Ай Рин
Клуб Речников
– Могла бы крикнуть, я бы отошел.
– Да не переживай! – заметила девушка. – Я тебя все равно всерьез не воспринимаю. Скоро ты уйдешь из нашей жизни.
– Я-то уйду, а другие?! Ты, что ж, собралась домой без одежды идти?!
– Зачем? У меня тут неподалеку рубаха запасная припрятана.
– Так одевайся скорее! Холодно! – запальчиво выкрикнул журналист, чувствуя, что начинает волноваться.
– Хорошо, хорошо! – произнесла Верея.
Она тихо пробежала мимо парня, а он, стиснув зубы, кое-как заставил себя не смотреть на красавицу. Вскоре послышался звонкий голосок девушки:
– Глеб, ты светишься! Успокойся, я уже одета!
– Успокоишься тут с тобой, – тяжело вздохнув, сказал парень.
Он обернулся и увидел, что дочь Яра стоит перед ним в длинной светлой рубахе, но почему-то воображение рисовало Глебу прекрасную обнаженную фигуру девушки. Он затряс головой, чтобы отвлечься.
– Что с тобой? – невинным голосом спросила Верея.
– Знаешь что, давай договоримся так… Ты никогда больше не будешь появляться передо мной в таком виде! – просипел журналист. – Возможно, ты и не воспринимаешь меня серьезно, но я, все-таки, мужик! Мало ли что случиться может, а потом твой папаша меня в жабу превратит. Так что, ты эти шутки брось!
– А ты не шляйся за мной следом. Сказала же вчера: ты – сам по себе.
– А если тебя обидит кто?!
– Побоятся. Я водную стихию призвать могу… А ты, вроде, успокоился! Свечение поблекло…
– В таком случае, пошли домой, Умил заждался!
Глеб подхватил сетку с рыбой, стараясь держать ее, как можно дальше, от себя. Верея же взбежала вверх по холму, взяла там мокрую рубашку, и они зашагали прямиком к лесу.
– А перед Щеком ты тоже в таком виде красовалась? – неожиданно спросил журналист.
– Вот еще! – фыркнула девушка.
И даже в темноте парень почувствовал, как она краснеет.
– У нас только перед мужем можно появляться в таком виде, – продолжила говорить дочь Яра.
– Ну, значит, я тебе как муж теперь, – усмехнулся парень. – Завтра пойду и твоему отцу все расскажу.
– С ума сошел? – воскликнула Верея.
Она перекинула мокрую рубаху через плечо, подбежала к Глебу и начала бить его кулаками в грудь.
– Только попробуй хоть слово сказать, – повторяла она, – я сама тебя в лягушку превращу!
Журналист не понял, как это вышло, но только он каким-то образом изловчился, обхватил девушку свободной рукой, притянул к себе и страстно поцеловал в губы…
В ту же секунду волна жара обдала его с головы до ног. Огромный язык пламени оторвался от его макушки и взметнулся вверх. Парень испугался и резко оттолкнул от себя дочь Яра.
– Ты не пострадала? – с ужасом спросил он.
– Нет! – испуганно проговорила Верея. – Что это было?
– Это мой огненный собрат, – виноватым тоном произнес Глеб. – Когда во мне эмоций больше, чем разума, я его плохо контролирую.
– Я не об огне, – тихо сказала дочь Яра, – я об этом…
И она коснулась пальцем своих губ.
– Я предупреждал… – глядя куда-то в небо, заметил журналист. – Я – мужчина, а ты очень красивая… Не сдержался, прости!
– Это правда?
– Что именно?
– Что я очень красивая?!
– Чистейшая!
– Значит, Умил мне все верно говорил, а я думала – подлизывается! А я тебе нравлюсь?
– Все, Верея, хватит! Пошли домой! – решительно произнес Глеб. – Мне еще жизнь дорога!
Девушка кивнула, и молодые люди двинулись вперед, стараясь не встречаться друг с другом взглядами.
Дома, на крыльце, они обнаружили спящего медведя. Опухоль от укусов у него немного спала, и он сладко храпел.
– Не дождался, бедный! – пробормотал журналист.
– Ничего, у него уже почти все сошло. Не будет в следующий раз по ульям лазить. Пчел же сначала дымом выкурить надо, а ему невдомек!
Верея попыталась приоткрыть дверь, но ей это не удалось.
– Придется снова через окно лезть, – со вздохом обратилась она к парню. – Давай, сначала – я! Ты мне рыбу подашь, а потом следом заберешься.
Глеб кивнул. Они обошли дом и подошли к открытому окошку. Девушка села на раму и легко перекинула ноги в комнату. Буквально на секунду журналист увидел ее тонкие щиколотки и снова вспомнил прекрасную фигуру дочери Яра. Жар вновь стал распространяться по его телу.
– Так не пойдет! – громко произнес парень. – Верея, держи! Мне надо немножко пройтись…
Он сунул сетку с рыбой в руки ничего не понимающей девушки, а сам отправился на поляну. Здесь он присел на траву у высокой березы и задумался…
– Надо же так влипнуть, – сам с собой рассуждал Глеб. – Мало того, что чуть не спутался с малолеткой, так она еще и дочь колдуна, от которого зависит все мое будущее. Страшно даже подумать, что бы со мной было, не вмешайся вовремя огненный братишка. Спасибо тебе, друг! (журналист погладил себя по груди) Но ты, все же, в следующий раз поосторожнее! А то не выпустят нас отсюда, и останемся мы с тобой в 11 веке. А я, знаешь, как домой хочу! По друзьям соскучился, по редакции, по мягкой постели и горячей воде. А уж родители, наверное, меня обыскались… Мамка, небось, на телефоне постоянно «висит»…
И тут журналиста посетило озарение.
– О, точно! – закричал он и хлопнул себя по лбу. – У меня же сотка с собой, а там – фотоаппарат! Я ее отключил, когда в подземном ходе фонарик у Сани брал, значит, аккумулятор должен быть заряжен… Нужно будет и Верею, и Умила, и Яра сфотографировать, а заодно – и город Гледен. Это же редчайшая историческая ценность! В наше время никто даже не знает, где этот город находился, а тут – на тебе – все факты налицо!
От такой масштабной мысли парня словно подбросило с земли. Он тут же помчался в избу, забрался в окно и отыскал под лавкой свою одежду. Сотовый телефон, действительно, лежал в кармане джинсов и был отключен. Дрожащими пальцами Глеб нажал кнопку запуска и, затаив дыхание, уставился на экран. Секунду тот был темным, но потом появились две пожимающие друг друга руки, и послышалась знакомая музыка. В тот же миг раздался стук упавшей тарелки, и в комнату заглянула Верея.
– Что это было? – спросила она дрожащим голосом.
– Это мой телефон, – радостно произнес журналист. – Иди сюда, покажу!
Девушка осторожно приблизилась к парню, но садиться на скамейку рядом с ним побоялась.
– В мое время люди привыкли общаться друг с другом по таким вот коробочкам, – сказал Глеб. – У каждого человека есть свой номер, ты можешь этот номер набрать на своей коробочке, а он ответит тебе по своей. Удобно!
– Зачем коробочки, если можно друг к другу в гости сходить и поговорить?
– А если человек в другом городе живет? Или вот… Ушел, к примеру, твой отец обряды совершать, а ты срочно хочешь ему новость какую-нибудь сообщить. Бежать к нему?! Далеко! Тогда ты ему звонишь, и он сразу же тебе отвечает.
– Как мысленное обращение?
– Что за «обращение»?! – спросил журналист.
– Когда отец хочет что-то мне сказать на расстоянии, он ко мне мысленно обращается. Я его голос в голове слышу.
– М-да… Вижу, телепатия у вас развита, значит сотовые телефоны вам не нужны… – разочарованно пробормотал Глеб, но тут же снова воспрял духом и заявил:
– Но зато этот телефон может фотографировать!
– Это что такое?
– Это картинки! Сядь со мной рядом на минутку.
Дочь Яра аккуратно присела на скамейку и замерла.
– А теперь смотри на коробок! – воскликнул парень.
Руку с телефоном он вытянул вперед, другой приобнял Верею и щелкнул кнопкой фотоаппарата.
Моргнула яркая вспышка. Верея взвизгнула и двинула Глеба локтем в бок. Затем она закрыла ладонями глаза, причитая при этом:
– Глазки мои, глазки! Ослепил, окаянный! Ничего не вижу!
– Успокойся, это сейчас пройдет. Просто от яркого света реакция! Ведь в избе вашей совсем темно.
– Две лучины горят, куда светлее?!
Пока она охала, парень нашел фотографию и подсунул ее под нос девушке. Дочь Яра уставилась на экран и замерла.
– Что это? – наконец спросила она дрожащим голосом. – Ты украл мою душу?
– Глупости! Там же и я изображен, – ответил журналист. – Неужели ты думаешь, что я и свою душу украл?
– Но как такое возможно? – изумилась Верея. – Я сижу здесь с тобой, и я – там – в маленьком окошке твоей коробочки и тоже вместе с тобой… Хотя, мой отец рассказывал, что где-то в нашем мире существует волшебное зеркало, которое запоминает все отражения. Может окошко в твоей коробке сделано из волшебного стекла?
– Что-то вроде того… – кивнул Глеб. – Хочешь на моих родителей посмотреть?
Девушка кивнула. Журналист отыскал фотографии своей семьи и начал показывать их Верее. Она с огромным удивлением рассматривала незнакомых ей людей. Наконец, не выдержав, дочь Яра спросила:
– А почему одежа на твоих родителях одинаковая: штаны и толстые рубахи? И пострижены они оба коротко? У нас только тифозных так стригут…
– Не штаны, а брюки! И не толстые рубахи, а пиджаки, – поправил парень. – В мое время в такой одежде принято на работу ходить. Называется она – деловой костюм! А пострижены… Модно это в наше время!
– Что значит «модно»?
– Даже не знаю, как объяснить… Так у нас выглядят самые-самые известные и знаменитые люди! Ну, понимаешь?!
– Князья, что ли?
– Что-то вроде князей…
– Так значит, твои родители князья? И ты – княжий сын?! – радостно воскликнула дочь Яра.
– Не совсем, – покачал головой Глеб.
– Тогда, ничего не понимаю, – вздохнула девушка.
Журналист почувствовал, что от напряжения у него начала болеть голова.
– Вереюшка, иди-ка ты спать, – сказал он. – Завтра поговорим!
– Но ты еще не ужинал.
– Не хочу, устал сильно. А утром рано вставать! Так что, спокойной ночи!
– Спокойной ночи! – произнесла Верея. – Хотя после твоей коробочки я вряд ли усну… Буду думать о вашем мире!
Девушка вышла из комнаты, оставив парня одного. Глеб немедленно отключил сотку, спрятал ее в карман джинсов и убрал их под лавку. Затем он улегся на скамейку и попытался расслабиться.
«Цитрамон сейчас бы не помешал», – подумал он.
После нескольких неудачных попыток найти удобное положение, журналист, наконец, успокоился и заснул…
Утром он вновь проснулся от толчков. Приоткрыв глаза, Глеб увидел перед собой какое-то страшное взъерошенное чудище. Сон сняло, как рукой. Парень закричал, соскочил с лавки и бросился вон из избы через окно. Неожиданно «чудище» тоже заревело и кинулось следом. «Преследует!» – мелькнула мысль в голове журналиста. Он в считанные секунды добежал до поляны и полез на березу. Отчего-то «чудище» стало карабкаться на соседнюю. В темноте Глеб не мог его как следует рассмотреть, но неожиданно со стороны соседней березы раздался испуганный голос Умила:
– Глеб, ты кого увидел? Домового, да?!
– Умил, ты что здесь делаешь?
– Пришел тебя будить. А ты как заорешь благим матом, да из избы как кинешься! Ну я и решил, что позади меня кто-то стоит, и за тобой следом припустил.
– Ну ты – дурень! – сказал парень, не зная, то ли злиться, то ли смеяться.
Он слез с березы и позвал медведя в дом. При свете лучины журналист, наконец, рассмотрел мокрую и взъерошенную физиономию косолапого.
– Что это с тобой? – спросил он.
– Ну как же?! – удивился Умил. – Ты же меня вчера всего грязью перемазал. Я сегодня проснулся, а морда – каменная! Пошел к ручью, землю размочил да отмыл, заодно и воды тебе набрал.
– Вот спасибо! – усмехнулся Глеб. – Теперь еще воду с грязью пить придется…
– Смотри, – радостно продолжал медведь, – укусы уже все сошли. Значит, я снова могу за медом пойти!
– Не вздумай! Я сам потом с тобой за медом схожу, а то снова что-нибудь учудишь.
– Правда?! – обрадовался косолапый. – Знаешь, Глеб, ты мне, как брат теперь.
И Умил полез к журналисту обниматься.
– Ты это брось! – прокряхтел из «медвежьих» объятий парень. – Я ведь не баба, чтобы меня прижимать.
– И то верно! – согласился косолапый и выпустил Глеба.
Журналист, охая, стал разминать руки.
– Знаешь, Умил, к твоей бы силе еще немного мозгов – цены бы тебе не было! – заметил он. – Кстати, а ты чего домой в лес не идешь? Настасья, поди, заждалась!
– Не… Она у родственников – в дальнем бору. Так что погощу у сестрицы еще немного.
– Ну-ну! Только обещай мне, что прежде чем ты решишь что-то сделать, со мной посоветуешься, ладно?!
– Ладно! – кивнул мишка. – А теперь идем, я тебя до поля провожу.
– Верея опять отцу еду понесла?
– Угу!
– Но там же стариков чертова дюжина – на всех продуктов не напасешься!
– Ты что ж, думаешь, только мы колдунов кормим? Им весь город продукты подтаскивает, а они – за это – людей от болезней защищают, от чудовищ из подземелий, от страхов всяких…
– Понятно. Ну пошли!
Глеб снова взял стоящий на столе узелок и высохшую тыкву и вышел из избы.
До поля наши герои добрались без всяких происшествий. Потом парень отправил медведя домой, строго-настрого наказав ему ничего не трогать и ничего не предпринимать.
– Но я ж от скуки умру, – несчастным тоном пробасил косолапый.
– А ты за грибами иди, там пчелы не покусают. Ну, или рыбу, на худой конец, поймай! Ты же ее любишь.
– Хорошо! – обрадовался Умил и быстрой трусцой помчался в лес.
Журналист посмотрел на небо и понял, что сегодня он придет на работу позже, чем вчера. Поэтому он не стал терять больше времени и решительно зашагал в сторону Гледена…
Глава 16
Как парень ни торопился, но когда он пришел, работа над неводом кипела вовсю.
– Здравствуйте, отцы! Здорово, малые! – поздоровался он со стариками и ребятишками.
– И ты здрав будь, – кивнули дед Федот и дед Илия.
Дети захихикали.
– Ох, Глеб, и горазд же ты дрыхнуть, – заметил дед Илия. – Так всю жизнь проспать можно.
– Меня сегодня Умил заболтал, – виноватым тоном произнес журналист.
– Это Вереин брат названный? – спросил дед Федот. – Что верно – то верно! Любит он трепаться. Помню, рассердился на него за это Яр да наслал на него немоту на три дня. С тер пор Умил при отце старается помалкивать.
Старики рассмеялись, а за ними начали хохотать ребятишки. Глеб пристроился на «своем» камне, на котором уже лежала тряпка, положенная кем-то из старцев. С большим рвением он принялся вязать узлы. Минут через десять дед Илия, скрывая улыбку, заметил:
– Слышь, Глеб, если будешь так торопиться, то нас без работы оставишь.
– Так хочу наверстать упущенное.
– Что ж, дело благое!
Все дружно продолжили работать. Парень сам не заметил, как пролетело несколько часов, и дед Федот отправил ребятишек на обед. Старик подошел к журналисту и похлопал его по плечу.
– Глеб, иди, отдохни! – сказал он. – Сегодня ты даже не вставал разминаться, так что, гляди – не свались!
Парень кивнул и отодвинул сеть. Несколько минут он разминал руки, растирал ноги, затем прихватил пожитки, которые ему собрала в дорогу Верея, и отправился на вчерашнюю поляну. Там он устроился на зеленой траве и развязал узелок. На обед снова была рыба, обильно посыпанная солью, горбушка хлеба и луковица.
– М-да… – разочарованно пробормотал журналист, – меню у наших предков было не очень разнообразным. Сейчас я бы не отказался от шашлычка с красным перцем и уксусом и бутылочки пива!
Без особого аппетита он съел рыбу и поймал себя на мысли, что если и завтра дочь Яра положит ему ту же самую еду, его начнет мутить. Затем он отпил воды из высушенной тыквы и уставился на реку. «Кто бы знал, – думал Глеб, – как мне все осточертело! Домой хочу, в Москву! Ну, или, на худой конец, в Великий Устюг, но только в 21 век! Как вернусь, первым делом пойду в ресторан и закажу себе мясо молодого барашка под острым соусом, салат из свежих помидоров и огурцов и … море пива!» Парень так размечтался, что и забыл, где он находится. Он обхватил колени руками, закрыл глаза и радостно улыбался, представляя, как обедает в ресторане. Внезапно его кто-то дернул за рукав рубахи. Глеб открыл глаза и увидел рядом мальчишку из его «бригады» по имени Батура.
– Иди, старики кличут, – обратился он к журналисту.
Парень кивнул и стал собирать свои пожитки.
– Ну, я пошел, – сказал мальчуган, развернулся и убежал.
Глеб отправился следом за ним.
– Опять с кем-то заболтался? – поинтересовался дед Федот, заметив журналиста.
– Да нет, размечтался о мясе барашка.
– Ну ты, мОлодец – не дурак! Знаешь, сколько у нас барашек стоит? Привозят-то их с Юга, и то – на заказ, по княжьей воле!
– Я за всю свою жизнь барашка ни разу не пробовал, – заметил дед Илия.
– И я… – произнес дед Федот.
– И я, и я, и я!.. – закричали ребятишки.
Глеб понял, что лучше ему промолчать о своих кулинарных пристрастиях, и чтобы сменить тему спросил:
– А вот вы, дед Федот, дед Илия, что кушать любите?!
– Я щи люблю, пироги с рыбой да кисель ягодный! – мечтательно произнес дед Федот.
– А я – хлеб свежий, прямо из печи, да кашу с гусем, – добавил дед Илия.
– А я – пряники, а я – леденцы, а я – малину! – начали наперебой кричать дети.
– Цыц! – прикрикнули старцы на ребятишек. – Про работу не забывайте!
И все вновь принялись дружно плести невод. Вечером, когда Глеб вернулся домой, его у порога встретил Умил.
– Верея сегодня не придет, – сказал он. – Она у отца осталась, он ее будет новым знаниям обучать.
– Откуда знаешь?
– Так забегала она ненадолго. Приготовила нам с тобой кашу, собрала тебе на завтра пожитки и ушла.
– Что ж, спасибо и на этом, – грустно произнес Глеб.
В глубине души он надеялся, что проведет вечер с девушкой, но в сложившихся обстоятельствах решил поесть и лечь спать пораньше… Как оказалось, косолапый не дождался парня и свою долю уже съел, поэтому журналист уселся за столом в гордом одиночестве, подвинул к себе тарелку с кашей и принялся есть. Тут же в избу ввалился медведь, который пристроился на полу, напротив стола. Он уставился на Глеба такими жалостливыми глазами, что тому стало смешно. Каждый раз, когда парень подносил ложку ко рту, Умил замирал и даже переставал дышать. А когда журналист проглатывал кашу, косолапый издавал такой тяжелый вздох, что Глеб не выдержал и сказал:
– Умил, имей совесть! Мало того, что ты свою долю слопал, так теперь и на мою заришься?!
– Это не я! – виновато произнес медведь.
– А кто?
– Он! – тихо прорычал косолапый и указал на собственный живот.
– Ладно, – усмехнулся парень, – половину своей каши я тебе отдам, только не заглядывай мне в рот, пожалуйста!
– Не могу, – виновато пробурчал Умил, – а вдруг ты больше съешь?!
Глеб расхохотался и отодвинул от себя тарелку.
– На, ешь, паразит! – сквозь смех сказал он.
Брат Вереи не стал себя долго упрашивать и тут же стащил тарелку на пол. Там он ее старательно вылизал, затем уселся на попу и, почесав лапой затылок, задумчиво произнес:
– Только ты это… Глеб… моим родным не рассказывай, что меня кашей угостил, а то они меня заругают.
– Так это я тебя угостил? – удивленно спросил журналист. – А мне показалось, что это ты ее у меня изо рта вырвал!
– А я думал, ты мне как брат! – обиженно пробурчал мишка. – Вот и верь после этого людям!..
Он поставил тарелку на стол и засеменил вон из избы.
– Эй, Умил! – воскликнул Глеб. – Ты не обижайся, я же пошутил!
Он догнал косолапого и потрепал его за уши. Медведь радостно зарычал и подмял парня под себя.
– Стой, Умил, стой! – кряхтя, произнес журналист. – Ты победил, только отпусти!
Мишка выпустил Глеба и пробасил:
– Ладно, я спать пошел, да и тебе отдохнуть надо. Доброй ночи!
– Спокойной ночи, – улыбнулся парень.
Все больше и больше ему нравился этот забавный медведь. У Глеба никогда не было младшего брата, но сейчас он был бы не против завести себе такого «родственника».
Журналист вернулся к столу, убрал с него остатки пищи, помыл тарелку водой из кадушки, загасил лучины и улегся на свою лавку. Позвоночник заныл, требуя мягкого матраса, руки, ноги и шея поддержали его, отозвавшись нудной болью.
«А что это я здесь мучаюсь? – подумал парень. – У Вереи – вон – мягкая постель с подушками! Ночевать она сегодня не будет, так пойду, высплюсь как человек!» Глеб поднялся с лавки, подошел на цыпочках к окну и выглянул наружу. На крыльце, как обычно, храпел Умил.
– Мне бы такие нервы, – усмехаясь, пробормотал журналист.
Затем очень тихо он прошел в комнату дочери Яра. Сквозь окошко светила настолько яркая луна, что и без света все было прекрасно видно. Глеб забрался в пуховую постель и развалился на подушках и мягкой перине.
– Боже, какое блаженство! – прошептал он. – Кровать, прям, как у королевны.
Измученное тело словно налилось свинцом, и уже через минуту Глеб заснул…
Во сне он целовался с секретаршей из редакции Александра – Зиночкой. Девушка была такая мягкая и теплая, что журналисту казалось, что все происходит наяву.
– Ну что вы, Глеб, – говорила секретарша, – нас с вами могут «застукать»!
– Так пойдем ко мне в подсобку! – отвечал парень, пытаясь увлечь красотку за собой.
Но она только смеялась и уворачивалась от него. Наконец журналист крепко схватил ее в свои объятия, но девушка тряхнула головой, и прядь ее длинных волос попала ему в рот…
От омерзения Глеб проснулся, но то, что он увидел, привело его еще в больший шок! Рядом с ним, крепко обнимая его, спал медведь Умил. Во сне он храпел и сладко причмокивал. Клок его шерсти прилип у парня на губах.
– О, my God! – прошептал журналист и попытался выбраться из медвежьих объятий.
Но дальше случилось самое худшее! В комнату неожиданно вошла… Верея с лучиной в руках. Увидев столь интригующую картину, она почему-то жутко взвизгнула и выбежала из комнаты. Через пару секунд она ворвалась обратно с чашкой в руках и со всего маху плеснула из нее водой на Глеба и Умила. Косолапый вскочил, как ошпаренный, и бросился вон из комнаты через окно. Парень тоже подпрыгнул и скатился с постели на пол. Там он начал фыркать и отплевываться, стараясь очиститься от медвежьей шерсти.
– Что это такое?! – закричала, подбегая к нему, дочь Яра. – Я – из дома, а вы, значит, мою постель решили изгадить?!
– Почему же сразу «изгадить»? – примирительным тоном спросил Глеб. – Просто у меня спина разболелась от твердой скамейки, потому я и забрался на твою перину. А уж как здесь Умил оказался – мне самому непонятно.
– Умил! – закричала девушка. – Иди сюда, паршивец!
– Да я тут, под окном, – раздался голос мишки. – Только в избу не войду – драться будешь!
Дочь Яра подбежала к окошку, выглянула из него и резко схватила косолапого за ухо.
– Ну-ка, заходи! – жестко сказала она. – За свои поступки отвечать нужно!
И чуть ли не силой заволокла несчастного медведя за ухо домой.
– А теперь отвечай, что ты в моей постели делал? – обратилась она к «братцу».
– Да я случайно в ней оказался, – почесывая пострадавшее ухо, пробасил Умил. – Ночью проснулся от голода да зашел в избу, чтобы съестного найти. Гляжу, а Глеба-то на лавке нет! Заглянул к тебе и увидел, что он так хорошо спит, да еще и разговаривает с кем-то во сне. Ну, я и позавидовал. Краюшкой хлеба закусил и в постель забрался. Но ты не подумай, Верея, мне твоя постель совсем не понравилась! Мягкая она больно… Проваливаешься в нее… никакого упора, никакой надежности не ощущаешь!
– А зачем ко мне привалился?! – едва сдерживая смех, спросил журналист. – Я, по твоей милости, твоей шерсти наелся!
– Так именно по этой причине. Опора мне понадобилась!
Тут парень не выдержал и начал истерично хохотать, следом за ним рассмеялась и Верея. Умил, воспользовавшись всеобщим замешательством, незаметно шмыгнул из избы. Дочь Яра «плюхнулась» на кровать и начала вытирать слезы, выступившие от смеха.
– Ох, и достал меня твой братец за последние дни, – едва переводя дыхание, произнес Глеб. – Как ты его выходки терпишь?!
– Люблю его, окаянного, а он пользуется…
– Хороший он у тебя, добрый, хотя и глупый.
– Это правда! Совсем не повзрослел, как от нас ушел. Я и переживаю… его всякий обидеть может! Умил доверчивый слишком.
Дочь Яра немного успокоилась и поинтересовалась:
– Ну как спина-то твоя, прошла?
– После падения с кровати снова заболела, но это – ерунда, отпустит!
– Тогда собирайся, утро уже.
– Как так?! Я, вроде, и не спал совсем!
– Когда сладко спишь, всегда так.
Журналист тяжело вздохнул и поднялся с пола. Часть его рубахи была замочена водой.
– Ой, – сказала, заметив это, девушка, – снимай рубаху, я ее у печи подержу, сразу высохнет!
– Спасибо, не надо. Тут совсем чуть-чуть, пока до города дойду – сама просохнет!
И Глеб вышел из комнаты. Он присел на лавку, а когда Верея стала собирать ему в дорогу обед, сказал:
– Только прошу тебя, не клади мне больше рыбы, уже смотреть на нее не могу!
– Как же так?! – забеспокоилась дочь Яра. – Я ничего больше не приготовила.
– Хлеб с солью, да лук – вполне достаточно! – заметил парень.
Девушка кивнула и сложила продукты в узелок. Затем она поставила рядом тыкву и сказала:
– Ты прости, если что не так, я понимаю, как тебе тяжело здесь. Но потерпи еще немного, отец с Братьями все сделают, чтобы тебе помочь.
– Спасибо, Верея, – искренне поблагодарил журналист, – если бы не ты и Умил – совсем бы мне плохо пришлось. А теперь извини, пора идти! Мы сегодня невод доделывать будем.
– Счастливого пути!
Дочь Яра протянула Глебу узелок и тыкву, а когда он все взял, подошла и неожиданно «чмокнула» его в щеку. После этого рассмеялась и выбежала из избы. Парень застыл от неожиданности. Внезапно в окно заглянул Умил и пробасил, что проводит его до границы леса. Журналист кивнул и отправился в город…
По дороге косолапый, как обычно, что-то болтал, но Глеб его не слушал. Странный необъяснимый поцелуй Вереи жег его щеку. Парень несколько раз касался своего лица рукой, словно пытаясь нащупать там след от нежных губ девушки. Глупая несуразная улыбка журналиста привлекла внимание медведя.
– Что это, Глеб, с тобой? – с подозрением спросил он.
– Ничего, – пожал плечами парень, – а что?!
– У нас в городе один блаженный есть – Воята, так ты сейчас на него похож! И оранжевый свет от тебя исходит, как от солнышка…
Замечание косолапого тут же вернуло журналиста на землю. Он затряс головой, стараясь больше ни о чем не думать.
– Это тебе спросонья так показалось, – произнес Глеб. – С чего бы это мне солнышком быть?!
– Вот и я так подумал, – пробасил Умил, – хотя свет от тебя все-таки идет…
– Сейчас до конца леса дойдем, и все закончится, – заверил его парень. – У меня так иногда бывает, особенно после бессонной ночи.
– Кто бы говорил, – хмыкнул мишка, – так сладко храпел, что, аж, стены дрожали. Да еще и причмокивал, и болтал что-то, точно не помню что… То ли звал кого?! «Зиночка», кажись?!
– Замолчи Умил и больше никому об этом не рассказывай, понял?!
– Почему?
– Да потому, бестолковая ты башка, что во сне всякое привидеться может!
Так, препираясь с названным братом Вереи, Глеб и сам не заметил, как они вышли из лесу.
– Все, я дальше сам пойду, домой возвращайся, – сказал журналист косолапому.
Тот внимательно оглядел парня и произнес:
– А ты и впрямь перестал светиться.
– Сказал же тебе, у меня так бывает.
– Ладно, я пошел!
С этими словами мишка развернулся и исчез в лесу, а Глеб поспешил на берег Сухоны – туда, где они обычно плели сеть с его «бригадой». Солнце уже встало, и журналист ничуть не удивился, увидев, что старики и ребятишки вовсю трудятся, довязывая узлы в последних ячеях.
– Доброе утро всем! – поздоровался парень.
– Здорово! – заулыбались дед Илия и дед Федот. – Что-то ты сегодня ранехонько, никак, Умила дома не было?!
– Был и опять болтал без умолку.
– Это на него похоже, – закивал дед Федот.
– А у нас для тебя хорошая новость, Глеб, – заметил дед Илия. – Видишь, вон там бочонок стоит?! (он указал пальцем куда-то в сторону песчаной отмели) Так это твоя доля за тот невод, что мы рыбакам отдали. Они им рыбу наловили и часть нам принесли – как откуп. А мы ее тут разделили на нас всех. Вечером домой пойдешь, с собой прихватишь! Верея суп рыбный сварит.
При одном упоминании о рыбе журналиста стало мутить, но он бодро закивал головой и горячо поблагодарил старцев за столь «щедрую оплату» его труда. После этого он присел на камень и принялся рьяно плести сеть. Не прошло и двух часов, а невод был закончен. Старики послали ребят за бочонком и арканом. Затем они собрали сеть воедино, закрепили аркан и бочонок и сказали:
– Вот невод и готов! Жалко, что рыбаки заберут его только через три дня. Сколько рыбы можно было бы им поймать!
– А почему через три дня, а не сегодня или завтра? – не понял Глеб.
– Да потому, что они в Северную Двину ушли, в Сухоне-то сейчас рыбы мало… А там они с ночевкой остаются на несколько дней.
– А давно ушли?
– Нет, сегодня на рассвете.
– Так, может, они еще недалеко?! Давайте я им сеть отвезу!
Дед Илия и дед Федот переглянулись. Потом дед Федот сказал:
– Что ж, можно и отвезти! Все равно они сразу в Двину не пойдут, наверняка, на устье встанут рыбу ловить.
– Вот и отлично, – улыбнулся журналист, – только вы мне коня дайте, а то я сам этот невод не утащу – большой больно!
– И коня дадим, и провожатого. Вон, Батуру бери! Он сейчас и Огника приведет.
Мальчишка кивнул и куда-то убежал, а через четверть часа он появился, ведя под уздцы рослого жеребца. Вместо седла у того на спине была каким-то образом приспособлена толстая тряпка, которая связывалась под его туловищем узкими лентами. Как оказалось, тряпка была похожа на складной карман, и старцы довольно проворно затолкали в нее сеть. После этого они обратились к парню со словами:
– Рыбакам – здоровья желай и хорошей погоды. Пусть в наш невод только самая жирная рыба ловится!
После этого дед Федот похлопал Батуру по плечу и произнес:
– Будь молодцом, на важное дело вас посылаем!
Мальчишка кивнул и сказал Глебу:
– Только, чур, я Огника поведу! Он тебя не знает, слушать не будет.
– Да без проблем! – кивнул журналист.
Старики и ребятишки странно на него посмотрели и захихикали.
– Говор у тебя забавный, – заметил дед Илия. – Ну, бывайте!
Парень и мальчишка отправились к рыбакам мимо города вдоль русла реки Сухоны. Глеб шел и насвистывал песенку, а Батура молча на него поглядывал.
– Слышь, Глеб, – неожиданно сказал он, – а ведь ты – нездешний!
– Конечно, нездешний! – кивнул журналист. – Я из Суздали!
– Это ты старикам нашим можешь говорить. А я точно вижу, ты – чужой!
– Что значит «чужой»? – удивился парень.
– Значит, не с нашей земли! Ты из другого мира!
Глеб, аж, поперхнулся от такого заявления. Он тут же перестал свистеть и осторожно спросил:
– Из какого это другого мира?
– Ну из того, что в подземных ходах скрывается…
Журналисту стало не по себе. «А ребенок-то догадлив, не по векам!» – подумал он. Вслух же поинтересовался:
– Интересно, а с чего это такие выводы?
– Не знаю, чувствую я. Словно ты ненастоящий! Будто тело твое тебе не принадлежит, а управляет им кто-то совсем другой – страшный и жестокий!
– Чушь это все, Батура, – вздрогнув, произнес парень. – Я обычный молодец из Суздали, просто вырос немного выше, чем остальные. А говор у меня другой и волосы подстрижены, потому что я за границей долго жил, учился уму-разуму.
