Георгий Агафонович Константиниди
Скакуны зеленых лугов. Ловец бурь

Большое спасибо Всеволоду за поддержку. Слова признательности Анне Бейли за обложку. Благодарность Тутъ Миф за иллюстрации. Отдельное спасибо Игорю Менщикову за редактуру.

Глава 1

Жизнь при Дворе

На зеленую поляну, плавно переходящую в горный склон, с высоты птичьего полета смотрели пегасы. Они парили высоко, их покрашенные лазурные крылья задевали кудрявые облака. Гривы темно-синего цвета трепыхались на ветру. Все были одеты в легкие тканевые халаты с эмблемой крыльев на наплечниках. Они зорко следили за отрядом агийвских лошадей.

– Видно что-нибудь, командор¹? – спросил пегас в фиолетовом халате².

Командор был в красном халате с синими полосами. Он своим пегасьим взором хорошо видел, как обычные лошади-пограничники с диким недовольством пропускают коней в черном.

– Похоже, те же диверсанты, что устроили поджог на складе с боеприпасами два захода солнца³ назад.

– Хватаем их, как только войдут в наши владения, командор? – спросил другой пегас.

Командор ничего не ответил. Лошади в черном скрылись из виду за облаками, и он устало вздохнул.

– Они исчезли?

– Как? – спросили пегасы хором.

– Не нарушайте субординацию! – прикрикнул командор, поворачивая вглубь Геликонских Гор.

Он вышел из облаков и приземлился на уступ вместе с отрядом. Беспристрастно посмотрел на далекую зеленую черту. Там граница Геликонских Гор и вражеского королевства Агийвии. Командор устало потер виски крыльями, пользуясь ими, как амурцы обычно пользуются лапами. Солдат подошел к главнокомандующему и спросил:

– Так как они скрылись, командор?

– Облака помешали нам. Будто по чьей-то воле? – еле слышно добавил он.

– Землеройки наглеют, – процедил сквозь зубы рядовой. О звании говорил зеленый халат с длинным подолом.

Командор смерил его оценивающим взглядом.

– Спокойно, рядовой.

– Но, сэр, если нам не удастся поймать этих темных, то…

– Мне известны последствия, рядовой, – командор снова посмотрел на далекую границу и вспомнил, что обычные стражники были не особо рады своим собратьям в черном. Это странно. – Связной!

Подошел молодой пегас, одетый в темный каменистый халат и шерстяную шапку с ушами.

– Командор? – обратился он, встав по стойке смирно и приложив крыло ко лбу, тем самым отдавая честь.

– Сообщите королю Эмиру Сереброкрылому, что в наши владения вторгся отряд диверсантов. Необходимо подкрепление, и пусть усилят меры предосторожности.

Связной поднял правое копыто. На нем красовался золотой циферблат. Стрелки указывали на полсолнца⁴.

– Командор, – связист опустил копыто. – Но сейчас только полсолнца, нам строго наказали связываться только ближе к одной четверти вечера.

– Срочные дела не касаются наказов, связной. Отправляйся и сообщи королю, пока мы с другими патрулями прочесываем горы.

– Да, сэр! – связной снова отдал честь крылом и, разогнавшись, прыгнул с уступа и сразу же поднялся в воздух.

Его крылья двигались поначалу спокойно, а потом он нашел нужные воздушные потоки. Верхушки Геликонских Гор, их ущелья, обрывы и склоны обдували сотни ветров. Это казалось необычным. Насколько мог судить связной, в Агийвии таких сильных ветров нет. Но он быстро осекся – негоже пегасу размышлять о землях врага.

Через десять девятых⁵ пегас добрался до относительно плоской каменистой равнины. Над ней парил остров длинной в миллион размахов⁶. Высокие остроконечные башни и каменные дома без соломенных крыш составляли его основу. Связной искренне улыбнулся своему дому – Белерофу.

Рядом с небесным городом парили островки поменьше: там проходили обучение солдаты и располагались заводы с кузнями. В них изготавливали оружие и разного рода механизмы вроде временщика, который носил связной.

Белероф приближался, и вскоре воздушный поток начал поворачивать вправо от города. Связной вылетел из потока. Он грамотно приземлился на край острова. Его серый халат немного помялся на ветру: перед королем не стоит показываться в таком виде. Он бросил взгляд вниз, за край. Под островом виднелись небольшие кратеры, будто выдергивали брюкву.

Тут связного окликнули.

– Ты! – голос был довольно молодым и при этом мощным.

Связной повернулся и сразу же склонил колени и расправил крылья в реверансе перед Тюром Грозокрылом и его братом Бальдром Краснокрылом. Тюр был одет в железные наплечники и черный ремень с золотой брошью на груди. Связной отметил, что старший сын короля выглядел воинственно. А вот младший в малиновом халате с символом королевства пегасов, расправленными золотыми крыльями, выглядел благородно. В идеальной осанке угадывалось царское происхождение братьев.

– Что ты тут делаешь? – спросил Тюр.

Солдат поднялся, отсалютовал крылом и ответил:

– Ваше высочество, связной Хор, девятнадцатый патрульный отряд…

– Ближе к делу, Хор, – прервал его Тюр, грозно оскалившись.

– Мой отряд заметил нескольких лошадей в черных капюшонах и накидках, пересекающих границу Геликонских Гор!

Тюр проговорил, вернее, прорычал сквозь зубы:

– Почему вы позволили им пройти?!

– Мы не успели им помешать, Ваше высочество! Было уже слишком поздно, они скрылись.

Могло показаться, что Тюр, старший сын Эмира, сейчас начнет метать молнии. Он был очень молод⁷ и при этом вспыльчив. О нем говорили как о разъяренном камелопарде в период брачных игр – в отличие от брата, который всегда отличался спокойствием и добротой. Такие разные братья и при этом лучшие друзья.

– Брат, я думаю надо сообщить отцу, – мягко произнес Бальдр.

Взгляд Тюра смягчился, и он заметил:

– Сейчас всего полсолнца, связной.

– Да, сэр, я знаю, что время отчетов еще не настало, но…

– Возьми это, – прервал его принц и снял с черного ремня золотую пряжку в виде крыльев.

Бальдр возразил:

– Брат, но это же…

– Пропуск на собрания советников. Я отдаю его связному, – Тюр вручил пряжку солдату, и тот раскрыл рот от удивления.

Он слышал, что старший наследник отличался бунтующим нравом, пришло время убедиться воочию.

– Ваше величество, я не имею права…

– Возьми и носи с гордостью! – приказал Бальдр, а шепотом добавил: – Прими, иначе он разъярится.

Хор посмотрел на Тюра, лазурная грива которого начала вставать на дыбы, а коричневые глаза едва ли не искрились. Потому связной взял брошку и сказал:

– Благодарю вас, милорд… Я верну ее вам.

Хор поскакал, а затем взлетел в направлении высокого шпиля – замка королевской семьи.

Бальдр и Тюр проводили его взглядом.

– Ну что? – поинтересовался младший принц. – Может, по молочному соку⁸?

Тюр посмотрел на брата и улыбнулся:

– А может, полетаем?

Бальдр сразу воскликнул:

– О нет! Нет! Даже не обсуждается!

– Да брось, Баль, где твоя жажда приключений?

– Она иссякла на последней вылазке в Коралловые Ущелья.

– Я же не знал, что там есть ядовитая плесень, – оправдался Тюр, расправив крылья.

– После этого я неделю не мог нормально есть. Лежал в кровати, а возле меня сидела мама.

– А еще сидел я и даже приносил тебе завтрак, – напомнил Тюр.

Бальдр промолчал.

– Твои любимые бутерброды с лаверами и сливочным сыром, – напомнил Тюр, с улыбкой обняв брата крылом.

Бальдр вздохнул и представил сочные зеленые лаверы, порезанные на кружочки, намазанные сливочным сыром и прикрытые двумя ломтями хлеба.

– Если меня опять ранят, с тебя двадцать бутербродов каждое солнце.

– Идет.

– И перед отцом извинишься.

Тюр натянуто улыбнулся.

– Хорошо.

Бальдр всегда защищал отца. Тюр никогда не понимал, почему. Эмир Сереброкрылый был великим королем и любил как свою жену Фрею, Золотокрылую, так и старшего сына, но только не младшего. Может, дело было в мягком характере или в покладистом нраве. А может, в том, что он оказался еще младенцем у ворот дворца, подброшенным матери Тюра. Это могло вызвать некоторые подозрения у Великого Эмира. Но Тюру плевать на слухи, на нежелание отца признавать в Бальдре своего сына и гневные взгляды, бросаемые на королеву. У него есть брат, единственный друг, который, несмотря на противоречия, доверяет ему и поддерживает. По духу он брат, а остальное неважно.

– Ну что, летим? – Тюр поднялся в воздух.

Бальдр, догнав брата, сказал:

– Летим, так летим. Но куда? Эти диверсанты могут быть где угодно.

Братья удалялись прочь от Белерофа к горным склонам.

– Или только в двух местах, – улыбнулся Тюр и повернул на запад.

Бальдр посетовал:

– О великий созидатель, ты перестарался, создавая моего брата, – и двинулся вслед за ним. – Ты думаешь, они идут по горной тропе?

– Или прячутся в Троянских Пещерах.

– О нет! Это уже слишком! В пещеры ты меня не заманишь даже бутербродами.

– А пряниками?

– Я сказал, не заманишь!

– Баль, подумай логически. Троянские Пещеры уходят вглубь Геликонских Гор. Там лабиринт туннелей.

– Вот поэтому я не хочу туда!

– Там можно легко спрятаться.

– Да, а еще заблудиться и случайно попасть в Полифемские Чертоги!

– Мы пегасы, Баль, мы не должны бояться каменных истуканов! – Тюр отчаянно старался сохранить добрый нрав. Он совершенно не хотел ссориться с братом.

– Эти каменные истуканы помогли построить Белероф.

– За это я спасибо им не скажу.

Бальдру не нравилось, когда кто-то кого-то оскорблял. Это напоминало ему о первых сознательных днях во дворце, когда все смотрели на него с подозрением, только Тюр и Фрея его любили. Поэтому он посмотрел вниз.

Под ними проплывали горные вершины каменистого и лазурного цветов. Такая красивая земля. Тюр, немного помолчав, добавил:

– Есть места лучше Белерофа и Геликонских Гор, брат.

Бальдр поднял голову.

– Может, для тебя, но не для меня.

Тюр отвернулся. Но затем сказал:

– Извини за мою грубость.

Бальдр улыбнулся:

– И?..

– За то, что подверг тебя опасности в Коралловом Ущелье.

– А еще…

– А что еще? – Тюр тоже улыбнулся.

– Ах ты! – но Тюр сделал рывок вперед и стремительно удалился прочь. – Сеноголовый! – прокричал принц и кинулся вслед за братом.

– Попробуй догони! – Тюр ушел в пике.

– Догоню! – закричал Бальдр, летя за ним.

– Еще посмотрим! – Тюр расправил крылья и на восходящем потоке поднялся вверх.

– Ах… – Бальдр поступил так же.

Летя наперегонки мимо увеличивающихся в размере скал, они достигли тотемов – сооружений, построенных из рыжих булыжников циклопами и лошадьми. Для какой цели – уже никто не знал. Но Тюру было на это плевать. Его радовало само наличие тотемов. Ведь так круто маневрировать между ними на большой скорости!

– Ты берсерк! Знаешь это? – кричал Бальд.

– Я ведь такой же неукротимый! – грива принца развевалась на ветру.

– Такой же тронутый!

– Тогда догоняй! – Тюр резко взлетел.

– Только он считает сравнение с Берсеркской бурей комплиментом, – Бальдр начал уставать и потому, найдя нужный ветер, расслабился под его порывами.

Нет, Тюр не считал комплиментом сравнение с бурей, которая никогда не утихает и бушует на краю Геликонского Хребта, поливая каменные вершины дождем, градом и молниями. Еще в детстве он слышал сказки об ужасной грозе, что едва не разрушила Белероф. И только Белорогий Король вместе с кузнецом Альвисом отбросили эту бурю на край земель пегасов. Как тогда им это удалось, Тюр не знал, но его всегда поражал страх при рассказах о Берсеркской буре. Почему-то ему представлялась одинокая фигура пегаса в окружении громыхающих туч и сверкающих молний. От такой фантазии тело Тюра покрывалось потом.

Потому он и поднялся высоко в небо, чтобы Бальдр не видел ужаса на его лице, как он чуть не задыхается от страха при мыслях об этой грозе. Для Баля Тюр – храбрый воин и сорвиголова, старший принц не хотел разочаровывать младшего.

Поднявшись над горами, Тюр случайно увидел границу Геликонских Гор и Агийвии – вражеского государства. Принц какое-то время смотрел на зеленые поля, смешанные с холмами и деревьями, и наконец успокоился. Хотя его всегда ужасало, на что только не шли лошади, чтобы уничтожить Белероф и его жителей. Проведено немало диверсий на складах с оружием и на заводах. Никто не мог понять, как диверсанты проникают на парящий в небе остров. А Тюра злило, что вместо ответа на военные акции агийвцев пегасы просто наращивают военную мощь, никак ее не используя. Просто чтобы была и наводила страх на агийвских рыцарей. Но диверсантам все по боку.

Спустившись, Тюр быстро нашел Бальдра. Тот спокойно лежал на верхушке одного из истуканов, смотрел за скалы и размышлял о том, что он здесь делает. Это не извечный вопрос, это его личный вопрос. Почему позволил втянуть себя в авантюру с поиском агийвских диверсантов? Потому что ты хочешь быть как он? Потому что ты надеешься поддержать брата? Потому что бутерброды с лаверами очень вкусные?

Бальдр посмотрел на горизонт, на горы, тянущиеся в небо и будто задевающие своими верхушками голубой свод. Ближе к северу высится Асгардский Пик – обиталище овнов. А между Геликонскими Горами и этим пиком таятся Полифемские Чертоги. Бальдр куда больше боялся Троянских Пещер, чем королевства циклопов. Говорили, что там скрыто логово драконов – гордых созданий с острым умом и любовью к украшениям. Правда, где именно оно лежит, непонятно – то ли ниже Полифемских чертогов, то ли наоборот выше. Но все равно хорошего мало.

Бальдр, заметив снижающегося Тюра, улыбнулся. Вот его брату никакой страх не ведом. Он словно из другой эпохи, эпохи, когда пегасы были еще более бравыми войнами, чем лошади. Много сказок ходило о том, как пегасы храбро бились и сопротивлялись власти Белорогого Короля. Пока не сменился царский род Белерофа. Тюр из третьего рода, а Бальдр ни к какому не принадлежит. Он беспризорник, которого не любит приемный отец, потому что он якобы бастард, хотя это неправда. Бальдр слишком отличался от Эмира и тем более от Фреи. Почему настоящие родители отказались от него, неизвестно, но знать он об этом не хотел. «То, что было, прошло и уже не важно» – фраза из одного фолианта по философии.

Первые дни Бальдр только и делал, что сидел в библиотеке, пока Тюр не начал его регулярно вытаскивать за пределы острова, а вскоре и травля со стороны короля и его слуг прекратилась с подачи мамы. Она просто сказала Эмиру:

– Или ты перестаешь мучить моего сына, или я схожу с острова.

Сойти с острова означало изгнание по собственной воле или по чужому приказу, чаще всего короля. Бальдр прекрасно понимал: Эмир не хочет, чтобы его любовь уходила. И он сдался. Впервые Бальдр спокойно вздохнул во дворце, и даже путешествия Тюра больше не казались попыткой взять Баля на «слабо».

Поэтому когда Тюр приземлился рядом, Бальдр спросил с улыбкой на мордочке:

– Вернемся?

– Не-а, нам еще две четверти солнца лететь до тропы.

– Что ты там надеешься увидеть?

– Лагерь диверсантов… Или хотя бы следы лагеря.

– Я не верю, что они там будут останавливаться, – заявил Бальдр, глядя на горы, над ними собиралась очередная гроза. – Из отчетов, которые, хочу напомнить, я достал для тебя, следует, что вражеский отряд всегда приходил в Геликонские Горы налегке, не имея с собой больших припасов и уж тем более стендов для палаток.

– Я помню, что было в тех докладах, но никто кроме нас не знает про эту тропу, – Тюр повернулся к брату.

– Что очень плохо. Сказал бы отцу, и ее бы взяли под охрану.

– Я говорил! Но наш дорогой папа-завистник даже слушать до конца не пожелал! Вместо это устроил выговор, что я теряю время на этих прогулках, – Тюр резко отвернулся. – Если бы ты знал, Баль, как я не люблю Белероф, как мне там все осточертело. Родной отец не хочет принимать сыновей такими, какие они есть. А народ трясется от страха перед простыми лошадьми.

– Я помню, ходили сказки о чудовище, посланном агийвцами, – возразил Бальдр.

– Эти истории ходили еще во времена молодости папы. Рогатое чудовище с черной шерстью и красными глазами.

– В каждой сказке есть доля правды! Отец всегда пресекал слухи.

– Он много что пресекал. И почти всегда во время гневной тирады метал молнии, хи-хи, – усмехнулся Тюр.

– Он и сейчас молнии мечет.

Бальдр был во многом прав. Пока они отдыхали на тотемах, Эмир Сереброкрылый вещал на весь зал придворных, на вершине той самой башни в центре города, представлявшего собой каменные пирамиды разного размера.

– Я хочу знать! Почему Тюра и его подстрекателя пропустили через главные ворота?! Когда я четко это запретил! – сапфировая шерсть короля могла загореться как уголь от гнева и злобы, а черная грива вставала дыбом, словно у амурца.

Придворные притупили взоры, а один из них, довольно молодой по имени Лаф, ответил:

– Ваше величество, у вашего старшего сына был пропуск, когда он выходил из дворца, а охрана отвлеклась на небольшую диверсию на королевской кухне.

– Диверсию? Какого рода?!

– Печи взорвались, сэр, и обгоревшее тесто разлетелось по всей кухне.

Эмир гневно смерил взглядом юнца-советника, а потом произнес:

– Найти Тюра и его дружка! – он подошел к трону, напоминающему расправленные крылья. – Привести в комнаты и держать их там, пока снег не скопится на этой башне!

– Да, повелитель! – прокричали вельможи.

– Все свободны!

В зале остались король, связной Хор и королева Фрея Золотокрылая.

– Связной, прошу вернуть пропуск. На выходе вас ждет несколько отрядов патрулей. По вашему приказу они отправятся на поиски.

– Есть, ваше величество! – связной снял брошку и отдал ее подошедшему слуге.

– Вы свободны.

Хор поклонился и улетел прочь через открытое окно тронного зала.

– Это какое-то наказание, – устало произнес Эмир.

Фрея подошла к мужу и заявила:

– Ты сам себя наказываешь, – ее крылья с позолотой и длинная красная грива с лазурной шерстью могли не хуже выражать гнев, чем ее супруг.

– Ты считаешь, я несправедлив? – Эмир повернулся к своей королеве.

– Ты никогда не был справедлив к Бальдру и Тюру.

– Я был бы куда спокойнее, если бы знал, чей он сын и кто его мать! – Эмир сел на трон и злобно прищурился.

– Его отец ты! А я его мать! И тебе бы пора это принять.

Эмир встал.

– Если ты не знаешь, кто его родители, то почему взяла его? У нас есть приюты, детские дома.

– Он бы там не выжил. Ты прекрасно знаешь, о чем я.

– Его так называемая болезнь. Я в курсе!

– Ты же убедился, что у Бальдра слабое сердце.

– Вот опять это имя? Почему ты назвала его именно так?

– Была записка! – Фрея не выносила эти вопросы, она по сто раз отвечала на них, но Эмир сходил с ума от ревности, невзирая на здравый смысл.

– Да, была! Я ее видел! Она была написано формально. Это ничего не доказывает!

– Это доказывает, что ты ревнивый грач! – прорычала Фрея.

Эмир отвел свои зеленые глаза от супруги и устало произнес:

– Я хочу понять, что любовь между нами настоящая, – король посмотрел под копыта.

Фрея посмотрела на стену, отделанную золотыми ветвями:

– А моего слова недостаточно?

Эмир промолчал. Ему уже под семьдесят, в то время как Фрее всего сорок. Он ее искренне любил, но его всегда мучила мысль, что Фрея стала королевой только из-за титула и роскоши. Потому он и срывает гнев на маленьком невинном жеребенке, непонятно откуда взявшимся. Ему стало бы легче, если бы он знал.

– Тебя с Тюром и… малышом будут охранять в царских покоях, пока злоумышленники не уйдут прочь, – Эмир перевел разговор в другое русло.

Фрея лишь улыбнулась. Когда Эмир называл Бальдра малышом, значит, он чувствует стыд.

– Тюру это не понравится, – сказала она.

– Я знаю. Но это все, что я могу сделать для вашей безопасности, – Эмир сказал «вашей», но имел ли он в виду и Бальдра?

Фрея лишь усмехнулась:

– Тюр не хочет быть в безопасности. Он хочет сражаться.

– Я знаю, но это глупо! С лошадьми сражаться невозможно. Им неведома воинская честь. У них на службе сатиры.

– Тебе еще снится этот кошмар?

Эмир отвернулся и посмотрел на свой трон.

– Мне будет он сниться до самого конца.

Перед глазами короля пегасов предстали горящие пирамиды, ему слышались крики убегающих прочь воинов и простонародья. И в центре этого огненного вихря боли и страха стояла высокая фигура в черной сутане с капюшоном. Лошадиная морда улыбалась, показывая острые клыки, а замогильный голос восклицал:

– Я посланник агийвского престола, несу вашу погибель!

Эмир, вспомнив ночь великого Солнечного Года, прослезился. Каждый год его тревожило, что очередной праздник нового начала и новой жизни закончится смертью. Так и сейчас – Солнечный Год уже не за горами, но прежней радости от этого больше нет.

– Вы свободны, Фрея, – пробормотал он.

Королева вылетела через окно, оставив мужа одного. Он уставился на резные мозаики, украшавшие потолок. На них был изображен символ «Белые ветвистые рога». Это всегда успокаивало Эмира и убаюкивало его. Тут в ворота-окна постучали.

– Ваше величество, солдаты отправились на поиски ваших сыновей, новостей по отряду диверсантов пока не поступало.

Эмир со слезами на глазах произнес:

– У меня только один сын, советник Лаф. Рекомендую вам это запомнить.

Молодой вельможа только кивнул и улетел. Он служил при дворе всего пять лет и еще не знал о некоторых сплетнях, которые ходят по Белерофу. Для него главное, чтобы остров парил в небе, а остальное образуется со временем.

Приземлившись на площади возле замка, Лаф жестом крыла подозвал стражника в голубом халате:

– Сообщите королю, когда найдутся его сыновья.

– Да, господин.

Стражник ускакал, а советник посмотрел на небо. Скоро будет гроза.

И то же самое думал Бальдр, летя рядом с Тюром над выложенной камнями дорогой. Это и была горная тропа. Насколько Бальдр знал из книг, раньше она являлась торговым путем между Геликонскими Горами и Агийвией. Много же времени прошло с гибели Белого Владыки… Теперь этот путь затерялся среди горных склонов, и только они с Тюром знают о нем.

– Тюр, мы так до вечера будет летать. Я уже не могу.

– Мы же только на половине пути.

– И следов все равно нет. Признай, твоя теория провалилась.

– Мы пока точно не знаем.

– Ну я приземляюсь. Сердце скоро лопнет, как кабаний пузырь.

Бальдр опустился на дорогу, Тюр устало фыркнул и сделал то же самое.

– Баль, нам же чуть-чуть осталось.

– Я это чуть-чуть не осилю, – младший приложил крыло к груди.

Тюр не стал возражать и присел рядом.

– Мы сейчас отдохнем и…

– Вернемся обратно? – с надеждой спросил Бальдр.

– Нет, полетим дальше. Горная тропа так или иначе ведет к Белерофу. Мы доберемся до дома к закату.

– А заодно докажем, что горная тропа существует, – добавил Баль.

Тюр вздохнул.

– Только отец нам все равно не поверит.

– Не нам… а тебе.

– Ну началось, – устало сказал старший принц.

– Ты законнорожденный сын короля, а я подкидыш.

– Не начинай.

– Мой отец неизвестность, а мать загадка, и узнаю я свою семью только на Селении.

– Опять поэма? – сыронизировал Тюр.

Но Бальдр не обратил внимания на это, он запел:

Отец мой неизвестность, а мать загадка.

И только лунная местность раскроет отгадку!

На звездное небо гляжу и жду своей смерти

Ведь только так узнаю ответ сей круговерти.

Отец мой неизвестность, а мать загадка,

И что же запаздывает отгадка на мою загадку,

И тщетность ожидания, сгорания в ясном пламени!

Отец мой неизвестность, а мать загадка,

И никогда не узнаю я отгадку!

Тюр приуныл и, посмотрев на небо, сказал:

– Если я не ошибаюсь, у этой поэмы был счастливый финал.

– Ты никогда не был в библиотеке. С чего вдруг ты решил, что там конец радостный?

– Не бывает печальных концов, всегда остается слабый лучик надежды в черной мгле.

– Не для меня.

– Баль! Ты мой брат. Нас связывают узы куда более крепкие! – Тюр выставил вперед крыло. – Коснись его.

Бальдр нехотя положил свое крыло с красным оперением на серое крыло брата.

– Ты свыкся с жизнью бастарда. Но ты не должен думать, что это правда. Ты ведь чувствуешь, как ровно держатся наши крылья друг на друге. Мы братья по духу! Перестань переживать из-за Эмира. Ты сам решил жить настоящим. Мы оба будем жить настоящим, – Тюр искренне обнял брата.

Радостный момент прервала чья-то тень. Она пронеслась над принцами, и те даже не разглядели, кто это был.

– Нас что, уже нашли? – задался вопросом Тюр, отпуская брата.

– Вряд ли, это тень была больше похожа на птицу.

– Смотри, еще!

Над головами пронеслись пять черных силуэтов. В предзакатном небе были видны только черные пернатые крылья и тонкие задние лапы.

– Стервятники? – прошептал Тюр, заметив согнутую длинную шею и пуховой воротник.

– Слишком большие, – ответил Бальдр.

Они с содроганием смотрели, как в вышине возникает все больше фигур размером не меньше пяти размахов каждая. Они злорадно каркали, издалека напоминая стервятников.

– Они что, к Белерофу летят? – произнес Бальдр.

– Летим скорее домой! – прокричал Тюр и кинулся вперед по тропе, а Бальдр в противоположную сторону. – Ты куда?

– Ты же сказал «домой»? – напомнил Баль, указывая крылом назад.

– Домой по это тропе, – Тюр указал крылом вперед.

– Тогда скорей!

И они ринулись вперед. Постепенно их копыта перестали касаться камней, и они взлетели. Дьявольские твари стали лучше заметны. У них было четыре лапы с загнутыми когтями и черные перепончатые крылья. Маленькие головы злобно щелкали крючковатыми клювами. На макушке красовались гребни Т-образной формы. Красные глаза тварей хищно оглядывали вершины гор как свою территорию.

Тюр и Бальдр летели позади стаи на приличном расстоянии. У обоих захватило дух. Тюр смог это скрыть, а вот Бальдр нервно сглотнул. Таких птиц он еще никогда не видел.

– Нам надо как-то обогнать их, – шепнул Тюр.

Бальдр молчал, он глядел на чудовищных птиц с неприкрытым испугом.

– Бальдр! Бальдр! Баль! – с третьей попытки принц очнулся. – Соберись, брат.

– Что я, по-твоему, могу предложить? – спросил Бальдр, плавно обходя скалы.

– Я не знаю, ты у нас умный! – разъярился Тюр.

– Но я не знаю, как обойти эту стаю из четырехсот голов!

– Ты серьезно?! Ты успел сосчитать, сколько их, но не смог придумать внятный план действий? – облака начали постепенно сгущаться и прятать вершины гор.

– Ты раньше видел этих тварей в Геликонских Горах? Я нет! Как я могу придумать план, не зная, что это за твари? – Бальдр гневно указал на стаю.

И тут братья поняли, что чудовища исчезли. Их скрыли поднявшиеся тучи.

– Где они? – спросил Бальдр.

Тюр беспомощно огляделся. Тучи громыхали и озарялись молниями. Принцы почувствовали, что начинают мерзнуть. Холодный дождь нещадно заколотил по крыльям, и братья поняли, что надо где-то укрыться. Иначе они скоро устанут от борьбы с диким ветром, или, что еще хуже, их заденет молния.

Тюр присмотрелся и заметил небольшую скалу. Она стояла на возвышении и прикрывала кручу. Рядом росли небольшие кусты. Идеальнее места для отдыха не было.

Приземлившись, Тюр набрал веток и, сложив их в одну кучу, выжег искру из двух камешков. Бальдр все это время молчал и заговорил только тогда, когда их укрытие прогрелось жарким костром:

– Скорее бы дождь кончился.

– Я тоже не люблю такую погоду, – улыбнулся Тюр, вслушиваясь в то, как капли дождя барабанят по скальному навесу.

– Я не об этом! Если те птицы нормальные, то в дождь летать не станут и подождут, пока их крылья высохнут.

– Сомневаюсь, что это птицы, Баль. У меня от них…

– У тебя от них что?..

– Копыта чешутся, – затараторил Тюр. – Так хочется им врезать по клювам! Эти жалкие букашки! Я бы им показал, да! – Тюр замолчал, давясь своей собственной ложью.

Бальдр улыбнулся:

– Рад, что ты все такой же храбрый.

– Конечно, храбрый, – сдавленно пробормотал Тюр.

Погода не успокаивалась. Дождь поливал вершины гор и стекал по их склонам, наполняя ущелья и овраги. Братьям еще повезло, что они остановились на возвышении, инче бы их затопило. Вода начала скапливаться около склона. Бальдру стало не по себе. Сегодняшние события сильно всколыхнули его воображение. В черных тучах ему виделись страшные птичьи фигуры и острые клювы. Он украдкой посмотрел на Тюра. Тот спокойно следил за костром, глядя на пламя так, словно хотел загипнотизировать его. От этого Бальдру стало еще тоскливее. Тюр никогда ничего не боялся. Он храбро выходил против всех. Он смело спорил с отцом, дерзил учителям и наглым сыновьям промышленников, которые снабжали Белероф всем необходимым: едой, оружием, инструментами для починки оружия и домов. И эти жеребята зазнавались, называя себя «Столбами Геликонских Гор». Тюр терпел их еще меньше, чем «наглых инструкторов по полету». Он всегда был и будет дерзким и храбрым драчуном. И Бальдра еще сильнее печалило, что они не родственники.

Но он не подозревал, что Тюр тоже боится. Глядя в огонь, он видел страшные корявые морды, как будто их нарисовали карикатуристы. Они извивались и корчились в пламени, и от страха Тюру становилось тяжелее дышать. Он боялся как Берсеркской бури, так и всего, что могло оказаться сильнее него, сына Эмира Сереброкрылого из рода Тормингов, третьего рода правителей Белерофа. Он обычно вспоминал свой титул, чтобы превозмочь страх. И самое неприятное то, что Баль разочаруется в нем, если узнает о его слабостях. Раньше он боялся всего, но тогда Бальдр отсутствовал, а теперь он есть, и ради него нужно быть храбрым. И он будет храбрым.

Но вот тучи рассеялись и проступили первые лучики солнца. А затем Геликонские Горы озарила радуга. Братья молча посмотрели на переливы красок. Бальдру сразу вспомнилась сказка о Радужном щите – заклинании, оберегающем Геликонские Горы и все Зеленоземье от ужасной опасности.

Гроза уходит,

Радуга восходит!

Переливы мелькают,

Грозы ослабевают!

Над горами радуга стоит

И горы от гнева бури защитит!

Старая считалка для жеребят, а столько храбрости в ней. Бальдр почувствовал себя лучше и Тюр тоже.

– Ну что, летим домой, брат, – сказал он, довольный тем, что удалось придать голосу спокойствие и твердость.

Бальдр слабо кивнул.

– Не волнуйся, ты же сам сказал, что птицы не летают в грозу.

– А ты сказал, что это необычные птицы, – напомнил Бальдр.

– Ну предположим, я ошибаюсь, как это часто бывает, – Тюр улыбнулся и взлетел вверх.

– Бывает, – улыбнулся Баль и тоже взлетел.

Ему не быть таким храбрецом, как Тюр. Возможно, они дружны именно потому, что слишком разные.

Летя между склонами, они весело шутили и почти позабыли о страшных птицах. Радуга, сверкающая над ними, добавляла радости, особенно когда ее краски попадали на крылья, отражаясь, будто от зеркала, и бегали по каменистой почве.

После долгого напряженного солнца⁹ пегасы чувствовали легкость. Одно из ветровых течений подхватило их и понесло прямо к парящему над равниной острову.

Когда Белероф показался из-за гор, Бальдр обрадовался, что он еще цел. Тюр лишь устало посетовал: «Придется с отцом объясняться». Такой радости старшему брату никогда не хотелось.

Их встретил вооруженный конвой с готовыми к обороне луками. Это были золотого окраса луки с резьбой, похожей на крылья, а стрелы заточены наподобие молний.

– Государи! Просим вас следовать за нами! – прокричал командир стражи Хеймдаль в лазурном халате и нашивкой «Золотые крылья».