Галина Ивановна Губайдуллина
Соседи и родня Оттавии Малевольти
Другая сплетница зашептала:
–А, может, эту кару миссис Олди заслужила? Нельзя пренебрегать теми, кто волею судеб живёт в нищете. Вот Бог её и сталкивает то с Оттавией, то с Розой.
Когда барышни вышли с покупками, Джессика заметила матери:
–У нас в городе появилась ещё одна Оттавия.
–Эти леди имели в виду меня,– угрюмо опровергла её доводы мать.
Девушка раскрыла во всю ширь свои огромные глаза.
Орин отплыл с сыном в лодке от берега. Отец держал Энджела на поверхности воды, тот барахтался.
–Всё, папа, отпускай, я понял, как надо плыть!– крикнул малыш.
Взрослый убрал руки. Голова мальчика исчезла с поверхности волн. «Утонул! Наяда убьёт меня»,– была первая мысль у мужчины.
Прыгая в воду, он причитал:
–Бедный мой мальчик…
В мутной жиже прибрежной воды он разглядел тонущего. Схватил ребёнка и вынырнул. Малыш кашлял и отплёвывался.
Орин положил его в лодку. Залез сам. Сгрёб ребёнка в объятия.
–Дорогой мой, бесценный,– шептал отец, и слёзы градом лились из его глаз.
–Папа, прости, я не научился плавать, я плохой капитан,– испуганно лепетал мальчик.
–Ерунда. Энджел,– подбодрял он сына,– Ты научишься плавать не хуже меня. Ведь ты – Филдинг! А все Филдинги отчаянные вояки.
Вечером в кабинет Орина заглянул сын.
–Папа,– позвал детский голосок.
–Энджел? Что случилось?– взволновался капитан.
Ласковый ребёнок без слов прильнул к отцу. Мужчина осторожно обнял его. Зарылся лицом в волосах ребёнка. Глаза вновь заволокли слёзы. Как мог он избегать несчастное дитя? Как мог отворачиваться от собственного сына? Нет, любовь к Энджелу всегда жила в его сердце, просто он тщательно прятал её от всех, даже от сына и от себя.
–Я пришёл пожелать Вам спокойной ночи,– прошептал ребёнок и убежал.
Маленькие Фиона и Тэрэми заявили отцу, что тоже хотят новые шляпки. Он отвёз их к магазину и отправил за покупками вместе с гувернанткой, сам же остался в карете. Мужчина хотел увидеть Оттавию, но в то же время сдерживал себя. Так сидел и терзался сомнениями.
Малевольти сразу узнала дочек Филдинга. Наблюдала за маленькими леди. Серьёзная Тэрэми задумчиво изучала шляпку в своих ручонках. Отт захотелось прижать и поцеловать малютку в эти серые глаза, что так похожи на глаза Орина.
Фиона взяла нарядную шляпку, Тэрэми скосила на неё глазки, в коих сквозила зависть. Оттавия улыбнулась – какие они милые, эти крошечные дамочки. Она вынесла для Тэрэми такую же шляпку, как ту, что примеряла Фи-Фи, только с другими цветочками. Она надела обновку на голову Тэрэми и приобняла её.
–Девочки, вы определились с покупками?– с этим вопросом Орин вошёл в магазин.
Голос его дрогнул, когда он увидел Отт, обхаживающую его малышек. Слёзы умиления выступили из глаз. У Оттавии не было ревности к его детям, она их полюбила. «Неужели гувернантка называла детей «мисс Филдинг»? Как Отти догадалась, что это мои крошки?»– подумал он. Но как больно видеть Оттавию так близко и не иметь возможности затронуть. Он надеялся, что она подурнела и постарела, и вызовет отвращение, но в свои тридцать три года эта женщина походила на двадцати пяти летнюю девицу.
–Папа! Тётя нам дарит эти шляпки!– скакали возле него дочки.
Не сводя глаз с хозяйки магазина, Орин подошёл к ней, и поцеловал руку. Не сдержался и прижал её ладонь к своей щеке. Из глаз Отты, обгоняя друг друга, выскочили две слезинки. Она выдернула свою руку и скрылась за дверью, которая вела в подсобное помещение.
Дома Фиона хвастала:
–Мама, нам подарила шляпки красивая дама!
–Вы были в магазине Оттавии Малевольти?– переспросила Наяда, глядя на брата.
–Да,– отворачиваясь, подтвердил Орин.
Роза почувствовала, как холод побежал по её спине. Красавица-продавщица имела какое-то отношение к прошлому её мужа. И тут она вспомнила. Как во время бреда в их первую ночь, Орин звал женщину по имени Оттавия.
–Папа поцеловал руку этой даме,– вторила Тэрэми.
Типичная самодовольная гримаса Наяды при этих словах преобразилась в недоумённую, растерянную физиономию.
Шляпки полетели в камин, что уже топили в конце лета.
–Мама! Ты злая!– вскричала Тэрэми и убежала из комнаты.
Наяда бросилась вслед за племянницей.
Фиона безудержно рыдала. Орин взял малышку на руки и вышел из комнаты. Отдав девочку на руки гувернантки, он вышел из дома.
Побрёл по аллее, бурча:
–Я уничтожил самое дорогое, что у меня было – любовь. Нет! Мне нужно Отти! Ещё день без неё, без её глаз я не выдержу!
И он почти бегом бросился к наёмному экипажу.
-Бесстыжий, отвратительный подонок!– закричала Оттавия на вошедшего Орина.
–Да, это я,– спокойно согласился он,– И я вновь хочу обнимать тебя.
–Мечтай дальше!
Мужчина молча сменил вывеску на дверях, теперь там красовалось «закрыто».
–Убирайся, Филдинг, к своей индианке!– не унималась итальянка, истерично вопя.
Орин приближался. Она запаниковала. Пятилась к окну. «Зачем я отпустила Джесс пораньше домой?»– думала она.
–Разобью стекло и позову полицейских!– угрожала женщина.
Она сняла с себя туфлю, размахнулась в сторону окна, и вскрикнула от прикосновений мужчины: он упал на колени и нежно гладил её ноги. Ещё минута, и вот он уже целует пальцы на её ноге. Она, словно статуя Галатеи, замерев, отвечала безмолвием. Рука с туфлёй опустилась, обувь со стуком упала на пол.
Филдинг плакал и молил о снисхождении:
–Прости меня. Люблю только тебя.
Оттавия молчала. Её огромные глаза наполнены туманом сомнения.
Орин продолжал, всё ещё стоя на коленях:
–Этот твой облик, такой долгожданный и призываемый сотнями ночами…
Эти слова затронули душу женщины.
Но со слезами она протестовала:
–Ты лжёшь. Я не верю тебе.
–Без тебя я не жил, а изнывал.
И от этих слов слой льда слетел с сердца Оттавии, её руки потянулись к его голове, запутались в волосах.
А мужчина дальше оголял душу:
–Каждый день я засыпал с твоим обликом в глазах, просыпался с мечтою вновь обрести тебя. Ты же должна понимать, что индейская жена – всего лишь нелепая ошибка, горячечность молодой крови…Люблю тебя, моя неподражаемая, незаменимая…
Чем больше он говорил, тем больше успокаивалась женщина. Лишь её глаза, прекрасные, переливчатые опалы ошеломлённо широко раскрылись, да её недавний плач выдавали две сверкающие жемчужины-слезинки, которые не хотели расставаться с чёрными, длинными ресницами, и ещё всхлипывал маленький, припухший, покрасневший носик.
Филдинг снял вторую туфлю с уже покорной Оттавии. Поднялся и заключил любимую в объятия. Подхватил на руки и отнёс в подсобку.
Оргазмы следовали один за другим, тело женщины сотрясалось с такой силой, будто она билась в истерике. Она кричала громко, во весь голос. Мужчина, чьё тело было на пике удовольствия, расслабился и хрипло стонал.
Они договорились провести ночь в гостинице. Орин поехал немедля, Оттавия дождалась сторожа и помчалась к любимому.
Теперь они сели на ковёр у камина друг против друга, и любовались ликом возлюбленного, как лучшим творением Господа.
Руки сами потянулись к милому лицу. Каждый с нежностью гладил щёки, губы, нос любимого.
–Судьба не разлучит нас, да, Орин? Назло обстоятельствам мы будем вместе.
–Да, любимая. Богиня судьбы Мойра слепая, она идёт туда, куда ноги ведут – бездумно, вслепую. И мы порою нежданно оказываемся во власти случая, обстоятельств.
–Зачастую Мойра решает за нас, но, говорят, она была справедливой богиней. Остаётся надеется, что Мойра исполнит то, к чему так стремятся наши сердца.
Дома у дверей спальни Орина ждала Роза.
Набросилась с упрёками:
–Ради тебя я перевоплотилась в подобие белой женщины! Ради тебя пересекла океан и живу теперь вдали от Америки. А что сделал ты, ради меня? Ни ради наших девочек, а именно ради меня?
–Ты же знаешь, что наша связь – нелепая оплошность, ошибка, что моё сердце принадлежало другой.
–Тогда увези меня обратно в Америку!
–Ты сошла с ума со своей ревностью! Что с меня убудет?
–Убудет с меня. С моего достоинства! Зачем мне муж, если его с кем-то делить?
И Роза убежала в свою комнату.
Руперт Буркс с вздохом говорил служанке Джоанне, что суетилась на кухне:
–Я, честно говоря. Думал, что горячая индейская женщина пригвоздит Орина к своей кровати.
–Видимо, Оттавия преподносит молодому барону какой-то запредельный секс,– предположил новый кучер, кучерявый мужчина средних лет.
–Вам бы только гадости говорить,– перебила их кухарка,– А мне жаль нашего бедняжку Орина. Его отчаянье, когда он глядит на эту Розу, просто потрясает.
Привычно проглотив оскорбления мужа, Отта в очередной раз улизнула из дома.
Освальд ворчал:
–Не даром в пословице говорится: «До тридцати мужчина женится сам. После тридцати – люди женят. А после сорока женит бес». Я готов собственноручно придушить барона Айвора Драммонда за то, что он приволок эту отвратительную семейку Малевольти. И родила-то Отта точных копий себя…таких же непутёвых, как сама. Хорошо, хоть Умбри неплохо устроилась с браком, этим хоть Драммонды искупили свою вину… Хотя при чём тут старина Айвор? Это Орин Филдинг – гадкий совратитель. Вот мне и надо нанять какого-нибудь джентльмена с неприятными чертами лица и с псевдонимом вместо имени, чтобы он, добрая душа, навсегда избавил меня от назойливого Филдинга, надо же ещё и Джессику достойно замуж пристроить.
Как только Оттавия появилась на пороге гостиничного номера в очередной раз, Орин нетерпеливо скомандовал:
–Марш в кровать!
–Да, сэр! Слушаюсь!– чеканя по-солдатски, кривлялась Отта.
Он сел на корточки и приподнял зад женщины. Она осознавала, что в таком положении ей легко будет производить движения бёдрами. Ей всегда нравился медленный, с истомой секс, но сегодня она решила поэкспериментировать. И она, будто танцуя турецкий танец живота, потрясла бёдрами, затем быстро задвигала задом. После сократила влагалище несколько раз. Неописуемый залп удовольствий заставил замереть от яркости плотских ощущений. В ускоренном темпе тоже оказались свои плюсы.
Не взирая на их изощрённые любовные игры и страстные отношения, Оттавия понимала, что Филдинг не бросит Розу, он сохранит брак ради детей.
И прежде чем уйти, Отта попыталась улыбнуться на прощанье. Но улыбка лишь слегка коснулась её изящных губ, не осветив печальных глаз.
Филдинг вышел из гостиницы спустя пол часа. Направился к своей карете.
–Куда подевался этот новый кучер?– вслух недоумевал барон.
Как вдруг из его кареты стали выпрыгивать люди с опухшими, покореженными физиономиями.
–Джентльмены, вы меня с кем-то спутали, я – самый миролюбивый человек на планете,– искренне удивился Орин.
–Разве ты не капитан Филдинг?– поинтересовался один из компании,– Вижу, что он. Привет тебе от Освальда Боу.
Капитан выхватил шпагу. Его противники выставили перед собой палки, кнуты и ножи.
Прежде чем Филдинг разогнал толпу этих неудачников-рецидивистов, ему здорово досталось несколько раз палкой по ногам и спине, а также нож вскользь пролетая, шаркнул по рёбрам.
Орин, чтоб не тревожить близких, зашёл в свой дом через чёрный вход, что предназначен для слуг. Дверь ему открыл Руперт.
–Кто Вас так, сэр?
–Эти не очень почтенные джентльмены не пожелали знакомиться со мной, они сохранили инкогнито, зато они познакомились с моей шпагой,– пробовал шутить барон, собирая волю в кулак, чтоб превозмочь боль.
–А где кучер?
–Подозреваю, что бедный малый где-нибудь в канаве. У меня не было времени его искать.
Обтирая ножевую рану шотландским виски, слуга ворчал:
–Что за нелепицу преподносит Вам судьба, мистер Филдинг, в Англии Вас увечат гораздо чаще, чем в любом другом уголке света!
–Вот такой казус…
–И как всегда виновата в Ваших ранах женщина…Так?
Орин лишь вздохнул в ответ.
–Старый, хитрый прохвост Боу не собирается закрывать глаза на шашни своей жены, так, старина Орин?
–Более чем вероятно.
–Оттавия, без сомненья, дама сногсшибательная, но стоит ли она того, чтоб терять из-за неё голову в буквальном смысле? Не пора ли Вам, барон, отбросить мальчишескую влюблённость и повзрослеть?
–Я не могу от неё отказаться.
–А стоит ли она того, чтобы из-за неё терять семью? Роза – индейская женщина, неизвестно что она может выкинуть.
–Куда она денется с берегов Англии?– махнул рукой барон.
–Поеду, поищу кучера по кустам. Может, он раненый.
Освальд Боу слёг в постель от сообщения, что Филдинг опять вывернулся от расправы.
Оттавия пришла с ним проститься.
Старик слабым голосом говорил ей:
–А представь: не было б нашей злополучной встречи…Вышла б ты замуж за парня из рабочих, нарожала б кучу детей…и никогда бы не встретила Орина Филдинга.
–Ты прав…ни Нормана, ни Орина…
Когда Филдингу сообщили о кончине Освальда Боу, он неподобающе случаю стал весел и улыбчив.
Роза вошла в комнату к Наяде, та смущённо отложила книгу.
–Глупо меня игнорировать, я уже давно превратилась в англичанку. Одеваюсь, как англичанка, говорю по-английски, и живу, как англичанка.
–Ты права, Роза, под нашим влиянием ты превратилась в англичанку.
–Что это за красивые цветы на подоконнике?
Индианка подошла к букету вплотную, разглядывая чудесное творение природы.
Золовка тоже подошла к окну.
–Это розы,– трепетно прикасаясь к лепесткам, произнесла с улыбкой сестра мужа.
Роза чуть не заплакала. Быстро отвернулась. Наяда почувствовала, что жена брата одинока.
–Мой брат игнорирует тебя?
–Я не думала, что белые женщины такие догадливые. Я слышала, им вообще нет дела до интима…
–Я была несчастна в первом браке с Норманом Сэндлером…А Биффорд сделал из меня настоящую женщину…
–Вам повезло…А мне, что же, всю жизнь терпеть причуды Орина?
–Что ж поделаешь…Такая наша женская доля – терпеть. Бывает, что в семье детей уже трое, а сердце мужа ещё на воле.
Вечером Наяда обнимала мужа, сидящего на диванчике, и шептала ему:
–Бифф, последнее время мне кажется, что ты отдаляешься от меня…
–Мой любовный пыл, если и остыл, то совсем на чуть-чуть,– с улыбкой уверял банкир,– И если я провожу на работе больше времени, то это означает, что граждане Милфорд-Хейвена стали жить лучше, богаче, и с радостью несут свои сбережения под проценты в наш банк.
–У тебя точно нет любовницы?
–Ни-Ни, да о чём ты говоришь?! Какие глупости! Не думал, что ты так плохо обо мне думаешь. Хотя я понимаю: твоя совместная жизнь с этим развратным Норманом сделала тебя недоверчивой…
–Если б от ревности чесотка появилась, то вся округа бы чесалась…
–Последнее время ты часто используешь в речи поговорки,– заметил, смеясь, Биффорд.
Что-то в тоне мужа насторожило Наяду. Ей показалось, он пытается усыпить её подозрения.
Хедлунд по-дружески успокаивал бывшую жену сослуживца Сэндлера:
–Зачем такой красивой леди забивать голову сомнениями? Не лучше ль дальше жить спокойно?
–Мистер Хедлунд, я же плачу немалые деньги, а Вы в память об отце не желаете мне помочь! Тогда я пойду в частное агентство!
–Мои люди завтра же приступят к слежке, миссис Олди,– заверил юрист.
Олди вышел от любовницы и столкнулся нос к носу с женой.
Та высказала своё мнение о нём:
–Ты превзошёл все мои смелые предположения. Дома ты старательно прикидывался безнадёжно влюблённым в жену, а на деле оказался обыкновенным лжецом. Ты ещё хуже Нормана, тот хоть не скрывал свои похождения.
–Я виноват. Я нашёл женщину, согласную родить от меня. Ей я обязался заботиться о ней и ребёнке…
–Изобретательно: теперь я и негодяем тебя назвать не могу, ведь жена не обеспечила тебя потомством.
Наяда развернулась и пошла прочь. Муж догнал её, взял под руку.
–Пусти меня, у тебя ребёнок от замарашки-Золушки, вот и ступай к ней.
–Неужели ты не видишь, что единственную, кого я люблю – это ты?
–А та семья?
–Ребёнок ещё не родился, но уже мне дорог…
–И ты приведёшь его к нам?
–Нет, ведь тебе будет больно видеть его.
–Пусть уж живёт у нас, я назовусь его матерью, это будет лучше, чем ты будешь бегать к той женщине и неизвестно что с ней вытворять.
Из особняка Филдингов свет лился на берёзы, на ветвях которых осталось по одному листочку. И эти задержавшиеся листочки светились золотом от падающего из окон огня хрустальных люстр. И мокрые деревья казались выполненными из драгоценных камней, будто какой-то тролль в знак признательности принёс их из своего волшебного леса.
Роза бродила в саду, как вдруг кто-то её ошибочно окликнул:
–Оттавия.
–Оттавия, Оттавия, снова и снова эта негодяйка Оттавия! Я не она! Я – Роза!– вскипела индейская женщина, оглядываясь на мужчину, что стоял за оградой парка.
–Ах, извините! Издали Вы очень похожи…Я давно не был в этих краях…Постойте, не уходите, расскажите, пожалуйста, о жителях этого дома.
–А, может, Вы – вор?
–Посмотрите на меня, я же джентльмен.
–Я – жена Орина Филдинга…а скорее – его рабыня из Америки. У нас две дочери…
–Орин не женился на Оттавии?– перебил её незнакомец,– Женился на Вас?
–Как видите.
–А как поживает миссис Наяда и её дочь?
–Вышла замуж за владельца банка из Лондона. Теперь она миссис Олди.
–Ого! Я так и думал, что тот тип влюблён в неё!
–А как Ваше имя, мистер?
–Норман Сэндлер,– представился блондин и ухмыльнулся.
–Но постойте…первого мужа Наяды звали так же…– пришла в замешательство Роза.
Джентльмен повернулся спиной и пошёл по улице дальше.
Индианка поспешила в комнату к Наяде. Золовка мазала лицо кремом.
–Роза, почему без стука?
–Там в парке ко мне подошёл мужчина и назвался Норманом Сэндлером!
–Бред! Кто-то пошутил…– обмерла Наяда,– Как он выглядел?
–Очень красивый господин лет сорока, белые волосы…
–О, Боже! Я не хочу терять Биффорда,– женщина заплакала.
Роза бросилась её обнимать, утешать.
–Но тот джентльмен не стал заходить в дом. Может, он не хочет возвращаться,– пыталась успокоить её индианка.
«Если Олди узнает о возращении первого мужа, он точно уйдёт к той беременной»,– пугала себя Наяда.
–Розочка, только не говори о Нормане ни Орину, ни Биффорду, прошу тебя!
–Хорошо, хорошо, не плачь.
Роза сидела в кафе напротив магазина Малевольти. Ждала, что та забежит сюда на обед. Она ковыряла салат уже добрые пол часа, совсем, как истинная англичанка.
–Здравствуйте,– кто-то с ней поздоровался.
Женщина вздрогнула и подняла голову.
–Здравствуйте, Норман. Ждёте Оттавию?
–Нет, зашёл поесть,– садясь, ответил Сэндлер.
Заказал официанту ростбиф и чай с молоком.
–А я вот жду. Хочу поговорить с ней, пусть отступится от моего мужа.
–Бесполезное занятие.
–По-видимому…Вот даже Вы вернулись из загробного мира, чтобы вновь повидать её…
–Я вернулся, чтоб убедиться, что чары Оттавии уже бессильны против меня.
–Что-то верится с трудом. Почему же Вы тогда звали её, когда спутали меня с ней?
–Призрак ушедшей любви.
Норману принесли заказ. Он с аппетитом принялся есть мясо.
–Оттавия очень красива, мне с ней не справится,– вздохнула Роза.
–Отчего же? Как мог я сравнивать Вас и её? Вы лучше.
–Мне непонятна Ваша лесть.
–Вы не изменяете мужу, как это делает она. У Вас лицо честной женщины.
–Что это мне даёт? Разве можно заменить любовь на уважение? Кстати, муж Оттавии ушёл в мир духов, у Вас есть возможность попробовать завоевать её, попросить её руки. Я, пожалуй, пойду к своей карете.
–Я провожу Вас,– встал из-за стола Норман.
«Ах, эти услужливые джентльмены!– зло подумала про себя индейская девушка,– Если бы он знал, как замирает моё сердце от его красоты…»
Норман открыл дверцу кареты и подал руку, чтоб помочь даме взобраться на ступеньку. Когда она привстала на ступеньку, её причёска в маленькой шляпке оказалась перед его лицом, мужчина прикоснулся губами к её волосам.
–Что Вы делаете, мистер Сэндлер?– взволнованно спросила жена Филдинга.
–Извините, не устоял: Ваши волосы пахнут сосновой хвоёй. Такой дивный аромат леса, свободы.
–Свободы?– переспросила Роза и заплакала.
–Ну что Вы…Извините, коли обидел…
Всхлипывая, индианка жаловалась:
–Здесь я, словно запертый зверь в клетке. Лучше идти по следу волка в лесу, чем зависеть от мужа!
Она села на сиденье в карете, но дверь всё ещё держала открытой.
–Вам просто попался плохой муж.
–Говорят, и Вы были ужасным мужем…– сквозь слёзы говорила Роза.
–Я сам не знал, что хотел от жизни.
–А теперь знаете?
–Теперь я не буду перечить зову сердца. Если полюблю, то добьюсь женщины любой ценой.
–Даже насилием?
–Нет, только любовью.
–Хотела бы я оказаться той женщиной.
Её слёзы высохли. Она смотрела на белокурого мужчину зачарованно. Потом опомнилась, захлопнула дверцу, приказала кучеру ехать.
Норман заметил, как в свой магазин вошла Оттавия. Он перешёл дорогу и вошёл в помещение вслед за ней.
Когда хозяйка магазина вышла за прилавок курировать новенькую продавщицу, она ошарашено обмерла.
–Норман! Ты жив!
–Я пришёл вернуть тебе вот это,– и Сэндлер протянул давно потерянное кольцо,– Оно мне больше не нужно. Я понял, что лишний у твоей юбки. Моё место быть опорой совсем другой женщине.
–Я рада за тебя, Норман.
–Прости меня, Оттавия.
–Но если б не ты, у меня не было бы Дэна,– прошептала ему в лицо итальянка, поцеловала в щёку и пожелала от души,– Будь счастлив, Норман.
Сэндлер вышел из магазина Оттавии, шёл пол улице и думал: «Новая жена Орина сначала вызвала чувство жалости, затем я любовался экзотической особенностью её лица. Но из последних её слов я понял, что Роза увлеклась мною. Хоть она и в семье, но одинока и несчастна».
Чем больше он думал о Розе, тем больше она ему нравилась. И Норман усмехнулся: «Почему я подбираю женщин за шурином? Насмешка судьбы».
Наяда вошла в детскую, где Роза сидела с дочерьми.
–Кучер сказал мне, что ты у кареты долго разговаривала с каким-то джентльменом…
–Это был Сэндлер.
–Тише, вдруг кто-нибудь услышит… И зачем только этот кретин вернулся в город!
–Миссис Олди, расскажите мне о нём.
–Он – подлец, каких мало. И алкоголик. Меня ни в грош ни ставил. Дочь не любил.
–Просто выродок какой-то,– недоверчиво улыбнулась Роза.
Наяда перешла на шёпот:
–Он имитировал смерть, когда мой брат застукал его со своей женой Лэсли.
–А эта Лэсли?
–Значит, тоже жива. Мерзавка забыла о сыне.
–Разве было бы лучше, если б она выкрала Энджела?
–Ты права…А о чём ты говорила с Норманом?
–Об Оттавии,– вздохнула Роза.
–Об Оттавии? А Норману-то зачем эта итальянка?
–Он любил её всю жизнь,– специально делала больно Наяде индианка.
–Вот сволочь,– сорвались с губ аристократки бранные слова.
Она выскочила из комнаты и спустилась на кухню.
–Джоанна, налей мне шерри!– потребовала госпожа.
–Миссис Олди, что с Вами?– округлила глаза старая женщина.
Аристократка сама открыла бар и трясущимися руками налила полный фужер вишнёвого ликёра. Почти залпом выпила. Села на стул и заплакала.
Старушка жалеючи стала гладить её плечи.
Наяда доверила ей тайну:
–Представляете, Джоанна, Сэндлер жив. Он может разрушить всю мою жизнь. Если вернётся…
–Бог с Вами, госпожа, да кто Вам сказал эту чушь?
–Его видели.
–Мало ли похожих джентльменов…
–Я чувствую: это он бродит вокруг Филдинг-холла.
Жена Орина вечером гуляла в саду вдоль ограды в надежде вновь встретить Нормана.
–Здравствуйте, Роза.
–Норман!– обрадовалась она, затем умерила свой пыл и спросила,– А где Лэсли? Вы живёте с ней в фиктивном браке?
–Лэсли где-то в Америке.
–И Вам не жаль её?
–Только теперь я понял, какой я был эгоист и негодяй. Лэсли металась без любви, а я ею воспользовался ради своей похоти. Она чувствовала, что я тоже её не люблю, потому безропотно приняла зелье, благо, что вместо яда в бутылке было снотворное.
–Я тоже для Вас орудие мести?
–Я полюбил Вас. Поверьте. Неприступность Оттавии меня больше не задевает и не терзает.
–Вы меня любите?– ахнула Роза.
Она побежала к дому.
–Роза, а Вы меня любите?– неслось ей вслед.
Девушка остановилась.
Развернулась и крикнула:
–Да!
Она вбежала в дом, а там её ждала Наяда.
–С кем это ты там опять разговаривала?– грозно вопрошала золовка.
–Какой-то джентльмен спрашивал, как пройти на Морскую улицу.
–Вас, милочка, отныне не выпустят из дома. Или будите гулять под наблюдением слуг,– заверила её Наяда.
Семейство Олди и Филдинг приехали на воскресную мессу к местной церкви.
Роза сунула убогому, трясущемуся дедку деньги. С неожиданной быстротой для старикашки-инвалида он соскочил с места и подбежал к благодетельнице.
–Добрая миссис Филдинг, Вы дали слишком много,– проговорил «калека», беря девушку за руку.
Она тревожно вгляделась в грязное лицо и разглядела черты лица Сэндлера.
–Я не миссис Филдинг, нас никто не обручал,– тихо сказала Роза в лицо Норману.
–Я обручён с Наядой, но и это не влияет на мою любовь,– шептал ей в ответ влюблённый,– Если моё чувство взаимно, то вечером выходи из дома. Я увезу тебя в Америку.
–Роза, что ты там замешкалась?– окликнула её Наяда.
Если бы она только откинула своё омерзение и призрение к беднякам, то разглядела бы под рваниной законного мужа, но она, как всегда брезгливо и высокомерно задрала нос, быстрей отворачиваясь от толпы босяков.
Индианка догнала родню.
Ночью Роза в пальто кралась по лестнице вниз.
–Куда ты на ночь глядя бежишь из дома?– окликнул её Орин, что вышел из своего кабинета в одежде капитана.
–Я не Роза, моё имя по-индейски – Негнущейся Камыш. Я ухожу к другому мужчине.
–Ты бросаешь семью? У белых не принято, чтобы женщина уходила из семьи. Особенно из семьи джентльмена.
–А у индейцев, если женщина бросает мужа – это признак неполноценного мужчины.
–За столько лет не сменили замок,– раздалось сзади бормотание Сэндлера.
Филдинг изумлённо уставился на воскресшего.
–Так ты жив, прохвост!– воскликнул капитан совсем без злобы,– Где же тебя носило?
–Не имеет значения, где я был. Я пришёл за Розой,– проговорил Норман.
–Как? Вам мистер Сэндлер, нужна вторая моя жена? Не стесняйтесь – забирайте…Ну ты и наглец!
Орин крепко схватил жену за руку.
Норман возмутился:
–Зачем она тебе? Ты проводишь время в объятиях вдовы Боу. Или ты предпочитаешь, чтобы я вернулся в лоно законной семьи и аннулировал брак Наяды с мистером Олди? Как тебе перспективка оказаться снова со мной под одной крышей? А, что, неплохо – с одной стороны Наяда, с другой стороны – Роза.
–Заткнись, мразь! Ты опять шантажируешь меня счастьем сестры!
–Что стало с нашим воспитанным мальчиком? Раньше ты при любых обстоятельствах был любезен и флегматичен, как лорд на обеде у принца.
Норман требовательно протянул руку к руке Розы. Филдинг медленно разжал пальцы, и индианка прижалась к любимому.
–А как же дети, Роза?– неуверенно взывал к её материнским чувствам уже бывший муж.
Та молчала, Сэндлер повёл её к выходу.
–Если я убью тебя, Норман, никто даже не узнает, ведь ты числишься в мертвецах!– опомнился капитан и выхватил шпагу.
Роза загородила собой любимого.
–К чему притворяться ревнивым мужем?– без боязни сетовал бывший родственник,– Ведь единственно, кого ты любишь – это Оттавия.
–Ты прав…Всё мой чёртов эгоизм. Иди, Роза, ты свободна, и прости меня за обманутые надежды, за поруганную честь, за издевательства и притеснения…
Девушка кивнула и повлекла Нормана на улицу.
–А где Лэсли?– спросил Орин у уходящего Сэндлера.
–Где-то в Америке.
После объявления о «скоропостижной смерти» Розы в городе заговорили о скорой свадьбе Орина Филдинга и Оттавии Малевольти, теперь-то на их пути нет препятствий.
В доме Филдинга случилось примечательное событие – приехал в гости Джозеф Сэндлер.
Лощёный блеск Джозефа вводил в робкое созерцание оного.
Тётушка Тина с компаньонкой Элеонорой прибыла облобызать внучатого племянника. Старушка осталась очень довольной видом Джозефа: представительный не по годам, серьёзный и очень красивый.
Семья собралась за праздничным столом.
–Как тебе Африка?– робко спросила мачеха у Зэфа.
–Край тоски. Безмерное море песка и раскалённого воздуха.
Орин заговорил о своих впечатлениях о давнем путешествии:
–Казалось бы, чем развлечь себя на острове? Вот онжи, одно из пигмейских племён, с Андаманских островов не скучают: охотятся, рыбачат, собирают мёд и фрукты, моллюсков и яйца черепах.
–Заниматься каждый день поиском пропитания – развлечения?– усомнился Джозеф.
–Они ещё раскрашивают свои тела глиной,– вспоминал Орин.
–Глина, наверное, защищает от насекомых,– выдвинул предположение Биффорд.
–А что-нибудь необычное, Вы, дядя Орин, пробовали?– подала голос Фрэзи.
–Аборигены готовят древесных личинок «винчетти», валяя их в горячей золе. Таким образом, они по вкусу становятся похожими на омлет. Но лучше всего эти личинки употреблять живыми. Они настолько питательны, что десять личинок обеспечивают взрослому человеку сытый день.
Фрэзи отодвинула тарелку с макаронами.
Наяда возмутилась:
–Конечно, еду более съедобною ты вспомнить не мог.
–Я извиняюсь,– пробурчал провинившийся.
–В Африке я тоже вместе со всеми частенько пил гнилую воду,– поделился воспоминаниями Джозеф, чтоб позлить мачеху.
Разговор так и продолжался на тему путешествий. Элеонора проявляла жгучий интерес к рассказам Орина об Америке. И после обеда Филдинг принёс географические карты, чтобы показывать места, где бывал.
Наяда повела Джозефа показывать обновления в доме, а капитан с тётей Тиной и её компаньонкой устроились на диване в гостиной. На пороге Зэф задержался и пристально вгляделся в лицо Элеоноры.
Орин взахлёб повествовал о своих приключениях. Старушка кивала племяннику, да и задремала.
–Когда плывёшь на корабле ночью, то кажется, что паришь меж звёзд,– восторженно делился впечатлениями капитан.
–Я хотела бы парить меж звёзд с Вами,– прошептала девушка.
Впервые Филдинг увидел её не как родственницу Малевольти и компаньонку тёти, а как привлекательную особу.
–Закроем глаза и представим, что мы летим меж звёзд,– пошёл навстречу мечтам Орин.
Но вместо этого они не сводили глаз друг с друга. Но обоим показалось, что их окружило звёздное небо.
–Сейчас я нарву тебе, Элеонора, огромный букет из звёзд…Какие ты больше любишь: белые, голубые, розовые?
–Я люблю все…
–Держи.
И Филдинг протянул цветы-«невидимки». Их руки встретились.
–Давайте рассыплем их обратно, чтобы другие люди тоже могли собрать звёзды…
Тётя Бонэм проснулась и не спускала глаз с беседующей парочки.
Наконец, она заявила племяннику:
–Вы бы определились, мистер Филдинг, кого бы Вы хотели видеть подле себя: Оттавию или Элеонору. Что-то засиделись мы у вас…Пойдём, стрекоза.
В карете аристократка дала разгон компаньонке:
–Неблагодарная дрянь! Я отдала тебе столько тепла и любви, а ты змеёй вползаешь в мою семью!
–Как Вы меня любите, если не хотите видеть счастливой?
–Я вообще больше не желаю видеть тебя подле себя.
Джозеф присел на кухне возле престарелой Джоанны. Та налила ему чаю.
–Как долго болел мой отец?– выпытывал у прислуги подробности былого юноша.
–Да вообще не болел. Тоже мне придумали, что соврать – дифтерия!– ворчала старушка,– Хоть бы кашлянул кто…
–А эта Лэсли, значит, тоже не болела?
–Хоть и была тщедушной барышней, но на здоровье в нашем доме не жаловалась.
