Георгий Агафонович Константиниди
Скакуны Зеленых Лугов. Книга 1. Разящий
Глава 12
Макет
Галахад стоял на вершине Сторожевой Колокольни и глядел за линию горизонта в подзорную трубу, надеясь увидеть Бурогрива, скачущего к Столице. Но прошло двадцать солнц, а его до сих пор нет.
Что, если Арон пропал, как и предыдущие рыцари? Если так, то не пройдет и половины столба, как весь агийвский народ взбунтуется, и дворец вспыхнет, словно бочонок с маслом.
Возмущения удалось избежать только потому, что Гавейн с Таном скрыли исчезновение Арона. Они соврали, мол, Рыцарь из Народа ушел сражаться с разбойниками на дальней границе. Это отчасти правда. На окраинах Агийвии действительно промышляли мелкие бандиты. Они угоняли камелопардов и воровали злаки. Тем не менее мелкие пакости не вредили стране на фоне творящихся бед. Хотя жалобы поступали. Так что крестьяне радостно восприняли известие о походе Арона Бурогрива на романтиков с малой дороги. В Столице наступило затишье. Воры притихли, пусть и ненадолго.
Однако Галахада злило, что Арону не выдали почтовых голубей. Гавейн постарался объяснить:
– Уход Арона должен остаться тайной. Голубь – птица ненадежная. Может доставить письмо тебе, а может поваренку, занесшему в твои покои плюшки, и тот потом разболтает всяким ротозеям.
В детстве Галахад принимал советы Гавейна на веру. Но сейчас его мучили сомнения. Наверное дело в том, что Рыцарь Удачи вырос… И в том, что один из наставников их предал.
Галахад легко принял тот факт, что Адам пошел на предательство из благих намерений. Все Благородные, которых Галахад с Ароном пленили, называли Адама освободителем, не видя более ужасную истину. Буланогриву плевать на свободу своего народа. Ему нужна власть. Всем рыцарям было давно ясно, что Адам, как и его родня, любят простаков, пока простаки любят их.
Когда мятежник вместе с приближенными попытался убить короля Генриха в его покоях, то все родные Адама, включая Людовика и родителей, сразу отреклись от перебежчика. Они, мол, ничего не знали об этом плане, и уж тем более не снабжали своего родственника никаким оружием или припасами. Галахад по-прежнему жалел, что стражники не задержали предателя при побеге из Столицы, когда Гавейн помешал ему совершить покушение. Рыжегрив от досады часто бился на турнирах. Все считали, что ради забавы, а он просто выпускал пар, представляя перед собой Адама. Два солнечных года это его успокаивало, но вспоминая о доме Буланогривов, Рыжегрив злился пуще прежнего. И кроту понятно, что они лгут. Но заставлять их сознаться без доказательств – глупо, агийвцы воспримут это как признание под давлением, и к Адаму прискачут еще новобранцы для его войска.
Так что сейчас надежда только на Арона. Галахаду не нравилось ожидание и чувство беспомощности. И ощущение постоянного страха за своего последнего оставшегося в живых друга.
Поэтому каждое утро и вечер Галахад поднимался на Сторожевую Колокольню и смотрел в подзорную трубу на дорогу, ведущую к Столице. Он желал увидеть Арона ну или армию мятежников во главе с Адамом, что, конечно, хуже.
– Эх, Арон, ну где же ты? – вздохнул Галахад.
Ударив с досады копытом кирпичную стену, он спустился в коридор с фресками. Почти всегда он останавливался возле той, где были изображены Жанна Великая и Разящий.
– В Ордене верят, – обратился Галахад к фреске, – что твой дух так сильно слился с твоим Мечом, что ты не улетела на Селению, а осталась в Разящем, чтобы наставлять потомков. Мне бы хотелось верить в это, – Галахад прослезился. – Пожалуйста, если Арон жив и нашел тебя, подай мне знак. Любой.
Он уже потерял много друзей и не хочет потерять последнего. Однако фреска каждый раз оставалась безмолвной, оставляя Рыжегрива с мучительной бессонницей.
Так и сейчас, не дождавшись знака, Рыцарь Удачи собрался в свои покои…
– Милорд, милорд!.. – кричал юный Джон.
Он впопыхах пытался нагнать взрослого коня.
– В чем дело, Джон?
– Я… эх… Я хотел…
– Успокойся, малыш, и отдышись, – рыцарь похлопал жеребенка по спине.
– Отец просил вас доставить это, – малыш достал из сумки мешочек.
– И что в нем?
– Опилки, сэр, для придворного волшебника.
– Оу! – Галахад удивился, узнав, что Тан коллекционирует разный мусор вроде деревянных опилок или железной стружки. А потом отнесся к этому как к должному.
– Значит, вы доставите, милорд? – Джон улыбнулся.
– Нет.
– Почему, милорд?!
– Во-первых, потому что это не входит в мои обязанности. А во-вторых, это тебя отец просил принести Тану опилки, а не меня.
Жеребенок сник.
– В чем дело, малыш?
– Он ме-ме-ня не-не-много пугает, – запинаясь, ответил Джон.
Колени жеребенка дрожали. Галахад улыбнулся и, снова похлопав юнца копытом по спине, произнес:
– Все поначалу боятся, Джон. Но поверь, Тан не так страшен, когда узнаешь его поближе.
– П-п-правда?
– Конечно. А теперь скачи и доставь Тану его опилки.
– Тогда мне лучше поспешить.
И жеребенок ускакал прочь к лестнице, ведущей на верхние ярусы дворца. Но поднявшись до королевского этажа, он вновь задрожал.
Отец говорил, что надо просто привыкнуть. Однако Джону все равно становилось жутко, стоило волшебнику пройти мимо и одарить кого-нибудь пронизывающим взглядом. Но боялся не только Джон, многие поварята и подмастерья его возраста тоже испытывали страх перед Таном. Среди друзей жеребенка ходили слухи о придворном чародее.
Поварята говорили:
– Тан грязь вместо каши ест. Я как-то видел колдуна, зачерпывающего ее ложкой с мостовой!
Подмастерья же рассказывали:
– Я однажды случайно прошел сквозь его сутану, и на моей гриве осталась черная смола!
Такие россказни мешали Джону заниматься.
С того момента, как он научился держать молоток в зубах, его отец Бак, кузнец-заклинатель, начал обучать искусству ковки и заклинания мечей. Жеребенку занятия нравились, а рассказы о придворном волшебнике колыхали воображение. Так что он постоянно получал от отца на орехи за невнимательность. Мама сетовала на подобное воспитание сына.
– Не будь так строг с ним, милый, – просила она.
Когда Нимуэ, королевская швея, так ласково говорила, Джон вспоминал рассказы поварят:
– Видел когда-нибудь камелопарда за охотой на кабана? Вот твоя мама была такой во время работы.
Малышу слабо верилось. Но когда сэр Гавейн подтвердил эти слухи, Джон стесняясь спросил: «А-а-а как?» Милорд рассмеялся и объяснил:
– Семья сильно меняет, юный Джон. И тебя она однажды изменит.
Малыш не особо представлял будущее, да и не старался; голову занимали уроки отца да игры с друзьями. Ну и обязанности посыльного. Вот сейчас Джон должен доставить опилки в башню Тана, а страх рос по мере подъема по лестнице. Малыш не понимал, почему взрослые не икают от этого чародея. Джону Пеплогриву маги представлялись седобородыми лошадьми с посохами. Тан же просто не укладывался в эти представления, поэтому ощущение чужеродного страха не пропадало.
Джон добрался до черной дубовой двери с железным замком и хотел постучать, но обнаружил, что замок открыт. Сначала жеребенок думал оставить мешок с опилками на пороге. Однако Джон никогда не видел покои Тана, и нежданно возникшее желание узнать, каков кабинет мага, заставило малыша зайти внутрь.
Комната оказалась заваленной книгами по истории Зеленоземья и старыми свитками с балладами. Джону почему-то подумалось, что разбросанные повсюду рукописи не принадлежат Тану.
В дальнем углу стоял большой желтый глобус. Джону объясняли, что так выглядит их мир, пусть и верилось в это с трудом.
Юный Пеплогрив услышал шуршание. Обернувшись, он увидел деревянную модель Столицы. Джон уловил некое движение на «улицах» и обнаружил… «живых» деревянных кукол на металлических болтах. И жеребенок узнал в болванчиках своих знакомых поварят, скачущих к пекарням. Остальные куклы бродили, торговали, дрались и отдыхали. Малышу не верилось, настолько точно переданы детали.
Теперь Джону стало ясно, зачем магу опилки и железная стружка.
Вдруг раздался цокот раздвоенных копыт. Джон не колеблясь залез под макет. Его прикрывала черная скатерть, и Тан не заметит, а Джон спокойно мог подглядывать из-под нее.
Цокот становился отчетливее.
Тан вошел, а за ним, щелкая зубами, вбежал Рыкающий Зверь.
Джон несколько раз видел эту зверюгу, она вызывала мысли о голодных волках, пожирающих всех на своем пути. Меж тем Рыкающий с наслаждением грыз свежую кость, пока Тан что-то раскладывал на верстаке, заваленном опилками.
Малыш присмотрелся и увидел инструменты: барабаны, флейты и лютни. Зачем они волшебнику? Но вот Тан, погладив Рыкающего по змеиной головке, молвил:
– Пора развеяться, дружок.
И музыкальные инструменты сами собой заиграли. Джон внимательно слушал.
О рок, о судьба
Побила вас знатно
Измотала изрядно!
А мне как всегда
Плевать на царей,
Хочу реки крови,
Власти и боли,
Звоны мечей!
Хочу увидать
Столицу в огне,
Коней же предать
Холодной земле!
Джон наблюдал, как Тан не просто поет, но и пляшет под страшную песню, весело отбивая ритм и виляя длинным коровьим хвостом, словно отгоняя мух.
Задорная песня о кончине Агийвии смолка. Тан уселся отдышаться в кресло с резными черепами.
– Я уже не молод, Рыкающий.
Питомец колдуна радостно взревел.
– Но мой возраст – гарантия успеха!
Монстр вновь зарычал.
– Арон Бурогрив, несмотря ни на что, отправился на поиски Разящего. Но ничего. Какой-нибудь поваренок случайно расскажет об истинной причине ухода Рыцаря из Народа, – волшебник погладил длинную бороду. – Агийвия на грани! Осталось только ее подтолкнуть!.. – Тан засунул когтистую лапу в рукав плаща. – И она падет подобно Карлу Белорожденному!
Волшебник достал деревянный змеиный браслет, и Джон чуть не вскрикнул. Это был тот самый браслет, который подарил принцу сэр Арон. Малыш узнал его, потому что милорд не раз рассказывал об этой вещице.
Убийца Белорожденного всегда был рядом! Тан! Он стоял за всем.
Джону нужно срочно добыть браслет и принести его королю. Но как?
Кто-то постучал в дверь.
– Тан, придворный волшебник?
На длинной лошадиной морде колдуна появилась сдавленная улыбка.
– Да, я здесь!
– Командир стражи хочет переговорить с тобой! Отряд Черного Ножа снова кого-то обокрал!
– Хорошо. Сейчас подойду.
Колдун встал с кресла и положил деревянный браслет на верстак.
– Идем, Рыкающий.
Тварь послушно потрусила за хозяином.
Джон неотрывно следил. Вдруг колдун взглянул на макет и довольно фыркнул. Лишь когда дверь захлопнулась и цокот раздвоенных копыт утих, юный Пеплогрив вылез из-под макета и схватил ртом заветный браслет.
Подбежал к двери и дернул за ручку. Закрыто! Тяжело дыша, Джон начал искать способ выбраться.
Повсюду лежали старые свитки, а запыленные занавески, грубо приколоченные к окнам, закрывали свет: нет пути из этого царства тьмы. Вдруг малыш услышал напористый хлопот крыльев за горой фолиантов. Недолго думая Джон обрушил стопки книг, содрал единственные висящие занавески и нашел окно с решеткой.
Лягнув чугунный замок, он открыл решетку, затем на скорое копыто связал из длинной занавески канат.
Джон боялся прыгать, но куда страшнее встретиться с разъяренным колдуном. Потому привязал один конец веревки к ножке верстака, а другой спустил на крышу дворца. Глубоко вздохнув, жеребенок съехал по канату на лазурную черепицу.
Ему удалось сбежать, и малыш поскакал по крышам в направлении королевского сада.
Двое стражников, стоявших под навесом, заметили его и воскликнули:
– Что ты там делаешь?
– Скорее спустите меня!
– Ты должен прыгнуть! – прокричал страж в белых тканевых доспехах.
– А вы поймаете?!
– Прыгай давай! – прокричали оба.
Джон испугался. Голоса были иные, басистые и хриплые. Малыш начал оглядываться и заметил небольшое дерево. Он подобрался к нему, несмотря на скользкую крышу и крики зачарованных стражников:
– Нет, прыгай!
– Дерево гнилое!
Джон спустился и ринулся прочь, а в ушах стояли крики охранников. Юный Пеплогрив добрался до верхнего этажа с покоями короля и принялся бешено колотить в дверь копытами.
– Ваше величество! Ваше величество! Тан убил вашего сына!
Скрипучая дверь медленно отворилась, и вышел король Генрих Седогрив. Измотанный и истощенный, но в его взгляде горел живой гнев.
– Стража! – закричал он. – Взять предателя!
Глава 13
Казнь
На мгновение Джон подумал, что Генрих заколдован Таном. Но прибежавшая стража это опровергла.
– Повелитель! Вы вышли! – оба стражника радовались своему королю.
– Приказываю схватить Тана и доставить в тронный зал!
– Да, повелитель! – стражники поклонились.
– А зачем меня ловить, старый друг? – из-за угла появился Тан; он злобно ухмылялся, а Джон чувствовал, что взгляд колдуна прикован к нему. – Я сам пришел.
Стражники выставили копья. Жеребенок спрятался за спиной короля, надеясь, что владыка защитит его.
– Зря ты в этом так уверен, юный Джон! – Тан оскалился, а за его спиной показался Рыкающий Зверь, кровожадно обнажив клыки. – Ни один король тебя не спасет!
Джону стало совсем жутко. Волшебник действительно умел читать мысли.
– Ты не притронешься больше ни к одному жеребенку! – Генрих вытащил меч из ножен, висевших поверх мантии.
Стражники начали осторожно приближаться к Тану.
– Мне не страшна сталь! – колдун поднял лапу и указал черным когтем на Джона и Седогрива. – Убей их!
Рыкающий Зверь радостно взревел и бросился в атаку. Сбив с ног стражников, он быстро приблизился к жертвам, брызжа слюнями.
Но когда до короля оставалось три шага, зверю отсекло ногу. Упав, тварь попыталась доползти до своего «корма», но не успела. Из другого коридора выскочили сэр Гавейн и сэр Галахад и отрубили Рыкающему голову.
Галахад повернулся к Тану.
– Ты! – молодой рыцарь указал мечом на колдуна. – Ты убил наших друзей! Ты сгубил Агийвию!
Тан гордо выпрямился.
– И я наслаждался этим! Вы летели к Разящему, как мотыльки на огонь. А скоро и Арон встретит свой конец!
– Ты с самого начала планировал его убить? – Гавейн хладнокровно смотрел на предателя.
– Конечно, но намного позже. Арон должен был остаться последним рыцарем на службе у Ордена. Но как-то не сложилось.
– Церемония Круглого Стола предназначалась не для Арона, – догадался Галахад, не отрывая взгляда от чернокнижника.
– Да, но это теперь неважно! Я принесу смерть Рыцарю из Народа!
Плавным движением злодей достал из рукава сутаны меч с бычьим черепом на гарде и угрожающе взмахнул им:
– И я принесу смерть вам! Ибо я Танатос – Смерть Приносящий!
– Сегодня мы принесем тебе смерть! – возразил Гавейн и первым набросился на колдуна.
За ним поспешил Галахад, но не успели лорды ударить, как Танатос мощным взмахом переломил стальные лезвия. Чародей прошептал магические слова, и воинов сковали невидимые путы. Колдун уже хотел отсечь смельчакам головы, как вдруг раздался окрик:
– Стой, порождение тьмы!
Чернокнижник обернулся и увидел Чарльза, одетого в старую мантию и нащупывающего деревянным посохом путь; повязка закрывала глаза, тем не менее лекарь шагал уверенно.
– Жалкий старик!
– Старый конь борозды не портит! – Чарльз остановился, не выражая страха.
– Я так не думаю! – колдун взмахом лапы швырнул беспомощных рыцарей об стену замка и направил черный клинок на слепца.
Травник улыбнулся. Через мгновение Танатос оказался в одном шаге от Чарльза и замахнулся для удара…
Но лезвие меча расплавилось вместе с эфесом.
– Что?!
– Мне не страшна сталь! – отчеканил лекарь, и чернокнижник ощутил приближение рока.
– Сейчас ты умрешь!
Танатос поднял лапу, желая выколоть травнику глаза. Но Генрих ударил его мечом по голове, и маг повалился наземь, держась за ушибленный череп.
– В подземелье его! – приказал он стражникам, еле оправившимся от стычки с Рыкающим Зверем.
– Обычные клетки монстра не удержат, ваше величество, – обратился к королю Чарльз. – Позвольте мне сопроводить это извращение мрака.
Король Генрих Седогрив пристально посмотрел на травника.
– Кто ты такой, старик? И как ты пробрался во дворец?
– Я друг. А дворец – это тот же дом, а в любой дом можно войти.
– Что ж, друг, я позволю тебе сопроводить предателя, однако и к тебе приставлю охрану.
– Это мудро, ваше величество. Глупо было бы доверять мне сейчас.
Седогрив кивнул лекарю. Стражники и милорд потащили Танатоса вон. А Галахад, очухавшись от колдовских чар, шепотом спросил Чарльза: «Ты что, волшебник?» Старец издал хриплый смешок.
– В-в-ваше величество, – обратился Джон к королю, вручая змеиный браслет. – Это был подарок вашему сыну от сэра Арона.
Король посмотрел на браслет, а потом аккуратно надел его себе на копыто.
– Благодарю тебя, малыш. Скажи, как зовут твоего отца?
– Я Джон Пеплогрив, сын Бака Пеплогрива, заклинателя мечей.
Генрих изумленно посмотрел на жеребенка.
– Да, я вижу семейное сходство.
Малышу было приятно услышать, что он похож на отца.
– Юный Джон, я могу попросить тебя об одолжении?
– Да, ваше величество! – жеребенок преклонил колени.
– Передай своему отцу мою благодарность, – и Генрих выразил поклон глубокого уважения и почтения, обведя одним копытом полукруг, а другим делая плавный реверанс.
Джон обрадовался и поскакал к папе. А Генрих наконец почувствовал себя живым. Десять лет он был сдавлен скорбью и чувством вины. Седогрив словно не жил, и вокруг него царило марево дурмана. Провалы в памяти страшили короля.
Но стоило Генриху направиться в конец царского этажа, вспомнились какие-то образы, обрывки прошлого, но ничего конкретного. Король без боязни отворил огромные мраморные ворота с серебряными ветвистыми рогами и вошел в просторный зал с красной дорожкой. В его глубине стоял деревянный трон с изображением подковы на спинке.
Король посмотрел на него, а потом печально опустил взор на браслет на белом копыте.
– Я надеялся, что ты заменишь меня, сынок.
Затем Седогрив не спеша уселся на трон. В зал вбежали милорды Солнцегрив и Рыжегрив, вернувшиеся из подземелий; следом спешно ковылял Чарльз, стуча посохом.
Рыцари преклонились, а травник кивнул возвратившемуся правителю.
– Мой король, ваши приказания? – спросил Гавейн, не поднимая головы.
– Расскажите, что случилось за эти десять лет. Что стало с моим королевством?
Галахад вышел вперед:
– Мой король, в Агийвии царит смута. Многие знатные лорды лишились владений, теперь эти земли принадлежат купцам, заплатившим за них червонным металлом. В Лесу на западе бушуют мятежники под предводительством Адама. В самой Столице отряд Черного Ножа ловит тех, кто им не угодил, прикрываясь вашим честным именем.
– Благодарю тебя, сэр Галахад. У нас много работы. Волшебник!
Чарльз подошел к трону.
– Я хотел бы, чтобы ты помог сэру Галахаду и пяти стражникам привести ко мне всех из отряда Черного Ножа.
– Как прикажете, ваше величество.
– Благодарю. А тебя, Гавейн, прошу известить всех, что король Генрих Седогрив вернулся, дабы наказать истинного убийцу принца!
– Да, повелитель! – Гавейн поклонился.
Полсолнца король и его рыцари старались восстановить Столицу. Сперва к Генриху привели диверсионный отряд, созданный Танатосом из бывших заключенных. Их разжаловали и посадили обратно в тюрьму, а схваченных по лживым доносам освободили.
Затем король Генрих направил группу стражников отловить всех карманников и воров. Тем, кто крал из-за голода, дали достаточно зерна, а тех, кто крал ради наживы, бросили в подземелье.
Генрих вместе с Чарльзом и Гавейном составили хитрые письма купцам, приглашая их явиться в Столицу и предстать перед правителем.
Во второй половине солнца Гавейн объявил народу имя истинного убийцы Карла Белорожденного. Узнав правду, жители города содрогнулись от страха. Крики заполнили городскую площадь: «Смерть предателю!»
Когда с делами было покончено, глашатай объявил: «Король желает обратиться к народу Агийвии». На главной площади собрались все в предвкушении чего-то особенного.
Генрих Седогрив вышел на помост и, подняв копыто, призвал подданных выслушать его.
– Жители Агийвии! Я, король Генрих Седогрив, предстал перед вами, дабы держать ответ за свои ошибки! – лошади ахнули. – Я настолько закрылся в скорби, что позабыл, кто я и какая ответственность лежит на мне! Я стою здесь, желая узнать, кого вы хотите видеть на троне! Кто заменит меня на моем посту? Внимаю вам!
Агийвцы ошарашенно смотрели на Генриха и перешептывались. Седогрив покорно ждал решения народа, пока один из крестьян не воскликнул:
– Да здравствует король Генрих Седогрив! Возвратившийся!
И все лошади подхватили:
– Да здравствует король Генрих Седогрив Возвратившийся!
Король, слушая хвальбу, с тоской смотрел на браслет сына. Малыша, которого больше никогда не увидит рядом с собой.
– В середине столба12 будет совершен суд над предателем Танатосом!
Агийвцы закричали:
– Ура!
– Да будет суд справедливым! – Седогрив искренне улыбнулся и, взмахнув мантией, удалился во дворец в сопровождении рыцарей и Чарльза.
В тронном зале его ожидал командир стражи.
– Докладывайте! – приказал король, усевшись на трон.
– Круглый стол убран из храма, повелитель, и будет уничтожен, – командир поклонился.
– Хорошо! Слишком долго этот проклятый стол стоял в священном храме. Волшебник! – Чарльз вышел вперед. – Приведи Танатоса на площадь и позаботься, чтобы он не сбежал.
– Будет сделано, – Чарльз удалился прочь.
– Галахад, будешь сопровождать его.
– Да, повелитель.
Рыжегрив вместе со знахарем и стражниками ушли. Король обратился к Гавейну:
– Что ты можешь сказать мне, милорд?
– Что винить вас никто не собирается, повелитель.
– Да, – Генрих облокотился на спинку трона и осмотрел зал, где были развешаны гобелены с королевским гербом – золотой подковой. – Как я понял, сэр Арон…
– От него никаких вестей. Но я верю, что он жив.
– Будем надеяться, – Генрих вздохнул. – Арон Бурогрив слишком ценен, если он тоже погибнет, то не сносить нам головы.
– Вы что-нибудь помните, повелитель?
Генрих, замявшись, ответил:
– Последнее, что осталось в моей памяти, это известие о гибели сына.
– Мне очень жаль… И Арону тоже жаль.
Генрих припомнил непонятный сон. Он бродит во тьме и слышит голос Бурогрива подобно слабому огоньку надежды. И вправду странный сон. Или, может, явь?
Оставшееся до заката время король готовился к казни, надев торжественную царскую мантию с золотым оберегом.
Галахад с Чарльзом, явившись, поклонились королю.
– Он на площади, – известил лекарь.
– Хорошо, – улыбнулся Генрих. – Идемте, друзья.
Король со свитой вышли из замка. На площади уже находился Танатос, прикованный цепями к дубовому столбу.
Король с лордами взошли на высокий постамент.
– Танатос, ты обвиняешься в измене и убийстве принца Карла Белорожденного! – огласил Гавейн.
Танатос никак не отреагировал.
– Что скажешь в свою защиту?
Чернокнижник оскалился:
– Камелопарда не спрашивают, чего он хочет перед закланием.
Гавейн с Галахадом посмотрели на короля. Тот дал знак кивком. Галахад хотел, чтобы его голос был холодным и суровым, хотя чувствовал, как его душит паника. Спокойствие колдуна пугало Рыжегрива.
– Раз ты признал себя виновным, то… то тебя подвергнут казни через костер!
Танатос злорадно ухмыльнулся.
Король кивнул Чарльзу. Тот подозвал четырех стражников, они навалили сена. Знахарь подошел к злодею и, шепнув заклинание, заставил кострище вспыхнуть.
Чародей игнорировал языки пламени, жадно кусающие плоть и постепенно сжигающие черные одеяния.
– Генрих Седогрив! – взревел он, когда огонь приобрел синий оттенок. – Ты сам не знаешь, что затеял! Я даю тебе шанс остановить это! А иначе вся Агийвия заполыхает таким же синим пламенем!
Король подошел к самому краю помоста, подданные ждали ответа.
– Я не прекращу казнь!
Все возликовали. Этого было не видно из-за обугленной кожи, но Танатос рассердился:
– Глупец…
Злодей начал растворяться как тлеющая свечка.
– Мы еще встретимся! – прорычал Танатос, прежде чем превратиться в горстку пепла, мгновенно развеянную ветром.
Главная площадь залилась овациями. Наконец-то случилось отмщение, и теперь в Агийвии, возможно, все пойдет на лад. Возможно.
