Георгий Агафонович Константиниди
Скакуны Зеленых Лугов. Книга 1. Разящий
Глава 16
Путь через Средиземное Озеро
Арон перебирал вещи на берегу Средиземного Озера. Ему пригодятся съестные припасы вроде свежего хлеба и запасов питья, потому что вода в озере мутновата от ила на дне. Также надо взять компас и горное снаряжение, ведь по легендам Храм стоит на отвесном склоне. Ну и напоследок топорик для Барб, чтобы она могла сражаться с возможными врагами на другом берегу.
Само путешествие Арон и Барб проделают на парусной лодке, несмотря на то, что посередине озера есть мель, по которой можно пройти. Но один неосторожный шаг, и ты упадешь в темные воды, которые утянут тебя на дно. К тому же пешком дорога займет два солнца, а Арону с Барб нужно время от времени отсыпаться. Так что лучше плыть на лодке и спокойно спать на палубе, чем бродить по колено в воде, зарабатывая простуду.
Эвреман сердечно распрощался с Ароном, настороженно поглядывая на Барб.
И Бурогриву, признаться, было теперь не по себе рядом с кобылкой. Его беспокоило, какие заговоры читала Барб, пока он спал. Рыцарь решил спросить об этом, когда они отчалят от берега.
А пока у воина были другие заботы: сбор и укладывание вещей, упражнения с мечом и чистка доспехов. Все это жеребец делал так тщательно по одной причине: он добрался до финальной точки путешествия. Это не могло не радовать. После того как умерли те, кем Арон дорожил, он получит возможность все исправить!
К следующему утру лодка была готова к отплытию. На берегу столпились брауни вместе с Эвреманом, который искренне пожелал попутного ветра. Однако при этом покосился на Барб, из-за чего та насупилась.
Бурогрив залез в лодку, Барб забралась следом. Суденышко было сделано под брауни, для них это настоящий корабль. Но для агийвцев – всего лишь лодка. Маленькие штурвал и железный якорь, парус и корабельные снасти.
Путешественников тревожило, не утонет ли судно под их весом, но Эвреман успокоил:
– Корабли брауни строят из пористой сосны14 и заговаривают специальными заклинаниями. Лодка точно не потонет.
Арон подумал, что такие ремесленники как брауни могли создать собственную могущественную империю, если бы не их кроткий нрав.
Лодка отчалила под песни и игру лютней. Рыцарь встал вместо рулевого, а Барб заменяла навигатора. Вскоре земля сделалась едва заметной желтой полоской. Именно тогда Арон спросил:
– Для чего ты читала заговоры, пока я спал?
– Прости? – изумилась Барб.
– Твои бормотания были заговорами.
– Нет… – замотала головой заклинательница, но под хмурым взглядом воина призналась: – Да…
– Что это были за заговоры?
– Магические колыбельные, – кобылка сдавленно улыбнулась.
Арон продолжал буравить ее взглядом.
– Честно! Они для крепкого сна! Вот и все.
Арону и вправду крепко спалось. Хотя как он спал до встречи с Барб, вспомнить не смог. Как-то подозрительно. Бурогрив окунулся в ясные голубые глаза, подобные звездам, и сомнения сами собой утихли:
– Прости, если обидел.
– Нет, нет, я все понимаю, – кобылка ласково улыбнулась и поправила копытом черную гриву, а потом, посмотрев на линию горизонта, шепнула: – Ты мне нравишься.
Арону стало благостно на душе.
Спутники плыли уже четыре солнца. За это время они обсудили события в Браунитоне.
– Кто способен сотворить настолько сильное колдовство? – спросил Бурогрив, держа копытами небольшой штурвал.
Травница неотрывно смотрела на компас, который закрепила с помощью подставки под копыто.
– Не знаю. Но гоблинов создали неспроста… Держи левее!
Арон послушно повернул руль влево.
– Это ведь была армия?
– Причем сильная армия, – подтвердила заклинательница.
– Знаешь, мне эти обращенные напомнили… – рыцарь запнулся на полуслове, его пробрал холод.
– Кого они тебе напомнили?
Арон помотал головой и пробурчал:
– Нет, никого… Это просто бред.
Пусть бред, но только это единственное объяснение. Гоблины воскресили в памяти Бурогрива облик Рыкающего Зверя.
Придворный волшебник и его любимец всегда вызывали у Арона смешанные чувства. Страх и при этом уважение, однако эти красные горящие глаза и длинные черные когти… Такие проткнут тебя насквозь не хуже кинжалов.
Для чего Тану создавать армию монстров? Неужели колдун на самом деле хотел власти над лошадьми?
Арона переполняли вопросы. Поняв, что голова сейчас лопнет, как перезревшая дыня, жеребец решил задать вопросы самому Тану – желательно в компании вооруженных стражников и тугих пеньковых веревок.
Рыцарь с травницей путешествовали по воде четыре и еще плюс шесть солнц. Все это время они прерывались на обед из сочных ягод и хлеба с сыром. Однако путь занимал большую часть их времени. Арона мучили мысли о придворном волшебнике, а Барб вдумчиво сверялась с картами и тихонько напевала. И только когда седьмое солнце начало опускаться к горизонту, кобылка спросила друга:
– Что будешь делать, когда получишь Разящий?
– Верну его в Агийвию во славу королю и стану его верным меченосцем.
– Ты уверен в этом?
Бурогрив не до конца понял вопроса.
– Уверен в чем?
– Ты уверен, что во славу королю должен добыть Разящий? Ведь его сила не подвластна простым лошадям. Ты мог бы сделать много полезного, если бы оставил Разящий себе, а не отдавал бы свою судьбу и оружие королю и народу, лишая себя свободы.
– Я не собираюсь лишать себя свободы, но я служу королю.
– Вот именно, служишь! А думаю, что ты не должен.
Арону начал не нравиться диалог.
– А что я должен сделать?
– Да что угодно! Что угодно ради народа! Никто кроме тебя не достоин владеть Разящим. Ни Адам, ни Генрих, ни Гавейн и даже Галахад, а ты и только ты.
Арон забеспокоился: он смотрел на кобылку и узнавал в ней Барб, которую встретил в замке лорда Людовика. Властную и готовую на любые хитрости ради собственных интересов.
– Любой до меня мог бы заполучить Разящий, если бы не ловушки, расставленные неведомыми врагами.
– Но никто не заполучил! Это сделал ты, Арон, и знаешь, почему? – Барб по качающейся палубе подошла к рыцарю. – Ты… – она указала на него копытом, – единственный, кто должен владеть Разящим. Ведь ты уже заметил сходство между тобой и Жанной Великой?
Арон отвернулся. Что стало с той травницей, которую он спас от «кабанов»?
– Ты избран, чтобы владеть Разящим, повести лошадей за собой! Ты…
– Спасибо за красочное описание моего фальшивого предназначения, леди! – Арон гневно выпрямился. – Но я не избранник судьбы, каким ты меня считаешь. И отправился я в это путешествие не ради подвигов, а чтобы загладить вину! Ради королевства, а не королевского титула…
Барб вздрогнула от такого резкого крика, но собравшись с силами, заявила:
– Силой Разящего сможешь распоряжаться один ты, Арон. Генриху такая сила только навредит и сведет с ума. Ты не должен приносить ему Разящий. Твой долг – вознести корону на свое чело!
Арон поморщился. Похоже, Барб мнит себя героиней сказок, ведущей народ к светлому будущему, ступая по головам. «Такая алчность погубит тебя!» – хотел сказать Бурогрив, но вместо этого спросил:
– И как я должен этого добиться?
– Генрих немолод. Жеребят у него, возможно, уже не будет, ты мог бы…
– Довольно! – Арон топнул копытом. – Я никогда не пойду против короля и трон Агийвии не займу даже под пытками!
Арон направился к правому борту, где находился якорь, бросил его, и судно затормозило. Затем укутался в плед и заявил:
– Спокойной ночи.
Барб ничего не ответила. Только фыркнула, улеглась на палубу, укрывшись бежевым плащом и бормоча заговоры.
Бурогрив увидел странный сон. Все было в белом тумане, даже копыт не видно, но Арон ощущал все своим существом: звон мечей, вспышки молний и ярких радужных бликов, как при частом моргании.
От сумбурного видения его пробудил сладкий голос Барб. Кобылка напевала старую колыбельную, и Арон на мгновение забыл, что рассержен. Но вспомнив вечерний разговор, вместо «доброго утра» выпалил:
– Вы уже проснулись?
– Да, – Барб добродушно наблюдала, как Арон встал с палубы и, потянувшись, повертел шеей. – И приготовила завтрак.
Арон протер глаза и увидел тонко нарезанные яблочные дольки, горсти винограда и башенки из чернин. Все было разложено на белых ситцевых салфетках, рядом стояли фляги с водой подобно золотым чашам с сидром.
– Это, конечно, не королевский стол, но тоже неплохо, – Барб обвела копытами съестное, приглашая к пиру.
Арон презрительно фыркнул и приступил к трапезе. Хотя рыцарь старался показать, что не забыл вчерашнего разговора, но Барб улыбалась, как будто не замечая намеков. Она рассказывала о разнице между шалфеем и лакричным орехом15.
– Представляешь, их так легко перепутать, и все из-за одинакового цвета лепестков и запаха, ха! Прибавь к этому похожую форму куста, и никто не смог бы отличить их. Сколько забавных случаев из-за этого у нас в семье произошло…
Арон только бурчал в ответ, а потом спросил напрямую:
– Ты действительно веришь, что я должен быть королем, а не рыцарем?
Барб замялась, подняв серую мордочку, взглянула на рыцаря:
– Теперь я в этом не уверена.
От Бурогрива не скрылись нотки разочарования в ее голосе.
– Неужели тебе дорог только титул?
Барб чуть слышно ответила:
– Мне дорог ты.
Это была правда, но Арон не чувствовал радости. Его беспокоили тайны, которые Барб скрывает, и противоречия, которые раздирают ее на части.
– Знаешь, а я ведь могла стать графиней.
В том, что Барб могла приглянуться кому-нибудь из сыновей Медногрива, Арон не сомневался. Однако его беспокоило, достойна ли травница такого титула.
Подруга ласково улыбнулась:
– Сын Георга Медногрива Джош хотел жениться на мне, нам было лет по восемнадцать. Я могла бы получить все – любящего мужа, красивый замок и возможность жить с гордо поднятой головой. Если бы не та трагедия, в которой ты себя винишь…
– Откуда у тебя жажда роскоши? – Бурогрива все сильнее тревожил вопрос доверия.
– Моя семья – бедные фермеры, а каждому бедняку хочется лучшей доли для себя и семьи. И я хотела этого. Помню, еще жеребенком увидела у одного из моих друзей роскошный кожаный жилет. Ну, точнее он мне показался дорогим. Я сразу захотела себе такой же. Чем дороже будут у тебя вещи… – кобылка замялась, – тем большее уважение к тебе испытывают. Ведь на самом деле судьбы мира решают ни короли, ни волшебники, ни воины, а золотые мидасы, обернутые в белые шелка.
Арон положил кусок черного хлеба и печально произнес:
– Прости, если мои понятия о мире отличаются от твоих.
Барб заметно сникла:
– Ты думаешь, от тебя будет что-то зависеть, когда ты станешь правым копытом короля?
– Есть вещи, которые от нас не зависят и на которые не повлияет все золото мира, – признал Бурогрив. – Но от нас зависим мы сами. Вопрос в том, насколько мы сильны волей, чтобы управлять собой.
– Моя воля сильна! – отмахнулась Барб. – Но по-твоему, только титул меня волнует?
– Титул и власть, – презрительно добавил Арон.
– А может, ты просто злишься из-за вчерашнего? – кобылка укоризненно посмотрела на друга.
Рыцарь неохотно признал:
– Да, и из-за этого тоже.
Барб насмешливо фыркнула, а потом, улыбнувшись, предложила:
– Давай так, я скажу тебе радостную новость, и мы дадим друг другу слово оставить всю злобу позади?
Арону такой расклад понравился: может, для Барб еще не все потеряно?
– Ладно, слушай, – кобылка дрожала от волнения. – Я сверилась по карте и компасу. Нам до Храма осталось полстолба пути!
Новость и впрямь отличная.
Кобылка радостно загарцевала по палубе, раскачивая ее, и Арон чуть не упал за борт.
– Эй, стой! Стой, ты лодку перевернешь!
Барб нежно поцеловала жеребца в щеку. Вместе они подняли якорь и поплыли вперед. Арон весело общался со спутницей. Ему начало казаться, что все сложится, Агийвия вновь расцветет. И Орден Великой Жанны снова станет оплотом силы королевства. Ну и разумеется Барб будет рядом с Рыцарем из Народа как дама сердца.
Пока он предавался мечтам, горизонт скрывался за пеленой тумана. Вскоре корабль потонул в мареве, оставив путешественников в полном смятении.
– Арон, видишь берег?
– Я не вижу кончиков копыт, не то что берег!
Бурогрив заметил, что в Средиземном Озере появилось течение. Вода сама их несла, но куда? Это и взволновало Барб.
– Ты мог бы разогнать туман мечом?
– А ты при помощи заговоров, – напомнил Арон.
– Я пыталась. Это необычный туман. Он не поддается магии.
– Тогда и на мой меч нечего надеяться.
Мореплаватели отдались на волю течения. Лодка плыла все быстрее, да и туман сгущался. Арон чувствовал, что берег близко, ощущал сердцем. Почему-то ему было радостно, как в детстве.
А Барб напротив паниковала.
– Течение усиливается! Что, если мы напоремся на скалы или риф?!
Лодка неслась по соленой воде и только чудом не налетела на огромную белую скалу, появившуюся из гущи тумана. Когда судно миновало скалу, кобылка вскричала:
– Ты не мог бы сосредоточиться на управлении лодкой? – она обняла мачту всеми копытами и прижалась к ней как к единственному шансу на спасение.
Арон же непринужденно направил кораблик, как он думал, к берегу.
– Ты точно знаешь, куда плыть?
– Нет.
Вдруг над их головами раздался крик старой знакомой. Белая цапля летела над лодкой, указывая путь. Бурогрив следовал за ней, а заклинательница отпустила мачту и облегченно выдохнула.
– Что это было?
– Ты о чем? – Арон внимательно следил за цаплей.
– Да обо всем! Как только мы вошли в этот туман, на меня такой страх напал, что можно было лишиться рассудка.
– А у меня все наоборот.
– Я заметила.
А Арон заметил, что Барб чем-то обеспокоена, и дело не только в колдовском тумане. Внезапно птица скрылась в дождевых тучах, и рыцарь потерял управление лодкой, которая тут же напоролась на мель. Резкая встряска, и Барб упала за борт.
– Спасите! Спасите! – она бешено плескалась, надеясь добраться до лодки, но чувствовала, как силы ее покидают.
Арон слез с лодки и произнес:
– Видимо, туман все еще на тебя действует.
Барб завертела головой и увидела, что лежит на берегу по пояс в соленой воде. Она гордо встала, выжала бежевый плащ, и, взмахнув черным хвостом, спросила:
– Надеюсь, ты никому не расскажешь?
– Ни одной живой душе, – Арон подошел и прикоснулся к ее щеке.
Кобылка стеснительно опустила голову. Белая цапля спокойно приземлилась на каменистый берег и неодобрительно поглядела на путников. Затем остановилась перед Ароном и, расправив крылья, громко заорала. Бурогрив понимал не слова, а смысл. И сейчас смысл был: «Берегись!»
Рыцарь встал в боевую позу и внимательно посмотрел сквозь туман, а цапля продолжала верещать.
– Что-то не так? – спросил Арон. – Барб, будь рядом. Барб?
Его спутница исчезла. Внезапно громкий злорадный смех сотряс каменистый берег, и из дымки появился… Адам!
– Вот ты и добрался до меня, Рыцарь из Народа! – Буланогрив величаво подошел к Бурогриву; его черные доспехи с рогатым шлемом позвякивали при каждом шаге.
Цапля печально опустила голову.
Арон хотел схватиться за меч, но снаряд, воткнувшийся в одном шаге от копыта, остановил его.
– Боюсь, не будет великой дуэли, которую пророчат мне с тобой крестьяне, ха!
Из мглы появились девять лошадей в бежевых плащах. Они держали зубами пращи, заряженные металлическими болтами, и с опаской глядели на Бурогрива. Наемники окружили его, и тогда из тумана вышла Барб и подавленно произнесла:
– Прости.
Глава 17
Дриад
– Интересная компания у тебя, Арон, – ехидно улыбался Адам, рассматривая клетку с белой цаплей.
Птица сама дала себя поймать, не пытаясь сопротивляться. Арон даже не знал, радоваться ли, что у него остался в этой дали хоть один верный друг, или печалиться от того, что почти нет шансов сбежать из плена.
Адам с подручными добрался до Острова по отмели. Путь занял всего четыре солнца, и это позволило мятежнику приготовить ловушку для Рыцаря из Народа. Благодаря сведениям из тыла Адам точно знал, когда расставить капкан.
Но есть и плюс. Эти девять отмороженных мустангов – единственные, кто остался от мятежной армии. По всему королевству несется весть: «Король Генрих вернулся». Отныне он Генрих Возвратившийся.
Об этом Арону спьяну разболтал один из наемников. Не было сомнений, что они именно на острове, а не на другом берегу. Адам удостоверился в этом, выбрав двух подчиненных, и те обошли сушу за треть столба.
Сам лагерь состоял из девяти маленьких палаток и одного большого красного шатра, в котором жили Адам с Барб и… Арон. Его решили держать поближе, чтобы никто из наемников, напившись, не навредил ему.
И это было ужасно. Рыцарь наблюдал, как Барб флиртует с Адамом и восхваляет его интеллект, ведь он придумал втереться в доверие к «наивному простаку».
Слушая подхалимские речи, Бурогрив жалел, что не оставил предательницу на растерзание «кабанам». Тогда бы нынешних проблем не возникло, и его честь осталась бы не посрамленной. Но сколько Арон не проклинал себя, он осознавал, что у него задета не честь, а сердце. Его чувства использовали против него же. Он задумался над добротой. Что она дала ему кроме сожалений?
Арон спас Карла, и его одарили титулом рыцаря, он нашел друзей, которые всегда будут рядом… Однако все они погибли. Он проявил смелость – спас брауни от нашествия гоблинов. Но Адам с приспешниками на следующее солнце сожгли несколько домиков с бедными домовятами и украли запасы съестного. Какой смысл быть добрым в жестоком и мрачном мире?
Арон слышал хвастовство предателя и поражался, что когда-то этот конь обучал его. Это вызывало отвращение и… жалость. Неужели Адам Буланогрив никогда не был настоящим рыцарем? И сотни сражений во имя Агийвии ничего не значили для него?
Третье солнце кряду мятежник насмехался над пленником:
– Ожидать от тебя великого подвига было глупо, ведь твой оруженосец цапля, ха-ха-ха-ха!
– Если не ошибаюсь, рыцарям Ордена Великой Жанны запрещено иметь оруженосца.
– А с чего ты взял, что ты рыцарь, мм?
Арон разочарованно посмотрел на гордеца.
– Я с самого начала знал, что ты не достоин зваться рыцарем.
– Да, мой король, знали, – отозвалась Барб, подавая своему господину горсть винограда.
Арон с отвращением фыркнул. Адам заметил это, и его улыбка стала нахальнее.
– Ну ладно, моя королева, давайте задумаемся, как в этом тумане найти храм и достать меч, – Адам принял виноград. – Мои наемники не осмеливаются уходить с берега.
– У тебя научились, – бессильно проворчал Бурогрив.
Предатель сделал вид, что не расслышал пленника, и продолжал рассуждать:
– Пусть эти девять не так умны, но заходить вглубь неизведанного острова, застеленного туманом, действительно опасно.
– Мой король, может, белая цапля пригодится? – предложила Барб, глянув на птицу в золотой клетке.
– Да, в этой цапле есть нечто странное. Я чувствую это. Но вот захочет ли она нам помогать?
И тут птица крикнула и указала клювом на Арона.
Адам заулыбался еще шире.
– Попросишь ее, Бурогрив, отвести нас в Храм Белорогого Короля?
Пленника воротило от нарочито услужливого тона предателя.
– Сам проси.
– Ну раз так, отдадим птаху на съедение камелопарду. Мы потеряли на отмели большую часть стада, а оставшийся скот на последнем издыхании.
Все это Адам произнес легко и радостно. Цапля не показывала паники, хотя ее глаза горели ужасом.
– Ладно. Моя королева, отведите цаплю к костру и сожгите.
– Мой король! Есть более мирный способ заставить Арона выполнить ваш приказ.
Бурогрив удивился, что она все еще называет его по имени.
Барб рассказала о клятве Арона, опустив причины необдуманного поступка. Теперь воин чувствовал себя разбитым еще больше. Адам подавился смехом:
– Ха-ха-ха, так сглупить, Арон! Ха-ха-ха… Надо постараться!
Барб дождалась, когда ее господин закончит злорадствовать, и предложила:
– Я могу потребовать, чтобы Арон попросил эту цаплю отвести нас к Храму.
Но Адам возразил:
– Нет, моя королева, у меня более серьезные планы на эту клятву.
Предатель, ухмыляясь, встал с резного трона, взмахивая хвостом, подошел к Бурогриву.
– Я бы мог попросить тебя стать моим союзником, Арон. Такой воин как ты пригодился бы мне.
Пленник заметил скрытое уважение в глазах бывшего учителя.
– Твоя армия распалась, – подавленно возразил Арон. – А те мятежники, что остались с тобой, сгинули по пути сюда. У тебя больше нет войска, а учитывая, что король Генрих вернулся, а народ всецело поддерживает его, моя помощь превратит меня в клятвопреступника, каким стал ты.
Адам оскалился, его ноздри тяжело раздувались. Но поборов в себе ярость, он признал:
– Ты прав. Для меня это бесполезный вариант.
Бурогрив облегченно выдохнул.
– Так что перехожу к угрозам! – Адам стукнул копытом о землю, и в шатер вошел наемник. – Возьмите и зажарьте птаху.
Арон испуганно посмотрел на цаплю, гордо стоявшую в клетке. Приспешник подошел к смелой птице, и Бурогрив обессиленно произнес:
– Ладно, – враги взглянули на него с торжеством, а вот цапля – с благодарностью. – Я попрошу ее отвести тебя к Храму.
Предатель злорадно улыбнулся.
– Выдвигаемся!
Наемники, собрав вещи, вместе с предводителем отправились за цаплей. Арон с Адамом и Барб шли впереди. Бурогриву связали два копыта веревкой, чтобы он мог ходить, но не смог сбежать. А цапля послушно вела отряд, не думая улетать. Туман сгущался, наемники оглядывались и стучали зубами, чувствуя на чубарых шкурах чье-то холодное дыхание.
Арону было смешно наблюдать за трусостью врагов. И на вопрос, почему он так добр к другим, пришел ответ: если он будет жесток и алчен, то ничем не будет отличаться от Адама или Барб. Да, мир мрачен, коварен, он любит бить исподтишка. Но это не должно сбивать с правильного пути, ведь в мире без сострадания никто не выживет.
Мятежники продвигались все дальше к сердцу острова. Густой туман навевал мысли о монстрах, что подстерегают на каждом шагу, дабы схватить и утащить несчастного в бездну.
Адам ощущал страх и потому часто посматривал на черный меч, затравленно оборачиваясь на непонятное шуршание.
Арон мог лишь взглядом выказывать свое мнение о бывшем наставнике. Но предводитель мятежников и так понимал, что ученик презирает его… и жалеет, что некогда великий рыцарь опустился до заговорщика. От этого милорд Буланогрив хмурился, фыркал и старался не смотреть в глаза Рыцарю из Народа.
Когда они начали взбираться на каменистый белый холм, Арон спросил:
– Что вас побудило, милорд?
Адам надменно посмотрел на пленника.
– Что вас побудило предать своего короля?
Они шли по белому щебню, спотыкаясь и поскальзываясь.
– Вы же были одним из великих рыцарей! У вас было все. А вы воткнули нож в спину!
– Думаю, тебе и так должно быть понятно, почему я это сделал, – заявил предатель сквозь зубы.
– Я хочу понять. Да только не могу.
Адам устало вздохнул. На мгновение Арон увидел прежнего, верного долгу, хоть и надменного рыцаря. Но призрак быстро испарился, и остался жаждущий власти «мертвец», разъяренно кричащий:
– Генрих отвернулся от своего народа, и теперь я стану!.. – Адам запнулся на последнем слове, но злобный оскал не исчез с его морды.
Арон увидел знакомый красный огонек в глазах предателя.
– Кто вам нашептывает эти ужасы?
– Никто! Никто мне не указ, простак!
Арон смолчал.
Вдруг белая цапля остановилась, раскрыв крылья веером и вопя так громко, что лошади заткнули уши. Лишь Арон сохранял стойкость и дивился, почему ему не страшно на этом острове. Бурогрив вдруг вспомнил слова Барб: «Только ты достоин владеть Разящим».
Его передернуло от этой мысли. Если владеть Разящим, значит, мнить себя властелином. Пусть волшебный меч не достанется никому!
Адам уже собирался зарубить надоедливую певунью, но Барб его остановила:
– Мой король, смотрите!
Туман начал рассеиваться, и перед ними предстал Храм Белорогого Короля – здание, смахивающее на старый замок без окон, с мраморными воротами, на которых красовались ветвистые рога.
Цапля, перестав голосить, грациозно подошла к Арону и, поклонившись, молвила:
– Извольте достойного впустить, чтоб Разящий получить.
Все покосились на Бурогрива, но он гордо поднял голову:
– Нет.
Адам, вытащив зубами черный меч, взревел:
– Умри!
Но тут вмешалась заклинательница.
– Мой король!.. – она встала между ним и Ароном. – Позвольте мне его убедить.
Адам смерил ее взглядом, в котором горело маленькое пламя, и лукаво улыбнулся:
– Хорошо.
Барб обратилась к Бурогриву:
– Я плату приму, если добудешь Разящий.
Арона пробила дрожь от кончиков ушей до кончика хвоста. Его сердце учащенно забилось, и, стуча зубами, он выдавил из себя горькие, словно перец, слова:
– Я… о-о-отплачу.
Барб довольно кивнула Адаму. Тот злорадно ухмыльнулся.
– Развяжите его!
Когда Бурогрива освободили, то он едва удержался, чтобы не ринуться внутрь храма. Но затем медленно поднялся по мраморной лестнице, и… ворота сами собой распахнулись.
Арон вошел в храм и оказался в белом коридоре. Перед ним выпрыгнула белая цапля.
– Ловушка здесь находится! Как пройти, тебе знать хочется?
Арон спросил сдавленным голосом:
– Как пройти западню?
– Счастливая цифра три! Коль явишь лучшее внутри, сумеешь избежать беды.
Птица взлетела на одну из скульптур, что стояли в ряд по всему коридору: серебряные единороги, пегасы и лошади на дыбах. Неужели когда-то пегасы и единороги могли скакать наравне с агийвцами? Арон представил, как играет с единорогом в догонялки, а с пегасом в мяч. Послышался крик цапли:
– Спеши, спеши, спеши! Кто всех лучше, покажи!
Арон фыркнул и пошел по коридору. Вскоре увидел столб, на котором зубилом были выбиты слова:
Иди вперед и покажи,
Как мечом владеешь,
И как ты без него
Врагов всех одолеешь!
Арон боязливо обошел столб. Неожиданно храм сотрясся, и непонятно откуда появился каменный змей. Чешуя-щебенка вспахивала пол как плуг. Он рычал и бил хвостом с валуном на конце. Но рык был вымученным, и рыцарь заметил, что из железных глаз гада льются алмазные слезы.
Он хотел подойти к змею, но тут прибежал Адам.
– Что ты тянешь! Прикончи его! – и бросил Арону свой меч.
Но Бурогрив не поймал клинок, и оружие со звоном упало на гладкий мрамор. Барб с изумлением смотрела на рыдающего змея. Головорезы, схватившись за мечи, ждали приказа.
– Чего ты ждешь?! – буланая шерсть Адама под черными латами встала дыбом.
Арон выпрямился:
– Твой меч я не возьму.
И подойдя к плачущему змею, воин погладил его по серой чешуе. Зверь хотел проглотить рыцаря, но когда открыл железную пасть, то взвыл от боли. Бурогрив заметил в пасти что-то коричневое и врезал копытом по морде гада. С треском выпал проржавевший зуб; ударившись со звоном, он рассыпался, оставив после себя железную стружку.
Ползучий гад яростно посмотрел на Арона и улегся наземь. Жеребец заметил легкое подрагивание хвоста: животное заснуло, видно зубная боль его мучила давно.
Адам подошел к пленнику и, подняв свой меч, процедил:
– В следующий раз голову отрублю.
Но Арон, не обратив внимания на угрозу, спросил:
– Что вы тут делаете?
Барб ответила за Адама:
– Хотим убедиться, что сдержишь слово.
Рыцарь презрительно посмотрел на нее.
– Я в отличие от вас слово всегда держу!
Барб отвела взгляд. Она ощущала себя пристыженной. Адам же высокомерно возразил:
– Ты в плену как раз потому, что дал слово! Ха!
И в этот момент змей превратился в блестящую пыль.
Арон тряхнул головой, проверив, не мерещится ли ему это, и пошел дальше. Остальные последовали за ним. Они шагали долго, пока не обнаружили новый столб:
Рыцарем ты коль назвался,
Значит, быть тебе красавцем!
Выходи на блеск зеркал
И получишь, что искал!
Арон с остальными обошел указатель, и перед ними возник тоннель, увешанный зеркалами в медных рамах.
– Иди вперед, – холодно приказал Адам.
Воин прошел через тоннель, даже не взглянув на свои отражения. Как только коридор оказался позади, то исчез со звоном колокольчиков. Бурогрив обернулся на странный звук и еле сдержал возглас ужаса. Из девяти наемников, следовавших за Буланогривом, осталось пять.
– Идем дальше, – ледяным тоном произнес предатель, глядя на ошарашенную Барб с оставшимися повстанцами.
Они нерешительно замялись, но под жестким взглядом главаря продолжили путь. Приспешники перешептывались, повесив хвосты.
– Как нас угораздило сюда влезть?
– Боишься гнева Белорогого Короля? – натянуто улыбнулся вороной наемник.
– Не смейся над такими вещами. Ты хоть знаешь, какой мощью обладал Белый Владыка?
– Коль он так силен, почему же позволил себя заколоть? – слова были сказаны неуверенно.
– Не в силе дело! – Барб обернулась на шептунов. – Белорогий Король обладал великой мудростью и благородством. Его почитали даже драконы! Если кто-то посмел навредить невинному, его гнев, а с ним и наказание были ужасными.
– Довольно россказней о мертвой легенде! – прокричал Адам, его глаза горели ярко-красным светом.
Все послушно замолчали. И вскоре уперлись в настолько узкий проход, что пролезть туда можно было лишь по одному.
– Стойте здесь! – приказал Адам. – Идем только мы трое.
– Слушаемся, повелитель, – отозвались наемники, немного отходя назад.
Барб неохотно вошла первой. Сердце начало биться быстрее, коридор давил своими стенами. Накатила волна стыда перед Ароном. Благородному жеребцу было плевать на ее происхождение. Она его любит. И сейчас ей хотелось прижаться к нему, как тогда у реки.
Адам же с Ароном равнодушно шли по тоннелю и даже не пытались разговаривать. Глаза Адама горели ненавистью и презрением, а глаза Арона – сочувствием.
Вскоре они очутились в просторном мраморном зале, заросшем сорняками. Здесь их уже ждала белая цапля:
– Вот и третье число, выбрать вам дано. Кто вытащит из камня меч, тот сможет свет наш уберечь.
Птица обвела крыльями зал, наполненный кусками гранита с воткнутыми мечами. Одни сияли драгоценными камнями, а другие проржавели и были обмотаны камелопардовой кожей.
В центре холла стоял, преклонив колено, зеленый старец, опиравшийся на топор с резной рукоятью. Великан ростом в десять лошадей, с древесной кожей и зеленой, словно листва, бородой, одетый в черные как уголь доспехи, был недвижим. Его взгляд скрывался под шершавыми веками с моховыми бровями.
– Неужели это дриад? – Барб замерла в изумлении: древесный народ в Агийвии не видели уже много лун.
Адама зрелище не впечатлило. Арон на великана не глядел, он изучал мечи.
– Бери! – приказал Адам.
– Нам нельзя спешить, – возразил Арон. – Это выбор. Один из этих мечей Разящий, а другие подделка, вы ведь слышали цаплю?
– Какой из них? – Адам смотрел на клинки округлившимися от алчности глазами, в которых все еще сиял красный огонек.
– Позвольте выбрать мне, мой король, – Барб вышла вперед.
Она не знала, почему вызывается искать меч, рискуя своим положением, но зато понимала, что обязана исправить ошибки. Возможно, правителем должен стать не Адам.
Заклинательница подошла к воткнутым клинкам, пытаясь найти подходящий вариант. Её выбор пал на меч с золотой рукоятью и красным рубином на гарде. Барб без колебаний вытащила клинок из камня и торжественно поднесла его Адаму.
