Григорий Андреевич Неделько
Принцип 8
2/5
Несмотря на то, что визит Крога с Ёжиком стал для Дуди неожиданностью, он принял гостей радушно. Предложил им кофе, чай, воду, а когда те отказались, вернулся в комнату, где репетировал.
Проживал и одновременно занимался Дуди в квартире скромной по размерам и полупустой. На звукоизоляцию для домашней репбазы-студии дятел истратил большую часть гонораров, полученных за концерты и студийную работу. Аппаратура тоже этим и объяснялся аскетизм. И, следовательно, барабанщики требовались деньги на оплату жилья, на продукты и одежду. Предложений от знакомых и неизвестных групп почему-то не поступало, и Дуди ухватился бы за любое предложение; так вышло, что предложение поступило от Ёжика с Крогом.
Сессионный музыкант, отличный живой исполнитель, а к тому же импровизатор-шоумен, любивший творить в джазовом стиле, и весёлый, искренний человек, Дуди приглянулся Ёжику. В футболке и шортах, с лохматой головой, Дуди восседал за барабанной установкой известной фирмы «Bong Bong»; через голое, чёрное, мускулистое крыло перекинуто полотенце – чтобы вытирать пот.
Дуди продемонстрировал некоторые свои наработки и отстучал, объединив в попурри, с полдесятка популярных и блюзовых композиций. Звучало многообещающе. А когда выяснилось, что Дуди не собирается циклиться на одном джазе или каком-либо другом направлении в музыке, гитарист понял: поиски ударника стремительно завершились. Совпадение? Возможно; хотя кто скажет наверняка…
Разумеется, оставался открытым вопрос, согласится ли Дуди участвовать в группе Ежа, и, чтобы убедить парня, колючий в красках описал ему жанр, специфику и цель организуемого банда. Всё это он уже излагал Крогу, однако пришлось повториться; учитывая, что теперь они никуда не идут, не торопятся, Ёжик обрисовал Дуди все мысли, предпочтения и пожелания в красках и подробностях, да и кроту, как будущему клавишнику, не мешало знать побольше о гитаре «Везеркастер», не имеющей аналогов в мире инструментов, и о прочем, прочем.
Крог, а особенно Дуди вначале с недоверием отнеслись к громким странным словам о том, что гитара играет, с беглого взгляда, самостоятельно, а прыгающие по струнам пальцы лишь помогают, о берущихся из ниоткуда и пропадающих в никуда звуках ЖЖЖЖ и ММММ, проводником которых является Ёжик, и о восхитительных боевых, трогательных, грустных и развесёлых песнях и инструменталках, рождающихся в сознании Ежа, наверное, не без посредства таинственной могущественной силы, «повстречавшейся» игольчатому во время грозы. Безусловно, Крог видел и слышал гитару ранее – мало того, подыгрывал ей; он сомневался исключительно потому, что суть и масштаб признаний убеждали поверить в нечто совсем уж невероятное. Но, стоило Ёжику вынуть из резного кейса словно бы обыкновенный кусок дерева грушевидной формы с натянутыми на нём верёвками проволоки и выдать, применив арпеджио, простое и вместе с тем по-настоящему атмосферное вступление, как всякие вопросы отпали сами собой.
– Что это ты наигрывал? – поинтересовался глубоко заинтригованный Дуди.
– Вступительный проигрыш к песне, – ответствовал Ёжик. – Хочу назвать её «The Circle».
– А текст есть?
– Думаю, скоро напишу. И закончу гитарную партию.
В уме Ёжика, не дожидаясь разрешения или усилий «вызывающего погоду», формировались начальные строчки песни. «Many numbers / Feel our minds…» – пело в сознании, и автор только серьёзным усилием воли сумел переключиться на задачи, что сейчас важнее, на повседневное, но жизненно, так ему думалось, необходимое.
– Хм-м. – Дуди покрутил в руке барабанную палочку. – А давай что-нибудь сбацаем?
– Давай. – Ёжик кивнул – и тут же, без подготовки, четыре раза щипнул струны.
Крог, попривыкший к чудесам, что сопровождали его случайного и (он верил в это) счастливого знакомца, сориентировался и, пододвинув микрофон, голосом изобразил ровные, певучие, медленно сменяющиеся ноты, которые бы он извлёк из электрооргана, будь он под рукой. Дуди, замешкавшийся от внезапной перемены звука «Везеркастера» – от жёсткого, потрясающего основы реальности к тонкому, воздушному, эфирному – и покорённый предельно лаконичной, но источающей напряжённо скрываемую вселенскую тоску мелодией, очнулся спустя какое-то время. Резко, точно вынырнув из сонного забытья, навеянного творящейся в комнате, лишённой, да и не нуждающейся в словах магией, он повертел палочки в пальцах и взялся подыгрывать. Действуя на первых порах несмело, почти что боязливо, он к четвёртой минуте перестал задыхаться от удивления и восхищения и предпочёл влиться в трёхголосый ансамбль с недлинными, мягко бухающими барабанными ударами, разделёнными повторяющимися эпизодами тишины.
А потом Ёжик запел:
– Remember when you were young
You shun like the sun
Shine on you crazy diamond!
Вокал, нехитрый и ненадрывный, покорял душевностью и незаметно пульсировал, вибрировал внутри, будто сжатая до предела идея.
Они играли целую вечность, упиваясь музыкой, купаясь в ней. Придумывая на ходу полуфразы и фразы, растягивая бьющую через край фантазию в сложные, продолжительные проигрыши, сочетали джазовые ритмы барабанов, роковую гитару и порхающий где-то позади настроенческий напев.
Затем Крог ушёл, потому что у всех сразу родилась идея послушать и оценить созданное, когда «Везеркастеру» и «Бонг Бонгам» подыгрывает орган. Как выяснилось, электроклавишные – изобретение Крога, потому он и назвал его своим именем. Купив на распродаже подержанный синтезатор «Hammer» с коротким рядом эффектов, крот месяцами копался в нём, чтобы перепаять провода, улучшить базовую электронную начинку, приблизить родной «голос» электрического фортепиано к церковному величию с окутывающей со всех сторон и поднимающей ввысь реверберацией, встроить полгода дожидавшуюся своего звёздного часа, собственной разработки SFX-аппаратуру, увеличить число клавиш вдвое, надстроить второй ярус, с клавиатурой поменьше, и заменить ненадёжные заводские ножки из дешёвого металла отлитыми из креплёного сплава ножищами, изготовленными вручную. Итог кропотливого, утомительного, долгого труда безмерно обрадовал Крога: он не ожидал подобных объёмности, чистоты и разнообразности звучания. А уж после того как Ёжик лёгким движением руки выключил стоявший перед динамиком микрофон… Да-а. В то, что электроорган, прошедший пусть даже сотню апгрейдов, способен так звучать, Крог по привычке не очень-то верил.
Сомневался и Дуди, когда порядком утомившийся органист притащил орудие производства и, захлёбываясь от впечатлений, рассказал о недавней находке Ёжика. Последний, впрочем, от лавров отказывался, скромно замечая, что это, по большому счёту, заслуга его продюсера Дубнера, то и дело вспоминавшего что-нибудь из физики и музыкально-технической теории. Лучшим доказательство послужил непосредственно «Крог», едва крот подвинул к нему табуретку, плюхнулся на неё и аккуратно, легко положил подушечки пальцев на клавиши, извлекая ни много ни мало душераздирающую музыку.
Жуткий хрип и рык ненамеренно, но, догадывался Ёжик, предсказуемо натолкнул их на идею песни «Speed King». Виртуозная какофония во вступительном куске стихла, давая дорогу тишайшим переливам клавиш, всё больше теряющих в неблагозвучии и всё больше приобретающих в живописности, после чего, внезапно и потрясающе, импровизационное органное соло оборвалось двойными, клавишно-гитарными аккордами – ударами грома, над которыми буревестником-лихачом воспарил в насыщенном кислородом воздухе высокий, временами переходящий в вопли вокал:
– Good golly said little miss Molly
When she was rockin’ in the house of blue light…
И дальше, сменяясь припевом:
– I’m a speed king
You gotta hear me sing
I’m a speed king
See me fly!..
– Да уж, – откашлявшись по окончании шестиминутных баталий, заметил Ёжик. – Надо бы нам поискать профессионального вокалиста. Боюсь, и горло сорву, и, отвлекаясь на пение, играть не смогу в полные возможности.
Все покивали и, обсудив ситуацию, сошлись на том, что нужно распечатать объявление. Но, перед тем как заняться этим, ещё с полчасика поджемовали, поудивлялись и поэкспериментировали в своё удовольствие.
Вопросы с типографией решал Дубнер. Ёжик с компанией поймали его в один из редких визитов в отель; гитарист представил новоиспечённых членов группы и обратился к бобру с просьбой.
– Очень рад познакомиться, – сперва сказал продюсер, пожимая протянутые руки Крога и Дуди, но сохраняя при этом некую неясную задумчивость. Вскоре толкование ей нашлось, кстати говоря, весьма простое: – Ваша идея с объявлениями неплоха, однако этот район и половина прилегающих к нему и так обклеены листовками, где упоминается группа. Есть там и приглашение на прослушивание, и контактный – мой – номер телефона…
Ёжик развёл руками и предложил:
– А что мешает обклеить вторую половину районов. И приписать на листах, что у группы есть первоклассные музыканты, её формирование практически завершено, и в ближайшие дни будет сыгран концерт, где тысячи зверей услышат нечто талантливое и в высшей мере эксклюзивное.
Дубнер хохотнул.
– Не стань ты гитаристом, вышел бы из тебя первоклассный рекламщик!
Ёж смущённо потупил взор.
– Да я так… чтобы результат был…
– Понимаю, понимаю… Ну что ж, попробуем! А почему нет? Ведь попытка – не пытка. Да и надо стараться, ведь на носу 20 июля – дата выступления.
На том и условились.
Видимо, задумка с переиначенными плакатами всё-таки сработала, поскольку спустя несколько дней в двери репетиционной базы постучались два человека. База располагалась в километре от отеля «Ореховый лес», в уютном подвальчике, обустроенном средствами первой необходимости вроде ватерклазета и ванной и оснащённом всем необходимым оборудование.
В музыкальных исканиях и сыгрываниях наметился перерыв. Механически перебирая струны лежащей на коленях гитары, Ёжик размышлял о значении таинственных, заимствованных, вероятно, из докатастрофического, людского языка словах. Почему жители Сферы называются не только зверями и животными, но и человеками? Неужели это всего лишь наследие сгинувшей в пучине неразумности расы? Прихотливый рисунок судьбы после кошмарной беды, вызванной космическими яйцами? И отчего Сферу, бывает, именуют Землёй? Мысль устремилась в дальние дали. А находки родом из доисторического периода, чудом дошедшие до сферян-землян? Все эти полусгнившие ящики, разбитая посуда, проржавевшие строительные инструменты, разваливающаяся на части звуковая аппаратура?..
Догадки не пришли к логическому финалу, так как Ёжика отвлекло вежливое покашливание. Вскинув взор гитарист – лидер группы, обнаружил перед собой двух по-простецки одетых личностей. Первый – волк с тщательно вычищенной шерстью мокро-серого цвета. Второй – панда в круглых монохромных пятнах.
– Вы ищите вокалиста? – с порога поинтересовался волк.
Разочарование пробудилось в сердце Ёжика: он всё ещё ждал, что на объявление откликнется кенар или соловей, с чистым голосом и сложнейшей вокальной техникой.
«Однако нельзя судить о музыканте по расе, – тут же одёрнул себя игольчатый. И мгновенно подумал, продолжая прерванный философский автодискурс: – “Раса”. Тоже, наверное, заимствованное слово…»
Пришедшие, между тем, представились: волка-певца звали Вой, а панду – бас-гитариста, – Бумбук. Обменявшись рукопожатиями, новенькие расположились на удобных позициях: Вой – у включённого микрофона, Бумбук – чуть дальше, возле стоваттного басового усилителя.
«Поехали?» – спросил сам себя Ёжик.
И произнёс вслух:
– Поехали!
Кандидатам не понадобилось ничего объяснять. Бумбук, отреагировав на неслыханное звучание органа кивком стопроцентного одобрения, взялся с ходу подыгрывать клавишам Крога, интерпретирующим классические произведения. Вступил Вой, сильным голосом с хрипотцой напевая рождающиеся на шару ноты. Ёжик подыгрывал то вкрадчивым перебором, то приглушаемым ладонью боем. Дуди шелестел тарелками, редко вплетая заговорщическое бумканье бочек.
Это длилось несколько минут и перешло в такую фазу, в какую, конечно же, обязано было перейти: Ёжик разорвал пространство несложным среднетемповым риффом, и все включились в возникающую прямо здесь и сейчас, экстраполируемую изнутри умов красиво-мощную мелодию. Распевную «Call Of The Wild». Разогнались и сыграли агрессивную, однако мелодичную «Bark At The Moon». Чуть замедлили темп в интро к фантасмагорично-рокерской «Return To Fantasy» и понеслись дальше. Сбавив скорость, исполнили чарующую балладу «Soldier Of Fortune»… И, словом, так далее.
По истечении полутора часов Ёжик отложил «Везеркастер» и подошёл к Вою и Бумбуку, чтобы бодро, с не скрываемым и не остужаемым чувством пожать прослушиваемым музыкантам лапы.
«Лапы у нас? Или руки?.. А не всё ли равно?» – не желала униматься разбережённая ненароком ещё тогда, девяносто минут назад, философская жилка. Ёжик отмахнулся от неё и сконцентрировался опять на насущном, а значит, на более важном в этот момент.
– Мы приняты? – вежливо уточнил Вой.
– Без вариантов, – хором отозвались Дуди и Крог.
В подтверждение Ёж кивнул и улыбнулся.
Бумбук спонтанно подёргивал струны на «Везеркастере», отдыхающем на лавке, где только что сидел колючий музыкант. Видя нескрываемое изумление вокалиста и бас-гитариста и слыша их невысказанный вопрос, Ёжик вкратце повторил свою историю.
– К чему же приведёт наш концерт? – Во фразе Бумбука различались и любопытство, и обеспокоенность, и внимание к важным деталям, и утилитаризм.
– Это и захватывает пуще всего, – эмоционально ответил Ёжик; просто иного решения стоявшей перед ними задачи, с его точки зрения, пока не существовало, а слишком далеко ему не удавалось вглядеться. Хотелось бы, но туманная пелена судьбы или, может быть, рока скрывала стремящиеся в будущее дороги. – Но я догадываюсь, как мы назовёмся, – молвил коротконогий.
Все притихли и прислушались.
– Цветом леса, – оповестил Ёжик. – Цветом природы, а значит, и нашим. Красивым, запоминающимся и ярко-глубоким. Мы назовёмся «Тёмно-зелёными».
Возражений не последовало.
3/5
Последующие несколько дней были отданы репетициям. Те проходили не просто, как говорится, в тёплой дружеской атмосфере, а при всеобщих радости и желании проявлять инициативу, экспериментировать. Необычное и непривычное время для Ёжика, привыкшего большую часть времени проводить одному, равно как для всех его согруппников. На репетициях с полпинка рождались новые, оригинальные мелодии – детища немного странного лидера группы и его, бесспорно, талантливых и разноплановых музыкантов. Потом Ёж вдруг выхватывал не свою и до сих пор ему не знакомую мелодию откуда-то из головы, но, может, и выше, из ноосферы или из самого космоса, и они исполняли её, прощупывали, обыгрывали, принимали в себя и сживались с неё. И она тотчас становилась вероятной частью репертуара. А он – если принимать во внимание все песни, авторские и заимствованные, – насчитывал больше сотни композиций; попадались среди них и инструментальные. Иногда (то по инициативе Ёжика, то по предложению кого-либо из «Тёмно-зелёных») потрясающее, неизвестно кем и когда выдуманное соло – если оно и вправду было чьего-то авторства, а не плодом богатой Ёжикиной фантазии – такое соло вплеталось в готовую песню группы. Так, виртуозный органный соло-проигрыш, на заучивание коего Крог потратил какие-нибудь десять-двадцать минут, вошло в песню «Highway Star». А в «Spotlight Kid» клавишник уже свободно импровизировал на схожие музыкальные темы.
В коллективе все отличались друг от друга, причём не только пристрастиями в музыке, но и характерами, что, однако, лишь придавало получающемуся материалу самобытности и качественности. Ёжик, скажем, спокойный и контактный зверёк, предпочитал то, что он называл «рок» – живую и эмоциональный музыку, звучащую по-современному. Крог, вежливый, воспитанный, любил классику. Дуди, весёлый и не боящийся пошутить, увлекался джазом. Вой – довольно молчаливый для волка, тяготел к поискам и исследованиям в музыкальных жанрах, особенно в тех, которые давали возможность продемонстрировать его виртуозный, экстремальный вокал: глубокие низкие ноты, чёткие средние и расщепляющие высокие. Ну а Бумбуку нравились поп-композиции, впрочем, мелодичные, красивые и техничные, и он обычно ненавязчиво встраивался в общее звучание, а не вёл и импровизировал.
Каждый репетиционный день завершался на позитивной ноте, желанием поскорее встретиться завтра, чтобы продолжить сыгрываться и прокладывать себе дорожку к грядущему выступлению. Так и происходило.
И вот, по прошествии этого короткого, но крайне продуктивного промежутка времени, Дубнер объявил радостную новость.
– Сегодня утром, – начал он рассказывать, усаживаясь на любезно пододвинутый Бумбуком стул с надписью «Продюсер», – раздаётся звонок у меня в офисе. (Бобёр снял под свои нужды небольшую комнатку в соседнем отеле: чтобы, значит, никто не мешал.) После минуты разговора выяснилось, что со мной говорит представитель Филина Бриллиантового. Вы можете его не знать, – участники группы и правда не знали, кто это, – и тем не менее, он личность известная. Я слышал о нём как-то давно. Филин живёт недалеко отсюда, в особняке, свободно дрейфующем в самом большом здешнем озере. Он миллионер, стремящийся в ближайшие годы, а то и месяцы встать на новую ступень – превратиться в миллиардера. Так вот, его представитель, голубь Глас, однозначно заявил об огромном желании хозяина услышать нас – вернее, вас – вживую. До него доходили разговоры о Ёжике, и однажды, инкогнито, разумеется, он побывал на каком-то твоём концерте. Да-да, Ёж, не удивляйся. Твоё выступление запало богатею в душу. А уж когда он по своим каналам прознал о зарождении группы «Тёмно-зелёные», где партию лидера играет, кхе-кхе, тот ёжик-гитарист, Филин дал подчинённым приказ немедля разыскать продюсера коллектива. У подобного ВИА не может не быть продюсера, верно? – Дубнер всхохотнул и продолжил. – И вот Глас звонит мне и сообщает, что, если я согласен, ровно в 14:00 меня навестит не кто-нибудь, а сам Филин Бриллиантовый. Я, признаюсь, опешил, однако, почувствовав, к чему идёт дело, сразу сказал «Хорошо». Филин явился минута в минуту, секунда в секунду. Статный, серьёзный, чуть ли не суровый, со внимательным взглядом, он сходу произвёл на меня впечатление; что-что, а рассмотреть натуру животного я могу. Но вместо того чтобы проявлять характер и давить, Филин стал неожиданно вежливо, даже радушно общаться со мной. Поведал ту предысторию, что я рассказал вам, и сделал щедрейшее предложение, а именно группе «Тёмно-зелёные» завтра, в восемь часов вечера, выступить на его частной концертной площадке с двухчасовым сетом. За соответствующую сумму, конечно.
Дубнер назвал, за какую.
После этого все члены группы широко раскрыли рот. Простояв без движения несколько секунд, Ёжик сотоварищи поочерёдно сомкнули челюсти.
– Предложение, – сдавленно проговорил гитарист, – радует.
Все остальные слаженно кивнули, тогда как Дубнер хитро и задорно улыбнулся.
На особняк-остров их доставил то ли катер, то ли водная повозка, то ли механический паром. Тросов не было, а транспорт выглядел как белый лебедь с гордо вздёрнутой шеей; всего таких «лебедей» насчитывалось штук 10 или больше. Просторная, машина легко вместила музыкантов и продюсера, багаж – инструменты, усилители, сценическая одежда – поплыл в двух «лебедях» позади. Вращающиеся элементы резво взбивали воду в сноп брызг за кормой, и транспорты задорно неслись к возвышающемуся над озером Глазом особняку.
Высоченный – десять этажей – и широченный, занимающий чуть ли не половину искусственного острова, на котором располагался, особняк впечатлял и потрясал. Когда они выбрались на сушу, в глаза немедленно бросились вырезанные из пушистых кустов фигуры – персонажи фильмов и мультфильмов; вот кот гонится за мышью, вот здоровенная обезьяна взбирается на небоскрёб, держа в руке человеческую девушку, а вот другой человек, мужчина в костюме с буквой «S» из позабытого алфавита на груди пытается одолеть злодея, держащего в руке странный камень. Тут же суетились садовники, дворники, бегала куда-то прислуга, веселись гости – судя по макияжу у женщин, дорогим часам и солнечным очкам у мужчин и одежде у обоих полов, весьма богатые и знатные особы.
Филин Бриллиантовый вышел встречать их сам; он, как и положено филину, выглядел немного сонным в этот дневной, пусть и уходящий уже час. Впрочем, в голосе его, когда он поздоровался, не прозвучало ни нотки усталости – профессиональная выучка! Просто так никто миллионером не становится.
– Приветствую вас, дорогие гости, приветствую! – Он радушно улыбался, пожимая каждому руку. – Очень рад вас видеть, наслышан, наслышан.
Группа и продюсер ответили в том смысле, что слава Филина дошла и до них тоже и момент встречи для них не менее радостен.
– А теперь пройдёмте, пройдёмте, – чуть быстрее заговорил Филин, – мне не терпится показать вам моё скромное обиталище.
При последних словах Вой поперхнулся. Бумбук постучал его по спине, и волк поднял вверх большой палец – дескать, всё о’кей, просто скромность хозяина острова зашкаливала за все возможные пределы.
Они прошли по мощённой жёлтым кирпичом, полого уходящей вверх дорожке и вышли к огромным кованым воротам. Сверкая на солнце золотыми перстнями с огроменными бриллиантами, Филин снял тёмные очки, поправил дорогой, расписанный иероглифами выходной, похожий на халат наряд, достал из его кармана пластиковую карточку и провёл ей по считывающему устройству. Ворота тут же бесшумно раскрылись внутрь. Процессия пошла дальше, ловя заинтересованные и удивлённые взгляды разнообразной прислуги и множества гостей.
– Кроме меня на концерт придёт порядка двух сотен моих друзей-миллионеров, – между прочим сообщил Филин. – Вы не против?
Вой снова поперхнулся, но на этот раз обошёлся без помощи Бумбука; Дуди и Крог что-то смущённо залепетали вполголоса, Ёжик молча замотал головой, и только Дубнер нашёлся и, одарив Филина по-продюсерски широкой улыбкой, заявил, что это будет как нельзя хорошо.
– Вот и замечательно! – откликнулся Филин. Он замер на верхней площадке лестницы, где остановились и шесть VIP-гостей. Бриллиантовый обернулся к ним, обвёл усеянной перьями рукой открывающиеся просторы с многочисленными постройками и достопримечательностями и сказал: – Концерт начнётся через два часа. – Он глянул на украшенные… ну конечно, бриллиантами часы «Кролекс» и поправил сам себя: – Точнее, почти через два с половиной часа. Прошу вас, чувствуйте себя как дома – все развлечения к вашим услугам. Гости будут несказанно счастливы познакомиться со столь талантливыми, успешными и замечательными животными. А я пока займусь подготовкой сцены для концерта.
Он вежливо кивнул, Дубнер с музыкантами кивнули в ответ, и Филин, ступая неторопливо и с достоинством, удалился. Гости миллионера заозирались, не зная, к кому идти, с чего начать. Мимо них, неся оборудование и следуя за птицей-секретарём, дворецким с идеальной выправкой, прошествовали роуди; у особняка было две пары дверей – одни, поменьше, для Филина и его гостей, вторые, раза в три больше, – для машин и грузчиков. Большие двери автоматически разъехались, когда подошли роуди, и позволили помощникам музыкантов беспрепятственно пронести аппаратуру через особняк, к находившейся на противоположном конце острова сцене, самой крупной на многие километры вокруг.
– Долго будем стоять? – спросил наконец Дуди.
Ёжик пожал плечами.
– Э-э-эх!
Это был Вой; он первым поборол смущение и стремглав бросился к пятидесятиметровому бассейну, где в разноцветных купальниках плескался цвет нации. Раздевшись у края бассейна и оставшись в одних, заранее приготовленных плавках, волк подпрыгнул в воздух, сделал кувырок и ловко, без брызг вошёл в воду. Когда он вынырнул, все купающиеся ему зааплодировали. Дуди и Бумбук последовали за товарищем.
Ёжик в это время продолжал осматриваться, уже без столь сильного волнения.
– Крог, – не глядя на крота, обратился он, – чем собираешься заняться?
В ответ прозвучала тишина.
Ёжик обернулся и увидел, что Крога нет. Впрочем, хватило нескольких секунд, чтобы высмотреть клавишника в компании трёх девушек в бикини и с самыми что ни на есть выдающимися особенностями. Ёж улыбнулся, покачал головой и направился к бару.
– Мартини с водкой, – сказал он жонглирующему бутылками бармену шимпанзе.
– Смешать, но не взбалтывать, – мгновенно отреагировал тот.
– Лучше наоборот.
Шимпанзе быстро организовал коктейль, поставил на барную стойку и толкнул к игольчатому; тот поймал стакан и отпил бодрящего вкусного напитка.
– Сколько с меня? – поинтересовался он.
– Шутите, господин Ёжик. – Бармен рассмеялся. – За счёт Филина, конечно.
Ёжик благодарно наклонил голову и, потягивая коктейль через зелёную трубочку, пошёл вдоль бассейна. Друзья музыканты организовали турнир по водному волейболу, набрав себе в команду исключительно девушек, причём красивейших из красивых. Команда противника включала всех остальных. Правила не соблюдались, начиная с численности команд и заканчивая возможностью в любой момент переплыть на сторону другой команды, но в том и была фишка. Плавающие попросту веселились и получали удовольствие.
Продолжая счастливо улыбаться, Ёжик поднялся по ступенькам и вернулся на площадку перед дверьми в особняк. Немного поразмыслив, он решил посмотреть на сцену. Поймав пробегавшего мимо официанта с пустым подносом, гитарист спросил, как пройти к концертной площадке.
– Очень легко, – ответил воробей в чёрно-белой спецодежде, – заходите через любые двери и идёте вперёд-вперёд, пока не выйдете к сцене.
– Спасибо!
Ёжик так и поступил.
Надо сказать, что, едва он вошёл в особняк, открывшийся вид потряс его. Коротколапый никогда бы не подумал, что в одном месте можно собрать столько красного, светящегося и блестящего, столько драгоценных камней и дорогих картин, столько люстр, бра, ламп и других огней. Всюду бегала бесчисленная прислуга, торопливо, точно мошкара особенно жарким летом или занятые срочной стройкой муравьи, но аккуратно, ничего не роняя, ни обо что не спотыкаясь и ни на кого не наталкиваясь. Ошарашенный великолепием и простором (этаж оказался много длиннее и выше, чем представлялось снаружи), Ёжик медленно проследовал сквозь здание и вышел через задние двери – братья-близнецы передних.
Сцена предстала перед глазами тотчас: высоченные ряды удобных стульев, два огромных прожектора на толстых ногах-великанах по обеим сторонам площадки (как на стадионе). Раскрытые двери, копошащиеся роуди и техники, выстраиваемое горками оборудование, протягиваемые кабели. Ёжик решился и двинулся дальше, прошёл через приглашающе раскрытый проход на саму площадку.
– А, господин Ёжик.
Мохнатый сразу узнал голос Филина. Повернулся к нему и, находясь под впечатлением от увиденного, пробормотал:
– Столько вокруг великолепия…
– И оно всё к вашим услугам. – Филин сверкнул улыбкой белых, идеально ровных зубов.
– Интересно, – вслух рассуждал Ёж, – каково это будет – выступить здесь.
– Скоро узнаете. – Филин положил ладонь на плечо лидеру группы. – Но что-то мне подсказывает, что разочарованными вы не останетесь.
Так и случилось. По качеству звука, по громкости аплодисментов и по самоотдаче музыкантов этот концерт побил все предыдущие. Несравненное и незабываемое ощущение – видеть сотни взбудораженных, разошедшихся слушателей, подпевающих каждой песне гулким громким хором, хлопающих каждому ритму, устраивающим овации в конце и начала любой песни. И это, насколько понимал Ёжик, богатейшие персоны округи. Надо же! Невероятно! И всё-таки это правда.
Бас, клавиши и микрофон «Тёмно-зелёных» были подключены с помощью беспроводной системы; кабели потребовались только для того, чтобы подсоединить усилители и колонки к мощным переносным источникам питания за сценой (портативным генераторам новейшей модели).
Да-а, в этот раз они, наверное, превзошли самих себя. Ёжик, войдя в раж, устроил посреди концерта двадцатиминутный виртуозный соло-запил, играя на «Везеркастере» и за спиной, и между ног, и упав на белые, превосходно выструганные доски сцены. Не упустили возможность посолировать и басист с клавишником и барабанщиком. Вой постоянно импровизировал вокалом.
Сидящий на первом ряду, рядом с Филином, Дубнер постоянно пристукивал ногами в такт музыке. Потом пошли в дело и руки, и продюсер хотел было сдержать себя, но миллионер на соседнем кресле так истово отжигал под заводной рок-н-ролл, что Дубнер плюнул на условности. «Тёмно-зелёные» тогда играли «When I Rock (I Like To Shout)». Потом были «Scream For Me», «Showmaker», «The Circle» – и ещё немало их собственных и заимствованных Ёжиком откуда-то (из ноосферы? Из своего чудного разума?) рок-песен.
Закончили они «вспомненной» Ёжиком тут же, на ходу, «We Will Rock You». Но публика ревела, топала и хлопала, и просила ещё, и тогда «Тёмно-зелёные» сыграли «The Show Must Go On» и «We Are The Champions». Слушатели оценили.
– Ничего себе звук! – потрясался Ёжик, когда концерт закончился и они сидели в гримёрках под сценой, снимая грим и переодеваясь в обычную одежду. – Ничего себе сегодня был звук!..
– На качество денег не жалко, – пояснил находившийся здесь же Филин.
Ёж, по-прежнему пребывая в состоянии некоего подобия культурного шока, только покачал головой, но гримёр-мышка попросила его не дёргаться.
Затем, когда супермузыканты снова стали «обычными людьми», снова были бассейн, потом танцы, потом казино, бар, караоке (о боже! караоке!) и что-то ещё и ещё…
…Закончилось веселье под утро. Вымотанные и упоённые весёлым обществом женщин и алкоголя, музыканты просто свалились с ног. Их буквально погрузили в катер-лебедь и повезли в гостиницу. Позади аккуратно прислонённых к спинкам скамеек «Тёмно-зелёных» сидел их продюсер Дубнер с замечательно смотрящимся, оснащённым кодом металлическим кейсом. А уж если знать, что было внутри… Точнее, сколько.
Днём, когда Ёжик сотоварищи выспались и привели себя в относительный порядок, Дубнер продемонстрировал им зарплату, полученную от Филина. После громких охов и ахов бобёр веско сказал, что главное – не довольствоваться достигнутым.
– В смысле? – понял, что надо внести ясность, слегка заспанный Ёжик.
Но он и без того догадывался: новые концерты. И ближайший, по словам Дубнера, который «уже договорился», пройдёт на «Рок-арене», в соседнем лесу. «Рок-арена» – площадка побольше Филиновой, поставленная в центре густой лесной полосы, там, где для неё специально вырубили тысячи деревьев. Одна из знаменитейших у мировых музыкантов, и за выступление там также очень и очень хорошо платят.
