Евгений Николаевич Гусляров
Народный Пётр. Полное собрание анекдотов и сказаний о Петре Великом
*Монтекукули Раймунд (1609— 1681) – знаменитый австрийский полководец, в 1673—1675 годах успешно воевал против французского маршала Тюренна. Белые лилии – государственный герб Франции того времени. Ред.
Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876.
Пётр Великий на могиле Ришелье
Увидев могилу кардинала Ришелье и статую этого министра, произведение, достойное того, кого оно изображает, царь в восторге высказал одну из тех идей, которые могут исходить только от людей, рождённых для величия. Он поднялся на могилу, обнял статую. «Великий министр, – сказал он, – жаль, что ты не рождён в моё время. Я дал бы тебе половину моей империи, чтобы ты научил меня управлять второй половиной». Некто, имевший меньше энтузиазма, чем царь, уразумев его слова, сказанные по-русски, ответил: «Если бы он отдал ему половину, он ненадолго сохранил бы и вторую».
Вольтер. Анекдоты о Петре Великом. Пер с франц., коммент. И вступ. ст. С.А. Мензина М. 2004.
«Вы отгадали, я её люблю…»
Его величество, увидя нечаянно в столовой зале под великолепным балдахином поставленный портрет супруги своей Екатерины, был весьма доволен дюком д’Антином, который сие приготовить велел. Государь, сев за стол, против сего портрета, во время обеда часто на оный смотрел и, будучи весел, дюку говорил: «Вы отгадали, я ее люблю, и вас, как за учтивость, так и за неожидаемое с женою моею свидание, благодарю».
Между тем, как обед часа с два продолжался, славный живописец Риго, будучи в другой комнате, портрет с самого Петра Великого написал, и когда дюк д,Антин поднёс оный его величеству, то государь, смотря на него и удивляясь сходству, показывал бывшим при нём князю Куракину, Шафирову и Ягушинскому и говорил: «Право, похож». Потом приказал живописцу Риго оный докончить, за что и пожаловал ему сто луидоров.
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.
Русская баня в Париже
В 1717 году, в бытность Петра в Париже, приказал он – сделать в одном доме для гренадеров баню, на берегу Сены, чтоб они могли после пару купаться. Такое необыкновенное и, по мнению парижан, приключающее смерть действие, произвело многолюдное сборище. Парижане с удивлением смотрели, как солдаты, выбегая разгорячённые банным паром, кидались в реку, плавали и ныряли. Королевский гофмейстер Вертон, находившийся при государе, видя сам такое купанье, докладывал Петру (не зная, что это делалось по его приказу), чтобы он запретил солдатам купаться, ибо де все перемрут. Государь, рассмеявшись, отвечал: «Не опасайтесь, г. Вертон. Солдаты от парижского воздуха несколько ослабли, так закаливают себя русскою банею. У нас бывает это и зимою; привычка – вторая натура».
Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876.
Как это же самое бывало потом в Петербурге
Его величество, присутствуя на иордани*
*Иордань – место на реке, озере или пруде, устроенное для освящения воды. Рассказ, возможно, относится к 6 января 1714 года, когда крещенский парад происходил, несмотря на сильный ветер, вьюгу и мороз. Ред.
и командуя сам полками, возвратясь во дворец, императрице говорил: «Зрелище приятное – видеть строй десяти полков на льду Невы, кругом иордани стоящих. Во Франции не поверили бы сему». Потом, оборотясь к штаб-офицерам гвардейским, сказал: «Мороз сильный, только солдаты мои сильнее. Они маршировали так исправно, что пар только шёл столбом и усами только поворачивали. Я приметил, господа чужестранные министры закутались в шубах, дивились тому и пожимали плечами, почитая, может быть, сие жестокостию, но мы родились в севере и сносить такой мороз можем. Приучать солдата к теплу не должно».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.
«Париж от смрада вымрет…»
При отъезде из Парижа Пётр Великий сказал: «Жалею, что домашние обстоятельства принуждают меня так скоро оставить то место, где науки и художества цветут, и жалею при том, что город сей рано или поздно от роскоши и необузданности претерпит великий вред, а от смрада вымрет».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.
«А к Европе мы повернёмся задом…»
В заметках покойнаго Н.Д. Киселёва находятся следующия замечательныя строки: «У Трощинскаго найдены Блудовым в записках Остермана следующия слова Петра Великаго: «Нам нужна Европа на несколько десятков лет, а потом мы к ней должны повернуться задом»».
Записано собственноручно покойным Николаем Дмитриевичем Киселевым и сообщено племянником его Петром Сергеевичем Киселёвым.
Отзыв Петра Великого / Сообщ. П.С. Киселев // Русский архив, 1874. – К. 2. – Вып. 6. – Стб. 1579.
Любопытное происшествие при свидании Монарха с королями польским и датским
Известно, что великий Государь имел частые свидания с королями польским и датским. Однажды и, кажется, по одержании уже Полтавской победы, находясь вместе, забавлялись они после обеда разными весёлостями и разговорами, и когда, между прочим, зашла речь о храбрости и беспрекословном повиновении солдат, то король датский сказал: «Должно неоспоримо дать преимущество датским солдатам, как старым и к дисциплине издавна приобыкшим служивым». Король польский, напротив, отдавал преимущество саксонским своим войскам, приводя из истории некоторые примеры отличной их храбрости. Пётр Великий, выслушав их, обратился к последнему и сказал: «Я бы советовал тебе молчать с твоими саксонцами; я их знаю совершенно: они немного лучше трусов поляков, а ваши (обратился к датскому) солдаты, как они ни стары, но против моих и новых никуда не годятся». Когда же они усиливались оспаривать Монарха в преимуществе солдат своих: «Хорошо! – сказал потом Государь, – сделаем теперь пробу тому; призовите сюда по одному из своих солдат, кто из них храбрейший и вернейший, по мнению вашему, и велите им броситься из окошка – покажут ли они к повелениям вашим беспрекословную готовность; а я в своих уверен, и ежели бы хотел только из тщеславия обесчестить себя пожертвованием одного из них, то бы каждый беспрекословно исполнил это!» – и Монарх настоял, чтобы опыт сей был сделан. Начали с датского: призвали одного из неустрашимейших и преданнейших, по мнению их, гренадёра. Король повелевает броситься из окна (надобно знать, что это происходило в третьем этаже); гренадёр падает пред королём на колени, просит о помиловании, но король кажется не внемлющим, повторяет приказ свой; гренадёр проливает слёзы и просит, по крайней мере, объявить вину его, и дать время на покаяние. Герой наш, рассмеяся, говорить Королю: «Полно, брат, дай ему время на покаяние!», – и выслал его вон: «а с твоими саксонцами, – обратясь к польскому сказал, – и пробы делать не надобно – опыт этот только бы осрамил тебя». Наконец призывает к себе Монарх своего офицера, велит ему ввести какого-нибудь из своих гренадёров; гренадера вводят, и Государь с холодным духом велит ему броситься из окна. Гренадёр, ударя рукой по шапке своей, идёт к окну, и перекрестясь, поднимает ногу на окошко. «Остановись! – закричал Монарх, – мне тебя жаль, и поди вон». Гренадёр оборачивается и снова отдаёт честь, ударив рукою по шапке, и выходить из комнаты.
Монарх спрашивает удивлённых королей: «Каковы вам кажутся мои солдаты?». Они признаются, что этот солдат подлинно неустрашим и слепо исполняет волю своего Государя, и просят отличить его, наградя офицерским чином. Монарх ответствует, что не один он таков, но что и все его солдаты точно таковы: «И по-вашему, надобно будет мне всех пережаловать в офицеры. Не хотите ли, – продолжал Монарх, – испытать? Изберите из них сами такого, который бы, по мнению вашему, менее имел духа, – я уверен, что и он так же поступит». Однако ж короли не захотели пуститься на новую пробу, а настояли только о пожаловании офицером первого. Великий Государь снисходит на их просьбу, призывает его снова, и объявляет ему чин офицерский; короли же пожаловали ему по сту червонных.
Анекдоты о Петре Великом, выбранные из деяний сего монарха, описанных гг. Голиковым и Штелиным. Издание второе. Москва, 1848.
«Вот истинно добрый человек…»
На обратном пути из Парижа, Государь приехал в одну деревню, где увидел в небольшом садике работающаго человека; он был одет совсем иначе, против того, как одеваются простые поселяне.
Пётр Великий приказал узнать, кто это работает, и узнал, что это сельский священник. Он тотчас подошёл к нему, как простой путешественник, вошёл в сад, в котором он нашёл очень много прекрасных плодовых деревьев, а затем почти целый шелковичный сад, и такими же деревьями был обсажен двор.
Пётр Первый был в саду более получаса, беседуя об полеводстве и садоводстве, между тем услышал от него, что большая часть этих прекрасных дерев посажена его собственными руками. Между прочим, Царь Пётр спросил:
– Как же вы, будучи священником, сами обработываете поле? Неужели в этом деле вам не помогают прихожане?
– Весьма редко, милостивый Государь, разве в свободный час кой кто забежит, каждый из них занят собственною работою, поэтому не много времени от труда посвящает отдыху. А по моему званию, у меня довольно времени, чтобы обработать поле, и сад. И, когда я прилежно поработаю, то при хорошей работе могу получить несколько сот ливров годоваго дохода, чрез продажу плодов и шёлку, следовательно, гораздо более прибыли, чем от моего маленькаго прихода, – сказал священник.
Русскому отцу отечества, попечительному Монарху, было чрезвычайно приятно слышать из уст священника такую отрадную правду; он записал в книжку имя священника и деревню и с большим удовольствием сказал своим спутникам:
– Вот истинно добрый человек, он живёт хорошо чрез свои труды и имеет прибыль. Когда мы возвратимся на свою родину, то прошу напомнить об этом. Я буду также стараться возбуждать в нашем сельском духовенстве любовь к труду. Они чрез это будут более способны безбедно жить и лучше нынешняго состояния, так что могут давать приличное воспитание детям.
От барона Черкасова, секретаря Петра Перваго, бывшего с ним в лутешествии.
Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.
Великан Николай
В Кале Пётр смотрел военные экзерциции, потом любопытствовал видеть огромного великана, по имени Николай, увидев, спросил, хочет ли он быть у него?
– Желаю, ваше величество, только чтобы не ехать чрез Берлин и не попасться в руки короля Прусского: он непременно выпросит меня у вас и сделает потсдамским солдатом.
– Правда, – сказал государь, – у него ты был бы в шеренге первый гренадер и флигельман, но у меня будешь первый гайдук. Не бойся, потсдамским воином тебе не быть и короля не видать.
Почему и приказал отправить его морем в Петербург, где, по возвращении государя, Николай служил и у него, стаивал за столом. Сей великан есть тот самый, который находился потом в Санкт-Петербургской Кунсткамере. *
*Скелет умершего солдата-великана был помещён в Кунсткамеру сразу после его смерти. Ред.
Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876.
Дело царевича Алексея
Царь после осмотра Франции, где всё располагает нравы к смягчению и к снисходительности, возвратился на родину и вновь показал там свою суровость. Он, наконец, склонил своего сына вернуться из Неаполя в Петербург; этот молодой принц был оттуда препровождён в Москву к своему отцу-царю, который начал с того, что лишил его права наследовать престол, и заставил его подписать торжественный акт отречения в конце января 1718 года; и, принимая во внимание этот акт, отец обещал своему сыну сохранить жизнь.
Вероятно, что такой приговор мог бы быть однажды аннулирован. Царь, чтобы придать ему большую силу, забыв, что он был отцом и, помня лишь о том, что он был создателем империи, которую его сын мог бы вновь погрузить в варварство, приказал публично расследовать это дело несчастного царевича, из-за некоторых умолчаний, в признании которых от него прежде добивались.
Собрались епископы, аббаты и профессора, которые нашли в Ветхом Завете, что те, кто проклинает своего отца или мать, должны быть преданы смерти, что в действительности Давид простил своего сына Авессалома, восставшего против него, но что Бог не простил Авессалома. Такова была их точка зрения без всякого заключения; но это означало на деле подписание смертного приговора. Правда, Алексей никогда не проклинал своего отца, он совсем не восставал, как Авессалом, он вовсе не спал с наложницами отца своего; он путешествовал без отцовского разрешения, и он писал письма своим друзьям, которыми он хотел только показать, что надеется, что однажды о нём вспомнят в России.
Между тем из 124 светских судей, данных ему, не нашлось ни одного, который бы не приговорил его к смерти; и те, которые не умели писать, просили других расписаться за них. В Европе говорили и даже печатали, что царь приказал перевести с испанского на русское судебное дело Дона Карлоса, этого несчастного принца, которого его отец Филипп II заключил в тюрьму, где этот наследник великой монархии умер; но никогда не было процесса Дона Карлоса, и никогда не было известно, умер ли этот принц насильственной или естественной смертью. Пётр, самый деспотичный из монархов, не нуждался в примерах. Достоверно то, что его сын умер в своей постели на следующий день после приговора и что у царя в Москве была одна из лучших аптек Европы. Между тем возможно, что царевич Алексей, наследник самой обширной монархии мира, единогласно осуждённый подданными его отца, которые могли бы стать однажды его подданными, мог умереть от потрясения, которое произвёл в его теле столь странный и зловещий приговор. Отец пришёл навестить своего умирающего сына, и говорят, что он пролил слёзы… Но, несмотря на эти слёзы, друзья его сына были колесованы. Он приказал отрубить голову своему собственному шурину графу Лопухину, брату своей жены Оттокезы (?) Лопухиной, с которой он развёлся, и дяде царевича. Духовник царевича также поплатился головой. Если Московия была цивилизована, то следует признать, что эта цивилизация ей стоила дорого. Остаток жизни царя был лишь продолжением его великих планов, его работ и подвигов, которые, кажется, сгладили излишек его, быть может, необходимой жестокости. Он часто выступал с речами при дворе и в своём совете. В одной из этих речей он сказал, что он принёс своего сына в жертву благу своих подданных.
Вольтер. Анекдоты о Петре Великом. Пер с франц., коммент. И вступ. ст. С.А. Мензина М. 2004.
Царь – академик
Когда Пётр I возвратился в Россию, то получил известие об избрании его членом Парижской Академии Наук. Аббат Биньон, письмом от 10 августа 1717 года, уведомил о том лейб-медика царскаго Арескина, который отвечал на это письмо только 17 ноября, извиняясь в позднем ответе утомительным, путешествием и многотрудными делами. Арескин говорит: «Его величеству весьма приятно, что ваше знаменитое собрание удостоило его принятием в число своих членов, представляя ему свои благородные труды с 1б99 года, принадлежащее по праву каждому академику. Он при случае постарается засвидетельствовать вам свою за то благодарность. Его величество также одобряет ваше, милостивый государь, мнение, что перед наукою отличие состоит не столько в высоком звании, сколько в гении, талантах и трудолюбии, а, тщательными своими изысканиями всех возможных редкостей и открытий в своих владениях и сообщением оных Академии, его величество постарается заслужить имя полезнаго члена вашего знаменитаго собрания».
По выслушании этого письма, «всё собрание», говорит протокол заседания (в среду, 22 декабря 1717 года) бывшаго под председательством аббата Биньона, «решило единогласно и без баллотировки признать царя академиком «hors de tout rang» и возложило на президента всепокорнейше возблагодарить его величество от имени всей Академии».
В письме от 24 декабря 1717 года, на имя государя, Биньон изъясняет чувства признательности и радости всей Академии при известии о принятии царём звания академика, говорит, что г. секретарю академии Фонтенелю поручено написать благодарственный ответ и продолжает: «Никто лучше его (Фонтенеля) не в состоянии того исполнить. Он уже показал опыты своего искусства во всех родах и особенно богат прекрасными и изящными выражениями; и так, представляя ему сказать вашему величеству то, что прилично при подобном случае, ограничу себя уверением, что между нами нет ни одного, который бы охотно ни приложил стараний своих к тому, что может вам быть угодно. Вашему величеству стоит только повелеть: вам без сомнения известно, что нет науки, в которой бы кто-нибудь из членов академии не мог вас удовлетворить. Мы всегда почтём особенною милостию, если вашему величеству угодно нам будет что-нибудь приказать. Cиe чувство происходит не от уважения должнаго вашему сану: оно есть дань удивления, в которое нас приводят великия предначертания, вас всегда занимавшия, и к которым присоединить можно одно только желание, чтоб в климате, куда до сего ещё с трудом проникали искусства и науки, нашлись люди, могущие соответствовать блистательным видам вашего величества» и проч. *).
*) Это письмо напечатано в Отеч. Записках за 1821 г. ч. V, стр. 180. Ред.
Благодарственный ответ Фонтенеля государю был написан 13 января 1718 года. В этом письме он говорит, между прочим: «Науки, для пользы которых угодно вам было сойти к состоянию частнаго человека, движимые должною признательностию, поставят вас на ряду с величайшими монархами, с Августами и Карлами великими. Умножать число подданных оружием, что исполнено вашим величеством, есть слава весьма обыкновенная для государей, но гораздо необыкновеннее усовершенствование народа» и проч.
Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев.
Благоприятный ветер из Ништадта
Его величество, получа от генерал-фельдцейхмейстера Брюса письмо, которое прочитав, весело сказал: «Благодарю Бога! Из Нейштата благоприятны ветры к нам дуют». После сего встав, пошел с таким известием к императрице *.
*Я.В. Брюс сообщал о благоприятном ходе мирных переговоров со Швецией в Ништадте в 1721 году. Яков Вилимович Брюс (1670—1735) с 1683 года был в «потешных полках», участвовал в двух Крымских походах, получил чин полковника после второго Азовского похода 1696 года. В Северной войне командовал артиллерией, занимался снабжением армии и усовершенствованием артиллерийского парка. С 1717 года Брюс стал президентом Берг- и Мануфактур-коллегий, в 1718 году был главой русской делегации на Аландском конгрессе, 30 августа 1721 года заключил Ништадтский мирный договор со Швецией, в 1726 году подал в отставку. Занимался астрономией, математикой, собрал большую коллекцию физических инструментов, медалей, монет, книг. Ред.
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.
Празднование мира со Швециею
Северная война, окончившись блистательным миром для России, изменила положение Европы: подле западной Европы, для общей деятельности с нею, явилась новая Европа, восточная, что сейчас же отразилось в европейском организме, отозвалось всюду от Швеции до Испании. Легко понять, какое чувство при известии о мире должно было овладеть русскими людьми, которые прошли «троевременную школу, так кровавую и жестокую и весьма опасную и ныне такой мир получили незаслуженною от Бога милостию» *.
* «Троевременная (или трехвременная) жестокая школа» – объясняется письмом Петра к князю Василию Лукичу Долгорукому в Париж: «Все ученики науки в семь лет оканчивают обыкновенно; но наша школа троекратное время была (21 год), однако ж, так хорошо окончилась, как лучше быть невозможно». – История Poccии, соч. Соловьева, т. XVII, 377. Вот что говорит Корб (секретарь посольства императора Леопольда I-го к царю Петру) об этих учениках петровых до шведской войны, 6-го сентября 1698 года: «Царь сделал ученье своим полкам и убедился, что многого ещё недостает этим толпам, чтобы можно было их назвать воинами. Он лично показывал им, как нужно делать движения и обороты наклонением своего тела, какую нестройные толпы должны иметь выправку; наконец, соскучившись видом этого скопища необученных, отправился, в сопровождении бояр, на пирушку, которую, по желанию его, устроил Лефорт». – Дневник Корба, в изд. М.И. Семевского. Ред.
Чрез знакомство с европейскою цивилизациею, чрез сильное и быстрое расширение своей сферы, до тех пор столь узкой, они сознавали себя людьми новыми, живущими новою, настоящею жизнию, но при этом народное чувство их было вполне удовлетворено тем великим значением, какое они получили в этой гордой и недоступной им прежде Европе; не покорными только учениками явились они здесь, но самостоятельными и сильными участниками в общей деятельности, заняли почётное место, заставили относиться к себе с уважением. Напряженные усилия, тяжкие пожертвования были вознаграждены небывалою славою, неожиданными выгодами *).
*) По Ништадтскому миру к России присоединены: Эстляндия, Лифляндия, Ингрия и часть Финляндии. Ред.
Труд не пропал даром и был так блистательно оправдан. Так блистательно был оправдан великий человек, руководивший народ свой, знаменитый корабельный плотник, знаменитый шкипер, так искусно проводивший корабль свой чрез опасные места.
4-го сентября (1721 года) в Петербурге сильное волнение: царь неожиданно возвратился из своей поездки *),
*) Перед этим Петр отправился в Выборг; 3-го сентября царь был на Лисьем носу, когда приехавший из Ништадта курьер подал ему бумаги. Мир заключен августа 30-го дня (1721 г.), в четвертом часу по полуночи. Ред.
плывет и каждую минуту стреляет из трёх пушек на своей бригантине; трубач трубит: что это значит?.. Мир!
Толпы собираются у Троицкой пристани; съезжается знать духовная и светская. Встреченный торжественными кликами, Пётр едет в Троицкий собор к молебну. Приближённые знают, чем подарить его: генерал-адмирал, флагманы, министры просят принять чин адмирала от красного флага. А между тем на Троицкой площади уже приготовлены кадки с вином и пивом, устроено возвышенное место. На него всходит царь и говорить окружающему народу:
– Здравствуйте и благодарите Бога православные, что толикую долговременную войну, которая продолжалась 21 год, всесильный Бог прекратил и даровал нам со Швециею счастливый вечный мир.
Сказавши это, Пётр берёт ковш с вином и пьёт за здоровье народа, который плачет и кричит: «Да здравствует государь!». С крепости раздаются пушечные выстрелы; поставленные на площади полки стреляют из ружей. По городу с известиями о мире ездят 12 драгун с белыми через плечо перевязями, с знамёнами и лавровыми ветвями, перед ними по два трубача. 10-го числа начался большой маскарад из 1000 масок и продолжался целую неделю. Пётр веселился как ребёнок, плясал по столам и пел песни.
Вторичное церковное торжество было назначено на 22-е октября. За день, 20-го числа, Пётр приехал в сенат и объявил, что, в знак благодарности за Божию милость, даёт прощение всем осуждённым преступникам, освобождает государственных должников, слагает недоимки, накопившиеся с начала войны по 1718 год. В тот же день сенат решает поднести Петру титул Отца отечества, Императора и Великого.
22-го октября царь со всеми вельможами у обедни в Троицком соборе. После обедни читается мирный договор; Феофан Прокопович говорит проповедь, в которой описывает все знаменитые дела царя, за которые он достоин называться Отцом отечества, Императором и Великим. Тут подходят к Петру сенаторы, и канцлер граф Головкин говорить речь:
– Вашего царского величества славные и мужественные воинские и политические дела, чрез которые токмо едиными вашими неусыпными трудами и руковождением мы, ваши верные подданные, из тьмы неведения на феатр славы всего света, и тако рещи, из небытия в бытие произведены, и в общество политичных народов присовокуплены: и того ради како мы возможем за то и за настоящее исходатайствование толь славного и полезного мира по достоинству возблагодарити? Однако ж, да не явимся тщи в зазор всему свету, дерзаем мы, именем всего всероссийского государства подданных вашего величества всех чинов народа, всеподданнейше молити, да благоволите от нас, в знак малого нашего признания толиких отеческих нам и всему нашему отечеству показанных благодеяний, титул Отца отечества, Петра Великого, Императора Всероссийского приняти. Виват, виват, виват Пётр Великий, Отец отечествия, Император Bcepoccийский».
Сенаторы три раза прокричали виват, за ними повторил этот крик весь народ, стоявший внутри и вне церкви, раздался колокольный звон, звуки труб, литавр и барабанов, пушечная и ружейная стрельба.
Пётр отвечал, что «желает весьма народу российскому узнать истинное действие Божие к пользе нашей в прошедшей войне и в заключении настоящего мира; должно всеми силами благодарить Бога, но, надеясь на мир, не ослабевать в военном деле, дабы не иметь жребий монархии Греческой, надлежит стараться о пользе общей, являемой Богом нам очевидно внутри и вне, от чего народ получит облегчение». Не раз предшественникам Петра и ему самому указывали на титул императора восточного, но Пётр отвергнул эту ветхость и принял титул императора Всероссийского; родная страна не была отлучена от славы царя своего, впервые оказано было уважение к народности.
К вечеру (22 октября) в честь этого мирного торжества была по всему городу иллюминация, по окнам свечи, по улицам жгли смоляные бочки и дрова; потом зажжён был фейерверк, где был Янусов храм сделан с отверстыми вратами, а посреди его стоял Янус, который в правой руке держал лавровый венец, а в левой масличную ветвь. Янус украшен был синим огнём и когда врата храма затворялись двумя воинами, то один другому руки подавали, в знак союза или мира, ими учинённого, в это время от множества труб, литавр и барабанов учинился великий звук, а потом с крепости и галер из всех пушек одним залпом вдруг около тысячи пушек выстрелено было, также из мелкого ружья учинено и от такого великого пушечного огня казалось тогда, что вся крепость и Нева пламенем покрылись, и по три вечера потом торжество было и три фейерверка сожжено, чем и окончилось оное торжество *).
*) Из книги «Знатные торжества» Андрея Богданова (самовидца), изд. в 1779 году. Ред.
Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876.
«Пусть веселится и радуется со мной Россия…»
Его императорское величество, ради мирного со Швециею торжества, возблагодаря Бога и, желая к народу показать милосердие, отпустил преступления тяжких вин, оставил государственные долги и недоимки, отворил заключённым двери темниц и даровал свободу*,
*4 ноября 1721 года состоялась генеральная амнистия каторжников и колодников, кроме смертоубийц, разбойников и старообрядцев, а также прощение недоимок за 1700— 1718 годы. Ред.
говоря с восхищением: «Прощаю и молю Бога, да простит мне. Но никто же без греха, кроме сотворившего нас. Отпуская другим, отпустится и нам. Пусть веселится и радуется со мной Россия, чувствуя промысл Вышнего!»
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.
«Сия радость превышвет всякую…»
В день торжествования мира с Швецией*,
*Празднества по случаю заключения мира со Швецией начались с 4 сентября 1721 года. Ред.
в комнате своей государь к ближним при себе говорил, будучи чрезвычайно весел: «Благодать божия чрез двадцать лет венчает тяжкие труды и утверждает благополучие государства, благополучие и спокойствие моё. Сия радость превышает всякую радость для меня на земле».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.
Государственная измена царского попугая
По благополучном и славном окончании войны со шведами государь хотел воспользоваться происходившими тогда в Персии беспокойствами и предпринял поход в пограничные провинции сего государства. Он открыл намерение своё императрице в её покоях, где кроме её и князя Меншикова никого не было. В продолжительном и тайном разговоре о сём часто выговаривал он слова: «В Персию пойдём». В заключение же разговора государь сказал:
– Об этом никто ещё, кроме нас троих, не знает; и вам приказываю содержать это до времени в тайне и никому не сказывать.
Чрез несколько дней потом государь, занимаясь сим намерением, ходил по комнате и, увидев с собою одного только деньщика, спросил у него, что нового слышно.
– Почти ничего, – отвечал деныцик, – только говорят, что мы пойдём в Персию.
– Как, – вскричал государь, – в Персию пойдём? Тотчас скажи мне, от кого ты слышал такую ложь.
– От попугая её величества, – отвечал денщик. – Вчера, дожидавшись вашего величества в её комнатах, слышал я, как он несколько раз очень внятно выговаривал: «В Персию пойдём».
Государь тотчас приказал позвать князя Меншикова и, пошедши с ним к императрице, сказал им, что тайна о походе в Персию, о которой они между собою говорили, открыта, и требовал, чтоб они признались, не сказали ль они кому-нибудь о том по доверенности. Как императрица, так и князь Меншиков уверяли его с клятвою, что они ни слова о том не говаривали. Пётр Великий, не сомневаясь в их верности и молчаливости, сказал супруге своей, указав на попугая:
– Вот сидит мошенник!
Потом рассказал, что слышал от своего деньщика, и, засмеявшись, просил императрицу, чтоб она приказала вынести попугая из своей комнаты, промолвив:
– Я не хочу, чтоб при мне или при тебе были изменники либо переносчики.
От графа Ивана Григорьевича Чернышева, он же слышал сие от своего родителя.
Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. Третье издание, вновь исправленное. М., 1830. Части 1-2.
Совет послу
Как только Пётр Великий заключил со Шведами в 1721 году мир, то назначил Обер-Маршала дочери своей Елизаветы Петровны графа Бестужева в Стокгольм в качестве посла. Пред его отправлением Император приказал явиться ему по утру в четыре часа для получения от него последних наставлений и с этой же целью приказал явиться в одно время графу Остерману, состоящему при иностранной коллегии.
