Елена Прокопович
Жизнь. Инструкция по применению
10.
Я вот уже несколько дней лежал в больнице. Ничего страшного не было: сотрясение, сломанная рука и ссадины. Правда мама долго говорила, что порезы в разных частях моего тело очень странные. Некоторые были уже подсохшие, когда она с папой подбежали ко мне в то утро.
Мама нервно объясняла врачу:
– Он лежал на газоне, скрючившись, везде были осколки. Он был в сознании, но четко ничего сказать не мог. – Когда она рассказывала это кому-нибудь у неё сразу начиналась истерика и продолжал папа.
– Да, он говорит, что ничего не помнит. С ним раньше подобного не случалось. Очень странно, что он был в уличной одежде, от неё слегка несло гарью. – Отец был как всегда рассудительным.
– Вероятно у него сомнамбулизм. Раньше не наблюдалось активность во сне?
– Да, я тоже так сказала! Но раньше такого не было.
– Такое случается, ты же знаешь, Надя! – говорил врач.
– Да, но…– она опять заплакала.
Я за всем этим наблюдал и пытался делать вид полуобморочного состояния. В итоге все сошлись на расстройстве сна, только папа смотрел на меня с подозрением. А потом он нашел в этом заболевании оправдание моему странному состоянию.
Меня выписали, мы втроём ехали домой. Я был уверен, что отец недоволен, потому что он отрывается от своей любимой работы. Мама заставляла его делать доброе лицо, считая, что это поможет мне поправиться. Но со мной итак было всё в порядке: голова почти перестала жутко болеть, руку я вообще не чувствовал, а царапины не приносили мне никаких неудобств.
– Когда я пойду в школу?
– У тебя освобождение ещё на две недели. Нужно будет ещё сходить в больницу и снять гипс, проверить твою черепушку. – Она улыбалась.
В ней появилась гора оптимизма. Папа хотел что-то мне сказать. Я знал, что это. Мне нужно было услышать приговор.
– Послушай, Сэнни… – он начал.
– Я же тебе говорила не надо это ему говорить. – Отрезала мама.
– С ним ничего страшного не случиться от этой новости. – Он бросил женщине строгий взгляд. – Так вот, в школе случился пожар, как раз в ту ночь.
На моем лице появилось удивление. Я слегка подался вперед.
– Сгорел кабинет химии, лаборатория полностью, немного задело коридор.
– Но, но как?
Он бросил на меня восклицательный взгляд.
– Мы не должны это обсуждать.
– Ты думаешь, это я? Во сне пошел туда? И … из-за химии, из-за дедушки. – Я был очень эмоционален. Мне нужно было так сделать, эта мысль была очевидна.
– Нет, это не ты.
– Почему ты так уверен?
– Не хочу вдаваться в подробности. Но это не ты.
– Брось, скажи ему, что рассказал мне.
– Надя, я же говорил нельзя.
– Ему важно это знать, он же будет винить себя.
– Хорошо. В моём управлении промышленности сказали, что этот учитель, Дерриан Соджер. Он оставил какой-то эксперимент незаконченным. У него нашли старые бумаги, а в них запрещённые вещи. Это он виноват, он больше не будет преподавать. Но распространяться о том, что я говорю нельзя! Это запрещено в Виосе.
– А кто нашел? Почему у него искали?
В глубине своей праведной души, отец хотел поделиться информацией.
– Есть одно ведомство, называется Сохраняющие безопасность в Виосе. Они расследуют странные происшествия.
– Какие? У нас же не может быть происшествий.
– Бывают случаи. Люди внезапно погибают или как этот пожар.
– Не надо об этом. – Мама всё сломала. Повисло молчание.
Впервые в жизни папа рассказывал про работу, про Виос. Мне было интересно слушать, а ему было важно поделиться. Но вновь мы опять оказались далеко друг от друга. На мои вопросы: Как работает Совет? Кто решает, что будет в Эго? Смогу ли я существовать в Виосе? Он всегда отвечал скупо и грубо. Для него я похоже был неважен, он не хотел раскрывать мне тайны, не обсуждал со мной ничего. Я старался быть правильным для него, но отец был всё равно не доволен. Тогда я начал делать вид, что я правильный. Так мы и остались недовольные, что мы есть друг у друга и притворялись, что так и должно быть.
– Сэнни, а где твоё Эго? Ты сказал, что оно в комнате, я искала, но нашла!
– Нельзя такой большой промежуток времени проводить без предписания Эго, ты же знаешь! – Отец пропел свою любимую песню.
– Да, конечно, я уверен, что оно в комнате! Наверно упало за кровать, опять.
– Хорошо, если это правда. Вечно у тебя проблемы с Эго. – Он неодобрительно качал головой. – Как только зайдем в дом, найдешь Эго и принесёшь его мне.
– Да, да, ладно.
У меня опять образовалась проблема, жуткая проблема. Сказать, что это все расстройство – было бы слишком. Я быстро поднялся в свою комнату, и впрямь начал искать книжку. Как-будто бы она чудом оказалась здесь.
Мне в голову пришла мысль, не очень разумная, но это единственное, что смог выдавить мой мозг после сотрясения.
Я пошел в соседнюю комнату. Она была окрашена в нежно голубой цвет, предметов в ней было не много: кроватка, полки на стене, по полу разбросаны кубики. А на полу сидело маленькое существо и тыкало пальцами в маленький планшет.
– Привет!
– А ты живой! – сказал писклявый голос Брэйса.
– Да…
– Мама плакала, как после дедушки. Я думал, ты тоже ушёл за ним.
– Нет, я плохо приземлился, когда пытался научиться летать.
– Летают только машины, с вертушками такими, – маленькие руки крутились в воздухе.
– Ну, да. Что ты делаешь?
– Это развивает мозг, так папа сказал. Мне не нравиться…скучно.
Я посмотрел в экран планшета, там и вправду были очень скучные задания про цифры.
– Сколько тебе уже лет?
В мою сторону потянулась рука с растопыренными пятью пальцами.
– Это сколько?
– Пять!
– Ну вот это игра помогла тебе выучить цифры.
– Меня мама научила, уже давно.
Я смотрел на ребенка. Он вроде был не глуп, даже развит не по годам. Но в его руках была погибель, отупитель.
– Слушай, мне нужна твоя помощь, – на меня были направлены черные глазенки. – Где твоё Эго?
– Вот тут в кармане, у меня для него специальный карман. Надо, чтобы оно всегда было с со мной, поэтому и карман. – Ребенок взволнованно говорил.
– Послушай, мне нужен твой Эго, я возьму его на несколько минут потом верну тебе.
– Нет, ты его сожжёшь как свой.
– Нет, понимаешь, я потерял свой Эго где-то в комнате. А папа злиться, если я сейчас не пойду и не покажу ему книжечку, то он будет очень сильно ругаться.
– Нет.
– Он же на тебя тоже ругается, если ты где-то забываешь Эго.
– Папа всё поймет, и на ругает нас обоих.
– Не поймет.
– Нет, не дам, не дам.
Брэйс был непоколебим, его нельзя было винить, он боялся. Нас некому было защитить от праведных нападок отца. Был бы тут дедушка… И меня осенило. Я побежал в комнату, открыл шкаф и пытался найти один предмет. Подарок от дедушки, когда я был ещё маленьким. Я нашел и побежал обратно.
– Вот, это тебе! – я сунул ребенку в руки мягкий предмет.
– Что это?
– Это тебе подарок, игрушка! – глаза малыша загорелись.
– А что это? Животное?
– Да!
– А как? Как его зовут? Оно было большое? – он быстро говорил, вертя в руках игрушку.
Дедушка всегда говорил, что самое удивительное в детях – это любознательность, неугомонный интерес ко всему новому.
– Я тебе всё расскажу про него и не только. Знаешь, что такое чудо? – он отрицательно помахал головой. – Я расскажу. Только, пожалуйста, дай мне свое Эго. Папа не узнает, правда!
Ребенок посмотрел сначала на меня, а потом на игрушку. Он с неохотой протянул мне книжку.
– Спасибо, я быстро.
Мои ноги нервно пошли по лестнице. Отец сидел на кресле и смотрел в планшет.
– Папа, Эго. – Я на расстоянии десяти шагов помахал книгой.
– Я уже заждался. Где оно было?
– За кроватью. Я, когда спать ложился, открывал его. И положил рядом, у меня оно часто заваливается туда. Но впредь я буду аккуратней. – Я предугадал все его замечания.
– Хорошо, и что в нем написано. – Я кинул вопросительный взгляд. – Ты не извлёк указания, как только нашел книгу? Ты же так долго в неё не заглядывал.
Вот этого я не предвидел.
– Открывай сейчас, при мне.
Я с не большой дрожью в руках раскрыл книгу. Вокруг меня завертелись цифры, буквы, слова. «Виос – это твой дом. Ты должен служить для него, а для этого ты должен учиться. Самое время изучить цифры. Не стоит мешать взрослым расспросами».
Я захлопнул книгу.
– Надо подтянуть свои знания. Учителя присылали задания, чтобы я не отставал, надо заниматься.
– Да, Эго всегда право, иди.
Я убежал наверх. И пошел к брату. Хотелось выкинуть книгу в окно, чтобы он не слушал её. Но это бы нарушило моё обещание. Поэтому я её отдал. Я должен был сказать, ему что Эго – это чушь, что он не должен делать всё, что там написано. Мой взгляд устремился к маленькому наивному лицу, и я тихо произнес:
– Всё хорошо, спасибо тебе.
Мальчик улыбнулся. И начал поедать меня вопросительным взглядом.
– Ах, да. Это лев! Он был такой большой. А это его грива. Он жил в Африке. А Африка…
11.
Во время моего отсутствия в школе не много, что изменилось. Учителя со своих постаментов пускали скучные монологи. А ученики на перерывах пытались развлечься пустыми разговорами.
Вот и Тайлер вел воодушевленную беседу с какими-то ребятами. Я хотел подойти к нему, попытаться исправить то, что произошло. Но я не мог, во-первых, потому что время назад не вернешь. Во-вторых, потому что он явно старался меня не замечать. Но мне нужно было сделать что-то, я нервно подошел к столу, где сидел Тайлер.
– Эй, привет, Тайлер!
Меня никто не заметил, не повернул голову, не бросил дружелюбный взгляд. Я стоял очень долго, меня должны были заметить. И он направил свой взгляд в мою сторону, скорее всего он хотел испепелить меня им, но что-то не вышло. Поэтому он просто отвернулся, разочарованно. А я ушёл.
Ещё одной моей большой проблемой был кабинет химии. Меня тянуло посмотреть на него. Как там все сейчас? Какой принесен урон? Но пойти туда значило – выдать себя. Итак, с моим расстройством всё выглядело странно. Я уверен, у кого была хоть капля мозгов что-то да подозревал.
Я не мог отпустить злосчастные мысли. Когда я шел в школу, я уверял все свои клетки, что точно не появлюсь в сожженном классе в первый день. Я только и делал, что думал, как не думать о кабинете химии. И когда я понимал, что мне никак нельзя даже появляться возле него, именно в пару шагах от него я и оказывался. Тогда я пытался быстро уйти прочь, набирал скорость. Я бездумно ходил по коридорам. И в тот момент, когда голова моя была пуста и легка, я остановился возле заветного кабинета.
– Ну что ж, ничего не поделаешь! – Сказал я с улыбкой на лице пустому коридору.
Ничего препятствующего входу в кабинет не было, дверь открывалась спокойно.
– Не то что в прошлый раз, – сказал я с осуждением.
Она была прилично обгоревшей, так что система безопасности не сработала. Внутри все стены мы были уже закрашены белой краской, только на полу были следы огненной катастрофы. Внутри лаборатории не было не единого предмета, это была просто белая комната, ни шкафов, ни стола. Я надеялся, что останется какая-то деталь, указывающая на мою оплошность. Белый параллелепипед расстраивал меня – я уничтожил, так любимый мною, мир.
В тот день всё было так быстро. Придя сюда сейчас, я хотел понять, воссоздать свои решения и мысли. Может понять, почему это произошло. Но воспоминания не пришли ко мне, и я решил уйти и больше не возвращаться в кабинет химии, чтобы опять всё не разрушить.
Я вышел из кабинета. Возле двери в который меня и ждала Анисори Кринг.
– Сэнни, нам стоит поговорить в моём кабинете.
«Почему она вечно появляется, когда я не хочу, чтобы меня кто-либо видел?» – думал я пока шел за женщиной.
Мы сели, я понимал, что будет.
– Сэнни, твоя болезнь стала для всей школы грустным известием. Особенно после происшествия с лабораторией. Ты полностью восстановился?
– Да, у меня все замечательно.
– А вот у лаборатории нет, – сказала она тихо.
– Что?
– Ты занимался во время больничного?
– Да, читал, то что мне присылали учителя, и выполнял задания. Я написал ЭССЭ, которое вы просили.
– Всё верно, я уже его прошла. Надеюсь твое внимание полностью впредь будет сосредоточено на гуманитарных науках! – в её глазах сияла ненависть, а в голос слышались нотки угрозы.
– Да… – хотел было я оправдаться.
– И тебе не в коем случае не нужно появляться в кабинете химии.
Я кивнул головой и ушел. Ничего не было сказано вслух, но она все знала. На её лице было недовольство, но она не была в ярости. Я боялся её, но понимал, что она ничего не сделает в открытую.
– Здравствуйте!
– Здравствуй! – на мня смотрел подозрительный взгляд Френ Мадало, было интересно будет ли она поддерживать отношения со мной после инцидента. – Быстро ты оправился после падения из окна! Ты всех очень удивил!
– Да и себя тоже.
Она смотрела на меня очень настороженно около минуты.
– Много работы накопилось, ты сможешь приступить или ты слишком слаб для этого?
– Нет, я в порядке, я готов.
– Хорошо, я только посмотрю наличие легковоспламеняющихся веществ.
Она быстро оглядела лабораторию и позвала меня взмахом руки.
Всё было по-прежнему, странные приборы стояли и наблюдали, как мы стряхиваем бесполезно скопившуюся пыль. Учительница посветила меня во всё, что я пропустил. Рассказала о том, как здесь шатались люди из управления, обследовали лабораторию химию, спрашивали всех о Соджере, скрытно конечно.
– Он и вправду делал что-то запрещенное?
– Никто точно не знает, но поговаривают, что он изготавливал взрывоопасные предметы и предлагал их другим.
– Предлагал?
– Да, в разных чатах, знаешь, про химию, где решают районные дела.
– И он просто отдавал их?
– Скорее всего не просто, а за нужные вещества или другие вещи.
– Но зачем людям эти фейерверки?
– Это красиво и весело, помогает раскрасить серую жизнь.
– Вы упоминали динамит. Что это?
– Взрывчатка. Делает большой взрыв. Очень опасно.
– А что теперь с Деррианом Соджером. – Учительница ухмыльнулась.
– Никто не знает, – сказала она с очень многозначительным видом, видимо у нее была своя теория на этот счет. – Я считаю, что провинившихся перед Виосом высылают за его пределы.
– На совсем?
– Это догадка.
Я впал в раздумье. Я не мог это признать, но понимал. Может быть я был виноват не только в пожаре, но и в разрушенной жизни молодого учителя. Эта мысль не вызывала во мне тяжелых переживаний, только тоску. Хотя он сам был виноват. Говорил мне что-то про правила Виоса, про то как важно их соблюдать, а сам изготавливал запрещенные вещества. Это меня не оправдывало. Правда оправдываться мне было не перед кем. Родители не знали, Тайлер со мной не разговаривал, Кринг осуждала меня молча и не слишком настойчиво, а догадывалась ли Мадало, я не знал. Даже если она и знала про мою ошибку, то, судя по её поведению, считала её уморительной.
Настало время предпоследнего урока. Мне ничего не оставалось делать кроме того, как напрячь своё обленившееся тело и побежать в сторону остановки. Там сесть в аэробус, который будет вызывать в мне чувство спокойствия и побуждать моё воображение на новые вопросы о работе этого транспортного средства. Затем я войду в знакомое здание и открою дверь с табличкой, на которой написано почти родное мне имя.
– Зарасти!
– Здравствуй! Как давно ты ко мне не заходил!
– Да, вы соскучились?
– Очень!
– А у меня для вас удивительная история!
– Я не сомневаюсь, подрывник!
– В это раз я ничего не поджигал!
– Правда?
– Чистая…
12.
Казалось все встало на свои места: в моих руках было Эго, я делал вид, что занимаюсь гуманитарными дисциплинами, брал старые книги из библиотеки. Тайлер делал вид, что меня никогда не существовало. За неимением других вариантов вернули нашего старого учителя химии. Я был жутко этому рад и даже считал, что играл большую роль в его возвращении. Правда я был виноват, что его сместили с должности и вдобавок загубил одну жизнь. Но это всё было не важно.
Выполнив все школьные задания, я почувствовал освобождение. Сегодня на уроках я займусь поистине важным занятием, в моей голове долго крутилась одна идея, скорее проект, я пытался продумать его до мелочей. И в этот чудесный день от мыслей я перейду к делу.
Нужно было хоть для приличия открыть Эго. Ощущения домашнего тепла пронзило моё тело, но вокруг опять крутились люди. Интересно они всегда одни и те же?
Сегодня замечательный день, будь внимателен на уроках и учтив с родителями. Отец расскажет тебе новость, прими её достойно и не расстраивайся.
А почему я должен расстроиться? С низу послышались крики. Я спустился.
– Надя, не надо ругаться из-за этой развалюхи!
– Это не развалюха, это дом моего отца. Он его построил.
– Нет, не строил, он его взял с рук строителей.
– Его спроектировали специально для него.
– Да, твоего отца теперь здесь нет, прости за правду. А дом старый, он мешает застройки Юнетаула. Как же ты не понимаешь – все продуманно! На этом месте должно стоять строение на тысячи людей или производство. Наш район себя изжил, в Виосе не должно быть этих домиков с маленькими участками, это не разумное использование площади!
– Правда, то есть ты считаешь, что правильнее выгнать людей с их земли.
– Нас не выгоняют, нам выдадут хорошую квартиру! Почти в центре, что соответствует моему положению.
– Да и когда это будет?
– Скоро. Думаю, что через месяц мы съедим. Надеюсь, ты примешь это. Мы не должны ругаться, Надя.
– Я знаю, но всё равно в этом доме отец стал собой, а я собой и Сэнни…
На меня наконец обратили внимание. Новость до меня дошла, но видимо, не так как предполагалась.
– Доброе утро! – сказала она нежным голосом.
– Сэнни, я довезу тебя сегодня, нам нужно поговорить. – Сказал отец сухо.
– Хорошо, папа…
Приятный транспорт, ты просто сидишь на месте и ничего не чувствуешь. И в то же время мир проноситься мимо…
– Боюсь нам придётся переехать.
– Да я слышал.
– Ну что ж хорошо, что ты все понимаешь.
Я посмотрел на него с такой яростью, на которою был способен. В голове вскипала мысль: «Всё понимаешь? Серьёзно?» Он поставил меня перед фактом, а я должен был что-то понять. Этот дом был важен для меня так же, как для мамы, по одной простой причине: дедушка. Он начал свою работу в Виосе именно в этом доме. Мама рассказывала, что он умудрялся звать к себе множество ученых и все они решали что-то в нашей гостиной. Да и вообще, если сигануть из многоэтажного жилого здания, я не отделаюсь перелом и сотрясением. А сейчас нам просто нужно покинуть это место. Сопротивляться я не мог. Как? Лечь перед техникой, которая будет его разрушать? Думаю, тогда кто-то точно задумается о том, что я не следую предписаниям Эго.
Из всех этих размышлений следовало лишь одно: я не смогу ничего сделать, поэтому не должен больше об этом думать. У была проблема, которую я мог решить.
За лабораторией химии опять никто не следил, кроме главной учительницы, которая вечно мне попадалась. Поэтому я старательно озирался.
Я зашел в комнату с кучей пробирок, сюда как раз навезли разного нового оборудования, но мне оно даром не сдалось. Я искал определенные вещества. Всё было небрежно распихано по шкафчикам, порошки, стеклянные баночки. Зачем всё это в кабинете химии, если этим не пользуются? Я попытался, взять небольшие порции того, что мне нужно. И положил всё на свои места.
Мой проект был прост. Соджер изготавливал петарды, фейерверки, бенгальские огни. В его записях было расписано всё до мелочей: вещества, чем их можно заменить, что лучше использовать. Мне оставалось только достать всё необходимое и найти тех, кто хочет такой необычный товар. Я уверен, что таковых будет не мало, ведь Соджер этим занимался. Я только не понимал, что он получал взамен.
После школы я ходил по улочкам нашего уютного района. Нет это не печаль! Мне были нужны покупатели. Мадало говорила что-то про чаты, но мне казалось это слишком неосторожным. Можно было проконсультироваться у Тайлера, если бы он меня замечал.
Полосы маленьких домов с участками обладали своеобразной романтикой. Да, в современном мире такие было строить не выгодно. Этот район изначально создавался для ученых и рабочих, которые только возводили Виос. Говорят, здесь жил Сарис. Мама даже утверждает, что он к нам как-то заходил, но я не особо верю. Дедушка не жаловал Джендона Сариса. Говорил, что он очень высокомерен и стремиться к небывалому идеалу.
Когда-то давно в этих домиках зарождались зачатки системы с безграничными возможностями. И где-то через месяц эта колыбель будет разрушена.
Я устал бродить между домами и ждать, когда ко мне подойдёт какой-нибудь человек и спросит: «Вы фейерверк не делаете случайно?»
Нужно было искать как обезопасить себя в сети. Обычно чаты создавались по определенной причине: уроки, работа, районные проблемы, как сейчас снос. Их делала специализирующие в этом лица, они и отслеживали активность. Но у меня было подозрение, что за этими чатами никто не следит. Мне надо было создать аккаунт в защищенной государственной системе, возможно это было сложно. Я отбросил все мысли и занялся тем, что умею.
Я сделал петарды штук двадцать. Нужно было их опробовать. Хоть дом и должны были снести, я не стал экспериментировать с жаростойкостью мебелью в своей комнате. На улице было уже темно, значит людей быть не должно.
Я знал одно хорошее место где, проходила городская аэротруба. Именно под ней меня никто и не заметит.
В моей руке лежала маленькая воспламеняющаяся штучка, которой пользоваться я не умел. В другой руке приспособление зажигающее петарду, некая тёрка. Устройство было примитивным: нужно было быстро провести открытой стороной петарды по тёрке и тогда трение сделало своё дело.
Всё было просто, но у меня не получалось. Я выкинул уже штук пять. Следующая взорвалась очень близко от моей руки, но взорвалась. Послышались чьи-то шаги, кто-то быстро приближался. Я засунул руки в карманы и медленно пошел в сторону дома. Но шаги всё еще приближались сзади. Я ускорил шаг. Но сбоку появился мужчина, в странной одежде. Его лицо было полностью покрыто морщинами, однако двигался он очень активно и непринужденно.
– Здравствуй, юноша!
– Здравствуйте, – я надеялся, что на этом всё и закончиться.
– Ты ходишь так поздно? – он не прекратил бежать.
– А вы?
– Это вечерняя пробежка.
Я остановился. С одной стороны, от нас стояли дома, с другой были лесные посадки. В мою голову закрадывались не хорошие мысли.
– В Виосе так…
– Непринято, запрещено? Да. Ты кому-то расскажешь? – он остановился напротив меня и начал напирающее смотреть прямо в глаза.
– Нет, просто не привычно.
– Знаешь, странно слышать взрывы петард. У тебя есть? Я прав?
– Да, парочку.
– Откуда? Видишь ли, у меня был один поставщик, но он пропал.
– Соджер?
– Я не знаю, такой высокий молодой человек, темные волосы, безумный взгляд.
– А вы кто?
– А это не важно, молодой человек, в таких вопросах своё имя не говорят. Так откуда у тебя эти штучки?
– Я сделал.
– Сам? Правда, а так молод. Тебе тринадцать?
– Пятнадцать вообще-то. Да, делаю! Могу давать вам.
– Дайка посмотреть.
Я достал и дал ему в руки два предмета. Он с легкостью зажег петарду и кинул в сторону. Последовали хлопок и небольшая вспышка света.
– Очень даже не плохо, но громковато. Я возьму.
– Да, – обрадовался я. – Сколько? И куда принести? Когда?
– Парень, не горячись. Ты видно совсем не опытен. Что ты хочешь взамен?
– А что обычно за такое дают?
– Ну тот с безумным взглядом просил приправы и вино.
– Что? Для еды что ли?
– Да, у меня очень много разных приправ, это ведь настоящее богатство. Эх, молодежи не понять. – Он посмотрел в мою сторону. Я слегка потерялся: ночь, незнакомый мужчина. Думать было не просто. – Ещё есть всякие древности: алкоголь, сушенные фрукты, карты, книги; разные материалы: шёлк, кашемир. – Он серьезно напрягал свою память.
– Меня интересуют книги.
– Да какие?
– В основном научные.
– Да, имеются, у меня много всего. Они мне очень дороги, будем делать так: я приношу тебе книгу на неделю, а ты даешь мне 20 петард. Затем через неделю, я приношу тебе новую книгу, а ты возвращаешь старую. Договорились?
– Да, хорошо. Тогда давайте завтра под трубой встретимся в это же время.
– Отлично, вот это по-деловому.
Мы огляделись, вокруг не было ни единой души. Только дома со своими аккуратными клумбами. Цветов было не много видно в темноте, но до нас доносился приятный аромат.
– Печально… А ты слышал? – на меня повернулось лицо старика.
– Да…
Мы стояли посередине дороги и любовались ускользающей от нас эпохой.
