Хатка Бобра
Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал
Глава 34. На африканском берегу
Когда русские мореходы угрюмо подплывали к африканскому берегу, первыми, кого они там увидели, были Чудород в обнимку с морским царем, которые сидели на прибрежной скале и пели "Не зореньку ясную". Товарищи, не веря глазам, соскочили с лодки, по колено в воде бросились к Чуде, а потом так долго и радостно обнимали и целовали его, что нечаянно даже морского царя поцеловали несколько раз. Ветер восторженно свистнул и кокнул пустую лодку о берег, отчего она развалилась на щепочки.
– Эй, человечки! – крикнул Стрибог. – Ну, как я вас прокатил? Ха-ха-ха! Любой позавидует! Слыхали ль вы, чтобы кто-нибудь быстрее плавал? И даже без паруса. В следующий раз вообще без лодки поплывем! Полетите, маленькие людишки, как птицы – одежду только придется снять, чтобы не надувалась!
– Ждем-не дождемся, – ответили путешественники, пытаясь себе представить, как они, словно журавли, появляются в небе над родной деревней, все – в чем мать родила. Насчет того, что им позавидуют, большой уверенности не было, но помнить будут долго.
– Ну, счастливо оставаться! – пожелал им ветряной бог. – В пути не робейте, идите навстречу всякой беде. Опасности презирайте. А мне пора: мне в ваши края весну-красну нести надо!
– Да неужели мы уже так долго странствуем? – изумился Чудород, прислушиваясь к затихающему над морем хохоту ветра.
Друзья устроились на песочке, послушали рассказ о последних событиях в подводном царстве и осмотрелись.
Картина природы вокруг них печалила однообразием. Море-то было велико, а берег африканский – так себе, песок да камни. За скалистым гребешком росли несколько убогого вида деревьев: ствол весь голый, как коза объела, а наверху воткнут зеленый пучок вроде ботвы от репки. Конечно, до веселой березовой рощи или до мохнатого ельника, где в изобилии растут лисички и рыжики, местным красотам было далеко. Веприк вспомнил, как шли они осенью с отцом по разноцветному волшебному лесу, слушали шелест и птичьи крики, смеялись, дразнили белок – и сердце от тоски защемило.
Зато с погодой путешественникам повезло: вокруг было тепло, как дома летом. Если сказать честно, они и сами не понимали, как далеко завез их бог ветров – как три раза от Киева до Сурожа.
– Вы меня в какой-нибудь прудик отнесите, пока жена сердиться не перестанет, – распорядился водяной. – Только сначала обмакните в море, а то засохну совсем по дороге.
Мужики втроем дотащили его до моря и кинулись за компанию в голубую воду. Дуняшка ходила около и тянула к купальщикам ручки.
– И – взяли, ребятушки! – скомандовал Чудя. Веприк ухватил морского царя за хвост, Добрило – под мышки, а Чудя – поперек толстого пуза, – и они понесли царя на сушу.
– Гляди-ка! – крикнул Добрило. – Идет кто-то!.. Эй, милый человек, ты не аль-араб ли будешь? Ты чего ж не черный? Нам сказывали, у вас в Африке мужики все черные… если мы, конечно, в Африку приплыли, а не мимо просвистели в темноте, – добавил бортник с сомнением.
Человек, появившийся на пригорке, нерешительно остановился при виде мокрых незнакомцев, вылезающих из моря.
– Ты нас не бойся! – закричал Чудя. – Мы хорошие – особенно я! Ты нам скажи – это аль-Сахара? Аль не Сахара?..
Встретившийся путешественникам местный житель был одет в широкую длинную рубашку и очень широкие пышные штаны, а вместо шапки макушка его была покрыта платком, свободно спускавшимся на плечи – платок не был нигде завязан и удерживался на голове натянутым поверх него веревочным обручем. ("Из бани, видать, идет человек," – решили березовцы.)
Встречный был козопасом из небольшого арабского племени, обитавшего в этих местах. Увидев в воде белокожих раздетых людей он принял их за морских джиннов [8], приплывших из своих сказочных стран с коварными намерениями.
––
[8] джинн – (в арабской мифологии) злой дух
––
– Уважаемый! – по-арабски обратился к козопасу морской царь, который знал языки множества народов, населявших берега. – Не скажешь ли ты нам, это Сахара? Или мы не туда попали?
Услышав густой бас повелителя морей и разглядев его огромную физиономию с широченным ртом козопас упал в обморок. Но не успели березовцы сообразить, что им делать дальше, как он вскочил на ноги и стремглав бросился наутек.
– Что это с ним? – удивился водяной.
– Наверно, испугался кого-то из нас, – осторожно подсказал Веприк. Не мог же он сказать царю "А это у тебя такая страшная рожа!"
– Кого из вас? – не отставал водяной.
– Меня! – выручил младшего товарища Добрило. – У меня по людским меркам лицо очень некрасивое…
– Он дома даже колпак соломенный на лице носит, чтоб детишек не пугать, – сообщил довольный Чудя. Бортник за спиной водяного показал приятелю кулак.
Тут как раз мокрый хвост выпал из веприковых рук, Чудя отпустил свою середину, а Добрило, не удержав царя в одиночку, свалился в воду, погребенный под царским пышным телом.
– Уронили! – обиженно сказал водяной, высовывая голову из воды. – Вы давайте-ка поаккуратнее, а то опять уроните!
– И не раз! – заверили его березовцы, тужась вытащить бортника из-под толстого царя. Потом они с великим трудом пронесли водяного сотню шагов, но Чудя неожиданно кинул груз, замахал руками и закричал "ой, мамочки!" На этот раз Добрило выпустил водяного сразу вслед за Чудей, а Веприк еще некоторое время удерживал его за плавник на хвосте, поэтому царь, когда упал, немного зарылся головой в песок. "Бегемот мерзкий ядовитый! За нами гонится!" – вопил Чудород, показывая пальцем на диковинное существо, которое, вытянув шею, ползло наперерез их отряду.
– Как-то он неправильно за нами гонится, – засомневался бортник. – Если мы постоим, его подождем, он часа через два тут будет, не раньше.
Старая морская черепаха, медленно шевеля ластами, часто отдыхая, тащилась к воде и очень надеялась еще сегодня до нее добраться. Малышка Дунька, оставшаяся беспризорной, пока ее взрослые друзья нянчились с хозяином подводного царства, подобралась к черепахе, присела возле нее на корточки и прутиком постучала по панцирю. Черепаха, неохотно остановилась и начала втягивать голову и ласты внутрь.
Морской царь выкопал наконец свою физиономию из песка, приподнялся на руках и завопил:
– Тысяча китов и одна морская черепаха! Опять уронили!
"Ага, как же, – злорадно подумала морская черепаха. – Уже бегу."
Она поглубже засунулась в панцирь и заснула.
Как раз в этот самый момент из-за каменистого пригорка снова показались местные жители: отряд козопасов под предводительством недавнего молодого пастуха шел защищать родную пустыню и свои мирные стада от набега морских чудовищ. Как только они поднялись на пригорок, навстречу им, словно восходящая луна, поднялась с земли перемазанная песком физиономия рыбьего царя. Голова его казалась еще больше из-за облепившего лицо и волосы песка, а широченный толстогубый рот разевался так, что мог бы козу проглотить. Царь плевался, шлепал губами и гудел жутким басом "Уронили! Опять уронили! Ква-а-а!"
Такого страха пастухи не вынесли: они разбежались кто куда.
Березовцы, пожав плечами, посмотрели им вслед и обступили водяного.
– Ты не сердись, славный царь, но уж очень ты… как бы сказать, чтоб не обидеть… мускулистый, – признался Добрило. – Тяжело тебя нести.
– Пузо у тебя очень мускулистое, – уточнил Чудород.
– А мы его покатим! – радостно предложил Веприк.
– Наглый мальчишка! – заорал водяной. – Да как ты сме!..
Но мужики уже плюнули на ладони и покатили царя, словно бревно. Он хотел возмутиться, но ткнулся носом в камень на дороге. Хотел обозвать нахалов, но в рот ему забился пучок травы.
– Ах вы, негодники! Мое царское величество обидели и… ой!… лбом стукнули!
– Да я вас всех скормлю акулам, утоплю и… ох!.. и носы вам тоже поцарапаю!
– Я – Нептун, морское чудо, мне подвластны все… фу!… козьи кучки на дороге! Чтоб вы наступили!
– Царя, значит, катите?! Ай-яй-яй, не стыдно вам… тьфу!… думал, ананас, а это кактус!
– Ой-ой! На бороду наступили!
Со временем водяной успокоился и только пыхтел да ойкал, когда стукался носом:
– Пых-пых-пых-ой! Пых-пых-пых-ой! Пых-пых-пых-ай!
За каменистым пляжем взору путешественников открылось такое открытое всем ветрам пространство, что даже песок с него давно сдуло, оставив повсюду лишь лысую твердую землю. Весь песок, что должен был лежать внизу, без труда носился в воздухе и лез в рот, глаза и в уши. Из растительности на равнине торчало всего три мелких колючки, как дохлые зеленые ежики.
В небольшом отдалении стояли странные домики, похожие на перевернутые вверх дном грибные лукошки. Там же росли деревья и даже какие-то кустарники с цветочками – наверно, поблизости была вода. Не по-зимнему теплое солнце медленно опускалось за селение. Когда отряд путешественников подошел поближе, стало видно, что жилища, составлявшие селение, были палатками из натянутого на деревянную основу теплого темного полотна. Палатки были продолговатые, сверху круглые, как пирожки с начинкой, и было их несколько сотен, не меньше.
Можно сказать, что Киев был городом деревянным, Сурож – каменным, а арабское селение – шерстяным.
У одного из крайних домов на половичке, сидел белобородый старец в таком же полотенце на голове, как у молодого козопаса. Он безмятежно обмахивался огромным зеленым листом но, увидев березовский отряд, с криком вскочил и убежал.
– Ты бы физиономию свою прикрыл чем-нибудь, – сказал Добриле морской царь. – Пугаешь добрых людей почем зря… ай! мой нос!
Могучий бортник хотел ответить ему что-нибудь обидное, но тут дорога пошла под горку и царь у них укатился – пришлось догонять.
Вдоль улицы (вернее, широкого прохода между беспорядочно стоявшими палатками) была проложена канавка с водой, берега и дно ее были выложены камнем. Друзья, всклокоченные и запыленные не меньше водяного, с натугой подняли его и плюхнули в канавку. Морской хозяин улегся на дно, но пупок его продолжал торчать над каменными стенками, как купол собора в Константинополе.
Тут, как назло, в конце улицы показалась стройная фигурка с кувшином. Березовцы, толкаясь, торопливо уселись на край водоема – плечом к плечу, пряча водяного за спиной.
– Тра-ля-ля, ой люли, – начал старательно напевать Веприк, делая вид, что никого не замечает, а сидит по собственной надобности.
Черноглазая девушка, пришедшая к каналу за водой с интересом поглядела на незнакомцев. На девушке было свободное одеяние из синей материи ниже колен, а платок она завязала так, чтобы спрятать половину лица – кроме любопытных черных глаз с пушистыми ресницами. Из-под платья виднелись голубые шаровары – как у парня. Добрило, неуютно поерзав, тоже запел:
– Ах ты, реченька широкая,
Ах ты, струюшка глубокая,
Как мне молодцу тебя да переплыти?..
– Свое пузо молодецкое в тебя да уместити! – подсказал Чудород.
Слушая непонятное бормотание растрепанных пришельцев, девушка подумала, что перед нею пустынники – то есть люди, удалившиеся в пустыню, чтобы жить там в уединении и тем самым заслужить милость небес. Пустынники часто ходили растрепанные и оборванные, умели разговаривать на непонятных языках, а иногда даже могли предсказывать будущее и совершать чудеса. Такую удачу нельзя было упускать.
– Мир вам и долгих лет жизни, о мудрые люди, – обратилась к ним девушка. – Скажите мне, когда я выйду замуж?
– Спрашивает, скоро ли выйдет замуж, – шепотом подсказал морской царь.
– Ни-ни! Я женат! – испугался Добрило. – У меня и внучка уже есть – Малушенька, и дети всякие, и еще внуки, и корова, и коза…
– Ничего себе порядки в Африке, – прошептал Чудя. – Бабы сами на мужиках женятся!.. Красавица, мы все женаты! – крикнул он. – Вот он только свободный, – предательски уточнил Чудя, тыча пальцем в маленького охотника.
– Мне еще рано! – завопил Веприк. – Ты к нам через десять лет прибегай, тогда, может, соберусь… Бежать только долго придется, – добавил он вполголоса.
Пустынники тараторили и махали пальцами – похоже, были недовольны. Девушка понимающе кивнула и достала из кармана штанов серебряную монетку.
– Скажите мне мудрые люди, когда я выйду замуж, – повторила она, протягивая монету.
– Наши мужики не продаются! – гордо сказал Добрило, отвергая деньги.
– Не продаемся! – подтвердил Чудород. – И монетка у тебя какая-то маленькая!.. Нас всех подруги милые дома ждут. С пирогами да с блинами.
– А кое-кого и с кочергой, – уточнил Добрило.
– Это ничего. У нас в Березовке мужик крепкий и юркий, кочерги мы не боимся…
– Да что ты их, худосочных, слушаешь, красавица! – не выдержал морской царь, высовывая косматую голову сбоку из-за Добрилы. – В мужчине главное – размер, особенно если с хвостом мерить. Иди ко мне в русалки!
Девушка подскочила на месте, пронзительно закричала "а-а-ай!" и попробовала спрятаться в свой кувшин. Когда это ей не удалось, она запустила кувшином в лоб морскому царю и убежала, причитая тоненьким голосом.
– Ну вот опять! – возмущенно сказал водяной Добриле. – Познакомился с девушкой, а ты ее своей рожей напугал. Свиномордия!
– Пойдемте-ка разузнаем, что это за село и что за люди тут живут! – тихо сказал Веприк товарищам. – Того и гляди доозорничается славный царь, что его за морского черта примут – а нас за чертеняток.
Путешественники направились было дальше по улице, но не успели пройти полсотни шагов, как опять услышали сзади знакомый бас:
– Девушка, вы не скажете, как пройти в библиотеку? Я имею в виду – в библиотеку Птолемея Второго. Тут недалеко: в Александрии… А вы случайно русалкой стать не думали? Я могу устроить… Эй, а кто верблюда сюда пустил?! Верблюдов надо поить в специально отведенных для этого местах! Безобразие! Щекотно! Уберите немедленно! Я – царь, требую уважения!..
Березовцы переглянулись и развели руками.
– Как бы беды не случилось… – озабоченно начал Добрило, но неожиданно получил по затылку удар дубинкой и свалился, оглушенный. Путешественники оказались окруженными большим количеством сердитых людей, которые, крича и ругаясь на непонятном языке, ухватили их всех – даже маленькую Дуньку – за руки и потащили по улице. Потом их втолкнули в какой-то пустой домик без окон и заперли в темноте.
Глава 35. Пленники
– Я не понимаю, – сказал Чудород, устав колотить в дверь. – Это все из-за того, что ли, что мы жениться не хотим?.. Эй! Я готов жениться! Слышите? Только выпустите нас отсюда, а то есть очень хочется! Ой, вспомнил: я же неженатый! Я перепутал: помню – была свадьба, думал – меня женили, а это ведь соседа моего! Перепутал я! Сосед у меня женатый, а я холостой! Скажи им, Добрило!
– Ой, – ответил богатырь из угла. – Моя голова!
– Предупреждали нас торговые греки, что аль-арабы эти – все разбойники… ой… что все аль-арабы очень хорошие люди, – затараторил Чудя, повысив голос, потому что испугался, что за дверью кто-нибудь стоит. Он потер лоб, стараясь припомнить, что хорошего он успел заметить в местных жителях. – Мужики у них все какие дружные!.. Хотя и ходят почему-то в платках вместо шапок, – прибавил он шепотом. – Как ловко нас похватали! Молодцы! Добрило, тебе тоже понравилось?
– Ага, – со стоном ответил бортник. – Жаль только, что по голове мне всего один раз стукнули… Еще бы раз десять дали, мне бы еще больше понравилось!
"Не может быть, – думал Веприк, обнимая сестренку, – чтобы весь наш многотрудный путь здесь и закончился. Мы до Африки доплыли – и чтобы нас ни за что в сарае заперли. Не может такого быть… В сарае можно и дома сидеть."
Словно отвечая его мыслям, дверь открылась и пленников со связанными руками вывели во двор. На улице было уже темно, утоптанный земляной двор освещали несколько факелов. Похоже было, все жители селения собрались поглядеть на гостей, они подались назад, как только березовцы вышли наружу – боялись их что ли? На дальнем краю под пальмой сидели на ковре, скрестив ноги, два почтенных старца, один из которых недавно убежал от путешественников, испугавшись морского царя.
– Кто вы такие? Почему вы вылезли из моря и откуда приплыли? – строго спросил он.
Если бы березовцы понимали по-арабски, они бы, конечно, с удовольствием ответили на вопросы и рассказали бы местным жителям о своем удивительном приключении. Вместо этого они поклонились и сказали:
– Здравствуйте, люди добрые!
Старик на приветствие не ответил, а повторил сердитым голосом:
– Кто вы такие? Вы живете в воде или на земле?
Чудя поклонился ему еще раз, старик вскочил с места, ткнул в него пальцем и громко повторил:
– Кто?! Эшкун [9]?!
– Нет, не Эшкун, – отрицательно помотал головой Чудя, стукнув по пальцу, лезшему ему в нос. – Не Эшкун, а Чудород. Никакого Эшкуна не знаю. Чу-до-род!
––
[9] эшкун – (арабск.) кто
––
Старец в ужасе закрыл глаза и сделал для успокоения несколько дыхательных упражнений.
– Вы слышали, – сказал он односельчанам, – что это существо не имеет человеческой природы. Оно само призналось, что оно не "кто", а какое-то другое создание, название которого мне даже повторить противно!.. Да что там повторить – бедные мои уши, которые слышали такую гадость! Надо их помыть. И вы свои тоже все потом помойте.
– Я видел своими глазами, – как они выползали из моря и принимали человеческий облик, чтобы ходить по земле и вредить людям, – крикнул молодой пастух. – На самом деле у них рыбьи хвосты и животы, раздутые, как арбуз.
– Мы тоже видели! – сказали его товарищи.
Зрители зашумели и попятились.
– Чего это они? – тревожно спросил Чудород.
– Это джинны, горе нам! – закричали в толпе, а козопасы еще добавили:
– У них не было ни корабля, ни верблюдов, ни даже осла! Как будто они родились из моря или свалились с неба, как саранча.
– Мы из Березовки! – закричали в ответ путешественники, гадая, почему они так не нравятся местным жителям. – Далеко, отсюда не видать! Лес у нас там, понимаете? Деревья! А не веники лысые, как у вас. Там сейчас зима! Холодно! Бррр! Снег лежит! Сугробы – вот по сюда! Даже выше – по пояс!
– Ну что ты врешь, Чудя! – не стерпел бортник. – Так уж по пояс!
– А я говорю – вот такие сугробы! Я один раз у себя во дворе с головой провалился! – завелся Чудород.
Почтенный старец отбежал от спорщиков подальше и спрятался за дерево, потому что подумал, что они делят, кто сколько от него съест.
Испуг деревенского старосты понятен: по зловредности арабские джинны могли сравниться только с русской Бабой Ягой. Они тоже колдовали, притворялись зверем или человеком, обманывали честных людей, портили им жизнь и могли даже съесть кого-нибудь при удобном случае.
Усталая и голодная Дуняшка шлепнулась на сидячее место посреди земляного двора, жалобно сказала "Ам!" и принялась хныкать. Дунькино "Ам" было первым словом, которое правильно поняли все слушатели.
– Дайте хоть девочке хлебца, люди добрые! – взмолился Веприк, протягивая руки к народу. – С утра ничего не ели!
– Вот – по колено снег! – показывал Добрило.
– Не знаешь, так молчи! – долдонил Чудя. – По сюда!
Ясно было, что старые джинны выпрашивают для маленького джиннчика хоть полноги от кого-нибудь из присутствующих, а лучше – целую.
– У нас медведи водятся! Р-р-р! Понимаете? Есть у вас медведи? – объяснял Чудород . – Кабаны! Хрю-хрю-хрю! Кабана когда-нибудь видели? Зайцы: прыг-скок!
Трудно было решить, какое зрелище ужаснее: Чудя, который, задрав пальцем нос, показывал кабана или Добрило, изображавший зайца-попрыгайца и после каждого прыжка хватавшийся за больную голову. Зрители в страхе начали разбегаться по домам.
– Стойте! – закричал староста, выглядывая из-за пальмы. – Посмотрите: с нами ничего плохого не произошло! Из их мерзкого колдовства ничего не получается! Джинны потеряли силу! Я думаю, это морские джинны и на земле они ни на что не способны.
– А я думаю, ты ошибаешься, уважаемый Сулейман Ибн Муса Ибн Юсуф, – заявил второй мудрец. – Я думаю, это небесные джинны, которые летели-летели над морем, упали и намокли – поэтому теперь они не могут лететь, хотя, как видите, не оставляют попыток упрыгать от нас.
– А я думаю, это ты ошибаешься, почтеннейший Абу Абдаллах Ибн Джафар, – ответил уважаемый Ибн Муса. – Вы слышали свидетельство этих достойных пастухов: они видели у пленников рыбьи хвосты и толстые животы. Я сам могу подтвердить их слова. Кокосовому ореху ясно, что перед нами типичные морские джинны.
Почтеннейший Абу Абдаллах насупился, а потом просветлел и поднял вверх назидательный палец:
– Это легко проверить! – сказал он. – Достаточно сбросить одного из них с высокой башни. Воздушный джинн, конечно, улетит. А морской джинн…
– А какая разница? – крикнул из толпы молодой пастух.
– Никакой! – ответили Сулейман Ибн Муса Ибн Юсуф и Абу Абдаллах Ибн Джафар. – Ведь сделать мы с ними все равно ничего не можем.
– А хороводы вы водить умеете? – спрашивал тем временем Чудя. – У нас скоро проводы зимы! Блины будем есть, плясать, зиму-злодейку прогонять…
– Если бы мы даже знали, как убить джинна, – говорил Ибн Муса, повысив голос, чтобы перекричать березовцев, затеявших песни и хоровод вокруг Дуньки, – нехорошо было бы ссориться с их повелителем!
Все присутствующие согласились, что это действительно было бы нехорошо.
– Придется их отпустить, – объявил Ибн Муса.
– Сбросить с высокой башни, – пояснил Абу Абдаллах.
– Отвезти подальше в море и кинуть в воду, – заспорил с ним Ибн Муса.
– Беда в том, что если мы утопим небесных джиннов или расшибем морских, их цари могут разозлиться – и тогда горе нам, несчастным!
– Послушайте! – вскричал молодой пастух, чувствуя себя виноватым в том, что притащил этих джиннов в деревню. – В черном сердце пустыни, в горящих песках, живет повелитель небесных духов. Глаза его подобны огромным бубнам, а дыхание – точно раскаленная кузнечная печь. Он может быть и человеком, и змеей, и птицей. Все это я слышал от знающих людей.
– От меня ты это слышал, внучек, – со вздохом сказал уважаемый Ибн Муса. – Когда простоквашу не хотел кушать. Я еще говорил, что он забирает непослушных мальчиков.
– Живет в пустыне воздушный повелитель, нет сомнений, мы все тоже так думаем, – дружно сказали односельчане. – Надо отвезти к нему джиннов – и все дела. Пускай он сам решит, что с ними делать… Только – кто же повезет?.. О! А повезет, конечно же, козопас Али! У него больше всех умения, как обращаться с джиннами!
– Скромность велит мне уступить место мудрым, – сказал Али, поворачиваясь к руководителям собрания.
– Это мы мудрые? – уточнили старцы, перепугавшись, как бы их не отправили в опасное путешествие.
– Да. А я скромный, – ответил Али.
Односельчане прикинули, кто из собеседников дальше увезет пленников от городка и решили:
– Многоопытность важнее мудрости!
Молодой козопас покраснел, надеясь, что никто не будет напоминать, что его многоопытность состояло главным образом в том, чтобы вовремя от джиннов сбежать.
– Обращайся с пленниками без страха, но оказывай им уважение, – напутствовали пастуха престарелые мудрецы. – Помни, что, хотя они и лишены сейчас волшебной силы, это не простые люди. И лучше не давайте им ничего съестного, чтобы они не окрепли.
– Я бы еще посоветовал выливать утром и вечером по ведру воды на голову каждого джинна, – добавил почтеннейший Абу Абдаллах. – В мокром состоянии они теряют способность дышать огнем, как мы все можем понять из того, что пока никого из нас они не спалили.
Объяснив таким образом, почему березовцы не дышат огнем, достойные старцы приготовились удалиться на отдых.
– Я вот только немного сомневаюсь, – сказал мудрый Ибн Муса. – А что, если это обычные люди?
– Ах, Ибн Муса, ты с детства слишком наивен! – ответил Абу Абдаллах. – Не дай себя обмануть! Разве ты не знаешь, что все джинны коварны, как обиженная обезьяна? Ты только посмотри, какие хитрые у них физиономии! Воистину доброта живет в сердце, а зло – в глазах.
