Евгений Николаевич Гусляров
Народный Пётр. Полное собрание анекдотов и сказаний о Петре Великом
Бестужев от Императора явился к Остерману и передал Монаршее повеление. Остерман, прочитав с ним всё наставление, передал Бестужеву.
На другой день в половине четвертаго часа по утру, они оба явились к Императору, где застали дневальнаго денщика, который сказал, что Государь уже с полчаса как встал и ходит по своей спальне; но что он, денщик, доложить не смеет ранее определённаго часа.
Лишь только пробило 4 часа, как денщик пошёл в спальню и объявил о них Императору.
Государь велел их позвать.
– Который теперь час?
– Четыре, В. И. Величество.
– Хорошо, ну что, прочитали всё, что написано в наставлении, и бумаги у тебя?
Бестужев отвечал, что всё исполнено, и на вопросы Государя отвечал очень хорошо.
– Хорошо. Теперь вынь свою записную книжку и пиши, что я буду диктовать: это особенныя мои коммиссии, которых ты забывать не должен.
Бестужев вынул книжку и Государь начал диктовать. В общих выражениях это были наставления о присылке из Швеции искуссных землепашцев, садовников, лесников, плотников, оружейников, каменщиков, слесарей, плавильщиков, и пр. Окончив это, Государь приказал прочитать записанное, чтобы узнать, нет ли чего пропущенного, затем Государь начал снова: что касается до наставления иностранной коллегии, то нужно с коллегией вести переписку, что же относится до особой коммиссии, то уведомлять его самого лично, и писать кратко, справедливо и по пунктам без всякой церемонии и надписывать Петру Алексеевичу. Распорядившись, Император сказал:
– Теперь поди с Богом, и желаю благополучнаго пути, и чтобы ты в новом звании исправлял должность верно и усердно, сколько тебе это возможно. Если ты так поступишь, как я надеюсь, то и я приложу старания улучшить твоё благополучие; если же ты не оправдаешь моих надежд, то найдёшь во мне такого неприятеля, как теперь друга. И Монарх поцеловал Бестужева в лоб.
От Обер Гофмаршала графа Михаила Петровича Бестужева, который был свидетелем переписки Петра Великаго с братом его Алексеем Петровичем Бестужевым.
Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.
Пётр I – кузнец
Император Пётр Великий, вводя в России разныя ремесленныя заведения, всеми мерами побуждал и одобрял работников.
Так, часто он посещал завод, принадлежащий купцу Миллеру в Истии за 90 верст от Москвы по старой Калужской дороге, где он там принимал минеральную воду каждый месяц один раз. И между своими вседневными занятиями старался во всё всматриваться, изучать и, наконец, даже помогал в работе мастерам завода при плавлении и ковании, так как у Миллера был железный завод. Таким образом Пётр Первый научился ковать и тянуть железо.
Научившись этой работе, Пётр Великий в один из последних дней пребывания на заводе вытянул 18 пуд железа и каждую полосу означил своим штемпелем, при чём камер-юнкеры его свиты и бояре носили уголья, раздували мехами и во всём помогали Государю производить работы.
Спустя несколько времени, Государь явился к Вернеру Миллеру, у котораго Он крестил сына Петра Миллера, хвалил деятельное распоряжение на заводе, устройство и чистоту в выделке железа, устройство завода, наконец, сказал:
– А что Миллер, много ли у тебя получает каждый мастер за работу с пуда поштучно выработанных полос?
– По алтыну, – был ответ Миллера.
– Прекрасно, так ты мне должен заплатить восемнадцать алтын за то, что я вытянул семнадцать пудов, – сказал Царь.
Вернер подошёл к бюро, вынул оттуда восемнадцать червонцев и, подавая Государю, сказал, низко кланяясь:
– Такому работнику, как Ваше Величество, менее дать не можно.
Но Царь, отвергнув червонцы, сказал в возражение.
– Возьми назад твоё золото, я работал не лучше прочих работников, а заплати мне только то, что платишь прочим; за эти деньги я куплю себе новые башмаки, которые мне очень нужны.
И при этом Государь показал однажды уже подкинутую и вновь подпоровшуюся обувь. Взяв восемнадцать алтын, он отправился на рынок и действительно купил себе новую пару башмаков, которые потом часто показывал в компании на ногах, говоря:
– Вот башмаки, которые я заработал собственными своими руками.
Пётр Великий таким же образом отковал или вытянул железную полосу в Олонце. Обе полосы были на политехнической выставке в Москве в 1872 году.
От Петра Миллера, крестника Петра Великаго.
Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.
Рассказ о том же другого очевидца
Пётр Великий, употребляя марциальные воды на Истецких железных заводах*,
*На этих заводах Петр I был 3—12 июня 1724 года. Ред.
расстоянием от Москвы в девяноста верстах по калужской дороге, от Баева колодезя вправо, принадлежавших тогда заводчику Миллеру, куда привезён был и токарный станок, и мне при том быть приказано было, во-первых, для того, чтоб обще с государем точить, а во-вторых, чтоб разные делать опыты над плавкою чугуна для литья пушек.
Для телодвижения, кроме точения, выковывал сам его величество железные полосы, при плавке из печей выпускал чугун, на верейке*
* От англ, wherry – лодка. Ред.
бывал в гребле и осматривал на ней укрепления плотин. Во время пребывания своего тамо более четырёх недель, выковал несколько пуд железа, положив на нём клейма с означением года, месяца и числа, которые и поныне в память трудов сего монарха хранятся на тех заводах. Наконец, осведомясь, какую ковач-мастер получает за то плату, при отъезде своём у заводосодержателя Миллера требовал заработанных денег, сказав ему: «Я выработал у тебя за осьмнадцать пуд осьмнадцать алтын, заплати!». И когда Миллер сии деньги государю вручил, тогда его величество говорил: «Бродя по заводу, избил я подошвы. Возвратясь в Москву, на эти деньги куплю в рядах башмаки», – которые, подлинно купя и нося, показывал многим и рассказывал, что выработал он их своими руками. Чрез сие подавал он подданным образец, что воздаяние приобретается трудами, и что он даже низкие работы не пренебрегал и всему учился сам.
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.
Лапоть Петра Первого
А как вот ни хитер был, а лаптя-то всё-таки не мог сплести: заплести-то заплёл, а свершить-то и не мог. Носка не сумел заворотить. И топерь ещё лапоть-от этот где-то там, в Питере во дворце али в музее висится.
Едемский М. Б. // ЖС. 1908. Вып. 2. С. 217; Сказки, песни, частушки Вологодск. края. № 12. С. 288.
Пётр Первый – фабрикант
Император давно заметил, что привозимые из заграницы товары всегда лучше раскупаются против тех, которые у нас в России выделывались гораздо грубее.
Это довело Государя до убеждения, что русские не достигли той степени искусства, каким обладают за границей.
И вот позументное или тесемочное искусство было одно из тех, которое он ввёл в своё Государство, которое он пожелал привести в цветущее состояние.
С этою целью он на Фонтанке, там, где она впадает во взморье (близь того места, где теперь Екатерингоф) построил длинный каменный дом в два яруса и в этом доме устроил позументную, чулочную и тесёмочную фабрику. С целию учредить заведение образцовое, он вызвал из-за границы хороших мастеров, определил им жаловинье и дал им в ученье молодых людей из русских подданных.
Чтобы возбуждать в молодых людях внимание и усердие, а также поощрять к деятельности, он приказал им каждую субботу приходить ко двору, где он их обо всём выспрашивал, что они делали, какие сделали успехи, и рассматривал образцы работ, по которыми и судил об успехах. Однажды, один из способнейших учеников явился к Государю и показал ему образцы шелковой тесьмы и шнурка весьма чисто выработанных, сказав при этом, что не знает только как делать основу, потому что мастер никому её не показывает и всегда когда делает основу, то запирается, так что никто из учеников не знает этого дела. Государь похвалил работу и приказал этому ученику всячески стараться узнать это дело, так как оно представляет главнейшее в искусстве и отпустил, обещая наградить за усердие.
Ученика этого звали Борис Фёдорович Шабликин.
Шабликин, исполненный ревности к усердию, утешенный обещанием дорогой царской награды и в ожидании высоких милостей, отправился домой; к счастию этот ученик помещался в комнате, над мастерской, где обыкновенно сидел мастер, когда заправлял основу для работ ученикам.
Шабликин решился пуститься на хитрость; он с целью ознакомиться с основою, так упорно скрываемою от учеников, сделал в полу дверцу в углу потолка и лежа на полу, смотрел, как мастер делал основу.
Выучившись мало-помалу, как делать основу, он донёс Его Величеству, что уже и сам умеет поставить кросны и сделать основу для всякаго рода тесьмы.
Пётр Великий был этому очень рад, он оставил его недели на две во дворце, и велел ему тут работать, самому уставить станок, основать его и приготовить товар. Шабликин так прекрасно исполнил обещанное, что выработал Государю несколько образцов новомодных лент и позументов. Государь поблагодарил Шабликина, подарил ему несколько рублевиков и чрез мастера назначил его подмастерьем, потом, сделав мастеру выговор, отказал ему от должности, поставив на его место другого. После контракта со вторым мастером отказал и ему, а Шабликина сделал коммисаром фабрики.
От коммисара Бориса Федоровича Шабликина, умершаго в 1766 году.
Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.
Ещё о Шабликине
…Когда первому иностранному мастеру было отказано, поступившему на его место Пётр Великий тут же объявил причину, по которой он отставил первого.
– Безчестно он поступает, что своих учеников не учит делать основу.
По прошествии выговоренных лет с новым мастером и сего также отпустил, а Шабликина сделал комиссаром при этой фабрике, которая непосредственно состояла под императорским кабинетом. В царствование Петра II, хотя фабрика и уничтожилась, однако же, комиссар Шабликин и при императрице Елизавете всегда исправно получал своё жалованье, и имел жилище в Калинкинском доме; умер 1765 года.
Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876.
Первая встеча с Никитой Демидовым
На Невьянских железных заводах, пожалованных Петром Первым родоначальнику Демидовых, можно ещё видеть усадьбу Никиты Антуфьева, как он назывался тогда. Сохранилось также много любопытных бумаг и преданий о знаменитом Тульском кузнеце. Разсказывают, между прочим, следующия подробности о первой его встрече с Петром. Один из наших вельмож, ездивший за границу, привёз Петру пистолет. Царь очень потешался подарком, но к несчастию сломал курок. Не нашлось в Москве мастера способнаго его починить, и кто-то посоветовал обратиться в Тулу, где кузнец Никита Демидов Антуфьев славился ловкостью и искусством. Пётр, ехавший в Воронеж, захватил пистолет с собой, остановился в Туле и приказал позвать кузнеца, который объявил, что дело можно поправить, но что починка потребует времени. Пётр оставил ему пистолет с тем, чтоб взять его назад, когда поедет обратно в Москву. Месяца через два Государь прибыл опять в Тулу и спросил о своём заказе. Никита Демидов принёс ему пистолет. Осмотревши его, Петр похвалил кузнеца и прибавил: «А пистолет-то каков! Доживу ли я до того времени, когда у меня на Руси будут так работать?» – «Чтож, авось и мы супротив Немца постоим!» – отозвался Никита.
На беду Петр выпил лишнюю рюмку анисовки, и эти ненавистныя слова, слышанныя им уже столько раз, взбесили его. Он не сдержал руки и крикнул, ударяя в щеку Антуфьева: «Сперва сделай, мошенник, потом хвались!».
«А ты, Царь», возразил, не смущаясь кузнец, «сперва узнай, потом дерись!» При этих словах он вынул из кармана пистолет и продолжал: «Который у твоей милости, тот моей работы, а вот твой – заморский-то».
Разглядев пистолеты, обрадованный Пётр подошёл к Никите и обнял его.
– Виноват я перед тобой, – сказал он, – и ты, я вижу, малый дельный. Ты женат?
– Женат.
– Так ступай же домой и вели своей хозяйке мне приготовить закусить, а я кое-что осмотрю, да часика через два приду к тебе, и мы потолкуем.
Кузнец, не чуя от радости земли под ногами, полетел домой. Жена его не поскупилась, разумеется, на угощенье, принарядилась и встретила дорогаго гостя с низким поклоном. Пётр, отведав хлеба-соли, разговорился с Антуфьевым и спросил его, не возмётся ли он устроить в Туле ружейный завод, о котором Царь давно мечтал, и много ли потребуется денег на это предприятие.
Антуфьев попросил пяти тысяч. Оне были ему немедленно выданы из казны, и он приступил к делу в добрый час. Завод был выстроен, пущен и стал снабжать ружьями нашу армию. Пётр, довольный распорядительностью Антуфьева, пожаловал ему в Тобольском и Верхотурском уездах два железные завода на Каменке и на Нейве, которые давали мало дохода за неимением искусных управителей. Кузнец принял это дар с большой благодарностью и обязался, в свою очередь, поставлять ежегодно Царю известное количество военных запасов, пушек и железа.
Пётр следил зорко за деятельностью Антуфьева и входил в малейшия подробности устройства заводов. Они были жалованы в начале Марта 1702 года, а в Декабре думный дьяк Андрей Виниус уже ездил их осматривать по указу Государя и передал его наставления и приказания Никите Антуфьеву.
Толычова. Т. Предания о Демидовых и о Демидовских заводах // Русский архив, 1878. – Кн. 2. – № 5. – С. 119-120.
Деятельный гений
Деятельный гений Петра обнимал всё, от высших политических соображений до простых мелочей. Если он видел что-нибудь в первый раз, то с чрезвычайным любопытством старался изучить виденное основательно, и если то было делом рук, то непременно хотел сделать то же сам. Во время одного своего путешествия, увидав в некоем публичном месте фокусника, Пётр долго смотрел на его штуки. Особенно поразила его ловкость, с которою фокусник вырывал зубы то ложкою, то при помощи шпаги. Удивление Петра перешло в страстное желание проделывать то же самому. Он стал учиться у шарлатана и, спустя несколько минут, был настолько же искусен, как его учитель. И горе было тем, которые потом жаловались на зубную боль!
Анекдоты прошлого столетия. [Извлечение из книг Шерера] // Русский архив, 1877. – Кн. 3. – Вып. 10. – С. 287.
Пётр Первый – врач и хирург
Государь Император крайне нуждался в лекарях для вновь созданного флота и войска, а потому приумножал достоинство этаго звания и за границей сам выучился производить некоторые операции и постоянно носил две готовальни: одну с математическими инструментами, а другую с хирургическими. Математические инструменты служили ему для поверки и вымериванья чертежей всякаго рода, а другая с лекарственными инструментами; умел выдергивать зубы, и жене купца Гордона, выпустил воду при развивавшейся брюшной водяной.
Лефорт и лекарь Тирмонд почти повсюду сопровождали в поездках Государя с двадцатилетняго возроста. Тирмонд был весьма искусный врач и Государь от него узнавал много полезнаго и с ним вместе приносили пользу страждущей России.
Тирмонд был награждён от Петра Великаго богатым имением, которое приносило ему богатый доход. Когда Тирмонд умер, оставил по себе красивую и расточительную вдову. В Москве был на службе один молодой подлекарь, родом из Данцига, который присватался к молодой вдове и Тирмонд вышла за него замуж.
Скоро вдова допустила расточительность и таким образом своей роскошью и франтовством обратила на себя внимание Московских жителей и слухи достигли до ушей Государя с весьма не видным описанием знания подлекаря. Запомнив это поведение вдовы Тирмонд, Государь, как враг пышности и неумеренности, выбрал время, чтобы наказать её дурачество.
Однажды Монарх, быв в гостях с несколькими из своих приближённых у одного из бояр, и приказал позвать за молодым подлекарем.
Подлекарь, воображая, что Государь хочет сделать его преемником любимца Тирмонда, тотчас поехал к дому боярина в роскошной карете, запряженной четвернёй, облечённый в шёлк, кружева, блонды и позументы и представился Государю в многолюдном обществе.
Государь тотчас же расспросил о причине такой расточительности и возможности, будучи подлекарем, иметь случай так отлично жить и одеваться, и, наконец, начал лично экзаменовать его. Но подлекарь не умел понравиться Государю своими слабыми познаниями, и Государь приказал тотчас призвать деревенских мужиков в особенную комнату и приказал франту-подлекарю заняться укорачиванием бород и длинных волос, а затем отправил его в своей карете домой.
Эта шутка Государя над педанством и безразсудной пышностью, произвела большой фурор. Гордый подлекарь с супругою скоро оставили Москву и с остатками своего имения уехали в Данциг, где так же роскошно проводили время, пока не прожили состояния.
Один старый знакомец лекаря Тирмонда, бывший потом в шведской войне рассказывал, что он видел этого подлекаря в бедности, занимавшегося маклерством, а супруга его была наёмной прачкой. От штаб-лекаря Измайловскаго полка Шульца.
Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.
Случай с придворным хирургом Тирмондом
Будучи двадцатилетним юношей, он приблизил, к себе не только г. Лефорта, бывшего его первым любимцем, но и престарелого, забавного, притом очень сведущего хирурга Тирмонда. Сей последний должен был неотлучно находиться при особе Государя: Пётр, любил засиживаться с ним до поздней ночи беседуя за кружкой венгерского вина о разных предметах. Однажды, будучи в нетрезвом виде, Тирмонд заколол своего верного старого слугу.
Поняв на другой день весь ужас содеянного им поступка, он поспешил к Царю и, бросившись к его ногам, умолял его о прощении. Государь возразил, что он намерен выслушать его только в том случае, если Тирмонд поднимется с колен. Тот не решается исполнить это приказание. Пётр собственноручно поднял его, обнял, поцеловал и, выслушав от него собственное его обвинение, посоветовал ему не огорчаться и не скорбеть, а обратиться ко Всевышнему с мольбою о прощении и непременно позаботиться о жене и детях покойного слуги. Тирмонд обеспечил вдову значительной пожизненной пенсией из своих личных средств.
Якоб Штелин. Подлинные анекдоты из жизни Петра Великого слышанные от знатных особ в Москве и Санкт Петербурге.
Зубы вместо головы
Узнав, по своём возвращении в Петербург, о дурном поступке одного дворянина, Пётр очень разгневался и немедленно потребовал его к себе, вероятно для обычной расправы. Один из друзей провинившагося поспешил предуведомить его о грозившей беде и советывал постараться как-нибудь избежать перваго гневнаго порыва, который был особенно страшен. Виновный, зная, что Пётр, при всей своей вспыльчивости, в душе добр и справедлив, счёл за лучшее немедленно явиться к царю. Дорогою он придумал средство, как отвратить бурю. Он вошёл к Петру без всякаго смущения, приложив к щеке платок. Пётр ринулся на него с поднятою палкою, но, заметив платок, спросил:
– Что с тобой?
– Государь, – отвечал дворянин, – со вчерашняго дня невыносимо мучаюсь зубами.
При этом рука, вооружённая палкою, опустилась, и выражение гнева исчезло с лица государева.
– Гнилой зуб у тебя? – спросил Царь.
– Не совсем гнилой, но очень испорченный; болит часто и мучительно.
– Принести мои инструменты, – приказал Царь. – Садись. Я вырву у тебя боль вместе с зубом.
Зуб был извлечён, правда, несколъко грубо, но довольно благополучно. Выслушав затем покорную благодарность пациента за оказанную ему милость, Пётр стал его бранить за вину. Тот счёл лучшим не оправдываться, бросился Царю в ноги и стал просить прощения. Пётр пожурил его и с этим отпустил.
Анекдоты прошлого столетия. [Извлечение из книг Шерера] // Русский архив, 1877. – Кн. 3. – Вып. 10. – С. 287.
Месть камердинера Полубоярова своей жене
Говоря вышесказанное нельзя было дивиться тому, что, Государь сам экзаменовал подлекарей, потому что он очень любил эту благодетельную науку, и как мы уже сказали, приобрёл в ней хорошия практическия сведения и не упускал случая оказать помощь, когда к тому приходился случай и было время. Он анатомировал тела, пускал кровь, дергал зубы; с ним постоянно находились: пара ланцетов, шнепер, анатомический ножик, пеликан*,
*Возможно, от греческого слова – молоток. Ред.
клещи для выдергивания зубов, лопатка, ножницы, щуп, катедер и другия всякаго рода мелкие инструменты.
Вот разсказывают какой случай: камердинер Его Императорского Величества, Полубояров поссорился за что-то с своей женой и захотел ей чем-нибудь отомстить. Вот он находится в передней в крайне печальном духе, в то время как Пётр Великий проходил мимо его. Видя Полубоярова в тоскливом расположении, он спросил:
– Что, ты о чём горюешь?
– Ничего, Ваше Величество, жена очень страдает зубами, а никак не позволяет рвать больной зуб.
– Погоди, я уговорю, сказал Государь, она будет скоро здорова, пойдём.
Государь с камердинером отправился к его жене, у которой, в самом деле, не болел ни один зуб. Впрочем, из уважения и страха ослушания она должна была сесть и дать осмотреть свои зубы, хотя и утверждала, что зубы ни один не болят.
– Вот это и есть несчастие, что она утаивает свою болезнь, когда ей хотят оказать помощь; а как только лекарь уйдёт, то она тотчас начинает страдать, а это меня убивает, – сказал муж.
– Хорошо, хорошо, она скоро перестанет страдать, только держи крепче ей руки и голову, – заметил Государь, и с необыкновенным проворством и с ловкостью выдернул зуб, указанный камердинером.
Прошло несколько дней как Монарх услышал чрез придворных женщин Государыни, что и в самом деле у жены Полубоярова зуб был выдернут здоровый. Полубояров, проучив жену, был и сам за обман проучен.
От Фельтена, перваго кухмистера Петра Великаго.
Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.
Ещё одно сказание о том же
Его величества камердинер Полубояров жаловался государю, что жена его ослушается и с ним не спит, отговариваяся зубною болью.
– Добро, – сказал он, – я её поучу.
В один день, зашедши государь к Полубояровой, когда муж её был во дворце, спросил её:
– Я слышал, болит у тебя зуб?
– Нет, государь, – доносила камердинерша с трепетом, – я здорова.
– Я вижу, ты трусишь.
От страха не могла она более отрицаться, повиновалась. Он выдернул ей зуб здоровый и после сказал:
– Повинуйся впредь мужу и помни, что жена да боится своего мужа, инако будет без зубов.
Потом, возвратясь его величество во дворец, при мне усмехнувшись, Полубоярову говорил:
– Поди к жене, я вылечил её, теперь она ослушна тебе не будет.
Сие точно было так, а не инако, как прочие рассказывают, будто бы Полубояров, осердясь на жену свою, о зубной боли государю взвёл напрасно жалобу, будто бы государь, узнав такую ложь, после за то наказал его дубиной. Намерение его было дать жене почувствовать и привесть её в повиновение к мужу, понеже жалоба на неё от мужа была ещё и та, что она, имея любовников, его презирала.
Надобно ведать, что государь часто хирургические операции при разных случаях делывал сам и имел в оном знание. Вырванных зубов находится целый мешок с пеликаном и клещами в кунсткамере.
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.
Польский рассказ о Петре-лекаре
В Кракове я находил себе единственную отраду в том, что бывал у епископа Залусскаго, учёнаго прелата, имевшаго всесторонния познания и всевозможными способами старавшагося приносить пользу своему народу. Я часто обедывал с ним вместе, и всякий раз он обогащал ум мой замечательными и любопытными разсказами. Помню, он часто говорил мне о Петре Великом, котораго он лично знал. Вот один из его разсказов. Император был проездом в Краков и навестил одного священника, котораго он удостоивал своей дружбы. Он очень огорчился, увидав священника больнаго в постеле. У священника была рана на ноге. Осмотрев ногу, Пётр в одну минуту бросился на колени и начал высасывать рану, говоря больному: «Ты не выздоровеешь, если не прикажешь кому-нибудь из слуг твоих, чтобы он тебе это делал».
Можно судить, как удивлён и смущён был священник подобным человеколюбивым поступком. Впоследствии он сам разсказывал о том епископу Залусскому, в то время ещё очень молодому человеку…
Этот разсказ о Русском царе идёт от Поляка, и достоверность его не подлежит сомнению. Кто из нынешних фершалов (не говоря уже о медиках) своеустно сделает такую операцию своему пациенту?
Караччиоли. Анекдот о Петре Великом / Сообщ. ЭС // Русский архив, 1867. – [Изд. 2-е]. – М, 1868. – Стб. 1341-1342.
Странное происшествие
От генерала Василия Яковлевича Левашова слышал я приключение странное. Когда войски, высаженные на берег*,
*Речь идёт о персидском походе Петра I. Высадка на берег происходила 28 июля 1722 года в устье Астрахани. Ред.
шли к Дербенту и, расположившись станом в таком месте, где пресмыкающиеся змеи в палатках солдат не только безпокоили, но и жалили, от чего люди начали роптать, – о сём тотчас донесено было государю. Его величество, зная в лечебной науке разные способы противу ядов и желая вскоре отвратить вред и правильное негодование и без того утруждённых войск, велел добыть растения, называемого зоря, которой змеи не терпят. Наловя несколько змей, приказал тайно, чтоб прочие не ведали, бросить их в зорю, в которую траву они яд свой испустили. Учинив сие, вышел император пред войско, держа в руке змей, показывал их солдатам и говорил: «Я слышу, змеи чинят вред вам. Не бойтесь, от сего времени того не будет. Смотрите: они меня не жалят, не будут жалить и вас».
Солдаты, видя такое чудо, дивились, присвоивали сие премудрости государевой и стали спокойнее. Между тем, под видом благоухания, потому что от сильных жаров в воздухе был запах несносный, собрано было поблизости множество зори и приказано раскласть по палаткам, к которым змеи, чувствуя сей дух, больше уже не ползали.
Таким-то образом знание естественных вещей, отвращая зло, приносит великую пользу, а в не знающих такого средства производит удивление чрезъестественного могущества. Но все ли роды ядовитых змей не терпят зори, того за верное сказать не могу – только с теми змеями было точно так, как сказано.
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.
Заботы Петра Великого о развитии грамотности
В первые годы царствования Петра Великаго хотя уже было много церковных книг на русском языке и даже целыя творения знаменитых церковных учителей святых: Василия Великаго, Григория Богослова, Иоанна Златоустаго и других, переведены с Греческаго и Латинскаго, на Славяно-Русский язык; летописей же Никона, Нестора и других, касающихся до древней Русской истории, было большое количество в монастырях, в частных и придворных библиотеках, но печатных на русском языке не было.
А книг до наук и художеств относящихся не было вовсе ни одной на русском языке.
Пётр Великий, замечая такой недостаток, старался тем усерднее отвратить это, что находил это более верным ручательством успеху его дел и намерений и тем уже более, что нужда заставила во время Шведской войны образовать хороших Русских артиллерийских и морских офицеров из своих, которым было нужно для дальнейшаго образования себе подобных непременно руководство на русском языке.
С этим намерением Великий Монарх, желая иметь переводы на русский язык, прежде всего, переводил такие книги, по которым бы можно было научиться начальным основаниям необходимых наук и художеств, и приказывал такия переводы печатать и раздавать безденежно.
Основательность познаний в науках Пётр Великий уже тем доказывал, что он умел из них делать хороший выбор.
Вот книги, которыя им были напечатаны на Русском языке: Кораблестроение Бринкена. То же сочинение неизвестнаго Голландца.
То же искусившегося кормщика. Новый способ укрепления Коегорна. Эти книги переведены с Голландскаго.
Непреодолимая крепость Боргдорфа, с Немецкаго.
Искусство укрепления Пагана.
То же – Бланд.
То же – Вабана. Все это с Французскаго, в лист, с рисунками
Курция. История Александра Македонскаго, с латин.
География Варсния. С немец., в лист.
То же Гибнера. С немец., в лист.
Введете в познание Европейских государств, Пуффендорфа, с немецкаго, в четверку.
После смерти Петра Великаго найдены в его кабинете его переводы:
Гражданская архитектура Севастьяна Терка.
Точильное искусство, Плюмьера.
Механика о построении плотин и мельниц, Штурма.
Из всего видно, что мудрый Царь Пётр намерен был издавать постепенно на Русском языке все лучшие в то время книги и по нужнейшим наукам и искусствами для нашего отечества.
От генерала Барона Лубарса.
Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.
Пётр любил читать летописи
Государь любил читать летописи, и, собрав их довольно, некогда Феофану Прокоповичу*
*Прокопович Феофан (Элеазар) – церковный и политический деятель, писатель, историк (1681—1736), с 1716 года – ближайший помощник Петра I по проведению церковной реформы. Ред.
говорил: «Когда увидим мы полную России историю? Я велел перевесть многие полезные книги». А Нартову, механику своему, промолвил: «Плюмиера любимое искусство моё точить, уже переведено и Штурмова механика».
Я видел сам переведённые на российский язык книги*,
*По указу Петра I были переведены: «Книга Квинта Курция о делах, содеянных Александра Великого, царя македонского. Лета 1709-го. Напечатана в Москве того же лета». «Земноводнаго круга краткое описание. Из старыя и новыя географии по вопросам и ответам чрез Ягана Гибнера собранное… В Москве, лета господня 1719». «Введение в гисторию европейскую, чрез Самуила Пуфендорфия… сложенное… В Санктпитербурхе, 1718». «Новое крепостное строение на мокром или низком горизонте… господина барона фон Кугорна… В Москве, лета господня 1709-го». «Побеждающая крепость. К счастливому поздравлению славной победы под Азовым и к счастливому въезду в Москву… Эрнста Фридерика барона фон Боргсдорфа… В Москве, лета господня 1708». «Новая манера укреплению городов… Блонделя… В Москве, лета 1711». «Истинный способ укрепления городов… славного инженера Вобана. В Санктпитербургской типографии, лета господня 1724 г.». Ред.
