Георгий Агафонович Константиниди
Скакуны Зеленых Лугов. Книга 1. Разящий
Глава 9
Лорд Людовик
Арон ворочался. Ему снился звон мечей, гулкие удары копыт о доспехи. Злобные оскалы и напыщенные усмешки. Ему снилось, как его связывают и вливают в рот что-то смрадное и фиолетовое. На вкус снадобье было как вареная кукуруза, только приготовленное из крапивы и вонючего мака. После того как в него влили эту дрянь, он услышал голос:
– Ты не будешь помнить!
Конь резко вскочил с мягкой перины, ошарашенно оглядываясь на стены с портретами в золотых рамах и столы с серебряными канделябрами. Ему тяжело дышалось, во рту стоял неприятный соленый привкус.
Резко открылись белые двери, и вошла серая кобылка с черной гривой и ласковыми васильковыми глазами. За ее спиной развевался бежевый плащ. Леди плавно балансировала с бокалом на подносе.
– Доброе утро, сэр, – она почтенно поклонилась, покрутив копытом по мраморному полу.
Арону показалось, что он знает этот жест, но… голова раскалывалась.
– Не желаете ли глотка сидра?
Он смотрел на даму и пытался выговорить хотя бы «привет», но все еще чувствовал вяжущий вкус жести и жуткую сонливость.
– Вижу, сэр, вы еще не оправились? – кобылка подошла к левому комоду и поставила на него поднос с бокалом.
– Оправился? – жеребец нашел в себе силы заговорить. – От чего?
– От нападения, сэр, – она подошла поближе.
– От нападения? – Арон задумался. – Точно, на меня напали! Напали какие-то… кабаны.
– Кабаны? Милорд, на вас напали разбойники! – кобылка сказала это так, словно объясняла маленькому жеребенку.
– Правда? – почему-то он был уверен, что на него напали все-таки кабаны.
– Конечно! – кобылка добродушно улыбнулась. – Вы разве когда-нибудь слышали, чтобы кабаны нападали на лошадей?
Арон был уверен, что всё произошло именно прошлым вечером.
– Вы правы, – сказал Арон.
– Конечно, я права, сэр, эм… как вас, кстати, по имени?
– А-А-Арон, – он выговорил это с большим трудом.
Почему-то собственное имя казалось ему затянутым серым туманом.
– А фамилия? – поинтересовалась незнакомка, доставая из рукава плаща бутылочку.
– Э-э? – Арон крепко взялся за голову копытами. – Бу-Бу-Буро… Буро-грив? Бурогрив.
Кобылка внезапно поежилась.
– В-в-все в порядке?
– Конечно, конечно! – она отдала бутылочку Арону.
Тот посмотрел на нее с настороженностью. Кобылка ему не нравилась.
– Я просто не припомню купца с таким именем.
– Купца?
– Да, сэр! – кобылка пренебрежительно фыркнула. – Вас нашли в камзоле рядом с обвалившейся тележкой.
– Тележкой? – Арон постепенно приходил в себя, чувствуя непонятное покалывание в животе.
– Да, мелкие купцы всегда тащат с собой тележку с товаром. А иначе зачем на вас напали бы разбойники?
– А я не мог дать отпор с помощью… м-м-меча? – осторожно предположил рыцарь.
Кобылка замерла, а потом улыбнулась.
– Выпейте, сэр, – она кивнула на флакон в копытах Бурогрива. – Это придаст вам сил.
Арон сомневался, но хозяйка его подстрекала.
– Давайте, сэр, не бойтесь, ну что вы как жеребенок!
Он уже собрался сделать глоток, как за окном раздался удар, словно птица врезалась в стекло.
– Не обращайте внимания, – снова улыбнулась кобылка.
Арон отхлебнул микстуры. Вкус был отвратительный. Кобылка взяла сосуд и невинно улыбнулась.
– Если честно, у вас не было никакого меча. Возможно, вас сопровождали, но, похоже, они не смогли вам помочь, верно, сэр?
– Ве-ве-верно? – в голове снова начало мутиться.
Арон попытался встать с перины, но копыта подкосились, и он рухнул на холодный пол. А кобылка тем временем приговаривала:
– Тихо, тихо, вам не о чем беспокоиться. Лучше полежите, сэр, а лорд Людовик вас потом примет.
Арон не успел ответить, ибо провалился в кромешный сон. В лихорадке он видел непонятные образы: лошадей в тяжелых доспехах, поднятые мечи в честь некоего торжества. А в центре этой церемонии – один огромный меч, инкрустированный самоцветами и сияющий в языках жаркого огня. И чей-то голос, трубный и мощный, произнес:
– ТВОЯ СУДЬБА!
Арон вскочил с перины и встал в странную стойку. Он был согнут как пружина, а голова непроизвольно потянулась к левому боку. Когда стало понятно, что слева ничего нет, он удивился:
– Что я хотел достать?
Испытывая острую боль в голове, жеребец подбежал к окну и отворил его. Ночной воздух прочистил разум, и он смог спокойно оглядеться.
Оказалось, что Арон высовывался из высокой башни замка, возведенного на пологом холме. Недалеко слышалось журчание реки; взгляд упал на поляну, где укрылись дряхленькие домики. Почему-то эта картина была ему знакома, как будто он уже видел такие хижины раньше, только вблизи. На мгновение ему даже привиделся продолговатый домишко, сделанный из бревен, с черепичной крышей и трубой на верхушке.
– Я знаю это, – вспомнил он и вздрогнул от хлопка крыльев. Обернулся и увидел, что на кирпичном уступе сидит белая цапля. – И… тебя я знаю.
Цапля гибко склонила голову в знак согласия.
– Что?.. Что со мной случилось? – спросил Бурогрив.
Птица демонстративно подняла правое крыло и приложила его к клюву, запрокинув голову. И Арон сразу увидел себя: ему в рот вливают горький фиолетовый отвар.
– Зачем они это сделали со мной?! – Бурогрив был полон гнева.
Цапля длинной белой лапой указала на Арона.
– Дело во мне?
Цапля нагнула голову.
– Как мне вернуть память?
Птица начала гордо вышагивать из стороны в сторону, распушив хвост и элегантно взмахивая крыльями как веером.
Арон сперва не понял смысл шарады, но внезапно в его бесцветной и сломанной памяти появилась кобылка, скрывающая мордочку под маской. К ней подходят любопытные, интересуются, кто она. Кобылка любезно отвечает, что дворянка, однако когда наступает пора снимать маски, та показывает свою замызганную мордочку крестьянки. Бурогрив догадался:
– Я должен притвориться?
Цапля поклонилась.
– А как надолго?
Птица расправила крылья и улетела, оставив его стоять перед окном с мрачными мыслями. А пока он размышлял, тяжелая мраморная дверь скрипнула. Бурогрив постарался придать себе невозмутимый и нагловатый вид. Вошла та самая кобылка в бежевом плаще и с черной гривой. На этот раз её сопровождали два жеребца в таких же бежевых плащах с капюшонами и масками, закрывающими морды.
– Ну как вы, сэр? Кошмары не мучили?
– Нет, миледи, – живо откликнулся Арон, хотя голова лопалась и гудела. – Ваше лекарство творит чудеса.
– А как иначе, – кобылка скромно улыбнулась и, склонившись, сообщила: – Лорд Людовик желает вас видеть. Вы в состоянии идти?
– Более чем, леди.
– Зовите меня Барб.
– Как вам угодно, леди Барб, – Арон сделал копытом реверанс.
– О, вижу, сэр Бурогрив, вы уже вспомнили манеры, свойственные мелким купцам.
– За это спасибо вам, леди Барб.
Кобылке была приятна его галантность. Заулыбавшись, она пригласила жестом следовать за ней. Арон послушно отправился за знахаркой и ее ассистентами. Те напомнили ему о… «Черных Ножах»? Бурогрив посчитал такую ассоциацию неуместной, но решил пока подыгрывать своим «спасителям». А если притворяться долго не выйдет, он воспользуется мечом… Но только где его найти?
Бурогрива вели по длинному коридору с серебряными подсвечниками. Повсюду стоял запах фиалок. На стенах были развешены портреты гордого буланого мустанга, облаченного то в доспехи, то в красивые камзолы, плащи или мундиры с золотыми пуговицами.
Арон догадался, что это и есть лорд Людовик. И ему с первого взгляда не понравился этот богач, пусть даже он видел его лишь на картинах.
Сопровождающие, гарцуя по коридорам, сворачивали то направо, то налево, то опять направо. Поэтому когда они дошли до огромных золотых ворот, у Бурогрива закружилась голова.
Лошади в плащах три раза постучали во врата, и те медленно отворились.
В памяти Арона вспыхнула новая картина: он в серебряных доспехах орудует мечом против ассистентов леди Барб. Бурогрив слегка поморщился, к счастью, никто не заметил.
А как только ворота распахнулись, травница шепотом отдала распоряжения своим помощникам, и те удалились. Арон разумно решил не задавать вопросов, хотя расслышал: «Глаз не спускайте…»
– Прошу за мной, сэр, – Барб нежно улыбнулась и загарцевала в тронный зал.
Бурогрива не надо было уговаривать, он смиренно вошел и увидел разжиревшего лорда Людовика с черной бородой, сидевшего на троне из красного дерева. Герцог приветливо улыбнулся и театрально взмахнул алым плащом с золотой брошью.
– Приветствую тебя, дорогой купец!
Арону сразу стало не по себе от этой улыбки.
– И я вас приветствую, милорд, – Арон поклонился. – Ваша травница быстро поставила меня на ноги. Скажите, – Бурогрив приподнял голову, – удалось ли спасти что-нибудь из моего товара?
– Увы, дорогой купец, весь груз стащили грабители.
– Это печально, но расскажите, милорд, что же случилось? Я крепко ударился головой и ничего не помню.
– Конечно, дорогой друг! – Людовик встал со своего трона и подошел к Арону. – Сейчас на дорогах стало очень опасно, достопочтимый купец. Агийвия во власти жестокого тирана, который не может удержать власть в своих копытах. Потому мелкие торговцы возле моего замка всегда оказываются в опасности. И ты не исключение.
Арон, переварив сказанное, спросил:
– И неужели никто не осмелился сбросить тирана с трона?
– Как раз наоборот, дорогой купец, сейчас против тирана собирается простой народ под началом великого Адама-Освободителя! – Бурогрива сильно передернуло, но лорд и Барб, похоже, не заметили. – Во дворе тирана его называют Адамом-Перебежчиком. Но истина в том, что он законный правитель Агийвии!
Арон еще долго слушал восхваления сэра Адама. И ему впервые за много цоков показалось: сказанное лордом Людовиком – правда, настолько он был красноречивым. Но позже, когда милорд открыто предложил Бурогриву присоединиться к отряду сопротивления, рыцарь скривился, словно от скисшего супа. И уклонился от ответа:
– Мне нужно обдумать. И понять свою выгоду, милорд.
Людовик ничуть не удивился и одобрительно кивнул, а вот леди Барб была недовольна. Потому, стоило им остаться за золотыми воротами наедине, она спросила:
– Разве выгода для вас не огромна, сэр?
Арон постарался придать голосу утонченную напыщенность:
– Она при этом и мала, леди Барб, ведь если Адам проиграет, то меня как предателя серьезно накажут.
Служанка неодобрительно посмотрела на него и, вскинув голову, ушла, с особым напором цокая копытами, оставив Бурогрива с чувством собственного отвращения. Ему совершенно не нравилось отыгрывать скупость и желание подороже продать себя. Тем не менее он понимал: если хочет вернуть память, то вынужден играть роль, которую ему дали тюремщики.
Три солнца Арон просидел в постели, оправляясь и делая вид для леди Барб, что обдумывает предложение лорда. Людовик настоял, чтобы он остался, пока не поправится. Через одно солнце Бурогрив уже окончательно, как всем думалось, выздоровел. А на самом деле его голова могла вот-вот отвалиться и покатиться по полу, словно стеклянный шар волшебника.
К пятому заходу Арону стало ясно, что медлить больше нельзя. Надо срочно вернуть память. Если же он и дальше будет притворяться жадным торговцем, то либо герцог, либо Барб с ним расправятся по принципу «если ты не с нами, значит, ни с кем». В этом сомневаться не приходилось. Верная знахарка точно сможет замарать копыта. И пусть Барб довольно мила, но Бурогрив с самого начала понял, что она безраздельно предана Адаму. Хотя порой ему казалось, что Барб больше предана собственным интересам.
Арон не знал ее прошлого и не мог понять, какие у нее причины служить Адаму-Освободителю, но знал, что часть сказанного Людовиком – правда. Агийвия действительно подавлена – из-за тирании или из-за борьбы за трон. Почему-то каждый раз он испытывал некий укол в сердце, когда задумывался об ужасных событиях, нависших над королевством.
Одно было ясно: Людовик не такой благородный лорд, каким хочет казаться. Толстый старик вместо правления своими землями предпочитал считать золотые мидасы, напиваясь маковым пивом. Повезло, что лорд тщеславен и даже не догадывается, что его пленник уже исследовал половину замка.
Время ответа приближалось, а Арон до сих пор не вспомнил хоть что-то из своего прошлого. Пока случайно не услышал диалог, в очередной раз гуляя по территории замка.
– Это глупо, милорд!
– С чего брать трофеи глупо?!
– С того, что он помнит свое имя! Хотя должен был забыть все подчистую!
– Ой, бросьте! Невелика важность – забыл то, не забыл это. Жеребенок у нас в копытах. Наши соглядатаи с него глаз не спускали десять солнц, и если бы он узнал хоть что-то, мы бы уже не пили маковое пиво!
Арон усмехнулся: он с самого начала знал, что за ним следят, потому и вел себя тихо. Собственные терпение и выдержка поражали его, откуда в нем эти качества?
– Мы рискуем всем, оставив доспехи в подвале.
– Нет! Это вы рискуете сражаться с королем Генрихом без моей поддержки.
– К чему вы клоните?
– Я выказывал содействие моему племянничку только из-за нашего родства.
– И еще из-за ценных земель, прилегающих к Столице!
– Не отрицаю.
– Пусть сэр Адам ваш родственник, но он отнюдь не такой же, как вы!
– Да! Он ведь одет в доспехи и носит меч. Разница колоссальная!
– Он не стал сидеть сложа копыта, пока Агийвия гибнет под гнетом Генриха.
– И конечно, Адам как единственный претендент займет трон?
Арон почти видел, как за мраморной дверью ухмыляется Людовик.
– Он возьмет на себя эту обязанность, если его поддержит королевство, – признала Барб.
– А я вот думаю, что страна поддержит Рыцаря из Народа.
Бурогрива опять передернуло. Это прозвище? Оно ему знакомо.
– Глупости! Этот жеребец может и мил собой, но он глубоко верен своему королю, а страна не поддержит того, кто годится только в слуги.
– Интересно вы его описали, – лорд пропустил основное мимо ушей. – Мил собой. Ха! Если бы я вас не знал, мне бы показалось, что вы положили глаз на этого рыцаря.
– Ну он точно привлекательнее вас, лорд выпирающий живот!
– Следите за языком, леди Барб! Он может лишить вашего «короля» моей поддержки. Убирайтесь!
Арон вовремя спрятался за углом. Дверь распахнулась, и служанка вышла прочь, проклиная лорда Людовика и его лицемерие.
Бурогриву стало известно, где можно разжиться снаряжением. Пусть это не поможет вернуть память, но сделает его готовым к встрече с надзирателями.
Арон, не теряя времени, направился в темницу. Спускаясь по винтовой лестнице, он встретил ассистентов в бежевых плащах, всегда молчаливых. Но это не значит, что они не поднимут тревогу, поэтому Бурогрив быстро обезвредил их мощными ударами подкованного копыта по затылкам. Он прытко добрался до темниц, где было подозрительно тихо.
«Что это за тюрьма, где не слышны крики заключенных?» – задумался Арон.
Перед ним простирался длинный коридор с чугунными дверьми и решетчатыми окнами. Ключи были у одного из ассистентов, которого Арон вырубил. Не зная, где таятся нужные предметы, он открывал одну дверь за другой и тщательно осматривать камеры.
В комнатах лежали доспехи, оружие, украшения. Они принадлежали разным народам Зеленоземья: тюрбаны амурцев, серебряные наконечники для рогов овнов. В шестой камере обнаружился череп дракона, напоминавший череп змеи: огромный, рогатый, с выступающими из верхней челюсти клыками. Арон предположил, что Людовик приобрел его у какого-нибудь прозорливого купца. Хотя Бурогриву почему-то думалось, что эти вещи не принадлежат лорду, ему здесь вообще ничего не принадлежит: ни замок, ни земли.
Исследуя каждую камеру, Арон видел сцены схваток и незнакомые, но родные лица. Вся эта неизвестность Бурогриву надоела, он с нетерпением искал нужные доспехи. По неясным причинам находки ему не нравились.
И вот попав в последнее хранилище, он увидел висевшие на манекене для примерки серебряные доспехи с медной подковой на нагруднике и лежащие подле кожаные ножны с вложенным в них мечом. Однако внимание привлек небольшой серебряный бутылек с непонятным душистым отваром, демонстративно болтающийся на шее манекена.
Арон пожелал попробовать настойку на вкус. Сняв флакон с гравированным горлышком и обвивающим его драконом, Бурогрив отпил… и в голове внезапно прояснилось! Пронеслись сцены из детства, смерть Карла, посвящение в Орден и бой с чудовищными кабанами. Рыцарь вспомнил и то, что случилось после.
Когда он отдыхал под деревом, заклинатели Адама схватили его. Во главе стояла Барб, которая и влила ему отраву, лишающую памяти. А лошади в бежевых плащах отнесли его еле живого в замок Людовика – дяди Адама и нынешнего владельца замка Уолтера Черногрива. Лорд должен был позаботиться о том, чтобы Бурогрив стал союзником перебежчика и помог тому взойти на трон.
Арон рассвирепел. Мятежники не только хотели стереть его прошлое, они хотели его обесчестить! Он помнил три священных завета Ордена Великой Жанны: будь верен себе, будь верен королю, будь верен народу.
Главное для Арона в жизни – честь и справедливость, и сейчас его пытались этого лишить. Значит, они обязаны поплатиться!
Бурогрив нацепил свои доспехи и наточил зачарованный меч. Вскоре послышался цокот. Заклинатели идут. Рыцарь услышал их голоса:
– Он должен быть где-то здесь! Найдите его! Адаму он нужен живым!
Когда их морды показались в дверном проеме, Арон ринулся на них и повалил на пол. За спиной у Бурогрива главарь скомандовал:
– Держите его!
Арон обернулся и увидел худого жеребца в золотистом плаще.
– Ты не уйдешь!
Рыцарь ехидно улыбнулся:
– А я и не собирался.
Он вытащил меч и одним взмахом полоснул приспешников по коленям. Те свалились на пол, постанывая, а Арон спокойно перешагнул через них.
Скача во весь опор по винтовой лестнице, а затем и по коридору, круша по пути врагов, рыцарь добрался до выхода из замка. Но тут его встретила Барб под синим гобеленом с серебряным шлемом.
– Вы смеете покинуть нас, сэр Арон? – спросила она надломленным голосом.
– Мне не понравилось ваше гостеприимство, предательница.
– А может, это вы и ваш король предатели?
Арон усмехнулся.
– Вам смешно? – Барб, казалось, сейчас лопнет от ярости.
– Да, смешно, – Арон шагнул вперед. – Мне смешно, потому что никто не понимает Генриха так, как я. И никто не понимает, что он испытывает. Но все изменится.
– С чего бы?
– С того, – Арон сделал еще один шаг вперед, – что вы стоите прямо под ловушкой.
Барб не успела сообразить, как Бурогрив взмахнул мечом, и белая волна магии срезала веревки, державшие гобелен. Тот свалился прямо на Барб. Арон ловко преодолел разделяющее их расстояние, быстро связал заклинательницу обрубками веревок, а полотно стало заменой мешка.
– Отшуштите! – закричала травница через толстый слой ткани.
Арон улыбнулся и взгромоздил поклажу на спину.
– Считайте это военным пленом, – произнес он.
И одним ударом выломав ворота, ускакал прочь с проданных Людовику земель в чащу Леса.
Глава 10
План
Арон скакал всю ночь по полю, пока солнце не взошло из-за горизонта. Только когда воин скрылся во Фредерикском Лесу, а солнце добралось до зенита, он остановился. Барб, сидя в «мешке», засыпала Бурогрива всеми известными ей оскорблениями.
Арон заночевал возле одного из дубов. Скинув свою ношу, он мысленно поблагодарил Гавейна и Адама за усердные тренировки. Иначе он не смог бы тащить взрослую кобылу так долго. Конечно, Адама Рыцарь из Народа поблагодарил в насмешку, как бы говоря: ты сам взрастил себе врага.
Жеребец был счастлив, что спасся из рабства, в которое его грозилась заточить Барб. А эта кобылка теперь превратилась из тюремщицы в пленницу. Радость омрачали крики Барб, оглашавшие чащу. Неизвестно, кто здесь есть кроме них.
Арон вытащил меч, срезал верхушку гобелена и довольно улыбнулся, когда показалась милая мордашка кобылки.
– Вы могли хотя бы дырку проделать? Я чуть не задохнулась!
– Это было бы малой платой за вашу измену, леди, – равнодушно ответил Арон.
– Измену?! В наших копытах судьба всей Агийвии!
– Точнее, в копытах Адама-Перебежчика, – Арон уже слышал подобное из уст попадавшихся им с Галахадом «Благородных».
– Этот перебежчик спасет наше королевство от тирана!
Арон не выдержал и нацелил острие клинка в горло проклятой ведьмы. Но та отреагировала с холодной стойкостью. Бурогрив убрал меч в ножны, гневно заявив:
– Я говорил вашим наемникам неоднократно и вам повторю! Нашему королю куда хуже, чем нам!
Но Барб лишь фыркнула:
– Красивые подушки, набитые перьями, золотые кубки… Да, ему явно хуже, чем нам!
– А Адам разве спит в грязной луже и пьет воду из дырявой жестяной кружки?
На это Барб отвернула взгляд. Арон улыбнулся:
– Вы кого-нибудь теряли, леди?
Она молчала.
– Видно, что да. Только вы не на того ярость выплескиваете.
– А на кого же?
– На того, кто убил нашего принца.
– Убийц наказали!
– Но не их главаря.
Барб повернулась к Арону, она ему не верила.
– Нет! Адам не стал бы причинять зло ребенку!
– Мы этого точно не знаем.
– Вы же учились у него и знаете, что это не так.
– Как раз потому, что я у него учился, и сомневаюсь!
– Лучше себя бы с башни сбросили! Себя и тирана!
Арон со всей силой ударил копытом по дереву, оно затряслось, посыпались желуди.
Это заставило Барб замолчать. Крепко связав гобелен вьюнками, Арон собрал хворост для костра. Вскоре солнце зашло, и в ночной чаще загорелся яркий огонек. Возле него сидел Арон и заваривал в котелке чай.
Барб смотрела на него завистливо, будто Бурогрив украл у нее последний кусок хлеба. Самому Арону было безразлично. Он погрузился в себя. Он не понимал, с чего решил, что у тех четырех «червей» был главарь. Прикинул в уме возможных врагов короля и тех, кому могла быть выгодна смерть Карла. Первыми в списке шли пегасы и единороги, затем Адам с Людовиком. Ни один из них не казался Арону способным совершить покушение на Карла.
Значит, пегасы или единороги. Сомнений не было, они в этом замешаны! Однако пограничники задержали бы врагов еще на рубеже. Да и зачем им избавляться от потенциальной марионетки?
Тогда Людовик и Адам. Но как они это провернули? Как смогли подговорить четырех коней на такое злодеяние? Во время казни обвиняемые клятвенно заявляли, что «за всю свою жизнь и мухи не обидели». Это была какая-то бессмыслица. Арон потратил половину ночи, чтобы ее понять, а когда осознал, что голова уже не варит, лег спать.
Барб поначалу пыталась выбраться, но ей это не удалось. Бросив попытки, она решила утомить рыцаря криками. Правда, жеребец спал слишком крепко. И в отчаянии Барб начала напевать колыбельную:
Под луной спят луга,
Лежат зеленые поля.
И родные облака
Летят в дальние края.
И нет счастья большего,
Чем кровать пригожая!
Ты на ней устроишься,
От проблем укроешься!
Пение немного обнадежило, и она решила понаблюдать за своим пленителем; Барб подметила в нем некую красоту. Пусть он враг сэра Адама, но в нем чувствовалась открытость и добросердечность. Хотя заклинательница не сомневалась, что Арон Бурогрив без колебаний бросится на любого противника, даже более искусного в фехтовании или превосходящего числом.
Барб убедилась, что большинство слухов о Рыцаре из Народа – правда. Она даже восхитилась им. Такой воин должен стать идеальным союзником для Адама Буланогрива.
Однако есть кое-что еще: странная мощь таилась в Бурогриве. Барб пусть и травница, но в магии она все-таки смыслила и в состоянии почувствовать древнюю ауру.
Это ее тревожило и завораживало одновременно. Если Рыцарь из Народа обладает действительно непомерной силой, весь план Адама провалится, а Барб не могла этого допустить. Потому она подползла к костру и прошептала:
– Облик свой яви, я погляжу в глаза твои!
Под воздействием заклинания огонь заискрился, и в синих вспышках появился Адам. Худая фигура в черных доспехах и алом плаще, окутанная голубым пламенем, казалась Барб пугающей.
– Рад тебя видеть, моя королева!
– Взаимно, мой король!
– До меня дошли слухи…
– Мой король, они правдивы.
– Значит, на поиски Разящего отправился Арон, – в глазах Адама мелькнули завистливые искорки.
– Да, мой король. И он смог вырваться из наших оков и похитил меня.
– И ты решила сообщить эти замечательные новости, чтобы порадовать меня?
Барб не любила, когда Буланогрив переходил на сарказм. Она начинала ощущать себя мелкой букашкой, которую легко раздавит незадачливый конь. Но травница не выказывала страха: Адам обещал, что сделает ее королевой, если она будет верна ему. Ради короны на голове можно потерпеть вечное недовольство.
– Я сожалею, что огорчила, мой король, но у меня есть план, как нам извлечь пользу из неудачи.
– Говори, моя королева.
Барб улыбнулась. Адам явно приободрился.
– Сейчас мы на нейтральной территории. Я смогу с помощью заговоров заманить его в наше убежище, там и разберемся с ним.
Адам еле заметно улыбнулся.
– Я переговорю с моим советником насчет твоего плана, моя королева. Тем не менее действуй по необходимости.
Адам исчез в синем пламени, оставив Барб довольной собой. Обычно когда милорд выражался подобным образом, это означало его одобрение. Но ее мучила тайна: кто тот советник, о котором он постоянно говорит?
Барб никогда его не видела, а когда спросила, Адам посмотрел на нее пронизывающим взглядом. И на мгновение травнице померещились красные огоньки в голубых очах Рыцаря Народа. Тогда она сникла. Но однажды она притаилась за шатром и наблюдала разговор Адама через волшебный шар с туманным силуэтом. Это ее напугало, и она зареклась больше не шпионить за Буланогривом.
Когда костер окончательно погас, Барб начала продумывать план по заманиванию Бурогрива в ловушку. Потом она улеглась спать, насколько это было возможно в ее положении.
Первым проснулся Арон. Лучи желтого солнца коснулись его морды, и он лениво потянулся. Встав, он посмотрел на свою пленницу взглядом, застеленным розовой дымкой, и невольно задумался. Немногие рыцари имели желание жениться. Арон даже вспомнил, что Галахад иногда поглядывал на волевую кобылку-повариху Марию. Ее золотая грива в сочетании с рыжей шерстью, голубыми глазами и бежевым фартуком сильно впечатлили Галахада.
– О-о-она смотрит на меня?! – спросил он однажды за банкетом, не отрывая взгляда от Марии.
Арону оставалось только смеяться себе под нос. Он прекрасно знал, что это уже девятая кобылка за пять лет, на которую зарился его друг. И Рыжегрив никогда дальше сверления взглядом не заходил. Златогривы с Перси любили отшучиваться: «Не жених и не невеста, не тили-тили-тесто!» Галахад стеснительно румянился. Он, возможно, заведет семью, а вот Арон уже женат… на своем долге. И потому не уверен, что найдет ту единственную. Хотя Галахад не раз его подначивал:
– Любая кобылка готова по первому зову к тебе подбежать, Рыцарь из Народа.
Бурогрив затосковал по другу и по родному дому. Но он сейчас не во дворце, а в дремучем лесу, поэтому мечтательность улетучилась. Остались решимость и достоинство.
Он подошел к Барб и легонько подтолкнул ее копытом.
– Проснитесь, леди.
Кобылка закопошилась, а потом произнесла сонным голосом:
– Я-я не леди, м-м-м… Я королева Агийвии, м-м-м…
Арон усмехнулся.
– Простите меня, ваше величество, за мою дерзость, – он притворно поклонился, решив, что сможет выдавить из нее информацию, пока она в беспамятстве.
– Я прощу вас, м-м-м-м… мой рыцарь.
Арон удивился, так к нему никто не обращался. Обычно все называли его милордом.
– Но, м-м-м… с одним условием, – Барб перевернулась на спину и немного поворочалась в «мешке».
Арон заподозрил неладное. Действительно ли Барб в дреме или же притворяется?
– Что бы вы ни попросили, ваше величество… Я выполню, – он пристально смотрел на кобылку.
– М-м-м-м… Слово м-м-м… Рыцаря, – она подрагивала копытами внутри «мешка», словно гарцевала.
Арон задумался. Она действительно дремлет.
– Да, слово рыцаря.
– Тогда м-м-м-м… Я прошу поцелуй.
Арон занервничал.
– А что об этом подумает король?
– М-м-м-м… Поцелуй, – прошептала Барб, сладостно причмокивая.
Арон понял, что ничего от нее не добьется. Это с одной стороны огорчило, с другой польстило. Пусть Галахад говорил, да он и сам знал, что многие придворные дамы интересуются им как Рыцарем из Народа, но никто ни разу даже во сне не просил у него поцелуй. Правда, с его стороны низко пользоваться положением беззащитной травницы, ведь она сейчас ничего не осознает.
А Барб все причмокивала.
– О-о-о, мой рыцарь, м-м-м… – и заснула еще крепче.
Арону не хотелось потворствовать желаниям, но ведь от одного поцелуя вреда не будет. Он тихонько нагнулся и чмокнул ее в щеку. Барб улыбнулась, Арон облегченно вздохнул, травница не проснулась. Посмотрев на ветви деревьев, застилающие небо, он решил: глупо тащить травницу с собой, лучше уйти одному.
Когда он уже собрал вещи, то услышал знакомое шуршание крыльев. Резко обернувшись, Арон увидел белую цаплю, стоящую возле Барб и пристально переводящую взор то на него, то на травницу.
– Рад новой встрече, мой хранитель, – шепотом произнес Арон. – Я в долгу перед тобой. Ты спас меня от участи предателя.
Довольная цапля кивнула, затем нацелила на Барб клюв.
– Что ты задумала?
Цапля указывала клювом то на него, то на Барб.
– Ты хочешь, чтобы я взял ее с собой?
Цапля радостно подпрыгнула, взмахнув крыльями.
– Исключено, мне совершенно не хочется следить за своей спиной.
Цапля злобно распушилась.
– Зачем мне брать ее с собой? Может, ты и спасла меня от предателей, но ведь из-за тебя я пошел в лес и попал им в копыта!
Цапля еще сильнее распушилась.
– Я не могу так! – Арон разозлился. – Хватит шарад! Ты явно необычная птица и можешь иначе дать совет!
Цапля внезапно вытянула шею. Арон хотел помешать, но было поздно: птица сильно тюкнула клювом по затылку травницы, и та сразу проснулась. А длинноногая птаха исчезла без следа.
– А! Что такое? – судорожно ворочаясь в «мешке», она увидела Арона. – А, это вы, сэр, я уж думала, вы меня бросите.
Бурогрив недовольно фыркнул, проклиная цаплю за подлость. А вслух произнес:
– Я никогда бы не бросил вас, леди.
– Я так и думала, что ваш кодекс не позволит оставить даму в беде, – Барб усмехнулась и, умудрившись немного привстать, спросила: – Вы развяжете меня?
Арон отмахнулся:
– Мой кодекс не простил бы мне, если бы вы напрягали свои копытца, леди.
Казалось, серая шерсть травницы покраснела от гнева. Арон спокойно подошел к ней и вскинул себе на спину.
– Наслаждайтесь поездкой, леди, мы выбрали живописный маршрут.
– Ураааа… – завыла Барб, поняв, что ее план под угрозой срыва.
Бурогрив, величаво выпрямившись, продолжил путь по Лесу. Однако путешествие затягивалось. Арон планировал перейти нейтральную землю через четыре захода солнца. Но из-за плена и непрошеной попутчицы задача осложнилась. Хотя даже так рыцарь получал удовольствие от «прогулки».
Вдыхая запах хвои и листвы, он наслаждался щебетанием птичек и гармонией, царившей здесь. Правда, у него из мыслей не выходил тот поцелуй. К середине солнца Бурогрив заподозрил неладное. Он должен был выйти из Леса, но, похоже, забрел еще глубже в чащу. Желая проверить карту, Арон услышал бормотание травницы. Сбросив ее со спины, он спросил:
