Евгения Ляшко
Приключения ДД. Тайна Чёрного леса
Паша бросил взгляд на Итона и, помня о чём тот говорил, решил не тянуть с ответом, полагая, что при случае ему это будет зачтено.
– Чего тут думать. Я согласен. Только Павла Алексеевича моего не бросайте за борт, пожалуйста, мы с ним дальние родственники. Я всегда буду за него горой.
– Родственников не выбирают, пусть остаётся, – кивнул капитан, протягивая мощную ладонь для рукопожатия.
Пожав друг другу руки, они разошлись. Вильям, так звали капитана, пообещал в ближайшее время заняться обучением новобранца.
Через некоторое время, расхаживая вялой походкой по камбузу, Паша всё ещё недоумевал от того, что с ним произошло у капитана в каюте: «Что со мной происходит? Я даже умудрился отвесить реверанс. Девчонка же меня старше, это очевидно. Как я мог на неё запасть? Или это всё от того, что я давно не видел особей женского пола? Но надо признать одно – раньше я никогда и ни к одной девочке ничего подобного не испытывал».
Глава 11
Любовь самое сложное чувство. Из века в век она теребит сердца людей, наполняя их коктейлем счастья и отчаяния. Паша всё больше погружался в пучину неведомого ранее ощущения парения в облаках с одновременным падением в пропасть. Он с нетерпением ждал встреч с Илоной, на которых с неторопливостью первоклашки записывал её рецепты, тщательно выводя каждую букву, каждую цифру. Мальчишка растягивал удовольствие от совместного общения. Он хотел радовать её и искал повод для этого. Ибо как оказалась, она не стремиться вкусить те самые блюда, о которых ему рассказывала. Казачонок ловил каждое слово девушки и порой пытался, открыть свои чувства, но тут же сжимаясь и уходя глубоко в себя, так и не решаясь ничего сказать объекту любви.
Так или иначе, все их беседы сводились к поварской деятельности.
Илона, накручивая локон на палец, сидела за столом капитанской каюты, монотонно рассуждая вслух: – Маменька говорит, что в природе всё циклично. И я с ней согласна. Сначала хочется всё попробовать и люди едят без разбору. Потом находят то, что им больше нравится и едят только это. Потом наскучивает их выбор, и они снова едят без разбору. А если сдерживаться и есть всего понемногу, то таких проблем, отягощающих желудок, не будет.
– Моя мама тоже так думает. Она даже подметила, что в молодых семьях мужчины начинают полнеть, от того, что их от избытка любви жёны перекармливают, а потом ближе к старости, все переходят на более постную пищу, понимая, что она полезнее. Но, даже зная, что это так, не каждый может отказаться от вкусненького, приготовленного супругой, – с щенячьим восторгом, заглядывал Паша в глаза девушки, всей душой желая, чтобы она попросила его приготовить что-то для неё.
– Вот-вот. Я думаю на сегодня всё. У меня кружится голова. Приходи вечером, – перебирая пальчиками в воздухе, Илона указала на дверь.
Вздыхая, Паша поднялся из-за стола и медленно поплёлся к выходу. Он прогулялся по палубе по уже привычному, скрытому от большинства глаз маршруту и отправился на камбуз. Алексеич, как всегда восседал в кресле и снисходительно оживился, когда увидел Пашу.
– Куда ты всё время ходишь? – сузил глаза Павел Алексеевич.
– Выполняю поручения капитана и его помощника, – отозвался Паша.
– А почему они тогда оба только что заходили и удивились, не обнаружив тебя здесь?
Паша развёл руками: – Наверное, забыли, что я у Илоны.
–У кого?! – вскочил с места казачонок. – Да ладно? На корабле есть женщина?
Паша понял, что ненароком сболтнул лишнее, но отпираться уже не было смысла.
– Ну, да, – тихо ответил он.
– Тогда понятно, по кому это ты так сохнешь! – расхохотался Алексеич. – Кто она?
– Дочь капитана.
– А папаша знает, о том, что ты с его дочуркой наедине бываешь?
– Он меня сам попросил. Мы о кулинарии разговариваем.
– Ага, конечно!
– Она меня старше и по определению не рассматривает меня как поклонника, – грустно ответил Паша.
– Ха-ха-ха! Но это не мешает тебе пускать в её стороны слюни!
Паша огрызнулся: – Ни какие слюни я не пускаю!
– Да, ладно тебе. Она, небось, с тобой заигрывает, а ты уже нафантазировал как обнимаешь её и …
Алексеич не успел договорить, потому что Паша набросился на него с кулаками: – Не смей так о ней отзываться!
– А то что? Вот возьму и расскажу всё капитану! Посмотрим кто кого!
Паша отступил. Его ипостась не знала границ в пакостях и нужно было с холодной головой пытаться договариваться с собственной злостью.
– Тогда не получишь больше сладкого. Буду кормить тебя пресной едой, – пригрозил юный кок.
Но идти на торг было не лучшим решением. На этом рыночном уровне Павел Алексеевич чувствовал себя превосходно.
– Ах, вот ты как заговорил, тогда я тем более всё расскажу капитану и ещё добавлю, что ты его отравить задумал, чтобы дочкой завладеть!
Паша плюхнулся на табурет: – Твоя взяла. Нет смысла спорить. Я прошу тебя не надо об Илоне в негативном свете высказываться. Она светлый человек.
– Втюрился, втюрился! – захихикал Алексеич.
– Не знаю, – покачал головой Паша. – Мне сложно это назвать любовью. Это больше похоже на дурман или морок. Вижу её и как преданная собака, готов выполнять команды хозяина.
– Тоже мне философ, о любви рассуждать! Первая любовь таких шишек мужчинам набивает, что они потом всю жизнь с ними маются.
Паша поднял взгляд на свою ипостась: – Что ты знаешь о любви?
– Хочешь сказать, что я не способен на это? – вскричал вечно недовольный Алексеич.
– Нет, я просто прошу тебя описать это чувство. Может, то, что у меня на душе сейчас и не любовь вовсе, а так, тоска по ласковому слову.
Павел Алексеевич вскинул голову и с расправленными плечами стал, как акула нарезать круги вокруг Паши. Казалось, он цитирует какого-то классика.
– Всё начинается с влюблённости. Этакий бурный поток эмоций накрывает. Невероятный всплеск энергии и подъёма сил, когда видишь объект своего обожания. И постоянно хочется быть рядом. Весь мир меркнет, когда возлюбленная далеко. Тебе хочется порвать границы времени и быть рядом, лишь бы баловать и боготворить.
Паша горестно вздохнул, а Алексеич продолжал: – Однако влюблённость длиться не долго. Особенно если она не взаимная. Чувство эйфории может сменить злость и ненависть.
Казачонок содрогнулся от такого прогноза, и внимательно стал слушать Павла Алексеевича, который неожиданно стал источником знаний в таком сложном и щекотливом вопросе.
– Я не способен на месть, – тихо проговорил Паша.
– Ещё как способен. Каждый уязвлённый человек на это способен. Кто-то мстит сразу, а кто-то вынашивает планы возмездия годами.
Пашины плечи передёрнуло от вдруг зазвучавших в голове слов вельможи. Наум Петрович ясно дал понять, что Алексеич будет мстить за увиденную Пашей проявленную им трусость и то, что он сейчас втирается в доверие, ни что иное, как прямое этому доказательство. За совместное время провождение он прекрасно выучил свою зловредную ипостась. Павел Алексеевич никогда ничего просто так не делал. Везде был свой умысел. Злой умысел.
Паша поднялся с табуретки.
– Да какая это любовь? Глупости. Просто скучно здесь. А так хоть какое-то общение. Уважение, естественно, как и к любой женщине. Не более.
– Чего это ты вдруг охладел? – недоверчиво вскинулся Алексеич.
– Тебя послушал и понял, что ты прав. Ну, какой я влюблённый мужчина? Ты хоть раз видел, чтобы я для неё что-то тут особенно творил? Нет. Ни каких конфет или пирожных. Кто к любимой девушке с рисовой кашей ходит?
Павел Алексеевич заиграл желваками.
Он не на шутку разозлился, напыжился и, усевшись в кресло объявил: – Покорми меня сейчас, и пойдём вдвоём к твоей Илоне. Я там тебе дам вердикт. Влюблён ты или нет.
– Я не могу ослушаться помощника капитана. Итон приказал, чтобы ты камбуз не покидал. Да и как ты разберёшься, даже если мы туда прокрадёмся? – засуетился Паша.
– Не переживай, справлюсь, – заверил тот.
– Ну, ты хоть намекни, – растерянно заулыбался Паша.
Алексеич расхохтался.
– Ты не сможешь себя контролировать. Это здесь ты такой бравый, а там, в ручного котёнка превратишься, едва её увидишь. Твой голос размягчится, как растаявший шоколад под жаркими солнечными лучами и ты поплывёшь в своей речи, словно зефир в горячем какао, с каждым предложением всё больше погружаясь на дно омута и полностью теряя себя, – зловеще звучали слова Павла Алексеевича.
Паша внутренне испугался. Алексеич был прав. Он обмякал сразу как только встречался с Илоной взглядом.
«Вот оно! Нельзя смотреть ей прямо в глаза» – успокоил себя Паша, в надежде на то, что если Павел Алексеевич не откажется от своей задумки, то хотя бы в капитанской каюте у него ничего не получится выведать.
Закончив трапезу Алексеич объявил: – А теперь к Илоне. Я сказал, идём к дочке капитана!
Паша кивнул: – Повод нужен. Она меня не ждёт. Тем более мы придём вдвоём.
– Резонно, – протянул Павел Алексеевич и тут же спросил: – У неё длинные волосы?
– Да.
– Сделай маску для волос. Смешай несколько ложек мёда с парой яиц и хорошо взбей. Не одна женщина не откажется добавить красоты, какой бы прекрасной она не была.
Паша сразу узнал состав маминого яично-медового бальзама. Она на каждых выходных втирала его в голову и ходила какое-то время с чалмой из полотенца на голове.
– Хорошо. Сделаю. А как твоё появление объяснить?
– Давай бой на кинжалах в её честь устроим, пусть позабавится. Только ты мне поддашься!
Паша искоса посмотрел на свою ипостась: – В выдумке тебе не занимать.
– Это да. Я в коварстве знают толк, – хихикнул в кулачок Павел Алексеевич.
Илона не была удивлена появлению двух казачат. Она с удовольствием приняла чудодейственное средство для волос, которое, по словам юного кока должно было восстановить их блеск от негативного влияния морского воздуха и солнечных лучей. Но от увеселительной программы, к сожалению Алексеича, и к счастью Паши, девушка отказалась.
– Мир так жесток. Не понимаю, как от драк можно получать удовольствие, – покачала она головой. – Но если вы знаете какие-нибудь стихи, то я с наслаждением их послушаю.
Со стихами вышла загвоздка. Паша вылопотал всё, что только смог из школьной программы, кусками рифмуя на ходу творения разных поэтов. Павел Алексеевич потешался со стороны, даже не прилагая усилий к тому, чтобы тоже рассказать какое-нибудь стихотворение. В конец у Паши разболелась голова, от того что он постоянно косил взглядом, боясь столкнуться с прекрасными очами Илоны. Глаза заслезись, и мальчишка невольно стал их тереть. Когда он проморгался, то упёрся взглядом прямо в её зелёные глаза, и по телу мальчишки электрическим током побежала дрожь, напрочь вылетели оставшиеся в памяти осколки произведений классиков. Он глупо заулыбался, забыв обо всём на свете. Вдруг Павел Алексеевич сильно сжал плечо Паши, накрепко впившись пальцами с побелевшими костяшками, и потянул его к выходу. Откланявшись, казачата быстро покинули капитанскую каюту. Алексеич быстро тащил Пашу до самого камбуза, а тот еле переставлял ватные ноги. Едва они остались наедине, как Павел Алексеевич закрыл за собой дверь на засов и усадил Пашу на кресло у окна. Он усадил его, а сам встал напротив.
– Это не любовь. Это магия, – шёпотом сообщил он.
У Паши от удивления отвисла челюсть: – Как ты понял?
– Я видел, что ты старался не смотреть ей в глаза. Думал, что это ты при мне стесняешься. И уже был готов поклясться, что ты втюрился. Но когда вы встретились взглядом, я понял, что она зачарованная. Она находится под воздействием чьих-то чар и ими окутывает тех, кто вокруг!
– Не понял. А как же тогда ты? Почему на тебя не действует?
– Не знаю. Но я прав. Она колдовским способом тобой управляет.
– Научи, как это увидеть? Может я тогда тоже, перестану как кот на сметану, на неё таращиться, – попросил Паша.
– Это сложно объяснить, – пожал плечами Павел Алексеевич. – Я просто чувствую от неё зло. Мама говорила, что надо доверять интуиции. И обходить стороной подобных людей.
«Ого! Если сама злая ипостась отзывается так об Илоне, то стоит задуматься. Или по принципу рыбак видит рыбака издалека он это понимает, или снова пытается меня оболванить» – недоумённо моргал Паша.
– Как ты сейчас себя чувствуешь? – неожиданно спросил Алексеич.
– Было ощущение, что как будто каменный шлем на мне, а теперь вроде голова как раньше может двигаться.
– Наваждение длится, когда вблизи, но не отпускает, потому что ты с ней продолжаешь общаться, – словно сам с собой рассуждал Павел Алексеевич. – Попробуй не ходить к ней какое-то время. Вот увидишь, ты перестанешь постоянно думать об Илоне.
– Но я же ей еду ношу и капитану тоже. Мы постоянно видимся, – возразил Паша.
– Тогда давай сделаем вот что. Снова пойдём вдвоём. Только в этот раз подготовься. Из тебя должен литься поток лирических од и сонетов, пока я в промежутках буду задавать ей вопросы. Мы узнаем в курсе ли она того, что на ней лежит колдовство, и возможно попытаемся понять, кто за этим стоит. Мы же не собираемся здесь провести вечность, верно?
«Походу он всё-таки набивается в союзники. Временные, но союзники. Видать совсем скучно стало» – решил для себя Паша, а вслух сказал: – Ты тоже подготовься. Читать без перерыва трудно.
Паша пожелал, и в его руке появились два томика поэзии: – Вот, держи. Один тебе, второй мне. Всё лучше, чем по памяти барахтаться. Я уже вряд ли ещё что-то вспомню.
Повторный визит прошёл после кормления команды. Но к удивлению Паши, капитан практически всегда находящийся с Итоном, оказался в своей каюте.
Он строго бросил взгляд на Павла Алексеевича и спросил: – А этот здесь зачем?
– Мы стихи Илоне читаем, – промямлил Паша еле удерживая тяжёлый взгляд отца Илоны.
Глаза того сощурились, а лицо расползлось в злобной усмешке: – Нравится тебе дочка моя, да?
От такого вопроса у Паши чуть не подкосились ноги. В этот момент вышла сама виновница мутного положения дел, снова зацепив его взглядом. Мальчишке стало дурно от нехватки воздуха. Казалось, он забыл, как дышать. Ещё мгновение и он плюхнется на пол в обмороке. Но тут ему помог Павел Алексеевич.
– Ваша дочь не может никого оставить равнодушным, – с лёгким поклоном произнёс Алексеич.
– Что-то по тебе не похоже, – недовольно буркнул капитан.
– Дорогой Вильям, просто Павел Алексеевич, ещё мало общался с вашей дочерью. Я уверен, он тоже будет от неё без ума, когда будет больше проводить с ней времени, – лепетал Паша, сам понимая, что несёт какую-то ерунду.
Капитан расхохотался, сотрясая вокруг воздух: – Конечно, будет. Мне преданные люди ещё понадобятся. Но если твой родственник будет опять вредничать, то не будь я грозой всех морей, я его скормлю акулам!
Он повернулся к дочери и ласково попросил: – Илона, надеюсь, ты не забыла выпить настой?
Та тут же отправилась обратно в свою комнату и вернулась через несколько мгновений.
И вдруг Павел Алексеевич выдал: – Как же она прекрасна.
Паша, почувствовав ревность, толкнул его в бок. Завязалась драка. Огромными ручищами капитан растянул обоих драчунов.
– Книжки оставили и вон отсюда. Приходить только по одному! – скомандовал он.
Оказавшись на камбузе, казачата через некоторое время обсудили случившееся.
– Чары на меня тоже действуют! – поделился Алексеич.
– И я даже понял почему. Она выпила какое-то зелье. Помнишь? Как только отец приказал, она послушной овечкой выпила какое-то лекарство, – прошептал Паша.
– Надо выяснить, что там за болезнь такая. Он не запретил мне туда ходить, но рядом с ней, я теперь веду себя не адекватно. Вот, что мы сделаем. Сходим вдвоём. Один будет отвлекать, а второй проберётся в её комнату. Надо понять, что это за зелье такое, – почёсывал подбородок Алексеич.
Набег был осуществлён благоприятно. Пока Паша декларировал стихи, Алексеич отлил в бутылку жидкость из кувшинчика около кровати девушки.
– Ты уверен, что это то, что нам надо? – спросил Паша, разглядывая у окна на камбузе болотного цвета жидкость в прозрачной бутылке.
– Там больше ничего не подходило под формулировку «выпей настой», – хмыкнул Алексеич.
– И что теперь будем делать?
– Надо попробовать его и понять, как он действует.
Памятуя свой опыт с кувшином в доме дозорных, Паше эта идея совсем не понравилась.
– Нет. Так не пойдёт, – замотал он головой.
– Тогда давай кому-нибудь другому подсунем. Помощник капитана зайдёт с указаниями и предложишь.
Эта идея Паше тоже внутренне была неприятна, но осознавая то, что Итон наверняка в курсе того, что происходит, мальчик согласился.
– Я дам ему выпить вместе с едой. Надеюсь, вкус неотвратный и он ничего не заметит. Но меня смущает тот факт, что мы не знаем того, что произойдёт. Неужели мы начнём испытывать влюблённость к нему?
– Фу! Я об этом не подумал, – скривился Павел Алексеевич.
– Надо искать другой способ для проверки.
– А-а-а вот, что надо сделать. Вколи жидкость в апельсин. А потом понаблюдаем за тем, что произойдёт с пиратами, которым ты выдашь фрукты. Нам не надо будет даже следить, кто именно съест фрукт. По их поведению мы поймём, действительно ли это то самое колдовское средство!
Одобрительно хихикнув, Паша приготовил обед для команды, снабдив один из апельсинов, которые для профилактики цинги ели все, добытым напитком.
Результат не заставил себя ждать. Уже через какое-то время неотёсанные пираты угождали во всём тощему разбойнику, который словно не замечал их потворства и требовал всё большего поклонения. Мальчишки, хихикая, наблюдали за этой сценой из-под капитанского мостика. Вдруг послышались голоса Итона и Вильяма и казачата тут же затаились.
– Опять дурачатся эти бездельники, – недовольно заявил капитан.
– Вильям, ты же знаешь, парням полезна любая подобная забава, пока они сидят без дела.
– Знаю, Итон, знаю. Только мне от этого не легче. Не думал я никогда, что подамся в пираты и буду прозябать среди вот таких вот разгильдяев.
– Сам виноват. Не надо было на рожон к королю лезть. Кто предложил, что мы с тобой отыщем Саблезубого Бора, самого грозного пирата и принесём его голову? А? А всё твоё тщеславие! Если бы не оно сидели бы сейчас в отцовском поместье и горя не знали, а тебе всё больше земли подавай!
– Тебе легко говорить. Не ты старший в семье. А посмотрел бы, что урожаи падают из года в год и что земля уже не та, тогда бы ты по-другому запел. Да и вообще ты мне благодарен, должен быть. Этим пиратским рейдом ты спасён от неминуемой смерти, иначе болтался бы сейчас на виселице за свои похождения.
Тон Итона смягчился: – Неужто совсем всё так плохо было? Илону же мог королевскому отпрыску в жёны пристроить.
– Пристроил бы. Король не захотел, – буркнул Вильям. – Ему, видите ли, с более значительным приданым невеста нужна. Не сработало зелье.
– Я думал, настойка колдуньи у тебя позже появилась, после неудачного сватовства? – удивился Итон.
– С тобой я у колдуньи во второй раз был. Пришёл поинтересоваться, почему не сработало. Оказывается, король другим её пойлом сыночка потчует, а эта старая шельма умолчала. И призналась лишь, когда я её четвертовать хотел. Типа, мол, не знала, к какому женишку я свою дочку уготовил. Она-то меня и надоумила, что можно Саблезубого Бора соблазнить на Илонку и прикончить, а за это выслужиться перед королём. Этот же пират, сколько его кораблей уже потопил, убытки не сосчитать.
– Только где его искать этого Саблезубого Бора? Затаился. Уж скоро год как материки огибаем, а его всё нет. Должен же был он на конкурента выйти. Сколько потенциальной добычи мы у него уже из-под носа увели?
– Не мало. Видимо час ещё не пробил.
Мужчины удалились и казачата, незаметно выскользнув, сбежали на камбуз. Всё стало на свои места. Теперь нужно было разработать план побега.
Глава 12
Вильям поначалу не спешил с обещанным обучением и Паша про него благополучно забыл и когда предводитель пиратов неожиданно его позвал для беседы, сильно удивился.
– Вас или вашу дочь не устраивает меню? – перепугано затараторил Паша, стоя под грозным взглядом капитана.
– С чего ты взял? Я составил принципы твоего обучения и теперь готов тобой заняться, – хлопнул он мальчика по плечу.
Тот потёр плечо и немного отошёл в сторону: – Когда начнём?
– Считай, что уже начали. Садись, будешь слушать.
Паша выбрал место подальше от Вильяма, чтобы снова не попасть под его тяжёлую руку. Потому как мальчик догадался, что если предводитель пиратов по-дружески так хлопает, то при гневе может и пришлёпнуть как назойливую мошку. Он понимал, что никогда не был примерным учеником, и сейчас страшился разгневать новоиспечённого преподавателя.
Вильям сосредоточенно посмотрел на ученика: – Тебе надо понять простую истину. Побеждает, в чём бы то ни было тот, кто мудрее. Хитрость это мастерство воина. А предводитель должен быть самым искусным воином, то есть самым хитрым и безжалостным. Проявишь жалость, тебя съедят твои же люди. Команда должна чувствовать силу в твоих руках. Но даже у таких крепких воинов, как я, есть такие враги, которых голыми руками не одолеть. И речь не идёт о физической мощи. Как это часто бывает, именно маленького роста люди, способны на самое подлое коварство. Поэтому первое правило – ни кому доверять нельзя. Злобные карлики первые попадают под подозрение. Именно они зачинщики и смутьяны. И вообще своих врагов надо знать.
Паша вскинул руку: – А кто наш враг?
– Есть один, – как бы нехотя ответил Вильям. – Это Саблезубый Бор.
– Как, как? – Паша сделал вид, что не расслышал.
– Сразу видно, что ты далёк от морских волков и их авторитетов, иначе бы ты знал, что Саблезубый Бор это мелкий коротышка, который на таком же, как наш трёхмачтовом фрегате, был номер один во всех морях и океанах, пока я не вытеснил его.
Паша с отстранённым видом подумал, вдруг сопоставив былые знания: «Ну да, вытеснил. Этот коротышка пока желает быть не пойманным, и тебя великана изматывает. Все так поступают, если силы не равны».
В это время Вильям продолжал: – Но это не повод гордиться. Этот вероломный пират может появиться в любую минуту и нам надо быть готовыми дать бой. Причём ты должен знать, что если даже нет таких грозных врагов, то это тоже не повод расслабляться. Ибо только ты станешь, вести праздный образ жизни, так тут же появится тот, кто захочет твой кусок пирога. Предводитель никогда не отдыхает. Он всегда бдит и в этом спасение его самого и его людей.
Казачонок поднял руку: – Можно ещё вопрос?
– Задавай.
– Враг может заманить в ловушку. Как предугадать его манёвр и опередить, чтобы в ловушке оказался он сам? – выпалил мальчишка.
– Если враг то наступает, то отступает, это он заманивает тебя. Что очевидно. Но ты никогда до конца не будешь уверен в истинных причинах происходящих манёвров, ибо вариаций их великое множество. Твоя сила в разведке и работе на опережение.
– А разве у вас есть разведывательные войска? – обомлел Паша.
– У пиратов много чего есть. Только ты же понимаешь, что всё ведётся скрытно. Кому охота за разбой на виселицу попасть? Считай, что каждая торговка на рынке это наш агент. Они чаще других общаются со всеми слоями общества, потому и ведают более других. За определённую плату, они помогают нам поживиться в городах, где живут.
– Как это может быть? Какой же это размер платы? – невольно охнул мальчишка.
– Для нас считай задаром. Мы просто не трогаем их жилище. И как только мы покидаем берег, они начинают богатеть, потому, как все пойдут за товаром только в их единственные уцелевшие лавки. Так во всех войнах, любые купеческие гильдии поступали и поступают. Им нет разницы, с кем торговать. Они могут поставлять пушки по обе стороны фронта. Они, конечно же, и нас могут предать, но понимают, что от городских властей меньше пряников получают. Всё больше кнут в виде налогов. Поэтому им с нами выгоднее.
– А как же войска, регулярная армия или наёмная? Они же наверняка охраняют поселения, в особенности крупные города?
– Среди них тоже есть наши люди. Наёмная армия это прекраснейшее решение локальных властей, позволяющее нам напичкать дружественными ребятами их прибрежные войска, – расхохотался капитан. – Эх, чтобы мы все делали без коррупции! Дали на лапу чиновникам и пользуемся их законами как нам выгодно.
Паша нахмурился: – Неужели нет таких солдат, которые честные или за родину хотят сражаться?
– Может и были раньше, но когда о них не заботятся. Считая, что те на голом патриотизме всех защищать будут, то и верные люди разбегаются. Семьи-то кормить надо. Поэтому повторяю – никому доверять нельзя. Ты даже никогда и не узнаешь, как и кто тебя предал, по глупости или со злым умыслом.
Мужчина встал. Прошёлся по каюте и, остановившись перед Пашей медленно проговорил: – Впереди твоё первое сражение. Мы уже недалеко от берегов Орамии. Ты пойдёшь вместе со всеми. Ты должен видеть, как это происходит. Не высовывайся. Тебе надо научиться выживать в заварушках. Хоть чему быть, того не миновать, но в большинстве случаев, тому, кто сам заботится о собственной безопасности удаётся выжить. Надсмотрщиков над всеми не напасёшься. Прикрывать некому. Идти нужно в бой как в последний раз, от таких враги сами разбегаются. Но помнить, что нет места неоправданному риску.
Ощущения подсказывали мальчику, что он словно сидит за партой в казачьем классе: «По-видимому, методы ведения войны весьма схожи во всех мирах. Побеждает тот, кто придумывает неиспользованный ранее обманный манёвр, а для этого надо хорошо знать историю сражений».
– Урок окончен. Переоденься как пират. Незачем тебе смущать моих ребят. Теперь ты один из нас, – в заключении провозгласил капитан, и покинул каюту.
Паша медленно встал из-за стола. Он тихо придвинул стул, встал и хотел уже выйти следом, как заметил тонкую полоску света под дверью Илоны. Сам не понимая, что делает, он на цыпочках подкрался к двери, наклонился к замочной скважине и заглянул внутрь. Девушка стояла к нему боком. На столике перед дочерью капитана лежал чугунный утюг с горящими углями. Что-то, нашёптывая, она держала над ним медный ковш с деревянной ручкой, похожий на турку. Затем девушка перелила жидкость в кувшин. Немного остудила, взбалтыванием сосуда и, отлив в крохотную чашку, отпила.
«Ничего себе, так она сама это зелье варит? Значит, полностью понимает, что происходит» – от накрывшего Пашу негодования мальчик хотел распахнуть дверь и высказать этой красотке, намеренно очаровывавшей его, всё, что он об этом думает. Однако, к счастью, возобладавший в этот раз здравый смысл, помог не совершать опрометчивых действий. Едва сдерживаясь, стараясь не шуметь, рассерженный мальчишка покинул каюту.
Понимая, что Алексеич это временный соратник, Паша не стал делиться с ним неожиданным открытием.
Ему было о чём подумать и без каверзных вопросов зловредной ипостаси.
«Как? Как она могла со мной так поступить? За что заставила мучиться? Неужели она ни разу не любила и не понимает, как это жестоко терзать людей подобным образом? Если Илона заодно с отцом, то прекрасно понимает, для чего варит себе этот настой. Вряд ли он её использует вслепую. Так, так, так. Если нужно его варить и постоянно принимать, следовательно, эффект временный. И если отобрать у неё все ингредиенты, то чары рассеются. Я тебя обезоружу! Посмотрим, что ты тогда будешь делать…» – метались мысли казачонка.
Паша понимал, что его организм бесконечно устал. Он видел, как сменяется день с ночью, но, не ведая причины, почему ни кто не спит, лишь грустно вздыхал. Утомлённый мозг хотел разгрузки, а вместо этого казачонок, облачаясь в пиратскую одежду, только что принесённую Итоном, получал новую порцию стрессовых эмоций. Он припрятал кубанку с камуфляжем на полке кладовки, в надежде, что ещё будет иметь возможность переодеться обратно, и спокойно сносил комментарии помощника капитана по поводу собственного нового вида, пока тот не затронул его за живое.
– Видишь, как замечательно на тебя всё село, настоящий разбойничек стал. Вот только с вооружением у тебя туго. Что твоим ножиком сделать можно? Сомневаюсь, что ты им достаточно хорошо владеешь, чтобы одолеть взрослого мужчину. Но поскольку ты и саблей не владеешь, то давать её тебе ни к чему, – насмешливо пробасил помощник капитана.
Мальчишка крутанулся и, ухмыляясь, сорвал саблю с пояса рыжебородого.
– Вы правы. Ещё учиться и учиться, – звонким голосом объявил Паша.
– Ах, ты наглец! – полушутя воскликнул Итон, голосом, в котором не слышалось злобы. – Сейчас я тебя проучу. Выходи на палубу.
Уроки фланкировки из какого-то почти забытого прошлого стали всплывать перед глазами казачонка. Конечно, их нельзя было назвать достаточной подготовкой к предстоящему бою на саблях, ведь мальчик так мало уделял времени тренировкам, относясь к ним больше как к забаве. Поэтому Паша, выходя под гиканье пиратов в центр палубы, всеми силами души желал быть самым искусным фехтовальщиком.
Мальчишка помнил из объяснений наставников, что бой шашкой принципиально мало чем отличается от боя на саблях. Казачонок старался делать выпады с колющими ударами, направляя рубящие на правую руку соперника или ему в голову. Он становился в стойки с максимально вытянутой рукой, понимая, что для него первостепенная цель это рука противника. Если она не поранена, то в другие части тела бить рискованно. В свою очередь рыжебородый понимал, какие приёмы использует мальчишка и делал упор на его правую ногу, когда тот атаковал. Наконец помощник капитана, измотанный ловким казачонком, заставившим его погоняться за собой по всей палубе, чтобы избежать схватки вплотную, взревел и перешёл на серию контратак. Паша еле успевал отбиваться. Руки слабели. Одно дело пожелать знать приёмы, а другое физическая выносливость, которая достигается упорными тренировками. Мальчишка чувствовал, что постепенно смещается к борту, отходя назад от каждого последующего удара. Рыжебородый победно рычал, предвкушая победу. Казачонок не хотел сдаваться.
«Я не отступлю! Не бывать поражению силы духа! Буду биться, во что бы то ни стало!» – красной строкой пульсировало в мозгу мальчишки.
И тут корабль качнуло, словно слегка подкинуло. Итон отвлёкся и, уклоняясь по диагонали, получил царапину в плечо. Его лицо побагровело, однако жгучий взгляд был направлен поверх головы юного кока в боевой стойке.
Неожиданно рыжебородый потерял всякий интерес к Паше, и, взмахнув саблей вверх, громко закричал: – Полундра!
Паша обернулся. На корабль двигалась с ужасающей скоростью огромная волна. В зловещей тишине стал нарастать гул от рокота бурлящих масс воды, поднятых на высоту многоэтажного дома и грозящих обрушиться в любой момент.
«Цунами!» – расширились от страха глаза мальчишки.
Пираты тут же засуетились. Помощник капитана побежал к капитанскому мостику.
– Убрать паруса! Лево руля! – командовал Итон, став рядом со штурвальным.
