Хатка Бобра
Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал
Глава 28. Свой корабль
На пристани утром не было видно ни одной живой души, только ветер гулял. Он то нападал с моря и проносился насквозь по крутым улицам Сурожа, то летел назад из города и мял волны, вылезавшие ему навстречу. Ветер гудел в пустых боках кораблей, с которых сняты были до весны мачты и лестницы. Корабли стояли, укрепленные на бревнах, и скалили на березовских ротозеев страшные звериные головы, вырезанные у них спереди. Прямо над пристанью нависал холм с мрачной коричневой крепостью.
Понурив головы, побрели путешественники вверх по улице, к дому Мирослава. Тут они и попались местному торговцу, которого в Суроже все звали Лиса – за то, что торговал он нечестно, всегда обманывал и норовил взять лишнее. Греки называли его Алепус, что тоже означает "лиса". К какому народу принадлежал он сам выяснить было невозможно, потому что даже его физиономия была похожа не на человеческое лицо, а на хитрую лисью морду.
– Благородные чужеземцы! – заюлил Лиса. – Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? Не хотите ли вы купить или продать что-нибудь?
– Мы хотим купить корабль, – ответил Веприк.
Лиса чуть сознание не потерял от такой неожиданности.
– Корабль вы здесь нигде не купите, – ответил он. – Только у меня.
– А ты сам что за человек? Какого роду-племени? – подозрительно спросил Добрило.
– Самого лучшего! – заверил его торговец. – Вот вы – какого племени?
– Мы – русские. Из Березовки.
– И я русский! Из этого… как его… из Чернякова!
– Из Чернигова что ли?
– Во-во, оттуда…
– А знаешь ли ты, как опасно плавать по морю зимой? – досадливо поинтересовался Чудород, который, честно говоря, боялся пускаться в плавание и очень надеялся, что корабль найти не удастся.
– Так это кому опасно? Трусам! А дураки… то есть эти…смелые люди, они ничего никогда не боятся! Вы же смелые, сразу заметно!
– Еще какие смелые! – сказали мужики.
Им очень не хотелось, чтобы новый знакомый счел их трусами – пожалеет еще корабля.
– А дорого ли стоит твой корабль? – спросил Веприк.
– Конечно дорого, – ответил торговец. – Это же отличный корабль, как раз то, что вам нужно.
– Большой?
– А кто его зна… Средний.
– Средний – это хорошо, – решили мужики. – Большого-то нам и не надобно, а маленький покупать обидно… А парусов на нем много?
– А вам сколько надо?
– Да нам бы и одного, пожалуй, для начала хватило – мы не очень умеем с парусами-то.
– Эх, везет вам: как раз один парус и есть.
– А весла?
– Весел – сколько хотите. Мало будет, я вам еще принесу. Говорю же: корабль наилучший. Я его грузину одному знакомому чуть не продал, вот прямо сейчас продавать иду – но землякам, конечно, уступлю. Вы мне больше нравитесь, потому что вы такие на вид… глу… то есть… смелые.
– А чем плату берешь? – поинтересовался Веприк. – Серебряными монетами из арабского царства возьмешь?
– Ишь ты! – жадно потер ладошки Лиса и покрутил хитрым носом, словно вынюхивая, не пахнет ли от русских покупателей чем-нибудь побогаче серебра. – За такой корабль золотом платить надо!
– Нету у нас золота, – смущенно сказал Добрило. – Вот – есть плащи меховые, драгоценные!
– Знатные плащи! – одобрил Лиса, погладив черно-бурый мех. – А еще что у вас есть?
Березовцы переглянулись и пожали плечами.
– Верблюды! – сказал вдруг Веприк. – У нас есть волшебные верблюды дивной красоты и большого ума, подаренные самим богом Велесом.
Добрило толкнул его и нахмурился. Мальчик ответил своему большому другу умоляющим взглядом и бортник, скрепив сердце, промолчал.
– Интересно взглянуть! – заявил Лиса.
Березовцы привели его на двор к Мирославу и познакомили с недовольными таким оборотом событий Плюнькой, Горбаткой, Белкой, Гляделкой и Сопелкой. У Лисы даже спина вспотела – так ему захотелось заполучить прекрасных белоснежных животных.
– Насмотрелся? – сердито поинтересовался Добрило. – Показывай теперь свой товар!
Березовцы собрали вещи и отправились покупать корабль. Жалко, Мирослава дома не оказалось.
"Будь что будет, – думал нахальный торговец. – Сейчас я им такой товар покажу – до смерти не забудут. Главное – наврать побольше."
На его счастье на берегу было по-прежнему безлюдно.
– Вот, пожалуйста, – с гордостью предложил Лиса, махнув рукой в сторону самого большого корабля, нос у которого был изготовлен в виде головы свирепого дракона.
– Такой огромный? – испугался Веприк.
– Ну, не то чтобы огромный, – поправился Лиса и показал поточнее: у борта морского великана, полузарывшись в песок, валялся кверху дном совсем маленький кораблик, а вернее – рыбацкая лодка. Старая, грязная, гнилая, облепленная ракушками лодка.
– Это что такое? – возмутился бортник. – Это вошь какая-то, а не корабль!
– Сами сказали: большого вам не надобно! – огрызнулся хитрый торговец. – Вы знаете, как быстро она плыть может? Не знаете, а уже обидеть хотите! Быстрее этой уроди… красавицы морской ни одно корыт… корабль то есть ни один не плавает! Я ей даже имя дать хочу, как родному человеку… какое же имя-то я ей дать хочу? Было же в голове хорошее слово – птица наша с вами русская народная так называется, быстрая такая и гордая… ну как же?
– Курица, – подсказал Веприк с недружелюбием разглядывая торговца.
– Ах да! Вот! Разве можно судить о корабле, когда он лежит на суше? Дайте, дайте ей море и вы удивитесь без меры, когда моя Курица полетит быстрее ветра!
– Удивимся, можешь не сомневаться, – кивнули мужики, пряча улыбки.
Веприку в бок толкнулся чудин локоть и он обнаружил, что его болтливый и юркий товарищ занят каким-то неясным делом: дергается, хмурится, тихо машет руками и шипит.
– Кыш, глупая, – шептал Чудород, грозя лодке, стараясь, чтобы его не услышали соседи. – Лети отсюда, а то суп из тебя сварю.
Лодка Чуди не боялась и мирно догнивала на родном берегу, намереваясь в ближайшее время рассыпаться в труху. Веприк подтолкнул бортника и указал на Чудю.
– Знак! – прошептал вдруг бортник.
На дырявом лодочном дне охорашивалась ручная тетерина голубка. Она приветливо посмотрела на людей и пару раз кивнула, словно говорила: не сомневайтесь, корабль наилучший. Потом ножка у нее провалилась в гнилую дыру между досок и птичка перепорхнула повыше. Там она, как ни в чем не бывало, продолжала кивать и подмигивать.
Веприк с Добрилой озадаченно посмотрели друг на друга: знак, конечно, был добрым, но не ошиблась ли ладушкина птичка? Не села ли мимо их корабля? Много ли она в мореходстве понимает – лучше бы хоть гусь прилетел.
Ветер, свистевший между бревен, дернул мужиков за полы.
– Берите лодку и поехали! – услышали они голос Стрибога. – Для меня, всемогущего, нету разницы, какой корабль нести!
– Ладно, берем, – хором сказали Добрило и Веприк.
Лиса испуганно посмотрел на покупателей – не издеваются ли. Заветная голубка и ветряной голос оставались для него невидимыми и неслышимыми.
– Правда что ли?! – недоверчиво спросил он. – Молодцы, земляки! Берите, потом пожалее… то есть не пожалеете – товар стоящий!.. Как договариваться будем?
– По-нашему, как мы русские всегда договариваемся.
– А как мы, русские, всегда договариваемся? Я что-то подзабыл.
– У нас все на вере: жмем руки, – а третий пусть по рукам стукнет, – и говорим "По рукам!"
– А, ну это я с удовольствием, только больно не бейте…
– Землю бы еще поесть надо! – посоветовал Чудород. – С землей вернее.
– Точно! Земля-матушка обмануть не даст, – согласился Добрило. – Ешь землю, – добродушно предложил он Лисе, зачерпнул сам горсточку, помял и сунул в рот.
– Песку много, репа у вас, не иначе, хорошо растет, – деловито сообщил бортник, проглотив наконец добычу и выжидательно уставившись на Лису.
Тот щепоточкой взял немного земли и медленно понес ее к губам, по дороге много просыпая. Решившись, он высыпал остаток в рот, но не выдержал, скривился и все выплюнул.
– Тьфу! Чуть червяка не съел! – заныл он, изо всех сил вытирая ладонью и губы, и щеки, и язык. – Какая гадость!.. Нет уж, давайте по-гречески договариваться – договор писать.
– Ладно, пиши, раз умеешь, – разрешили мужики.
У Лисы на поясе болтались на цепочке бутылочка с чернилами и перо. Он, найдя за высоким бортом драконьего корабля убежище от ветра, раскупорил бутылочку и извлек из поясной сумки листок пергамента – так называлась коровья кожа, использовавшаяся в то время вместо бумаги. На пергаменте уже было что-то написано, но Лиса поскоблил его ножом, потер немножко песочком и отряхнул. Развернув листок на привольной Добрилиной спине, он поднял глаза к небу и что-то пошептал.
– "Я, честный торговец по прозванью Лиса из Сурожа отдаю во владение морской корабль, готовый к плаванию"… кому отдаю?
– Вот ему, – сказали мужики, выталкивая вперед Веприка. – Вепрю, Тетерева сыну.
– Ага. "Вепрю, сыну Тетерева, из"…
– Из Березовки.
– "Из Березовки". Так. "За это указанный Вепрь, Тетерева сын, из Березовки отдает мне, честному торговцу Лисе из Сурожа, пять молодых верблюдов белоснежной масти и"…
– И хватит с тебя, – сказал Добрило.
– Ладно, земляки, я не жадный, – согласился Лиса, сгорая от нетерпения скорее побежать и забрать покупку.
– Напиши, что будешь любить наших верблюдов! – потребовал Веприк. – А то не отдадим!
– Глупость какая! Разве так в договорах пишут? Ну ладно. М-м-м… "Я буду любить верблюда". Годится?
– Пять верблюдов!
– "Я буду любить пять верблюдов". Всё?.. Эй! Вы куда? Имена хоть на договоре подпишите!
Березовцы, не слушая его, уже волокли лодку к морю. Под ней обнаружились в ямке пара весел, мачта и развернутый на земле парус.
– А мы писать не умеем! – крикнули мужики, не прерывая своего занятия.
– Тогда прочитайте договор – хоть крестик поставьте!
– А мы и читать не умеем!
– А для кого ж я это все писал? – возмутился Лиса. – Как я верблюдов своих заберу?
– Иди к Мирославу Непоседе и скажи, чтоб отдал тебе верблюдов. У нас, у русских, все на доверии! – крикнули березовцы и шлепнули "Курицу" в воду.
Глава 29. Чудо Стрибога
Березовцы шлепнули "Курицу" в воду и лодка, недолго думая, начала тонуть. Лиса бегом бросился с пристани. "Курица", погрузившись наполовину, словно подхваченная невидимыми сильными руками, поднялась вдруг на поверхность и остановилась, чуть приплясывая от радости. Вода вытекала из нее через многочисленные дырки.
Смелые путешественники поставили в лодку корзину с мочеными яблоками и она тут же опять чуть не утонула.
– Ох, тяжело, не могу, – застонал ветер. – Пошутил! – захохотал он в следующее мгновение и вскинул кораблик так, что он подлетел в воздух. – Ха-ха-ха-ха!
Под веселый свист и шутки повелителя ветров березовцы погрузили в лодку запас еды, посадили в середину Дуняшку, воткнули мачту и кое-как залезли сами. Суденышко закачалось шагах в пяти от берега. На пристани начали собираться любопытные горожане.
Березовцы чинно сидели в лодке на скамейках и ждали небесного чуда. Плескалась вода. Скрипели гнилые доски. Нахальная черноморская чайка подбиралась к последнему кульку изюма. Над собранием равнодушно проплывали облака.
Зрители захихикали. Веприк досадливо почесал в затылке.
– Парус ставить будете или так посидим? – свистнул в ушах Стрибог.
– Ах, парус! – обрадовался Добрило. – Это мы быстро… а как его ставить-то? Это ведь не бревно, это полотно – стоять не будет.
– Вы на кораблях когда-нибудь плавали? – спросил с подозрением бог.
– Мы-то? У нас речка есть, но по ней обычно не плавают, а пешком ходят. Еще прудик неподалеку, мы в нем раков ловим.
– Очень интересно, спасибо. Так как у нас с кораблями?
– Э-э-э… никак. Мы на чудо надеялись.
– Да, это действительно чудо будет, если мы с вами куда-нибудь доплывем, – обнадежил их Стрибог. – Значит так: парус надо повесить на эту палку, мачта называется.
– Я повешу! – заторопился Добрило, вскочил на ноги, мигом развернул в руках дырявый парус, который на ветру надулся и наделся Добриле на голову. Бортник зашатался, зашарил вокруг себя руками, накренил лодку и вывалился за борт.
Парус, как будто только этого и ждал: облепил бортника словно кислое тесто. Глядя на линялую кикимору, барахтающуюся вокруг лодки, зрители с причала захлопали в ладоши, а Дуняшка от страха заревела.
– Чудя! – крикнул Добрило, выглянув из-под паруса. – Дай руку!
– Конечно, конечно, Добрилушка, – с чувством отвечал Чудород, прижимая обе руки к сердцу. – Я только боюсь, ты мне рукав замочишь. Ты, как тонуть начнешь, скажи, я тебя сразу вытащу!
– Да я уже! – успел крикнуть медоход. – Бульк!
Он ушел под воду и пустил пузыри.
– Чего? – с беспокойством переспросил Чудя. – Я что-то не разобрал, что ты говоришь… Молчит. Обиделся что ли?
Веприк в ужасе заметался в узком проходе, потом догадался веслом отгрести парус в сторону. Тут же Добрило восстал из морской пены, как греческая богиня любви Афродита, которую они видели нарисованной в бане у Мирослава. Сложив руки на груди кренделем, богатырь понуро возвышался в месте своего недавнего утопления, потому что глубина там была ему по пояс. Толпа на причале свистела и хохотала.
– Ох, вы и скоморохи, мужики, – радостно зашумел ветер. – Люблю я вас! А теперь хватит баловаться, пора в дорогу!
Бортник попытался влезть назад в лодку, наклонил ее, Чудя повалился вперед и оказался прямо у Добрилы в объятиях. Могучий березовец с отвращением поглядел на мужика у себя на руках и хотел было сунуть его на место, но сверху на них свалился Веприк, бортник не удержался и все трое плюхнулись в воду. Народ смеялся до слез и Дунька, предательница, тоже. Мокрые и озябшие, березовские мореходы подтащили свой корабль поближе к берегу, ни на кого не глядя забрались на борт и мрачно уселись там на лавках. Сурожцы, количество которых на берегу возросло до сотни, хихикали и ждали, что будет дальше.
– Парус надо достать, – решил Веприк и потянулся за веслом. Лодка покачнулась. Чудя снова едва не упал.
– Не надо! – торопливо воззвал Стрибог. – Сиди, где сидишь. Обойдемся без паруса… И знаете что – весла тоже выкиньте, а то неровен час по себе стукнете…
К великому изумлению и радости зрителей из лодки вылетели оба весла. Сурожцы покатывались со смеху, любуясь на неопытных мореплавателей, показывали на них пальцами и кричали какие-то обидные слова. Березовцы, красные, словно вареные раки из ближнего прудика, нахохлились и сделали вид, что отдыхают. "Курицу" медленно прибивало к берегу. Зрители вытягивали шеи, надеясь, что из лодки опять кто-нибудь вывалится.
Над водой потянуло ветерком. Лодка остановилась и выровнялась носом в открытое море. Березовцы переглянулись и ухватились руками за скамейки. Новое дыхание ветра продвинуло старенькое суденышко на несколько шагов от причала. Толпа любопытных примолкла: гнилой кораблик без паруса и без весел, кажется, собирался уйти в морское плавание. Ветер задышал настойчиво и ровно, и, повинуясь его воле, "Курица" плавно заскользила вперед. Зрители разинули рты, начали тереть глаза и щипать друг дружку, чтобы проверить, не во сне ли творится такое чудо. Березовцы обрадовались и показали насмешникам на прощание немного посиневшие от холода языки.
– Смотрите-ка – Мирослав! И Лиса! И еще какой-то дядька – кричат нам, руками машут. Дерутся вроде… Волнуются. За нас не бойтесь! – закричал Веприк. – Мы со Стрибогом – слава ему! – не пропадем!
– Слава тебе, Стрибог! – послушно повторили Чудя с Добрилой!
– Ой! – крикнула никогда не унывающая Дуняшка, свешиваясь за борт. – Мама!
– Да, – согласился Чудород. – Вот это самое и я хотел сказать…Ой, мама!
Как и предположили мореплаватели, купец Мирослав Непоседа прибежал на пристань, узнав о том, как ловко торговец Лиса обменял гнилую лодку на пять волшебных верблюдов. Во-первых, Мирослав надеялся удержать земляков от опасного путешествия, а во вторых, – набить Лисе его подлую и хитрую физиономию. Непоседа не знал еще, что волшебные верблюды, едва их повели со двора, преспокойно растаяли в воздухе, так что Лиса не извлек из своей ловкости никакой выгоды, только Горбатка сжевал ему рукав новой шелковой рубашки. Другой рукав разодрал ему Мирослав, да еще синяк под глазом набил. Кроме того, Лиса получил по шее от хозяина лодки, потому что корабль, который хитрый торговец продал березовцам, принадлежал вовсе не ему, а местному рыбаку Куре. Куря и был третьим человеком, прибежавшим на пристань, из замеченных зорким Веприком: Мирослав кричал им, чтобы возвращались, и одновременно бил Лису, Куря кричал им, чтобы вернули лодку, и тоже одновременно бил Лису, а Лиса орал, что они воры и обманщики, уворачиваясь от ударов.
Между тем гордый березовский корабль по воле ветра плыл вперед все быстрее и быстрее, стремил свой бег и пенил волны, так что у мореходов засвистело в ушах.
Глава 30. Шторм на Черном море
Не снежная и не травянистая – водяная равнина простиралась во все стороны от смелого отряда: серое, промозглое, ненадежное, вечно качающееся пространство. Уже не было видно бело-красного города Сурожа и его сердитой крепости, уже и длинные прибрежные холмы, на которых был выстроен город, скрылись вдали. Равнодушно катили куда-то волны, однообразно толкая в бок старенький кораблик без паруса. Повсюду плясала темная вода – словно проглотила давно и землю, и все, что на ней стояло и бегало. Одиноко и страшно было березовцам.
Добрило зачерпнул в луже на полу лодки и глотнул из горсти.
– Соленая! – пожаловался он отплевываясь.
Веприк тоже попробовал воду – и с удивлением покачал головой на такое богатство: соль в те годы была редким товаром. Ее привозили на Русь издалека: с Карпатских гор и из Таврики, – поэтому стоила она очень дорого.
Недружелюбно настроенная волна ткнула лодку в бок так, что доски крякнули. "Курица" выровняла свой бег, но следующая волна уже подхватила ее и подкинула над собой, чтобы мореходы могли увидеть, как оживленно плещется море. Пять минут назад оно было гораздо тише. Третью волну лодка одолеть не смогла – она врезалась носом в гребень и ледяная вода потоком хлынула на мореходов. Спасибо дыркам – из лодки все вытекало так же быстро, как втекало в нее. Одна из корзин куда-то улетела, из другой сыпались по сторонам румяные жареные бананы.
Прямо перед суденышком воздвигались неожиданно водяные горы и норовили опрокинуть его. Пенные гребни нависали над путешественниками, словно жадные лапы. Лодка валилась то на один бок, то на другой, вставала на дыбы, ныряла, падала в ямы, скрипела и трещала. Свет померк. Море и небо превратились в сплошную мешанину из соленой воды и тумана. Теперь понятно было, почему чужеземцы прозвали его "Черным". И совершенно непонятно, почему греки называли его "Эвксинский Понт", то есть "Гостеприимное море". А почему русские мореходы назвали это море Русским было в тот час совершенно неинтересно.
Березовцы себя не помнили от страха.
– Перуне! Велесе! Даждьбоже! Стрибоже! Спасите нас! – кричали они вразнобой, подъятые волной к небесам.
– Не спасайте, опоздали, – мрачно говорили они в следующее мгновенье, провалившись в яму между гороподобными водяными валами и готовясь утонуть.
– Не опоздали еще! Спасайте! Спасайте скорее! – орали они снова, взлетев на очередную волну.
– Вези нас обратно! – крикнул Чудя Стрибогу, но в ответ только морская пена зашипела кругом.
Все богатство мореходов утонуло в море – кроме того, что было на них одето и корзины с яблоками, засунутой под переднее сиденье. Веприк обнял сестренку, изо всех сил прижался к ней. Могучий Добрило обхватил обоих детей, словно он мог спасти их. Чудя хотел было обнять всех троих, но передумал, залез под скамейку и там застрял.
– Горе нам! – кричали путешественники, но голос их пропал в реве разбушевавшейся стихии.
– А? Кому горе? – свистнул ветер.
– Стрибоже! – воззвали березовцы. – Спаси нас, погибаем!
– Да ладно вам! Поболтал их немножко и сразу уже – "погибаем".
– Так это ты бурю сотворил, чтоб тебе… слава была всегда и повсюду?! Ты что ж это делаешь?!
– Веселюсь, – признался бог. – Во всем море кроме вас ни одного корабля, мне и поиграть не с кем.
– А утопишь нас, тогда с кем играть станешь? – проворчал Добрило.
– Да что я, маленький что ли?! – возмутился Стрибог. – Я – да утоплю! Скажете тоже! Вот!
Не успели березовцы снова испугаться (а Чудород вылезти из-под лавки, где он с кряхтением ерзал), как на лодку налетела крутая волна, подбросила ее и перевернула вверх тормашками, а потом опять перевернула и швырнула назад в воду – и при этом никто не успел не то что со скамейки упасть, а даже сказать "Бес меня попутал пуститься в путешествие! Верните меня домой, я из Березовки шагу больше не сделаю. За грибами даже ходить не буду!".
– Вот! – с гордостью повторил повелитель ветров. – Ну что, утопил я кого-нибудь?.. ой!
Стрибог вовремя заметил Чудю, который, выдернутый из-под своей скамейки, со свистом описал широкую дугу, направляясь в морскую глубину шагах в тридцати от лодки.
– Оп! – воскликнул бог ветров и маленький вихрь подхватил Чудорода, когда он был на палец от поверхности воды, раскрутил его и ловко швырнул на корабль.
– Ну как? – хвастливо поинтересовался Стрибог, но тут Чудя пролетел мимо корабля и со всего разгона воткнулся головой в море.
– Оп! – снова крикнул Стрибог, но уже не так бойко, выхватил мокрого Чудю из воды и кинул назад. На этот раз он чуть не шмякнул его лбом о борт, но успел остановить и подвесил Чудорода в воздухе над кораблем. Чудя испуганно завертел головой и на всякий случай помахал руками, как крыльями.
– Оп, – тихо сказал Стрибог и посадил Чудю в лодку.
Шторм в одну минуту потерял силу. Несколько волн еще качнули "Курицу", но безо всякой злости. Море поворочалось и заснуло, вместо грозного рева слышалось теперь бормотание и причмокивание, словно Дуняшка во сне пальчик сосала. Впереди, на далеком западе, небо расчистилось и над спокойной водой засветился оранжевый шар заходящего солнца, выстилая для мореплавателей золотистую дорожку и обещая на завтра ясную, безветренную погоду. Измученные путешественники, кутаясь в мокрые меха, сгрудились в середине лодки и очень быстро все четверо крепко заснули.
