Галина Ивановна Губайдуллина
Соседи и родня Оттавии Малевольти
–Что?– переспросил барон не своим голосом.
Он унёс Оттавию в подсобку. Она пришла в себя, и мужчина усадил её на диван рядом с младенцем. Он присел на корточки рядом и заглядывал ей в глаза.
–Как прошло путешествие? Вы нашли золото?– шептала Отта, пытаясь шутить.
–Да. Прямо перед собой я нашёл самородок по имени Оттавия. Отти, это мой ребёнок?
Она могла бы соврать, что Дэниэл родился семимесячным, и отец ребёнка он, Орин, но как можно солгать любимому человеку? Но язык отказывался говорить. Из её глаз ручьями потекли слёзы.
–От твоих слёз раскиснут все дороги в Милфорд-Хейвене! Что случилось? Боу гонит тебя из дому?
–Это не твой ребёнок,– наконец выговорила женщина.
В его душе боролись противоречивые чувства. Ему хотелось ударить изменницу, и в то же время хотелось прижать её к себе, пожалеть.
Сквозь рыдания Отта рассказывала:
–Освальд Боу продал меня на одну ночь, как товар!
Уныние навалилось на его плечи, заставило низко опустить голову. Мысли в плен взяло сомнение – губитель ясных грёз.
Сумбурной чередой вырывались немыслимые обвинения:
–Ты – похотливая шлюха, Оттавия! Я не верю твоим оправданиям! Твой муж боится тебя потерять, а ты заявляешь, будто он сам привёл тебя к другому мужчине!
–Поверь мне!
–Кто отец ребёнка?
–Не скажу,– замотала головой женщина.
–Что?
–Но ведь и ты спал с Лэсли!
–К твоему сведенью, лишь один раз, ради приличия!
Он вскочил на ноги и выскочил из магазина. Холодный ветер бил в лицо, но юношу бросало в жар: как смириться с мыслью, что та, которую любишь и боготворишь, принадлежала другому?
Лэсли примеряла украшения перед зеркалом, когда на пороге появился в крайнем возбуждении муж.
–А, вот ты где,– с этими словами Орин, как шторм на маленький кораблик, набросился на неё, покрывая бесчисленными поцелуями, спешными, короткими, лишёнными чувств.
Девушка пришла в замешательство. А муж торопливо сгрёб её в охапку и бросил на кровать. После родов прошло не так много времени, и интим принёс ей только боль.
Затем Орин уснул, отвернувшись. А Лэсли смотрела в потолок невидящими глазами, её обволокла какая-то опустошённость. Ей не хотелось прижаться к тёплому телу мужа. От него веяло неискренностью. Интим наспех, без ласк, без признаний любви веял принятым решением исполнить долг или…ссорой с Оттавией.
Муж зашевелился. Открыл глаза и улыбнулся ей. Она не ответила на его улыбку.
–Я решительно взялся за исправление характера, и теперь всеми силами борюсь с порочащими джентльмена недостатками.
За обеденным столом домочадцы заметили явную перемену в поведении Орина. Он услужливо подавал жене фрукты, заискивающе улыбался.
Норман решил поддеть иронией шурина:
–О, как ты похудел за эти дни, что провёл дома! Как Милфорд-Хейвен плохо действует на тебя. Пора опять в море.
–А ты, я посмотрю, ешь всухую,– намекнул Филдинг на трезвость зятя.
–Отныне я самый скромный, достойный и тишайший джентльмен в Милфорд-Хейвене,– заверил Норман.
Наяда просто светилась от счастья и мира в семье.
Вечером Орин постучал в кабинет Сэндлера.
–Пришёл поговорить,– пробурчал шурин.
–Ну, а сейчас-то нравоучения по какому поводу? Учти: если ты наймёшь сыщика шпионить за мной, то я откопаю компроматы на тебя с Оттавией.
–Я расстался с Оттавией.
–Расстался с Оттавией?– переспросил Норман, на его лице отобразилась радость вандала, что крушит произведения искусств, радость глупого мальчишки, что ломает куклу сестры, чтоб послушать её отчаянный рёв.
–Норман, по службе ты в курсе всех дел в городе…в последних сплетнях какие версии похождений Оттавии Малевольти с новым любовником? От кого она прижила ребёночка?
–Это ты такого мнения о любимой женщине?– прищурил свои насмешливые глаза адвокат.
–Я всё-таки пол года был в плаванье…
–А если за пол года она сменила 10 любовников? Я их всех должен перечислить?
Юноша испуганно уставился на родственника. Тот расхохотался.
–Да пошутил, пошутил. Про Оттавию никто ничего не сплетничает.
–Как же так? Прислуга уверяет, что мужа Отта на расстояние выстрела к себе не подпускает…
–Женщинам тоже свойственны мужские качества: лживость, похоть. Если повезёт, то младший сын Оттавии будет похож на своего отца, вот тогда город и узнает тайного любовника коварной Малевольти.
Орин покинул кабинет.
Норман достал из ящика стола кольцо, что укатилось от Оттавии к нему в день её замужества. Он вертел священный металл в руках. Образ любимой женщины возникал всякий раз, когда он брал в руки эту драгоценную вещицу. «Что бы ты не говорила, Оттавия, как бы не отнекивалась от моей любви, а сами небеса обручили нас в святой обители. И подарили тебе сына от меня»,– с лукавой улыбкой думал он.
Через неделю Орин Филдинг сообщил за обедом родным, что вновь уходит в плаванье.
–Наш Орин просто герой,– не то похвалил, не то иронизировал Норман.
Лэсли зло высказала своё мнение:
–А мне кажется: в моряки идут ограниченные личности. Как можно любить океан? Когда на протяжении многих месяцев за бортом одна вода?
–Зато как после интересно осматривать другие страны, видеть иные цивилизации, слышать диковинную речь, пробовать нечто новое с иным, непривычным вкусом пищу,– пытался объяснить жене Орин прелести путешествий.
–Вот только мне не понятно: почему я должна столько времени обходиться без мужа?– капризничала Лэсли.
–Ради Бога, не устраивай сцен,– взмолился капитан,– Ты же знала, что идёшь замуж за моряка.
–А, что, нельзя заняться рыболовством вблизи Милфорд-Хейвена? Всё Ирландское море кишит сельдью, треской и анчоусами! Нет, тебе обязательно подавай дальние края! Тогда возьми меня и Энджела с собой,– не унималась жена Филдинга.
–Тебе совсем не жаль малыша?– изумилась Наяда.
–Дети тяжело переносят морские путешествия, притом, что океан кишит пиратами и штормами,– вразумлял жену Орин.
Лэсли с обиженным видом промолчала до конца трапезы. Норману было понятно её поведение: Лэсли сделала последнюю попытку усыпить совесть, быть вместе с мужем. И он ни сколько не обиделся на любовницу. Уедет Лэсли с Орином – и слава Богу; он найдёт другую «игрушку».
Вечером Орин обнаружил жену у себя в спальне.
–Пришла мириться.
–Лэсли, сегодня у меня нет настроения на проказы,– отвернулся к окну барон.
–Это оскорбительно, Орин, ты же опять исчезаешь на пол года!
–Быстро встала и пошла!– прикрикнул муж.
–Не ори на меня! Привык командовать матроснёй! И сам превратился в быдло!
–Вербальное насилие с твоей стороны меня доконало!– огрызнулся капитан.
Громко хмыкая, Лэсли накинула халат и вышла из спальни.
Орин стал развязывать галстук, как из коридора донёсся возмущённый крик Нормана:
–Буркс, я лишу Вас жалованья!
Филдинг выскочил на лестничную площадку. Невозмутимый Руперт Буркс выслушивал претензии Сэндлера.
–Буркс, Вас никогда не дозовёшься! Что Вы делали всё это время?
–Норман, отстань от Руперта! Он – мой личный камердинер, и не обязан выполнять твои поручения.
–Чёрт знает что происходит!– ругнулся адвокат и спустился с лестницы.
–Не стоило из-за меня ссорится с родственником,– сказал слуга.
–Руперт, ты мне гораздо роднее какого-то там Нормана. Я вырос у тебя на руках. И ты, как лучший друг, сопровождаешь меня в плаваньях.
На корабле сожаление о покинутой красоте и любви Оттавии не покидало капитана Филдинга.
Однажды утром, уже к концу плаванья, он вышел из своей каюты и взревел на лоцмана:
–Морского ежа тебе в глотку!
Корабль оказался гораздо севернее, и со всех сторон плыли айсберги.
Но, казалось, не только океан усыпан дрейфующими льдинами, но и небо, по которому, не торопясь, едва заметно, плыли пышные, словно взбитый мусс, облака.
Не успел капитан открыть рот, чтоб отдать приказ, как раздался треск ломающихся досок по правому борту.
–В трюм, латать пробоину!– заорал Филдинг.
Кто-то с перепугу сиганул за борт.
Капитан сам помогал заделать дыру в трюме. Воды внутрь попало не очень много, льдина сомкнула края отверстия, но для их груза любое количество воды было губительно: сухие листья чая не терпят влагу, и были испорчены. Моряки аккуратно отломали края от ледяной глыбы и быстро приколачивали доски.
Глядя, как за борт выбрасывают мокрые пачки чая, Руперт вздохнул:
–Море, как полчище варваров, отняло у нас все богатства.
–Море – всегда риск,– угрюмо отозвался Орин,– Продадим то, что осталось.
Их судно благополучно преодолело остаток водного пути до провинции Квебек на востоке Канады, и по реке Святого Лаврентия дошло до города Квебек. Было начало февраля 1.814 года.
Сбывая перекупщикам остаток товара, Филдинг спросил у одного предпринимателя:
–А не нужен ли Вам самоцвет, которого зеленее нет?
–Хотите продать свой перстень с изумрудом?– обрадовался предприниматель.
–Да, за тысячу фунтов.
–За такую эксклюзивную драгоценность я за ценой не постою.
В разговор вмешался Буркс:
–Сэр, не продавайте перстень. Это же Ваш талисман.
–Я заплачу достойные деньги. Тысячу двести фунтов,– настаивал купец,– Изумруд способствует хорошему улову, а у меня есть рыболовные шхуны. И к тому же этот камень восстанавливает зрение, если на него долго смотреть, а моя мать уже плохо видит.
Орин вслух рассуждал:
–С одной стороны – это подарок мамы, но с другой – напоминание о той, о ком хотел бы забыть, у неё такой же перстень с рубином.
–Срочно нужны деньги?– окликнул Филдинга бородатый верзила, что прислушивался к торгу,– У меня есть халтурка. Пошли, обсудим.
–Этот человек слывёт сомнительным дельцом,– шепнул перекупщик.
Но Филдинга потянуло к незнакомцу.
Бородач назвал сумму сделки, и у молодого капитана загорелись глаза. Он не знал, что груз надо доставить на территорию враждующего государства. С сентября прошлого года некоторые земли и озёра Канады перешли к США. Орин постоянно был в плаванье и газет не читал. Знал, что Англия воюет против экспансионистской политики США в пользу Канады, но каких успехов достигла армия, понятия не имел.
–Вы очень торопитесь?– уточнял капитан.
–Очень.
–Но для многих мужчин воздержание – болезненный процесс. Для отдыха команды нужна пара деньков.
–Но…как бы Вы не передумали после, капитан.
–Я – джентльмен и слов на ветер не бросаю.
–Хорошо, я Вам верю.
Вечером, входя в бордель с Рупертом, Орин сказал другу:
–Наваждение прошло. Я могу уже видеть красоту других женщин.
–Значит, твоя любовь прошла?
–Увы – ещё нет.
На следующий день капитан Филдинг скупал у индейцев пушнину.
–Руперт, ты останешься на складе охранять шкуры, когда я уйду в наметившуюся небольшую экспедицию.
–Я это уже понял. Только гляньте, какую прекрасную шкурку испортила моль.
–Да, жаль. Чёрт создал моль, когда Бог создал пушных зверей.
К ним подошла следующая группа туземцев. Среди ирокезов была девушка, вместо платья на ней была одежда индейского мужчины. Её соплеменники относились к ней уважительно и покровительственно. «Какая-нибудь сумасбродная дочь вождя»,– решил Орин.
Ещё удивляли коротко обрезанные волосы индианки.
Заметив изучающий взгляд белого, один из ирокезов пояснил:
–Враг из другого племени схватил её сзади за волосы, желая снять скальп, а храбрая девушка отрезала волосы острым лезвием, а затем кинула тот нож в противника.
–Я думал: снимают скальп только с воинов.
–Она последняя из своей семьи, шаман разрешил ей носить одежду мужчины, добывать еду охотой и защищать себя.
–Как тебя зовут?– спросил Орин у индианки.
–Я забыла.
–Как можно забыть своё имя?– рассмеялся парень.
–Роза,– подсказал стоящий по соседству её краснокожий собрат.
–Да, белые называют меня – Роза.
–Скажи своё настоящее имя,– настаивал англичанин.
Индианка упорно молчала.
–Может, ты – лазутчица, шпион из стана врагов?– не унимался настойчивый капитан.
–Розу мы знаем с детства,– заступились за девушку свои.
–Она своя, хорошая девочка. Отстань от неё,– подали голос белые купцы.
Орин махнул рукой:
–Действительно, какая разница Роза ты или девушка с именем Упрямое Животное? Уверен, твоё имя звучит не лучше, раз ты скрываешь его.
Девушка ответила на оскорбление пощёчиной. Белые схватились за пистолеты, индейцы за ножи и карабины. Но Филдинг поднял вверх руку, успокаивая своих людей. Он даже улыбнулся, хоть и ненавидел индианку.
Обратил всё в шутку:
–О, а она с шипами, как роза.
Филдинг и его экипаж, выполняя заказ, сильно были удивлены, когда по их кораблю открыли залп орудий с берега. Но была ночь, они изменили курс и уплыли вглубь озера Эри. Товар в ящиках они доставили в срок, получили деньги и вернулись в город Квебек также ночью, опасаясь недоразумений.
Однако один борт немного пострадал от ядра и требовался косметический ремонт. Квебек славился деревообработкой и судостроительством, просто предстояло несколько дней подождать с отплытием.
Орин узнал, какие в городе достопримечательности: университет Лаваля, монастырь урсулинок, базилика семнадцатого века, жилые дома шестнадцатого века…Можно походить, посмотреть на архитектуру… Он так и сделал.
Гуляя по городу, капитан заметил, что ему навстречу по набережной идёт Роза. Сделал вид, что не узнал её.
Но девушка остановилась и заговорила:
–Я виновата перед Вами, моя невоздержанность едва не привела к поножовщине. Приходите в гости, и Вы увидите, что ирокезы гостеприимный народ.
И она рассказала, где они остановились. Звала прийти вечером, так как камлание шаман проводит только ночью.
Англичанин разглядывал Розу: грубоватые черты лица с выдающимися скулами, узковатые, слегка раскосые глаза. Когда она делала удивлённый взгляд и распахивала веки шире, то белки глаз обозначались вверху, тогда, как у белых белая кайма появляется внизу глаз.
Он поблагодарил за приглашение.
–Приходите завтра по утру, мы отвезём Вас в наше поселение.
Придя в гостиницу, где он и Буркс снимали номер, капитан выпалил:
–У меня есть заманчивое предложение: пойти в лес к индейцам.
–Захотел побыть мишенью? Или в последней поездке не надоело стрелять по движущимся в кустах врагам?
–Ты не понял. Я предлагаю не охоту на людей. Я предлагаю пойти в гости к дружественному племени. Меня пригласили.
–Когда ты успел подружиться с индейцами?
–Меня пригласила Роза.
–Ха-ха-ха! Видимо, затем, чтобы убить.
–Возьмём побольше наших ребят. Индейцам не нужны военные конфликты.
–Зачем тебе это?
–Хочу увидеть камлание шамана. Бернхард Драммонд рассказывал, что это увлекательное зрелище. Хоть он и был на другом континенте, но все колдуны одним миром мазаны…Ты останешься здесь, мало ли что…
Орин со своими людьми подъехал на взятых внаём лошадях к месту, где во временных хижинах расположились ирокезы. Они сворачивали лагерь.
Роза спросила у Филдинга:
–А вы взяли подарки для шамана?
–Нет…Может, подарить шаману бубен?
–Ты что! Шаман только сам делает бубен. С дерева, с которого был выпилен обод, собирается всё, до последней щепки, и относится к священному болоту. Оленя, чья шкура пошла на сам бубен, тоже относят туда же, собирая в лесу даже шерсть с деревьев, где он чесал бока. Шаман ловит душу оленя в Нижнем мире с помощью семи волков и их матери, а когда поймают, то просят душу оленя принести мёртвой воды из тёмного Нижнего, загробного мира, где текут две реки. Этой водой он брызгает на оленя и дерево. Все разрозненные части тела оленя, будь они даже разрублены на тысячу частей, срастаются. Затем души приносят живую воду из светлого Верхнего мира, мира духов.
Облитые этой водой дерево и олень вновь оживают. Тогда бубен одно целое с ними.
–Как увлекательно…В Нижнем мире души людей и животных живут вместе?
–Нет, страна мёртвых только часть Нижнего мира, он огромен и заселён многообразными сущностями из других миров.
–Из других миров?– эхом отозвался Орин.
–Шаманы называют другие миры Вселенной, они туда летают. Они говорят: «Многие звёзды – это корни деревьев, которые дают жизнь другим живым сущностям».
У капитана закружилась голова от сравнений: «Необразованные, малоразвитые племена рассуждают о жизни на других звёздах…Неужели, звёзды такие же светила, как Солнце? Вполне возможно…Если смотреть на Солнце с такого же дальнего расстояния, оно будет казаться звездой…»
–Я подарю шаману карабин,– вышел из задумчивости парень.
Они сели на поваленное дерево, пока индейцы сворачивали шкуры с походных типи.
Роза продолжила «образование» англичанина:
–Правая сторона бубна – солнечный, светлый, небесный мир. Левая – тёмный, нижний мир, который находится на севере. Семь рядов светлого мира с шестнадцатью ярусами со ступенями…
–Со ступенями,– повторил Орин, вспоминая слова Бернхарда о шаманах Новой Зеландии, у которых тоже была лестница в небо.
–Шаманы бывают злые, им подвластны духи Нижнего мира. Их сущность – медведь. И бывают добрые, лечащие людей. Их души – помощники из Верхнего мира.
Краснокожие и белые отправились в путь.
Индейские хижины – типи занимали большую поляну. Дети и женщины, сновавшие между строениями, остановились, вглядываясь в незнакомые лица белых.
Роза указала рукой, в каком типи ждут шамана.
Она рассказывала:
–Сейчас идут приготовления: начисто подметают пол, варят вкусный ужин, нужно накормить и напоить шамана, оказать почести. Врачеватель должен вернуть здоровье мальчику, что мечется в бреду.
Филдинг со своими людьми и старейшины племени вошли в типи. Роза и несколько женщин тоже были допущены.
Орин сел рядом с девушкой, дабы она и дальше поясняла происходящее.
Вошёл шаман, мужчина средних лет. Его костюм отличался от одежд соплеменников, на шкуры были нашиты некие знаки и колокольчики, а голову украшала небольшая железная корона.
Капитан удивлённо шепнул одному из своей команды:
–Мой приятель, с которым я вместе учился в Итоне, привёз из Кореи корону знатного князя…и на ней та же символика, что на короне индейского шамана! Я хорошо тогда рассмотрел ту вещицу, коей он хвастал…
–Мистика,– шепнул в ответ приятель и тихонечко перекрестился.
А Орин уже интересовался у Розы:
–Кто из женщин жена шамана?
–Шаманы странные люди…То они одеваются, как женщины, носят косы и пришивают круги к одежде на место грудей…выходят замуж…А некоторые. Как этот, женятся на духе-покровителе.
Служитель духов тем временем здоровался со своими собратьями особыми поклонами. Вождь положил под ноги колдуну шкуру волка-альбиноса.
Мужчины сидели с правой стороны от шамана, женщины – с левой. Роза сидела с мужчинами.
Люди разговаривали сдержанно и полушёпотом.
Внесли больного мальчика, завёрнутого в шкуры. Ребёнок метался в жаре.
Шаман, что-то бормоча себе под нос, медленно расплетал свои косички. Глаза его неподвижно уставились на костёр, в котором затухал огонь. Вдруг шамана содрогает странная икота, повторяющаяся несколько раз. Резко правая рука взлетает в сторону и выхватывает бубен из рук у одного из сидящих. Все вздрогнули. Колдун кланяется на все четыре стороны, одновременно брызгая водой изо рта. Кто-то бросает в огонь горсть белых волос волка, отчего огонь окончательно тухнет. Остаются лишь красные угли. Шаман поворачивается лицом на юг и начинает негромко бить в барабан, что подвешен к его шее. Орин и не представлял, что барабанная дробь бывает столь нежной и мягкой, едва уловимой. Колокольчики на одежде шамана вторят чудесной мелодии, даря свой перезвон.
Шаман запел, ударяя в бубен. Сначала голос его был слаб и тих, но вот в бубен он ударяет чаще, и ноты голоса становятся выше. Волшебным образом казалось, будто голос его перемещается то влево, то вправо, словно бегая по углам, выискивая духов, то вдруг казалось – голос стелется по земле или взмывает ввысь.
Но вот колдун закрыл глаза, остановил бубен и запел во весь голос. Все заворожено слушали красивые раскаты прекрасного голоса. Женщины плакали от восторга. Старики довольно кивали.
–Все необходимые духи слетелись сюда,– шепнула индианка, на её глазах тоже повисли две слезинки.
Голос певца, казалось, стал удаляться. За шкурами типи внезапно поднялся сильный ветер, опавшая листва неестественно сильно зашуршала. Раздались крики птиц, кои в тёмное время суток не летают: подали голос утки и журавли. Совсем близко завыл волк. Затем жутко заухала сова. Кто-то из женщин навзрыд заплакал.
Орину показалось, будто над ним кто-то пролетел очень огромный, он даже почувствовал ветерок от взмахов крыльев.
–Это шаман отправился на поиски похищенной души в Нижний мир,– поясняла Роза.
–Кем похищена душа?
–Злыми духами. Он сейчас описывает их, как уродов.
Шаман закрылся бубном и выслушивал, что ему говорят души предков и духи-покровители. Из груди врачевателя вырвались странные, сдавленные звуки, затем он издал крик женским голосом, засопел, засмеялся раскатисто, завыл, словно волк.
–А теперь шаман говорит с духами на понятном только ему языке,– толковала индианка.
Шаман продолжил пляску сначала медленно, затем всё быстрее, и скоро его движения стали совсем неистовыми. Глаза его вылезли из орбит, язык изо рта, тело затрясла лихорадочная дрожь. Туловище, ноги, руки ходили ходуном. Странно тряслись губы.
–В него вошёл дух,– шёпотом остановила Орина Роза, который вскочил и хотел помочь шаману, вывести из дурманящего состояния.
Колдун взревел, как лютый зверь, упал на живот и от души орал на разные голоса.
Больной ребёнок очнулся и заплакал. Его унесли из типи.
Все индейцы вскочили и устроили всеобщую пляску с гиканьем и песнями. Кто-то надел шкуру медведя, кто-то изображал птиц.
–Колотушка, жезл, бубен, железная корона или повязка на лбу – обязательные атрибуты шаманы?– переспросил Орин у переводчицы.
–С этими вещами шаман не расстаётся,– кивнула Роза.
–Жезл, держава и корона…– пробормотал Орин,– Неужели наши короли переняли регалии власти от друидов-шаманов?
Капитан вспомнил рассказы Драммонда об Австралии, о племени Аранда. «Чёрт, как похожи описания шаманских обрядов. В Африке, я уверен, происходит то же самое. Неужели все эти примитивные цивилизации некогда общались? Абсурд. У них не было кораблей. Значит, их предки все вышли с одного континента…Но как они добрались до других материков? Может, континенты раньше были одним целым, а землетрясение разъединило их?»– думал на тему переселения он.
Филдинг подарил шаману карабин, как и обещал.
Обрадованный подарком индеец предложил парню:
–Хочешь, я скажу твоё будущее?
–Я не верю, что твои духи общаются с духами белых,– недоверчиво произнёс Орин.
–Я уже пробовал гадать белым, у меня получалось. Кое-кому я даже исправил судьбу, отогнав от них беду.
–Тоже мне управитель мира.
–Общение с духами предков наделяет меня могуществом и предвиденьем. Хочешь доказательств? У меня тут во фляге есть сок одной травки…выпей-ка…
–Нет уж, наркотики мне твои не нужны. Так не можешь одолеть меня?
–Вижу в твоём сердце большую любовь…
–Это можно сказать про любого молодого человека!
–Но женишься ты на туземке.
–Ври, да не завирайся. У меня есть жена. Белая женщина.
–Не вижу белых женщин возле тебя, только женщины с тёмными волосами и тёмным цветом кожи.
Вождь племени преподнёс Филдингу чан с мерзко пахнущей жидкостью.
–Выпей, иначе наш народ обидится,– подсказывала сзади Роза.
Орин смиренно сделал глоток, проглотив отвратительный напиток. И после этого ему сделалось удивительно легко и радостно. Он обнял шамана и рассмеялся. Колдун вторил ему торжествующим, громким смехом, хохотал, запрокинув голову.
Что было дальше, и как уснул, Орин не помнил. При пробуждении в голове пронеслось: «Коварный шаман подлил мне в питьё наркотическое вещество». Веки не желали открываться, он с трудом приоткрыл глаза. Видимо наркотик ещё действовал, потомучто рядом он увидел желтоватое тело туземки. Орин продрал глаза. Да, действительно, силуэт девушки не галлюцинация, он отчётливо увидел, что лежит на шкурах рядом с голой Розой!
Девушка улыбнулась ему, а затем грустно рассказала:
–Ты был в бреду и говорил о лодке, плывущей к берегу-мечте…
–Я был не один…в той лодке. Со своей любимой,– вспоминал видения Орин, он упустил, что ему привиделось, что он занимался в лодке любовью с Оттавией,– Но её унесло море, и принял большой корабль, а мою лодку разбило о скалы…
–Да-да, ты звал свою любимую: «Отта, приди ко мне! Вернись!» А потом кинулся на меня со словами: «А, вот ты где»…
–Надеюсь, я не сильно Вас испугал?.. И не причинил никаких травм? Синяков там…ссадин…– испуганно забормотал капитан, укрывая нагое тело девушки шкурой, он всё ещё надеялся, что между ними ничего не произошло интимного
–Прошлой ночью я стала твоей женой…– робко произнесла индианка.
–Почему ты не ударила меня, защищая честь?! Вы, цветные, что только не сделаете, чтобы заполучить себе богатого, белого мужчину!– обвинял её англичанин,– Теперь будешь бегать за мной, преследуя?! Зачем ты легла со мной в постель?!
–Да, я – глупая скво, возомнившая, что человек, способный на такую огромную любовь сможет так же сильно полюбить меня…
–Между нами нет, и не может быть ничего общего,– «отрезал» Филдинг.
Он нащупал одежду и стал быстро одеваться. Роза последовала его примеру. Слёзы потоком текли из её чёрных глаз. Он не смотрел в её сторону, так был зол на неё.
Выскочил из её жилища. Девушка вышла за ним.
Поблизости стоял шаман.
Он спросил у соплеменницы:
–Белый обидел тебя?
Девушка молчала, но её заплаканное лицо говорило о многом.
Колдун ударил Филдинга кулаком в глаз. Орин согнулся. Затем опомнился и налетел на противника с ответными тумаками. Его противник был крепкий, сильный индеец, и они изрядно посылали друг другу тумаки.
Схватившись за плечи капитана, шаман бросил ему в лицо:
–Можешь забрать свои подарки, они мне больше не нужны! От такого низкого человека, что обижает слабых и беззащитных!
Пока Орин обдумывал, что ответить, индеец уронил его наземь, выхватил нож, замахнулся.
–Нет!– остановила схватку Роза,– Я сама позволила пришлому вольничать в своём типи.
Шаман нехотя слез с белого парня. И ушёл.
Филдинг бросился собирать своих людей, которых на ночь приютили добрые индейцы.
Войдя в номер гостиницы, Орин попросил Руперта:
–Дружище, в следующий раз, если я взгляну благодушно в сторону привлекательной аборигенке, свяжи меня по рукам и ногам, и запри где-нибудь в подвале.
–Весьма конструктивное предложение,– кивнул друг,– А что случилось?
–Переспал с Розой и подрался с шаманом.
–Хорошо отдохнул и повеселился,– засмеялся Буркс.
–Меня чуть не убили…Хорошо, отделался парой синяков…
–Тебя, как маленького, нельзя оставлять без присмотра!
Парень сел на стул и ударил себя по коленкам.
–Как я мог связаться с аборигенкой?! Зачем? Зачем? А, это всё наркотическое опьянение! Мне виделось, будто я обнимаю Малевольти…
Орин подошёл к окну и уставился на кромку горизонта. Всё это неимоверное количество воды отделяет его от Англии…и от Оттавии.
–Отта, ты будешь моей!– крикнул юноша в морской простор и пригрозил далёкой Малевольти обоими кулаками.
2 июня 1.814 года. Баронессе Тине Бонэм сообщили, что вдали показался корабль Орина Филдинга, и тётушка заторопилась на пристань, чтобы с остальными родственниками встретить племянника. Её, как обычно, сопровождала компаньонка Элеонора Фиоре, которой нынче исполнилось шестнадцать. Характер девушки действительно стал уравновешенным, её темперамент выдавал лишь живой, озорной блеск глаз. Красота Элеоноры расцветала, но именитых кавалеров удерживало её незнатное происхождение.
Сойдя на берег, Орин отметил, что в Европе поменялась мода с приходом новой династии. Эпоха реставрации принесла широкие, развивающиеся платья из плотной материи с прямыми рукавами. Кружева до самых кончиков пальцев выглядели изящно, но вот такое количество бантиков пугало. У барышень волосы ниспадали до плеч затейливыми кудряшками.
Шестьдесят двухлетняя Бонэм расцеловала Орина в обе щеки, прослезилась. Капитан в ответ проделал то же.
Элеонора удивилась себе: почему она робеет в присутствии этого капитана, что, по слухам, встречается с её тёткой Оттой.
Других родственников весть о прибытии Орина ещё не застала.
Филдинга ждали дела с Россом, и он учтиво повёл тётушку до кареты, расспрашивая о семье.
А девушка поравнялась с одним из матросов, и любопытно спросила:
–Ваш капитан…какой он?
–Настоящий морской волк! Такого изобретательного пройдоху ещё надо поискать!
Элеонора восприняла эту грубую лесть за похвалу, за высшую оценку деятельности Филдинга. Хоть нельзя назвать Орина абсолютным красавцем, но он так обаятелен… И она создала себе кумира. Её девичьи мечты сосредоточились на нём, он стал объектом поклонения и обожания, ведь сердце юной девушки не может пустовать, вот она и поселила в него Орина.
Сажая даму в карету, капитан сделал комплимент:
–А Вы всё молодеете, тётушка.
–Шутник, хулиган,– замахала на него веером баронесса, улыбаясь.
Юноша покаянно сложил ручки на груди и жалобным, извиняющимся тоном «заблеял»:
–Если б я мог знать, что правда так оскорбит Ваши уши, я бы рта не раскрыл.
–Все мои знакомые прожужжали уши, допытываясь о сроке твоего возращения, Орин.
Подошедшая Элеонора с интересом слушала беседу.
–Почему всегда столько внимания к моей скромной персоне?
–Тебя считают славным малым, и с интересом следят за твоей судьбой.
–В городе полно людей куда более интересных, почему именно меня избрали в любимчики?
–Из-за твоего неунывающего характера и прекрасного чувства юмора.
–Значит, если б в городе прошёл конкурс на самого популярного человека, первый приз достался бы не мэру и не мамаше из салона «Прелестницы», а, безусловно, мне. Есть чем гордиться.
Затем Филдинг поцеловал руку тёте и помог подняться в карету Элеоноре.
Карета отъехала.
Орин с благоговением оглядывал кусты цветущего вереска.
К нему подошёл Персиваль Росс.
Судовладелец рьяно потряс руку парню и заявил:
–Мистер Филдинг. Вы – лучший капитан из всех, с кем я имел дело.
–Боюсь, мою сестру Вы этой похвалой не прошибёте, вряд ли когда-либо она будет гордиться мной. Я и Норман – постоянные объекты для нападок, мы всегда плохие.
Росс назвал сумму сделки.
–Персиваль, Вам на ринге отшибли память? Мы договаривались совсем о других процентах. Точно говорят: владелец золотых гор всегда жаден.
–Боцман сказал, что корабль получил пробоину.
–Сам боцман и виноват в этом происшествии.
–Нельзя возлагать ответственность на лицо младше по чину.
–Но не мог же я сутками дежурить у штурвала.
Но долго спорить Филдинг не любил, он уступил, в принципе он и так дополнительно не плохо наварился на шкурах и доставки груза по озеру.
Сестра дома докладывала:
–Норман стал домоседом!
–Исправился!– порадовался за неё Орин.
Он только переступил порог дома, а море уже тянуло к себе. И ещё в душе он боролся с собой: его влекло посетить магазин Малевольти.
Когда семья собралась за столом, Наяда объявила, что одна из тётушек Филдингов пригласила её с семьёй в гости в Лондон. Норман отнекивался от поездки, заверяя, что завален работой. «Ехидная физиономия вездесущей сестры порядком надоела, хоть отдохнём немного от её нравоучений»,– обрадовался брат.
