Галина Ивановна Губайдуллина
Соседи и родня Оттавии Малевольти
Тим Торнтон спустился в гостиную и воззрился на гостью с недоумением.
–Рут? Что тебе нужно от меня?
–В моей жизни нет покоя. Я не любила Артура, но виновата в его гибели, это не даёт мне спокойно жить. Я не знаю, как искупить свою вину…
–Но при чём здесь я?
–Я хочу стать контрабандисткой.
–Ты в своём уме?
–Может, смертельная опасность поможет забыть о совести?
–Ни разу не слышал о женщинах-контрабандистках.
–Я ничего не боюсь.
–Что ж…Это занятие собьёт с тебя спесь и скуку, госпожа Боу.
Рут с опаской озиралась. Кучер Тима привёз её в глухое место, где между скал таилась бухточка. «Что я делаю среди толпы простолюдинов, которые, к тому же, не дружны с законом. А вдруг Тим захочет отомстить мне за Артура и Алана?»– встревожено думала она.
–Переоденься в карете,– Тим кинул ей какое-то тряпьё.
Девушка брезгливо сморщилась, но спорить не стала. Она надела обноски какой-то прачки.
–Сядешь на козлы. Умеешь управлять лошадьми?
–Не умею.
–Балда. Ладно, я сяду с тобой,– не следил за речью джентльмен.
–А эту рваную шаль тоже нужно надевать?
–Конечно! Мы же будем изображать выходцев из загробного мира! Нарисуй грязью круги под глазами для убедительности.
–У меня в ридикюле есть тёмные румяна…
–Иди, мажь лицо!– скомандовал Торнтон, и пошёл помогать пиратам разгружать груз.
Она долго любовалась его крупной, мускулистой фигурой, потом направилась к карете.
Рут оценила находчивость и остроумие Тима, когда увидела, как он раскрасил лошадей.
Ночь быстро захватывала территорию неба.
Девушка села на козлы. Торнтон подал ей пистолет.
–Я не умею им пользоваться.
–Держи, говорят,– сердился парень,– Стрелять нет премудрости. Целься да нажимай курок.
Она нехотя взяла из рук Тима оружие, положила себе на колени.
–Выронишь, получишь по балде,– предупредил контрабандист.
Рут испуганно вцепилась в рукоятку пистолета.
–Да не направляй ствол мне в лицо!– взревел Торнтон.
Дворянка быстренько развернула дуло в другую сторону.
Несколько вооружённых ребят сели в карету.
Тим присвистнул и ударил воздух плетью. Лошадки пустились рысью. Они въехали в лес на заброшенную дорогу. Карета подпрыгивала на кочках, бутылки звенели.
Какой-то одинокий путник с воплем спрятался в кустах от кареты с безголовыми лошадьми.
Затем им повстречалась повозка крестьян. Люди в ней легли на дно, крестились и плакали.
Это смешило Рут, но Тим показал ей кулак, и та спрятала лицо под уголок шали.
Неожиданно путь перегородили люди в мундирах.
–Кто такие?– окликнули контрабандистов.
Рут выстрелила в воздух. Полицейские отскочили с дороги. Кучер погнал лошадей во всю прыть.
За ними понеслись всадники, стреляя. Из кареты высунулись подельники Торнтона и ответили своим залпом. Вдова Боу еле держалась на козлах.
Через некоторое время преследователи отстали. Тим направил карету в глубь леса.
–Я сбился с дороги, заночуем здесь, завтра разведаем район, и следующей ночью, если Бог даст, доедим до места,– сказал он своим людям.
–Спроси у своей бабы: зачем она затеяла пальбу, эти полицейские свои и ждали подачки,– недовольно пробубнил один из банды.
Тим сдёрнул Рут с козел и яростно завопил ей в лицо:
–Ты, что, специально лезла на рожон, рискуя не только собой, но и всем предприятием и нами?!
Он ударила леди по щеке. Та поражённо уставилась на Торнтона. Было совсем не больно, видимо джентльмен просто играл сцену для своей бандитской братии.
–Если хочешь умереть – пусти себе пулю в лоб!– давал совет другой дружок-контрабандист с бельмом на глазу.
–Простите меня,– взмолилась девушка, осознав своё предательское поведение,– Я – бестолковая дрянь! Но я хотела, как лучше! Я думала, что всех спасаю…
–Хоть одна баба осознаёт, что бестолочь,– похвалил её самый пожилой.
–Прикончи её, Тим,– советовал одноглазый.
–Пусть живёт,– отмахнулся Торнтон.
–Ты не пожалел родного брата, а это всего-навсего – слюнтяйка-баба,– не понимал такого доброго отношения одноглазый.
–Заткнись!– заорал джентльмен и съездил по физиономии контрабандиста так, что тот захлюпал кровью.
Рут обмерла: «Тим убил Алана!»
Торнтон дремал в стороне от кареты, когда почувствовал тяжесть на своём теле. Он перевернул нападающего и оказался сверху. Но это был не противник, а Рут!
–Что ты здесь делаешь, Рут? Ты же должна была спать на козлах. К тебе кто-то приставал?
–Ты совсем меня не хочешь?
–Убирайся!
–Разве бывают леди красивее меня?
–Нет, особенно с таким макияжем, как сегодня,– улыбнулся Тим, соскользнул с неё, и присел в сторонке.
Она краем юбки вытирала злополучные румяна с глаз и щёк.
Торнтон продолжал её отчитывать:
–Если дойдёт до интима, ты докажешь себе, что я сломлен, что я тоже попал в ряды твоих обожателей, но сама-то ты потеряешь гораздо больше – честь.
–Мне нет дела до себя…
–Ты – разболтанная шлюха, Рут. Хочешь устроить оргию на глазах разбойников?
И тут она заметила, что на них с интересом поглядывают другие члены банды.
Она, ойкнув, убежала к карете.
Через неделю Рут в полдень стояла у дверей дома Тима Торнтона и звонила.
Назвала открывшему дверь дворецкому своё имя.
–Не велено Вас пускать,– ответил слуга и закрыл дверь перед носом красавицы.
Вечером Торнтону объявил дворецкий:
–Господин, Вас ждёт в гостиной незнакомый джентльмен.
Тот заинтригованный спустился вниз, повесив за пояс на всякий случай пару пистолетов.
–Рут? Что ты тут делаешь, Рут?
Наряженная в мужскую одежду и с накладными рыжими усиками она была забавной.
–Этот вопрос стал для тебя уже традиционным?
–Я больше не возьму тебя в дело.
–А если я буду тебя шантажировать?
–Пойдёшь в полицию? Но ты и сама принимала участие в перевозке контрабанды.
–Меня сошлют в колонию – пустяки, а вот тебя – повесят.
–Ну, так иди – заявляй.
–И ты не попытаешься меня остановить?
–Как? Убить тебя?
–Я бы согласилась забыть всё за интим с тобой.
–Какая ты настырная, Рут!
Он подходил ближе и ближе, а девушка уже стала сомневаться в своём предприятии: «Зачем я играю с огнём? Это же безжалостный убийца и бандит».
Тим зловеще навис над тонюсенькой Рут своим массивным телом.
–Что за капризы, Рут? Сначала тебе подавай Артура, теперь меня…
–С Артуром я закрутила роман со скуки…Ты же не выходишь из моей головы ни ночью, ни днём…
Её руки гладили уже его грудь. Движения были страстные и вожделенные, она потянулась к нему всем телом, но он одним движением сбросил эти жадные пальчики с сюртука.
Девушка села на диван и заплакала.
–Я пойду и утоплюсь…Я виновата в смерти Артура…и я, как дура, влюбилась в тебя, близкого родственника мужа…
Руки Тима опустились на её плечи.
–Не надо меня жалеть!– сбросила его пальцы с плеч Рут резким движением.
Она вскочила и бегом направилась к двери.
Мужчина несколькими прыжками опередил её, и прикрыл собой дверь.
–Всё-таки решил сам убить меня, чтоб уж наверняка?– переспросила она без злобы и сожаления.
Закрыла глаза и стала ждать, когда крепкие пальцы Тима сожмут её горло. Но вместо этого ощутила горячий поцелуй.
–Ты нужна мне, Рут. Я не хочу, чтоб ты ушла.
Лёжа в перебуровленной постели, Рут говорила Тимоти:
–Я не хочу, чтоб ты рисковал собой.
–И это говорит Рут, которой всегда было мало денег…
–Давай уедем в Америку, займёмся легальным бизнесом…
–Давай. Здесь всё напоминает об Алане. Мне никогда не искупить вину…Я отослал все его деньги Жаклин.
Тим Торнтон понуро, опустив глаза, извинялся перед невестой:
–Я должен позаботиться о вдове Артура.
–Все Торнтоны – подлые лжецы! Лицемеры! Сначала Алан обманывал Джессику, теперь ты разрываешь помолвку. Ты полюбил Рут!
–Прости меня, Умбри! Я думал, что люблю тебя, но это была лишь привязанность, ослепление твоей красотой…А без Рут я не представляю дальнейшей жизни…
И юноша второпях удалился из дома деда навсегда.
Сентябрь 1.815 года. На балу у Россов Залман пригласил на танец Умбриэль.
Кружась в танце, парень жаловался:
–Недавно не стало деда и мне стало так одиноко в стенах дома… Остался совсем один. От тишины звенит в ушах.
–Заведите собак, они шумные.
–Точно! И чужих не пустят.
–Вы кого-то боитесь?
–Привидений,– усмехнулся Залман.
Девушка же приняла это заявление за правду и с ужасом призналась:
–Я бы съехала из такого дома, я такая трусиха…А расскажите о битве при Ватерлоо.
–Армия Веллингтона превосходила армию Наполеона по численности в два раза. Плюс ещё армии союзной Пруссии. 18 июня этого года Веллингтон расставил нас на четырёхкилометровом хребте горы Сен-Джон. При первой атаке французы сразу потеряли пять тысяч человек. Конница Наполеона налетала солдат, выстроенных в двенадцать каре, где стояли и пушки, и несла жуткие потери. Наполеон был разбит, и 22 июня вторично отрёкся от престола. Армия Веллингтона потеряла 20 тысяч человек, французы 40 тысяч. Да, там я встретил Джозефа Сэндлера. Храбрый малый.
–А почему Вы оставили военную карьеру?
–Дед завещал мне солидный капитал.
–А Джозеф Сэндлер не говорил, почему он не приезжает на побывку в дом Филдингов?
–У него же есть своё поместье где-то в горах, Сэндлер говорил, что собирается отбыть в Африку, наводить порядок в колониях. Барон Сэндлер Вам нравится?
–Что Вы! Я никогда его не видела, только слышала о нём.
–Он стал настоящим красавцем.
–Но он ещё совсем юный, как же его взяли в действующую армию?
–Сэндлер подал прошение. Вы и себя считаете ещё ребёнком?
Девушка смутилась.
–Мама в мои годы меня уже родила, девочки взрослеют быстрее,– ответила она.
–Я рад, что Тим Торнтон забрал своё предложение о браке обратно. Я всегда следил за Вами. Джессика темпераментна и грубовата, Вы же – подлинное сокровище и совершенство.
–Вы вскружили мне голову, барон Драммонд.
–Я не договорил. Я хочу ближе узнать Вас, чтобы понять, что не ошибся в выборе невесты.
–Разве можно говорить девушке такие слова? Для этого есть её родители.
–Но я хотел бы услышать: нравлюсь ли я Вам?
–Скажу откровенно: я тоже мало Вас знаю. Вы – блистательный молодой человек, но, как можно судить по внешности?
–Вы доверяли Тиму Торнтону?
–Да.
–И теперь всем не доверяете?
–Музыка кончилась. Отведите меня к матери.
–Итак, Вы стали подозрительной и недоверчивой. Я постараюсь рассеять Ваши опасения.
Они подошли к Оттавии.
–Сеньора Малевольти, соизволите ли Вы принять меня завтра у себя?– спросил у неё Драммонд.
–Будем рады видеть Вас у себя,– растерянно пролепетала итальянка.
Залман откланялся и отошёл в сторону.
–С какой стати барон решил явиться к нам с визитом?
–Он хочет дружить со мной.
–Нет, только не с ним!
–Но почему? Тебе никто не нравится! Залман-то чем не угодил? Он же сын твоей лучшей подруги, которая, кстати, вышла замуж за твоего брата!
–Тише! Отец Залмана вёл двойную жизнь.
–Ты о Беуле Росс? Я слышала эти сплетни.
–Не только из-за неё.
–Но при чём тут Залман?
–Дурная наследственность.
–Ерунда! Разве Эммит и Артур стали, как отец растлителями?
–А вдруг Драммонд тоже расторгнет помолвку?
–Пугаешь? Но он ещё ничего и не обещал.
К началу нового года барон Залман Драммонд женился на Умбриэль Боу.
Декабрь 1.815 года. Когда Канаду покрыл снег, Орин Филдинг по следам лыж отыскивал поселения индейцев и выспрашивал о Розе. Ему говорили, что не стоит их уже и искать: в лесу одна женщина с двумя младенцами давно должна сгинуть. Но вот как-то один из вождей ирокезов рассказал, что видел следы лыж в глухом районе. Кто-то ещё вспомнил, что в тех краях есть домик, который срубили золотоискатели, но забросили прииск.
Когда Филдинг с провожатым индейцем к вечеру добрался до искомого места, при виде дымящейся трубы избушки, у него скатилась хрустальная слеза по щеке, превратившаяся по ходу движения в сосульку.
Мужчины сняли лыжи и открыли дверь.
Роза наставила на них карабин, но, завидев Орина, опустила оружие.
У печки играли две светловолосые годовалые девочки. Малышки возили ручонками по золе и смеялись. Эти две перемаранные девчушки были его дочерьми. Одна из них поглядывала на чужаков ясными глазами Наяды.
Орин сгрёб двух замарашек, прижимая к себе. Грязнули заревели.
–Роза, твою мать, почему мои дочери все в грязи, как медвежата? Что, все реки в округе пересохли?
–Дети всегда пачкаются,– пожала плечами индианка.
–Если ты будешь плохо смотреть за девочками, я поменяю тебя на гувернантку!– пригрозил Филдинг.
–Тогда я тебя зарежу, а девчонок заберу опять в лес,– огрызнулась Роза.
–Отмывай детей, я забираю вас в город. Вот платье для тебя.
–Тебя засмеют белые,– пристально глядя в глаза англичанина, предупреждала индианка.
–Я сумею за себя постоять. Ни я один в здешних местах польстился на местную красотку.
–А ты подумал: смогу ли я жить среди белых?
–Будешь жить также, как и среди своих. У английских аристократов, так же, как и у индейцев, приветствуется гордость и полная безразличность на лице.
–Раздевайтесь, я накормлю вас,– пригласила Роза.
Тут Орин заметил, что в углу суетится девочка-подросток, кромсая рыбу на части.
–Приютила сиротку по имени Листок. Она смотрит за девочками, когда я добываю пищу,– пояснила хозяйка дома наличие подростка.
7июня 1.818 года. Орин Филдинг работал наёмным капитаном в судоходстве Квебека, чтобы заработать состояние поприличней и выплатить Россу компенсацию за поломку и простой судна.
Он купил билеты в Англию для всей семьи, и ему предстоял сложный разговор с Розой. Увезти детей тайно он не мог. Интим за эти годы у них, конечно, был, и каждый раз барон боялся, что вскорости Роза родит ещё двойню.
И вот гуляя с девочками и женой в лесочке у города, глава семьи опустился на корточки, зачерпнул пригоршню земли, помял её, и с тоской изрёк:
–Вроде та же земля, то же Солнце, но это не дом.
–Я поняла тебя. Ты хочешь вернуться на Родину.
–С вами. Поедим?
–Если муж – замечательный человек, жена последует за ним хоть на край света, примет все его догмы и будет стараться не подвести благоверного.
«Почему сердцу нельзя приказать полюбить?»– с жалостью к жене подумал Орин.
–Твои родственники, наверняка, будут сердиться твоему выбору жены…
–Тебе незачем волноваться и боятся, Роза, моя сестра – обходительный и приятный человек.
А сам поёжился, вспоминая спесивое выражение лица Наяды. Всё же он заранее предупредил сестру письменно, когда приедет и с кем приедет.
Беседку оплетали ползучие растения. Вьюнки с нежными цветами тянулись к солнцу, которое радостно изливало свет на Землю.
Вокруг тропинки к беседке толпились разросшиеся кусты шиповника и роз.
Вдали теснился густой бор. Его прохлада и тень манили в столь знойный день.
Наяда с удивлением обнаружила читающую гувернантку одну без Энджела.
–Где мальчик?– вопрошала леди.
Служанка уронила книгу и испуганно хлопала глазами.
–Где мальчик?!– строже повторила вопрос госпожа.
–Я покажу,– наконец проговорила гувернантка, и пошла по тропинке.
Миссис Олди засеменила сзади.
Энджел сидел на мраморном постаменте на корточках, обняв статую в виде сидящей женщины с ребёнком на коленях. Глаза мальчика были закрыты. Он о чём-то думал или мечтал.
–Вот видите, леди, ничего страшного. Он часто сюда убегает и сидит так часами.
Не обращая на неё внимания. Наяда подошла к племяннику, дотронулась до плеча.
–Энджел, что ты здесь делаешь?
–Я представляю, что это не каменная глыба, а моя мама…Мне её очень не хватает…Она правда никогда не придёт?
–О. Энджел!
И Наяда обняла малыша. «Правильно, что все слуги ненавидят меня,– ругала она себя,– Не замечать печальных глаз покинутого ребёнка! Я – моральный урод. Не женщина, а ледяная глыба. От счастья, что дарит мне Биффорд, ничего не вижу вокруг».
–Вы уволены,– оглянулась леди на гувернантку, зло глядя на девицу полными слёз глазами.
Та хмыкнула и зашагала к дому за своими вещами.
«Как жестоки люди,– плакала женщина, сжимая Энджела в объятьях,– Мальчик часами изо дня в день сидел здесь, слуги ходили мимо, и никто не уведомил меня о странностях в поведении ребёнка. Малыш ждал ласки от каменного изваяния, интуитивно понимая, что окружающим людям не до него».
В толпе встречающих на причале затерялась Оттавия Малевольти. Наяда рассказала о приезде Орина тёте Тине Бонэм, та Элеоноре, а от неё узнала и Отта.
Жёны матросов плакали от счастья, выкрикивали имена мужей.
Вот люди сходят с трапа, попадая в объятия родных. Радостные возгласы, смех, причитания…
Сердце Отт ёкнуло, а внутри всё похолодело, будто на мгновенье кровь в жилах замёрзла: барон Орин Филдинг спускался, поддерживая за локоть смуглокожую женщину в строгом европейском платье. Кто-то из команды нёс двух четырёхлетних близняшек, которых, как только спустили на сушу, вручили Филдингу.
Оторопевшая Наяда приблизилась к брату. Сухо ему кивнула и пригласила в карету. Она в тайне надеялась, что темнокожая жена, о которой написал брат в письме, на деле окажется розыгрышем.
Где-то в толпе кто-то отчаянно рыдал. У Орина почему-то сжалось сердце. Предчувствия его не обманули: рыдала действительно Оттавия. И если бы в эту минуту Орин разглядел в толпе её черты лица, то бросился бы к ней.
–А я считала розу красивым цветком,– хмыкнула Наяда.
Тут она разглядела ясные глаза одной из племянниц, Фионы. Обняла девочку, прижала к себе.
Но в карете не удержалась и полушёпотом заявила брату:
–Ты бы мог содержать эту Розу с детьми, а не тащить сюда через океан на посмешище над родом Филдингов.
Наяду покорёжило от мысли, что брат перемешал свою высокородную кровь с кровью какой-то аборигенки.
Орин, ухмыляясь, просвещал Наяду:
–Роза – это моя самая невинная шалость. Если бы ты, сестра, видела что творят благородные, белые джентльмены в жарких объятиях тропиков, когда пойло дикарей ударяет в их цивилизованные мозги!.. Даже, когда только ступаешь на незнакомую землю, от буйной красоты природы впадаешь в лихорадочный раж. Хочется осмотреть всё, узнать, что за племена здесь живут, как течёт их жизнь… И чем больше общаешься с аборигенами, тем больше проникает в кровь горячечность их темперамента.
–Понятно…дикость заразна.
Брат с иронией укорял сестру:
–Приём был восхитителен. Тепло и радушие так и струилось из тебя.
–Я смотрю: чем яснее у тебя улыбка, тем мрачнее прошлое.
–Ни я один по глупости вляпался в брак. Многие мужчины расплачиваются за опрометчивость секса.
В доме Наяда показала комнаты для дочерей Орина и его жены. Затем проследовала за братом в его кабинет.
Оставшись наедине, сестра непонимающе упрекала брата:
–Как ты мог опуститься до уровня аборигенов…
–Мне стыдно за тебя, за твои убогие, отсталые суждения. Роза такой же человек, как и мы. Вот и девочки похожи на нашу породу…
–Меня интересует: как ты мог спутаться с необразованной замарашкой?!
–Воля случая. Я был не в себе от наркотика шамана…и принял Розу за Оттавию. Они ведь обе брюнетки…
Наяда зажала рот платком.
–Как хорошо, что родители не дожили до этого позора…– причитала она.
–А лучше было бы бросить индианку одну с двумя белыми детьми? Она стала шлюхой не только в глазах белых, но, прежде всего – у своих, её выгнали из селения…Я вовремя нашёл их в начале зимы: голодных и никому не нужных. Кстати, первая жена Наполеона была креолка с острова Мартиники, Жозефина Мария Роза де Богарне, потомок испанских колонистов.
–Но и Бонапарт был не ахти каким аристократом, из самых низов дворянства.
–Сейчас век противоречий. Век галантности и расточительства в аристократических кругах, и скупердяйства и разумности у буржуа. Чем Роза хуже мещанки Жанны Пуассон, что превратилась в некоронованную владычицу маркизу де Помпадур? Или чем лучше Розы украинский пастух Алёшка Розум, который стал морганическим супругом русской императрицы Елизаветы Петровны?
–Чем хуже? Цветом кожи.
–Ерунда. Скоро народу вообще будет наплевать на ком женится аристократ. У класса буржуа растут такие капиталы, что на пьедестал истории взойдут они, тогда как мы со своей родословной будем интересны только библиофилам. Жив ли старик Боу?
–Освальд Боу из тех крепышей, коих можно таскать за волосы по всему Милфорд-Хейвену дня три, и при этом бить по голове булыжником, а у них даже синяков не будет!
–И все его домашние целы?
–Нет.
–Оттавия?– с испугом переспросил Орин.
Сестра заметила, что руки брата от волнения затряслись.
–С ней всё в порядке. Погиб её пасынок, якобы на дуэли, хотя никто не помнит, чтобы он кого-то вызывал на поединок. И погиб в перестрелке с контрабандистами жених её дочери Джессики Алан Торнтон. Да, Умбриэль Боу родила дочь от Залмана Драммонда, говорят, что девочка похожа на бабку Августу.
В комнату постучали.
–Входите,– пригласил Орин.
На пороге появился смутно знакомый джентльмен.
–Это мой муж – лорд Биффорд Олди, совладелец нашего банка,– гордо представила вошедшего сестра.
–Очень приятно. Вы тоже хотите бросить в меня камень? Занимайте очередь.
–Зачем же я буду читать морали взрослому, бравому мужчине?– пожал плечами лорд,– Вы сделали свой выбор сами, вот теперь сами и расхлёбывайте.
Из-за спины нового мужа Наяды неуверенно вышел Энджел.
–Это твой папа, малыш, иди к нему,– приободрял его Биффорд.
Мальчик мялся. Стоял и Орин, его неприятно оттолкнули те же черты лица, что и у Лэсли.
Наяда взяла Энджела за руку и аккуратно подвела к Орину. Ребёнок не прижался к отцу, а лишь протянул руку, как взрослый.
Филдинг пожал сыну руку, и спросил у сестры:
–Джозеф в Лондоне?
–Служит в Африке.
–А где Фрэзи?
–В данный момент занимается с очень строгой учительницей французского,– сообщала Наяда.
–Дядя Орин!– раздался звонкий, девичий голосок.
К капитану бежал тонюсенький подросток. И её лицо больно резануло сердце. В родном доме, как призраки трагедии, его оккупировали «Лэсли» и «Норман».
Смеясь, девчушка повисла на шее дяди.
–Фрэзи! Гордые барышни так себя не ведут!– одёргивала мать дочку.
–Запрети ещё всем улыбаться,– посоветовал Орин сестре.
–Что плохого, что дитя радуется жизни?– подхватил Биффорд.
Орин расцеловал племянницу в обе щеки, что привело Наяду в ещё больший конфуз.
В комнату вошла Роза с дочерьми.
Фрэзи радостно склонилась над малышками.
–О, они похожи на кукол!– радостно воскликнула девочка-подросток.
За обедом Орин следил за Энджелом. Мальчик пожелал всем приятного аппетита, после чего с улыбкой ждал одобрительного кивка Наяды. Стоило тётке протянуть за чем-либо руку, как услужливый племянник пододвигал или протягивал нужную вещь.
–Ты заменила ребёнку мать,– задумчиво проговорил капитан.
«И отца»,– хотела добавить та, но сдержалась от язвительной пикировки.
–Да, он заменил мне сына, которого не дал мне Бог,– вслух подтвердила Наяда.
–Бываешь же иногда доброй, если сильно захочешь,– похвалил брат.
Роза и девочки ели культурно, не вызывая негодования чопорной аристократки, видно Орин приучил их к этикету. Затем Роза и дети вышли из-за стола, оставив остальных пить кленовый ликёр.
Наяда вновь укоряла брата:
–Хорошо, что мы живём не в Лондоне, иначе твоё имя склоняли бы кому не лень, как некогда обсуждали интрижку Байрона с леди Каролиной Лэм.
Биффорд поддакивал жене:
–Лорд Байрон слывёт очень скользким типом: обольщал высокосветских дам, заподозрен в содомии, и даже были свидетели, уверявшие, что он пребывал в инцесте с единокровной сестрой.
–По-моему, все грехи он смыл кровью, воюя за освобождение Греции,– вставил своё мнение Орин.
–А, по-моему, Байрон искал и там выгоду. Иначе, что делать англичанину там, где нет правительственных войск?– пожал плечами Олди.
–А мне жаль Каролину Лэм,– вздохнул Орин.
–Нашел, кого жалеть!– возмутилась Наяда,– Эта распущенная особа в качестве сувенира присылала волосы со своего лобка!
Брат продолжил:
–Мне кажется: лорд Мельбурн, премьер-министр, сделал вид, что простил взбалмошную жену, леди Каролину Лэм, на самом же деле просто отравил её. Иначе, отчего она умерла в расцвете лет в дальних владениях?
Вечером Наяда склонилась над лежащим в кровати Энджелом, укоряла:
–Малыш, дети всегда тоскуют по родителям и хотят их увидеть, но ты не стремишься к общению с отцом…
–Папа не рад меня видеть, и я его совсем не знаю…Он, как чужой.
–Может, ты ревнуешь к сёстрам?
–Нет, мама.
Женщина заплакала.
–Ты же знаешь, что я не твоя мама.
–Вы запрещаете мне называть Вас так?– теперь слёзы выступили из глаз мальчика.
–Вовсе нет, ты мой самый дорогой человек на земле,– обняла малыша с этими словами Наяда.
Через несколько дней сестра вошла в кабинет к брату и с порога упрекала:
–Перестань избегать Энджела! Ребёнок не виноват в том, что его мать…
Брат перебил её:
–Да, он не виноват в том, что я никогда не любил его мать.
–И Розу ты никогда не любил, однако с девочками играешь…
–Девчонок жалко.
–У Фионы глазки, как у меня…– мечтательно проворковала Наяда.
–Да, у вас с Фи-Фи замечательные глаза-сапфиры.
–Из твоих девочек получатся настоящие аристократки: они такие изысканные! Тэрэми очень гордая…
–А когда я беру на руки Энджела, мне кажется, что прикасаюсь к Лэсли…он так похож на мать…
–Чувство вины перед Лэсли?
–Нет, к Лэсли лишь чувство презрения. Хотя она не заслужила моего порицания, я и сам её игнорировал.
–Тебе нечего себя корить, тебя же вынудил жениться Норман-подонок! Он, видно, хотел иметь любовницу рядом с собой.
–Лэсли была нормальной девушкой, просто против неё сложились обстоятельства.
–Ты обещаешь, что будешь больше времени проводить с сыном?
–Не могу.
–Мужчины всегда хотят иметь сыновей, но только не ты! Ты меня удивляешь!– кипятилась сестра,– Почему бы тебе не показать малышу свой корабль? Ведь Росс уже, конечно, дал тебе новое судно?
–А. может, отправим Энджела в военное училище, как Джозефа?
–С тобой невозможно разговаривать!
–А ты не хочешь отрывать от своей юбки моего сына?!
–Он больше мой, чем твой!
–Не надо делать из парня слюнтяя и любимчика!
–Я уеду с Биффордом и Энджелом в Лондон, но не отдам тебе ребёнка!
–Вот как? Увезёшь наследника Филдинг-холла? Не смеши меня. Тогда уж укради Энджела и беги в другую страну, чтоб тебя не посадили за похищение дворянина.
–Ты хочешь назло мне отнять Энджела,– заплакала Наяда.
–Прости, ну прости, я вовсе не деспот, я хотел немного помучить тебя за Розу, с которой ты совсем не общаешься.
Роза подняла голову на вошедшего в детскую комнату Энджела. Маленький мальчик робко стоял в дверях. Девочки подбежали к нему и потянули за руки к игрушкам.
Дети заигрались так, что не заметили, как вошёл отец. Филдинг-старший долго наблюдал за вознёй ребятишек. Роза не встала со своего места навстречу мужу, не мешала ему любоваться детьми.
Орин подошёл и склонился над сыном:
–Хочешь быть капитаном?
Их глаза встретились. И сразу же отец отвёл взгляд в сторону. Энджел тоже уставился на игрушки.
–Я не умею плавать,– пробурчал мальчик.
–Я научу,– пообещал отец,– Завтра поедим к морю.
–Как скажете, сэр.
Сзади подошла Роза и положила руку на плечо мужа. Как они приехали в Англию, он ещё ни разу не посетил её спальню. «Бедняга Роза, хочет ласки и любви, как любая другая женщина…Почему же я такой жадный, боюсь подарить ей пару поцелуев? Разве Оттавия узнает об этом?»– с сожалением думал Орин.
После завтрака Орин увёз сына к морю.
Наяда наткнулась на Розу в саду. Та срывает цветы.
Золовка, как всегда едко, вздыхала:
–Совсем недавно открыли Новый Свет, а вот наши мужчины уже завезли заморских женщин, никак не привыкну к твоему странному, экзотическому виду.
–Удивительно тупые вы, белые, мы исстари знали о существовании Евразии. На древних картах наших предков, которые обычно любят помещать шаманы на бубны, нарисован наш материк Америка в виде восьмилапого чудища с усами и рогами, а рядом восьминогий и безрогий лось – Евразия. Между ними большая рыба – Сахалин с косяком мелких рыбёшек – Курильскими островами. По преданиям все наши народы пришли из большого лося. Алеуты, якуты всегда общаются со своими родственниками, пересекая пролив на оленьих и собачьих упряжках туда и обратно. Ещё в преданьях говорится, что люди с белой кожей ещё в древности приплывали на огромных каноэ, оставались, и их потомки были выше и сильнее соседних племён.
–Роза, почему ты всё время сидишь в своей комнате? Поехали, купим новые шляпки,– заворковала Наяда, когда получила словесный отпор.
–Я не хочу позорить Вас. Все будут пялиться на меня, как на заморского крокодила.
–Англичане очень учтивые люди, Роза, никто даже не повернёт головы в твою сторону,– уговаривала затворницу золовка,– Перестань упрямиться, иначе все сочтут, будто мы тебя заперли и издеваемся над тобой.
–А…что надо надеть? У белых так много одежд…
–Я пришлю горничную, она поможет тебе подобрать нужный наряд,– с самодовольной улыбкой сообщила Наяда.
Кучер открыл дверцу кареты Олди перед магазином Малевольти.
–Выше голову, Роза, ты должна с гордостью смотреть на людей, ведь твой муж – уважаемый человек.
Индианка подняла подбородок повыше.
Оттавия помогала дочери Джессики, щебеча:
–Вот этой шляпке не хватает ленточки. А эти цветочки…– она осеклась, вперив взгляд на вошедших,– А эти цветочки слишком яркие, их надо заменить.
На губах Наяды играл ироничная улыбка.
–Эта девушка тоже индианка?– забыв о выдержке аристократов, радостно узнавала Роза.
–Нет, эта девушка из европейской страны,– отрицала баронесса, её глаза смеялись,– Просто у них в стране много солнечных дней.
–Но в Англии мало солнечных дней…– лепетала жена Орина,– Почему её кожа осталась загорелой?
–Хватит говорить обо мне, будто меня здесь нет! Это неучтиво,– взорвалась Отта, ставя грубиянок на место.
–Может, купим шляпки в другом магазине?– устыдилась Роза, испугавшись крика.
-Мама, ты распугала всех покупателей,– с досадой заметила Джесс.
–Мама?– эхом отозвалась индианка, разглядывая красавицу, и наивно излагая мысли,– Я думала передо мной молодая девушка…
–Мы будем делать покупки здесь,– заявила Наяда,– Роза, ты и в самом деле не умеешь себя вести в обществе.
–Не я одна,– огрызнулась та.
–Какие модели тебе нравятся?– перебирая новинки, спросила леди у темнокожей родственницы.
–Мне всё равно. Я ничего не понимаю в этих вещах,– пожала плечами Роза, оставаясь равнодушной к роскошным аксессуарам.
–Заверните нам вот эту, эту…ну, ещё вон ту…и отдайте коробки слуге, который стоит под дверью.
Когда дамы вышли, Джессика заметила:
–Не сладко приходится этой Розе, Наяда сгрызёт бедняжку.
–Да, общество игнорирует влиятельных людей, женившихся на простолюдинках, а уж этот Филдинг привёз аборигенку, чем вверг Высший Свет в ступор и шок,– поддакивала Оттавия дочери, как будто речь шла не о дорогом ей человеке, а о ком-то постороннем.
«Как это ещё Джесс никто не сообщил о моём бывшем любовнике?»– подумала она.
В магазин вошли три барышни, видевшие миссис Олди с новой родственницей.
Дамы в запой обсуждали эту парочку:
–Ты заметила, как Наяда воротит нос от этой обряженной в шелка оборванки?
–Бедняжка…она так презирает простолюдинов, а теперь ей приходится терпеть чернь прямо у себя за столом. Мне жаль её нервы,– вторила вторая подруга.
