Георгий Агафонович Константиниди
Скакуны Зеленых Лугов. Книга 1. Разящий
Арон покрылся холодным липким потом, слушая волшебника. Его монотонные гулкие речи били, кололи и резали на части. И Бурогрив увидел каменные изваяния единорогов и пегасов, обросшие шерстью и плотью. Лысые рогатые скалились и шипели, изучая змеиными глазами своих жертв. Облик их преобразился из-за темных искусств!
Арон видел, как единороги проводили жертвоприношения, кидая одного из собратьев на съедение змеям. Бурогрив узрел пегасов, готовящих воинов и неустанно кующих оружие для будущих завоеваний. В свете горнила тени летунов обросли перьями, а вместо носов появились клювы. Тан был так искренен и подробен, что Арон не сомневался в истинности сказанного. Рыкающий Зверь вторил своему хозяину гневным ревом, будто он тоже видел эти образы и скалился в ужасе.
Когда придворный волшебник закончил, Арон шатался, будто спьяну, а во рту чувствовался привкус горечи. Тан произнес добродушно, насколько это возможно с его громогласным голосом:
– Теперь ты видишь, Арон Бурогрив, почему пегасы с единорогами больше нам не друзья? И никогда ими уже не будут.
Арон, дрожа, кивнул. Во рту пересохло, шерсть и грива встали дыбом, паника сдавила легкие.
– Ты воистину крепок, малыш. Знай же, если вдруг тебе что-то будет нужно, я помогу. Ищи меня в самой высокой башне дворца, за черной дверью.
На мгновение Арон зажмурился от неестественно яркого лунного света. Раскрыл очи, но Тан уже исчез вместе с Рыкающим Зверем. Жеребенку стало холодно от поднявшегося ветра, и он решил поскорее зайти во дворец. Случайно его взгляд упал на ту высокую башню. Жеребенок увидел на ее черном шпиле белую цаплю. Юному Бурогриву показалось, что птица пристально смотрит на него, как бы желая что-то разглядеть.
Луна опять ударила голубым светом в мордочку. Арон протер копытом глаза, а цапли и след простыл. Пытаясь понять, что произошло, жеребенок загарцевал в казарму.
По пути Бурогрив размышлял о Жанне Великой и ее, как выяснилось, неблагородном происхождении. Неужели Тан прав, и он станет главным рыцарем короля, преподнеся тому Разящий?
Юный Бурогрив представил: он в сверкающих латах выполняет приказы короля, ведущие к процветанию Агийвии. Но вспомнив, что ни один рыцарь не вернулся из похода, ему расхотелось ввязываться в авантюру. Не из-за страха, нет! Скорее из-за нежелания оставлять привычный мир. Что подумают отец и мать, кто будет присматривать за Карлом? Война ничего не стоит по сравнению с миром.
Добравшись до казармы, Арон тихонько лег в кровать и уснул.
В грезах он видел луга, плавно колыхающиеся на ветру и подобные водной глади; облака огромными фрегатами плыли в вышине. Камелопарды – морские змеи – скользили в высокой траве.
Арон резвился в зарослях вместе с Карлом, Галахадом и другими кадетами. Они валялись в нежной траве, играли в салки, ели сладости, которые взяли с собой. Конфеты приятно хрустели на зубах и наполняли рот терпким ягодным вкусом.
С пробуждением всё растворилось в предрассветной дымке. Где-то закукарекали петухи. Жеребята уже потягивались в кроватях.
– Разве не захватывающе? – размышлял Галахад, разминая затекшие колени.
– Что именно? – уточнил Арон, делая то же самое.
– Тан, он такой… необычный, – пояснил Перси, доставая свитки пергамента.
– И шуткий, – протянул Кей, не желая вставать.
Кай лишь кивнул и накрылся одеялом до макушки. Отрицать, что придворный волшебник порой выглядел жутко, никто не стал.
Арон заметил, что Перси что-то рисует на пергаменте, держа кисточку зубами и макая ее в чернильницу.
– Что делаешь?
– Подарок Карлу, – ответил Перси, аккуратно выводя линии.
– Подарок? – переспросил Галахад.
– У него Праздник Рождения через семь солнц.
Жеребята с удивлением посмотрели на него.
– А почему мы не знали об этом? – возмутился Галахад.
Перси отложил кисточку и, улыбнувшись, поведал:
– А никто кроме короля и старшего дворянства и не должен знать, – словив вопросительные взгляды, Черногрив стеснительно признался: – Просто я ненароком до восхода пробрался в старую библиотеку с архивами…
– Теперь ясно, почему ты выглядишь вымотанным, – Арон улыбнулся.
– Да будет праздник! – пробасил Кай, вставая с кровати и садясь на бортик.
– Прашник! – Кей вскинул голову и сбросил одеяло на пыльный пол.
– Тогда мы все приготовим подарки! – Галахад величаво выпрямился.
– Да, но готовьтесь к хмурым и надломленным лицам, – Перси дорисовал своё творение.
– Почему? – не понял Арон.
Праздник Рождения – великая и радостная церемония, на нее приходит весь народ, чтобы поздравить родившегося. Потому что появление на свет агийвца – это рождение нового фермера, воина или дворянина. Например, на Праздник Рождения Арона пришли все стражники дворца, друзья семьи, живущие возле города, и королевские слуги.
– Возможно потому, что в тот роковой момент на Селению ушла его мать, – Перси сворачивал пергамент с помощью зубов и копыт.
Друзья замерли в замешательстве. А братья Златогривы заплакали, обнявшись. Никто из жеребят не мог понять, как тяжело малышу потерять мать. Арон вспомнил, что в Агийвии существует обратная традиция. Если кто-то умирает в свой Праздник Рождения или Праздник Рождения родственника, то торжество превращается в поминки.
– Насколько я знаю… – Перси спрятал пергамент под соломенную перину, – это случилось внезапно. Сердце не выдержало или болезнь, но суть в том, что каждый Праздник Рождения Карла высший свет собирается во дворце чтить память королевы Анжелы Белогривой.
– В такой день полагается дарить подарки умершим, но не тем, кто жив, – вспомнил Арон.
– Бедный Карл, – посетовал Галахад. – В свой Праздник Рождения вспоминать об утрате.
Кадеты переглянулись. Арон еще сильнее проникся теплом к Карлу, братья Златогривы до сих пор плакали, Галахад и Перси сидели на кровати в мрачных раздумьях. Юный Бурогрив достал из-под подушки маленький портрет своей семьи и с теплотой вспомнил торжества, проведенные вместе. Принцу тоже необходим такой праздник.
Арон вновь почувствовал зудящую чесотку, еще более сильную, чем в день приезда Тана. Он убрал семейный портрет, достал липкую мазь и намазал ею копыта. Внезапно Бурогрив заметил, что друзья тоже судорожно терлись копытами о ножки кроватей.
– И у вас зуд! – Арон поспешил к ним с мазью.
Жеребята покрыли копыта вонючей смесью и с облегчением выдохнули.
– Давно он у вас? – спросил Арон, пряча флакон под подушку.
– С тех пор как Тан приехал, – ответил Перси. – Я еще до церемонии начал чесаться. Странный симптом.
– Случится нечто плохое… – прошептал Арон.
– В каком смысле? – спросил Галахад, побледнев от страха.
Арон рассказал о ночной прогулке с придворным волшебником, об их разговоре. Жеребята слушали, и чесотка возвращалась. Братья Златогривы начали стучать зубами от страха.
Когда рассказ подошел к концу, Галахад воскликнул:
– Надо сообщить королю!
– И что мы ему скажем? – поинтересовался Перси. – Что наши копыта чешутся из-за надвигающейся беды?
Все хором воскликнули:
– Да!
– Ну… В принципе верно. Так и надо сказать.
– А кто скажет? – Галахад задумчиво подпер подбородок копытом.
Жеребята повернулись к Арону.
Бурогриву сразу захотелось воскликнуть: «Почему я?!» Но он сдержался. К нему во дворце относятся с пониманием, а Гавейн особенно добродушно. Так что можно шепнуть милорду, и тот донесет королю. Если, конечно, занятие будет вести именно Гавейн. Арон не желал думать о сэре Адаме, чья надменность усилилась с тех пор, как Бурогрив появился в замке. Пусть оскорбления – это все, что выходило из уст Рыцаря Народа, однако Адам не раз давал понять: если будет хотя бы один повод, то Арону Бурогриву несдобровать.
– Хорошо. Но если сэр Адам будет вести урок, то я и слова не скажу, – согласился кадет.
– Ты должен в любом случае сообщить об этом. Даже сэру Адаму, – Перси говорил спокойно и равнодушно, так что у Арона невольно возникли подозрения: не хотят ли от него избавиться?
– Вы хотите, чтобы я сообщил рыцарю, который меня ненавидит и ищет любую возможность выгнать? И этой байкой я дам отличный повод прогнать «паршивую скотину».
– Вряд ли, – возразил Перси. – Адам, может, тебя и ненавидит, но против воли короля не пойдет, особенно из-за суеверий. Может, поднимет на смех, но королю обо всем доложит.
Арона такой исход совершенно не обнадежил…
Кадеты жевали мяту и приводили себя в порядок, прежде чем протрубил боевой рог.
К сожалению, на арене их встретил сэр Адам без сэра Гавейна.
– Кадеты! – обратился он к жеребятам. – Сэру Гавейну нездоровится, так что сегодня я буду вести урок один. Вам ясно?
– Да, милорд, – без особого оптимизма проныли жеребята.
– Отлично! – лорд Буланогрив не заметил удручающего настроя учеников. – Начнем со спарринга по фехтованию, затем обучение этикету во время чаепития, а закончим изучением слабых мест пегасов.
Прошла половина столба, а Арон так и не смог сообщить учителю о терзавших его предчувствиях. Каждый раз, когда он собирался обратиться к сэру Адаму, обязательно что-то мешало. И в основном мешал сам сэр Адам.
– Обратишься ко мне после урока, Арон Бурогрив! – сказал он, когда жеребенку все же удалось привлечь его внимание.
Лорд вел себя перед жеребятами на удивление пристойно. Никаких оскорблений, угроз, ехидных насмешек. То ли Рыцаря Народа подменили, то ли он просто сдался и перестал настаивать на исключении Арона.
Солнце уныло плелось по небосводу, припекая шкуры жеребят. Однако время текло быстро благодаря занятиям. Жеребята узнали о том, как правильно пить чай и сидр. Выучили несколько приемов фехтования и как лучше сбить летящего пегаса мечом.
– Дождитесь, когда крылатый спикирует на вас, и цельтесь по крыльям зачарованным клинком! – сэр Адам показывал пример на той же статуе пегаса, которой несколько солнц назад лорд Гавейн срубил голову. – Запомните, пегасы очень самоуверенны! Их гордость – их слабость! Заставьте почувствовать их превосходство, а потом бейте! – сэр Адам взмахнул зачарованным клинком, и белая волна отсекла крылатому монстру крылья.
Единственное неудобство, мешавшее наслаждаться обучением – дикий зуд. Арон подметил, что и сэр Адам почесывает копыта. Ученики понадеялись, что милорд их выслушает.
Наконец, до заката осталась треть столба.
– Так! Напоследок! – вещал милорд Адам, расхаживая перед жеребятами. – Кто назовет мне три главных правила нашего Ордена?
Арон поднял копыто вверх.
– Ладно, кто еще? – Адам оглядел жеребят.
Никто больше не поднял копыто.
– Говори, Арон.
– Будь верным себе, будь верным королю, будь верным народу!.. И у вас копыта чешутся, сэр!
– Я что-то не припомню последнего правила в нашем кодексе, ну да ладно, будем считать, ответ верный.
– Милорд! – Перси поднял копыто. – У вас копыта чешутся!
Адам свирепо посмотрел на жеребенка.
– Это что? Какая-то шутка?
Все пятеро указали вниз. Сэр Адам опустил голову и увидел, что его копыта скребутся друг об друга.
– К Тану схожу.
Рыцарь уже собрался уходить, но Арон окликнул его:
– Милорд! Касательно придворного волшебника мы и хотели вам рассказать…
– О чем? – Адам забеспокоился.
Арон поспешил рассказать все, что узнал от Тана ночью. Когда сэр Адам выслушал, на его морде появился хищный оскал. Кадетам стало дурно.
– Значит, вы думаете, зуд – это предвестник несчастья?
Жеребята сглотнули. Оскал исчез с морды Буланогрива.
– Вам не следует понимать все изречения придворного волшебника буквально, Арон Бурогрив, – голос милорда был спокойно холодным. – Тан всегда любил шифровать свои наставления. Вы могли подумать, что он сказал одно, а на самом деле имел в виду совсем иное. И я надеюсь, что ваша чесотка скоро пройдет.
Последние слова сэр Адам произнес ухмыляясь. Арону захотелось провалиться от стыда сквозь землю. Вот теперь ясно, почему милорд был «вежлив»: он ждал, когда сможет подложить им свинью с крыльями.
– Арон Бурогрив… – тот затаил дыхание. Теперь его исключат с позором. – Никаких больше прогулок после отбоя, если не хотите вылететь из дворца. Ночью все должны спать. Свободны!
Милорд величественно удалился, а жеребята растерянно смотрели ему вслед.
– Трупный червяк! – выругался шепотом Галахад.
– Идемте, – Арон направился прочь.
– Куда? – спросил Перси Черногрив, догоняя друга.
– К Чарльзу.
Остальные обрадовались возможности прогуляться к травнику.
Солнце клонилось к закату. В Сторожевой Колокольне как всегда заседал король. Но теперь компанию ему составил придворный волшебник. Они смотрели с башни на пустую арену.
– Что скажешь? – спросил король.
– Он очень необычный жеребенок, – согласился Тан, по привычке поглаживая козлиную бороду.
– Думаешь, он сможет добыть Разящий? – Генрих не отрывал взгляда от тренировочной арены.
– Уже тридцать четыре рыцаря ушли за этим благородным клинком! Никто не вернулся.
– По-твоему, с ним случится то же самое? – король Седогрив повернулся к волшебнику.
Тан, постучав черными когтями по каменной стене колокольни, ответил:
– Я не ясновидящий, друг мой.
– Но как только Бурогрив повзрослеет, ты проведешь Церемонию Круглого Стола?
– Как только придет время? Да. Но…
– Что «но»?
– Мой король, я считаю, вам пора перестать грезить о Разящем.
– Я уже слышал подобное от Адама, Тан! – надавил Генрих с нарастающей злобой. – Если вы не предъявите мне аргументов, почему я должен остановить попытки найти шанс на спасение, то прошу…
– Мой друг, не в Разящем спасение, – Тан провел когтями по каменной стене, и жуткий скрежет отозвался в ушах Генриха, – а в Ордене Великой Жанны! Я одобрял Церемонии Круглого Стола, но только потому, что у рыцарей был шанс найти Разящий. А теперь он ничтожен. Скольких еще рыцарей вы отправите на верную гибель, прежде чем столкнетесь со смертью сами?
– И что же ты мне предлагаешь?
– То же, что предлагал вашему отцу и отцу вашего отца!.. – волшебник резко выпрямился во весь свой огромный рост. – Перестать отсиживаться в Столице. Поднять войска, собрать всех рыцарей Ордена. Напасть на наших врагов, пока они еще не подозревают!
– Я не могу. Ты ведь сам мне докладывал – пегасы укрепляют оборону вокруг Беллерофа. Дороги Геликонских Гор кишат смотровыми вышками. Ты сам чудом смог скрыться от патрулей, парящих над этим хребтом. Наша армия быстрее сгинет, прежде чем сможет добраться до города. А даже если и доберемся, штурмовать Беллероф – полное безумие!
– Знаю, – Тан засунул когтистую лапу в рукав черной сутаны и достал свиток. – Потому предлагаю вам иной способ победить.
Маг развернул свиток на каменном полу. На тонком пергаменте четко и с мельчайшими подробностями были нарисованы чертежи незнакомых устройств и униформ.
Генрих Седогрив разглядывал их с интересом и… нарастающим ужасом.
– Что это?
– Моя идея тайного карательного отряда. Он будет устраивать диверсии, добывать информацию и если надо, устранять наших врагов в их собственных домах.
– А что я должен сделать с Орденом Великой Жанны?
– Он будет служить вам, как и прежде. Его роль в жизни Агийвии ничуть не изменится, даю вам слово, мой король.
– Заманчивое предложение, Тан, – Генрих тщательно подбирал слова. – Но кому будет подчиняться этот отряд? И что он будет делать, когда пегасы и единороги перестанут быть угрозой?
– Вы думаете, здесь есть какой-то подвох? – волшебник склонил голову.
– Нет, но моя задача, Тан, не только победить наших врагов, но и следить за благополучием наших граждан.
– Отряд будет вам полезен и в мирное время, – Тан еще ниже склонил голову.
– Я обдумаю ваше предложение, но не гарантирую, что приму его, – король сдержанно кивнул.
Придворный волшебник ответил изящным реверансом.
– Спасибо, что уделили время.
Тан удалился, цокая копытами. А король спустился в коридор с фресками; там он почтенно рассмотрел Жанну Великую с Разящим, витающим над ее головой в языках пламени. Седогрив пребывал в смутных чувствах, будто красная мантия гнула спину, а золотой венец с рубином сдавливал голову, словно железные колодки.
– Ваше величество, – обратился к нему сэр Адам.
– В чем дело? – Генрих продолжал вглядываться во фреску.
– Кадетов нет в казарме.
– Всех?
– Да, ваше величество.
– Есть предположения, куда они могли направиться? – Генрих повернулся к Адаму.
Король отметил, что пусть Адам и великий рыцарь, но в его душе есть искорка тщеславия. Такое качество не пойдет на пользу королевству.
– Нет, но я уже направил отряды стражников на поиск, – милорд учтиво кивнул.
– С ними мой сын?
– Нет, но…
– Тогда отзывайте стражников и прикажите им вернуться на свои посты.
– Но…
– Это приказ.
Рыцарь оскорбленно загарцевал прочь. Король проводил его тоскливым взглядом, затем направился в тронный зал, чтобы договорится о скорых поминках…
Жеребята битый столб слонялись по городу в поисках дома Чарльза. Солнце почти зашло, на Столицу опустились сумерки.
– Ты точно уверен, что мы идем правильно? – спросил Арон у Перси.
– Конечно! – вороной с достоинством поднял голову. – Еще две улицы, и мы увидим нужный дом, – Перси указал копытом куда-то вдаль.
– Четверть столба назад ты говорил про одну улицу, – ехидно напомнил Галахад.
– Я ошибся! Теперь все точно. Две улицы, и мы на месте.
– Не пойму, пошему Шарльс шивет ф таком шутком меште, – Кей от напряжения постукивал зубами.
– Он старый слепой знахарь, ему полагается жить в жутких местах, – усмехнулся Галахад.
– Интересно, что он пил во время нашей первой встречи? – произнес Арон, шагая рядом с Галахадом и следом за Перси. Может, эта настойка и им поможет избавиться от чесотки.
– Наверняка чай, – ответил Галахад.
– Со вкусом тушеной рыбы, – пробасил Кей.
Жеребята засмеялись. Пусть они разные, но дружить от этого только интереснее. В чем смысл дружить с тем, кто во всем на тебя похож? Кто любит такие же напитки, как и ты, кто обожает играть в те же игры? Кто ходит за тобой как цыпленок и вечно поддакивает надоедливым писком?
Наверное поэтому Карл хотел подружиться с пегасом или единорогом. Конечно, Бурогриву жаль, что отныне они чудовища. Как ни ужасна правда, друзьям придется ее принять. Они будут сражаться с единорогами, сбивать пегасов в воздухе! Они будут делать все возможное для защиты Агийвии!
Пока кадеты крались по переулкам и веселились, солнце уже окончательно скрылось. Взошла луна, в ее свете показалась лавка Чарльза.
– Видите! – радостно указал Перси на дом. – Я же говорил, еще три улицы!
– Если не ошибаюсь… – Арон подмигнул Галахаду. – Ты говорил про две.
– Две, три! Какая разница! – Перси пренебрежительно махнул копытом. – Главное мы здесь!
– Кто пошлетний, тот зашунет траву шебе ф нош! – прошипел Кей и бросился вперед, растолкав друзей в стороны.
– Ну и жулик же! – прорычал Галахад, вставая с сырой земли.
– Вперед! – отряхнулся Арон и ринулся за Кеем.
Через пять цоков Бурогрив добежал первым.
– Похоже, я выиграл.
С этими словами кадет постучал в дверь, и почти сразу послышался знакомый старческий голос:
– Открыто, жеребятки!
Кадеты удивленно переглянулись. Странно, что слепой конь так четко угадывает, кто стучит в дверь. С другой стороны, старик же не назвал их по имени. Может, к нему приходят не только они, но и другие жеребята.
– Ну чего вы ждете, кадеты, приказа?
Арон первым решился войти. Когда дверь отворилась, в носы друзьям ударил запах пряных трав и сочных ягод. И зуд перестал донимать малышей.
– Ну наконец-то! – искренне улыбнулся старик, умело нарезая травы на столе.
Молодые рыцари глядели с восхищением.
– Что, удивлены? – усмехнулся слепой. – Ничего, вы еще не видели, как я орудую пером! Вы, рыцари, больше учитесь навыку говорить с «набитым» ртом, нежели открытию в себе более древних умений.
– Как вы узнали, что это мы? – Перси наблюдал, как старик ловко смахивает травы с доски в кипящий котел. Чугунная кастрюля стояла слева на печи, в которой полыхали поленья.
– Я пусть и слеп, но это не значит, что я не вижу.
– Так вы все-таки ясновидящий! – Перси хотел запрыгать от радости.
Травник срезал пучок пышной фиолетовой духовницы. Да так быстро, что жеребята представили на месте этой целебной травы свои головы.
– Тот, кто видит сложное, юный Черногрив, не может увидеть явное.
– Вы хотите сказать, что я привожу беспочвенные доводы.
– О, молодец, юный Черногрив. Ты на верном пути! – старец с улыбкой срезал с чернины головку, и из темной ягоды потек сладкий живительный сок.
Арон, наконец оправившись от оцепенения, спросил:
– Вы знаете, зачем я здесь?
– Догадываюсь, – усмехнулся травник, кромсая лепестки мака.
– Вы можете мне помочь?
– На вопросы ответить будет легко.
– На вопросы?
– Ты хотел узнать, что подарить Карлу, – улыбнулся старец, бросая крапиву в котел. – Но суть подарка в том, что идея должна быть твоей. Ты меня понял, – это было утверждение.
Арон подивился такой проницательности дряхлого жеребца. Если это, конечно, проницательность.
Травник спрятал доску, а затем подошел к кипевшему «супу» и зашептал слова на диком наречии. Бурогрив думал, что этот язык используют только волки да коты-амурцы…
Загадочное варево вспыхнуло и приобрело зеленый цвет. Затем знахарь достал из тумбочки серебряный флакон в виде дракона. Крылатый ящер обвился вокруг горлышка, разинув пасть, как бы готовясь пить. Лекарь церемониально передал юному Бурогриву сосуд со словами:
– Он тебе пригодится в грядущем.
Остальным жеребятам было трудно отвлечься от созерцания пузырька. Его серебро мерцало в лунном свете и переливалось сотнями самоцветов.
Но Арон все же совладал с собой и мягко напомнил:
– Вы должны были ответить и на второй вопрос.
– Ты хотел спросить, как избавиться от зуда… – утвердил травник, садясь на стул рядом с печкой. – Но от него невозможно избавиться, чем больше пытаешься его подавить, тем страшнее он разгорается.
– А как ослабить чесотку? – спросил Галахад, наконец отвлекшись от пузырька.
Чарльз засмеялся.
– Ха-ха-ха! Никак! Никак! – морда травника помрачнела. – Зуд прекратится только когда свершится трагедия. Ибо чесотка – горькое предзнаменование.
Старец замолчал, его слепые глаза безучастно глядели куда-то.
Поняв, что знахарь больше ничего не скажет, жеребята удалились. Арон коротко обернулся и увидел на дальнем столе деревянный браслет – змей, кусающий себя за хвост. Это украшение, искусно вырезанное из цельного куска многовекового дерева, с тончайшей проработкой каждой чешуйки и мастерски помазанное позолотой, сразу врезалось в память Арона, и по пути к дворцу он думал о нем.
Скрытно пробраться в казарму оказалось легко. Стражники не заметили, как кадеты пролезли в тайный люк через сток, показанный Карлом.
Оказавшись в кроватях, кадеты уснули. Во сне Бурогриву продолжал видеться тот деревянный браслет. Арон не переставал грезить об украшении и во время тренировки, проходившей следующим солнцем.
Приближался Праздник Рождения принца, и теперь жеребята редко видели Карла. Вместо того чтобы поддаваться грусти они начали готовить подарки. Каждый придумал особенное. Близнецы сочинили задорную песню. Галахад к удивлению остальных хлопотал на кухне, ну а Перси дописывал стихотворение. Арон же возился с куском древесины, старательно работая ножом, зажатым зубами.
В конце седьмого солнца подарки были готовы. И когда настало время, сэр Адам и сэр Гавейн объявили:
– Слушайте внимательно, сегодняшняя тренировка закончится раньше обычного, так как нам нужно присутствовать на финальных приготовлениях к поминальной церемонии. Свободное время вы проведете в казарме, чтобы привести себя в порядок.
Пятеро друзей, оказавшись в комнате, схватили подарки, завернули их в коричневые пергаменты и обвязали бечевками.
– Думаете, наши подарки ему понравятся? – спросил Арон.
– Я думаю, более чем! – поддержал Перси.
– Ладно! Идемте уже! – Галахад стоял возле двери, приплясывая от нетерпения.
Жеребята отворили дубовую дверь и прокрались на королевский этаж. Пройдя по коридору, малыши еле сдерживались от хохота. Хоть они и шикали друг на друга, нервы все равно давали о себе знать. И когда они добрались до комнаты принца, то увидели тех же стражников, охранявших Карла в первое солнце Арона в замке. Одетые в черные тканевые доспехи, демонстрируя, что сегодня день траура, они переговаривались:
– Говорю, я что-то слышал, – шепнул первый стражник.
– Ты забыл, что после того ухода с поста сэр Гавейн чуть скальпы с нас не срезал.
– Но…
– Слушай, что бы ни случилось, мы стоим на посту.
На этом разговор закончился, а кадеты призадумались.
– Теперь трюк с разбитыми вазами не сработает, – шепнул Перси Черногрив.
– Это точно, – согласился Галахад.
– А кто-нибудь видел Кая с Кеем? – насторожился Арон.
Вдруг раздался еще более жуткий грохот, чем в первый раз.
– Неужели снова! – ужаснулся чубарый стражник.
– Мы стоим на посту.
Грохот дополнился звоном бьющейся посуды.
– Только не сервис…
– Мы стоим на посту! – второй стражник вытер пот со лба.
К «симфонии» прибавилось шуршание рвущихся подушек.
– Только не это!..
– Мы стоим… А пропади все пропадом!
Охранники сорвались с места, а Златогривы снова остались незамеченными и прокрались обратно к друзьям.
– Может, вам стоит с кем-то поговорить? – деликатно намекнул Перси.
– Мы гофорим с Топи, – улыбнулся Кей.
– С кем? – забеспокоился Галахад.
– Это наш зяблик, – Кай тоже улыбнулся.
– Вы его в Столицу ухитрились притащить? – Перси задумался, что стало с бедной птичкой.
– Хватит вам! Идемте! – Арон уже стоял около входа в комнату Карла.
Остальные тоже поспешили войти. В комнате оказалось очень темно.
– Господин? – Арон часто моргал, привыкая к мраку.
Окна задернуты чем-то черным. Пустота обрела вес и массу, дыхание спирало от затхлого воздуха.
– Карл, ты тут? – Галахад попытался на ощупь найти подсвечник.
Тишина не нравилась Арону. Было в ней что-то зловещее. Его пугала мысль, что его друг сгинул.
– Карл, отзовись, – произнес Арон.
Впервые за несколько солнц он назвал своего друга по имени. И свечи в канделябрах, стоявших на столе в углу, вспыхнули от спички, которую Карл держал в зубах. В его глазах заблестели слезы.
Друзья подошли к нему и крепко обняли. Принц заплакал, заливая жеребят горькими слезами и бормоча:
– Она была белой!.. Как я, белой!
Кадеты держали его в объятиях, не произнося ни слов утешения, ни горьких сожалений.
Ближе к вечеру принц успокоился и уселся на кровать возле стеллажа и маленького письменного стола. Теперь друзьям удалось разглядеть, чем увлекался принц: сборниками легенд и баллад, заметками единорогов-авантюристов, старыми пегасьими картами Зеленоземья и чертежами масштабных построек, сделанными, видимо, циклопами.
– Я рад вас видеть, – улыбнулся Карл.
Друзья показали свертки.
– Открывай по очереди, Карл, – Арон потрепал его копытом по белой макушке.
Перси отдал стихотворение, восхвалявшее красоту королевы и ее любящее сердце. Близнецы спели задорную песню:
В горах, лесах, полях
Три народа дружат!
В горах, лесах, полях
Хороводы кружат!
Пегасы храбры!
Единороги мудры!
Лошади добры!
Все они дружны!
Галахад подарил шоколадный торт, приготовленный втайне на королевской кухне.
– По древнему семейному рецепту! – похвастался он.
Арон подарил резной змеиный браслет, который выстрогал из сосны.
Карл увидел, насколько юные рыцари дорожат им – не как принцем или покровителем, а как другом. Он царственно и с признанием принял подарки. И на мгновение курсантам показалось, что белый жеребенок, стоявший перед ними, внезапно стал походить на своего отца. Такой же гордый и благородный, свирепый и мудрый, неумолимый к врагам, но милостивый к союзникам. «Он поведет нас в будущем», – так подумали пятеро жеребят. Они даже неосознанно склонили головы.
Через некоторое время перед кадетами вновь стоял малыш Карл.
Они вместе съели торт, а потом принц, вытирая крошки с мордочки, предостерег:
– Будет лучше, если постараюсь не показывать свое хорошее настроение, а то мало ли что подумают.
И когда настала пора, жеребята расстались. Арон с курсантами ушли в казарму, где их ждали готовые серые камзолы с черными накидками.
– А Нимуэ умеет шить, – восхитился Галахад, надевая наряд.
Вскоре они спустились в коридор с фресками и через толпу вельмож свернули в крайний холл, отделанный золотом с витражами, раскрашенными в цвета радуги. В каждом стекле – высеченные лошади, бывшие короли. В левом крыле дворца находился огромный пиршественный зал. Прямоугольный стол стоял во всю длину комнаты. Через витражи проникал вечерний свет, окрашивая зал оранжевыми красками.
Арон поразился размаху, а близнецы обрадовались, что хотя бы кушанья будут изысканными. Усевшись за стол справа от сэра Адама и сэра Гавейна, жеребята стали терпеливо ожидать, когда начнутся поминки.
Наконец король Генрих Седогрив в черной накидке с золотым венцом встал с резного кресла во главе стола и, подняв одно копыто, провозгласил:
– Да начнется банкет в память о королеве Анжеле Белогривой! – при этих словах Карл, сидевший по правое копыто от отца, поник.
Принц был одет в белый камзол с черной накидкой и серебряной короной с темным камнем. Единственное, что нравилось Карлу, это накидка, за которой можно спрятаться от пугающей правды.
В зал сразу же внесли разнообразные кушанья. Гренки с яйцами, сырные пироги, сок из чернины и тушеные яблоки в карамели. Но пусть стол богат, настроение было самое что ни на есть угнетающее: вельможи ели молча, не выказывая эмоций и давясь каждым куском. Они старательно запивали чернинным соком, и все равно не проходило чувство отвращения. Даже Златогривы, любившие поесть, жевали с усилием.
Жеребята уже объелись тортом Галахада, тем не менее пробовали понемногу разные яства.
Тут Арон заметил, что за столом нет придворного волшебника. Бурогрив хотел спросить об этом кого-нибудь, но воздержался. Пока длился пир, голод становился сильнее, и дворяне вошли во вкус. Арону показалась странной такая ненасытность, правда, потом он понял, что еда на редкость хороша. Потому так разыгрался аппетит, да и зуд прошел.
Казалось, ужин длился бесконечно. Но на сторожевой башне прогремел колокол, и король поднял копыто, ознаменовав завершение банкета:
– Слава Созидателю, который создал всех нас и даровал нам Селению, где отныне покоиться душа моей… нашей королевы!
Гости повторили церемониальные слова, а затем разошлись по комнатам дворца, держась за выросшие животы. Они явно переели. Жеребята также испытывали сильную усталость. Арону хотелось прилечь на мягкую, теплую, набитую соломой перину.
– Арон Бурогрив! – Генрих резко подозвал молодого курсанта.
Жеребенок подбежал к королю, склонив голову.
– Чем могу служить, мой король, ик!
Карл внимательно наблюдал. Ведь отец ни разу не виделся с Ароном с того момента, как назначил его учеником Ордена. Генрих избегал бесед об одаренном жеребенке. Карл хорошо знал папу: когда тот о чем-то умалчивал, значит, у него на уме глобальная идея.
