Григорий Андреевич Неделько
Принцип 8
– Когда? – осведомились участники группы.
– Завтра вечером, – ответил Дубнер.
Что ж, у них есть время прийти в себя. Чем они и занялись.
А концерт на «Рок-арене», прошедший через день под сияние прожекторов и луны, побил все рекорды области по количеству слушателей и цене на билеты. Однако же, как узнали многочисленные журналисты у различных представителей приведённой в экстаз аудитории, оно того стоило.
Беснующаяся, заведённая толпа бегала в поисках Ёжика и его команды, ломилась в двери гримёрки и сотрясала сцену, ожидая возвращение рокеров. Но группа уже ехала на собственном лимузине по погружающемуся в ночь шоссе.
Первым догадался, что происходит, Ёж – вернее, что-то творится нечто незнакомое.
– Куда мы? – спросил он у Дубнера.
Толстохвостый только хитро улыбнулся.
– Ну ладно тебе, Дубнер, скажи куда, – настаивал гений гитарист-виртуоз.
– На следующий уровень.
– В Мегаполис? – не веря своим же словам, вымолвил Ёжик.
Мирно посапывающие или глазеющие в окна музыканты резво вздёрнули головы.
Широченная морда Дубнера расплылась предовольным выражением.
– В Мегаполис.
И прежде чем сказанное дошло до творцов музыки и драйва и они бросились болтать и веселиться по этому поводу, Дубнер подмигнул им правым глазом. Хитро-хитро – собственно, как и любой продюсер.
4/5
Ёжик сидел у себя в номере и тихо, чтобы никому не мешать и себя не сбивать с расслабленного состояния, перебирал коготками гитару на звуке ММММ. Спокойный день для гастролирующего музыканта – что манна небесная, теперь он понимал это со всей определённостью.
В огромной ванной, после водных процедур и побрившись, начёсывался Дуди. Сопел на широкой мягкой кровати в соседнем номере Бумбук. Крог с Воем пропадали где-то: сначала планировали резануться в бильярд, но не могли же они гонять шары девять часов подряд? Или десять – Ёжик немного сбился со счёта времени.
Такое состояние – когда не знаешь, сколько прошло и сколько ещё предстоит, было гораздо приятнее бесконечных, на первый взгляд (и на второй, и на десятый, и на последний), гастролей по городам и деревням.
Какое количество самых разных по размеру, архитектуре и населению мест объехали они, играя рождающиеся каждый день бессмертные хиты? Нет, конечно, сам Ёжик или кто-то другой из команды не думал об их совместном творчестве как о лечении для умов и миров; и особенно не произносил подобного вслух. Однако восторги и овации не требовали дополнительных пояснений, и, хочешь – не хочешь, приходилось считать себя крутым рокером, чтобы, по крайней мере, не выбиваться из нужного образа. Чтобы продолжать идти раз намеченной дорогой… Не факт, правда, что намеченной именно рок-музыкантами, далеко не факт. Но ведь кому-то или чему-то музыка и песни пригодились, поскольку случайностей вокруг происходит невероятно мало – Дубнер был в том убеждён, и полная эта уверенность, будто чужая, цепкая и мудрая, мысль, сразу передалась Ёжу.
Мы должны играть? Хорошо, о’кей, будем играть. А дальше? А дальше посмотрим…
Ёжик взял ля-минор с барре, потом соль-минор с ним же и бережно отложил «Везеркастер». Закинул руки за голову и задумался пуще прежнего.
Если верить Дубнеру, получается, что любое существо в тот либо иной момент вступает на некую жизненную тропку. Тропку, которую можно преодолевать, меняя скорость, характер движения и даже направление. Цель притом остаётся неизменной: дойти до конца дорожки. Изменятся вдруг обстоятельства, и ты сойдёшь с избранного пути, поплутаешь по бездорожью и вернёшься. Куда? На ту же тропку, на новую, на полноценный тракт, асфальтовую дорогу, несколько стезей… кто скажет наверняка, когда речь идёт о будущем? О понятии сколь предсказуемом, столь и неконтролируемом.
Ёжик закрыл глаза, и почему-то перед мысленным взором, в ровной темноте, предстала большущая молекула. Молекула летала туда и сюда, отталкиваясь от собратьев, постоянно меняя направление, отдавая и получая заряд для составлявших её атомов… На молекулярном уровне жизнь – хаос. А если подняться выше? Подняться и предположить, что все разумные животные, неразумные люди и остальные создания Творца – не больше, чем непрестанно движущиеся, разряжающиеся-заряжающиеся частицы? Мельчайшие, а потому совершенно незаметные в частностях. Общий фон же при этом выглядит красивым, ровным и упорядоченным. И тут предполагаем, что он тоже всего только видимость, и за целой картиной, точнее, над ней, находится ещё одна, в квинтиллионы квинтиллионов квинтиллионов раз больше и ровнее, а то, что казалось общим, – лишь очередная в нескончаемой иерархической лестнице бытия «бездумная» молекула…
Ёж понял, что засыпает, когда раздался звонок в дверь.
Встрепенувшись, гитарист-философ бросил быстрый взгляд на гитару (на месте), затем – на запертую дверь ванной (судя по доносившимся оттуда звукам, Дуди также на месте). Громкий храп Бумбука не менее ясно давал понять, где его обладатель. Кто же звонит в дверь?
Вой с Крогом вернулись? Но для чего трезвонить?
Дубнер? Нет, бобёр бы явился бесшумно, так сказать, с осознанием того, что ему позволено здесь находиться.
Кто же тогда?..
Оставалось встать, накинуть тапочки, прошлёпать к двери красного дерева и открыть её, что Ёжик и блестяще исполнил.
За дверью действительно стоял Дубнер, однако не один. По левое плечо возвышался худой и лупоглазый Ведро, а справа – папа и мама. Его, Ёжика, папа и мама!
По прошествии секунд десяти-пятнадцати удивлённого молчания Дубнер кашлянул в кулачище.
– Ну что, рок-звезда, разрешишь войти или как?
Ёж тотчас спохватился:
– Да-да, конечно, заходите. Очень, очень рад вас всех видеть!
Короткохвостый посторонился, давая гостям зайти.
Дубнер плюхнулся на Ёжикову кровать, взял в руки гитару и стало что-то на ней побренькивать: счёл, значит, свою миссию выполненной.
– Мама, папа… – Ёжик развёл руками, показывая, что крайне рад, но в той же степени и потрясён. – Как вы… сюда?..
– На «Орёл-экспрессе», – объяснила мама.
Сын выпучил глаза.
– Это же осиной тучи денег стоит!
Ёжик переводил взгляд с одного из троицы на другого, ожидая ответа.
– Ну, это, короче… – наконец заговорил Ведро. – Я оплатил.
– Мы пополам, – внёс уточнение отец.
– Ведро! – воскликнул Ёжик. – Тебе так не терпелось взглянуть на нашу группу?!
Зверь с маленькими лапками не сдерживал радости; он никогда бы не вообразил, что соседа по даче настолько интересуют его успехи. Одно дело – новенькие грабли, и абсолютно иное – билет на самый известный междугородний воздушный экспресс.
Выдра решил не расстраивать друга и не говорить, что согласился на «авантюру», в основном, потому, что в таком случае папа и мама Ёжика прощали половину карточного долга. Хотя впечатлений Ведро набрался предостаточно; они почти что заставили его забыть, сколько он проиграл.
– О, этот экспресс! – наконец оживился Ведро. – Широченная деревянная лестница с огромными перилами, вздымающаяся до самого дирижабля. Потом, когда поднимаешься, её откатывают, и эта махина с во-о-от такенными, – Ведро, не глядя, размахнулся, сбив шляпу с головы папы-ежа, – с вот такенными, значит, красными буквами «Орёл-экспресс» на пузатом борту отправляется вверх и вперёд! И чистые яркие краски кругом! И симпатичные, да что там, красивые стюардессы – главным образом, птички! И полёт! И облака!..
– И заоблачные цены, – проронила мама.
– Да-да. И ско-орость!.. – продолжал вещать Ведро. Собственно, слушатели ему уже не очень-то требовались, теперь, когда он вошёл в привычную роль.
Подняв с пола шляпу и взбив от пыли, папа Ежа аккуратно бросил её на кровать к Дубнеру. Тот уж убрал гитару в сторону, подпёр щёку кулаком и задумчиво наблюдал за семейным щебетанием.
– А какими крошечными кажутся города, когда глядишь из круглых чистых окон цеппелина! – не смолкал восхищённый – в первую очередь, наверное, собственными эмоциями – Ведро. – Ну а деревенек вроде нашей так вообще не видно!..
– Вы надолго? – поинтересовался Ёжик: ему не хотелось, чтобы родители улетали скоро.
– Мы планировали назад «Конной перевозкой» Горбунка, – сказал отец. И пояснил: – Она дешевле. Поэтому мы никуда не торопимся.
– А одну стюардесску я аж ухватил за… – не прекращал впечатляться выдра.
– И получил за это, – кратко прервала мама-ежиха. И одарила Ведро выразительным взглядом.
Громкий рассказчик тут же покраснел, смолк и, смущённо всхохотнув, неловко закончил:
– В общем, как-то так… или типа того…
– Здорово! – искреннейшим образом оценил Ёжик. – Картошка, значит, колосится? – Колючий не говорил просто так, из вежливости, а действительно интересовался, как самый настоящий фермер.
– С картошкой всё в порядке, – обрадовал отец.
– Отлично, здорово.
– Клёвые у тебя предки, – вставил Ведро, сочтя, что настало время опять чем-нибудь (или кем-нибудь) восхититься.
– Отличные, здоровские, – не оригинальничая, откликнулся Ёжик.
– Господин Дубнер разрешил нам остановиться в соседнем номере этого замечательного отеля, – обратилась мама к сыну.
– О, этот отель «Королевские номера»! – Ведро восторженно всплеснул лапками. – Сплошь позолота, королевский красный цвет, и сплошь премиленькие девушки в работницах…
– Надеюсь, не помешаем? – стараясь не обращать внимания на возобновившиеся возгласы, спросил отец.
– Скорее, они вам помешают, – в своей ироничной, впрочем, как выяснил Ёжик, беззлобной манере пошутил Дубнер. Встал с кровати, подошёл. – Чувствуйте себя как дома и так далее, и так далее.
– Тут столько мест кругом для отдыха… – поделился Ёжик.
– Точно-точно! – подхватил Ведро. – Бассейн, бар, танцпол!..
– Ну а пока твои родные будут знакомиться с местными прелестями, – более сухим и серьёзным тоном заговорил бобёр, – вам неплохо бы настроиться на сегодняшний рок-фестиваль. Он же сегодня, не забыл?
– А и правда! – согласился освободивший-таки ванную из-под своего гнёта Дуди. – О! – резюмировал он, заметив гостей, и замолчал.
– Мои родители, – отозвался Ёжик на невысказанный вопрос. – Семейное сходство налицо.
Мама и папа довольно улыбнулись. Их переполняла гордость за удачливого, умного и успешного сына, и это чувствовалось.
– Знакомство отложим на потом, – предупредил Дубнер развитие диалога. – Где Вой с Крогом?
– Волк и крот? – уточнил папа-ёж.
– Именно.
– Мы их видели у входа в отель, – сказала мама. – И, по-моему, они неплохо отдохнули. Если вы меня понимаете.
Дубнер тяжело вздохнул.
– Увы, очень хорошо понимаю. Но холодная вода и дедлайн творят чудеса, хоть ты сто раз в них не верь.
– Тогда я пошёл будить Бумбука, – сориентировался Ёжик.
– Жду вас на саундчеке, – напоследок бросил Дубнер и чинно удалился из номера.
– Обычные гастрольные дела. – Лидер-гитарист развёл лапки и улыбнулся; родители понимающе и слаженно улыбнулись в ответ, и он отправился поднимать с постели панду-басиста.
За прошедшие недели Ёжик успел выяснить, что дело это, как и в случае с любым медведем, непростое, а значит, следовало поторопиться.
5/5
Выступление «Тёмно-зелёных», как и любых хэдлайнеров, назначали на самый конец фестиваля. Хотя, по правде говоря, рассуждать о тенденциях в этом случае сложновато, ведь нынешний рок-фест «Жёсткий и тяжёлый – 1» был первым в своём роде.
Ёжик и его коллектив сидели у гитариста в гримёрке и играли в «Дурака». Они, возможно, слыли единственными во всём мире рокерами, пропагандирующими здоровый образ жизни, поэтому, когда речь в их случае заходила о перекуре, имелись в виду безобидные шалости вроде той же игры в карты – на медиаторы – или соревнования «Кто больше выпьет сока».
Тут необходимо сделать пояснение, что и рокеров-то по всей планете насчитывалось от силы пять групп, причём четвёртая, скорее, исполняла народную музыку на акустических инструментах (фолк-рок, как говорили они сами о себе), а пятая, пуще того, – пользовалась электроникой: синтезаторы, электронные барабаны, всякие источники звуков и сигналов и т. п.
Третья группа пыталась составить должную конкуренцию «Тёмно-зелёным», но, хоть в её репертуаре и насчитывалось много песен и инструментальных вещей, все они на поверку оказывались либо кавер-версиями треков соперника, либо очень изменёнными кавер-версиями треков соперника.
А вот вторая группа – да, той было что сказать, начиная от имиджа и заканчивая трек-листом.
Впрочем, порядок выступления расставил банды наоборот, от пятой к первой, словно бы цифры означали не только порядковый номер, но и занятое место по популярности. (Не исключено, однако, что версия была правильной.)
Итак, пока Ёжик с Дуди попеременно оставались в «дураках», на сцену вышла первая – или пятая – рок-группа. Они назывались «Преходящая модность», выглядели соответствующе названию и играли подобающий музон, если пользоваться словами собравшихся под большой пологой крышей стадиона нескольких тысяч рок-фанатов. Трёх «модников» за инструментами – барабаны, клавиши, перкуссия – и одну «модницу» за микрофоном продюсеры разодели в яркие шмотки, казалось, всех мыслимых цветов. Заплатки, перья, кружева и бусы дополняли картину. Песни у них выходили ритмичные и, даже несмотря на явную мрачность, заводные, а молодым слушателям ввиду возраста и не изжитых покуда комплексов нравились как раз грустные и депрессивные темы.
Сыграв ставшие уже хитовыми «Black Celebration», «Stripped», «I Feel Loved», «Little 15» и прочие, «модники» неплохо зажгли публику и удалились под задорные, радостные аплодисменты. То ли слушатели не знали, чего ждать, то ли играла роль их неопытность в посещении рок-фестивалей, а этот, напомним, стал первым в своём роде, то ли треки на деле оказались хороши, что скорее всего. В общем, когда сорокаминутный сет отзвучал и яркие пятна в висюльках покинули сцену, работники стадиона бросились отсоединять одно оборудование и присоединять другое. Молодёжь же по ту сторону площадку, на девяносто процентов одетая почему-то в крутые кожаные одежды, украшенные побрякивающими при движении металлическими изделиями, разговаривала, потягивала пивко и целовалась.
Минут через пятнадцать-двадцать ожидание завершилось, и на достаточно просторном для выступлений пятачке появились фолк-рокеры «Диплодок Дик». Сбацав три-четыре полностью акустические вещицы и не найдя особого понимания в рядах обладателей кожух, «диплодоки» оставили на сцене лидера группы, красивого, вихрастого и, что наиболее важно, в кожаных куртке и брюках, чтобы он разбередил сердца слушателей проникновенной фолк-рок-балладой «Dandy In The Underworld».
Ему это как нельзя лучше удалось.
Когда же оставшиеся из банды вернулись, разумеется, в коже, они нагляднее, чем их предшественники, продемонстрировали, какое отношение к року имеют крутость и металл. Музыкальные произведения, избранные группой, звучали жёстко и, пускай и были не слишком торопливыми, заводили зал абсолютной ритмичностью. «20th Century Boy», «Jeepster», «Telegram Sam», «Bang A Gong (Get It On)»… указанные синглы, не покривив душой, можно было назвать знаменитыми. Их не встретишь на номерных альбомах, которых, надо признать, и у хедлайнеров насчитывалось ровно ноль, и, тем не менее, именно эти песни принесли «дикам» настоящую славу.
Сорвав аплодисменты и раскланявшись, «Диплодок Дик» покинул сцену, чтобы позволить заскучавшим было рабочим немного побегать. Ещё минут пятнадцать ожидания, и третья, кавер-группа, почтила крупнейший музыкальный стадион «Большая долька яблока» своим присутствием.
Они звались «Голгофа» и делали ставку на новые версии приобретших уже известность композиций, а ведь подарить песне вторую жизнь, если и первой-то зачастую не насчитывалось, труд поистине тяжёлый. Но к «Тёмно-зелёным» фраза о непопулярных песнях отношения не имела вовсе.
А вот у «Голгофы» имелся разный репертуар. Повыступав тут и там и один раз побывав в настоящих, пусть и недолговременных, гастролях, они отобрали лучшее. «Kashmir», «Smoke On The Water», «Fortunate Son», «Hush», «Rockin’ All Over The World». Последние две песни, по иронии судьбы, представляли собой каверы на каверы. Ну а завершили выступление «голгофианцы» хэви-балладой «Love Hurts», их суперхитом, и собственной боевой вещью «Hair Of The Dog», где использовался народный инструмент древней, сгинувшей в хаосе времён человеческой нации – шотландцев; речь, конечно же, о волынке и о её сходу запоминающейся сольной партии в указанном рок-боевике.
Поначалу притопывавшие и прихлопывавшие, зрители-слушатели ко второй группе разошлись до отдельных подбадривающих криков, а на выступлении третьей сперва начали высоко подпрыгивать и, получив окончательный заряд драйва, пустились в пляс. Выглядело довольно забавно, но и харизматично: белки, лисы, совы, тушканчики и прочие, прочие жители лесов, полян, деревьев, а иногда и озёр с реками (жабы и лягушки в волосатых париках) ритмично дёргались под мелодичную и вместе с тем громыхающую в воздухе музыку и трясли локонами вверх-вниз.
Выполнив задачу и истратив на это целый час, тогда как предыдущая группа выступала минут сорок пять-пятьдесят, «Голгофа» чинно ушла за кулису, доставив работникам сцены очередное удовольствие побегать и поноситься из стороны в сторону на высоко, для сцены, расположенной площадке, чтобы отключить, что необходимо, и подключить то, что нужно.
И вот, минули привычные двадцать минут ожидания, и по ступенькам поднялись те, кто составляли, во всех смыслах, по-настоящему тяжёлую артиллерию. Не «Тёмно-зелёные», конечно, но было чем удивить и этому ВИА, если называть их аббревиатурой не привыкших ещё к року музыкальных критиков.
Во-первых, они играли тяжёлый-претяжёлый рок, который становился не то что хард-роком или хард-н-хэви, а настоящим хэви-металом. Во-вторых, их усыпанные бряцающим металлом кожухи давали сто очков вперёд любому наряду истинного почитателя тяжеляка из тех, что присутствовали на концерте. В-третьих, они запаслись немалым количеством техничных, мелодичных, рвущих сердце и душу песен – не меньших по длительности, чем творчество «зелёных», и, пожалуй, с более протяжёнными и экстремальными соло- и вокальными партиями. Плюс ко всему, об этих ребятах успели прослышать во множестве городов и всей благодаря задиристому, граничащему с беззаконием поведению металлистов и смелым, чуть ли не самоубийственным фразам, которыми те кидались направо и налево. И закруглял картину вокалист-гитарист – высокий, мускулистый, с мордой кирпичом и такой же жизненной позицией Дикобраз. Естественно, его образ сразу напоминал о культовом Ёжике, но в Дикобразе скопилось гораздо больше наглости и модности – чего стоили одни его возвышающиеся на полметра, стильно, в разные стороны торчащие иголки, иголки, что, к слову, тоже превосходили размерами колючие «волосы» небезызвестного Ежа.
– Зажжём рок в этой дыре! – что есть мочи заорал хриплым голосом Дикобраз, не собираясь обидеть публику или построивших стадион, а просто призывая «оттянуться по полной».
Никто и не обиделся, и когда Дикобраз продолжил свою речь высоким, чуть ли не четвёртой октавы ре – «Вааааааауууууууууууууу!», – публика быстро разразилась истошными криками и воплями.
Трек-лист «Dikobraz’а» – так, не особенно фантазируя, назвал группу одноимённый лидер – тянул аж на полтора часа. За предоставленное организаторами время уши слушателей успели потрясти скоростные вещи вроде «Painkiller», более медленные, но столь же неспокойные наподобие «Enter Sandman», металл-баллады типа «Still Loving You» и всё сносящие на своём пути, виртуозные и заслуженно популярные, «Crazy Train», «Metal Daze», «Химера», «Штиль»…
Разбередив души, на самом деле, эмоциональных и хороших поклонников рока, просто в кожухах, «дикобразы» грянули напоследок утяжелённую, убыстренную и ужесточённую версию двух чисто «зелёных» песен «Burn» и «Stormbringer», слитых в одну монументальную композицию. Дикобраз, рисуясь, «причесал» волосы рукой в перчатке, сделал козу, грязно ругнулся по-английски и, агрессивно сняв гитаре и зажав её гриф в руке, печатая шаг, удалился со сцены. За ним последовали его настолько же крутые коллеги.
Морально готовившийся к выступлению, с полчаса стоявший за кулисами и наблюдавший за главными оппонентами, Ёжик немедленно понял, что выбор «дикобразами» последних песен означал вызов на музыкальную дуэль.
«Ну что ж, – фаталистично и намного спокойнее, чем сам решился бы предположить, подумал владелец «Дубнера Везеркастера», – дуэль, значит, дуэль».
Опережая техников, Ёжик вышел на сцену до того, как они закончили приготовления. Зал разразился бешеными овациями. Колючий, стараясь не обращать внимания на заходящуюся в экстазе публику – чтобы не отвлекаться, – поигрался с настройками гитарного усилителя. Затем изменил звук на всей остальной аппаратуре. Всё должно быть круто до предела, а лучше – за ним. На немой вопрос удивлённых работников Ёж ответил непринуждённым жестом и, когда техники сбежали по ступенькам вниз, выхватил из-за спины гитару и начал играть… соло!
Более стремительного и мощного соло не слышал никто и нигде, наверное, включая самого Ёжика. Его пальцы двигались с невероятной скоростью, выделывая фортеля, которых гитарист – он поклялся бы! – ещё минуту назад не знал.
Дуди, Бумбук, Крог и Вой, отойдя от изумления, неторопливо поднялись на сценическую площадку. Публика встретила героев-любимцев воплями, помноженными на десять.
Пять-шесть минут четвёрка первоклассных музыкантов просто стояла, смотрела и слушала; их лидер же, тем временем, забрасывал гитару за спину, пропускал между ног, подкидывал и ловил. Упав на пол, Ёжик не прекратил солировать – напротив, его пальцы принялись опережать установленный обладателем скоростной рекорд игры.
Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но Дуди не дождался конца импровизированного сверхпредставления – запрыгнул за барабанную стойку и, поймав ритм, в котором заливался Ёжик, встроил в беснующуюся последовательность нот, созвучий и аккордов яростные, на грани фантастики бой барабанов и взрывы тарелок.
Тут уж трое оставшихся членов группы сразу догадались, чего от них ждут – не в прямом, так в переносном смысле. Подскочив каждый к своему инструменту, Бумбук и Крог поддержали звуковую вакханалию. А Вой, подождав чуть-чуть, разразился импровизационным вступительным вокальным кульбитом поэкстремальнее заготовленного Дикобразом.
Ёжик подбежал к свободному микрофону и выкрикнул:
– Раз, два, три, четыре!
И понеслась!..
Оглушительнее и оригинальнее, но одновременно мелодичнее и сыграннее «Тёмно-зелёные» прежде не звучали. «Speed King», началом которого стала безумная придумка Ёжика сотоварищи, заставлял мужскую аудиторию выпрыгивать из кожаных сапог, а женскую – бросать на сцену кожаное нижнее бельё.
Good Golly, said little Miss Molly
When she was rockin' in the house of blue light
Tutti Frutti was oh so rooty
When she was rockin' to the east and west
Lucille was oh so real
When she didn't do her daddies will
Come on baby, drive me crazy
Do it, do it
I'm a speed king
You go to hear me sing
I'm a speed king
See me fly, -
заливался Вой – насколько круто, настолько и технично.
А потом была знаменитая соло-секция, где органные экзерсисы Крога (он в первоначальном варианте исполнял и проникновенное вступление к песне) соревновались с гитарными импровизациями Ёжика.
Теперь Ёжик не выдержал и стал вплетать в соло ещё и собственные вокальные примочки. Крог моментально его поддержал. Вой заголосил третьим голосом какую-то сложную мелодию, «подыгрывая» ребятам. Бумбук-басист уверенно держал ритм; Дуди за барабанами в основном отдыхал, потому что его партия в этом кусе сводилась к паре-тройке повторяющихся простых ударов.
Однако продолжалось подобное пиршество недолго.
Не выдержав то ли гнёта конкуренции, то ли задвигаемого «зелёными драйва», то ли ещё чего-то, а, скорее, всего и вместе, на сцену выскочил Дикобраз. Первым делом он взял самую высокую и чистую ноту из всех, что когда-либо ему удавались. Вой не остался в стороне. Битва перетекла к вокалистам.
Поддерживая каждый своего, подыгрывали два клавишника, барабанщика, басиста и гитариста – о да, к этому времени уже и «Dikobraz» находился на сцене в полном составе и выделывал со своим музыкальным багажом что только мог.
Когда голоса групп наигрались, начали бой гитаристы. Сперва Ёжик сыграл что-то в духе вступительного сумасшедшего соло. Дикобраз ответил не столь странно, но, наверное, технически более совершенно. Ёж взял из головы псевдоклассическую партию. Его визави сделал то же самое, только партия оказалась выученной. Обладатель «Везеркастера» вытворял с гитарой нечто невообразимое, извлекая звуки, которых, такое создавалось впечатление, в природе просто не существовало. Однако они были – были, и Дикобраз отвечал им примерно тем же, сочетая выученное и придуманное на ходу.
Конечно же, за гитаристами последовало сражение клавишников. Крог играл предельно агрессивно, ярко и неповторимо. Органист-«дикобраз» не уступал. Их партии начали схлёстываться и расходиться, дробиться на всё меньшие по размеру куски, а в один миг – буквально в один! – их музыкальные фортеля слились в красивую и необычную мелодию, что заставила бы (и заставила по правде!) кусать от зависти локти любого рокера. Всякого, кто хоть раз держал в руках муз. инструмент.
«Вот и настало время!» – это понял Ёж.
Это понял и Дикобраз.
Это мгновенно стало ясно всем.
И, завершив недоигранную войну мощной двухгрупповой последовательностью нот, «Тёмно-зелёные» и «Dikobraz» слаженно и неописуемо круто зашлись в концовке… “Smoke On The Water».
Повалил дым.
Нет, он взаправду повалил, стоило лишь отзвучать сотрясающим основы бытия звукам. Полетели искры; заплясал огонь. Все завопили. Охранники кинулись оббегать стадион в поисках придурка с ракетницей.
Но то была не ракетница – то был катаклизм.
Первый!
Ёжик растерянно взирал на мельтешащую внизу толпу и механически поглаживал деку гитары. Он перестал понимать происходящее. Но, раз подняв глаза наверх, он вернул знание о мире – вернее, ту часть знания, что сейчас представлялась доступной для коротколапого гитариста-виртуоза.
Сверху, из облаков, из недр самих небес, валил град величиной с куриное яйцо. Сыпался дождь водопад. Валили хлопья снега, где каждая снежинка – размером с ладонь Ведра. И грянул гром. И завыл ветер.
А небо оставалось кристально чистым, звёздным и лунным. То была ночь, ночь первого, но далеко не последнего катаклизма, масштаб которого не удалось бы оценить никому, будь он гений метеоролог, провидец или президент.
Или Ёжик С Гитарой.
