Ай Рин
Клуб Речников
– Может, мне с вами в подземные лабиринты ходить? Где-нибудь, да, пригожусь.
– Вряд ли, – усмехнулся старик. – Не забывай, в тебе чудовище живет. Оно хоть и огненное, но разумное и способно обучаться. Неужели ты думаешь, я позволю демону при обрядах присутствовать?!
– Простите, не подумал. Просто я его не ощущаю последние дни, вот и запамятовал.
– Тебе плохо было, значит, и ему несладко пришлось! Вы с ним пока в паре живете.
– Но что же мне тогда делать?
– Я думал об этом и решил: пусть Верея тебя к кузнецам отведет. Скажет, что ты родственник наш дальний. Будешь у них работать, заодно, и ремеслу обучишься.
– Ладно, – кивнул парень. – Только я еще плохо разговариваю.
– Так среди людей скорее поправишься.
– В таком случае, можно идти.
– Нет, сегодня уже поздно, да и одежу надо тебе подобрать. Не пойдешь же ты в город в этой рубахе?! А про свои вещи вообще пока забудь. Нельзя в них появляться, люди решат, что ты – злой дух.
– Хорошо, тогда можно я хоть высплюсь напоследок?!
– Валяй! – усмехнулся Яр. – Здоровее будешь!
И он удалился. Глеб вышел на улицу, вдохнул полной грудью свежий лесной воздух и отправился на поляну. Здесь он устроился под высокой березой на мягкой траве и заснул. Мелкие букашки забрались ему в волосы, но он их не чувствовал. Прилетела божья коровка и опустилась на рукав рубахи. Она проползла по одежде и перебралась на руку журналисту. Но не успело насекомое забраться на его палец, как с того вылетел сноп искр и спалил несчастную божью коровку. Обугленные крылышки упали на землю, рядом с Глебом.
Проснулся он оттого, что рядом с ним кто-то засмеялся. Парень открыл глаза и увидел Верею.
– Смешной ты, когда спишь! – заявила девушка. – Разговариваешь сам с собой, бубнишь что-то.
– Неправда! – улыбнулся журналист, поднимаясь с земли и отряхиваясь. – Я сплю тихо, как мышка. Это, наверное, квартирант во мне активизировался.
– Что?
– Ну, монстр огненный во мне разговаривает.
– Вряд ли… энергетические сущности обычно ничего кроме звуков не произносят.
– А мой – разумный попался! – пошутил Глеб.
Только теперь он заметил, что Верея держит в руках какие-то вещи.
– Что это? – спросил парень.
– Одежу тебе отец подобрал. Сказал, что ты должен на наших парней быть похож. Но только зря все это! Тебя сразу отличат, ты совсем другой.
– Почему это?
– Ну, во-первых, худой больно! Ни мышц, ни мяса – кости одни. Во-вторых, волосы у тебя короткие сильно. Наши парни так не стригутся. А в-третьих, ростом ты выдался! Наверное, выше всех в городе будешь. Длинный и тощий… жердь – жердью!
– Ну, во-первых, – заметил журналист, – я не худой, а стройный! И не смотри, что во мне мышц не видно, зато я жилистый. А жилы мышцам – сто очков вперед дадут! Во-вторых, волосы и отрасти могут, если я тут, не дай Бог, задержусь. В-третьих, высокий рост всегда украшал мужчину. Не буду хвастаться, но в наше время я пользуюсь большим успехом у девушек и женщин.
– А невеста у тебя есть или жена?
– Нет! Молод я еще, чтобы о таком думать.
– А сколько лет тебе?
– Двадцать пять.
– Засиделся ты, Глеб, – усмехнулась Верея. – К такому возрасту у нас тут многие по несколько ребятишек уже имеют. Щеку едва восемнадцать исполнилось, а у него уже своя кузница.
– Детей завести – много ума не надо! – огрызнулся журналист. – А кузницу твой Щек тоже, наверняка, не сам строил. Небось, досталась от кого-нибудь… в наследство!
– Ты прав, – согласилась девушка. – Кузницу ему отец подарил, он у него купец богатый. Щеку торговать не захотелось, так он кузницу и получил.
«И тут «мальчики-мажоры»», – подумал про себя Глеб. Он протянул руку и сказал:
– Ладно, давай одежду.
Девушка сунула ему в руки сложенные вещи и произнесла:
– Спать в избе будешь, но учти, ко мне – не соваться! У меня под подушкой дубинка спрятана.
– Ой, напугала! – усмехнулся парень. – Да не переживай, ты не в моем вкусе! Не нравятся мне девушки, у которых отцы колдовством занимаются.
– То-то! Ну пошли, ужин стынет.
Верея завела журналиста в дом и накормила какой-то странной кашей. Крупы в ней не было, и напоминала она, скорее, густо разведенную в воде муку. Вкуса особого Глеб не почувствовал, но и отвращение еда у него не вызвала. Наевшись, парень поблагодарил хозяйку и пошел подышать свежим воздухом на улицу. В лесу быстро темнело. На небе стали появляться первые звезды. Повеяло прохладой. Где-то вдалеке послышался протяжный волчий вой. «Ну, конечно, – подумал Глеб, – здесь же дикая природа! Надо аккуратней себя вести!» Словно в ответ на его мысли неподалеку раздался яростный рев, и что-то огромное и черное начало продираться сквозь кустарник к избе.
– Медведь! – ахнул журналист и в долю секунды забежал в дом и закрыл за собой дверь.
– Верея! – крикнул он. – На нас медведь напал! Сейчас он начнет в двери ломиться!
– Так это ж, наверное, Умил пришел! – обрадовалась девушка. – Значит, все с ним в порядке, а то я уже переживать начала.
– Какой еще Умил? – растерялся парень.
– Брат мой названный! Когда матушка умерла, отец мне медвежонка из лесу принес, вот мы с ним и выросли вместе. А потом он влюбился в кого-то и в лес ушел.
– Кто влюбился? Медведь?! – вытаращил глаза Глеб.
– Ну да! Животные и растения тоже любить умеют, и даже камни…
В этот момент снаружи сильно толкнули дверь, и журналист отлетел далеко в комнату.
Большой лохматый мишка ввалился в избу и, громко рыча, уставился на Верею. «Девчонка, видать, совсем спятила от лесной жизни. Он же ее съест!» – мелькнула мысль в голове парня. Он вскочил на ноги, схватил в руки лавку и замахнулся на зверя.
– Не смей! – воскликнула девушка и закрыла собой косолапого.
Глеб опешил, медведь – тоже.
– Поставь лавку на место! – спокойно произнесла дочь Яра. – А ты (обернулась она к зверю) – успокойся! Этот молодец – наш друг, ничего плохого он мне не сделал. Косолапый заурчал и, косясь на журналиста, уселся прямо посреди комнаты. Глеб медленно опустил скамейку и отошел подальше к окну.
– Знакомьтесь! – как ни в чем не бывало, сказала девушка. – Умил, это – Глеб, наш гость из будущего. Он поживет у нас немного, пока отец его назад не отправит. Глеб, это – Умил, мой брат. Мы выросли вместе, и он сильно за меня переживает. Он ушел в лес, и у него своя семья, но он навещает нас с отцом и помогает, чем может.
Журналист тупо смотрел в медвежью морду, и ему казалось, что он сходит с ума. Вдруг, зверь поднял лапу и приветственно помахал парню. «Наверное, дрессированный!» – решил Глеб и, на всякий случай, махнул в ответ.
– Вот и познакомились! – обрадовалась Верея и тут же напустилась на медведя:
– Умил, как тебе не стыдно! Ты два месяца не появлялся! Я уж думала, с тобой невесть что случилось!
Косолапый что-то проревел в ответ.
– Неужели?! – ахнула дочь Яра. – Тогда, конечно, все правильно! Нужно было ей помочь.
Глеб молча наблюдал эту картину, смутно соображая, кто же из них двоих более сумасшедший: девушка из глубокой древности или он – образованный журналист, присутствующий при подобном сцене… Словно почувствовав его состояние, Верея на минуту замолчала и уставилась на парня.
– Снова ничего не понимаешь? – спросила она его.
Глеб утвердительно затряс головой.
– А ты от мозгов-то своих отключись, они иногда мешают, – заметила девушка.
Затем она подошла к журналисту, положила ладонь к нему на грудь и тихо проговорила:
– Глаза закрой и слушай не ушами, а душой. Для нее нет преград!
После этого она пробормотала какие-то заклинания, отошла от парня и вновь обратилась к медведю:
– И как она себя теперь чувствует?
– Хорошо! – проревел в ответ медведь.
Глеб вздрогнул, открыл глаза и с ужасом уставился на зверя.
– Лапа почти здорова. Я ей рыбу приношу, ягоды, так что, все в порядке, – продолжал «разглагольствовать» косолапый.
– Мамочки, – тихо прошептал журналист, – похоже, мне прямая дорога в психушку!
Ноги его стали ватными, и он почти упал на лавку.
– Ты что так разволновался? – удивилась Верея. – С женой Умила уже все в порядке. Она лапу сломала, поэтому он и не приходил так долго.
«А может я и не в прошлом вовсе? – принялся сумбурно размышлять парень. – Сошел с ума и лежу где-нибудь в Кащенко, и все ЭТО мне мерещится!»
В этот момент медведь встал и приблизился к Глебу. Он принялся его обнюхивать и внезапно дыхнул ему в лицо таким мерзким рыбным запахом, что журналист тут же отказался от своих мыслей по поводу больницы. «Вряд ли в психушке будет так вонять!» – решил он.
– Ладно, Умил, оставь его в покое. Видишь, он и так сам не свой! – рассмеялась дочь Яра. – Идем, я тебя лучше мёдом угощу. Братья из лесу принесли… Вкусный!..
Зверь похлопал лапой парня по плечу, проревел: «Бывай»! и удалился.
Журналист закрыл глаза и громко произнес:
– Я сплю. Мне все кажется. Медведи не разговаривают!
После этого он постарался расслабиться и сам не заметил, как уснул…
Проснулся он от толчка в плечо. Будила его Верея.
– Ты чего?! – возмущенно пробормотал Глеб. – Сама говорила, чтобы я к тебе не совался, а сама меня достаешь!
– Вставай, одевайся! К кузнецам пойдем!
– Так ночь на дворе!
– Уже петух прокукарекал, пора!
– Какой петух? У вас его тут сроду не водилось, – продолжал возмущаться журналист, но, все же, поднялся.
– Я слышу, когда в городе петухи поют, – сказала девушка.
– Надеюсь, среди них нет твоих братьев? – усмехнулся парень, припоминая вчерашние события.
– Нет.
– Скажи, а с медведем ты пошутила, да? – спросил Глеб. – Наверное, заколдовала меня, вот мне и стало мерещиться, что он разговаривает.
– Зачем?! Ты сам захотел его понять. Мозг отключил, а душу свою природе открыл. Так с любым животным или растением разговаривать можно.
– Ладно, – отмахнулся журналист. – Выйди ненадолго, я переоденусь.
Дочь Яра ушла, а он принялся надевать на себя, принесенную вечером одежду. На этот раз рубаха была короткой, а под нее надевались штаны. Парень запутался, какой же стороной их надеть, поскольку они были совершенно одинаковыми и сзади, и спереди. Наконец, он плюнул и натянул их, не задумываясь. После этого он позвал Верею, и та помогла ему повязать поверх рубахи пояс. Затем девушка принесла еще и лапти.
– Лапти?! – ужаснулся журналист. – Да что я – с ума сошел?! Хочу в своей обуви пойти!
– Нельзя, – покачала головой девушка. – Сразу внимание привлечешь. Обувайся и не выдумывай!..
Она почти силой нацепила лапти на ноги Глеба и потащила его к выходу. У двери она прихватила небольшой узелок и дала его парню.
– Держи, – сказала Верея, – я тебе поесть собрала. На день хватит, а вечером вернешься домой – здесь поужинаешь. Идем!
Журналист молча взял узел и толкнул входную дверь, но та не поддалась. Зато из-за нее послышалось недовольное урчание.
– Это Умил на крыльце заснул, – заметила дочь Яра.
– А почему он спит, а мне идти куда-то нужно в такую рань?! – возмутился Глеб. – Чем я хуже?
– Он половину ночи дрова колол, умаялся, – виноватым тоном произнесла девушка. – Жалко! Пусть отдохнет. Давай через окно вылезем!
– Вот, блин! – выругался парень. – Из-за какого-то косолапого мучиться приходится. Ладно, полезли!
Они прошли комнату и выбрались через окно на улицу. В лесу было еще темно. Стояла предрассветная тишина. Не было слышно ни стрекота сверчков, ни шелеста листьев, ни писка комаров, ни шороха травы. Журналист поежился от прохладного утреннего воздуха и сказал:
– Что ж, веди! Я, как человеком стал, плохо в темноте ориентируюсь.
Верея кивнула и пошла прямо через лес. Глеб старался от нее не отставать, но вскоре понял, что в лаптях это сделать крайне сложно! Через тонкую подошву ощущались все неровности почвы. Любой небольшой сучок, любой камешек давили на ступни, и вскоре парень начал отставать от своей спутницы.
– Как вы в этом ходите?! – со злостью воскликнул журналист, указывая на лапти. – Через них всю дорогу чувствуешь.
– Разве?! – удивилась девушка. – А по мне, все лучше, чем босиком. Но ты можешь разуться, если тебе так удобнее.
«Нашел с кем делиться впечатлениями! – мысленно усмехнулся Глеб. – Придется терпеть!»
Они вышли из леса на широкий луг. Здесь стало намного светлее. На горизонте начинала пробиваться алая полоска. Вдалеке послышался протяжный звук рожка.
– Коров на выпас погнали, – сказала дочь Яра, – значит, кузнецы уже вовсю трудятся! Идем, опаздывать нехорошо!
И они зашагали к виднеющемуся впереди холму, на котором стоял загадочный город Гледен…
Глава 14
Идти по мягкой траве было невероятно легко и приятно. Парень уже забыл про то, как ему было неудобно в лаптях. Он шел и насвистывал какую-то мелодию. Верея, улыбаясь, искоса поглядывала на него.
– А чего ты давеча на Умила с лавкой бросился? Меня защищал? – неожиданно спросила она. – Нравлюсь я тебе, да?!
Журналист, аж, поперхнулся от подобного заявления. Он перестал свистеть и внимательно посмотрел на девушку.
– Я просто испугался, что зверь может тебя съесть, – объяснил он. – А следующим был бы я, понимаешь?!
– Лжец, лжец! – рассмеялась Верея. – Я же знаю, что о себе ты в тот момент не думал, только обо мне переживал! Забыл, что я мысли читать умею?!
– Ну, считай, это такая моя благодарность за то, что помогла мне в тело вернуться, – покраснев, сказал Глеб. – Скажи, а этот кузнец Щек тебе сильно нравится?
– Да! – кивнула девушка. – Он знаешь какой?!..
Она раскинула руки и, глядя в небо, восторженно воскликнула:
– Он самый красивый, самый сильный, самый умный! Он делает лучшее оружие! Его сабли, ножи и боевые топоры даже князья из дальних городов заказывают… На него все девушки заглядываются.
– Короче, идол! – с иронией заметил журналист.
– Не богохульствуй! Забыл, что у нас тут еще идолам поклоняются?!
– Вот и я о том же! – пробубнил парень и громко спросил:
– Так чего же вы не встречаетесь, в смысле, не поженитесь с этим Щеком?!
– Что ты! – замахала руками дочь Яра. – Его род от самых богатых купцов идет, я ему – не пара! К тому же его отец уже подыскал ему невесту.
– А он-то вообще знает, что нравится тебе?!
– Нет. Разве можно девушке первой о таком говорить?!
– Ну, меня-то ты спросила, почему я со скамейкой на медведя бросился.
– Ты – другое дело, ты – чужой! Завтра отправишься в свой мир, и всё…
«Вот они – девицы! – подумал Глеб. – Что в древности, что в наше время – всегда одинаково изворотливые!»
Тут они поравнялись с коровьим стадом, и пастух окликнул Верею.
– Здравствуйте, дядя Кий! – отозвалась она. – Как поживаете?
– Да было бы хорошо, но Бурёнка наша заболела. Ты уж скажи отцу, пусть приготовит для нее какой-нибудь отвар. Жалко корову, молодая еще…
– Обязательно скажу!
Дочь Яра отошла от пастуха, и они с Глебом продолжили путь.
– А я смотрю, тебя здесь знают, – заметил журналист.
– Знают, – согласилась девушка. – Каждый житель города хоть раз, да побывал в нашей избе. Кто жертвы Богам приносит, кому – отвар лечебный приготовить, а кто и о вечном покое желает поговорить.
«Кабинет психологической помощи на дому», – усмехнулся про себя парень.
– Скажи, а чем ты занимаешься в своем мире? – спросила Верея. – На жизнь как зарабатываешь?
– Я?! Пишу…
– Писарь, значит?!
– Нет. Статьи пишу, очерки…
– Сказитель?
– Да нет. Журналист я! Новости людям рассказываю.
– А-а-а! Сплетник!
– Почему сплетник?!
– Ну как же?! Вон, у нас бабке Матрене что-нибудь скажешь, так через день новости уже до Суздали дойдут. А приукрасит!.. Первая сплетница в городе!
– Но я правду пишу, – обиделся Глеб. – Такие новости, которые все люди должны знать. К примеру, упал на землю метеорит, камень такой из Космоса… Это глобальная новость, нужно ее до всех донести!
– А зачем? – не поняла девушка. – Если на землю что-то упало, то спасаться надо, а не доносить.
– Что с тобой разговаривать?! – в сердцах махнул рукой парень.
– Странное у вас время, – задумчиво произнесла дочь Яра.
Тут они подошли к деревянному забору, окружающему город и пошли вдоль него к воротам. Уже совсем рассвело. На лугу появились люди: кто-то куда-то шел, кто-то косил траву, а кто-то ехал по грунтовой дороге на телегах.
– Рано у вас встают, – заметил журналист.
– Так с утра все дела делаются.
Молодые люди подошли к воротам и зашли в город…
Гледен встретил их пестротой своих улиц. Он был, если можно так сказать, «многоярусным» городом. В самом низу, у подножия холма располагались низкие домики, наполовину врытые в землю. Они больше напоминали постройки для животных, чем жильё для людей. Вместо окон у них были небольшие сквозные проемы, а двери были настолько маленькими, что высокому человеку пришлось бы сильно наклониться, чтобы попасть внутрь.
– Что это за землянки? – указал на них Глеб.
– В них голытьба живет, – спокойно ответила Верея.
В этот момент из небольшого оконца высунулась седая голова старухи, которая, заметив дочь Яра, страшно закричала:
– Ведьмачка идет! У-у-у, будь ты проклята!
Журналист опешил от неожиданности, а девушка усмехнулась и сказала:
– Не обращай внимания! Всем мил не будешь!
Они прошли мимо ругающейся и сыплющей проклятьями старухи и поднялись по холму выше. Здесь стояли уже вполне знакомые парню избы. Были они невысокими, но добротными, и любой мог догадаться, что в них живут люди.
– Кто тут обитает? – поинтересовался Глеб.
– Косари, пахари… Много разного народа.
– А кузница где?
– Поднимемся наверх, а потом на другую сторону холма спустимся. Кузня находится внизу – у реки, в отдалении от всех домов.
– Ладно, – кивнул парень и принялся осматривать город дальше.
За крепкими бревенчатыми избами начинался следующий ярус города. Здесь располагались большие деревянные дома с резными фасадами и застекленными окнами. Узорчатые крыши и ставни, большие ворота говорили о том, что хозяева данных строений не бедствуют.
– Здесь элита ваша живет? – поинтересовался Глеб. – Богатые, в смысле?!
– Тут – купцы, ювелиры, зажиточные ремесленники…
– А князья где?
– Княжеский дворец – наверху, рядом с церковью. Но князья там не живут, так приезжают раз от раза.
– Так, что ж, дворец пустует?
– Нет, сидит там наместник княжеский, вроде как городом управляет.
– Почему «вроде как»?
– Да потому, что Братство городом правит. Чуть что, все за советом к отцу моему бегут.
– А как город от вражеских набегов защищаете? Дружина военная есть?
– Нет. Сами жители защищают.
– Это зря, – вздохнул журналист. – Сказал же твой отец: «Времена неспокойные!»
– Что – да, то – да, – согласилась дочь Яра. – Гледен очень богатый город, вот каждый на него и зарится. Посмотри, у нас почти в каждом доме стекленные окна, а ведь даже в Киеве стекла только в церквях стоят, да у очень богатых купцов.
– Откуда знаешь?
– Была.
– Круто! Здорово, в смысле…
Как раз в этот момент молодые люди поднялись на самую макушку холма. Перед ними открылся великолепный вид! Справа – две могучие реки сливались в одну и уносили свои волны дальше. По ним, как игрушечные лодки, плыли резные челны. Рыбаки с берегов забрасывали сети. Слева виднелись луга, на которых паслись тучные стада коров, лошадей и овец. Чуть дальше золотом отливали поля пшеницы. За ними начинался лес. Простор был такой, что хотелось закричать от счастья.
– Красота какая! – ахнул Глеб.
– Вот поэтому наш город и называется «Гледен», – заметила Верея. – Всякий, кто на этот холм поднимается, наглядеться не может на красоту здешних мест. Раньше город «Глядень» назывался, от слова «глядеть», но много тут иноземцев поселилось, наречия у всех разные, вот и переделали «Глядень» в «Гледен».
Журналист еще какое-то время стоял и наслаждался открывшимся видом, пока девушка не напомнила ему о том, что пора идти к кузнецам. Он кивнул и последовал за ней. Они прошли мимо небольшой деревянной церкви и помпезно возвышающегося рядом высокого деревянного дворца.
– А почему церковь такая маленькая? – спросил парень. – Дворец в два раза больше!
– Строили наспех, да и жители многие против были! После постройки несколько раз церковь пытались поджечь, хорошо, вовремя попытки пресекали.
Молодые люди свернули на неширокую улицу и начали спускаться на другую сторону холма. Все время, пока они шли, их сопровождали любопытные взгляды жителей города. Женщины украдкой выглядывали из окон, мужчины провожали долгим взглядом, а ребятишки, так и вовсе, бежали следом. Многие здоровались с Вереей, спрашивали, как дела у Яра.
– А почему не спросят, кто я такой? – шепотом поинтересовался Глеб у девушки.
– Спросят еще, не переживай!
Они спустились вниз. Только теперь журналист осознал, насколько огромным был холм. Последние избы остались далеко позади, когда, наконец, показалась кузница. Она располагалась прямо у реки. Здесь в городском заборе была проделана дыра, сквозь которую кузнецы, очевидно, брали воду. Высоко над крышей поднимался черный дым.
– Ну вот, опоздали… – тяжело вздохнула Верея. – Ладно, пошли! Только говорить я буду, а ты молчи да головой кивай.
Она решительно направилась внутрь строения, жестом показывая парню, чтобы он следовал за ней.
Глеб зашел в кузницу и осмотрелся. Она напомнила ему забытую картинку из старого учебника истории. Само помещение было очень просторным. В одном углу стояла огромная плавильная печь, чуть поодаль располагались сразу несколько наковален. У стены напротив – размещался стол, на котором, как в медицинском кабинете, лежали всевозможные инструменты: клещи, щипцы, кувалды, молоты и многие другие, название которых парень не знал. К печи были присоединены огромные меха, и какой-то дюжий молодец сжимал и разжимал их, нагнетая воздух в плавильню. Пот градом струился по его красному лицу, и московский журналист с ужасом представил себя на его месте. У дальней наковальни колдовали сразу трое умельцев. Они что-то усердно ковали. Один бил по расплавленному огненному куску руды кувалдой, с силой удерживая его щипцами, двое других помогали молотами. Воздух в кузнице был таким горячим и душным, что у Глеба с непривычки начали слезиться глаза. Лишь непосредственная близость реки давала возможность хоть как-то продохнуть в этом Аду.
– Здравы будьте! – громко поздоровалась со всеми Верея. – Щек, я к тебе!
Один из «умельцев» отложил в сторону молот и подошел к нашим героям. Теперь журналист смог его как следует рассмотреть.
Щек был ниже Глеба почти на целую голову, но при этом был коренаст и широк в плечах. У него были длинные светло-русые волосы, заплетенные за спиной в косу, а на лбу была повязана широкая льняная лента, очевидно, чтобы впитывать пот. Поверх рубахи и штанов на парне был надет кожаный передник, прожженный в нескольких местах. На ногах были обуты странного вида кожаные башмаки, завязанные чуть выше щиколоток тесемками. Глаза у Щека были серого цвета, а пухлые розовые губы выдавали его юный возраст.
– Идемте на улицу! – коротко сказал он, и первым вышел из кузницы.
Молодые люди поспешили за ним. Они подошли к реке, и кузнец обратился к девушке, делая вид, что не замечает журналиста:
– Ну, здравствуй, Верея! Давно не виделись. Как дела у вас, как твой отец поживает?
– Спасибо, Щек! Все хорошо.
– Зачем пришла? Новые ритуальные ножи потребовались?
– Нет, не за этим. Я к тебе с просьбой. К нам родственник дальний из Суздали приехал (она указала на Глеба), так вот, отец просит, чтобы ты его в помощники взял на то время, пока он у нас гостить будет. Может, найдется у тебя для него какая-нибудь работа?
Только теперь Щек смерил журналиста презрительным взглядом и произнес:
– Не хочется отказывать твоему отцу, Верея, но родственник ваш выглядит уж больно хлипким. А в кузнице сила нужна. Взмахнет он пару раз молотом, и ноги протянет, а мне отвечай.
– Да ты не смотри, что он худой, он жилистый, – проговорила девушка.
Щек обошел парня и внезапно со всего маху хлопнул его по плечу. Глеб не ожидал такой выходки, поэтому не устоял прочно на ногах, а оступился назад.
– Вот видишь, жидковат он! – словно не замечая журналиста, сказал кузнец Верее.
Глеб обозлился:
– А исподтишка бить нехорошо, – прищурив глаза, заметил он. – Можно и сдачи получить.
– Неужели?! – усмехнулся Щек и, уперев руки в бока, вплотную подошел к парню.
– Перестаньте! – воскликнула девушка. – Раз работы нет, то и нам здесь делать нечего! Идем, Глеб!
Она схватила журналиста за руку и потащила за собой.
– Для тебя, Вереюшка, я бы работу нашел! – крикнул вслед кузнец. – Хоть воду мне приносить!.. А отцу скажи, чтоб не обижался. Жалко мне вашего родственника калечить.
Глеб попытался вырваться из цепких девичьих пальцев и вернуться к Щеку, но дочка Яра упрямо тащила его вперед.
– Самовлюбленный индюк! – процедил сквозь зубы журналист.
Затем он повернулся к девушке и злобно сказал:
– Куда ты меня тащишь, отпусти! Я пойду с ним по-мужски потолкую!
– Нельзя, – пробормотала Верея, – от тебя оранжевое свечение исходит. Вот-вот искрить начнешь!
Тут парень вспомнил, что эмоции для него опасны, и попытался взять себя в руки. Сделать это было очень сложно, поскольку праведный гнев так и кипел в нем.
Он не помнил, как они выбрались из города и отошли подальше – к реке. Не помнил, как упал на пустой берег и вспыхнул ярким пламенем…
Глеб снова парил в огненной бездне. Языки пламени лизали его тело, но ему это нравилось. Боли он не чувствовал, лишь покой, умиротворение и какой-то нечеловеческий «кайф»!
«Очнись! – услышал он издалека чей-то голос. – Вернись, пока не поздно!»
Глеб парил и наслаждался полетом. Вдруг что-то мокрое и холодное обрушилось на него…
Парень открыл глаза и увидел стоящую рядом взволнованную Верею. В руках она держала деревянное ведро. С него стекали последние капли воды.
– Наконец-то, – прошептала она. – Думала, ты сгоришь дотла. Хорошо, дядька Кий рядом проходил со своим стадом, я у него ведро выпросила. А холодная вода тебя в чувство привела.
Журналист присел на берегу и увидел, что он мокрый с головы до ног, но при этом вся его одежда обуглилась и расползлась по швам.
– Как теперь быть? – спросил он. – Я почти голый, а до избушки твоей добираться далеко.
– В городе у отца хороший знакомый живет – Ефим. Ты спрячься в траве, а я к нему сбегаю, одежу попрошу в долг.
– А никто не видел, как я тут дымил?
– Слава Богу, нет! А то уже демоном бы тебя объявили.
– Ну ладно, беги, только про меня не забывай, а то заболтаешься с кем-нибудь…
– Я мигом!
Девушка повернулась и быстро убежала, а Глеб спустился к воде и спрятался под крутым земляным берегом. В укрытии он почувствовал себя намного спокойнее. Он снял с себя остатки сгоревшей рубахи и остался только в штанах. Чтобы как-то скоротать время, парень уселся у кромки воды и начал разговаривать с собственным отражением.
– Ну, Глеб, дал ты сегодня маху! – с усмешкой произнес он. – Это ж надо, чтобы какой-то малолетний культурист так вывел тебя из себя. А ведь главное, что его и в живых-то давно нет, а ты дурью маешься, нервы себе портишь. Да черт с ним, с этим Щеком! Пусть болтает, что хочет! А тебе главное – в свое время вернуться, в свой мир, а то ни родители, ни друзья не узнают, где могилка твоя…
Подобными убеждениями он привел себя в состояние равновесия. Ему стало светло в душе при одной мысли о родном городе, о работе, о таких далеких – отце и матери! Даже главред вызывал у него сейчас только положительные эмоции.
Внимательно рассмотрев свое отражение в реке, журналист пришел к выводу, что больше от него не исходит никакого оранжевого свечения. Он приободрился и, глядя себе прямо в глаза, обратился к огненному монстру:
– Ну что, братишка, осечка вышла?! Хотел сегодня мое бренное тело заполучить, ан, нет! Вредный владелец тебе попался. А вообще, ты – дурак! Я так понимаю, ты в этом мире где-то материализовался, значит, и способов борьбы против тебя здесь – целая куча! Одних только языческих богов – больше дюжины! Ну сожжешь ты меня, и что?! Тут же набегут колдуны со всех сторон и нейтрализуют тебя. А пока во мне сидишь – никто тебя не тронет! Слушай, а может нам с тобой договор заключить?! Ты меня оставляешь в покое до тех пор, пока мы не возвращаемся в мой мир, а там я прошу колдуна, чтобы он отправил тебя в ту параллельную реальность, из которой ты выбрался в мой монитор. Ты со своими огненными сородичами встретишься, а я – домой вернусь. И мне хорошо, и тебе! Так что, ты подумай на досуге.
За разговорами парень не заметил, как пролетело время. Вдруг откуда-то сверху раздался тоненький голосок: «Глеб, ты где?»
– Здесь я! – крикнул журналист из укрытия.
Через несколько секунд к нему спустилась дочь Яра с одеждой в руках.
– Держи! – сказала она. – Одевайся! Ефим сказал, что одежу можно не возвращать. Она его покойному сыну принадлежала. Тот худенький был, а Ефим – толстый. Одежа ему не подходит.
– Не хочу я после покойника одевать, – произнес парень.
– Значит, голый пойдешь.
Глеб скривился, но одежду взял.
– Ладно, я тебя наверху жду, – проговорила Верея и выбралась из-под крутого берега.
Журналист с отвращением переоделся. В остатки своей истлевшей рубахи и штанов он завернул камень и бросил все в реку. Затем, критически осмотрел себя. Очевидно, предыдущий владелец одежды был низковат ростом, поскольку и штаны, и рукава на рубахе были коротки. Но парень, недолго думая, подвернул рукава, и выбрался наверх. Дочь Яра прыснула со смеху, увидев его.
– Маловата она тебе, – сказала она сквозь смех, – да ничего, сойдет! Хорошо хоть лапти не сгорели… Пойдем домой, а завтра я тебя к косарям отведу.
– Зачем же ждать завтра? – спросил Глеб. – Ведь день только начался, идем сейчас.
– А вдруг ты снова вспыхнешь?
– Обещаю держать себя в руках.
– Тогда давай подкрепимся немного. Я тут узелок нашла, который тебе в дорогу собирала.
Девушка устроилась на траве и жестом показала парню садиться. Затем она развязала узел и достала из него хлеб, соль и пару луковиц. Отломив небольшую горбушку, она обильно ее посолила, взяла одну луковицу и все это отдала журналисту.
– Ешь! – сказала Верея. – Тебе силы нужны!
– Как-то я не привык сухой хлеб с луком кушать, – пробурчал Глеб, но все-таки присел на берегу и откусил кусок горбушки.
– Ты луком заедай, тогда не так сухо будет, – посоветовала девушка.
Парень сморщился и откусил луковицу. Тут же из его глаз брызнули слезы.
– Забавный ты! – снова расхохоталась дочь Яра. – Морщишься так, как будто тебя ядом накормили.
– Ну вот, после лука мне пить захотелось. Есть тут где-нибудь родник поблизости?
– Родник далеко, а зачем? В Сухоне вода чистая, свежая!
Она положила узелок на землю, встала и сбежала вниз по крутому берегу к воде. Тут, чуть поодаль от воды, девушка вырыла в песке ямку и дождалась, когда та наполнится водой. Потом она низко наклонилась и напилась.
– Иди, пей! – крикнула она Глебу. – Вода вкусная!
– Да ты что?! Там же микробы! – произнес журналист.
