Ай Рин
Клуб Речников
– Какие – такие микробы? – удивилась Верея. – Никого здесь нет! Сам посмотри: вода прозрачная, вся грязь в песке осталась.
– Лучше уж я потерплю, у косарей напьюсь.
– А ты думаешь у них вода другая? – хитро прищурившись, спросила дочь Яра. – Я тебе воду хотя бы сквозь песок пропустила, а они просто из речки набирают.
У парня моментально пропал аппетит.
– Ладно, – сказал он, – я напьюсь, но ты знай, что мой живот плохо приспособлен к микроорганизмам из прошлого. Так что, тебе придется меня лечить, если что…
– Ох, и привередливый ты, точно девушка.
Глеб спустился к ямке и напился холодной воды из Сухоны. К его удивлению, она не пахла илом или тиной, и была на удивление свежей. После этого парень утерся рукавом рубахи и произнес:
– Ну, теперь можно и к косарям идти.
Верея собрала остатки продуктов в узелок, и они направились к лугам.
Косари с пониманием отнеслись к просьбе девушки взять ее родственника на работу. Но после того, как журналист пару раз чуть не отрезал себе ногу вместе с лаптем, а на третий – вогнал косу прочно в землю, они извинились и отправили Глеба восвояси. Отказали парню и гончары, и рыбаки.
– Что ж ты за непутевый такой! – с досадой проговорила дочь Яра. – Никто с тобой дела иметь не хочет.
– Дураки, что я могу сказать?! – пожал плечами парень. – Сами не знают, какого ценного работника лишаются!
Девушка посмотрела на него и прыснула со смеху.
– Ох, и балабол ты! – произнесла она. – Ладно, идем! Есть еще одно место, где я за тебя попросить могу.
И она увлекла журналиста за собой на берег Сухоны.
За городским забором почти у самой воды сидели старики и ребятишки и вручную плели рыболовную сеть.
– Здравствуйте! – поздоровалась с ними дочь Яра. – Дед Илия, дед Федот, к нам с батюшкой родственник из Суздали приехал. Возьмите его к себе сети делать, авось, пригодится!
– Что ж, пускай остается, – кивнули два седых старца. – Лишние руки никогда не помешают.
Глеб присел на округлый камень и поздоровался.
– Говор-то у тебя точно не наш, – заметили старики. – Сразу видно – нездешний!
– А ты что стриженый? – спросил один. – Из плена бежал али болел?
– Болел он! – быстро вставила Верея.
– То-то я гляжу, аж, светится весь! – произнес другой.
Журналист с ужасом себя оглядел, будучи уверенным, что от него опять исходит оранжевое свечение, но дочь Яра подала ему знак, что все в порядке.
– Дедушки, только я никогда сети не плел, – виноватым тоном сказал парень. – Может, объясните вначале: что и как?!
Дети вокруг рассмеялись, а один маленький мальчик выкрикнул:
– Ростом с версту, а веревки вязать не умеет!
– Цыц! – шикнули на него старики. – Всё когда-то приходится делать в первый раз.
И они начали терпеливо рассказывать Глебу, как вязать невод…
– Вот видишь, – говорили они, – половину работы мы уже сделали. Сейчас ячеи в четвертой дели плетем. Потом их сошворим, обошьем мотню вороткой, по обе стороны добавим приводы да пришьем к ним крылья из редиля. К крыльям прикрепим клячи да привяжем отноги. А аркан да бочонок – ребята закрепят.
Парень не понял ни слова из того, что ему объясняли, но он внимательно следил за руками дедов и вскоре стал неплохо завязывать узлы на веревках.
– Ладно делаешь, – кивали Илия и Федот. – Скоро всему научишься.
Верея присела недалеко на берегу и с улыбкой смотрела, как Глеб возится с сетью.
– А почему невод только старики и дети плетут? – поинтересовался журналист.
– Так мужики – более серьезной работой заняты, а женщины да девицы – по хозяйству хлопочут.
Парня сильно задело подобное замечание, и он с вызовом посмотрел на дочь Яра.
– Иногда и мужчины невод плетут, – быстро проговорила она. – После болезни, например, али старикам помочь надо!..
– Она права, – закивали деды. – Сами-то мы еще дня три колупались бы с этой сетью, а с тобой – к завтрему успеем!
Журналист проглотил свои обиды и продолжил вязать невод.
– Давайте и я помогу! – предложила Верея.
– Не надо, рыба ловиться не будет! – покачали головами старики. – Не женское это дело! Ты лучше иди, погуляй, а на закате приходи за своим родственником.
– Зачем? – удивился Глеб. – Я и сам дорогу найду – не маленький!
– И все-таки я зайду, – улыбнулась девушка.
Она встала и отправилась в сторону городских ворот.
«К культуристу пошла», – с неожиданной злостью подумал парень.
Но он тут же вспомнил о том, что обещал держать себя в руках, и постарался переключиться на работу. Вскоре его пальцы перестали путаться в сложных хитросплетениях веревок, и журналист стал работать наравне со всеми остальными. Ребятишки начали поглядывать на него с уважением, а Илия и Федот все время похваливали.
– Ну, Глеб, – заметил Илия, – с твоей и Божьей помощью мы закончим этот невод сегодня. А завтра только закрепим аркан и бочонок. Глядишь, за несколько дней обеспечим наших рыбаков новыми сетями.
Парню было приятно слушать такие похвалы, тем более, что раньше он никогда ничем подобным не занимался. Время пролетело незаметно, и вскоре солнце пошло на закат.
– Всё! – произнес Федот. – Невод закончен! Можете идти по домам, а завтра с утречка приходите снова.
Глеб попытался встать с камня, но оказалось, что он так отсидел ноги, что попросту их не чувствовал. С громким «охом» он повалился на песчаный берег, вызвав веселый смех детишек.
– Что же ты, парень, такой хилой?! – запричитали старики и бросились помогать ему подняться.
– Да все в порядке, – улыбнулся Глеб. – Это с непривычки!
– Ничего! – услышал он голос Вереи. – Идите, дед Илия, дед Федот. Я сама помогу ему встать.
Старики закивали и принялись аккуратно складывать невод. Ребятишки разбежались, а девушка подошла к журналисту и принялась растирать ему ноги. Через пару минут «острые иголочки» пробежали в теле парня, и он поднялся, слегка согнув колени.
– А родственник твой – молодец! – обратился к Верее Федот. – На лету все схватывает. Будет из него толк!
– Спасибо! – поклонилась старикам дочь Яра. – Ну, мы пойдем, а то темнеть начинает.
– Идите, да отцу поклон передавайте! – отозвались старики.
Девушка обернулась к Глебу и спросила:
– Ходить можешь?
– Угу!
– Тогда давай поспешим, а то ночь скоро.
И молодые люди отправились вдоль городского забора к лесу. Ноги у журналиста гудели, шея и плечи ныли с непривычки, но он старался не показывать вида.
– Как тебе работа? Устал, небось? – поинтересовалась дочь Яра.
– Есть немного, но ты не сказала мне, что этим делом мужчины не занимаются.
– Но на другие работы тебя не берут, а тут, все-таки, при деле будешь.
– И будут потом надо мной все ваши жители насмехаться, скажут – больной!
– А тебе какая разница? Отправишься в свой мир и забудешь все.
– Но обо мне худая слава останется.
– Не волнуйся, мы на людей забвение наведем.
– Еще лучше… Слушай, а ты куда бегала? Опять к индюку этому?
– Щек – не индюк! Он красивый, сильный и умный, и ноги у него не отнимаются после сидения на камне.
– Где глаза твои?! Будь я девушкой – ни за что бы в этого мужлана не влюбился! Сама рассуди: наглый, грубый, приземистый да и тупой, наверняка!
– Я твоих слов не понимаю, но чувствую, ты плохо о нем говоришь.
– Верея, а может тебе нравится, когда с тобой грубо обращаются?! Так ты скажи, я обязательно воспользуюсь.
– Щек добрый, просто ты его не знаешь.
– Оно и видно! Кстати, по поводу «красивый»… Где ты там красоту рассмотрела? Косу заплел, как баба, да еще и ленточку повязал. А сам – пельмень пельменем! Культурист недоделанный!
– Замолчи! Хоть я не знаю и половины сказанных тобой слов, но ты злишься, а это опасно, прежде всего, для тебя самого! Успокойся и объясни, чего это ты к кузнецу привязался? Может, ревнуешь меня?
– Я?! – вытаращил глаза Глеб. – Да Бог с тобой! Было бы к кому…
– Ревнуешь, ревнуешь! – засмеялась девушка. – Даже отнекиваться не стал.
– Хватит! – сказал парень. – Чтобы ревновать, надо сначала влюбиться, а я ничего подобного к тебе не чувствую.
– Сейчас проверим!
С этими словами дочка Яра подошла вплотную к журналисту и пристально уставилась ему в глаза.
– И что ты там хочешь увидеть? – слегка краснея, спросил Глеб.
– Сама не знаю, но когда увижу – пойму сразу!
– Ладно, пошли домой, темнеет.
Парень обошел девушку и двинулся к виднеющимся впереди деревьям. Верея догнала его и обиженно произнесла:
– Ты еще больший грубиян, чем Щек! Оставил меня и ушел. Так парни не поступают.
– Ну, извини, я устал и совершенно не хочу играть в «гляделки».
– Понятно теперь, почему ты до сих пор не женат! Какая девушка будет терпеть такое отношение?!
Дочь Яра фыркнула, оттолкнула журналиста и зашагала через лес.
«Забавная эта девчонка, – подумал Глеб, – обижается, как маленький ребенок! Собственно, женщиной ее назвать – и язык не поворачивается!»
– Верея, – окликнул он. – А тебе сколько лет?
– Сколько зим, столько и лет. Сорока еще нет!– огрызнулась девушка.
– А все-таки?
– Шестнадцать!
– Тогда все ясно.
– Что тебе ясно?
– Почему ты себя ведешь как невоспитанная девчонка. Над гостем издеваешься!
– Это я-то невоспитанная? Лечила его, отварами отпаивала. Теперь, вот, бегаю работу ищу… А он еще и недоволен!
Дочь Яра остановилась и решительно подошла к журналисту. Затем она прищурилась и злобно произнесла:
– С этого момента – ты сам по себе! Я только кормить тебя буду, а где ты и чем занимаешься – меня не беспокоит! Ты – незваный гость в нашем доме.
Верея повернулась и отправилась дальше.
«Кто меня за язык тянул?» – с грустью подумал Глеб, но решил разговор пока не продолжать…
Умил встретил их у крыльца и с беспокойством стал интересоваться, почему они так долго отсутствовали. Журналиста его болтовня выводила из себя, он никак не мог свыкнуться с мыслью о «говорящем медведе». С большим трудом он заставил себя не обращать на это внимания.
– Глеб невод плел, – сказала девушка, – поэтому задержались. – Завтра он сам пойдет! А теперь идем, я тебя накормлю.
Медведь радостно побежал за своей названной сестрой, а вскоре уже появился на крыльце, держа в лапах полную чашку меда и большую краюху хлеба.
– Пошли, и для тебя еда есть, – обратилась к журналисту дочка Яра, появляясь в проеме двери.
– А руки помыть можно?
– Вон в пороге кадушка с водой стоит.
Она отвернулась и скрылась в избе.
– Что-то Верея не в духе, – проревел Умил.
– Да, сестрица у тебя с норовом! – усмехнулся парень.
Он вымыл руки и уселся на скамью возле деревянного стола. Девушка, не глядя на него, поставила на стол глиняную чашку с каким-то варевом и положила рядом кусок хлеба.
– Ложка есть? – поинтересовался Глеб.
Верея сверкнула глазами, но дала ему глубокую деревянную ложку.
– Спасибо! – поблагодарил журналист и принялся есть.
На этот раз это были щи. Они были малосольными, но после сухого хлеба с луком, показались парню пищей Богов! Пока он с наслаждением поглощал щи, девушка поставила на стол еще и чашку с отварной рыбой. По избе распространился такой аромат, что в дверях тут же возник Умил. Он крутил головой и принюхивался.
– Учуял? – улыбнулась Верея. – Не переживай, для тебя тоже кусок есть!
Умил заурчал и снова вышел на крыльцо.
– А что за праздник сегодня? – спросил парень. – Столько вкусностей разных!
– Отец велел тебя кормить лучше, боится, что ты с монстром не справишься. Тело-то у тебя ослабло.
– А-а-а… В корыстных целях, значит… – усмехнулся Глеб.
– Не корысти ради! – всплеснула руками дочь Яра. – О людской безопасности печемся!
– Что ж, я совсем не против, чтобы меня вкусно кормили, – заметил журналист.
Он убрал пустую чашку из-под щей и подвинул к себе рыбу. Та оказалась совершенно пресной.
– Верея, где у вас соль? – спросил парень.
– Я же тебе сегодня соль с хлебом давала, хватит!
– Я люблю соленую пищу.
– А ты знаешь, сколько она стоит? Мы с отцом не можем себе позволить такой роскоши – все кушать с солью. Мы же не князья какие!
Только сейчас Глеб стал смутно припоминать, что соль на Руси в древности стоила очень дорого.
– Прости, я совсем запамятовал, – сказал он. – В наше время без соли ни одно блюдо не обходится, да и стоит она копейки.
– Надо же! – изумилась девушка. – Счастливые вы.
– Знал бы, где окажусь, прихватил бы пару пачек, – пошутил журналист.
Он начал есть рыбу, но без соли она никак не шла.
– Спасибо, – сказал Глеб, – я наелся!
И отодвинул чашку.
В комнату, громко сопя, ввалился Умил.
– Ты хорошо подумал? – спросил он.
Парень кивнул. Тогда медведь, ничуть не смущаясь присутствия Вереи, схватил чашку и бросился вон из избы.
– Стой, Умил, стой! – закричала вслед девушка. – Отец ругать будет! Этот кусок не для тебя!
– Пусть ест! – махнул рукой журналист. – Похоже, ему без соли больше нравится.
Дочь Яра тяжело вздохнула и произнесла:
– Ложись-ка ты спать, Глеб! Утро вечера мудренее. Завтра один на работу пойдешь – не маленький.
Она постелила парню на лавке, собрала посуду и вышла из избы.
Глава 15
Глеб улегся поудобнее, но сон никак не шел. С улицы доносились голоса Вереи и Умила.
– Эх, как тебе не стыдно? Такой большой, а ведешь себя, как ребенок, – говорила девушка. – Это ж надо – рыбу из-под носа у гостя утащил!
– Ты же знаешь, что я вареную рыбку очень люблю, – виновато рычал косолапый. – А Настя мне не готовит.
– Еще бы! Где ты видел, чтобы медведицы готовили?! А воровать – нехорошо!
– Да, знаю, виноват! Не смог удержаться.
– Был бы отец, он бы тебя выпорол.
– Ты не говори ему! И так он на меня злится с тех пор, как я в лес ушел.
– Хорошо, только ты уж не балуй в следующий раз.
Журналисту стало невыносимо смешно. Он представил себе несчастную морду Умила и строгую, отчитывающую его, Верею и рассмеялся в подушку.
– Ты чего веселишься? – спросила девушка, заходя в избу.
– Верея, братца оставь в покое! Хватит того, что меня постоянно «пилишь», его-то не мучай.
– Я не пила, чтоб пилить, – улыбнувшись, произнесла дочь Яра. – Просто нехорошо перед тобой получилось. Но ты на Умила зла не держи! Он хороший и добрый, только бестолковый немного, наверно потому, что молодой.
– Да я и не злюсь вовсе, а мишку понимаю… Ну захотелось ему рыбой полакомиться, что ж в этом плохого?!
– Ты мужика слушай, мужик зря не скажет! – рявкнул в открытое окно Умил.
– Так ты еще и подслушиваешь?! – возмутилась Верея и швырнула в окно деревянной ложкой, которую держала в руках.
Медведь охнул и бросился прочь.
Глеб уже не мог лежать. Он уселся на лавке и расхохотался в голос. Следом за ним начала смеяться и девушка. А вскоре в избу ввалился Умил, который, похоже, тоже хихикал, поскольку издавал странные рычаще-хрюкающие звуки.
Насмеявшись вволю, журналист сказал:
– Ну вот, теперь я и спать не хочу.
– Надо отдохнуть, – произнесла, успокаиваясь, дочь Яра. – Завтра рано вставать, так что ложись.
– Я на поляну пошел, там прохладнее, – пробурчал Умил и вышел из избы.
– Спокойной ночи, – сказала девушка и удалилась в свою комнату.
Глеб услышал, как она ложиться спать.
– Верея! – окликнул он. – А почему твой отец домой не приходит? Где он с Братьями ночует?
– У них кельи в подземных лабиринтах есть. Они там и молятся, и отдыхают.
– Но, если постоянно находиться под землей, с ума сойти можно!
– Они поднимаются к солнцу, правда, в последнее время реже.
– Почему?
– Много погани всякой в человеческих душах накопилось, много страхов материализовалось. Братья столько работали, чтобы всю эту нечисть в отдельный мир загнать… да еще решили энергетический поток, тот, что свыше исходит, к центру Земли сместить. В тот день, когда ты появился, Братья как раз и проводили обряд, но ты все испортил. Энергию впитал в себя, и монстра огненного выпустил. Поэтому они и не смогли ритуал завершить.
– Но я же не знал! За мной какие-то чудовища гнались, я спасался и вдруг – в костер угодил!
– Чудовища чувствуют своих собратьев, даже если те в человеческих телах спрятаны, поэтому они к тебе и потянулись. Ну а если ты «диких людей» подразумеваешь, то они давно под землей обитают. Отец говорил, что раньше они как мы выглядели, но не хотели своим трудом жить, ленились. Домов не строили, землю не пахали, одежу не шили. Им было легче, как животным пищу добывать, а жить – в пещерах. Вот они и обосновались в подземных ходах и постепенно в зверей превратились… Глеб, а ты знаешь, что лабиринты под всей поверхностью Земли тянутся?
– Знаю.
– Поэтому «дикие люди» и приспособились. Выбираются ненадолго на поверхность, хватают добычу и в подземелья волокут. Никто их толком не видит, потому что энергетический поток их между мирами перемещает. Хотя, когда я была девчонкой, видела одного такого! Кузнецы наши руду добывали. Отец мой точно указал им, куда можно ходить в лабиринтах, а куда нельзя. Но один парень – Ратибор не послушался и отправился в запретные ходы. Кузнецы долго его ждали, но он не появился. Тогда они пошли следом, но вдруг на них напало жуткое чудовище, похожее на обросшего шерстью человека. Мужики наши связали его и притащили в город. Люди были ужасно напуганы и решили, что это Ратибор обернулся страшилищем. Монстра сожгли на костре, но с тех пор по городу поползли слухи, что каждый, кто в запретный ход зайдет, превратится в чудище невиданное.
«Вот откуда взялись сказки про оборотней!» – подумал журналист, а дочь Яра продолжила:
– Мой отец тогда долго смеялся над людскими вымыслами, но переубеждать никого не стал. Ему было на руку, что люди стали бояться ходить в подземелья. Ведь там происходило пересечение миров, и появлялись «дикие люди», что было опасно для всех жителей Гледена. Их могли съесть, или они могли оказаться в другом месте и в другом времени, как ты… Поэтому он и молчал.
– А Ратибор так и не вернулся?
– Нет. Но отец нашел в подземном ходе обглоданные кости человека. Похоже, парень стал добычей «диких».
– Жутко… Кстати, Верея, я вспомнил, что колдун из моего времени просил, чтобы ваши колдуны еще раз попытались сдвинуть энергетический поток. Из-за того, что у них это сразу не получилось, в нашем мире происходит утечка тех отрицательных мыслеобразов, которых напридумывали у вас. Твой отец с Братьями загнали их в параллельную реальность, но количество отрицательной энергии в мое время зашкаливает, и монстры стали прорываться в людской мир. Ты поняла, о чем я говорю?
– Немного. А что, твой колдун сам не может провести обряд?
– Он остался один. Знания утрачены, вера в языческих Богов – тоже! Он, конечно, попытается это сделать, но нет гарантии, что у него получится.
– А кому молятся в ваше время?
– Тому самому Богу, которому у вас церковь в Гледене построена.
– Значит, не зря Русь крестили! Церквей много?
– Да!
– Получается, вера сильна! Твой колдун и один справится, если веру людскую правильно использует.
– В любом случае, ты отца попроси, а там – будь, что будет!
– Хорошо. А теперь давай спать.
– Спокойной ночи!
– Доброй ночи!
Дочь Яра замолчала, но Глеб еще долго лежал и думал о поворотах судьбы…
Утром его растолкал Умил.
– Вставай, Глеб! – выдыхая рыбный запах, пробормотал он. – Сестрица ранехонько ушла, батюшке еду понесла. А мне наказала, чтобы я тебя до границы леса проводил.
– Иду, – сказал журналист, отмахиваясь от косолапого. – Слушай, Умил, а ты зубы не пробовал чистить?
– Как это?
– Ну, берешь веточку с дерева, расщепляешь ее на волокна, чтобы вроде щетинки получилось, идешь к ручью и чистишь этой щетинкой зубы, периодически полоская рот водой. Тогда у тебя изо рта вонять не будет.
– Попробую, – пообещал медведь. – А теперь поторапливайся!
Глеб встал, умылся водой из кадушки и надел вчерашнюю одежду.
– На столе узелок возьми, – заметил Умил, – Верея для тебя собрала. И тыкву-долбянку прихвати!
Парень кивнул и взял с собой узел и небольшую высохшую тыкву.
– А ее-то зачем? – удивился он.
– Сестрица сказала, что ты только родниковую воду пьешь, вот я и принес.
Журналист слегка тряхнул тыкву и из срезанной горловины, обмотанной белой тряпкой, пролилась вода.
– Надо же, запомнила, – произнес он, чувствуя, что в душе становится очень приятно. – Умил, надеюсь, ты не пастью воду набирал?!
– Нет, конечно! Я в самый центр родника встал, чтобы тебе почище воду достать.
– Тогда я не удивлюсь, если в ней окажутся куски шерсти, – усмехнулся парень. – Ладно, идем!
Они вышли из дома и направились через лес к городу. Было еще совсем темно, но, к своему удивлению, Глеб практически все видел. Еще вчера он спотыкался о корни деревьев и коряги, а сейчас легко обходил все препятствия. Не было ему и холодно. Журналист помнил, что когда он шел с Вереей, предрассветная свежесть заставляла его то и дело размахивать руками и бить себя по плечам, чтобы хоть как-то согреться. Сейчас же он чувствовал себя настолько комфортно, что это насторожило его.
– Умил, – окликнул Глеб медведя, – скажи-ка, сегодня теплее или прохладнее, чем вчера?
– Конечно, прохладнее! – не задумываясь, прорычал косолапый. – Дело-то к осени идет.
– К какой осени?! До осени – как до Луны!
– Не… У нас здесь осень ранняя, холодная. Сегодня я ночевал на поляне и слышал, как березы друг другу жалуются, что ветки мерзнуть начинают.
– Березы, говоришь?! Ну-ну… – хмыкнул парень, но сам задумался.
Он догадывался, что все эти изменения происходят с ним не просто так, и к ним явно причастен огненный мыслеобраз, обитающий в его теле. Но что с этим делать, журналист не знал. Он вспомнил сгоревшую жену Деда Матвея, и ему стало не по себе. Чтобы как-то отвлечься от дурных мыслей, Глеб решил сменить тему.
– Умил, – снова сказал он, – а почему твоя сестра еще не замужем? Помнится мне, что девушки у вас рано замуж выходят. Не уж-то, никому не нравится?!
– А… – пробурчал медведь, – ходоков-то много к ней было, но батюшке нашему никто не люб. На одних – морок навел, и они на других девицах женились, будучи уверенными, что живут с Вереей, а других – отлучил от нее снадобьями да заговорами.
– Отец-то ваш – серьезный человек, как я погляжу, – заметил парень.
– Что верно, то верно. Я вот все удивляюсь, почему он тебе память еще не стер?!
– Опасается, что я забуду, кто я есть на самом деле, – произнес журналист, точно понимая, что Яр никогда не сотрет ему память, пока в нем сидит огненный монстр. – И что ж получается, отец ваш Верею в незамужних девицах решил оставить?
– Выходит так… Она ему нужна, чтобы знания сакральные ей передать. Мне – бесполезно! Я обязательно что-нибудь напутаю. А уж сестрица справится, будь уверен! Я сам видел, как она духов воздуха и воды вызывала… Жуткое зрелище!
– Понятно. А внуков Яру понянчить не хочется?
– Так Настена моя родит.
Глеб тяжело вздохнул, понимая, что с косолапым на эту тему разговаривать бесполезно. В этот момент лес закончился, и наши герои вышли в поле. Небо уже посветлело, и журналист сказал Умилу:
– Дальше я сам, ты возвращайся!
– Хорошо, – кивнул медведь, – здесь меня охотники могут заметить.
– А они не знают, что ты – сын Яра?
– Знают, это-то и плохо! Начнут с просьбами приставать… Попроси у отца то, сделай это!.. Ладно, я пошел.
Косолапый развернулся и скрылся за деревьями, а парень, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, отправился в город. Он шел и думал, что за такой короткий промежуток времени забавный медведь Умил, красавица Верея и строгий колдун Яр стали ему почти родными. Он уже и представить не мог, как жил раньше без всех этих милых людей (медведя он, почему-то, тоже стал считать «человеком»). За своими мыслями он не заметил, как добрался до берега реки, где уже сидели и работали старцы с ребятишками.
– Здравствуйте, дед Илия, дед Федот! – поздоровался журналист.
– Здорово, молодец! – кивнули старики. – Опаздываешь! Мы уже вчерашний невод доделали да нашим рыбакам отдали, а сейчас новую сеть плетем. Заказали нам мужики невод с мелкими ячеями – в половину ладони. Дело это хлопотное… Зрение хорошее нужно, нам-то тяжело мелкие узлы вязать, а ребята не справляются. Так что, садись скорее да за работу принимайся!
Глеб кивнул и уселся на вчерашний камень, на который дед Илия предварительно положил свернутую тряпку. Узелок и тыкву с водой парень поставил тут же и принялся плести сеть. Сидеть было удобно и мягко, но он помнил свой вчерашний опыт с падением, поэтому старался не зарабатываться, а периодически вставал и разминался. Его упражнения вызывали бурный смех среди ребятишек, а старики лишь молча улыбались в бороды. Когда солнце поднялось в зенит, старцы отпустили детей по домам – пообедать.
– Да и ты иди, пройдись. Устал поди?! – сказали они журналисту.
Тот кивнул, подхватил узелок и тыкву и отправился вдоль русла реки вниз по течению. В одном месте он обнаружил небольшую полянку, покрытую сочной зеленой травой, и устроился там на обед. Развязав узелок, Глеб с удивлением увидел кусок рыбы, обильно посыпанный солью. Рядом лежала горбушка хлеба и луковица.
– Смотри-ка, не пожалела для меня соли, – улыбнулся парень.
Он с наслаждением съел рыбу, закусывая ее хлебом и луком. Затем напился воды из сушенной тыквы, опасаясь проглотить ком шерсти Умила. К счастью, вода оказалась свежей и чистой. После всего, журналист повалился на траву, раскинув руки, и уставился в небо. Небо было точно такое же, как и в 21 веке. Такие же белые кудрявые облачка разрезали бесконечную синь, так же пролетали птицы.
– Эх, белых полос от самолетов не хватает, – вздохнул Глеб.
И вдруг синева в его глазах померкла и приобрела оранжеватый оттенок. С перепугу парень сел и попытался проморгаться, однако, «оранж» не исчезал.
– И чего тебе неймется?! – громко произнес он, обращаясь к огненному монстру. – Мы с тобой одной веревочкой связаны. Сгорю я – канешь и ты! Как ты, дурак, этого не понимаешь?! Мы же в твоем мире, откуда тебя уже изгоняли. Хочешь вместо параллельной реальности отправиться в Абсолют или сразу – в Черную Дыру?!
Внезапно, краски вокруг вновь стали яркими и насыщенными. Оранжеватый оттенок пропал.
– Вижу, ты меня понял, брат! – обратился к языческому мыслеобразу Глеб, впервые называя его так. – Спасибо тебе за отсрочку! Постараюсь сделать для тебя все, что в моих силах.
Он встал на ноги, прихватил узелок и тыкву и вернулся к старикам. До вечера все прошло без происшествий.
– Все, Глеб, иди домой, – сказал на закате дед Федот. – Мы сегодня и так много сделали, глядишь, через денька три новый невод мужикам свяжем.
– Почему так долго?
– С твоей помощью, может, чуть быстрее, – улыбнулся дед Илия. – А теперь – бывай! Рабочему человеку отдых завсегда нужен.
Журналист со всеми попрощался, прихватил свои вещи и отправился к дому Вереи. Как ни странно, но сейчас он чувствовал, как прохладный ветерок обдувает его тело. На душе сразу стало спокойнее. Парень радостно засвистел какую-то мелодию и зашагал дальше…
У дома он наткнулся на Умила, который со страдальческим видом зажимал лапами нос.
– Что случилось? – спросил Глеб.
– Да полез в улей с пчелами, а они на меня набросились, – пожаловался косолапый.
– Тебя что, мало сестрица кормит?
– Маловато… – кряхтя, сказал мишка. – А потом, я хотел еще Настасье немного отнести. А пчёлы злющие такие оказались!
– А ну-ка, дай посмотреть!
Журналист отодвинул медвежьи лапы и увидел, что морду Умила порядком «разворотило».
– Нужно холодной водой тряпку намочить и к носу приложить, – посоветовал он.
– Я и так несколько раз совал нос в холодный ручей, пока он у меня ломить не стал.
– А сестра твоя где? Почему не поможет?!
– Она к реке ушла, к излучине – сети проверить. Когда вернется – не знаю!
– Ладно, сейчас я тебе первую медицинскую помощь оказывать буду.
– Чего? – не понял косолапый. – Чего ты мне будешь показывать?
– Эх, балбес! Не «показывать», а «оказывать» – помогать, значит!
Глеб помнил с детства, что когда его кусали осы или пчелы, бабушка накапывала свежей глины и прикладывала к укусу. Боль сразу и проходила. Поэтому парень огляделся, подошел к крыльцу и возле него наколупал свежей землицы.
– Конечно, это не глина, но земля чистая и прохладная – все равно боль облегчит… – пробормотал журналист.
После этого он старательно замазал морду Умила грязью и спросил:
– Ну, как?!
– Полегче, вроде, – прогундосил медведь.
– Значит, так и сиди! А я за Вереей на излучину сбегаю.
И Глеб быстро отправился к реке. Направление он знал, поэтому легко вышел из лесу и двинулся к виднеющейся впереди Сухоне. На небе начали загораться первые звезды. Отблески заката еще отливали в речных водах, но постепенно наползала темнота.
– И что этой девчонке дома не сидится? – ворчал потихоньку журналист. – Таскайся теперь по ночи, ищи ее!
Он добрался до излучины. Здесь повсюду был удобный пологий спуск к воде, и просматривался весь берег. Парень внимательно осмотрелся, но Вереи не обнаружил.
– Так-с! – сказал он сам себе. – Умил что-то там болтал про сети. А здесь, как мне подсказывает моя интуиция, довольно мелко, и сети вряд ли поставишь. Значит, девчонка ушла куда-то еще… Но куда?!
Глеб решил пройтись вдоль берега немного вперед. Там, где река делала резкий поворот, начинались крутые берега. Парень подошел к одному такому обрыву и глянул вниз…
Теперь это была не та тихая и спокойная Сухона, которую он увидел несколько десятков метров назад. Бурные воды с силой бились о земляной берег и иногда отрывали от него немаленькие куски.
– Представляю, что здесь в половодье творится, – пробубнил себе под нос журналист.
И вдруг где-то внизу он услышал всплеск. Было темно, и Глеб с трудом рассмотрел на воде какое-то белесое пятно. Он присмотрелся и ахнул от ужаса! Среди волн он увидел на маленькой лодчонке… Верею! Девушка что-то делала, но в темноте было трудно понять – что?!
– Верея! – крикнул он, но шум воды заглушил его голос.
Внезапно он заметил, что лодка стрелой поплыла к пологому берегу. Парень кинулся вдоль реки за ней следом, но, как он не торопился, течение было быстрее. Когда он спустился вниз, лодка уже стояла, уткнувшись носом в берег. Журналист заглянул в нее и увидел, что на дне, в большой сети трепещутся несколько крупных рыбин, однако дочки Яра нигде видно не было.
«Сяду в лодку и буду ждать! – подумал Глеб. – Она же не уйдет без рыбы!»
Однако в лодку не полез, опасаясь, что испачкается. Он присел на корточках на берегу и уставился на воду. Как раз в это время взошла яркая луна и осветила все вокруг. Парень залюбовался ее отражением в водах Сухоны. Вдруг позади лодки послышался плеск. Журналист взглянул в ту сторону и обомлел… Он увидел, что из воды выходит… абсолютно обнаженная Верея! Девушка отжимала длинные мокрые волосы и улыбалась.
Глеб поперхнулся и тут же повернулся к ней спиной.
– Следишь за мною? – громко спросила дочь Яра.
– Очень надо! Просто Умила пчёлы покусали, ему помощь нужна. Вот и пришел за тобой. А ты чего это голая гуляешь?
– Я рыбу ловила, измазалась вся. Рубашку постирала и бросила на траву – сушиться, заодно, и сама сполоснулась. А тут – тебя увидела! Что же мне было делать?! В холодной воде до утра сидеть?
