Александр Иликаев
По тропам башкирского фэнтези
– Так надо вновь проследить за ним. Где он сейчас? – воспрял духом Самир.
– Знамо где, в лес пошел до реки. Он там себе дом отстроил, живет один.
* * *
Азамат и Василиса пошли, куда указала Гульнара. Ночное небо разбавляли розовые лучи заходящего солнца. Идя вдоль реки, встречали они и гадающих по венку на суженного девушек, и пляски вокруг костра, и вот, наконец, добрели до дома. Стояло жилище чуть на возвышении от реки, но рядом бил ручей. Не слышались уже ни звуки гуляний, ни щебет птиц. Лишь темные деревья угрюмо склонялись над избой и хмуро глядели на пришедших. Чем ближе подходили они, тем больше был туман, окутывающий местность.
– Ты погляди, – батыр склонился над ручьем, освещая тьму факелом. Вода текла ярко-розового цвета.
– А вот и помощники мои явились, – промолвил сзади ледяной незнакомый голос.
– Помощники? – сердито выдохнула колдунья, выпустив облачко пара.
Мужчина стоял напротив них шагах в десяти и держался свободно. Высокий, худой и какой-то угловатый. Волосы и глаза у него были почти белыми, хотя дать ему более сорока лет было трудно.
– А кто еще, кроме вас, мог подарить мне такую силу?
– Ты говори да не заговаривайся! – Азамат достал саблю, а Степан Николаевич перевел взгляд на Василису.
– Ты мужа утопила в день зимнего солнцестояния. Он умер, а я ожил, – Василиса сделала маленький шаг назад, а говоривший теперь посмотрел на батыра и продолжил говорить: – А из-за тебя девушка в день летнего солнцестояния утопилась. Не хотела быть твоей женой. Она умерла, но напитала меня силой. Вы оба скорбью своей насыщали меня, пока я не смог сам начать кормиться чужими силами.
– Кто ты, ирод? – прошипела колдунья.
– Иргаиль, повелитель вод, – борода его удлинилась, а кожа позеленела. – Вы мне помогли, и я вам помогу. Просите, что хотите.
– Руку Самиру ты отрезал? – опередила колдунья.
– Руку я ему не верну, – нахмурился Иргаиль. – Сам виноват, болтать надо меньше.
– Нам от тебя ничего не надо!
Азамат сделал решительный шаг вперед и замер. За спиной Иргаиля появилась Айсылу и пошла навстречу несостоявшемуся мужу, протягивая руки. Василиса хотела было оттолкнуть утопленницу, да ее плеча коснулись.
– Здравствуй, Вася.
Как живой, перед ней стоял муж, правда, весь белый и словно светился изнутри – и остальной мир пропал.
– Как сын?
– Если ты бросишь оружие, я ее тебе верну, батыр.
– Азамат, я так жалею о своем решении. Хочу на землю! Хочу свадьбу с тобой сыграть! – ласково говорила Айсылу и гладила ледяными руками лицо жениха. Слеза покатилась по загорелому лицу батыра, но он нашел в себе силы ответить:
– Ты меня не любила, Айсылу, это я тебя любил. Но это ничего не меняет, – он убрал ее холодные тонкие руки.
– Сын хорошо.
– Я все хотел его в Уфу свозить, – потупив глаза, отвечал муж.
– Отступись, Василиса, и я его тебе верну, – слышала она голос нечисти.
– Сама я его свожу, Ваня. А ты ступай, мертвые к живым не ходят, – сморгнув слезы, повернулась колдунья в сторону, где стоял Азамат.
Туман, отделивший ее от остального мира, рассеялся, и увидела колдунья, как катаются по земле батыр и Иргаиль и как один другого пытается придушить. Замерла она, приходить в себя начала после морока. Тут Иргаиль изловчился и, сверху батыра придавив, стал остервенело сжимать свои длинные когтистые пальцы на его белой шее.
Схватила Василиса факел, что валялся в траве, и со всей силы ударила нечисть по спине! Раз, второй, третий. Взвыл он от боли, а Азамат тем временем по земле рукой бил. В угаре битвы обронил он саблю, но вот нащупал рукоять. И со всей силы накинулся он на Иргаиля, не теряя времени, перерезал ему горло.
Истошный вопль нечисти заставил батыра и колдунью зажать уши, а деревья сбросить зеленую листву. И весь пропал Иргаиль, исчезая в собственном крике, даже тела не осталось. А потом пошел долгожданный дождь…
* * *
Так и закончилась эта история. Хвори прекратились, и уже на следующее утро все выздоровели.
Многое люди пережили, а сколько еще предстояло пережить! Староста Тимур вернулся к вере, и с того дня, как выздоровел сын, до конца жизни не пропустил ни одного намаза, жил праведно. Старостой после него стал его сын. Не тронули мировые потрясения их семью, как заговоренные прошли они через сито испытаний.
Георгий Владимирович свой дневник наблюдений оставил дочери, отправляясь на фронт. Сначала от него приходили письма, он рассказывал о том, как приходится работать врачу в полевых условиях. Но потом письма приходить перестали. Так мировая война забрала очередную душу. Дочь его пошла по стопам отца и пробилась, вопреки всему и всем, в медицинский университет. До конца жизни работала хирургом.
Самир вернулся домой и научился владеть левой рукой. Он еще не знает, но в будущем сможет свободно писать арабской вязью. Ему, как левше, писать справа налево будет очень удобно. А потом неожиданно для всех он женится на Гульнаре. По натуре спокойный Самир часто будет успокаивать эмоциональную супругу.
Азамат не долго будет холостяком после этой истории. Харис Эльдарович все-таки доживет до свадьбы батыра. Первой у Азамата родится дочка, и назовет он ее Айсылу. Сабля, которой он поразил Иргаиля, будет передаваться в его семье из поколения в поколение. Не расстанутся с ней его потомки ни в голодные годы гражданской войны, ни в страшные времена продразверстки. Не обменяют память на кусок хлеба.
Василиса замуж так более и не вышла, растила сына одна. Дед ее умер во сне, и на похороны его пришла вся деревня. Сын Илья вырос всем на загляденье, привел в дом жену. Василиса успела понянчить на руках внука. Говорят, ведьмы мучительно и долго умирают. Мол, не пускают их черти на тот свет. Илья был к этому готов, но зря. Умерла Василиса Михайловна тихо и без всяких мучений. Илье суждено будет прожить очень долгую жизнь. Успеет он и семью перевезти в город, и озаботиться образованием сына. Не успеет лишь посмотреть на первые годы существования Советского государства. Водоворот событий утянет его потомков, и осядут они однажды близ Москвы. Там встретят они и коллективизацию, и девятое мая сорок пятого года…
14
Сейчас мы пролетаем одно большое озеро, возле которого любят гулять свободолюбивые толпары. Это Аслыкуль. Самое крупное озеро в нашем мире! Вода там чистая и полезная, придает сил; правда, сомневаюсь, что тебе понравится ее пить, ведь она горьковата на вкус. Говорят, это из-за гнева Черного всадника, который разозлился на батыра за кражу коня, хоть и было это сделано для благой цели. Кстати, толпары эти как раз-таки раньше принадлежали ему, пока злоба его не погубила…
А вон там подальше будет озеро Йылкысыккан. Там живут дети, братья и сестры Акбузата. Предки многих толпаров вышли из того озера, но, несмотря на это, воду людям пить там нельзя!
Как ты мог заметить, у нас тут каждое место имеет свою историю, свою легенду. Но не все это знают, к сожалению, и многое забывается. Но как хорошо, что в нашем и вашем мире есть писатели и историки! Они помогают сохранить память.
Ох, как пить-то хочется после съеденного в таком количестве мёда… Скоро мы должны долететь до водопада, там и попьем.
А пока прочти рассказ и ответь на вопрос: с помощью чего победил Азамат своего врага? Найди похожий предмет в иллюстрации к другой истории и переходи туда.
Мария Пашнина. Волшебство XXI века
– …А кота мы в итоге съели.
ДядьМиша подмигивает мне раскосым глазом, проверяя реакцию – верю или нет?
Я не верю, но киваю: очень, мол, увлекательно. Старый башкир удовлетворенно хмыкает и переходит к новой байке – как в голодные послевоенные годы варили крыс.
В деревушке Сарыкульмяк числятся 155 жителей, хотя жилых на вид зданий тут не больше десятка. Остальные или заброшены, или подвергаются редким набегам дачников. Так себе местечко, честно говоря. Рядом нет ни городов, ни предприятий, ни даже озер – гостей здесь не бывает, разве что археологи и историки вроде нас. Пошел слух, что кто-то из местных нашел древние шаманские тотемы, вот и отправили студентиков на практику в деревню, проверять.
ДядьМиша (а на самом деле Мушариф) вертит в узловатых руках кнопочный мобильный телефон – единственный символ современности. В остальном я как будто попал в прошлое: беленая русская печь, поверх веселеньких башкирских ковриков на стенах болтаются какие-то рассохшиеся пучки трав, полка завалена чугунными горшками. Так изба могла выглядеть и сто лет назад.
Скорей бы вернулись ребята! Археологи ушли в поля еще утром, а я приехал днем и вот жду. Мне не нравится эта покосившаяся изба с мутными окнами, запах кисловатой гари от самокруток, которые ДядьМиша смолит одну за другой, да и сам ДядьМиша, честно говоря, тоже. Надо описать находки (если они вообще будут), перекантоваться одну ночь в ожидании автобуса и домой, закрывать практику.
– Ай, какой у нас был клуб!
Мушарифу восемьдесят шесть, но сходу не дашь. У него круглое хитроватое лицо почти без морщин и тонкая седая борода. И он второй час выдает мне байки о себе и Сарыкульмяке. Я поначалу пытался как-то сопоставить дедовы рассказы с известными мне фактами из жизни региона, но, когда в них начал фигурировать дракон, которого Мушариф лично достал за хвост из колодца, я перестал вникать. Старый башкир рад, что у него появился слушатель, вот и старается.
Раздается звонкая трель. Старик некоторое время смотрит на телефон, выдернувший его из приятных воспоминаний. Потом отвечает тирадой на башкирском, и из динамика доносится нечто неразборчивое. Я различаю лишь «хазина», что вроде бы значит «клад, сокровище». Неужели нашли?!
Мушариф гасит самокрутку прямо об стол. И вдруг начинает визгливо кричать в трубку, всё так же на непонятном мне башкирском языке. Я вновь слышу «хазина», а также что-то, по интонации напоминающее ругательства.
– ДядьМиш, что случилось?
Хозяин дома смотрит на меня дикими глазами:
– Ювха пришел. Ай, разбудили!
Блин.
Не знаю, что ему сказали по телефону, но дед явно слетел с катушек. Я припоминаю услышанное за последний час:
– Это вроде какой-то дракон, да?
Старик больно хватает меня за локоть и четким шепотом безумца сообщает:
– Плохой ты историк, Митя. Чему вас только учат. Ювха – оборотень. Это дракон-аждаха, который сорок лет не видел человека. От этого он стал ювхой. Ай, беда!
Накатывает паника – я в избе у сумасшедшего деда, что делать?! Мушариф тем временем запирает изнутри дверь.
Пальцы дрожат, но я набираю Ваню Королёва, командира студотряда археологов. Тот отвечает мгновенно:
– Привет. Мы уже возвращаемся. ТАКОЕ нашли!
Я прикрываю рот рукой и бормочу в трубку:
– Ванёк, тут ДядьМиша с ума сошел, закрыл меня в избе. Кричит что-то про дракона.
Королёв не теряет самообладания:
– Он тебе угрожает? Не дает выйти?
Я кошусь на Мушарифа. Тот тащит наши рюкзаки к дверям и кричит: «Пусть убираются! Шайтан их забери! И ты убирайся!»
– Нет, кажется, он хочет выкинуть наши вещи на улицу.
– Тогда выходи и жди у дома. Рюкзаки прихвати.
Я пробираюсь к двери, стараясь не поворачиваться к ДядьМише спиной. Он кидает мне под ноги последний рюкзак, тычет пальцем на дверь и повторяет:
– Не гладь ювху, не целуй ювху, не обнимай ювху! И не пускай ее к воде! Бегите, глупые балалар15!
Я выбегаю на улицу, едва успев схватить куртку, вслед мне летят рюкзаки и какие-то слова про Аллаха и его милость. Хлопает дверь, слышен лязг засова – ДядьМиша забаррикадировался. «Вот тебе и пирожки с котятами», – почему-то вертится в голове.
Апрельский вечер, темнеет. Деревенская дорога состоит из бурой жижи с островками исчезающего снега; хорошо, что на мне резиновые сапоги. Сооружаю кучу из четырех рюкзаков на ступеньках дома ДядьМиши и мрачно соображаю, что теперь делать: автобус только завтра, а больше мы никого в деревне не знаем. Где ночевать?
* * *
В сумерках видно плохо, но мне кажется, что вдалеке идут какие-то люди. В нашем студенческом отряде было трое археологов и историк, то есть я. Всматриваюсь – этих четверо.
Ребята приближаются, и я вижу их всех: Ванька впереди, рядом Игорь, он самый высокий. За ними Илья, узнаю его оранжевую кепку. А с ним… Девушка. Похоже, в национальной одежде.
Подходят ближе. Красивая очень – волосы цвета воронова крыла, сама статная. Аккуратный остренький носик, высокие скулы, миндалевидные глаза. Девушка одета в красное бархатное платье, отороченное мехом, сверху нагрудник с серебряными монетами. Наряд как из музея.
Незнакомка улыбается:
– Салям. Я – Малика.
На какое-то мгновение я забываю обо всем. Мне хочется потрогать Малику, ужасно интересно, как она пахнет. Я ловлю себя на странном желании погладить ее блестящие волосы, прикоснуться к нежной коже.
– Э-э… Я Митя. Студент второго курса истфака.
Малика не говорит о роде своих занятий. Вместо этого она берет меня за подбородок и смотрит прямо в глаза:
– Не бойся. Всё будет хорошо.
Внезапно по телу разливается невероятное блаженство. Я чувствую, верю, знаю, что теперь-то всё действительно будет хорошо, что Малика обо всём позаботится. Мне больше не холодно, напротив, в животе зарождается приятное тепло. Пахнет полынью и еще какими-то полевыми травами.
Гляжу на ребят. Игорь и Илюха не сводят глаз со спутницы и никак не реагируют на мое появление. Ваня с усилием произносит:
– Нашли. Клад.
И протягивает мне мешок. Я заглядываю внутрь и вижу металлические фигурки птиц. Хочу достать одну, но Малика мягко прикасается к моей руке:
– Не надо. Пойдем, ҡәҙерлем16. Пойдем ко мне, там со всем разберемся.
Командир студотряда послушно опускает мешок. Мне теперь тоже все равно, что там за клад, – к чему старые железяки, когда можно попасть в настоящий дворец! В голове башни из мультика «Аладдин» – мне кажется, что именно так должен выглядеть дом Малики.
Тоненький голосок внутри вопрошает, где это в Сарыкульмяке может быть дворец, но я давлю сомнения на корню – если сихырсы сказала, значит, есть.
Сихырсы. Колдунья.
Откуда я знаю это слово?
Вчетвером мы идем за Маликой, прямо по лужам, не разбирая дороги. Фонари не работают, людей вокруг нет, но это никого не смущает – каждый из нас полон предвкушения неясного счастья. Минут через пять я вспоминаю, что мы не забрали рюкзаки от дома ДядьМиши. «Еще можно вернуться!» – голосок в голове пытается пробиться сквозь пелену тягучих мыслей о сказочном дворце. Но зачем? Нам не нужны эти вещи, у Малики есть всё, что необходимо.
Она быстро идет впереди, даже не идет, а летит – на развевающихся красных одеяниях нет ни капельки грязи, хотя я уже по пояс в брызгах от весенних луж. Словно услышав мои мысли, наша спутница оборачивается и кидает на меня лукавый взор. Я вновь забываю обо всем на свете и смотрю только на танец монеток на нагруднике моей сихырсы.
Вот и озеро, закутанное в рыхлый, по-весеннему серый лед. Я вяло удивляюсь, ведь ближайший водоем находится в нескольких километрах от деревни. Мои одежда и сапоги покрыты грязью, будто я долго шел по бездорожью, но воспоминаний об этом нет. Похоже, сейчас ночь. Невероятным усилием воли я заставляю себя посмотреть вокруг, и заполнившая меня радость несколько меркнет от тревожной мысли: «Что. Я. Тут. Делаю». Оборачиваюсь к ребятам.
Малика целует Игоря. Они стоят у самой кромки воды, и девушка удивительным образом нависает над моим другом, хотя раньше едва доставала ему до плеча. У Игоря подгибаются колени, но Малика не прерывает поцелуй, а склоняется все ниже. Красное платье развевается, несмотря на полное безветрие, полы одежды удлиняются и становятся похожи на ленты. Сложно разобрать, что в этом клубке алых лент ткань, а что – изгибы змеиного тела.
«Обними меня, – шепчет Малика и показывает раздвоенный язык. Ее глаза такие же прекрасные, как и раньше, волосы сияют в лунном свете, а длинная шея нежно оборачивается вокруг Игоря. – Погладь меня, дотронься, обними». Ваня, Илья и я смотрим на них, не в силах оторваться. Это одновременно притягательно и отвратительно. Игорь поднимает руки, чтобы обнять огромную серебристую змею с головой девушки. От нее разит падалью.
И тут у меня звонит телефон.
Бодрая мелодия разливается над озером, карман куртки знакомо вибрирует, и я словно пробуждаюсь ото сна. Змея вздымается метров на пять, лицо Малики искажает гримаса гнева:
– О, шайтан, что это?
Я достаю смартфон, успеваю заметить, что уже девять вечера, похоже, что мы тут (ходим? стоим?) несколько часов.
– Живые, слава Аллаху!
Крик ДядьМиши полностью возвращает меня в реальность. Я вижу Ваню и Илью, тоже покрытых грязью. Они стоят со стеклянными, ничего не выражающими глазами. В руках у Королёва мешок с железными артефактами с раскопок.
Пятиметровая змея с головой девушки удерживает Игоря в кольцах чешуйчатого тела и изгибается в мою сторону:
– Кәҙерлем, ты прозрел, а значит, умрешь без любви. Всё кончится быстро.
ДядьМиша в трубке вопит:
– Она там? Сожги ее! Не пускай в воду и сожги! Прости меня, старика, не справлюсь я с ней второй раз!
Разговор обрывается. «Нет сигнала».
Я чувствую отчаяние: как можно сжечь змею размером с двухэтажный дом, да еще и на берегу озера, где мокрый песок чередуется с лужами? У меня даже зажигалки нет.
Малика больше не кажется прекрасной: черные лохмы торчат в разные стороны, черты лица заострились, губы исказила жестокая ухмылка. Змея, а точнее, дракон-оборотень ювха, бросает Игоря и приближается ко мне. Я цепляюсь за телефон, будто это спасительный крест, амулет или шаманский оберег, и выставляю его на вытянутых руках. Зажмуриваюсь.
Палец попадает на иконку камеры.
Сердце отсчитывает последние секунды моей жизни.
Раз.
Два.
Три.
Ничего не происходит.
Я осторожно открываю один глаз. Чудовище заглядывает в смартфон:
– Что это за колдовство?
Случайные движения пальцев по экрану запустили камеру и сделали фото со вспышкой. Голова женщины-змеи уже на уровне моего плеча – Малика рассматривает свой фотопортрет:
– Ялған! Неправда! Твое зеркало врет, я красивая!
По фото этого не скажешь. Ночные фото со вспышкой редко кого красят, и лохматая разъяренная змея выглядит на экране крайне несимпатично. В принципе, как и в жизни.
Краем глаза я замечаю, что Ваня вроде бы приходит в себя. Он переступает с ноги на ногу, протирает глаза. Видимо, когда Малика отвлекается, ее чары ослабевают.
У меня появляется странная идея.
– А хочешь, сделаю твой портрет? Самый красивый в твоей жизни.
Змея прищуривается:
– Портрет на этом зеркале? Тут уже есть один.
– Да, но я сделаю новый. Другой. Лучше!
Малика задумывается. Позади нее Ваня на дрожащих ногах подходит к Илюхе и трясет его за плечо, а вот Игорь так и лежит без движения. Наконец змея соглашается:
– Ну ладно. Если твое зеркало так умеет, тогда я хочу несколько портретов.
Минутка фантасмагории – ночь, озеро Куяш, я фотографирую пятиметровую змею с головой женщины. Малика вновь сладко улыбается, на этот раз для портрета. При виде неудачных фото (а их немало) змея угрожает мне немедленной смертью. На хорошие она реагирует, как настоящая женщина, – начинает выискивать недостатки («тут один глаз больше другого! ну что ты мне говоришь, я же вижу, что я уродина!»). В промежутках между фотосессиями я пытаюсь перезвонить ДядьМише, но связи нет и помощи ждать неоткуда.
Наконец Малика довольна. Удачное фото есть. Она протягивает кончик хвоста:
– Отдавай свое зеркало, я в нем красивая.
Я развожу руками:
– Не получится. Зеркало умное, оно только меня признает своим хозяином. Колдовство такое, называется «разблокировка экрана по лицу».
Малика свирепеет:
– Но я хочу зеркало! Ты что, обманул меня?
Подходит Ваня. Он полностью оклемался и, похоже, понял мой план:
– Малика, всё нормально. Зеркало отдаст тебе портрет, но для этого нужно показать его магу… эээ… шаману. Колдуну. Все эти зеркала так работают, вот смотри, у меня тоже такое есть.
Ювха вновь замирает в сомнениях, изучая Ванин смартфон. Игорь на заднем плане шевелится – жив!
Змея уточняет:
– Ты отнесешь зеркало к своему кара китапсы17, он призовет из него портрет и отдаст мне? Это правда?
Мы киваем уже втроем, Илья показывает на Игоря:
– Честное слово! И только вот этот парень знает, где искать нашего… кара китапсы.
Малика молчит.
Наконец раздается хлопок – и перед нами вновь стоит девушка в красном платье. Губы у нее обиженно сжаты:
– Странное колдовство в этом веке. Ладно, проваливайте. А портрет принесите к колодцу старого Мушарифа. Я с ним давно знакома, загляну на днях.
Мы переглядываемся. Илья помогает Игорю подняться, тот еще не совсем пришел в себя после поцелуя со змеей, но стоять может. Я осторожно делаю шаг назад:
– Ну, не будем терять времени. Мы пойдем?
Вдруг Малика одним прыжком оказывается перед Ваней и протягивает к нему руки:
– Обнимемся напоследок, ҡәҙерлем?
Ваня нервно дергается в сторону, чтобы уклониться от ее объятий. Малика смеется:
– Да шучу я. Не нужен ты мне больше. Клад мой только оставь и уходи скорее, пока я не передумала.
Иван бросает к ее ногам мешок с шаманскими артефактами, и мы что есть силы несемся по собственным следам в сторону Сарыкульмяка. А вслед доносится звонкий хохот.
16
А вот хоть и небольшой, но самый красивый на нашем Урале водопад Атыш! Вода здесь выходит из подземных пещер и очень приятно утоляет жажду. Ох, как хорошо-то! Давай, попробуй ее тоже!
Неподалеку также есть еще один источник живой воды – Терехыу. Надо будет взять немного с собой этой воды для моего старого знакомого, хочу ему помочь.
А вон там вдалеке будет другой, один из самых крупных – водопад Гадельша. Его вода придает смелости и богатырской силы. А назван он так в честь сына батыра и его жены, дочери духа подземного царства. Эта девушка обладала невероятной красотой!..
Вообще, у нас здесь много красивых девушек и сильных батыров, которые произошли от союзов людей и волшебных существ. Но не всегда внешняя красота отражает внутреннюю. Бывает, что и всякая нечисть обманом влюбляет в себя людей своей наружностью, поэтому умей заглядывать в сердце, чувствовать душу!..
Что ж, пора нам лететь дальше, но чтобы быстрее добраться до нового места, прочти рассказ и узнай, что приказал сделать Мушариф главному герою, когда позвонил ему? Ответ намекнет тебе на иллюстрацию к следующему рассказу. Обращай внимание на детали!