Александр Иликаев
По тропам башкирского фэнтези
Байрам остался один за барной стойкой. Он был наедине со своими мыслями и переживаниями, пока бар не стал закрываться. Позже, уже идя по ночной Уфе, он задался вопросом, где же сейчас эта юха и что она делает…
Оказавшись в своей квартире, Байрам посмотрел на фотографию, где были изображены все его друзья. И разрыдался.
* * *
Акрам Тагиров сидел в своем кабинете, рассматривая дело о смерти Алана, которое не давало ему покоя. Время близилось к ночи, но участок все еще был полон его коллег, каждый из которых трудился над своим делом. Дела у них обстояли куда лучше. За два месяца работы он так и не нашел никаких улик или следов Анис. Его удивляло, что она отсутствует в базе данных, и все показания друзей Алана только вносили путаницу в расследование.
Казалось, что Тагиров так и не сдвинется с мертвой точки, пока он не залез в архив, где обнаружил две папки с делами, в которых говорилось о загадочных смертях молодых мужчин, так же обескровленных. Разница между смертями была три месяца. И в каждом деле упоминалось озеро. Озеро Якты-Куль.
– Не может этого быть! – сказал про себя оперуполномоченный, находя все больше и больше совпадений между делами. Он не мог нарадоваться, ведь у него появилась надежда на раскрытие целой серии загадочных убийств.
Пока Тагиров проводил цепочку совпадений между уликами и показаниями, в кабинет к нему зашел его напарник – Рамиль Чанышев.
– Акрам, у тебя есть минутка?
– Не сейчас, Рамиль. Мне кажется, я нашел закономерность и знаю, откуда начать!
– У нас еще один обескровленный, – только обернувшись, Тагиров увидел папку с новым делом, которую держал в руках Чанышев. – Очередная смерть. Жертвой является Даут Фахреев двадцати четырех лет. Полностью обескровлен. Тело обнаружила его мать, когда он перестал отвечать на звонки. Мы уже допросили ее. Она сказала, что его молодая жена пропала.
Тагиров резко переменился в лице. Он нашел новую тропинку к разгадке. Казалось, что он все ближе к ней. К юхе.
– Завтра мы поедем на озеро Якты-Куль. Нам нужно осмотреть это место, – воодушевленно сказал Акрам, надевая фуражку и вставая из-за стола. Рамиль смотрел на него с непониманием, – я думаю, там мы кое-что узнаем. И весь пазл скоро сложится…
10
Ох, славно мы поели! Аж летать уже тяжело, но ничего, растрясется.
Сейчас мы будем пролетать самое глубоководное озеро нашего мира – Якты-Куль.
Здесь очень живописно, но если вдруг захочешь искупаться, будь начеку: здесь очень глубоко, а еще можно случайно потревожить одно древнее и опасное существо. Как оно называется, ты узнаешь, прочитав рассказ. К тому же ответ тебе подскажет дальнейшую дорогу к другой истории.
Сарра Сатучина. Кош-тау (Птичья гора)
Посвящается моим племянникам Румине, Руфине и Ильсену
Глава 1
В эпоху божественной триады, правившей нижним, средним и верхним мирами, степь готовилась заново соткать ткань своего существования. Столица Царства Василисков столетиями оставалась центром коловрата идей, вращавшихся не в такт божественному промыслу Тенгри. Завоеванные царством племенные островки томились в самоизоляции, защищаясь от их влияния. Дева, облаченная в юношеское одеяние, совершила длительный переход, прежде чем достигла Коровьей реки, где дозорно возвышались крепостные башни завоевателей. Она знала о пещере с сохраненными от огня источниками, хранившими тайны мира на языках покоренных племен. Раскрытия этих тайн взыскивал ее духовный голод.
Оказавшись у деревянной мастерской по черторезной грамоте, Буртас спрятала черные косички под мужскую войлочную шапку. Из колчана торчало оперенье тонких стрел, способных проткнуть две ноздри навылет. На широкий пояс походного костюма подвешены ножны с кресалом. В таком виде, с кожаной сумкой на уздечном ремне, она переступила порог.
Для начала ее направили в спуск под лестницей, где две матроны с пышными от печной сытости бедрами, занятые в хозяйстве мастерской, знакомили новоприбывших с правилами заведения:
– Вам повезло, только в этом году отменили «закон об инородцах», запрещающий таковым являться учениками в стольнице. Вместе с тем, пребывание «инородцев» собачьего племени волчьего помёта будет наблюдаться совиной стражей. Сын Царя Гордяна Осьмого изъявил желание пребывать на избранных уроках, чем оказывает честь нашим отцам мудрости и сведущим в науке начертания мысли пришельцам… Да пребудет над ним слава покровителя Всадника Василия Длиннорукого! Имеются ли у вас вопрошания для выгоды толка?
– Тот ли это Всадник, чья статуя на базарной площади? И кто та змея, что пронзает его копье?
– То змеиное племя Ельбегенов. За холодную кровь на лице и «скользкий сапог» сия крепость была изъята у поганцев да освящена новым именем стольницы Василисков. К нашему времени сроднились Василиски и Ельбегены. Вы же держать испытание на знание побед истории Царства приготовляйтесь…
Известная хвалебная молва об искусной лепнине столицы создавалась путем подражания величию имперских держав. С переманиванием чужих мастеров. Внутри же домов плодилась духовная нищета ее жителей. Василиски мочились в одном сарае с коровами, одинаково изъясняясь грубостью с детьми и скотиной. Когда-то в мастерской обитал торговец пергаментом. После его смерти жилище вместе с долгами перешло в царскую казну. Ученики собирались в палате, украшенной деревянным зодчеством, с выбеленными потолками. Для имевших благородных тотемных животных места отводились на втором этаже, за балконными перилами. Таких особ отличал приподнятый подбородок, выступавший на уровне стоячего ворота, искусно скроенного из материи, привезенной корабельными путями. Остальные, в перепоясанных туниках до пола, вместе с котятами сидели внизу за длинными столами из хвои. Учились знакам и хлебали кашу.
Кот воплощал разумную силу ученика и мог отделяться от тела своего хозяина, блуждая по разным углам. Кто-то из юнцов прижимал к груди до четырех черных котят, мешавших учебе. Один из них, привлеченный запахом одежды, впитавшей дым костров, потерся о плечо Буртас. Девушка не отдергивала руку, но с видом изгоя посматривала в сторону учеников, сидящих на верхнем этаже. До них было не дотронуться. Вид их скрытого животного тоже не сразу распознать, тогда как у других звери лезли наружу, прося есть. Приставучий мурлык быстро вырос до размеров взрослого кота, осмелившись укусить ее за палец. Буртас нарочно издала болевой крик, оправдав свое ответное хватание зубами кошачьей глотки. Из-за поднявшегося шума грызни учитель остановил урок. Соседа Буртас он отправил в здравницу, а ее саму принудил к допросу:
– Так, кто у нас здесь? Собака! Откуда?
– Остров Кобяк-Кош, племя Бозкуртов.
– Так и есть, собака, – произнес он с высокомерной издевкой. – И к тому же злобу таящая на прочих шерстяных караван-сараев для блох. Что? Перевелись на вашем острове настоящие волки?
Черносмородиновыми глазами, привыкшими наблюдать за мишенью, Буртас вгляделась в представшую фигуру, вынюхивая в ней хищника. Правое отяжелевшее веко прятало одухотворенный взгляд. Темные волосы с седой порослью еще сохраняли объем на макушке, играя на руку местной байке. Якобы, если попросить одного из балконных восседателей приложить ладонь к своей голове, то волосы переставали редеть. Одет он был, как белое сословие жрецов. Правда, в отличие от них, ему не было присуще словесное благородство в обхождении с неизвестным ему женским страданием:
– У дев нюх, как у собак, они за версту чуют того, кто хорошо питается за счет удачной охоты. А когда тот приближается, подчиняются ему, – все восприняли застывшее молчание Буртас согласно описанному. – Ослабленная измором собака не смогла найти свою стаю? А твоей стаи здесь нет! Собачье племя Тенгри пережило свой рассвет во времена варварского грабежа на быстром скаку. Теперь новое солнце движется – человек с собакой на поводке. Теперь есть хозяин, который приучит вас испражняться в тепле, не оставляя после себя запаха.
– Не порычав, собаки не знакомятся, не так ли учитель?
– Дво-р-р-р-ня-га, – почти по-звериному проговорил он, сохранив идеальный наклон подбородка.
Присутствующие, у которых была одна эмоция на всех, зашевелились в догадках. С главного балкона заговорил ученик из привилегированной группы, куда также входили мужчина воинственного вида и девушка знатного рода. От их светло-русых голов его отличала внешность детей, которых рожали жены, подаренные чужим племенем:
– О, сведущий в знании, извлеки мысль из сказа о Симуранах21. Разве не взяли они свое перо от Симурга22 – священной птицы одного из народа Тенгри?
Учитель позволил себе немного задуматься, а по рядам пронеслось имя задавшего вопрос: «Белякий Волос! Белякий Волос!» Он и был одним из сыновей царя, получив имя, отличное от видимого оттенка, напоминавшего скорее глину темно-коричневого обжига. В звуках песен о полубогах и героях Белякому виделся собственный будущий подвиг. Эти звуки отличались от печальной мелодии домбры, которую приходилось слышать Буртас. В степи народной грусти ее мотив искал духовное имя батыра. Для борьбы с вторжением чужеродного образа, сотворенного без дыхания Тенгри. Домбра умела разговорить духа степей, выдерживая неутешительные вести.
Дева из племени Ельбегенов, делившая с царевичем место на общей скамейке, звалась Полозыркой. В ее убранстве излишествовали россыпи смарагдов, укреплявших во взгляде магию собственного цвета. Муж воинского чина в защитном поясе с металлическими бляшками командовал царской охраной. Имя Полымяный было обретено им в пожаре от вспышки небесной стрелы. Тогда очевидцами его бесстрашной горячности, вызволявшей из огня семьи рабов, стали благодарные горожане. Эти события, как и участие в кулачных боях, не лишили улыбчивости лица с редким пушком светлых усиков. Кроме учителя по прозвищу Лоскутный, никто не видел их тотемных животных, тренируемых вдали от чужих глаз.
– Симураны произошли от одного из богов Василисков…
– Не поднимайте этой ложью тревогу в мире предков! – поднялась с места Буртас. – Крылатый Волк сначала рождается щенком в народе Тенгри, так же как крылатый Дракон сначала рождается змеей. И у каждого два пути: у одного – сидеть на цепи за кусок мяса или сбежать в голодную кутерьму. У другого – отравить слюну ядом лжи или превратить его в лекарство.
Теперь оба стояли, выдерживая взгляд друг друга, будто недалек час истины. Третьим, кто встал со своего места, опираясь руками на доски перил, был Белякий Волос. Принюхиваясь к чужакам, Белякий упражнялся в разгадывании их неспокойных животных. Учитель снова захватил голосом слух присутствующих:
– Больше всего крылатые Волки защищают правду, потому что знают тайны мира как земного, так и небесного. Их судьба не похожа на жизнь их родных, поэтому они отбиваются от стаи в поисках иного родства. Но встретить в грешном мире двух крылатых Волков не представляется возможным, поэтому они на всю жизнь остаются одни. Жизнь продолжает подкидывать им ароматные соблазны, пробуждающие животные рвения, и если они капнут слюной нетерпения на табличку духовного закона, то лишатся крыльев Волка в теле человека, что приведет к развоплощению. Дарованные крылья помогают пересечь звездный мост, поэтому вы все должны учиться летать! Но пока это умеет только один человек, который состоит на службе у царя, и поэтому устрашены другие народы. Я видел этого Дракона! Что касается Симуранов, они давно исчезли, о них нет свидетельств уже многие сотни лет, а если они и правда происходят из народа Тенгри, то без всяких сомнений – выродились навсегда, и мы никогда их больше не увидим!
Глава 2
Переночевав в конуре, устланной соломой, позади постоялого двора, Буртас проснулась в теплом кафтане. Подпоясала сорочку из конопляной ткани поверх холщовых штанов и направилась в лес. Ученики столовались кислыми щами или гороховой похлебкой, чей несвежий запах стряпухи маскировали добавлением простокваши вместо сметаны. Буртас же уходила в лес, чтобы охотиться.
Интуитивно продвигаясь вглубь, лучница надеялась на крупную добычу, половину которой смогла бы выменять на торговых местах, как вдруг обнаружился след учителя. В этот день Лоскутный вместе с тремя из «Небесного Братства» уходил в лес для тайных занятий, умело запутывая следы на земле. Птицы, гонимые страхом, стали прилетать с той стороны, где находились избранные. Буртас перешла на бег, изредка останавливаясь в попытке взять верный след. Тенгри давал ей новые знаки до тех пор, пока собачий нос не почуял близкую встречу. Размытый круг солнца поднялся над высоким обрывом. Подбежав к самому его краю, она увидела парящего внизу Дракона со всеми переливами медно-красного цвета в отливе чешуи. На другой стороне, до которой не проложить никакого моста, на четырех лапах стоял учитель. Приняв вид черной кудлатой собаки, с лоскутками шерсти тройного грязного оттенка, он жалким взглядом спрашивал: «Как и зачем ты здесь?» А затем молчаливым приказом обратился к тому, кто в это время подкрадывался к ней сзади. Обернувшись, она увидела Белякого Волоса, собиравшегося столкнуть ее вниз. Белякий тут же подался назад, опустив голову.
– Не замечаешь, как преклоняешь голову перед этой дворняжкой! – из укрытия вышла Полозырка. Белякий посматривал то на Полозырку, то на Буртас, не зная, что отвечать этим двум девам, словно регентшам при малолетнем царевиче. Буртас сделалась жесткой, как высушенный злаковый стебель:
– Ваш белый волчонок еще не держался на ногах, когда на мою шею уже цепь ковали!
Поняв, что Буртас разгадала образ его тайного животного, Белякий с разбегу прыгнул над обрывом Оборотней, приземлившись на ту сторону уже в виде белого волка. С унаследованной от отца гордостью он искал удивление на смуглом лице пришлой незнакомки. Буртас не привыкла удивляться подобным шалостям. Все попытки Черного Пса научить летать Белого Волка, напрягая его животный страх от смертельного прыжка, оставались безуспешными, и не будь там Дракона – Полымяного, он утонул бы в реке при падении. Белый Волк с гладкой шерстью вместе с неухоженным Черным Псом наблюдали за оставшимися девами, предлагая им по очереди проявить смелость. Буртас читала мысли Лоскутного: «Если хочешь к нам присоединиться, то посмотрим, сможешь ли ты допрыгнуть…» Дракон выжидательно оставался на месте, укрепляя чувство безопасности. Полозырка с золотой пыльцой в волосах посмотрела на Буртас эмоцией пластичной маски одной из богинь, давая понять, что собака не достойна узреть ее перевоплощение. Буртас и не собиралась бегать за ними, как дворняжка. Ей достаточно было тех волчьих визгов, которые эхом доносились до ее слуха после ухода. Было понятно, от чьего вида ощетинивался Белый Волк. Но стоит ему вернуться в логово человеческого тела, как его инстинкты снова притупятся. Змеиная грация Полозырки будет казаться ему достойной короны. Умение шипеть сплетнями в тишине пригодится в маневрах посольских отношений. А винные погреба помогут согреть кровь.
Глава 3
В одно утро всех жителей столицы разбудил крик петуха, встревожив тем, что не был похож на привычный слуху предрассветный сигнал. К стенам крепости приближался отряд восставших племен Бозкуртов под предводительством жреца Багауса. Зачином, качнувшим весы правосудия, стал умысел столичной династии торговцев, что на свое золото снарядила команду для путешествия на острова собак. Целый год шпионы-лазутчики делали вид, что записывают местный фольклор, в том числе и о горе Кош-Тау. Желанной же целью был белый пепел, покрывавший ее вершину. Привезенные и алхимическим путем изученные образцы того пепла выдали свои очистительные свойства. А при соединении с другими составами даже раскрыли способность гасить драконье пламя. К огороженной кольями горе начали свозить лесорубов и рабов. Сколачиваемые ими плоты сплавляли добытое сырье по реке. В планах окружения царской «кормушки» было переселение люда, растянувшего юрты у горы, на стройку нового каменного города по подобию столицы Папазов, что у Ионического моря. Перед храмовыми воротами оного Царство Василисков сидело, словно в невестах, готовясь принять веру мужа. Земли Бозкуртов вокруг горы порешили отдать презренному племени Чувара, известному своими человеческими жертвоприношениями. Из-за чего оно и подвергалось гонениям со стороны других народов, на территориях которых пыталось прижиться.
Первую весть о победе Багауса и его соратников в сражении за Кош-Тау царь не принял всерьез, отправив на подавление бунта всего две дружины. Мятежники устроили засаду и смогли победить, чем вселили уверенность в остальных сородичей. По зову горы, на которой хранилась память предков, стали прибывать соседние племена. Беи подгоняли табуны коней с неправильными белыми пятнами на шкурах в надежде, что один из них окажется потомком Акбузата. Съезжались батыры со стрелами, сами находившими обитель греха в теле противника. Защитник рода Багаус в исступленном состоянии воспринимал угрозу уничтожения места духовного гнездования матери Хумай, поднимая народный шум, отгоняющий нечисть. Справедливая речь его защищала белые вершины гор, указывающих направление к прародине Бозкуртов. В дни поворота колеса истории вожди семи племен собираются на ней, чтобы очиститься от низких мыслей. И с высоты птичьего полета принять верное решение, как того требует дух времени. А стихией обитания Василисков он называл пустыни и болота: «Там, где появляется эта химера, исчезает всё живое. Это царство может дать другим народам только такую же выжженную землю, как их черные души!..»
По пути в столицу к ним примкнули кочевники, захватившие запасы оружия, не забывшие и деревянную катапульту для метания камней в крылатого монстра Василисков. Подошедшие к стенам крепости отряды поразили своей многочисленностью. С двух сторон развевались знамена. На знамени Бозкуртов была изображена волчья голова с голубой гривой на фоне солнечного диска. На пике крепости Василисков – знамя с петухом, имевшим крылья дракона, когти тигра, хвост ящерицы, клюв орла и корону из золота, а все тело покрывала черная чешуя. Шесть дней Коровья река уносила рассеченные тела волков Тенгри, а к седьмому стены крепости с обеих сторон наполнились убитыми. Трупы Василисков и Бозкуртов образовали гору у стены так плотно, что по ним, как по мосту, можно было взбираться на лошадях и попадать в город. Полымяный, руководя столь жестоким сражением, поздно понял, что без Дракона царская рать не справится с вырвавшимся духом отчаянного Волка.
Буртас помогала растаскивать крюками горящие бревна изб, чтобы огонь не перекинулся на соседние постройки. В тайне она выжидала переломного момента, когда Василиски решат применить последнюю силу. Как только это произойдет, она сбежит к своим! Поток реки смоет ее с лица земли вместе с остальными убитыми. Но лучше плыть по течению с воинами из родной земли, чья жизнь зародилась у подножия Кош-Тау на острове Кобяк-Кош.
«Дракон!» – раздались голоса измученных людей. Василиски подняли головы к небу с возгласами: «Теперь мы победим!..» Красный Дракон сделал предупредительный круг над полем битвы, выпустив пламя на человеческие и лошадиные тела, тонувшие в железе. От полыхающего озера смрада он устремился к еще живым, побежавшим к реке воинам – Бозкуртам. Буртас совершила резкий прыжок со стены укрепления, приземлившись на что-то горячее. Опалив собачьи лапы, она с визгом и лаем подпрыгнула вверх, ринувшись догонять по воздуху змеиный хвост Дракона.
«Симуран!» – вскричали Василиски за спиной Буртас. «Кук Буре!», «Ак туба!»23 – подняли боевой клич Бозкурты, но увидев, как жрец Багаус со слезами склонил голову до земли, все тут же зажали радость в телесном поклоне. За ними поклон повторил и народ Василисков. Два духовных мифа – народов Василиска и Бозкурта – воплотились и встретились в этот исторический момент. Дракон с красным гребнем и Волк с голубой гривой кружили над рекой, поражаясь встрече друг с другом, пока в лесу своего часа выжидал вояка камнемета. В удобный момент он выпустил установленный на конце рычага жгут с камнем, имевшим вытесанные заклинания. Снаряд в семьдесят батманов пробил мощную мышцу драконьего крыла, заставив монстра снизиться к земле, где Бозкурты приготовили стрелы мщения. Кук Буре прикрыл своим телом уползающего Дракона, чьей кровью напитывалась дымившая от жара разворошенная почва. Прогнав смертельный страх гласом своей причастности к божественному провидению, народ ждал от Багауса решительных приказов. Жрец произнес только одно: «Не пытайтесь своим высокоумием порешать дело Тенгри».
Глава 4
Племя серых волков разбрелось по стойбищам, держа уговор – бдеть на дорогах у подступов к священной горе. Крылья Хумай донесли до Тенгри росу их пролитых слез во время массовой молитвы. Вечный принял свет всех собранных душ, явив на мгновенье образ бессмертья. «Пока Кош-Тау не исчезнет, – народ не умрет», – сэсэны Бозкуртов напевали о Кук Буре, что спустился с неба для сражения с Драконом-Аждахой24. Кук Буре увел смертельно раненое чудовище по звездному мосту в мир богов, оставив своему народу обещание – охранять Кош-Тау… Сказители Василисков пели о Драконе, защищавшем стены крепости от варваров, пришедших вместе с шаманом, дабы через колдовство и бунт поколебать царство. С собой они приволокли заговоренный камень с «Птичьей Горы», которым разорвали жилы драконьего крыла. На помощь боги послали Симурана. Спустившись над градом великим, он заставил нечестивый собачий народец в страхе преклонить головы и удалиться с их земли.
Лоскутного уже все ждали, когда он явился на место собрания во главе с царем. Самым речистым был князек, чья спина сгибалась коромыслом:
– Полымяный, которому ведомы дела земные и небесные, речет, якобы не узрел человечка за Симураном. Ты, цепная псина, тоже будешь таить правду от Царя твоего? – Так вертлявый бородатый князек допрашивал служивого пса. – Ежели он рода нашего и благодетель Царствия нашего, чего же есмь скрывати?
– Он крылатый Волк народа Тенгри, – приступил к разъяснению Лоскутный, как на своих уроках. – Земные родители его из племени Бозкуртов. Оба в бытность свою были отравлены одной старухой племени Чуваров, что варила «горький мед», помутняющий рассудок. Щенка старуха пыталась топить в грязной речке, но тот выжил, продолжив ращение плоти в унижении голодом и побоями… Далее мне виделся побег в сибирские леса, дабы среди тамошних волков отыскать стаю. Однако стоит полагать, что сии замыслы не нашли волю богов, раз эта одинокая душа поселилась в лесах нашего царства.
– Коли не заимел признания сей Волк на родной стороне, пусть служит Великому Царству Василисков! – отозвался хмельной царь с полуживотной мордой.
– Волки не поддаются прикормке. У каждого имеется привязанность к месту рождения, что напоминает о себе даже в жировых отложениях вокруг сердечной чаши. Они не повинуются хитрым ханам и эмирам, как собаки, служа только Тенгри. Кук Буре никогда не откроет себя чужакам и не пойдет против своего народа.
– Тебе известно, что Белякий Волос от третьей жены, чей прадед сибирского племени Ак Бури, что за Каменным поясом25? – не унимался царь. – Тебе также известно, что в святилищах наших богов выбита на камне история битвы Витязя Рицака26, из того же племени Бозкуртов, вставшего со своим войском на защиту Царства Василисков от нападения вражеских полков из заморья. Покажи крылатому Волку, как мы умеем ценить заслуги инородцев.
– Мне это известно. Но также мне известно, что имя этого воина, данное ему при рождении, – Енеусе. И что матушка царя приказала заменить руну Тенгри иным знаком. Отправив тем самым хвалу божеству, равнодушному к призыву бозкуртской сабли. Известна мне также казнь уличного гуденщика и певца, что осмеливались распространять правдивую историю этой битвы в качестве поучения. С упоминанием того, как ратники в царствование вашего отца набирались храбрости от браги, а не от духа. Ибо царь не помышлял о нуждах воинов, отправив их в лаптях на битву против Варангов, обутых в кольчужные чулки с кожаной подошвой. И только стройный конный отряд Енеусе, поспешивший на помощь по приказу царя, спас от позора страну. Все это, мой царь, я говорю тебе, дабы ты был предупрежден о том, какой гнев можешь вызвать у проводника к Тенгри, которому ведомы тайны земные и тайны небесные.
Заметив замешательство царя, бородатый князек испросил право речи:
– Ос-с-смелел, однако ж, приблудявый! Думати далее, как заполучить такового Волька с крилями: семя, чада… Нам бы надо имети се птичь, дабы править имянем Василиска в похваленье и почете!
Кук Буре уже несколько дней пропадал в полетах над горами Каменного пояса, но в одно утро приземлился у обрыва Оборотней. В это время там, как обычно, собрались Лоскутный, Белякий Волос, Полозырка и Полымяный, с одной рукой, затянутой полосками кожи. Змея-Полозырка считала излишним «пятое колесо в телеге», но события сами крутились вокруг оси мельничного колеса судьбы. Главным участникам произошедшей битвы не нужно было обмениваться словами на земле о том, что они испытали во время встречи в небе. Они были единственными в своем роде, и крылатый Дракон так же защитил бы крылатого Волка. У каждого воина есть рана как засечка на память о событиях. Герой Василисков видел настоящий дух волчьего народа, в котором Бог нашел своего любимца.
На этот раз Кук Буре своим присутствием избавлял от страха Лоскутного и Белякого Волоса во время прыжка перевоплощения над обрывом. Полымяный с Полозыркой, сияя светлыми волосами, словно сводные брат с сестрой, не трогались с места, понимая, что не угонятся за волками, обретшими Небесного Водителя.
Лоскутный сам пережил на себе жестокость душ, кормившийся на помойках завоевателей, наблюдая вырождение родной стаи Караитов на песчаном острове, поросшем кустарником. Еще будучи молодым, прибился он к сброду толкователей разноплеменных языков и рун. Променяв когда-то веру в существование Кук Буре, мог ли он подумать, что настанет утро, и он будет бежать наперегонки с Белым Волком за ожившим мифом. Помня рассказы аксакалов о том, что крылатые волки доверяют тайны лишь вожакам и братьям, он не спешил получить толкования о своих снах.
Отъединившись от Полозырки, Белякий почувствовал, как его волей перестали управлять и за спиной остается все то, что не имеет к его истинному дыханию жизни отношения. Мучительная радость, которую он испытывал от вида крылатого волка, не давала ему чувствовать усталость. Лоскутный давно отстал, а он почти домчался к месту снижения Кук Буре, предвкушая, как сможет обнюхивать небесно-голубую шерсть, покусывать места за ушами, как они будут задевать друг друга пушистыми хвостами, разбегаться в разные стороны и снова сходиться в игре… Насладившись дружбой, он закроет глаза, чтобы уснуть у сложенного крыла, пока его мордочку будут облизывать чудесной слюной, словно залечивая раны отличившегося воина. Придет время, и он обязательно сразится в настоящей битве не так, как Полымяный, поджаривая собак. Как хорошо, что он – Волк, а не Дракон или Змея…
Глава 5
– Открой тайну о крыльях Кук Буре, – Лоскутный нашел на следующий день Буртас возле пещеры жертвенного капища за изучением резных камней Бозкуртов, сибирских рун на костях животных и разных корявых знаков Чуваров на человеческих черепах. – Как долго твоя душа мирилась с жизнью бродячей собаки?
– Так видели меня другие, давая презрительные клички.
– Теперь мы узнали цену твоей шкуры и твоя нога, как и моя, на земле Василисков. Вместе мы сможем возродить Небесное братство Крылатых Волков. У нас есть Белый Волк благородного происхождения и… – Лоскутный почувствовал, как натягиваемые им паутины мысли стынут в холоде пещеры, – и нужен род: крылатых, синегривых, белогривых…
Ему даже пришлось сглотнуть слюну неловкости.
– Моим лапам не дают покоя крылья, но ни один Кук Буре не рождается с готовым опереньем. Семь раз мой казан отказывался от желания набить себя до краев, помня, что любая жертва в этом мире – это пища Тенгри в мире ином. Когда пройдет семь лет жизни на тяжелой цепи, когда ты свяжешь свою пасть от мяса семи батыров, когда сменишь города у семи рек и, наконец, презрев свою собачью шкуру, сожжешь ее в пламени Дракона, то увидишь свой истинный образ. Это не телесное потомство, это иное рождение в мире духа. Нужен Бог, а не самец, иначе мы не способны размножаться… Известна ли тебе легенда о двух всадниках? Однажды всадник пронзил змею копьем, но яд потек по древку и убил всадника и его коня. Другой всадник тоже пронзил змею копьем, но пожертвовал своей рукой, отрубив ее от тела, и остался жив. Ты научил Белого Волка далеко прыгать, но не научил приносить свое животное в жертву Тенгри.
Буртас больше нечего было добавить. Когда Лоскутный появился на очередном вечернем совете, то, как мог, изъяснил законы Тенгри, по которым умножался небесный род его. Царское окружение, поняв, что не заполучить им крылатого волка, решило, что имеют детей, избранных для того, чтобы их отцы признавались друзьями и вдохновляли свои народы на верность щиту Василисков. А за Ельбегенами имелись еще силы Еланов и Кимаков, союз с которыми заменит правое крыло Дракона.
В день, когда брачные столы на пиршестве заполнялись кувшинами с медовухой, блюдами из говяжьих ножек и жареных лебедей, приправленных кислым молоком, Буртас, имея в котомке только то, что дает Тенгри, покинула город у Коровьей реки. И пусть Тенгри-Ходай не дал Кук Буре никого из хранимых богами, кто пошел бы за ним, зато Всевышний вручил ему тайну, которой возвысил над смертью, и открыл небесный шатер с белым потоком Млечного Пути.
3
Ты молодец! Сейчас мы будем пролетать над осажденной крепостью. Ты чего так удивляешься? Думал, что у нас тут всё радужно? К сожалению, войны есть везде. Но ты не бойся, я постараюсь пролететь это место быстро, чтобы в нас не попали стрелы.
Ты сможешь добавить мне больше скорости, если прочтешь рассказ и разгадаешь следующий текст. С кем в битве племен встретился и летал Симуран? Этот персонаж подскажет тебе путь к следующему названию рассказа.