой. – Нам надо спешить, вы плохо знаете этих людей, если они решили кого-то убрать, то, поверьте мне, не успокоятся, пока не выполнят свое дело.
– Эти господа не посмеют меня тронуть, я сотрудник «Моссада», – неожиданно для себя выпалил Менахем, не на шутку испугавшись. – Я обращусь к своему руководству, и всех заговорщиков арестуют. Вы должны знать, что наша служба самая влиятельная в мире!
– Я знаю, где вы работаете и чем занимаетесь, дорогой Менахем, – старик перешел почти на бег, таща за собой упирающегося спутника. – Но ваша организация ничем вам не поможет. Вы даже не догадываетесь о колоссальных возможностях моих родственников. Они практически хозяева в этом мире, и никто не даст за вас и ломаного шекеля, если они взялись за вас.
Овадья замолчал. Он стал осознавать серьезность положения и, прекратив упираться, поторопился за стариком.
– Но раз все так плохо, зачем вы мне помогаете, рискуя собой, уважаемый Томер?
Бен-Аарон промолчал, он почти бежал по длинному коридору, стараясь не отставать за Вольфгангом. Собака неожиданно свернула в темный проем, беглецы последовали за ней. Теперь все трое прибавили ходу и бежали изо всех сил. Овадья почувствовал, что начинает задыхаться от быстрого темпа, но на фоне неотстающего старика ему стало неловко за свою слабость. Томер, несмотря на солидный возраст, мчался как профессиональный спортсмен, без одышки, мягко и легко. «Интересно, сколько же ему лет, если он все еще в такой прекрасной физической форме?» – с восхищением подумал Овадья.
Наконец узкий коридор закончился и перед Менахемом открылись высокие своды. Старик сбавил темп.
– Скажите, а где это мы? – поинтересовался Овадья, пытаясь отдышаться. Он запрокинул голову и увидел уходящие ввысь величественные куполообразные потолки.
– Мы находимся в самых глубоких пещерах Храмовой горы. Почти две с половиной тысячи лет назад на этом фундаменте стоял первый Храм, построенный Соломоном. По преданию при строительстве царь использовал силы многочисленных темных духов, повелевая ими властью своего кольца. Вы, наверное, знаете из Торы, что в один прекрасный момент на землю спустились восемь ангелов, которые вручили правителю еврейского государства волшебные драгоценные камни. Соломон с благодарностью принял дары неба, а затем сделал из них свое волшебное кольцо, благодаря которому подчинил себе всех демонов тьмы ради строительства храма.
– Забавная сказка, – Овадью почему-то рассмешила эта история, но, почувствовав на себе неодобрительный взгляд старика, он скрыл улыбку.
– В это можно верить или не верить, но все эти духи сейчас находятся здесь, и я не советую вам, молодой человек, сердить их.
При этих словах мурашки пробежали по коже Менахема, и только сейчас он заметил странные темные тени, которые скользили по древним стенам и высоким куполам. Они двигались как живые существа: то собирались вместе, то бросались врассыпную, то появлялись, то растворялись.
– Это таинственное подземелье, – продолжил Бен-Аарон, – было прорыто зодчими Соломона специально. Прямо над нами находилось самое главное место на земле – комната под названием «Святая святых», в которой хранился Ковчег Завета. Оттуда был сделан специальный спуск в эти подвалы на случай, если враги ворвутся в храм. В Доме Бога было много золота, украшений, драгоценных камней, он являлся самым большим хранилищем богатств, которых больше не было нигде. Но все эти ценности были сущей мелочью на фоне Ковчега Завета, который нельзя было оценить никакими деньгами в мире. Он был величайшим достоянием человечества. Много лет спустя после смерти Соломона, мудрейшего в истории мира правителя, вероломный вавилонский правитель Навуходоносор Второй ворвался в Иерусалим и покорил город, его воины окружили храм. Мои предки по линии Елиазара, первосвященники, взамен на жизнь открыли ворота Дома Бога и выдали тайну захватчикам, проведя вавилонского царя вместе с солдатами в Святая святых. Но не все левиты были слабыми людьми. Мои прямые предки по линии Ифамара, головой отвечавшие за сохранность Подарка Всевышнего, успели унести Ковчег Завета через тайные проходы и спрятать драгоценное сокровище в этих пещерах. Храм был разграблен, затем вместе с городом стерт с лица земли. Многих первосвященников-предателей убили, несмотря на обещание сохранить жизнь, а оставшихся в живых угнали в рабство на семьдесят лет в Вавилон, где большинство из них и умерло.
– Так получается, что Ковчег Завета все-таки существует? – Менахем, находясь в таинственном подземелье и наблюдая за духами, только сейчас стал допускать существование таинственной святыни.
– Конечно существует. Его искали долгие века и тысячелетия, многие посвятили этому делу всю свою жизнь.
– А те рисунки под полом мечети Аль-Акса, откуда они появились?
– А, эти иероглифы, – старик грустно вздохнул, – эти надписи действительно говорят о том, где скрыт Ковчег Завета.
– Теперь понятно, почему вокруг этого события развернулась такая шумиха, как будто отыскали находку из внеземной цивилизации. – Молодой человек, с большим трудом оторвавшись от созерцания красоты куполов, со всей серьезностью обратился к Бен-Аарону: – Почему вы оказались в ту роковую ночь в мечети и кто убил людей утром?
Старик промолчал, затем двинулся дальше.
– Мой род по линии Ифамара оберегал тайну Ковчега Завета, это наше предназначение, завет, данный еще моему предку самим Соломоном. Он поручил перед смертью оберегать главную тайну, которую мы храним и защищаем.
– Понятно. Но кто были те убийцы?
– Это люди моих родственников по линии Елиазария. Они никак не могут смириться с тем, что их отодвинули от власти, и жаждут вернуть свое верховенство, многие века они разыскивают главную тайну, чтобы использовать в своих корыстных целях неограниченную мощь Ковчега Завета.
Вольфганг насторожился. Послышались едва различимые звуки шагов.
– Они нашли вход в подземелье! Это очень плохо! Нам надо спешить! – встревоженно воскликнул старик и нырнул в темный проем в стене. Собака и Овадья бросились со всех ног за ним.
***
Выстрелы прекратились. Вся комната была в осколках стекла. Саид, достав из кобуры пистолет, осторожно поднял голову и краем глаза взглянул в окно, готовый в любой момент дать отпор невидимому противнику. Он быстро оценил ситуацию. «Стреляли, скорее всего, с крыши соседнего дома, с этой точки лучше всего просматривалась комната Амира. Как же я забыл зашторить окна прежде, чем начать допрос, так могли нас всех порешить», – сокрушался Саид. Он, осторожно пригибаясь, изучил крышу соседней высотки, балконы, окна на верхних этажах и другие возможные точки, с которых было удобнее всего стрелять. Осмотрев соседний многоэтажный дом, телохранитель понял, что, скорее всего, снайпер, выполнив работу, скрылся. Убедившись, что опасность миновала, Саид осторожно закрыл шторы и окинул взглядом комнату.
На полу рядом со своими верзилами лежал начальник контрразведки, его голова была размозжена пулей таким причудливым образом, что лицо Саида исказилось от брезгливости. Телохранитель бросился в ванную комнату. Его вырвало, спазмы буквально выкручивали желудок. Приступы рвоты повторились вновь. Когда его наконец отпустило, измотанный, он посмотрел на себя в зеркало. На него смотрел уставший, опустошенный человек, давно небритый, с пожелтевшим лицом и темными кругами под глазами. Телохранитель умылся, холодная вода быстро привела его в чувство, и он вспомнил про Амира. Саид вернулся в комнату, но молодого человека нигде не было видно, он осмотрел всю квартиру, но она оказалась пустой.
***
Телохранитель мчался на машине к шейху, размышляя, как доложить старцу о бегстве Амира, но уже подъезжая к зданию, в котором скрывался святейшество, решил пока ничего ему не рассказывать, чтобы не расстраивать друга. Не успел Саид заехать во двор, как из центра города в сторону Израиля, разрывая небо невыносимым ревом, устремились несколько десятков ракет. Быстро заехав под навес, телохранитель бросился в дом.
Старец сидел в кресле у стола и в толстенных очках, приблизив книгу почти вплотную к лицу, читал Коран. Он настолько был погружен в святое писание, что не обратил внимания на появление телохранителя. Охранник не раздумывая схватил кресло и потащил его вместе со старцем в подвал. Книга выпала из рук шейха. Саид случайно наступил на нее своим большим ботинком.
– Что ты делаешь? – громко возмутился старик.
– Не ругайся! Нам надо переждать очередной налет израильской авиации. Скоро начнется бомбежка.
Телохранитель осторожно поставил кресло в углу темного помещения, сходил наверх и принес из комнаты шерстяное одеяло, бережно укутал им старика, а затем между делом поинтересовался:
– Мой друг, ты давал команду атаковать евреев?
– Каких евреев? Я только недавно проснулся! Что происходит? И почему ты не даешь мне спокойно почитать Коран? Мне надоело твое бесцеремонное поведение, ведешь себя со мной как с маленьким ребенком, командуешь, как тебе в голову взбредет, – излив свое негодование, Исин замолчал, насупившись, затаил обиду на друга.
– Не обижайся! – голос Саида стал мягким. – Я очень переживаю за тебя, ты же знаешь, что кроме тебя у меня никого нет, и твое пребывание на этой земле есть смысл моей жизни.
Старик немного смягчился, понимая, что опять незаслуженно обидел самого надежного друга на земле. Он виновато опустил глаза:
– Ладно, извини, а теперь рассказывай, что там случилось?
Телохранитель был немного взбудоражен, но постарался взять себя в руки:
– Опять кто-то запустил ракеты прямо из центра города. Так ведь нельзя делать. Прилетят израильтяне и разбомбят целые кварталы, погибнут люди, а в домах много детей, стариков, женщин. Если наши воины хотят наказать евреев за захват земли в Секторе Газа, нельзя прикрываться мирными жителями палестинских городов, забирая их жизни. Можно же было атаковать с пустырей, их вокруг очень много, но ведь стреляют из густонаселенных районов, не задумываясь о последствиях. Мне кажется, среди твоего окружения есть провокатор, который разжигает кровавую бойню, провоцируя израильтян на уничтожение простых мирных людей.
Исин молча выслушал друга, а затем промолвил:
– Саид, у нас нет мирных жителей. Идет война, и каждая жертва не напрасна. Души людей, погибших в борьбе с неверными, с распростертыми объятиями примет Аллах и обласкает своей теплотой в райских садах на небесах. Жизнь на земле – это всего лишь короткий период пребывания души в нашем бренном теле. Быть может, смерть от врага является искуплением за все грехи, сотворенные на этой земле.
– Мой друг, о чем ты говоришь?! Там дети! Они в чем виноваты? Как они могли согрешить, если только пришли в этот мир?
Старик затих, долго о чем-то думая:
– В чем-то ты прав, Саид, и я тебя понимаю, но мы на войне и проявлять слабости не можем, даже понимая, что допускаем где-то перегибы.
– Исин, что с тобой? Ты же очень добрый человек, читаешь Коран, эту святую книгу, которая призывает к добродетели, любви и заботе о людях. Зачем ту губишь свою душу в жестокости и ненависти, ведь в этой гонке взаимной озлобленности не выиграет никто, мы все погибнем в конце концов, но ради чего?
– Я не давал команду запускать ракеты из городов, клянусь Аллахом, ты знаешь, я не занимаюсь военными вопросами. Моя миссия – служить Аллаху и просвещать народ, – шейх поднял руки к небу. – Но мы должны быть готовы к смерти ради свободы. В свое время каждый из нас предстанет перед Всевышним и будет держать только перед ним ответ.
Он хотел сказать еще что-то, но послышался невероятный грохот. Израильтяне массированно атаковали город из тяжелых артиллерийских орудий.
***
Казалось, темному коридору не будет конца. Бен-Аарон бежал со всех ног, часто сворачивая в еще более узкие проходы в мрачном подземелье. Черные тени преследовали незваных гостей, вероломно вторгшихся в их темное царство успокоения. Иногда Менахему казалось, что чья-то невидимая рука дотрагивается до его плеча костлявыми пальцами, желая схватить и утащить в мир темных духов. Спертый воздух неприятно щекотал ноздри, вызывая тошноту. Свет факела иногда выхватывал из темноты частично замурованные в стены останки человеческих черепов. От всего этого у Овадьи волосы вставали дыбом, и он прибавлял скорость, стараясь не отставать от старика. Свернув в очередной проем, молодой человек почувствовал легкое дуновение свежего воздуха.
Бен-Аарон остановился, у его ног тревожно поскуливал Вольфганг. Менахем тяжело дыша встал за спиной старика. Факел осветил тяжелую металлическую дверь, она была покрыта толстым слоем красноватой накипи, свидетельствовавшей о ее древности. После манипуляций старика с засовом внутри него что-то щелкнуло, потайной механизм пришел в движение, шестеренки начали вращаться, ворота неторопливо со скрипом открылись. Беглецы вошли в образовавшийся проход, дверь незаметно закрылась за ними. Уверенной походкой Бен-Аарон двинулся дальше по проходу, теперь приходилось нагибаться, так как потолок нависал над самой головой. Под ногами появились ступени, и все зашагали наверх, спустя минут пять они закончились, и вновь пришлось идти по длинному коридору. Овадья, перебарывая неприятные ощущения, молча спешил за Бен-Аароном. Вскоре появились новые ступени. Их было так много, что Менахему показалось, что они поднимаются на высокую гору. Тяжело дыша, молодой человек стал считать про себя шаги: «Семьсот тридцать один, семьсот тридцать два, семьсот тридцать три…»
Подъем закончился, и перед ними открылся темный коридор. Какое-то время путники шли по нему, пока не оказались в тупике – темная гранитная плита перекрыла проход.
Овадья не выдержал:
– Вы заблудились, уважаемый Томер?
Бен-Аарон ничего не ответил, только ярче осветил плиту, перегородившую им путь.
– Так мы заблудились? – голос молодого сотрудника «Моссада», который когда-то спокойно выдержал взгляд Эфраима Галиви, дрогнул.
Неожиданно Менахем услышал за спиной отвратительный скрип, не успел он оглянуться, как громадная каменная плита с грохотом обрушилась, перекрыв путь к отступлению. Ему показалось, что все демоны подземелья одновременно проснулись и, рассерженные наглым вторжением людей, решили запереть их здесь. Каменные стены дышали ненавистью и злобой. Овадья прижался к стене, ощущая тяжелое дыхание духов тьмы. Тени стали пугающе носиться по потолку узкого прохода, готовые навсегда поглотить непрошеных гостей. Сердце молодого человека забилось сильнее, пес у ног жалобно заскулил, чувствуя присутствие нечистой силы. Бен-Аарон освещал факелом гранитную скалу, которая преградила путь.
Тени засуетились, готовясь наброситься на людей. Овадья вздрогнул от скрежета, который сначала был едва различим, как будто что-то медленно сдвинулось с места, но затем шум стал пугающе нарастать. Молодой человек поднял голову, не понимая, что происходит, и с ужасом осознал, что потолок медленно опускается прямо на него. Он вытащил телефон в надежде дозвониться до службы спасения, но связи не было. Каменный потолок неуклонно опускался все ниже и ниже. У Менахема свело живот, дрожь пробежала по позвоночнику, а ноги и руки онемели. Еле сдерживая себя, Овадья прошептал: «Уважаемый Томер, да что же здесь такое происходит?» Но старик не обращал на спутника никакого внимания, он был увлечен стеной, перегородившей им путь.
Оглушительный скрежет становился невыносимым. Тихо поскуливая, пес панически заметался в узком пространстве. Каменная плита, опускаясь все ниже, в любой момент была готова обрушиться и раздавить людей. Овадье пришлось наклонить голову, его тело еще сильнее сковала дрожь. К скрежету присоединился какой-то нечеловеческий вой. Менахем понял, что это ликовали демоны. Потолок приближался как неминуемая роковая глыба. Тиски неумолимо сжимались. Жуткое предчувствие мучительной смерти охватило Менахема, собака громко завыла, прощаясь с жизнью. Менахему пришлось присесть. Молодой человек не выдержал и закричал:
