Галина Ивановна Губайдуллина
Соседи и родня Оттавии Малевольти
Роланд бросился отвязывать девушку. Её спина оказалась исполосованной плетью, порезы на венах, к счастью, были неглубокими, видимо, отец хотел, чтоб дочь подольше помучилась.
Адвокат сорвал с кровати покрывало и завернул Билинду.
–Я отвезу её домой,– сказал Спенсер и унёс девушку наверх.
Августа тем временем била мужа кулаками и ногами. Сэндлер не торопился отталкивать праведно разгневанную женщину. Он разглядывал все углы комнаты, где валялись верёвки и детские вещи.
Голос Франческо рассеял последние сомнения:
–Это он! Он! Похититель детей!
Миссис Драммонд поражённо застыла. Попятилась, брезгливо обтирая руки о платье, будто трогала не человека, а противного паука.
Спенсер уже вышел из комнаты, и не слышал обвинения.
Сэндлер медленно приближался к доктору.
–Я понимаю пьющих крестьян и совершающих преступления рабочих: у них жизнь тяжёлая, их душа ожесточилась, но тебе-то что не жилось, как человеку?
–Один только шаг отделяет каждого человека от вечности,– заунывно возопил Бернхард.
–Не играйте придурочного, мистер Драммонд, Вы всегда были вменяемым, трезво мыслящим доктором.
Служитель закона не сдержался и с размаха ударил маньяка, словно перед ним была зловонная крыса. Тут же Августа подбежала и пнула мужа.
–Это тебе за Ириску!
Драммонд подал голос:
–Правильно говорят евреи: «Плохая жена хуже дождя – дождь загоняет в дом, а плохая жена из него выгоняет».
–Кто теперь захочет взять в жёны Билинду, зная, что пороки родителей перейдут её детям?– заламывая руки, сокрушалась женщина.
Её муж обещал:
–Я выпью яд. Он в соседней комнате. Норман, принеси флакон из зелёного стекла, разрисованного лилиями.
Адвокат не торопился идти, но идею поддержал:
–Это правильное решение. Я буду хранить молчание о случившемся, и никакая «Морнинг пост» не очернит фамилию Драммонд. Только Августа…будет одна просьба…
–Деньги?
–Нет, что Вы! Я попросил бы Вас говорить обо мне Оттавии, как о достойном джентльмене.
Бернхард расхохотался.
Дразнил влюблённого:
–И ты втюрился в красотку!
–Не твоё собачье дело,– огрызнулся адвокат,– Ты кому клятву Гиппократа давал: людям или тараканам?
Доктор замолчал и потупился.
–Нельзя оставлять это чудовище наедине с вами, от него всего можно ожидать,– высказал опасения Норман.
–Я сама найду нужную склянку.
Женщина поспешно вышла из комнаты.
–Что сподвигло тебя, Берни, творить зло?– не понимал бывшего друга Сэндлер.
–С юности я привык быть на грани жизни и смерти, стоять на краю опасности. И спокойное, размеренное бытиё вызывает у меня приступ меланхолии. Да, я привык рисковать, привык висеть на волоске от гибели: джунгли с дикими зверьми и не менее свирепыми аборигенами, жаждущий крови король со своей сворой бездуховных, падших придворных, в любой момент готовых выпить твою кровь… Брак связал мне руки. Я женился, подчиняясь воле отца, но постная, вялотекущая жизнь без приключений отравляла мои дни. Семейное счастье и покой не для меня.
–Но ты же врач. А доктор обязан спасать людей, а не калечить!
–Ты тоже не без изъяна: не можешь бросить пить напитки погорячей. Природа человека двойственна. Мы хорошие на работе или в кругу друзей, реже дома, но в другом окружении проявляется наше второе я, и вылазят наружу не любезность и дружелюбие, а вероломство, эгоизм, тиранство и…вот даже кровожадность.
–Ты не просто редкий тип человека, ты – редчайший экземпляр вырождения.
–У меня нет причин любить человечество. У меня же просто ещё сильны инстинкты охотника.
–Августа что-то долго ищет…
–Торопишься отправить меня на тот свет, дружище? А как вы собрались заткнуть глотку этому мальчишке? Он разболтает приятелям, а после узнает и весь город. Давай, я убью его. Убью быстро…
Франческо попятился.
–Заткнись, мразь!– заорал Норман на маньяка,– Ни один ребёнок больше не пострадает от твоих рук!
Августа вошла с флаконом в руках. Быстро передала зелье адвокату.
–Забери мальчика, и идите наверх. Я, как судейский исполнитель, разберусь с преступником.
–Я пока найду столяра, чтобы он починил наружную дверь, а после закрою больницу на реконструкцию и избавлюсь от тела, тайно вывезу. Объявим, что доктор Драммонд заразился редким типом очень заразной лихорадки, пусть хоронят в закрытом гробу, видеть его больше не могу.
–Прежде всего: возьми себя в руки. Никто из служащих больницы не должен заподозрить неладное. Ломали дверь? Всё правильно – доктору стало плохо, он лежал без сознания, не мог нам открыть. А что ты скажешь старику Айвору?
–Думаю: правду. Иначе он будет обвинять меня в болезни сына, мол, допекла – сбегал из дома в лечебницу, и там сидел днями и ночами.
–Жаль старину Айвора…
–Отправим его успокоить нервы на лечебные воды Бакстона, их живительная сила сыскала себе славу ещё при римлянах.
Когда через пол часа Сэндлер появился перед Августой и Франческо, на его лицо наползла бледность и уныние.
Встретив испуганные глаза ребёнка, мужчина поучительно изрёк:
–Зло всегда наказуемо.
Баронесса, сокрушённо вздыхая, говорила:
–Я всегда чувствовала, что от Бернхарда исходят дурные флюиды. Я предвкушаю, что злые языки будут говорить, будто Билинда довела отца до сердечного приступа, сбежав с кузеном.
–Думаете, Роланд увёз девушку к себе?– засомневался Норман.
–После того, что он здесь увидел, даже не сомневаюсь.
–Почему нельзя рассказывать о поимке маньяка? Ведь это сделает меня и Вас героями!– узнавал подросток, испытующе глядя на адвоката,– Мистер Спенсер увёз Билинду, он так влюблено смотрел на неё, что за её замужество лично я спокоен.
–Но есть ещё Залман. Если общество узнает правду о докторе-убийце, этот парень, его сын, станет изгоем.
–Наверняка, Вы правы,– повесил голову Франческо,– А я – себялюбивый зазнайка.
–Давай дружить. Такие смелые ребята нужны в полиции. Будешь помогать искать воров и хулиганов.
–Тётя Отта мечтает сделать из меня бухгалтера…
–А ты кем хочешь стать?
–Я, честно сказать, очень испугался, когда меня едва не похитили, и больше не хочу рисковать жизнью.
–Ну, как знаешь.
–Мистер Сэндлер, а мне тоже рассказывать тёте Отте о Вас?
–Этим ты мне здорово поможешь. Я отвезу тебя домой, пойдём, малыш, поймаем кэб.
–О Вас легко говорить, Вы – герой.
Адвокат засмеялся и потрепал мальчишку по плечу.
8 октября. Франческо весь день крутился в магазине возле тётки и её пасынков, помогая распечатывать коробки с новым товаром.
Стоило Эммиту и Артуру уйти в торговый зал, племянник восторженно излагал Оттавии:
–Мистер Сэндлер не только адвокат, но и прекрасный детектив, и сыщик. Ходят слухи, что он изловил маньяка.
–Уверена: такие слухи пускает сам сэр Сэндлер.
–Тётя Оттавия, он на самом деле очень храбрый человек,– опустив глаза, сообщал мальчик,– Я дал слово, что не назову имя убийцы… Он из благородных, и в интересах семьи…
Ребёнок запнулся, подбирая слова.
–Не стоит говорить дальше, тайны надо уметь хранить,– перебила его тётка,– Но барон Сэндлер подверг твою жизнь опасности?
–Вовсе нет! Он защищал нас пистолетом, и расправился с преступником!
–Не думала, что этот напудренный и изнеженный франт может быть героем…
–Никакой он не изнеженный! Сэр Сэндлер в детстве помогал отцу по хозяйству на ферме, даже пас овец. Он мне рассказал это по дороге домой.
–Точно, тебе уже пора, скажу Артуру, чтоб отвёз тебя.
Отправив племянника с пасынком, Оттавия тоже вышла в торговый зал.
Эммит шепнул ей на ухо:
–Стоит ли сквайру Флиту тратить деньги на эту корову?
Парень указал глазами на дородную даму.
–Не будь жестоким, женщины, все без исключенья, любят наряжаться.
Другая леди, долго и придирчиво выбиравшая перчатки, но оставшаяся очень довольной, хвалила отпрыска Боу:
–Эммит очень достойный молодой человек. Вежливый, исполненный чувством долга.
Малевольти светилась материнской гордостью.
Затем она отправила пасынка на Морскую улицу в другой магазин, записать какой товар заканчивается.
Эммит Боу нагрянул в магазин на Морской улице нежданно, уличив продавцов в завышениях цен. Пришлось уволить нерадивых тружеников, и самому простоять за прилавком до вечера.
Желая как-то уйти от проблем дня, он решил пройтись до дому пешком, молодой человек надеялся нечаянно встретить старого знакомого или, в крайнем случае, в непринуждённой беседе с первым встречным завести нового.
Парень шёл не торопясь, но никто не привлекал его внимания.
Зачем-то он свернул на улицу, пользующуюся дурной славой. Здесь люд был не столь богат, и не всегда чист.
Продавщица маленькими букетиками вела себя настолько вульгарно, что создавалось впечатление, будто она торгует не растениями, а собой.
Какая-то бледная девушка из толпы с такими же блёклыми волосами вдруг улыбнулась Эммиту. «Зачем это она сделала? Почему улыбнулась мне? Я смешон? Да нет, она по-доброму улыбнулась. Какая красивая у неё улыбка…И меня, значит, она считает привлекательным…Кто она?»– в секунду пронеслись мысли в голове у парня. Он остановился и сделал вид, что читает афиши, сам же разглядывал незнакомку.
Ей лет шестнадцать, удлинённое лицо, на котором задумчивость и грусть поселились давно. Прямой нос, небольшие светло-голубые глаза, пухлые губы. Голубая шаль делала кожу ослепительно белой. Ничего особенного во внешности, но эта её душераздирающая тоска в глазах показалась Эммиту тайной, он сравнил её с маркизой Помпадур, что тоже вышла из народа.
Тем временем девушка улыбнулась седовласому мужчине, но и тогда её глаза продолжали сиять грустью. Боу показалось, что в мимике лица сквозит некая плутоватость, насмешка. Он прислушался к разговору.
–Деньги вперёд, сэр.
–А ты не обманешь?
–Это как бы Вы не обманули. А то есть такие: возьмут что надо и не платят.
–Я не такой.
–Тогда деньги вперёд.
Мужчина протянул приличную сумму. Девушка взяла банкноты, развернулась и пошла прочь.
Эммит пошёл следом.
–Постой, детка, не так быстро, я не поспеваю,– окликнул её седовласый.
Но аферистка не отвечала, не оборачивалась и не сбавляла шаг.
–Воровка!– завопил обкраденный.
Белокурая резко обернулась и возмущённо спросила:
–Что кричите? Что Вам надо?
–Верни деньги, мерзавка.
–Никаких денег у меня нет. Я просто так вышла погулять, Вы меня с кем-то спутали.
«Мошенница успела передать купюры подельникам,– догадался Эммит,– Но я никого не заметил…Наверное, это ребёнок, вот его и не было видно в толпе».
Околпаченный простофиля растворился в толпе.
К блондинке подошла статная дама в пёстром одеянии и зло спросила:
–Опять устраиваешь спектакль? Когда, наконец, начнёшь работать, как все остальные?
–Но мне же платят.
–Когда-нибудь тебя побьют или притащат в полицию.
–Бить не будут, потомучто тогда я потащу их в полицию. А факт хищения не докажут.
Боу понял: перед ним проститутка, которая отлынивает от «работы».
–Что Вы делаете сегодня вечером?– вышел из-за спин зевак Эммит и спросил у девушки.
Лицо блондинки сделалось злым.
–Удивляюсь таким молодым людям, как ты. Богатый, красивый…а тянешься к низким, пошленьким развлечениям,– процедила она.
–Как ты разговариваешь с клиентом,– ахнула сутенёрша.
–А-а, так ты на самом деле бульварная девка,– тоже язвил парень.
–Ты груб и не воспитан,– обиделась девица.
–Ну и ты не принцесса.
Сутенёрша нахваливала «товар»:
–Эта девочка – несорванный цветок, она дорого стоит.
Щёки блондинки вспыхнули.
–Назовите цену,– согласился Эммит.
–Шагайте за мной, молодой человек,– позвала сводница, а на девушку глянула таким властным, пронзительным взглядом, что та передёрнула плечами.
–Как тебя зовут?– спросил Боу у блондинки.
–Шеннон,– проронила та, поправляя голубую шаль.
–Я – Эммит.
Женщина привела их в неуютное, бедно обставленное помещение с мебелью в пожухлых тонах.
Сводница назвала сумму. Парень, не задумываясь, выложил требуемую плату.
Тётка хмыкнула и вручила ему ключ от комнаты.
–Запри дверь, а то эта бестия сбежит,– посоветовала она перед тем, как уйти.
Эммит смотрел на девушку, как на нечто диковинное, необычное. Шеннон смущалась, отошла подальше. С полки шкафа взяла колоду карт.
–Я могу погадать. Хочешь?– видимо, желая оттянуть интим, предложила она.
–Гаданьям верят только глупые женщины.
–Все знакомства в большом городе случайны, как арканы таро.
–Согласен: наша встреча случайна и неожиданна. Но я заранее знаю, что ты мне нагадаешь. Будешь пугать гибелью, если я до тебя дотронусь.
Шеннон зажато, нервно хихикнула.
–Догадливый.
–Если ты выбрала путь продажной девки, то рано или поздно…это произойдёт, так пусть твой первый интим будет с молодым, симпатичным джентльменом. Твоя сутенёрша настроена воинственно: запрёт тебя с каким-нибудь пьянчугой…
–Она – моя тётка. Мы приехали к ней из деревни. Наш дом сгорел вместе с родителями. Я продала хозяйство, но этого хватило лишь на похороны и на дорогу до Милфорд-Хейвена. На фабрике зарплату дадут только через месяц, а мне надо кормить младшего брата. А ты говоришь: «я сама выбрала этот путь»…
–Пытаешься разжалобить?
–Нет. Я знаю – это бесполезно. Ты хочешь весело провести время, и хочешь изведать моих прелестей. Все мужчины одинаковы.
И Шеннон откинула шаль, стянула юбку. Эммит хотел оставить её, но обомлел от вида совершенных женских форм. Ножки в чулочках и панталончики с рюшечками просто приковали его взгляд, плавные, изящные линии заворожили.
Девушка налила юноше вина. Его руки дрожали от желания. Плутовка ухмылялась. Эммит выпил до дна, и его голова закружилась. Последнее, что он помнил, были руки Шеннон, ощупывающие его карманы.
Когда сон слетел, Боу рассмеялся:
–Девчонка убежала и от меня! Видимо, в вино подмешала сонный порошок! Молодец, всё продумала.
Он оценил то, с каким упорством девушка из народа сберегает свою честь. Внезапное чувство обожания к незнакомке, подобное мощному наводнению, вдруг родилось в сердце Эммита, и, размывая все берега невозмутимости и спокойствия, затопив все мосты отступления к недавней отстранённости, теперь сокрушало нерешительность и личный эгоизм.
Утром следующего дня Эммит рассказал Оттавии о кознях уволенных продавцов и просил:
–Мама, запишите вчерашнюю выручку мне на зарплату.
–Что-то приобрёл для себя?
–Ага, приобрёл занятную штучку для души.
Женщина улыбнулась: пусть прихорашивается.
–Ты выглядишь усталым,– заметила она.
–Как раз хотел взять выходные на несколько дней.
–Конечно-конечно. Я сама поторгую на Морской улице.
Эммит оделся поскромнее, чтоб не отличаться от простого люда рабочих, и помчался в тот район, где повстречал Шеннон.
Он исследовал всю улицу вдоль и поперёк, но недавней знакомой не было. Зашёл в тот дом, куда водила их сводница, но дверь оказалась на замке. Парень приуныл, и даже решил, что Шеннон может ловить клиентов-простачков в разных районах города, так, безусловно, удобнее – нет шанса повстречать прежнего облопоченного, а потому озлобленного мужичка.
Время близилось к обеду, и Боу спустился в подвальный кабачок. Заказал жареные сосиски и пиво.
Пенный напиток принесли сразу, а горячее просили подождать.
Юноша грустно посасывал пиво, глядя по сторонам.
Дверь заведения отварилась, и вошла Шеннон. Эммиту показалось, что она принесла с собой свет, будто в комнате стало светлее, как если бы от её белых волос распространялось сияние. Сегодня на лице Шеннон присутствовала яркая косметика, делающая её выразительной и соблазнительной.
Боу отодвинулся за спину здоровенного дядьки, чтоб плутовка не сбежала раньше времени при виде него.
Девушка села за пустой столик, обводя лица завсегдатаев кабачка тоскующим взглядом.
Как только она сделала заказ, рядом на соседний стул подсел Эммит. Шеннон округлила глаза и хотела вскочить, но парень поймал её руку.
Он успокоил её:
–Я не сержусь.
–Но ты же не получил ожидаемого.
–Я познакомился с тобой, разве этого мало?
–Да ты и не докажешь обмана, я буду всё отрицать.
–Я же не кретин, чтоб выставлять себя на посмешище: обманут деревенской девчонкой! И к тому же, я благодарен за то, что когда я уснул, ты забрала из брюк только ключ, не взяв крупной суммы денег. Хочешь, я заплачу и за этот обед?
–Не надо.
Шеннон дёрнула свою руку. Юноша с неохотой отпустил её ладонь.
–Я понял: за деньги тебя нельзя купить. А просто встречаться с тобой можно?
–Я не хочу встречаться с тобой.
–А что ты потеряешь? Я буду платить за наши прогулки.
–Но зачем тебе общение с девушкой из народа?
–Я полюбил тебя.
–Так я тебе и поверила! Ты же не сумасшедший.
–Я сошёл с ума по тебе.
–Тогда мой ответ: нет.
–Рисковать на улице лучше, да?
–Так спокойнее для моей репутации…и для моего сердца…
–Я буду преследовать тебя, и не дам дурачить простачков, пока ты не изменишь решения.
–Коварный шантажист! Я не верю, что зажгла в тебе любовь.
–Играючи зажгла. И не шути с огнём – чувствами не играют.
–А, может, ты хочешь отомстить мне за оскорбление и обман? Увезёшь к проливу Святого Георга и утопишь.
–Вижу у тебя дар угадывания мыслей,– шутил Эммит.
Девушка улыбнулась, и у парня потеплело на сердце.
Затем они с аппетитом ели сосиски, обсуждая новости из колоний и войну Наполеона с Россией.
Боу нанял экипаж и увёз Шеннон за город. Там они бродили по лесу, покрытого золотом увядания. Эммит читал стихи, после девушка напевала весёлые народные песенки. Она так разошлась, что, кружась, схватила юношу за руки и увлекла в круговерть танца. Молодые люди, хохоча, потеряли равновесие, и свалились на опавшую листву. Смех стих.
–Я тебя сильно придавил?– растерянно шепчет Эммит, а сам ненасытно смотрит ей в глаза.
–Я замёрзла, хочу домой,– шепчет она в ответ.
Он помогает ей подняться. Его тоже бьёт дрожь, но эта лихорадка не связана с холодом.
Джентльмен опять нанимает извозчика и довозит Шеннон до нужной улицы. Вручает деньги.
Спрашивает:
–А почему бы тебе не пойти продавцом ко мне в магазин? «Галантерея» на Морской улице. Я выдам тебе форменное платье для работы, и буду платить гораздо больше, чем платят за адский труд на фабрике.
–Я согласна.
Они обсудили условия контракта.
–Ты хитрый, Эммит,– смеясь, заявляет девушка.
–В чём?
–Ты станешь платить мне за встречи на законных основаниях.
Она выскочила из экипажа.
К ней подбежал рыжий мальчуган с упрёком:
–Где ты была так долго?! Я уже что только не думал!
–Успокойся. Дэннис, я нашла хорошую работу.
–Но ты и так работаешь на фабрике.
–Я буду продавать дорогой товар в магазине для богатых.
–Ого.
Днём Эммит Боу стажировал Шеннон, рассказывал о качестве кожи и модных тенденциях, показывал как вести записи в торговой книге, объяснял нюансы работы, а вечером провожал её до дома. Выходные они тоже проводили вместе. То сидели в кофейни, то ходили смотреть на забеги собак, катались на лодке, гуляли по лесу…
Дома Эммит уклончиво отвечал мачехе, что пропадает в клубе для избранных джентльменов.
И однажды некие приятели заметили Эммита с девушкой из народа в одном маленьком ресторанчике.
–Склонности семейки Боу не меняются. Но Малевольти хоть очень красивая женщина, эта же не тянет и на смазливую мордашку! Совсем ничего особенного во внешности,– обсуждал один джентльмен.
Другой парировал:
–Зато она держится, как истинная леди.
–Надо сообщить Артуру, что его брат появляется на публике с некой таинственной простолюдинкой.
–Может, не будем разлучать влюблённых? Посмотри, с каким интересом они общаются.
–Они нарушают классовую иерархию. Принадлежность к верхам сословий надо заслужить.
Поздно вечером в комнату младшего брата вошёл Артур.
–Эмм, с кем это видят в последнее время?
–Провожаю до дома новую продавщицу, у неё район неблагополучный, а со мной ей нечего бояться.
–О-очень благородно. Надеюсь, у тебя с ней несерьёзные отношения.
–Она – славная и честная девушка, тебе не стоит беспокоиться.
–А обедать в ресторане бедной девушке не очень накладно?
–Могу я угостить друга?
–Женщина не подпадает в разряд друзей.
–Дальше бесед мы не заходим. Даже лёгкий флирт Шеннон не приемлет.
–Шеннон? Так ты встречаешься с новой продавщицей?
–«Встречаешься» – это громко сказано, я дальше её порога и не ступал.
–Одно время я тоже ухлёстывал за хорошенькими продавщицами. Больно обжёгся. Помнишь белокурую Викторию? Так вот она заявила, что ждёт от меня ребёнка. Я уж было собрался жениться, да хорошо, её подружка, напарница по прилавку, Лара, стала ревновать меня к ней и рассказала, что та имеет ещё двух любовников. Нанял сыщика, проверил, факт подтвердился, и я с чистой совестью уволил обеих и с тех пор шашни на работе не развожу.
–Ужасно. Ты дурил головы обеим девушкам…
–Да они сами бросались мне на шею!
–Ты зря сейчас распылялся в предостережениях, Артур. Шеннон не позволит даже поцеловать себя, не то, что затащить в постель.
–Ха, постель! Я резвился то с Викторией, то с Ларой прямо в подсобке магазина!
–Я не желаю слушать похабные истории.
–Ты плохо знаешь молоденьких девушек. Они только и мечтают, как о большой любви и богатом женихе.
–Ты совсем не знаешь Шеннон, а ровняешь со всеми.
–Подумай хорошенько, а стоит ли выпускать огонь любви? Разрастаясь, он становится жадным, охватывает тело, душу. И ты не подчиняешься своей воле, становишься рабом желаний и эмоций.
–Так ты влюбился?– сделал вывод Эммит.
–Увы. Она замужем.
–Твоя участь жальче моей – ты полюбил призрак.
–Думаешь, я полностью выдумал её?
–Не сомневаюсь. Ты ведь совсем не знаешь настоящую Рут.
–Как ты догадался, что это Рут?
–Ты глаз с неё не сводишь на раутах.
Артур, пряча глаза, вышел из комнаты.
А в коридоре ему попалась Оттавия.
–Сынок, куда исчезла улыбка с твоего лица? Неужели ты влюбился?
–Я страдаю от любви, но никто не в силах мне помочь.
–Святая Мадонна! Какая трагедия! Хотелось бы услышать об этом поподробнее,– мачеха почти открыто смеялась, не веря в крепость чувств Артура,– Твоя зазноба из очень богатой и именитой семьи?
–Та, в которую я влюбился, уже замужем.
–Артур, так брось думать о ней.
–Не могу. Она вех краше на Земле.
И парень скорым шагом направился к своей комнате.
14 октября. В магазин на Морской улице, где работала Оттавия, зашла Августа Драммонд. Блондинка выглядела плачевно, лицо выражало крайнюю степень отрешённости и уныния.
Отта сразу увела подругу в подсобное помещение, оставив за прилавком неопытную продавщицу-ученицу Шеннон.
Итальянка налила гостье чаю, придвинула вазочку со сладостями.
Но баронесса к питью не притронулась, а упадническим голосом проговорила:
–Отт, я пришла проститься.
–Ты собралась в путешествие?
–Да, в путешествие в иной мир. Я устала от бестолковой жизни.
–Ты в своём уме?! Сейчас, когда умер нелюбимый муж, у тебя будет совсем другая жизнь.
–Ты ничего не знаешь. Я жила с извращенцем, с вампиром, который похищал детей,– шептала Драммонд.
–Да ты что!
–Он едва не выпустил кровь у родной дочери. Роланд Спенсер увёз Билинду, она даже на похоронах не была, мы сказали, что после свадьбы она заболела, но кое-кто всё равно высказывает смелые домыслы, будто сердце Бернхарда не выдержало бессовестного похищения дочери.
–Ты меня не разыгрываешь? Бернхард в самом деле был вампиром?
–Его разоблачил Сэндлер. А свёкор запилил меня упрёками, что он доверил мне единственного сына, и я виновата в помешательстве мужа, якобы из-за моего отстранения у Берни появилась потребность причинять боль слабым существам. Полный бред. У Бернхарда всегда были нездоровые замашки ко всему кровавому.
–Ужас, и это чудовище прикасалось ко мне…Как хорошо, что я его огрела вазой…
–О-о, ты просто молодец, так ему и надо.
–Может, мы съездим куда-нибудь отдохнуть?
–Нет, Отт, нет. Всё решено: я покидаю этот мир сегодня вечером. Я разбираюсь в лекарствах, ведь мой муж был доктором.
–Я тебя никуда не выпущу из магазина!
–Я начну кричать, кто-нибудь позовёт полисмена, и тебя посадят в тюрьму за похищение человека,– попыталась пошутить Августа.
–Дурочка,– заплакала Оттавия, обнимая подругу,– Не пугай меня.
–А знаешь, смерть так изменила черты лица Бернхарда, я его приняла бы за другого человека…
–Вы уже давно были чужими.
–Оттавия, я приехал сообщить о своём решении уехать,– с этими словами вошёл в комнату Чезорино Малевольти.
Баронесса замерла от неожиданности. Всё же она обернулась на вошедшего. Настал черёд обомлеть итальянцу.
–Уехать?– эхом отозвалась Отта.
Она переводила взгляд с подруги на брата. Эти двое избегают друг друга, при этом сгорая от любви. Встать и уйти, давая возможность помириться влюблённым? Но тогда она предаст Зилу, будет сопутствовать разврату!
–Я не во время,– развернулся Чезорино.
–А Августа хочет покончить с жизнью…– сообщила сестра брату.
Мужчина метнулся к любимой женщине, прижал к груди. Заплакал.
Шептал:
–Ты не сделаешь себе ничего дурного.
–Это почему же?– с оттенком злобы, тоже срываясь на плач, переспросила Августа.
–Ты должна жить ради меня. Я не смогу жить без тебя. Я люблю тебя. Убив себя, ты убьёшь и меня.
Августа всхлипнула и спрятала лицо на груди любимого.
Оттавия потихоньку прошмыгнула мимо, возвращаясь в торговый зал.
Чезорино так долго не целовал любимую, и теперь, конечно, не смог сдержаться, чтоб не осыпать голову, лоб, лицо бесчисленными поцелуями.
–Куда ты собрался ехать? Зачем?
–Не могу жить рядом с одной женщиной, думая о другой. О тебе. Получил приглашение от графа Лисбурна приехать первого февраля и приступить к реставрации провинциального дворца в Северном Уэльсе. Лисбурн хороший друг королевского регента – принца Уэльского.
–Невообразимо. Я лишусь возможности видеть тебя хоть мельком…
–Мне кажется: Зила осознаёт, что я отдалился от неё не из-за её болезни, а по причине влюблённости в другую женщину…Я боюсь разбить ей сердце, тем самым подорвать последнее здоровье.
Отта ругала себя за мягкотелость, но позволить Августе наложить на себя руки она тоже не могла.
Из задумчивости её вернул вопрос покупателя:
–Располагает ли сеньора лишним временем?
–Всё своё время я трачу только с пользой для дела,– отчеканила итальянка.
Перед ней стоял улыбчивый Орин Филдинг.
–А, появился возмутитель моего спокойствия,– едва слышно с иронией проговорила Малевольти.
–Я, пока нахожусь на суше, буду всегда возле Вас.
–Кто же это Вам позволит?
–Вы.
–Я?
–Безусловно. Вы уже согласны быть моею.
–С какой стати?
–Вы не выгнали меня из кареты, Вы не ударили меня за чрезмерное рвение к Вашим губам…
–Хотите оплеух?
–От Вас приму всё, что угодно.
–А ещё у нас есть другая модель,– громко сказала хозяйка магазина, усыпляя бдительность «кумушек»-сплетниц, а Орину потише посоветовала,– Шли бы Вы, сэр Филдинг, отсюда с попутным ветром.
–Оттавия, ты молода и прекрасна, но звёзды уже не светят тебе, ты их не видишь, прячась по ночам дома.
Молодой человек после сказанного покинул магазин, оставив сеньору Малевольти в задумчивости.
Наяда приехала в гости к подруге Беуле Росс. Ей не терпелось взглянуть на переделки в её доме.
Беула в нетерпении сама спустилась с лестницы, чтобы лично встретить гостью и проводить в гостиную.
–Ну, здравствуй, акула капитализма,– с юмором приветствовала миссис Сэндлер хозяйку дома.
Та подхватила:
–Вечная слава Джеймсу Уайту, что первым построил в 1.774 году паровой двигатель, и тем самым дал начало промышленной революции, с его идеи по миру размножились магнаты. Кстати, двигатель Уайта делал всего один оборот, смехотворно по нынешним техническим, прогрессивным меркам.
В гостиной после ремонта царил ампир. Этот имитирующий античность стиль веял дороговизной и умелым вложением денег. Цвета, правда, Беула выбрала модные для современной Георгианской Англии: серо-коричневый для стен, белый для потолка, нежно-розовая лепнина и паркет из бука.
Подруга решилась на критику:
–Вот здесь на камине стоят изделия из алюминия. В древности этого металла не было. Его стали выплавлять совсем недавно в 1.808 году. Алюминий, конечно, баснословно дорогой, но эта безделица портит общее впечатление.
Миссис Росс проглотила укол и пригласила гостью пройти для чаепития в столовую.
Стиль столовой – французский Прованс. Белые стены с золотой лепниной. Хрустальная люстра. Паркетная доска сжелта. Белые шторы. Несколько небольших шкафчиков того же белого с золотыми детальками. Полки шкафчиков заставлены хрусталём и новомодной керамической посудой. Яркие розовые розы украшали собой пространство.
–Я не люблю светлые оттенки, но у тебя в толовой белый не кажется безликим,– восхитилась Наяда.
–А как тебе фаянс? Это работа Джозайи Уэджвуда.
–Высокое качество. «Яшмовая» композиция с рельефом в античном духе…
–Зачем нужен этот надоедливый чай? Давай отметим окончание ремонта. Что предпочитаешь к десерту: мускат, токай, сладкое шампанское?
–Мускат.
Хозяйка дома позвонила в колокольчик.
Появившемуся дворецкому дала распоряжение принести нужное вино.
Миссис Сэндлер уселась за стол, который был к её приходу заставлен фруктами, конфетами и восточными сладостями. На белой скатерти нарядно смотрелись тканевые розовые салфетки с бахромой, на них стояли чайные приборы.
Дворецкий принёс мускатное вино, убрал чайный сервис на поднос и удалился.
Попивая мелкими глотками ароматное спиртное, дамы обсуждали какими цветами засадят клумбы на будущий год. Затем разговор коснулся семейной темы.
–Сорванец Фрэд вымотал меня. Учителя плачут. Слуг затерроризировал. Персиваля не слушает,– жаловалась Беула.
–А я безрезультатно воюю с Норманом. А тот в ответ всё чаще не ночует дома. Даже то, что в дом вернулся Орин, его не останавливает. Говорит: задерживают дела, друзья.
–Вот такими доверчивыми, как ты, мужья и крутят, как хотят. Невесть где прошляется, придёт без зазрения совести, а скажет, что на работе задержался, а сам весь потом отсыпается. Какая у него служба по ночам? Он ведь не сыщик, а адвокат! Ох, дурёха, в клешнях мужиков-то держать надо или совсем с ними не связываться.
–А что ж ты своего Вирджиниуса не держала в ежовых рукавицах?
–Прости. Я так счастлива с Перси, что совсем забыла о первом неудачном браке, да и с Берни у нас было чёрти что.
–Августа Драммонд дружит с выскочкой-итальянкой, а ты смогла бы общаться на равных с незнатной особой?
–Для меня важен вес человека в обществе.
–Со мной престижно контактировать, да?
–Да, я хотела выгоды от нашей дружбы, но я с годами прикипела к тебе сердцем! Ты для меня ближе и роднее сестры!
Беула встала из-за стола и обняла Наяду за плечи. Обе всплакнули. И чопорная миссис Сэндлер не сторонилась дружеских проявлений чувств, но сама не ответила тем же.
16 октября. В этот пасмурный день Оттавия замещала заболевшую продавщицу. День прошёл медленно, без особого наплыва покупателей.
На её чёрном платье с болотными разводами сияли жемчужины. Уши и шею украшали нити жемчуга. И даже в причёску Отта заколола шпильки с мерцающим жемчугом.
Посетители украдкой разглядывали наряд хозяйки магазина. У женщины с таким безупречным вкусом хотелось купить не менее стильную вещь. И Малевольти не скупилась на советы, подбирая дамам шляпки, а мужчинам шарфики.
