Хатка Бобра
Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал
Глава 42. По домам!
Столько волнений выпало Веприку в тот радостный день, что он чуть не забыл про Фукидида – спасибо Добриле, что напомнил.
Горыныч указал на дальнюю башню. Торопясь, взбежал мальчик по узкой стеклянной лестнице и в библиотеке среди книг и ученых рукописей обнаружил Фукидида, который был очень увлечен – только он не читал, а обнимался с кем-то, кого поначалу Веприк принял за другого Фукидида – так похожи были их большие носы, черные глаза и кудрявые макушки. Потом только мальчик сообразил, что второй Фукидид ростом меньше и к тому же – не мужчина, а женщина: толстенькая, улыбчивая, глазастая, носатая, с целым водопадом темных, отливающих золотом кудряшек.
При виде мальчика Фукидид радостно вскрикнул и бросился к нему, но вернулся к подруге и начал что-то объяснять по-гречески, размахивая руками и крича во все горло. Потом он все-таки добежал до Веприка и начал его обнимать, а потом от радости запел "Ой, да то не зоренька ясная!.."
Маленький отважный березовец пересказал товарищу все, что случилось после пленения того драконом: как вернулась голубка и принесла в заснеженную Березовку берестяное письмо из Африки, как отправились друзья в путь по зимнему лесу, как послал им лес могучих туров, которые довели их до Киева, как торговые греки показали им карту и объяснили, где искать Змея, как мохнатый Велес подарил им чудесных верблюдов, а грозный Перун защищал по дороге из Киева до Сурожа, как вольный Стрибог за три дня перенес березовский отряд через три моря, а потом их поймали кочевые арабы и отвезли в черные пески, но солнечный Даждьбог умерил земной жар и в песках выросли деревья. Грек ахал, вскакивал с места, хлопал в ладоши, иногда от волнения забывая перевести что-нибудь на греческий язык для своей жены, и тогда она больно щипала его, потому что сама слушала с большим интересом и тоже ахала, вскакивала с места и хлопала. Веприк поведал им, как светлая Лада уговорила Змея Горыныча больше не разбойничать и он по собственному желанию отпустил всех своих пленниц на волю.
Слушатели так обрадовались, что снова принялись обнимать Веприка.
Они втроем стояли в удивительном прозрачном зале, так что сквозь пол видны были разноцветные ковры в нижней комнате – словно на воздухе стоишь. За одной из хрустальных стен библиотеки, как за огромным окном, раскинулись цветущий лес и луг, и из леса неожиданно выскочил бедно одетый узкоглазый юноша верхом на тощем осле. Он подскакал к самым стенам замка и что было сил завопил:
– Ли Мэй! Ли Мэй!
Дальше было непонятно, но умный Фукидид перевел:
– Он кричит по-китайски. Зовет свою невесту Ли Мэй, которую он три года ищет по свету, а змея обещает зарезать и сварить из него суп с лапшей.
В следующую секунду сердитый жених был повержен – но не змеем, а самой Ли Мэй, которая выбежала из дворца и так проворно кинулась на шею любимому, что опрокинула его вместе с ослом. Поднявшись на ноги, счастливые влюбленные залезли вдвоем на ослика и поехали прочь от змеева логова, ни разу даже не оглянувшись. Навстречу им выходили уже со всех сторон новые пришельцы, начинали кричать и звать своих невест, жен, дочерей, сестер и внучек. А на Змея ругались последними словами.
– Жоржетта! Августа! Сулико! Любава! Брунхильда! – неслось над поляной и Жоржетта, и Августа, и Сулико и все прочие красавицы одна за другой бежали навстречу родным.
Откуда людям стало известно, где искать Горыныча, – так и осталось тайной, но тайна эта вполне понятна для тех, кто помнит, что чудеса любви бесконечны и неисчислимы.
Посреди общей радости было только два обитателя сказочного дворца, которые не смеялись и не прыгали. Веприк набрел на Змея Горыныча в укромном месте возле задней стены хрустального замка. Чудище сидело на травке и мрачно ковырялось хвостом в земле.
За его спиной в стеклянных комнатах замка один за другой зажигались лампочки и свечки, разгоняя вечернюю тьму и заставляя дворец светиться, как волшебную сосульку.
– Что ж ты не празднуешь победу, богатырь? – сердито поинтересовалось чудовище у юного охотника.
Веприк промолчал, пряча глаза, присел рядом и тоже стал задумчиво чертить на земле. Шесть круглых глаз с любопытством уставились на мальчика.
– Ну-ка, ну-ка, – пробормотал змей, пытаясь заглянуть Веприку в глаза.
– Да ведь ты-то жив остался! – в сердцах воскликнул мальчик. – А я уж почти придумал, как тебя убить!
– Ай-яй-яй, плохо ты слушал тетю Ладу, любовь бесконечную, подругу нашу сердечную! – сказал Горыныч. – Меня тоже полюбить и простить нужно, я же от тоски, а не от злобы разбой творил… Ну, украл я пятьсот красавиц, с кем не бывает, но я же, между прочим, всех вернул!
Летучий гад обиженно отвернулся от соседа.
Эх! – признался маленький охотник. – Я же хотел твою мертвую голову князю нашему Владимиру привезти. Быть бы мне героем! Уж он тогда бы не посмел моего батяньку в подвале держать! Он ведь моего батяню в подвал запер!
– А моей живой головы ваш князь не испугается? – спросил Змей и подмигнул мальчику крайним правым глазом.
Веприк озадаченно посмотрел на Горыныча.
– Утром летим в Киев! – объявил Змей, заложил крылья за спину и решительным шагом направился во дворец отоспаться перед путешествием.
Глава 43. Домой верхом на змее
На длинном туловище Змея Горыныча всем хватило места. Впереди, верхом на средней шее, уселся бортник Добрило, за ним – Веприк, потом Дуняшка, потом – крепко ухватив обоих детей, Смеяна. За Смеяной, зажмурив от страха глаза, сидел Чудя, а за ним – староста Пелгусий. Звали еще Фукидида с женой Ифигенией, но они остались пожить в замке – почитать умные книжки и поглядеть на звезды в телескоп.
– Приходи в Киев в будущем году, найдешь меня на греческом дворе, – сказал ученый грек Веприку. – Я прочитаю тебе свою книгу. Я назову ее "Русские люди, драконы и прочие загадки природы".
Все воздухоплаватели закутались в самые теплые одежды и меха, которые только нашлись в богатом сказочном дворце. Веприк держал большой мешок с драгоценными камнями, который Змей заставил его взять в подарок.
Горыныч ударил крыльями и земля в один миг оказалась далеко внизу, а все красавицы, которые еще не разъехались по домам, замахали руками на прощание. Березовцы, перепугавшись, вцепились друг в друга и пожалели, что не пошли пешком. Один только Пелгусий ткнул пальцем в спину Чуде и скомандовал:
– Вперед!
Плеснув по воздуху огромными крыльями, Горыныч взметнул себя вместе с наездниками выше хрустального терема. Еще через секунду воздухоплаватели оказались на такой головокружительной высоте, что их взорам открылась вся зеленая впадина и стали видны даже желтые пески Сахары по ее краю.
– А-а-а-а! – завопил вдруг Веприк, так что Добрило со страху чуть не выпрыгнул со своего места. – Лечу! Красота-то какая!
– Ты держаться не забывай, а не то, того и гляди, без меня полетишь, – строго сказал Змей.
Быстро промелькнул под змеиным брюхом кудрявый тропический лес, взращенный Даждьбогом, и потянулись песчаные барханы.
– Я вам буду рассказывать про все, что увидим, – заявил вдруг Змей Горыныч. – Чтобы вы не скучали. Сейчас мы совершаем перелет над Сахарой. Это самая большая пустыня в мире, она занимает всю северную часть великого африканского континента… Вот вы видите под собой караван верблюдов. Он идет через пески… вернее, он бежит в разные стороны… они все время так делают, когда меня видят… ну а если бы они меня не увидели, тогда за полтора месяца караван прошел бы всю пустыню Сахару и вышел бы в самой середине Африки, где живут черные люди и где золото лежит прямо у речек на берегу. А теперь они месяц своих верблюдов ловить будут.
А вот палатки местных жителей. Живут здесь арабские пастухи, которые разводят коз и верблюдов. Сейчас они все спрятались.
Ого! Глядите-ка: а вон морской царь едет куда-то на черепахе!
Внизу действительно тащилась большая морская черепаха. Она трое суток ползла к морю, но только сунула голову в воду, как получила приказ привезти домой подводного господина, которого желала видеть супруга. Путешественники все замахали водяному руками, но он, боясь свалиться, только крепче обхватил панцирь и что-то удивленно заквакал.
– Море! – крикнули в один голос сидевшие впереди всех Добрило с Веприком.
– Правильно, перед нами Средиземное море, – согласился Горыныч. – Очень большое. Древние люди даже думали, что это океан. А русские мореходы прозвали его Великим. Это море так огромно и глубоко, что, если бы каким-то чудом оно все высохло, рекам, впадающим в него, пришлось бы нести воду десять лет, чтобы снова его наполнить… А вон аисты летят!..
Стремительный полет Змея Горыныча продолжался над синим простором. Березовцы, кутаясь в плащи, смотрели на неспокойную воду и удивлялись, как, оказывается похожи, пустыня и море: желтые волны и синие волны. По временам воздухоплаватели обгоняли перелетных птиц, спешивших на север с теплого юга. Черные маленькие стрижи, огромные аисты с длинными шеями, хохлатые журавли, гуси, кулики, зяблики, соловьи, кукушки – все торопились домой, храбро летели через океан. Прозрачный воздух пахнул весной и березовцы тоже казались себе перелетными птицами, возвращающимися на родину, к знакомым гнездам. Они радостно приветствовали пернатых путешественников, многие из которых направлялись в русские леса.
На исходе дня впереди показался берег.
– Приближаемся к Афинам, древнему культурному и историческому центру! – сообщил Горыныч. – Афины – столица Греции. Полюбуйтесь на мраморные дворцы и храмы. Сейчас вы увидите площадь, где собираются поэты и философы, чтобы высказать умные мысли и послушать, что скажут другие. Вон они, как угорелые носятся по улице и прячутся в мусорные корзины… Скоро мы окажемся над Карпатскими горами, но вы их не увидите, потому что уже вечер и скоро будет совсем темно.
Действительно, над Карпатскими горами березовские путешественники летели глубокой ночью – только по сгустившейся черноте было понятно, что под ними находится что-то огромное, темное, с редкими пятнами снега на вершинах. Иногда в темноте скользили какие-то огоньки.
– Это колдуют знаменитые карпатские ведьмы, – объяснил Змей. – Горы, над которыми мы летим, таят в себе множество загадок и легенд…
Когда ясные звезды начали бледнеть, а на востоке показался светлый краешек солнца, даждьбожьего щита, березовцы обнаружили, что вокруг них раскинулась степь. Воздух становился холоднее и наконец из тучи посыпался на путешественников мелкий колючий снежок. Березовцы так обрадовались, словно их алмазами обсыпали. Несколько раз замечали вдали кочевников на лошадях, а потом наконец увидели на высоком плоском холме огороженную бревенчатым частоколом деревню. Чем дальше, тем чаще стали попадаться укрепленные поселения. Люди бежали от них и грозили вслед кулаками, а березовцы, развеселившись и придя в полный восторг от близости родной земли, кричали в ответ и дразнились.
– В этих местах, – рассказывал Змей, – русские поселения все время терпят набеги печенегов. Также нападают печенеги и на купеческие корабли, которые отправляются по Днепру в Сурож и Византию. Ваш князь Владимир хочет построить вдоль реки несколько укрепленных городов, тогда для врагов путь на север будет закрыт. А вот и Днепр, на нем как раз ломается лед, скоро можно будет на кораблях плавать… А там вдали – видите стены и дома? – это…
– Киев!
– Киев!
– Киев, мать городов русских! – закричали березовцы, приподнимаясь со своих мест, чтобы получше увидеть сероватую ленту реки, изгибающуюся вокруг высокого берега с далекими деревянными башенками и избушками.
Глава 44. Свободу Тетере!
В очень многих старинных русских преданиях, былинах, – поется о славном князе Владимире Красно Солнышко. Но еще больше поется о широких пирах, которые Владимир любил устраивать. Весь княжеский двор заставляли столами с угощением, выкатывали бочки меда и кваса, распахивали настежь дубовые ворота: заходи, киевский люд, всем сегодня рады.
Зиму провожать пожелал великий князь вместе с народом. Во дворе поставили разнообразное угощение, а на высоком крыльце сидел сам хозяин с важными гостями. Пировали так весело, что даже не заметили Змея Горыныча, совершавшего над городом большой круг и примерявшегося, куда бы приземлиться.
По одну руку от Красна Солнышка находился греческий купец Креонт, а по другую – жевал вареную курицу Тетеря, березовский охотник.
– Послушай меня, великий князь, – шепотом говорил Креонт. – У меня к тебе секретное дело по торговой части. Может получиться большая выгода…
– Что? – переспрашивал Владимир, в шуме праздника ничего не слыша.
– Секретное дело! – повысил голос грек.
– Курица жесткая, варить надо было лучше, – ворчал Тетеря.
– Что ты говоришь? – еще громче переспросил торгового грека Владимир, заглушая сипенье скоморошьих дудок, дувших гостям прямо в уши.
– Секретное дело! – заорал Креонт. – Редкий товар!
Все участники пира с интересом повернулись к высокому крыльцу.
– И что за товар? – поинтересовался великий князь, отпихивая скомороха с дудкой.
– Шкурки ежиков, – таинственно заговорил, наклоняясь к нему, грек. – Дивный мех, русское чудо! Предлагаю хорошую цену, только ты больше никому их не продавай – ни армянам, ни французам, – только нам, грекам.
– А что, на ежиках теперь мех растет? – хмуро спросил Красно Солнышко Тетерю.
– Да я у тебя уже столько сижу, что на них и поганки могли вырасти, – недружелюбно отвечал охотник.
Владимир вздохнул, соображая, как ему отвязаться от приставучего греческого купца.
– Значит так, – решил он. – Шкурки с ежиков обдирать запрещаю! Они от этого,.. – Владимир задумался.
– Болеют, – подсказал Тетеря.
– Болеют! – подтвердил Владимир. – Разрешаю их брить! Весь мех, какой получится, пусть греки себе забирают, нам не жалко… Так где, ты говоришь горы золотые спрятаны? – как бы невзначай спросил он, снова поворачиваясь к Тетере.
– На бороде, – невозмутимо отвечал березовец, объедая куриную ножку.
– А с ежиками что нам делать? – поинтересовался Креонт.
– А? С какими ежиками? – Красно Солнышко был недоволен, что его отвлекают.
– С бритыми, с какими же еще.
– Рубашечки им шейте, а то у них пузо замерзнет, – посоветовал Тетеря.
– Куда золото спрятал? – толкнул князь охотника. – А, Тетеря?
Но Тетеря только пожал плечами.
– Ты почему меня не слушаешь? Князь я или не князь?! – не выдержал Красно Солнышко.
– Да какой ты князь, – мрачно отвечал Тетеря, охотясь в миске за соленым рыжиком. – У тебя по Руси змей летает, а ты и не чешешься…
Раздался треск и Горыныч мимо ворот ввалился на княжеский пир.
–…вон, по Киеву, как у себя дома разгуливает! – продолжал охотник и в подтверждение своих слов указал на Змея, отряхивающего с себя обломки забора.
Люди во дворе завопили от ужаса. Грек Креонт спрятался за князя Владимира, а князь – за Тетерю. Прочие гости бегали по двору в поисках укрытия или дрались из-за места под столами.
– Давай-ка, богатырь, поговори с великим князем, – подсказал Змей Горыныч, когтем пододвигая мальчика вперед. Однако в общем шуме и движении Веприка никто не замечал.
Тогда он взобрался по змеевой шее и оттуда, как с дерева, закричал Владимиру:
– Ты зачем батьку моего в плену держишь?!
– Ты зачем батьку моего в плену держишь? – грозно повторил Горыныч, чтобы все слышали – так что оглушенный Веприк съехал ему на спину. Горыныч тремя головами кивнул на Тетерю.
– Да если бы я знал, что он тебе батька,.. – в великом испуге начал оправдываться князь. – Разве ж он в плену? Да он же у меня в гостях сидит!.. с прошлой осени… Ну и детки у тебя, Тетерев, – шепотом заметил Владимир соседу. – Они у тебя все трехголовые или только этот? В маму что ли?
У Тетери у самого язык отнялся при виде новоявленного сыночка.
– Какой я тебе батька?! – закричал он наконец. – Гад ты ползучий.
– Не ползучий, а летучий, – с достоинством поправил Горыныч.
Тетеря прицелился кинуть в Горыныча рыжиком.
– Говори, где жена моя Смеянушка?!
Тут сошла на землю и сама Смеяна, одетая для удобства сидения на драконе в арабские легкие шаровары, расшитые серебряными звездами и полумесяцами.
– Ого! – восхитился князь Владимир, высовываясь из-за Тетери. – А вы, наверно, иноземная гостья! Парле ву франсе, мадемуазель [12]?
– Не мадемуазель, а мадам [13), – холодно поправила Смеяна. – Я за мужем своим любимым, за Тетеревом Людмилычем, прилетела.
––
[12] мадемуазель – (франц.) обращение к незамужней девушке
[13] мадам – (франц.) замужняя женщина, обращение к замужней даме
––
– Ох! – испугался князь. – Конечно, конечно – я ж его не держу. Очень хороший муж, одобряю ваш выбор. И сыночек трехголовенький, славный такой мальчонка. Мордочки смышленые, мамина радость… Как хорошо было бы, если б его тоже отсюда кто-нибудь забрал!
Но князя не слушали: на Тетерю с одной стороны налетела Смеяна, с другой – Веприк, с третьей – Дуняшка, а с четвертой – подлез Чудя, и все вместе, хохоча и обнимаясь, они покатились по двору.
– Ты, кажется, хотел у Тетерева Людмилыча что-то про клады узнать? – напомнил князю Змей.
– Кто? Я?! – Владимир сделал удивленные глаза, пожал плечами и нечаянно стукнул зубами от страха. – Да зачем мне клады? Я же князь – у меня денег и так куры не клюют. Я решил никогда больше клады не откапывать, а лучше буду-ка я их закапывать, а другие пускай ищут!
Одуревший от счастья Тетеря то целовал и кружил свое семейство, то сам себя щипал, чтобы проверить, не во сне ли все происходит.
– Ну ладно, побаловались и хватит, – заявил наконец Пелгусий. – Пора нам! Родная деревня пропадает без старосты, а вы только и знаете, что обниматься!
Он попробовал оттащить от Тетери хотя бы Дуньку, но та свирепо пообещала Пелгусию "Ам!" и снова повисла на отце.
Смеяна ухватила со стола греческий глиняный кувшин, размахнулась и шмякнула его об землю.
– Вот так пусть наше горе-беда разбивается, подальше от нас разлетается! – радостно воскликнула она.
Тетеря схватил кувшин побольше и тоже расколотил его.
– Эй, мужик, – донеслось из-под стола. – Ты потише горшками кидайся – мы тут не для того от змея прячемся, чтоб нам в лоб черепки летели.
– Милый человек, – раздался из-под стола другой голос. – Там где-то на столе щука с кашей оставалась. Подай ее, пожалуйста, нам сюда, а то соскучились уже без дела сидеть.
Счастливое тетерино семейство долго могло бы еще обниматься и колотить посуду перед княжеским теремом, но пора было и домой: других участников перелетного отряда тоже ждали родные.
Березовцы залезли на Змея Горыныча и весело помахали оттуда киевлянам.
– Приезжайте к нам в Березовку! – крикнули они на прощание.
– Ну да, сейчас прямо и поедем, – сердито ответили люди под столами. – Вы давайте лучше летите отсюда вместе со змеей вашей, а то нам дальше пировать охота.
Раздалось громкое хлопанье крыльев – словно холсты мокрые стряхивали – и вот уже можно было полюбоваться, как змей летел в голубом небе, противно выгибаясь коромыслом и качая на спине, сидевших гуськом семерых отважных березовцев.
Понеслись под его чешуйчатым брюхом милые русскому сердцу прозрачные весенние перелески, пригорки с прошлогодней мокрой травой, низинки с нерастаявшим снегом, речушки и ручейки, заросшие кустами овраги и солнечные полянки, на которых светились уже желтые цветочки мать-и-мачехи. Вот и показалась за темным ельником деревня Березовка. А за ней – еще Березовка, а за той – родная Березовка, где героев дожидались милые подруги.
Глава 45. Большая радость на проводах зимы
Жители родной Березовки все были заняты любимым делом: водили хоровод вокруг соломенного чучела. Чучело изображало зиму-злодейку. Проводы зимы всегда были для русского землепашца очень важным праздником и хоровод надо было водить старательно и весело, с громкими песнями. Потом следовало есть блины и жечь чучело, обзывая его, кто как мог придумать.
Все эти праздничные забавы были полны большого смысла и пользы: зиму надо было проводить надежно, так, чтобы она больше не возвращалась и не вздумала погубить поздними заморозками посевы на полях. Надо было обозвать старую ведьму покрепче, чтобы обиделась и ушла. Называли ее каргой, старухой, злодейкой, сопливой, горбатой и всякими другими обидными прозвищами. Одновременно привечали весну-красну, славя ее каждым блином. Круглые румяные блины являли собой изображение молодого солнца, которому пора было согреть землю.
Березовцы, одетые зверями и страшилками, пели, перекрикивая друг друга:
– Уходи, зима сопливая!
Лысая голова,
Деревянная нога!
В лапоть садись, да под горку катись!
На тебе – вместо шапки горшок!
На тебе – вместо рубахи мешок!
На тебе – по спине палкой!..
Увидев несущегося в их сторону Змея Горыныча, березовцы даже и прятаться не стали, только плюнули с досадой.
– Тебе самому-то не надоело? – спросили они у приземлившегося чудища. – Чего ты все к нам летаешь?! Медом тебе тут что ли намазано? Мы, конечно, понимаем, что ты – змей и душа у тебя подлая, но три раза в одну деревню летать – это ты уже не змей. Это ты уже свинья!
– А я исправился! – объявил Горыныч. – Я теперь хороший!
– Хорошие змеи горынычи в одну деревню три раза не летают, – возразили березовцы.
– Я доброе дело хочу сделать! Посмотрите, кого я вам привез! – сказал Горыныч и на землю, кряхтя и ойкая, загородив дорогу остальным воздухоплавателям, слез дед Пелгусий.
– Так, – сказал он односельчанам и погрозил пальцем. – Я вижу, что без меня вы даже праздник по-человечески отпраздновать не умеете! Это что за чучело? Кто ж такие чучелы тощие делает? А блины? ну-ка… мням! – Пелгусий выхватил блин у ближнего селянина. – Какой кривой блин!… мням! – он ухватил у соседа еще один и откусил сразу половину. – Эй, девушки, кто пек этот блин?! мням! Поди-ка сюда! Не бойтесь, я ругаться не буду, я просто посмотреть на нее хочу, бестолочь криворукую, этакий несуразный блин нагородила!.. Богов вы не уважаете, вот что! Послушания в вас мало…
– Ничего себе ты доброе дело сделал, – с укоризной сказали березовцы Змею Горынычу. – Что ж ты его не сожрал?
– Да я как-то больше щуку с кашей люблю, – признался Горыныч.
– Батька! Глядите: это ж наш батя! – заорали молодые бортники Бобр с Бобрецом и в один миг стащили Добрилу с драконовой шеи.
– Батя! – радовался Бобр. – Ты что, Змея поганого победил и служить себе заставил? А чем же мы такую скотину трехротую кормить будем?
– Батянька! – кричал Бобрец. – Живой! Я же говорил: вернется, а ты все "убьют" да "убьют"!– крикнул он задорно Бобру.
В тот же миг богатырская отцова рука отвесила Бобру такую оплеуху, что тот чуть с ног не свалился.
– Батя! – завопил он – Он врет, а ты слушаешь! Нашел, кого слушать, болтуна дырявого!
Добрило отвесил оплеуху второму сыну, а потом обнял их обоих сразу – так, что кости затрещали, но отпустил, обнаружив спешащую к нему ненаглядную внученьку Малушеньку.
– Деда! Деда! – кричала счастливая девочка.
– Малушенька! – крикнул Добрило, протягивая руки навстречу внучке. – Крупиночка моя!
– Деда! – завопила Малушенька, подбежав. – А Злобынька у меня зайку отнял, что ты из делева вылезал!
– Иди к деде, милая, – ворковал бортник, пытаясь поймать бойкую девочку, которая вертелась у него под руками. – Я тебе другого зайку сделаю.
– Длугого не нада! – сердито отвечала Малушенька. – Пусть моего зайку отдает. И кляпивой его по заду настегай!… Злёбыня! Деда Доблила плилетел! – с ликованием закричала она и, так и не давшись в руки любимому дедушке, понеслась по склону к избе. – Уж он тебя тепель кляпивой настегает!..
На полпути она остановилась, что-то вспомнив. Добрило раскрыл объятия.
– А Бояшка опять печку лизал! – сообщила Малушенька и была такова.
Чудя в это самое время лежал на широкой Матрениной груди, а Матрена плакала над ним и брала с него обещания дальше огорода не уходить. Чудя тоже всхлипывал и приговаривал:
– Матренушка! Яблочко мое! Репонька! Шишечка моя сосновая!
– Кто?! – подозрительно переспросила Матрена, готовясь уже разораться.
– Шишечка! – нежно повторил Чудя. – Да не простая шишечка, – спохватился он, немного испугавшись при виде наливавшегося малиновым цветом лица любимой подруги. – Огромная! Вкусная! В Африке на кустах растут… Ой, Матрешенька, не бей меня!.. Ой! Только не по носу! На вот лучше – за бороду дерни. Ай-яй-яй!.. Ой! Матреша, не надо, березонька моя, ягодка, ши… нет, не шишечка, я не то хотел сказать – ой! – я хотел сказать: ши… "шизая моя голубка"! "сизая" то есть… ой!.. ну не сизая, ну – полосатая!.. ай! Пошутил!.. Белая! Черная! Зеленая!.. Мужики, да держите же ее кто-нибудь, всю бороду ведь повыдергала, голубка моя вкусная, огромная… ой!..
Долго еще березовцы радовались, здоровались с путешественниками, обсуждали новости и кормили блинами Змея Горыныча.
– Ну ладно, – сказало наконец чудище. – Полечу я, пожалуй. Где я живу не забыли? Пустыня Сахара, черные пески. То есть были черные, стали зеленые. В самой середине пустыни – месяц пешком по барханам, с какой стороны ни пойдешь… Будете неподалеку, милости прошу в гости.
– Да и ты нас навещай, – ответили березовцы. – Дорогу ты знаешь.
Они помахали змею вслед и начали расходиться.
И Лешаки тоже пошли домой, в маленькую свою избушку. Сколько радости было, что бабушка жива и здорова! Рассказов о своих приключениях хватило у каждого до самой ночи. А в гнездышке под крышей спала, сунув голову под крыло, ручная тетерина голубка – словно и знать не знала, как помогала путешественникам на многотрудном их пути.
