Григорий Андреевич Неделько
Принцип 8
3/5
Совещание продлилось недолго. После небольшого диалога Дубнер и Ёжик пришли к выводу, что другого плана, кроме того, который предлагал коротколапый, у них нет, а это всё же лучше, чем ничего.
– Можно попробовать, – подытожил Дубнер. – Но ты понимаешь, как это опасно?
– Да. Только и ты прекрасно знаешь, что нас ждёт, если нам не удастся остановить катаклизмы.
– К сожалению, я это знаю прекраснее, чем тебе кажется.
– А вот интересно, – вдруг задумался Ёж, – откуда?
– Не в курсе. – Бобёр покрутил в воздухе сильными руками. – Может, коллективное бессознательное. Или пробудившаяся ноосфера. Или информация прямиком от Вселенной. Или ещё какая сложная штука.
– Да уж, – выдохнул Ёжик.
– Ну так что, – спросил «отставной» электрик, – решили?
– Решили!
И они начали действовать. Мешало лишь одно – катаклизмов поблизости пока больше не случалось.
Долго ждать, тем не менее, не пришлось. Только Ёжик с Дубнером выбрались на улицу, чтобы обсудить, как добраться до Ягодной Россыпи – новой колыбели катаклизмов, о которой рассказывали по телевизору, – как тут же со всех сторон раздались крики и вопли:
– А-а-а! Опять!
– Началось!
– Опасность! Опасность!
– Прячьтесь!..
И даже:
– Проклятый! Он проклятый!
Последнее относилось к Ёжику. Имелось в виду, что катаклизмы будто преследуют его по пятам. Он и сам уже это заметил и всё чаще грешил на гитару: уж настолько она необычна и непривычна для их Мира и такими она обладает престранными и премощными свойствами, что её влияние на окружающую реальность было бы вполне объяснимо. Доказательства и у него, и у рядом живущих отсутствовали, однако мысль прочно засела в покрытой колючками голове.
«Если и не мы вызвали катаклизмы, – думал Ёжик, садясь в маршрутку, – то мы наверняка повлияли на что-то, что заставило их появиться».
Он снова вспомнил тот, первый день своих приключений и ту кошмарную грозу, и брошенную электростанцию, и молнию, и ветку, которую она отрубила… и в бессчётный раз вздрогнул. Бесчисленное множество снов приходило к нему ночью, а иногда и днём, когда удавалось сомкнуть глаза на десять-пятнадцать минут, и всегда в сновидениях фигурировали эти, казалось, растворившиеся во времени образы. Но нет, они были живее и реальнее немалого количества вещей, происходящих в повседневной жизни. Ёж даже стал задумываться, просто ли так ему посчастливилось стать обладателем столь необычайного музыкального инструмента или на то у высших сущностей зрели свои планы?..
Пока они находились в тесной, погромыхивающей маршрутке, да и раньше, на аккуратной, пёстрой остановке, им пришлось выдержать немало любопытных взглядов. Некоторые из животных смотрели на них просто-таки в упор, а иные ещё и перешёптывались.
– Наша остановка, – подсказал Дубнер, когда они в конце концов добрались до места, и бобёр с Ёжиком вышли из маршрутки.
Невысокий иглокожий с гитарой был только рад поскорее покинуть это небольшое общество, где он явно считался одновременно и достопримечательностью, и чем-то неприглядным; не казались приятными знаки внимания и Дубнеру. Но что делать: теперь, когда «Тёмно-зелёных» фактически не существовало, они с Ёжиком не обладали ни машиной, ни водителем, коий довёз бы их куда угодно, и приходилось собственными силами добираться до места в чрезвычайно малознакомом городе, где они очутились ещё по причине гастролей. В Ягодную Россыпь парочка друзей не поехала; не отправились они и в Земляничную Фантазию. Нет, катаклизмы обнародовали себя гораздо ближе, в нескольких кварталах от отеля, где они расположились, и сверхъестественную активность удалось разглядеть воочию. К счастью, Ананасово был не очень крупным городком, а следовательно, их вояж не обещал быть продолжительным.
Поход начался километра за два до места буйства очередного скопления катаклизмов – ближе и самый безбашенный водитель маршрутки отказался бы подъезжать, а судя по тому, как ворон за рулём налетал на ямы, закладывал виражи и проносился на красный, им попался один из наиболее ярых представителей своей профессии. Выдохнув, Ёжик с Дубнером зашагали вперёд.
По мере приближения к сгустку паранормальной погоды ёж и бобёр испытали на себе все прелести фантастического климата, и не было в этом ровным счётом ничего сказочного. Ноги прилипали к земле, хотя вокруг не замечалось ни следа грязи, и примораживались тоже, пускай ни малейшего намёка на холод не ощущалось в теплейшем воздухе. Ветер закручивался спиралями и только потом налетал – или наоборот, налетев, отнюдь не сразу сбивал с пути. Солнце глядело с небосклона, но его лучи, достигая остальных частей Ананасово, словно бы не желали и пытаться проникнуть сюда, в зону катаклизмизации…
А впереди, уже меньше, чем в пятистах метрах, густился и заворачивался лилово-фиолетовый водоворот из облаков и молний – очаг катаклизма.
«Что же мы натворили! – в который раз подумал Ёжик. – Или не мы… Но тогда кто?!»
– Ну, думаю, хватит, – вымолвил он потом.
– Что?! – перекрывая ревущую в безветрие бурю, прокричал Дубнер.
– Стой, говорю! – повысил голос Ёж, поворачиваясь к другу. – Дальше не пойдём!
– Согласен!
Драма разворачивалась у самой границы города, а поэтому зданий здесь, на счастье, насчитывалось мало, да и те, что удавалось разглядеть сквозь нереальные, неестественные тучи, стояли с наглухо закрытыми окнами и запертыми – иногда при помощи стульев и диванов – дверьми.
Приготовившись – сам не зная к чему, – гитарист снял со спины верный муз. инструмент, перекинул через плечо и приготовился играть. Дубнер, на всякий случай, отошёл на полдесятка шагов в сторону.
– Не подведи, – прошептал иглолапый, обращаясь к боевой «подруге», – и заиграл.
Попробовать утихомирить погоду он решил звуком ММММ; тот, в отличие от ЖЖЖЖ, был спокойнее и мелодичнее. Сомнительно, чтобы катаклизм адекватно отреагировал на агрессивное звучание ЖЖЖЖ.
Ёжик поводил пальцами по струнам, импровизируя. Ничего не изменилось: сгусток остался на месте, точно там же, где и раньше.
Тогда соло-гитарист сыграл попурри из нескольких спокойных композиций. Пара снежинок шлёпнулась ему на нос.
«Хм-м-м», – подумал востроносый.
И принялся исполнять медленную часть из «Лестницы в небо».
Дубнер увлечённо глядел за развитием «поединка», переводя взор с Ёжика на сгусток непогоды и обратно.
Видя, что его труды не приносят плодов, Ёж на ходу выдумал грустно-задумчивую мелодию, назвав её тотчас про себя «Sound Touch», и, зациклив, стал играть снова и снова.
Ни-че-го.
– Хорошо! Я принимаю вызов! – громогласно выдохнул музыкант. И переключился на звук ЖЖЖЖ.
В тот же самый момент впереди, в сгустке, что-то будто бы незримо лопнуло. Хлопок получился негромкий, учитывая творящееся вокруг безобразие, но ясно ощущаемый.
– Ёжик… – позвал Дубнер.
Однако увлечённый баталией мохнатолапый его не услышал; он не слышал уж ничего, помимо казавшегося ему издевательским завывания «несуществующего» ветра и звука «Везеркастера».
– Ёжик! – громче произнёс бобёр.
Только было поздно.
Выхватив медиатор, Ёжик акцентированно ударил по шести струнам гитары, причём выбрал минорный аккорд: уж если выбивать клин клином, так на полную катушку! – решил он.
А катаклизм, похоже, решил по-другому. В тот самый миг, когда лапка Ежа коснулась струн, текучий шар облаков и молний взорвался изнутри и исторг из недр ветер, дождь, гром и молнию. Всё это обрушилось на решительно настроенного малохвостого и его спутника, сбив с ног и протащив по земле метров десять. Молния ударила совсем рядом с ними, вызвав оглушительный, безо всяких преувеличений, раскат грома…
…Придя в себя, друзья обнаружили, что катаклизм никуда не делся, а, напротив, сделался ещё больше.
– Кажется, мы избрали неверную тактику, – предположил Ёжик.
Дубнер сложил пальцы пистолетом и направил «оружие» в сторону компаньона по спасению Мира, таким образом говоря: «В точку!»
– Что ж, похоже, у нас не остаётся выбора, – пробормотал Ёж.
Катаклизм не завывал безжалостно, как пять минут назад, и потому лежащему рядом Дубнеру удалось расслышать слова друга.
– Ты предлагаешь то, о чём я думаю? – уточнил бобёр.
– Да! Стопроцентно! Мы должны найти очаг катаклизмов – и остановить их!
«Во что бы то ни стало», – добавил про себя гитарист – борец с парадоксами.
Как-то раз, во время их очередного разговора, Дубнер сказал Ёжику, что катаклизмы – это те же парадоксы, только сильнее и непредсказуемее. И хотя весь мир зиждется на парадоксах, их, так сказать, акцентированное, зримое, полностью ощущаемое появление в реальной действительности всячески нежелательно. Во всяком случае, нежелательно для человекообразных существ. Подтверждением тому служили те же динозавры и люди, да и они, ныне населяющие Землю звери… Что могут принести парадоксы-катаклизмы подобного масштаба? Только ли изменение Мира? А может, его разрушение? Либо не только его, но и…
Об этом не хотелось думать – ни капли, ни секунды. Только вот реальность штука безжалостная, и она не исчезает, когда тебе просто не хочется в неё верить. А значит…
Значит, решение было принято!
4/5
Начать, конечно же, было решено с самого главного: с поиска источника катаклизмов. Поскольку ничто не появляется ниоткуда и ничто не исчезает бесследно, даже у наиболее странных, не свойственных Миру вещей есть свои истоки. Надо отыскать такой исток и перекрыть его, исключив подпитку катаклизмов и их возможное возобновление. Но кто способен помочь в столь нелегком деле? Ну разумеется, метеорологи, раз уж речь идёт о природных катаклизмах.
Наутро, закончив с насущными проблемами вроде завтрака и переодевания, Ёжик и Дубнер вышли из отеля, поймали попутку и попросили отвезти их в ближайший метеорологический центр. Бурундук-водитель, согласившийся подвезти двух друзей, попался разговорчивый и доброжелательный.
– Я водитель в четвёртом поколении, – сразу же сообщил он, едва Ёж устроился рядом с ним, а бобёр развалился на заднем сидении. – Хотите – покажу удостоверение?
– Нет-нет, мы вам верим, – достаточно убедительно сказал гитарист.
– В этом нет необходимости, – весомее произнёс его бывший продюсер. – Поехали лучше, а то ведь время – деньги.
– Это да. – Бурундук согласно кивнул. – Раз вы оплачиваете диджея, вы и выбираете репертуар.
– Вот и отлично. – Дубнер довольно хмыкнул.
– А вы правда тот самый Ёжик? – хотя машина была уже заведена, она не трогалась с места, а бурундук не прекращал «допрос».
– Правда-правда, – ответил за него бобёр. – А я тот самый Дубнер.
– Правда?
– Правда-правда. Поехали уже.
– Хорошо, хорошо. Последний вопрос…
– Может, стоило поймать другую машину? – Дубнер обращался словно бы к Ёжику.
Тот не успел и плечами пожать, как автомобиль – старый, погромыхивающий – тронулся в путь; в случае этого передвигающегося раритета – практически рванул с места.
Дальнейшая дорога была «скрашена» непрекращающимся трёпом бурундука. Дубнер по большей части отмалчивался, а Ёж отвечал периодически и рассеянно.
Вот впереди замаячили метеорологические шпили на каменном двухэтажном строении – метеоцентр вырос перед ними.
Поблагодарив водителя и расплатившись с ним, друзья выбрались наружу.
Здание – обитель синоптиков, не поражало ни красотой, ни величественностью, зато выглядело по-современному: много камня и стекла, автоматические двери. Да и светящиеся, двигающиеся шпили, регистрирующие погодные данные, добавляли определённых черт общему антуражу.
– Стой. – Завидев приближающуюся двоицу, охранник – медведь-гризли – выставил перед собой руку. – Внутрь можно только сотрудникам центра. Вы тут работаете? Тогда что-то я вас не припомню.
– Нет, – честно ответил Ёжик. – Но мы принесли важную информацию.
– Увы, вам придётся пройти мимо, – безапелляционно заявил гризли.
– То есть как мимо?! – удивлённо воскликнул Ёж. – Вы не понимаете…
– А я и понимать ничего не хочу, – отрезал охранник. – Поворачивайте, вам говорят.
– Сынок, – вступил в диалог Дубнер, – а сознаёшь ли ты происходящее?
– В смысле? – растерялся медведь.
– То-то и оно. – Бобёр широко развёл руками. – И мы не понимаем. И никто не понимает. Я сейчас говорю о катаклизмах. – Последнее слово Дубнер произнёс особенным, курсивным тоном.
– Катаклизмах? – переспросил охранявший вход.
– Именно о них, – подтвердил толстохвостый.
– Так о катаклизмах никто ничего не знает. – Охранник было рассмеялся, но Дубнер прервал его, внезапно рявкнув:
– А раз так, почему ты не даёшь исправлять ситуацию тем, кто может её исправить!
Медведь-гризли опешил: с ним давно никто так не разговаривал.
– Я…
– Бесхвостая змея! – в рифму сказал Дубнер. – Пропусти, тебе сказано, или вся ответственность ляжет на твои плечи!
– Ответственность? – тупо повторил охранник.
– Она самая! Форму ты надел, вооружился, кепку нацепил, а про остальное забыл – в частности, про мозги! Ты разве о нас не слышал? Куда твои глаза подевались?!
– Я…
– Жизнь нелёгкая моя! Или ты нас пускаешь внутрь, или катаклизмы сотрут с лица Мира весь твой город и, возможно, не только его! Почему? Да потому что слишком ретивый сотрудник секьюрити внезапно решил показать собственную важность, не дав встретиться с метеорологическим начальством двум обладающим важнейшими сведениями субъектам!
Пока охранник переваривал последнюю фразу, Дубнер оттёр его массивным боком и зарулил внутрь; Ёжик шмыгнул за ним.
– Наглость – лучшее оружие продюсера, – поделился с другом бобёр.
Ёж кивнул и улыбнулся.
На поиски кабинета начальника метеорологической службы они потратили некоторое время. Никто не обращал на парочку внимания, здраво рассудив, что, во-первых, раз они здесь находятся, они имеют на это право, а даже если не так, то, во-вторых, надёжная охрана у входа не пропустила бы в синоптическое святая святых кого попало. Но и спросить дороги, не нарушив инкогнито, было нельзя.
– «Руководитель отделения», – прочёл Дубнер на двадцатой или тридцатой по счёту двери. – Напоминает мне мою буйную молодость.
– Только отделения, наверное, ты посещал другие? – пошутил Ёжик.
– Точно, – согласился бобёр, не став отрицать очевидное. Да и сосредоточен он был вовсе на другом.
Мощный кулак несколько раз опустился на дверь, да с такой силой, что едва не вышиб её. Ёж даже испугался, не повредят ли они ненароком государственную собственность.
– Иду-иду, – раздался из-за двери ворчливый голос. – Кому там невтерпёж со мной встретиться?
Дверь открылась, и на пороге появился убелённый сединами мышь в белом халате и очках.
– Ого! – изумлённо выдохнул он, поправив очки и прищурившись. – Сам Ёжик С Гитарой! И его продюсер! Я был на вашем последнем выступлении.
– На «Небе»? – поинтересовался Ёж.
– Да.
– Извините, что так вышло.
– Ничего, это не ваша вина.
Дубнер помахал рукой, привлекая к себе внимание.
– Аллё! Вы в курсе, кто мы такие? Да? Тем лучше. Вот по поводу последнего концерта мы и пришли.
– Если вы хотите предъявить претензии относительно неточного прогноза… – начал было мышь, но бобёр его перебил:
– В этом как раз нет ничего нового. И мы здесь по другой причине.
– По какой же?
– Катаклизмы. Знакомо вам такое слово?
Наступила вязкая тишина.
Через несколько секунд мышь, зачем-то поправив белый халат, решился её нарушить. Он протянул лапку, обменялся с друзьями рукопожатием и представился:
– Профессор Хвостов.
Дубнер хотел сыронизировать, сказав «Профессор чего?!», но Ёжик, в достаточной степени хорошо изучивший его манеру разговора, не дал бобру этого сделать, легонько пнув по толстой волосатой ноге.
– Прошу за мной, – пригласил Хвостов и повёл их по коридору.
Миновав несколько похожих друг на друга коридоров, они остановились у металлической двери, которую мышь отпер электронным ключом.
«Писк!» – пискнул замок.
Дверь отъехала в сторону, и они зашли в уставленное компьютерами помещение.
Осмотревшись, Дубнер с Ёжиком обратили внимание, что компьютерами здешнее пространство было не то чтобы даже уставлено, а заполнено. Компьютеры поменьше стояли на компьютерах побольше. Мониторы сменялись новыми мониторами. Некоторая техника работала в одиночку, другая – в паре с иной техникой, например, камерами. По экранам ползли цифры и числа, буквы и точки. Мерцали графики, сияли рисунки. И отовсюду раздавался бодрый писк.
– Впечатляет, – выдохнул Ёжик.
– Это сердце нашего центра, – объяснил профессор Хвостов. – Сюда поступают все погодные данные и здесь же обрабатываются. Всё, что можно узнать о погоде в Мире, легко тут отыщется.
– Легко? – не поверил Дубнер.
– Ну, может, и не очень, – пошёл на попятный служитель зонда и облака. – Но всё равно отыщется.
– Когда-нибудь, – шёпотом добавил бобёр.
– Итак, – протискиваясь между техникой в глубину помещения, начал Хвостов, – насколько понимаю, вам нужны сведения о катаклизмах? У нас их очень много, и…
– Вообще-то не совсем так, – притормозил профессора Ёжик. – С катаклизмами мы знакомы, и даже лично. Мы не знаем одного: откуда они берут начало.
– Хм-м-м. – Хвостов почесал бородку, погладил усы. – Об этом я как-то почему-то не подумал.
– Но ведь это очевидно, – подметил Дубнер. – Чтобы справиться с проблемой, необходимо знать её источник.
– Да-да, – поспешил согласиться мышь-синоптик. – Однако никому из нас и в голову не приходило, что эти катаклизмы настолько особые.
– Насколько? – решил внести точность Ёжик.
– Настолько, что имеют собственный источник, отличный от тех, которые нам, синоптикам, привычны.
– Тогда, вероятно, поиск должен пройти легче, чем нам казалось, – предположил Дубнер.
Профессор пожал плечами и подошёл к огромному монитору, самому большому здесь. Нажав несколько кнопок, Хвостов вывел на экран какие-то сведения; потом ещё несколько нажатий, и изображения графиков и формул сменились анимированной картинкой.
– Всё показано в реальном времени, – пояснил грызун и продолжил «играться» с клавиатурой.
Камера заметалась, выхватывая из небытия то одно место, то другое. Потом на мониторе возникла зелёная сетка; на ней замерцали непонятные точки. Поползли координаты, показались лучи, которые сошлись в некой точке, и под этой точкой тоже появилась надпись.
– Зонд обнаружил средоточие катаклизмов, – объявил Хвостов. – И сделал это подозрительно легко.
– Очень легко? – понял Дубнер.
– Крайне легко. Понимаете, в указанном на экране месте плотность аномальной погодной активности столь высока, что не зарегистрировать её невозможно. И это невзирая на довольно малую зондовую мощность для такой операции.
– Круто, – протянул Ёжик. – Словно бы… погода не хочет прятаться.
– Прятаться свойственно всему живому, – заметил Дубнер. – Любая противоположность аномальна… Или паранормальна, – завершил он.
– Вы подозреваете, что странная погодная активность имеет неземные корни?! – не удержался от восклицания профессор.
– Я ничего не подозреваю, проф. Но когда на улице стоит летняя жара, а к твоим волосам липнет снег, который даже не выпадал, я перестаю чему-либо удивляться.
– Логично.
– Выходит, – Ёжик ткнул пальцем в экран, – нам придётся отправиться сюда, на этот, как его… остров Благолепия?
– Угу. – Дубнер с неохотой кивнул. – Правда, у меня такое чувство…
– …что погода нас заманивает? – догадался Ёж.
– В точку.
Все опять замолчали. А что тут скажешь?
– Кстати, – вспомнил профессор, – а как вы прошли мимо нашего охранника и не вызвали подозрений внутри центра?
– Да просто, проф: прикинулись синоптиками. – Дубнер хохотнул и хлопнул мыша в халате по спине. Хвостов чуть не свалился от проявления деланых безразличия и жизнерадостности.
Да и смех у бобра вышел не больно-то настоящий: слишком хорошо они с Ёжиком представляли, с чем пришлось столкнуться. Представляли… но до конца ли? Ох, подобное утверждение весьма сомнительно…
Профессор распечатал им карту с координатами острова Благолепия – эпицентра странной и страшной бури, и друзья отправились в следующий пункт назначения – на пристань. Чтобы попасть туда, снова пришлось ловить попутное авто. Слава богу, на этот раз попался менее словоохотливый водитель, который к тому же их не узнал. Однако же вела машину разукрашенная сурикатиха неплохо, по правилам и аккуратно; впрочем, будь воля Дубнера, он бы, безусловно, прибавил газу, и ощутимо.
На пристани им повезло: капитан самого надёжного с виду и, как выяснилось потом, самого быстроходного судна обретался рядом с ним.
– Ёлки-палки! – Койот в потрёпанной куртке береговой охраны хлопнул себя по ногам, выражая изумление. – Живые звёзды рок-музыки!
– Не беспокойтесь, мы заплатим за аренду судна, – заверил Ёжик после того, как они описали капитану Волковскому свои намерения.
– Да за ради рока я бы и бесплатно сгонял!
– Это ни к чему, – сразу немного дистанцировался Дубнер. – Каждый труд должен быть оплачен.
– Да ладно вам! Лонг лив рок-н-ролл! – с акцентом выкрикнул Волковский и воздел два пальца вверх, показывая «козу».
– Ну, если так… – сдался бобёр.
– И вас не смущает наше желание добраться до сердцевины таинственных, сверхъестественных катаклизмов? – внёс ясность Ёжик.
– Ребята, я столько хожу под парусом, что уже ничего не боюсь. Да и моей малютке «Крошке» доверяю как себе: она не подведёт! Ну и опять же хочется новых ощущений.
– Кому как, – пробурчал Дубнер. – Лучше бы обошлось без этого.
– Когда отплываем? – поинтересовался Ёжик.
– Да хоть щас, – ответил Волковский. – Всё равно в ближайшее время рейсов у меня не предвидится: чёртов рыболовный закон.
– Не дают ловить? – сочувственно проговорил Ёж.
– Ловить дают. Но мало. – Волковский сплюнул. – А чем семью кормить? У меня, к слову, жена и дочка с сыном.
– А не рискуете ли вы…
– Так, давай на ты, Ёж.
– Хорошо. А не рискуешь ли ты…
– Это во-первых, – продолжал койот. – А во-вторых, настоящий морской волк не знает слова «страх». Его придумали слабаки сухопутные. Без обид.
– Да какие там обиды.
– Вот и отлично! «Крошка» довезёт вас куда надо. Она непотопляема. Однажды я попал в такой дикий шторм…
– Но вы же понимаете, что нынешние шторма – дело совсем иного рода? – спросил Ёжик.
Дубнер потрепал друга по плечу, привлекая внимание, и покачал головой, как бы говоря: остановись – ты же не хочешь, чтобы капитан передумал?
– А мне показалось, или у вас на носу фигура крольчихи? – сменил тему бобёр.
– Ага! – Волковский довольно осклабился. – Крольчихи с во-от такими…
– Плавание начинается с позитива, – выдал замечание Дубнер и подмигнул Ёжику.
– Надеюсь, на нём оно и пройдёт, – дополнил игольчатый.
– Даже не сомневайтесь, – заверил капитан Волковский. Он вынул из бокового кармана брюк папиросу и закурил её от старой зажигалки из противоположного кармана. – Не волнуйтесь: скоро отходим, и сами во всём убедитесь.
Говорил койот уверенно – но как-то оно будет на деле?
Рядом плескалась большая широкая река под названием Плодородная. Свои неспокойные воды она несла прочь от города и упиралась в море Штормов, где, на достаточном отдалении от берега, дрейфовал под крики чаек, слывших опытными путешественниками, извозчиками и курьерами, тот самый остров, где, вероятно, суждено было закончиться их поискам и приключениям.
Во всяком случае, так они считали.
