Александр Иликаев
По тропам башкирского фэнтези
Валентина Никитина. Как дэв стал хранителем Уральских гор
Жила-была у подножия горы Аваляк красавица Гулира, дочь богача Соранбая. Веселая, с длинными косами девушка привлекала внимание парней, все на нее заглядывались, а самые смелые к отцу ее собирались идти руку девушки просить. А ей нравился Камыр-батыр.
Но не успел никто из юношей к ее отцу сходить. Однажды случилось такое… Когда все парни на соревнования в соседний город уехали, небо вдруг потемнело, собаки и те попрятались от страха. На деревню, где жила семья Соранбая, налетел Дэв. Один только Акбай, пес Камыр-батыра, не испугался, залаял, бросился на Дэва. Но, к сожалению, не хватило у него силы противостоять врагу – один в поле не воин. Схватил Дэв Акбая и изо всей силы отбросил на гору Аваляк. Ударился пес о скалу и стал камнем, врос в гору.
Нет помехи больше Дэву, никто не может противостоять ему: старики да дети не в счет. Пока юноши где-то там силой мерялись, забрал беспрепятственно он у Соранбая дочь-красавицу, перекинул через плечо и унес Гулиру в свой дом.
А дом его находился на самой высокой вершине Уральских гор, и называлась эта вершина Иремель. Хоромы на Иремеле у Дэва огромные, холодные. Гулира согреться никак не может в ледяных покоях дворца. А вниз с вершины смотрит и даже своей горы Аваляк не видит из-за облаков: под самое небо забрался Дэв.
Печалится девушка, забыла уже, когда последний раз улыбалась. Как весточку в дом родной передать – не знает. А Дэв обхаживает красавицу, всё надеется, что она по доброй воле станет его женой.
И решила тогда Гулира выведать у Дэва, есть ли то, чего он боится. Она и так и сяк – тот ни в какую, не раскрывает он тайну. И решила девушка пойти на хитрость. Знала Гулира, что на Иремеле растет золотой корень, который у них называли родиолой иремельской. Этот золотой корень называли растением жизни. Вот Гулира и попросила Дэва принести ей этот корень. От отца слышала девушка, что родиола растет не везде и найти ее может только отважный человек.
Нахмурился Дэв: был он сильным, но далеко не отважным. И не знал Дэв, что в народе говорят: сильный победит одного, а знающий – тысячу. Но помнил он предание, услышанное в детстве, что погубит его какой-то волшебный цветок. А ему очень уж хотелось заполучить девушку в жены. Поэтому ушел Дэв искать это растение. По горам идет, всё, что под ноги ни попадается, с корнем вырывает да в огромный мешок бросает: дома разберется.
А в это время юноши после соревнований домой вернулись, а там ждала их неприятная новость: исчезла красавица Гулира. Плачут родители девушки. Собрал тогда молодых людей Соранбай на площади и объявил:
– Кто найдет и вернет мою дочь Гулиру домой, несметные богатства горы Аваляк получит в подарок.
Задумались парни. С Дэвом тягаться? Так себе затея. Тут можно и без головы остаться.
И тогда Камыр-батыр вышел вперед и сказал:
– Я пойду освобождать Гулиру. В радости знай меру, а в беде веры не теряй – так гласит народная пословица. Вот и верь мне, Соранбай. Не нужны мне богатства. Пусть они в горе остаются. А только пообещай, Соранбай, нас поженить.
Делать нечего, дал слово богач, что получит юноша руку девушки.
Обратился тогда Камыр-батыр за помощью к матери и отцу. Отец его, Феррах, совсем уже стариком стал. Понимает сына, сам был когда-то таким же горячим. И помнил отец, что ни один батыр без ран не бывает. А мать Камыра благословила сына на поход. И рассказала она, что видела дивный сон, в котором встретилась ей старушка. Бабушка настойчиво просила, чтобы Камыр-батыр обязательно зашел к ней в гости. Назвалась она Мэскэй. Правда, умолчала мать, что в народе о Мэскэй ходят легенды как о мстительной ведьме, но предостерегла сына: опасен не сильный, а мстительный.
– Возьми для нее подарок, сынок. Лучший подарок для старого человека – это вкусная еда.
А отец добавил:
– Имя мы тебе дали такое, чтобы никакие темные силы не могли тебя одолеть. Помни об этом, сынок.
Попрощавшись с родителями, Камыр-батыр пошел к Соранбаю и попросил дать ему в дорогу бишбармак и курут. Выполнил богач просьбу юноши: для спасения родной дочери ничего не жалко.
Вот идет Камыр-батыр в гору, сожалеет, что нет рядом его верного друга Акбая. Увидел каменное изваяние собаки на одном из выступов горы, постоял, поплакал. Да делать нечего, дальше идти надо.
– Эх, если бы был у меня курай! Поиграл бы для души, глядишь, веселее было бы идти. Отец научил играть на нем. Пойду к Мастеру. Может, подарит он мне музыкальный инструмент.
Нашел Камыр-батыр жилище Мастера, рассказал тому о своей любимой, которую унес Дэв, о непростой дороге на Иремель. Мастер проникся рассказом юноши и изготовил специальный курай, который будет отгонять всякую нечисть от его владельца. Поблагодарил юноша Мастера и отправился дальше.
Идет Камыр-батыр, веселит себя игрой на курае. В гору подниматься нелегко, но он сильный, с детства к трудностям привычный, идет, не унывает, где песни поет, где играет. Горы веселит.
Река горная встретилась на его пути. А вода в ней прозрачная, как детская слеза. В дорогу набрал Камыр-батыр воды чистой. Только спину выпрямил, вдруг женский голос слышит:
– Кто по моей горе ходит? Кто песни поет?
Увидел юноша старушку, которая старается казаться страшной. Рассмеялся парень и говорит:
– Я Камыр-батыр. А вы бабушка Мэскэй? Я вам подарок принес, – и подает старушке бишбармак да курут, которые по совету матери взял с собой, – помнит парень, что ласковым словом камни сломаешь, а женское сердце – растопишь.
Развернула бабушка Мэскэй сверток, обрадовалась. А когда она попробовала угощение, то сердце ее оттаяло, злость пропала.
– Сколько живу на свете, а такого вкусного мяса с лапшой да курута не ела. Ой, спасибо! Угодил старушке! Рассказывай, сынок, куда путь держишь?
Камыр-батыр рассказал свою историю. Задумалась старушка Мэскэй, а потом и говорит:
– Там, в скале, твой Акбай. Подойди к нему и плесни на него водой, что с собой несешь – собака и освободится от чар.
И научила старушка, что делать парню, чтоб победить Дэва.
– Бабушка, а как я его найду?
– По косичке, которую сплетет твоя любимая. Иди, сынок, и ничего не бойся. Песни погромче пой и на курае играй. Пусть горы тебя слышат. Они на помощь добрым людям приходят.
Поблагодарил Камыр-батыр старушку и пошел Акбая выручать от чар. Всё так и произошло, как старушка говорила. Вода чары сняла, и горы отпустили пса. Идут дальше вдвоем: Акбай рядом семенит, по сторонам внимательно поглядывает. Вдруг резко прыгает в сторону. Стоит, что-то внимательно рассматривает. Затем тихонько заскулил. Подошел Камыр-батыр, а там цветок красы невиданной. Но вокруг него змеи разные вьются, головы к юноше повернули. Кажется, вот-вот ужалят.
Заиграл тогда Камыр-батыр. И под мелодию курая уползли в свои норы змеи. Подошел юноша к цветку и аккуратно сорвал его, листьев нарвал, стараясь корней растения не потревожить. В сумку аккуратно всё спрятал. И пока с цветком возился, всё время слышал голос доброй Мэскэй:
– Собака тебе поможет найти золотой корень. Хорошему человеку родиола иремельская помогает, а злого со свету сживает или перерождает, удаляя из него всё зло. Дашь Дэву чай выпить – он силу и потеряет.
А в это время Гулира, увидев, что Дэв ушел на поиски золотого корня, нашла огромные ножницы и отрезала свои чудные косы. Она села у окна и стала плести тонюсенькую косичку из трех волосков, всё вплетая и вплетая в нее волосы. Наконец у нее получилась длинная-предлинная тоненькая косичка. Девушка, привязав к камню один конец косы, второй выбросила в окно. Стала разматываться косичка, спускаясь всё ниже и ниже по крутому склону.
Акбай, почувствовав знакомый запах, бросился вперед и остановился как вкопанный у косички, спускавшейся откуда-то сверху, из-за облаков. Подошел Камыр-батыр, дернул за косичку. И почувствовал, как отозвалось вверху на его подергивание. И показалось парню, что услышал он голос Гулиры.
Еще быстрее стали подниматься к вершине Камыр-батыр и его Акбай. Позже верный пес снова запах какой-то почувствовал. А это Дэв возвращался домой, неся за плечами огромный мешок с травами. Заиграл Камыр-батыр любимую мелодию матери. Дэв вдруг почувствовал очень сильную усталость. Обогнал Акбай Дэва и бросился перед ним бежать, прихватив с собою сумку Камыр-батыра с золотым корнем. И вот он уже у жилища Дэва. Выглянула в окно Гулира, увидела верного друга своего любимого. А тот сумку ей подает. Для девушки это была знакомая вещь: она дарила эту сумку Камыр-батыру, вышив на ней свои инициалы: в одном сердце две любви не уместишь.
Взяла Гулира в руки сумку, увидела в ней родиолу иремельскую и всё поняла.
Только Акбай успел спрятаться за каменный выступ, как показалось, будто горы идут – это Дэв возвращался. Поставил на пол мешок, тяжело вздохнул, пожаловался на усталость и попросил Гулиру заварить ему чай из трав, которые он принес. Согласилась девушка. Вот только для чая взяла она золотой корень из сумки Камыр-батыра, а не растения из мешка Дэва, зная, что не напрасно Акбай принес и отдал родиолу иремельскую ей.
Отнесла Гулира готовый напиток Дэву, ласково с ним заговорила. Выпил Дэв отвар и уснул крепким сном. А проснулся от веселой музыки курая, на котором играл Камыр-батыр. И напиток, и музыка так повлияли на Дэва, что он ничего не помнил о своих злых намерениях. Веселый стал, ласковый, будто и не Дэв он вовсе. Присмотрелся к юноше и девушке и понял, что они любят друг друга, и посоветовал им пожениться, напрочь забыв о своих злых помыслах.
Увидев, как сильно подействовали на Дэва чай и музыка, Камыр-батыр всё же не до конца поверил в искренность слов Дэва. А тот попросил, чтобы его поставили Хранителем драгоценностей Уральских гор. Обещал, что вершину Иремель будет беречь как зеницу ока.
Камыр-батыра, Гулиру и Акбая в считанные секунды перенес и оставил перед домом богача Соранбая, который, увидев любимую дочь живой и невредимой, тут же распорядился сыграть свадьбу. Камыр-батыр стал его любимым зятем.
Только Гулира всё еще прячет свои короткие волосы под красивым кашмау.
– Ничего, – думает она, – волосы не голова – отрастут.
Иногда Камыр-батыр, Гулира и Акбай навещают на вершине Иремель Дэва. Тот принимает их как самых дорогих гостей. Поит чаем из родиолы иремельской и печалится, что путешественники не берегут золотой корень и вырывают его с корнем. И решили тогда Гулира и Камыр-батыр стать хранителями леса, чтобы заботиться о родном крае и давать знания о чудо-корне всем путникам. А Дэв с удовольствием присоединился к ним беречь заповедные места, охранять Уральские горы.
12
Вот мы и добрались до горы Иремель!
Кстати говоря, здесь рядом есть еще и другие горы, поменьше. Их все окутывает покров густого леса, где живут и растут различные эндемичные виды растений и животных. Как я слышал, у вас в мире они занесены в Красную книгу.
Ой, ты же желание хотел загадать! Давай, загадывай!
Как загадаешь, мы отправимся дальше в другое прекрасное место, но перед этим прочти рассказ и найди там выделенные слова. Затем возьми от этих слов их первые буквы и составь слово-подсказку, которое укажет тебе путь к названию следующего рассказа.
Лариса Барабанова. Тихоня Талига
Жила неподалеку от горы, что имя несчастной Инсебики носит, девушка по имени Талига1. Семья ее мёд добывала от пчел диких, что в дуплах-бортях водились. И не было вкуснее и полезнее того лакомства во всём белом свете.
Была Талига дочерью почтительной, голоса не повышала, очей при гостях не поднимала, а оттого горя не знала во все годы девичьей жизни своей. Но вот вошла она в пору, заневестилась. С детства слышала Талига историю о том, как красавица Инсебика, не желая замуж выходить за бая-богача и четвертой его женой становиться, бросилась с уступа в реку Агидель. «Какое счастье, что мой отец не таков, чтобы отдать меня против моей воли!» – думала девушка. Уверена она была, что ее жених будет добрым человеком. Но на всякий случай сходила на гору, попросила у Инсебики счастья.
Сговорился отец Талиги с другом своим старинным – коневодом, имевшим сына по имени Мерген2. Устроили сватовство по всем древним обычаям. Обговорен был и калым: трех лучших кобылиц из табуна свата получал отец невесты, мать ее – богатую лисью шубу, сама девушка – красивой одежды без счета. Не забыли и про приданое, и про деньги, и про угощение для свадебного пира. Как отпили из одной чаши кумыса родители Мергена и Талиги, так и была решена участь их детей.
Не видели друг друга жених с невестой до самой свадьбы. Не расспрашивала Талига мать о том, каков ее суженый: к чему? Тихоней была девушка, полагалась она на милость Инсебики, а главное – на волю небес. Не пошлют они плохого человека, а если и суждено тому быть, то и это можно снести. Всем взяла дочь бортника: и красотой, и скромностью, и трудолюбием. Была у нее одна тайна, но даже будущему мужу не собиралась выдавать ее Талига…
Вот и день долгожданный наступил. Собрались родственники, прочитал мулла никах3, началось угощение гостей бишбармаком… Много подарков привезли гости, славное торжество по всему свету белому гремело. Да и потасовку устроили что надо. А как уплатил весь калым Мерген, так и для туя4 время подоспело. Как и положено, боролись за невесту: и прятали ее, и веревками привязывали, но все препятствия прошел жених, увез красавицу…
Отправились молодые в юрту мужа. Трижды становилась Талига на колени перед свекром со свекровью, и трижды поднимали ее. Раздавала она родственникам мужа дары да от них не менее богатые получала, ходила с ведрами да коромыслом к реке, монету туда бросала – водяного задабривала. Только после этого смогла она лицо жениху показать. Ахнул Мерген, красоту своей жены увидев. А она поспешила глаза потупить. Настала пора из невест в жены переходить: заплели Талиге две косы, сменили девичью такию на кашмау5, завязали пояс, чтобы счастье да благополучие семью не покидали.
Стала Талига хорошей женой, первой в хозяйстве работницей. Свекровь на нее не могла нарадоваться, свекор только улыбкой встречал. Никто из них и подумать не мог, что не простую башкирку они в семью приняли. Но всё тайное явным становится…
Повадились волки на табун лошадей нападать. Что ни день, то или кобылу, или жеребенка зарежут. Караулил хищников Мерген, лук со стрелами стали постоянными его спутниками, но, как назло, обходили его стороной волки – с другого краю подбирались и дело свое разбойничье творили. Не выдержал он, жене пожаловался. А Талига его успокоила: спи, мол, утро вечера мудренее. Не видел и не слышал Мерген, как ночью покинула его жена. Проснулся он утром, видит – Талига входит, а у самой волосы растрепаны.
– Где ж ты, женушка, была? Что с тобой?
– Душно стало мне, выходила воздухом подышать. А тут подлетела птица да вцепилась мне в волосы, насилу отбилась.
Некогда было Мергену разбираться – охранять табуны пора. Только оказалось, что не требуется это: не трогали больше волки их лошадей. Подивился Мерген, возблагодарил небеса. Зажила семья спокойно, как прежде.
Через месяц – что за диво? – снова объявились волки. Совсем удержу не знали, уже и Мергена с луком не боялись. Пожаловался он жене и опять услышал, что утро вечера мудренее. Не видел и не слышал Мерген, как ночью покинула его жена. Проснулся он утром, видит – Талига входит, а у самой лицо расцарапано.
– Где ж ты, женушка, была? Что с тобой?
– Душно стало мне, выходила воздухом подышать. А тут соболь с дерева упал да в лицо мне вцепился, насилу отбилась.
Некогда было Мергену разбираться – охранять табун пора. Только оказалось, что снова волки отступили. Подивился Мерген, возблагодарил небеса. Зажила семья спокойно, как прежде.
Прошел еще месяц, и стали к самым юртам подходить волки, люди уж и выйти боялись. Сколько ни убивали Мерген и меткие егеты6 хищников, их, казалось, только больше становилось. Не понадобилось никому Талиге жаловаться – она и сама всё видела.
Ночью не спалось Мергену, и увидел он, как выходит наружу его жена. Взяв лук и стрелы, проскользнул он за ней, прокрался следом, и взору его предстала картина страшная: кувыркнулась Талига через голову, превратилась в волчицу и смело к стае отправилась. Не нападали на нее звери, выжидали. Вот вышел вперед матерый волк, оскалил зубы и на волчицу-Талигу бросился. Но и она ему спуску не давала: только шерсть летела от обоих. Долго боролись волк с волчицей, и увидел Мерген, что она ослабевать стала. А ну как убьет ее вожак? Натянул тетиву Мерген и послал стрелу, об одном Всевышнему молясь – не попасть бы в жену. Милостивы небеса: в самое сердце поразил он волка.
Подняла голову к полной луне волчица-Талига, завыла. Преклонили перед ней головы звери, а потом собрались и прочь убежали. Кувыркнулась через голову волчица – снова в женщину превратилась.
– Вот где ты, женушка, была! Вот что с тобой делалось! – сказал, подойдя к ней, Мерген.
– Такова природа моя, муж мой, – потупив взор, произнесла Талига. – Люба ли тебе я теперь?
– Ай да скромница, ай да тихоня! Отчего бы и не быть тебе любой мне, если мы, башкиры, от волков род свой ведем?
– Спасибо тебе, Мерген! Будь спокоен – не вернутся больше волки. Таков был мой с ними уговор: коли падет их вожак, убираются они от этих мест подальше. Два раза я билась с ним, ранила, да убить не могла. Если бы не твоя помощь, худо бы мне пришлось.
– Если бы не твоя помощь, женушка, худо бы нам всем пришлось! Нет мне никого дороже тебя на всём белом свете.
Вернулись Мерген и Талига в юрту, зажили лучше прежнего. Никогда больше кобылиц их не резали волки. Родились в их семье ребятишки – пуще прежнего расцвела красотой Талига. Не мог нарадоваться на нее Мерген. А что жена его потихоньку из юрты выходит да на полную луну воет, так это ладно. Как говорят мудрые люди, женщина держит три угла в доме, мужчина – один. Что ж, если ей иногда повыть захочется?
Не уставала благодарить Талига храбрую Инсебику за удачно сложившуюся семейную жизнь свою. Много лет жили они с мужем в любви и согласии, и даже волчья тайна не внесла раздор между ними. Это ли не счастье?
9
Поздравляю! Волки подсказали мне верную дорогу к этому месту. Она будет пролегать через одну интересную деревню, где живут самые лучшие в своем деле бортники. Эти жители занимаются уникальным древним промыслом – бортевым пчеловодством. Они добывают дикий мёд из бортей, ульев в дуплах деревьев.
А еще у нас тут особенные пчелы, называются «бурзянками». Они злющие, но очень работящие. Мёд выходит сладким-сладким и невероятно нежным, с легкой приятной горчинкой, во рту так и тает. Не зря медведи и прочая нечисть любят разорять борти.
Я уже вижу эту деревню, а вон, люди машут, хотят нас угостить. Знают же, что я никогда не откажусь, да и ты гость наш желанный – голодным не оставим. А пока я приближаюсь туда, прочти рассказ и ответь на вопрос: какое слово в тексте отличается от других? Это слово специально помечено. Как найдешь его, поймешь, какая история будет следующей.
Танзиля Искандарова. Лунный свет
Из башкирско-карельской летописи
Однажды ночью, когда шестой день января плавно перетекал в седьмой, случилось Чудо.
На свет появилась девочка. От отца – башкирского духа Дею и матери – карельской русалки Импи, она взяла всё самое лучшее: умение жить под водой и умение препринимать разные образы. Нарекли ее именем Айгуль, что означает «лунный свет». Этот свет холодным мерцанием засиял в глазах ребенка, как только он их раскрыл. Луна, польщенная тем, что в честь нее была названа дочь самого владыки Каф-Тау, подарила девочке редкую звезду, дабы она всегда указывала ей правильный путь. И эта звезда затаилась нигде иначе, как в сердце. С тех самых пор во всей округе не было существа более прекрасного, волшебного и доброго.
И нам бы очень хотелось поведать о том, что же предшествовало появлению этого прекрасного и маленького Чуда…
* * *
Эта занимательная история произошла далеко не в стародавние времена. Вовсе нет. Случилась она относительно недавно. И потому мы знаем, и даже уверены, что она не какая-то вымышленная, а что ни на есть самая настоящая.
Где-то далеко, на высокой горе Каф-Тау, сидел и скучал Дею́. За свои долгие лета дух много чего повидал и много чего узнал. Ничем его не удивишь.
– Оооох, скучно мне. Чаю что ли попить, – вздыхал он. – Эээй, Мэсека́й, ставь самовар, будем чай пить! Да с молоком! Да поскорее!
Заскрипела Мэсекай, загудела, да пришлось вставать да Дею чай подавать.
– Что же ты, многоуважаемый, опять тоскуешь? Может, не чаю тебе нужно, а медовой кислушки?
– Да что кислушка, что чай – всё не то. Надоело! Мне бы встряхнуться, развеяться…
– Эх, засиделись мы в своих краях, – сказала Мэсекай и устремилась мечтательным взором куда-то вдаль. – Надо бы нам в новые места отправиться, себя показать да и на других посмотреть.
– В какие такие новые? – встрепенулся Дею и с укоризной посмотрел на старуху. – Как же, мы прямо вот так возьмем и спустимся с любимой нашей горы?
– Ну а что? Я же со своей избой перебралась к тебе, хотя, ох, как высоко подниматься было! А сейчас – ничего, очень даже мне нравится здесь! Вместе, вот, чай пьем да в сарташ7 играем.
– Ну, не знаю я, что лучше может быть окромя Каф-Тау, – усомнился дух.
– Лучше-то не лучше, но можно наведаться к моей сестре Бабе Яге – Ло́ухи в Карелию, – предложила Мэсекай. – Она мне говорила, что там даже водопады есть и пещеры. А еще она таких дел в свое время наворотила, что тебе точно с ней нужно познакомиться!
– Каких таких дел? – вновь встрепенулся Дею.
– А вот таких! Когда-то моя сестра умудрилась Солнце и Луну украсть! Представляешь?
– Представляю. Да вот только и мне это по силам. Этим меня не удивишь. И пещеры у нас есть, и водопады тоже.
– А еще там озера синие-пресиние, глубокие-преглубокие! – не успокаивалась старуха. – А в озерах этих русалки водятся красоты невиданной. Со светлыми волосами и зелеными глазами. А песни у них, как бескрайняя река, растекаются. Лоухи мне сказывала, что их можно слушать – не переслушать! А если понравится кто, то с собой заберем. Будет нас тут развлекать, будет сказки по вечерам рассказывать, а поутру песнями будить.
– Хм, русалки, говоришь? Интересно. – Тут Дею всерьез уже задумался.
– Вот и я говорю, что интересно, – продолжала настаивать Мэсекай. – Только вот зима не за горами, надо бы сейчас собираться, пока вода льдом не покрылась.
– Да-а-а, тут ты хорошо подметила. Нужно успеть до морозов. Вот чай допьем – и в путь!
– А как же сарташ?
– В дороге поиграем, как раз будет чем заняться!
* * *
Где-то на опушке леса, окруженной высокими хвойными деревьями, расположилась изба на курьих ножках. Старуха Лоухи, по привычке своей проснувшись ни свет ни заря, первым делом поставила самовар и вышла наружу проверить, оглядеться по сторонам – не видать ли где дорогих гостей. Благо, ворон успел прилететь и предупредить ее загодя! «Ах!» – радостно восклицала она. – «Как давно ко мне никто не заглядывал! Ни одна живая душа. Раньше я не то что была нарасхват, проходу мне не давали! А сейчас? Прячься не прячься, людям уже ничего не интересно! Пройдут и не заметят».
Вдруг небо резко потемнело, и на поляну, чуть ли не на саму избу, опустилась грозовая туча. Испугалась ведьма: что за напасть еще такая?! Что за игры! Но то были не игры, а Мэсекай и Дею. Они медленно, не спеша выбрались из облака и радостно направились ей навстречу.
– Тервех тейле!8 Пожалуйте в наши края! – воскликнула Лоухи. – Оооох, сестрица моя! Ну, наконец-то добрались! Наконец-то свиделись! Как же я сильно по тебе скучала! – старуха крепко обняла родственницу и поцеловала в обе щеки.
– Хаумыхыгыз9, апай10! – тут же присоединился к ним Дею. Он крепко и с чувством обхватил руку хозяйки. – Вот мы и прибыли в твои края! Я Дею – дух, который является людям в разных обличиях. Кто-то считает меня злобным, а кто-то наоборот. Но тут уж каждому свое, по заслугам, как говорится.
– Тэрвех, уважаемый, наслышана! Прошу в мою избу! Чувствуйте себя как дома! – Старуха Лоухи низко поклонилась и широким жестом пригласила гостей.
– Я смотрю, хорошо тут у тебя, все так ладно да складно! А воздух-то, воздух-то какой! Совсем мягкий. От нашего отличается, не правда ли? – обратилась Мэсекай к духу.
– Конечно, отличается, у нас-то на вершине воздух совсем другой – горный. Это, может, и получше даже. – Дею тяжело вздохнул. – Ох, устал я с дороги. Надо бы отдохнуть.
– Конечно-конечно, – засуетилась ведьма. – Садитесь за стол, уже все готово!
Тут она начала доставать пирожки-калитки со всевозможными начинками и другие местные яства да угощения.
– Я сейчас и ухи наварю, и баню истоплю – с травами, всё как полагается, – продолжала хозяйка.
– Уха, баня, ах, как хорошо! – обрадовалась Мэсекай.
День пролетел незаметно. За душевными разговорами, за теплыми словами да за дивными песнями. Смех и радость наполнили избушку. И та от такого веселья даже пританцовывала и подпрыгивала. Сестрицы же не могли наглядеться друг на друга, ведь последний раз они виделись, будучи совсем девчушками. А Дею, накупавшись да наевшись, уморился и не заметил, как уснул.
* * *
По всему лесу пробежал слушок о прибывших гостях. Все вокруг переполошились. Местный леший Хийси тут же отправился к Лоухи, чтобы показать, кто в этих краях хозяин.
– Добро пожаловать в Карелию! – приторно улыбался Хийси. – Я есть управитель здешних лесов, будем знакомы, так сказать!
– Проходи, проходи управитель, – ласково встретила его Лоухи. – Вот, знакомься, моя сестра Мэсекай.
– Тэрвех, – поклонилась Мэсекай и тут же покосилась на сестру – справиться, правильно ли она поздоровалась.
Лоухи ответила утвердительным кивком, мол, молодец, быстро научилась, а затем продолжила:
– А вот ее почтенный друг, дух Дею. С самого Урала к нам пожаловали! С волшебной горы Каф-Тау!
– Тэрвех, бабай, – улыбаясь, протянул руку Дею. – Пожалуйста, отведайте нашей медовой кислушки, кумыса, все натуральное, самодельное!
– Спасибо, спасибо, очень благодарен за приглашение, – леший, не ожидавший радушного приема, раскланивался. – Буду рад видеть и у себя в гостях. Ох, хозяйка, какие у тебя знакомства, однако!
– Да ведь родня, дорогой, не просто знакомства! Сейчас как закатим пир на весь мир – лес ходуном ходить будет!
– Эх, мои хорошие, слаще сладкого – доброе слово, приятнее приятного – приветливое лицо11, – заключила Мэсекай.
И начался пир горой, а потом весельчаки уселись на метлы и полетели в ближайшую деревню людей пугать. И все, кому они повстречались в тот поздний вечер, сбились с пути и не дошли до дому. Всю ночь плутали.
Лишь Дею отказался с ними озорничать. Он отправился в лес. Там, в самой чаще, находилось глубокое озеро. И озеро это не давало духу покоя.
* * *
В ту пору выдалась промозглая осень. Вода еще не успела покрыться льдом, но с каждым днем становилась всё холоднее. Подводные жители старались улучить момент и подняться на поверхность, дабы еще раз насладиться дневным светом. Лишь одна русалка ждала заката солнца. Под бледным сиянием ей нравилось мечтать о светлом будущем. Она вспоминала своего возлюбленного, которого однажды увидела. Ночь была ясной. На небе золотилась большая круглая луна. Незнакомец появился из ниоткуда, молча присел на берегу. Его задумчивое смуглое лицо, обрамленное темными волосами, будто светилось. А глаза! Таких глаз она еще не видела! Они были черными, как земля, и блестящими, как ночные светила. Один раз заглянешь в них – и пропадешь. До сей поры девушка никогда не видела таких, как он. Даже его одежда: темно-синий бархатный халат, расшитый золотым узором, накинутый поверх широких штанов и рубашки – переливалась волшебным мерцанием. Этот не то дух, не то человек, играл дивную мелодию на загадочном инструменте, похожем на свирель. Такой дивной музыки русалка никогда не слышала. Ей захотелось запеть, приманить его к себе. Но она так и не решилась, боясь спугнуть загадочного гостя.
Дею еще долго просидел у края воды, любуясь небом. А озерная красавица любовалась им. В ту ночь одна звезда упала, осветив сердце юной русалки.
* * *
Дею, конечно, заметил, кто за ним наблюдает. Но виду не подал. Он играл на своем инструменте – курае, глядел на звезды и про себя улыбался. В эту ночь впервые не русалка сманила кого-то к себе, а наоборот – ее сманили. Вдоволь наигравшись, Дею вдруг взял и загадочно исчез, впрочем, так же, как и появился. Это у него отлично получалось, не зря же все его духом величают в родных местах. Кто-то злым, а кто-то добрым. Дею же на самом деле относился ко всем в зависимости от их поступков. Так уж повелось, что он должен был приумножать благие дела, принося людям радость и счастье. А другим же, напротив, за злые деяния и помыслы, доставлять лишь неприятности. Каждому доставалось то, что было положено.
Через три ночи Дею вновь оказался у озера и заиграл. Дивные звуки разливались по всей округе. Русалка притаилась в камышовых кустах. Она слушала полюбившуюся ей мелодию. Вдруг всё стихло. Девушка растерянно огляделась по сторонам, вокруг была лишь темень. «Снова пропал», – грустно подумалось ей. Но спустя мгновение музыка вновь зазвучала. Русалка обернулась и увидела, что он сидит совсем рядом, в нескольких шагах от нее, играет и ласково глазами улыбается. Засмущалась она, застеснялась, и тут же под водой спряталась. А Дею всё продолжал, не останавливался. Набравшись смелости, русалка вынырнула и показалась гостю.