Григорий Андреевич Неделько
Принцип 8
Часть 5. Катаклизмы
1/5
Поселение Лесная Поляна было известно на всю округу радушием и добротой своих обитателей. Пожалуй, в целом Мире невозможно встретить место, где в столь сконцентрированном виде царили бы дружелюбие и забота друг о друге. И неважно, о ком речь: о местном жителе или о случайно забредшем туристе – любви, которую буквально источали полянцы, хватало на каждого. Однако сегодня в обители добрых чувств что-то изменилось, вначале незримо, а после – очень даже очевидно.
Грузные облака, пузатые, словно давно вымершие горные великаны, набежали сверху огромной толпой и, теснясь, слились воедино. Тёмная мощная масса грядущей непогоды буквально придавила собой Поляну, и её обитатели сразу же насторожились, конечно, не одновременно, но определённые, весьма чёткие предчувствия появились у всех. Зайцы, волки и лисы, бурундуки и скунсы, выдры и совы и прочие «квартиранты» Лесной Поляны выглядывали из окон, выходили из дверей, высовывались аккуратно на улицу через открытые форточки и неизменно глядели вверх. Туда, где непогода продолжала своё пугающее и, похоже, победное шествие.
И тут загрохотали громы, что было очень странно, поскольку молнии и без того мелькали друг за дружкой вот уже, наверное, полчаса. Почему же не появлялся характерный, будто бы сотрясающий основы реальности звук, что во все времена впечатлял любого – и старого, и младого? Никто не нашёлся с ответом.
А тем временем события развивались ещё более непредсказуемо и загадочно. Землю вдруг покрыла неизвестно откуда взявшаяся корка льда, не просто поледица, а самый настоящий лёд – толстый и скользкий. Деревья закачались из стороны в сторону, точно пьяные, и лишь потом подул ветер. Ветер оказался небывалый: он поднимал в воздух те самые деревья, многие из коих произрастали здесь веками и не собирались просто так расставаться со своей приятной, зелёной и процветающей жизнью. И вот ветер, настоящий ураган, но какой-то осторожный, точечный, словно по собственному разумению выбирающий, куда нанести следующий удар, вырвал деревья с корнем, подкинул их в небеса, будто на громадной ладони, и запулил, подобно заправскому бейсболисту, далеко-далеко.
Когда это начало происходить, полянцы не раздумывая, в едином порыве позакрывали форточки и ставни, заперли двери и, вжавшись в диваны, кресла и кровати, задрожали от страха. Никто не понимал, что творится вокруг и можно ли это прекратить, а те, кто, вероятно, ответил бы на некоторые их вопросы, находились сейчас на немалом расстоянии, занятые в основном гастрольными вопросами.
Между тем деревья, заброшенные безумным ветром на соседние территории – Великое Болото, Густую Чащу, Холмистую Долину и иные, – обрушивались с невероятных высот прямиком на строения ни в чём не повинных животных: на дома, бани, сараи, колодцы… Всё рушилось, ломалось, разлеталось в щепки, в том числе и «летающие» многовековые деревья, и только чудом удавалось избежать крупных жертв.
Видимо, почуяв что-то – если ветер в принципе на такое способен, – таинственный ураган разделился, словно бы он мог размножаться почкованием, и переместился в соседние места, чтобы и там продолжить свою сверхъестественную разрушительную деятельность. А оттуда, чуть погодя, снова «отпочковавшись», перебраться дальше. И дальше. И дальше…
Повсюду слышались завывания; снег, падая на землю, превращался в град и обратно, и таял, и опять кристаллизовывался. Облака стояли на месте и двигались, и мерцали, и исчезали, чтобы вновь появиться. Появлялся свет, причём без солнца и неожиданно – и внезапно же исчезал.
Творилось нечто невообразимое…
Ёжик смотрел в окно, на развернувшуюся, ярящуюся катастрофу и, положив подобородок на верх грифа стоящей на полу гитары, задумчиво-отстранённо-напряжённо проводил пальчиками по притихшим струнам. Рядом сидел Дубнер, плотно сжав губы и нервно барабаня пальцами по колену.
– Я так и знал, – наконец нарушил он тишину.
Ёжик не расслышал, погружённый в смятение и множество толпящихся, сбивающих друг друга мыслей.
«Что случилось?.. Откуда это взялось?.. Почему?.. Как остановить беснующуюся природу?.. И возможно ли подобное?.. А может, осталось лишь наблюдать – и ждать? Ждать чего? Неизбежного конца? И, не исключено, печального… Во всяком случае, доносящиеся с улицы завывания, грохотания и крики не настраивают ни на что положительное…»
Дубнер выразительно кашлянул в кулак, привлекая внимание Ежа.
– Да-да? – наконец опомнился коротконогий.
– Я так и знал, – повторил бобёр и перевёл задумчивый, многозначительный взгляд с окна на Ёжика.
Тот пожал плечами.
– Не понимаю…
– Если бы я понимал! – раздосадованно бросил Дубнер и ударил кулаком по подлокотнику. – Мне ясно только одно: начался очередной катаклизм.
Гитарист бессознательно кивнул, а потом, осознав, что не догадывается, о чём речь, спросил:
– Катаклизм?
Дубнер утвердительно хмыкнул.
И лишь затем Ёжику пришла в голову такая мысль, что была поинтереснее и пострашнее предыдущей:
– Очередной?
Продюсер издал ещё один подтверждающий правоту говорящего хмык и завозился в кресле.
– Очередной-очередной, чтоб ему пусто было…
Ёжик вначале растерянно глядел на бобра, а потом неожиданно понял.
– Космические яйца!
Он аж привскочил с кресла, в котором расположился.
Дубнер покивал.
– Да, то был именно катаклизм, – сказал бывший электрик. – Кошмарный, неостановимый, здоровенный, что мои ночные кошмары!
– Тебе снятся кошмары? – не поверил Ёж.
– Регулярно, – мрачно ответствовали ему. – Они приходят ко мне только во сне, но если уж приходят… От них никуда не деться. Космические яйца, металлические, великанские, ужасные! Будто настоящие… нет, хуже настоящих! Они падают и падают, – продолжал рассказывать Дубнер, – и повсюду, куда они попадают, раздаются взрывы, и всё живое – абсолютно всё – погибает. Плодородная земля превращается в выжженную пустыню, а пустыни застывают кристаллами. Люди, животные – все сгорают без остатка в дьявольском огне! – Он почти перешёл на крик.
– И ничего нельзя поделать?
– Почему же? Можно, – слегка успокоившись, сказал Дубнер. – Не допустить этого. Или чего-то похожего.
– Но ведь оно уже случилось…
– Да. И от того никуда не денешься. Однако случаются ведь и повторения…
– Ты хочешь сказать, – медленно проговорил Ёжик, – что нынешние катаклизмы – это повтор того, что произошло когда-то давно? События, превратившего людей в животных, а животных – в людей? И навсегда изменившего Мир? Стеревшего память сферян и заставившего их жить по-новому?
– Повтор не повтор, а нечто крайне похожее. Настолько похожее, что мне жутко становится.
– Это заметно, – произнёс Ёжик.
Дубнер фыркнул и запахнулся в невидимый плащ.
– А что если катаклизмы, ну, те, которые мы сейчас с тобой наблюдаем, – говорил иглокожий, – что если они появились по нашей вине? Мы своими концертами и экспериментами с гитарами, музыкой, оборудованием и остальным сами их призвали?
– Может, и так, – проронил Дубнер.
– А что если эти катаклизмы – отголоски прошлых? – не останавливался Ёж. – Тех жутчайших событий, что стёрли с лица Земли динозавров, превратили людей в зверей и кто знает что ещё раньше или позже натворивших?
– Например, прогнавших или уничтоживших инопланетян, наших возможных прародителей? – совершенно серьёзно сказал Дубнер.
– Да! – воскликнул Ёжик.
– Может, и так.
– Вот. А я ещё удивлялся, как это получается, что по чистому небу всё равно плывут облака и из них сыплются одновременно и снег, и град, и дождь с крокодилье яйцо, и даже иней!..
– И не такое возможно, поверь. Увы.
– Но тогда получается…
– Получается, – неожиданно твёрдо прервал остроносого бобёр, – что, во-первых, на часах уже начало третьего ночи, а мы, во-вторых, ещё и спать не ложились. Тогда как менее задумывающиеся о судьбах Мира граждане уже вовсю дрыхнут: Дуди, Бумбук и прочие.
– Сложновато будет заснуть, после такого-то разговора, – заметил Ёжик.
Дубнер развёл лапами.
– А что делать? У нас ведь впереди гастроли.
Слово, произнесённое начальником рок-группы, для любого музыканта было магическим, однако же Ёжик сейчас был настроен на совсем другой лад: минорный и размышлительный. Он практически не понял, что и зачем говорит Дубнер.
– Давай, двигай спать! – изъяснился тогда толстолапый более понятно и прямолинейно. – Нам завтра выезжать, и я не хочу потерять перед важнейшими событиями своей – и вашей – жизни центрального музыканта в группе.
И что-то подсказало Ёжу, что Дубнер покривил душой, когда сказал о «важнейшем событии в жизни». Не такое он был существо, чтобы измерять жизнь деньгами и успехом. Они, безусловно, важны… и нужны… но не настолько.
– Ладно, спокойной ночи, – попрощался Ёжик.
– Спокойной-спокойной, – делано безразлично бросил Дубнер и вновь отвернулся к окну.
К окну, выходящему на дивную лесную природу, где продолжали разгораться и гневаться противоестественные, непонятно откуда возникшие катаклизмы.
Проснувшись после чуткого, беспокойного сна, полного неясных, но неприглядных картин – космических яиц, катаклизмов и всяких чудных созданий, – Ёжик первым делом глянул в окно.
И оторопел.
Ничего. Ни следа творившегося вчера кошмара не осталось на улице. И если бы не бродящие, потерянные жители да не пустые места там, где были выдраны с корнем вековечные деревья, можно было бы подучать, что всё только привиделось. Что не было никаких катаклизмов, ощущений и предзнаменований. Что это только лишь часть одного большого волнительного сновидения.
Однако всё было, и Ёжик понимал это как никто.
– Уа-а-а! – потянулся, просыпаясь, рядом на кровати Дуди.
Остальные-прочие тоже заворочались.
– Ну-с, – сонным голосом проговорил Вой, – какие на сегодня планы?
Ёж заставил себя отвести взгляд от окна.
– Я пообщался с Дубнером, – сказал он.
– И? – сразу заинтересовались все.
Ёжик изобразил на лице улыбку, по большей части, искреннюю.
– Мы, – значительно провозгласил он, чтобы не беспокоить зря согруппников и задать им нужный настрой, – едем на гастроли.
Далее в номере-квартире раздались дружные радостные возгласы и вопли, все повскакивали с кроватей и принялись как дети прыгать и бросаться подушками. И неизвестно, к чему бы всё привело – к разбитому окну, поломанной люстре или чему-то более серьёзному, – если бы не вовремя (в своём репертуаре) появившийся Дубнер.
– Кончай скакать, палата больных, – удивительно, но с улыбкой, и это после вчерашнего-то, обратился к ним бобр. – Умываться, одеваться и вниз: наши вещи уже собраны и погружены. Да, не забудьте прихватить собственное имущество из номера.
И, развернувшись, он ушёл.
А через полчаса к нему присоединились приведшие себя в порядок, принарядившиеся рок-музыканты. Похоже, им предстояло выйти на сцену в совсем скором времени – вот почему они облачились, главным образом, в концертную одежду. Да и завтракать пришлось в пути, что, однако, никого не смутило.
Над миром вставало безмятежное солнце; оно будто бы говорило о способности бороться со всякими космическими, нежелательными, непредвиденными катаклизмами… хотя отрицало ли оно их полностью?
2/5
Стадион «Под открытым небом». Огромный, величественный. В прошлом принимавший – и продолжающий принимать – футбольные матчи. Именно здесь им предстояло начать свои гастроли.
– Это будет началом великой истории, – зачарованно проговорил Вой, разглядывая громаду стадиона.
– Мы уже история, – поправил его Дуди.
– Да ещё какая, – добавил Крог.
– Бамбуку кто-нибудь хочет? – предложил басист Бумбук.
Все одновременно покачали головами, не в силах оторвать глаз от открывшегося им зрелища: красоты и мощи «Неба», как стадион называли вкратце.
Впрочем, Дубнер и Ёжик не были настолько же увлечены созерцанием местной достопримечательности, насколько и их попутчики-друзья. Они слишком чётко понимали, что происходит вне гастролей и что это может им принести. Вернее, сознавали, но не могли до конца себе представить, и такое сочетание чрезвычайно пугало. Но ни бобёр, ни Ёж, ни их коллеги не привыкли отступать перед трудностями.
Пока участники группы, играя и забавляясь, располагались в очередном отеле, Ёжик бродил по улицам, охваченный беспокойными мыслями, а Дубнер сидел в номере, с трудом скрывая волнение и то и дело поглядывая в окно. Наконец, когда приготовления были закончены, Ёж вернулся с прогулки, где успел над многим поразмыслить, подошёл к Дубнеру и отозвал его на пару слов.
– Каковы наши действия? – поинтересовался иголка.
– Как обычно – выступать! – хохотнул Дубнер, но в его голосе ясно слышалось напряжение; бобёр заставил себя так сказать.
– А если что…
– А если что пойдёт не так, мы профессионалы, – чётко и достаточно резко произнёс продюсер с большим хвостом.
Что ж, на том и порешили.
И вот настал день концерта.
Зрителей на «Небе» набилось чуть ли не столько же, сколько было на всех их предыдущих концертах вместе взятых, если не больше.
Взволнованный, Ёжик вышел на сцену и сыграл первые несколько аккордов. Стремительные и оглушительные, обладающие магическим звучанием ноты вырвались из колонок. Присутствующие на стадионе зашлись в экстазе аплодисментов. К этому моменту к лидер-гитаристу присоединились его коллеги, и они, как всегда вместе, начали исполнять песню собственного сочинения – не позаимствованную из ноосферы, только можно ли быть до конца уверенным, в их положении? Вещь называлась «Doctor Pause» и рассказывала о герое-загадке, представлявшем собой, по сути, очеловеченное (и оживотненное) воплощение бога, разумное существо с колоссальными для обычного землянина возможностями. Идея песни пришла к Ёжику во сне.
И только группа дошла до самого ритмичного и заводного момента песни, до её припева, где постоянно повторялись слова «Doctor Pause, Doctor Pause», как сверху ливануло. Этот дождь был не чета всем предыдущим, под которыми довелось побывать музыкантам, – это оказался настоящий ливень-потоп, готовый смыть и уничтожить всё на своём пути.
Сразу стало ясно, что продолжать концерт нет возможности. Вода заливала и с грохотом опрокидывали усилители, вода уронила микрофонную стойку и стоявшего за ней Ежа, вода перевернула и разметала сидячие места на стадионе, и вода грозилась вот-вот обрушить крышу и размыть-растаскать по кусочкам в разные стороны сцену.
– Спасайся кто может! – раздался из толпы зрителей знакомый крик Выдра, и зрители сделали то, о чём думали в последние несколько секунд, однако на что не решались, загипнотизированные волшебством концерта – они все бросились врассыпную.
Образовалась толпа, толчея, давка. Отовсюду кричали и вопили, везде кричали от боли и страха. Кто-то кому-то оттоптал пятку, а кто-то кому-то наступил на ухо, но это были ещё цветочки.
Стадион постепенно и неотвратимо, очень быстро прямо на глазах превращался в какую-то размытую кляксу – и из-за стены дождя, что зримо изменяла образы, и из-за собственного состояния. Подлежала ли арена починке и проведут ли на ней хоть ещё один футбольный матч – на этот вопрос организаторы концерта и владельцы «Неба» вряд ли ответили бы утвердительно. Правда, ни они, ни кто-либо из присутствовавших не задумывался над такими незначительными вещами: успеть бы унести ноги, спасти жизнь!..
Пока толпа вымокших зрителей, беснуясь и исходя ужасом, скользила, бежала, падала, поднималась и снова бежала, неудавшиеся гастролёры скрылись за кулисами.
– Прочь! – неистово заорал Дубнер.
– В гримёрку? – предположил Вой.
– В какую гримёрку! – набросился на него бобёр, впрочем, не со зла – очень уж он был напуган, и, в первую очередь, за друзей. – Прочь отсюда! В машину!
– Валим! – понял наконец-таки Крог.
– Да! – прорычал продюсер. – И быстро!
Не задумываясь об инструментах и прочем в том же духе – лишь Ёжик прихватил «Везеркастер», с которым никогда не расставался, – они попрыгали в автомобиль и рванули с места. По дороге все с ужасом глазели в окна и наблюдали за тем, как медленно, титанически заваливается крыша стадиона – чтобы в следующий миг, внезапно, обрушиться водопадом из металла, бетона, пластика и стекла.
– «Везеркастер», «Везеркастер», – еле слышно пробормотал потрясённый Ёжик. – Что же ты призвал?..
– И какие наши дальнейшие планы? – спросил Вой.
Ёжик беспокойно мерил комнату шагами, а остальные, точно подпав под неведомое колдовство, не отрываясь смотрели на него.
– Я предлагаю продолжить выступления, – после некоторой паузы выступил Крог.
– Я тоже за, – согласился с ним Дуди.
Бумбук молчал, по возможности незримо принимая участие в обсуждении. Вой испытующе глядел то на Дубнера, то на Ёжика.
– Как мы продолжим выступать, если всё, что нажито непосильным трудом, всё погибло! – в непритворном расстройстве воскликнул бобёр-продюсер.
– Инструменты, оборудование, машины, деньги… – принялся перечислять Ёжик. – Ничего не осталось – всё буквально смыло!
– В унитаз, – хохотнул Бумбук.
– Именно туда, – мрачно подтвердил Дубнер.
– Чтобы продолжить гастроли, нам понадобится потратить столько, сколько мы не в состоянии заработать или занять за короткий промежуток времени. А брать в банке деньги я не советую – только разоримся и останемся без штанов, – резюмировал Ёж.
– Да и наши соратники после случившегося не захотят больше иметь с нами дел, – дополнил Дубнер.
– Да, они ведь считают, что это мы вызвали непогоду и обрушили стадион, – сокрушённо проговорил Вой.
– Если бы лишь это. – Дубнер кивнул в сторону работавшего телевизора. – Посмотрите новости – там в красках расписывают и наглядно показывают, что творится в нашей стране.
И правда, в данный момент ведущая, весьма и весьма симпатичная ласка в строгом костюме, представившаяся Зубаткой Каштановой, на все лады расписывала катастрофы, крушения и прочие катаклизмы, охватившие животное царство. Там свалилась вышка мобильной связи, там снесло крыши нескольким домам, там осушило болото, а уж про здесь и говорить не приходится…
– Власти пока не решили окончательно, однако склоняются в пользу того, что в возникновении катаклизмов виноваты бобёр Дубнер, в прошлом электрик, а ныне успешный рок-продюсер, и его группа «Тёмно-зелёные» во главе с ежом, известным как Ёжик С Гитарой… – тараторила Зубатка.
Если не считать включённого телевизора, комнату наполнило молчание – грустное, тягучее, многообещающее.
– Значит, всё? – подвёл итог испереживавшийся Вой.
Ёжик отстранённо кивнул.
– Ну уж нет! – провозгласил Дуди. – Я не брошу наше дело! Оно не просто величина само по себе – оно несёт свет и радость! Без нас животные не познают и не испытают того, что им под силу пережить вместе с нами!
– Согласен, – не стал противиться Ёжик. – Но что же ты…
– Я создам новую группу! – объявил дятел-барабанщик. – Или присоединюсь к уже существующей, например, к «Чугунному Аэростату» или к «Воздушным Слесарям» – у первых, кажется, проблемы с барабанщиком, а вторые искали новых музыкантов.
– Я с тобой, – тут же вызвался Крог.
– Замётано!
– А я попытаю счастья в сольной карьере, – решил Вой.
– Ну а я, – вступил, в свою очередь, басист, – буду выращивать бамбук.
Все молча обернулись к нему.
– А что? – И он улыбнулся и развёл толстыми руками. – «Бамбуковая ферма Бумбука» – звучит?
– Ну а вы с Дубнером? – осведомился затем Дуди, обращаясь к Ёжику.
– А у нас есть свои дела, – заверил друзей Ёж. – Не музыкальные, но очень важные. На нас лежит ответственность, и мы должны искупить вину сполна. Верно, Дубнер?
– Абсолютно точно, – утвердительно произнёс бывший продюсер.
Все опять замолчали.
– Ну что, – нарушил тишину Ёжик, – давайте прощаться?
И они крепко-крепко обнялись.
Утром машина увезла четырёх участников группы в аэропорт «Внучёнково-3», а последний из «тёмно-зелёных», пятый член коллектива и его основатель, Ёжик со своей неизменной гитарой на плече и лучший друг и советник-наставник этого ёжика печальными глазами провожали скрывавшийся в дымном облаке автомобиль.
– Но как мы остановим катаклизмы? – вдруг громко вопросил Ёж. – Как?
– Как-нибудь, – только и сказал Дубнер, широко улыбнулся и похлопал друга по плечу.
– Правильно! – решительно произнёс Ёжик. – С нас всё началось – нами и закончится. Мы не позволим столь же сильным катаклизмам, что и в прошлом, вновь нанести планете непоправимый вред.
– Столь же или более сильным, – поправил Дубнер.
– Тем более. – И Ёж воинственно подтянул штаны.
– С чего же мы начнём? – задал вопрос заинтересованный бобёр.
– Будем действовать, как все первооткрыватели.
– Методом научного тыка?
– Путём проб и ошибок, – слегка подкорректировал Ёжик.
– Ну что ж… – Дубнер тоже подтянул бы штаны, но у него были лямки, и он, оттянув их, издал громкий «чпок!». – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Ответа Ёжика бобёр не расслышал. А иглокожий очень тихо проговорил:
– Я тоже.
