bannerbannerbanner
полная версияСкакуны Зеленых Лугов. Книга 1. Разящий

Георгий Агафонович Константиниди
Скакуны Зеленых Лугов. Книга 1. Разящий

Полная версия

Глава 6

Церемония Круглого Стола

– Нет! Нет, нет и нет! Вот мое слово! – запротестовал сэр Гавейн, злобно ударив копытом по столу.

– Но у нас нет выбора, милорд, – Арон пытался объяснить бывшему наставнику тяжесть положения.

– Не знаю, Арон. Ты забыл, во что вылились предыдущие попытки? – Галахад тоже был не в восторге от предложения, но выражал недовольство не так рьяно.

– Я ничего не забыл, Галахад! Но у нас нет выбора.

Бурогрив стоял перед товарищами в покоях сэра Гавейна, увешанных красивыми гобеленами; окна были зашторены. Старый крупный конь сидел на табурете и грозно оглядывал простенькую комнату без золотых канделябров и резной мебели, освещенную тлеющей свечкой.

– Арон, – Гавейн наконец собрался с мыслями. – Я как никто хочу увидеть Разящий в наших копытах, но сейчас у нас нет возможностей.

– Точнее, нет рыцарей, милорд, – добавил Галахад, отпивая из кружки яблочного сидра. – Если кто-то из нас потерпит поражение, то некому будет идти на смену.

– Это так, – согласился Гавейн. – Арон, нам нельзя рисковать, особенно сейчас.

– Нам придется рискнуть, милорд, ведь если промедлим еще одну луну, возможно, тогда и рисковать будет нечем.

– Нам и так уже нечем рисковать, – грустно заявил Галахад.

Арон изумился: Рыжегрив боится! Он же никогда не показывал страха и отчаяния. Единственный раз дух Галахада дал слабину – когда Перси и братья Златогривы исчезли. Пусть смерть товарищей и повлияла на него, однако он всегда оставался задорным Рыцарем Удачи. Только теперь Бурогрив увидел, какие сомнения терзают душу друга.

Бурогриву хотелось чем-нибудь приободрить товарищей. Правда, ничего достаточно позитивного в голову не приходило. Арон просто сел за стол и тоже отхлебнул сидра из кружки.

В дверь кто-то постучал.

– Войдите! – пригласил Гавейн.

Появился Тан. Рыцари не сильно удивились его приходу, поэтому Солнцегрив преспокойно достал из-под стола еще одну кружку и налил из бутылки сидра.

– Благодарю вас, милорд, за щедрое угощение, – придворный волшебник сел и залпом осушил кружку.

– Пришел просить о разрешении для церемонии? – догадался старый рыцарь.

– Пришел доставить сообщение, – опроверг чародей версию дворянина, достав из рукава конверт, помеченный красной печатью.

– Разве не король должен первым услышать послание от «Черного Ножа»? – припомнил правила Галахад.

– Король сейчас не здравствует, друзья мои. Поэтому я передаю сообщение вам, сэр Гавейн, – придворный волшебник подвинул тонкой когтистой лапой конверт.

Гавейн взял, распечатал, прочел и в ярости отбросил со словами:

– Хуже и быть не может!

Арон с Галахадом переглянулись. Они знали, откуда письмо: из Геликонских Гор. Сэр Гавейн, налив в кружку еще сидра, выпил одним глотком, и с грохотом поставив ее на стол, произнес:

– Пегасы с циклопами заключили мир.

За спинами у Арона и Галахада подул холодный ветер.

– Как такое возможно? – Арон недоумевал. – Мне казалось, что пегасы и циклопы – кровные враги! Что заставило их примириться?

– Это неважно! – Тан резко поднялся со стула. – Важно, что теперь наши враги имеют большую силу, и им не составит труда захватить нас.

Рыцари молчали. Кто осмелится возразить? Тан прав, пегасы в союзе с циклопами легко сломят оборону агийвцев. Гавейн прохрипел:

– Готовь церемонию, Тан!

Маг поклонился и исчез подобно тени в тумане.

Раньше на церемонию уходила первая половина солнца: из-за зрителей, конфетти, фанфар, всеобщего праздника. Теперь, когда стало известно об участи избранных, Церемонию Круглого Стола проводили втайне.

Она проходила в Белом Зале за дворцом, его воздвигли еще при правлении Белорогого Короля. В холле красовались знамена с ветвистыми рогами. Крышу держали статуи копытных с отломанными головами. Монументы были такими со времен раскола, и никто даже не пытался их починить. Наверное, мастера просто не решались сделать реконструкцию из-за необъяснимого ужаса, веющего от памятников. Свет проникал сквозь витражи, отбрасывая радужную тень и необъяснимым образом меняя мрак на утреннее зарево.

Посередине зала стоял круглый медный стол величиной с большое блюдо. В его центре находился крупный драгоценный камень с пульсирующим внутри огнем. А сам стол расположили так, чтобы свет из витражей падал на алмаз.

Три рыцаря стояли перед Круглым Столом, а напротив них маг, собиравшийся произнести заклинание.

– Вы готовы?

– Как будто у нас есть выбор! – отмахнулся Гавейн от любезностей волшебника. – Начинай, Тан!

Чародей, вскинув голову, снял капюшон, и перед глазами рыцарей предстала черная корона с двумя большими загнутыми рогами по краям головы. Порой Арон с Галахадом вздрагивали от вида волшебника.

Тан вскинул вверх когтистые лапы.

– О, белый свет! Покажи нам путь к дару твоему, укажи на того, кто отыщет заветный предмет! – алмаз замерцал, как обдуваемый ветром факел. – Лезвие длинно, остро, крепко! Пусть поразит оно врагов аки молния! – свет чудесным образом отразился от камня, поднялся столбом вверх и начал принимать форму. – И коль достойный здесь есть, укажи нам на него! Чтоб судьбу его исполнить могли и помочь в пути!

Арон, глядя на церемонию без интереса, осматривал Белый Зал: его разноцветные витражи были идеально вычищены. Когда Бурогрив взглянул на голубой витраж, то заметил… белую цаплю. Она была стройной и меньше своих собратьев, гуляющих в королевских садах. Расхаживая на тонких ногах по балкону, виляя длинным хвостом, она с интересом наблюдала глазами-бусинами за церемонией.

Арон так засмотрелся на птицу, что не заметил, как столб света изобразил достойного рыцаря.

Все с ужасом ахнули. Бурогрив, заметив, что и Тан встревожен, посмотрел на образ и замер.

Ведь он узнал в статном буром жеребце себя!

Арону Бурогриву суждено отыскать Разящий! Если он, конечно, выживет…

Глава 7

Клятва

– Ты не обязан идти! – молил Галахад, пока Арон собирался.

– У меня нет выбора, – Бурогрив положил во вьючную сумку нож, запас сухих крекеров и карты Агийвии, оставшиеся от Карла.

– Выбор есть! Например, не идти на верную гибель, дабы искупить мнимую ошибку.

Арон повернулся к своему другу и яростно переспросил:

– Мнимую?!

Галахад опустил голову:

– Я не хотел… Прости.

– Ничего, – Арон продолжил собираться, думая: «Лучше уж я, чем Галахад».

– Ты ведь знаешь, никто тебя не винит…

Бурогрив на мгновение замер. Он хотел положить в свою сумку небольшую железную флягу с яблочным сидром. Арон смотрел на нее и вспоминал о тех днях, когда Карл был жив. Как одна смерть может принести столько горя?! Кровь принца отомщена, однако это никого не утешило. Пусть Арона никто не винит в гибели друга, только от этого чувство собственной вины не ослабевает.

Рыцарь убрал бутыль в сумку и повесил ее на спину, прикрытую латной пластиной.

– Скажи Гавейну с Таном, что я готов, – попросил он. – Но перед уходом я хочу сделать одно дело.

– Хорошо.

Бурогрив вышел, а Галахад мельком взглянул на миниатюрную картину, которая висела в комнате Арона, – портрет Жанны Великой. И вспомнил момент, когда пятерых жеребят посвятили в рыцари. Друзьям это казалось настоящим чудом. В тот момент, когда Тан водрузил на шеи кадетов голубые шелковые ленты с золотой подковой, они почувствовали тяжесть огромной ответственности. Они застыли в поклоне, и на мордочках молодых рыцарей отразился триумф вперемешку с испугом. Только Арон оставался невозмутимым. Его жизнь в корне отличалась от жизни дворянина. Бурогрив – сын стражника, которого воспитывали воином. Он с рождения привык к ответственности. Так что неудивительно, что он не праздновал посвящение, а вот братья Златогривы, например, устроили настоящий дебош в трактире. Не стоило напиваться макового пива…

Рыжегрив улыбнулся приятным воспоминаниям. И очнулся, вспомнив, что его друзья сгинули. А теперь и Арону суждено уйти. Галахад от досады пнул деревянный стол, стоявший около двери, и сразу вышел из небольшой комнаты с шелковой периной и деревянными стенами. Рыжегрива ожидали сэр Гавейн и Тан у ворот Столицы.

Вдруг Рыцарю Удачи померещился стук подковы о железную дверь. Отмахнувшись от видения, он поскакал своей дорогой.

А во дворце действительно стучали в королевские покои. Арон Бурогрив хотел напоследок увидеть Генриха Седогрива и дать судьбоносное обещание.

Никто не откликался, и Арону пришлось перейти к незаконному способу. Достав из сумки старую стамеску для резьбы по дереву, он засунул ее острие в замочную скважину.

Взламывая дверь, Бурогрив ощущал себя отвратительно. Он, рыцарь, вынужден пробираться тайком, как трусливый шпион! Несмотря на годы обучения этикету, Арон не превратился в дворянина, пусть его и называют милордом. Но если он не лорд, то кто же он тогда?..

Слава Созидателю, замок наконец поддался, и воин зашел в королевские покои. Внутри было на редкость мрачно. Окна занавешены, мебель с позолотой перевернута, постель с навесом вспорота. Стоял запах пыли и плесени. Где раньше висели гобелены, теперь висят обрубки ткани. «Какой король, такое и королевство», – говорили в Агийвии.

Бурогриву стало не по себе. Он еще больше почувствовал рвущую душу вину.

Жеребец вздрогнул, когда увидел бледного короля, сидевшего за столом и волочившего пером в зубах по старому пергаменту.

Арон постарался сохранить хладнокровие и, смиренно поклонившись, постучал три раза подковой по мрамору: выразил глубокое сожаление и печаль перед своим господином. Только Генрих не обратил на этот жест никакого внимания и продолжал выводить буквы.

Рыцарю хватило духу подойти к правителю и заглянуть ему в глаза: те были пустыми и тусклыми.

Посмотрев на писанину Генриха, Арон почти отчаялся. На листке была жуткая бессмыслица:

 

Я СЛЫШУ КРИКИ! КРИКИ! КТО-ТО ОСТАЛСЯ! КТО? КТО ВИНОВЕН? ПОМОГИ МНЕ!

Вряд ли Генрих будет в состоянии править страной, даже если Разящий отыщется. Рыцарь из Народа никак не может повлиять на судьбу. Она не в его власти. Единственное, что он сейчас может, это хоть как-то исправить свою ошибку.

Арон положил копыто на спину королю Генриху и очень медленно и четко произнес:

– Я не могу помочь вам, мой король, – Генрих никак не отреагировал на прикосновение холодной подковы. – Я могу только поклясться вам.

Жеребец вытащил зубами меч и полоснул им по шкуре, срезав прядь волос. Положив ее в правое копыто, он провозгласил:

– Я Арон Бурогрив, сын Ланса Бурогрива! Торжественно клянусь достать великий Разящий и принести его вам, мой король. Если же я не смогу принести его, то пусть буду лишен своего звания и да буду странником, что бродит без своего повелителя. И пусть скинут меня с башни, если я нарушу клятву!

Арон положил прядь перед Генрихом, и ему показалось, будто она вспыхнула ярким белым светом. Да и глаза короля как-то странно блеснули.

Но Арон решил, что померещилось, и вышел из покоев. Крадучись добрался до главных ворот через переулки, как делал это в детстве. Его никто не заметил, а охрана у ворот была отозвана. Вместо нее стояли Тан, Галахад и Гавейн.

Они грустно посмотрели на Бурогрива. Даже Тан, который редко показывал озабоченность, сейчас был растерян и напуган.

– Ты точно этого хочешь, малыш? – взмолился Гавейн.

– Уже поздно о чем-то жалеть, милорд. Выбор сделан. И теперь все решит судьба.

Арон стоял перед друзьями и никак не мог найти нужных слов для расставания. Поэтому он смиренно поклонился перед ними и прочертил полукруг копытом, чтобы показать уважение. Те лишь блекло улыбнулись.

Больше нечего говорить, и Арон прошел через главные ворота. И попал на просторную зеленую поляну, где стояли деревенские дома.

Гордо гарцуя между ними, он чувствовал на себе редкие взгляды фермеров. Они вспахивали поля плугом, держа в зубах стремя, прикрепленное к длинным рукояткам, а сзади двигался лемех. Им помогали родные, бросая семена из корзин. Когда-то Арон тоже занимался этим, помогая матери, пока отец служил. Как бы хотелось Бурогриву вернуться в те солнца…

Вскоре он заметил родной дом. Возле него трудилась мама с веретеном, а отца не было. Арон хотел подойти, но не нашел в себе храбрости. Сообщить семье, что идешь на верную смерть, – так себе начало разговора. Да и беседа наверняка опять скатится в ссору. Лучше не показываться, они и так по его воле настрадались.

Арон тихо прошел мимо и галопом поскакал по песчаной дороге, не замечая, как над головой парит белая цапля. Она глядела на него пристально, словно на птенца, который учится летать. Неуклюже, неуверенно, но смело.

Глава 8

Стоянка в Лесу

– Вот и первое препятствие на моем пути, – заколебался Арон, глядя на возвышающийся перед ним густой Фредерикский Лес.

Высокие сосны вперемешку с лиственницами и кленами плотно прилегали друг к другу, словно кадеты на построении. Они создавали ощущение неприступного и дикого края.

Именно здесь кончаются владения Агийвии и начинаются нейтральные земли. Арон не раз слышал легенды об этих местах, чья природа осталась неизменна с сотворения мира. Говорили, что в Лесу никто не имеет права нападать. И насколько Арон помнил, когда-то здесь единороги, лошади и пегасы встречались для переговоров. Правда, с тех пор утекло много воды.

Прошло девять солнц, прежде чем он добрался до границы Агийвии. За это время воин побывал в различных трактирах, стараясь скрывать настоящее имя, благо ни у кого не возникло вопросов к жеребцу в купленных латах. Там царило настоящее беззаконие. Даже в тихих харчевнях чувствовался упадок, из-за чего в них гостили разбойники и бесчестные наемники в таких же доспехах, что и у Арона. Пьянчуги-воины разбрасывали еду по полу, чавкали и сотрясали воздух, грозно бася на всю округу.

Бурогриву было страшно заходить в чащу. Согласно карте, именно здесь Перси, близнецы и остальные рыцари пропали без вести. От воспоминаний о записках друзей закружилась голова. Он гадал, что же кроется в чаще. Наверняка можно добраться до Средиземного Озера другим путем.

Арон уже повернул вправо на юг к бывшим владениям Черногривов. И тут плоский камешек, прилетевший в голову, заставил рыцаря остановиться. Потерев ушибленный лоб, он увидел белую цаплю, сидевшую на ветке невысокого клена. Она держала в когтях еще несколько камней.

– Нет, – огрызнулся Арон.

Бурогрив не удивился, что цапля вытворяет такие трюки. Еще с детства он слышал сказы о волшебниках, способных искусно общаться с птицами и обучать их. Однако цапля настойчиво гнала его в чащу, закидывая камнями.

– Нет, – упорствовал он, уворачиваясь от очередного снаряда.

Цапля, поняв, что камнями воина не проймешь, перешла на истошные вопли и попытки выщипать бурую гриву.

Арон оступился и упал на неровную землю. А цапля уселась на сук одного из деревьев и насмешливо завопила.

Арон встал, отряхнув с себя пыль, посмотрел на птицу и спросил:

– Кто же ты, друг или враг?

Цапля спикировала вниз, приземлившись перед Бурогривом, и какое-то время неотрывно смотрела на него, деловито оценивая попавшийся «неограненный алмаз». А потом расправила крылья, став шире раза в два, и изящно поклонилась.

Осознав, что птица никакого зла не таит, Арон кивнул, а потом спросил:

– Ты в курсе, что здесь погибли мои друзья? И другие рыцари, верующие в силу Разящего?

Цапля указала длинным белым клювом на опушку.

– Ладно, – поддался Арон и, вытащив меч из ножен, направился вглубь Леса.

Ему показалось, что зеленые ветки деревьев смыкаются над ним, грозясь схватить и разорвать в клочья. Мираж развеялся, стоило Арону очутиться в зарослях, где путь закрывали многочисленные клены и кусты. А тишина, царившая у опушки, исчезла. На деревьях посвистывали птицы, в кустах шипели змеи и стрекотали цикады. Листва под напором ветра шелестела молитвенным хором, навевая чувство исступленного поклонения перед силой Фредерикского Леса.

Арону казалось, что в сравнении с дубами-великанами он просто жеребенок, ни разу не выходивший за порог родительского дома.

Хотя куда больше Арона поразило то, что через густую листву все равно проникал золотистый луч солнца. Рыцарь мог спокойно определить время и сторону, в которую надо идти.

– Интересно, – задумался Арон, – а Перси также удивлялся этому месту?

– Еще как!

Арон вздрогнул и, выставив меч перед собой, обернулся туда, откуда исходил необъяснимый голос; он напоминал смесь шелеста листвы и рокота бурной реки.

– Кто здесь?

– Я!

– Кто же ты? – Арон испуганно крутился, пытаясь найти неизвестного собеседника.

– А ты посмотри на дуб справа от тебя!

Арон повернулся и увидел дерево, чей ствол был толщиной со Сторожевую Колокольню.

– Ты на дубе?

– Я и есть дуб!

Арон поморгал и разглядел на стволе ярко проступающие карие глаза, рот и шишковатый нос.



– Кто ты? Друг или враг?

– Я лишь наблюдатель.

– И за кем ты наблюдаешь?

– За всеми, кто приходит сюда.

– Почему?

– Я свидетель, Посредник между вами.

– Нами?

– Единорогами, пегасами и лошадьми.

Арон забеспокоился.

– Тут есть пегасы или единороги?

Дуб засмеялся… или это ветки затрещали под напором ветра.

– Тебе не о них стоит беспокоиться, юный рыцарь.

– Да неужели? – Арон усмехнулся и вложил меч обратно в ножны.

– Ты смеешься? А зря, брат по оружию! Ведь когда-то ваши народы были неразлучны. Ваша дружба была примером для всех. Что же изменилось?

– Мой народ предали и незаслуженно обвинили в том, чего мы не совершали.

– Но и вы тоже их обвиняете.

– Потому что мы невиновны! – Арон уверенно утверждал свою правду, хотя внутри что-то задергалось.

– Да, невиновны! Но и единороги невиновны. И пегасы тоже.

– Тогда кто это сделал? – Арон испытующе посмотрел на Посредника Леса.

Его кора на вид казалась жестче, чем любой металл, и была морщинистой, как у старца, а листва зеленая и молодая. Арон не сомневался, что дерево очень древнее. Под корой слышалось легкое сердцебиение, и Бурогрив был готов поклясться, что где-то в корнях виднелся лик лошади. Дерево глядело карими глазами, не моргая. Листва тихо шелестела.

– Зло! – ответил дуб после раздумий. – Древнее зло, с которым когда-то сражался Белорогий Король.

– Зло? Как зло смогло воткнуть нож в спину Белому Владыке?

– Зло принимает много обличий, юный рыцарь! Оно, словно гадюка, готовит удар исподтишка, и даже могущественные существа не способны разглядеть тьму. Но если постараться, вы сможете увидеть и почувствовать зло!

– Каким образом?! – Арон начинал гневаться.

– По своему страху, собрат!

– Очень мило! Только не древнее зло сейчас угрожает моему дому, а пегасы!

Арону показалось, что дуб нахмурился, и листья угрожающе затрепыхались.

– Ты слышал это от них? Ты слышал лично, как пегасы планируют нападать?

Арон замялся, но собрал волю в копыто и разъяснил:

– Наши шпионы доложили, что пегасы наращивают боевую силу в Геликонских Горах.

Ветки снова затрещали.

– Что смешного?

– Верить надо своим ушам и глазам, а не чужим донесениям!

–Так, мне надоело! Все, пока!

Арон загарцевал прочь от дуба, но тот окликнул его:

– Если ты решил идти через мой лес, брат по Ордену, то готовься к худшему!

Арон обернулся.

– Здесь тоже поселилось зло! Оно рыщет меж деревьев, когда луна скрывается за облаками. Берегись, юный рыцарь, другие, что гнались за Великим Мечом, становились жертвами зла. Не позволь ему поглотить тебя и держись пути воина! Запомни мои слова, брат!

Посредник замолк. Арон, потеряв терпение, приготовил меч и направился в восточную часть Леса. Там за зарослями скрывалась дорога к Средиземному Озеру.

Арон долго и бодро скакал. Птицы щебетали, а деревья качались в такт. Арона тревожили слова Посредника. О каком зле шла речь? И вдруг он вспомнил записки Перси и Златогривов о каких-то кабанах. Агийвцы не выращивали поросят и не ели мяса, куриц разводили, но только ради яиц. Вот амурцы, насколько Арон слышал, всегда питались такими блюдами, а волки не раз устраивали набеги на их поселения, чтобы добыть мясо. Но эти знания не помогут понять, что за кабаны расправились с его друзьями. И главное, кто направил их в Лес?

Прорезая себе проход через густые заросли, Арон взбирался по булыжникам, стоявшим на пути, и толстым корням огромных деревьев. Птичий гомон становился громче. А когда солнце начало клониться к закату, пение смолкло, будто по велению невидимого дирижера.

Арон решил остановиться на ночлег возле высокой сосны. Ее душистый аромат смолы успокаивал. Он мог бы конечно выпить сидра, чтобы взбодриться, однако целебный напиток не заменит здорового сна. Однако вспомнив об участи Перси и братьев Златогривов, он встрепенулся, начал усердно точить лезвие меча, а также накладывать на него заговоры, чтобы било сильнее.

Когда клинок засиял лунным светом, Арон мысленно поблагодарил милордов Гавейна и Адама за то, что научили магии. Такие знания Арону не дал бы никто, даже отец.

Вспомнив о семье, Бурогрив решил: если вернется из путешествия, то обязательно навестит папу с мамой.

Нежданно его раздумья прервал поросячий визг – пронзительный, режущий слух, будто когтями по стеклу, и завывающий, словно стонущие призраки. И визг становился все громче.

Арон сперва решил сразиться, но быстро понял, что свиней там дюжина, не меньше. Собрав вещи, он ринулся со всех ног из Леса. Скача галопом, он вспомнил про флакон с чудным отваром, выданный Чарльзом. Бутылек прыгал у него на шее.

Бурогрив мог бы воспользоваться зельем, однако ему некогда разбираться с этой настойкой: выпивать или втирать?

Источник визга стремительно приближался, и Арон различил лязганье стальных когтей.

Раз убежать не получится, Бурогрив развернулся, молниеносно вытащив зубами меч. Взмахнул им, и серебряная волна магии оставила на дальних деревьях глубокие порезы, но твари, стоявшие перед Ароном, даже ссадин не получили.





– Что же вы такое? – спросил себя Арон, когда увидел четырехлапых не то волков, не то кабанов. Короткие хвосты противно виляли, а зубастые морды скалились, слюнявя землю черной жижей. Длинные рыла пыхтели, запоминая запах новой добычи. Лапами с четырьмя когтями звери царапали землю, как бы пытаясь найти коренья.

 

Один из кабанов смотрел на Арона свирепыми красными глазами, его клыки были заметно длиннее остальных. Несомненно, это вожак стаи.

Другая тварь резко выпрыгнула вперед и сразу же отскочила назад. Арон даже не успел ударить мечом.

Бурогрив убедился, что он мишень, а кабаны – азартные стрелки, играющие с ним.

Арон не знал, как выйти из передряги, но вспомнив об отваре, быстро откупорил пузырек. Монстры, почуяв незнакомый запах, напряглись и яростно захрюкали. Одно из животных набросилось от нетерпения на рыцаря, и он выплеснул немного зелья прямо в глаза этому смельчаку.

Кабан злобно взвизгнул и, похоже, ослеп на правый глаз. Жутко воя, зверь бросился наутек. Оставшиеся насторожились. Бурогрив ясно ощущал, как их азарт сменяется недовольством и яростью.

Кольцо начало сужаться.

Воин быстро облил отваром клинок. И вовремя, потому что кабаны набросились на него всей толпой. Арон круговым ударом убил шестерых, а самый крупный зверь получил серьезную рану в бок. Чудище, хрюкая и рыча, бледнело с каждым вздохом. Рыцарю осталось добить вожака. И он добил!

В Лесу под могучей сосной лежало семь туш. Арон тяжело дышал. Понимание, какая участь постигла его друзей, вышибло остатки сил.

Вложив меч в ножны, Бурогрив уселся около огромного корня и посетовал:

– Жаль, что у Перси со Златогривыми не было этого отвара.

Желая немного успокоиться, Рыцарь из Народа достал из сумки флягу с сидром, но вдруг на соседнем дереве заметил белую цаплю.

– И что тебе надо? – спросил Арон, показывая язык. – Мои друзья… Здесь копыта откинули!.. А я только чудом выжил! Объясни, чем я такой особенный, что мне досталось право жить, а им нет?! Перси, Златогривы, Карл! Они лежат в земле, один я счастливчик, живым остался!

Цапля никак не отреагировала на эти излияния. А Бурогрив отложил флягу и провалился в глубокий сон.

Рейтинг@Mail.ru