Аврора Ансер
Соло
Зову источник, почему бы не пообщаться, раз мы одни.
– С чего начнём? – спрашивает Пат. – Мы же будем учиться?
– С элементарного начинай, как для ребёнка, – говорю, вздыхая. Как он резво за меня взялся…
– Хорошо. Расскажу для начала о видах энергии. Не физической, естественно. Элементарный вид энергии, доступный для любого разумного существа – энергия мысли… Что? – недовольно отреагировал источник на мой скептический «хм».
– Ничего, продолжай, – суровый у меня учитель.
– Здесь на первый план выступает уровень мышления. К сожалению, на Земле высокий уровень мышления имеют единицы. А вообще, не только на Земле. Как будто умышленно кто-то создаёт условия жизни, при котором эффективное мышление невозможно. Основная масса населения Вселенной занята проблемами выживания. То есть, единственное, о чём они думают – это как заработать средства к существованию, а далее – как их эффективно потратить. Всё, как правило, это предел. Для большинства. О прочих материях – творчестве, идеалах, устройстве мира – задумываются единицы. Ещё меньшее число людей и нелюдей хотят и пытаются что-то изменить. При этом значительная часть настолько боятся думать… ладно, просто боятся, что, для того, чтобы подавить в себе этот неизбежный процесс, прибегают к различным средствам изменения сознания. Да, и я в курсе, что ты лично с одним из них уже знаком… Так, о чём я… А, средства изменения сознания. Лицемерно называя сие действо снятием стресса или поиском вдохновения. Поверь, никакое искусственно вызванное состояние никогда не сравнится с полётом мысли свободного, незамутнённого всяким дерь… гадостью всякой, короче, разума. Это при том, что сильная, концентрированная мысль даже одного человека представляет собой ощутимую энергетическую величину. Что уж говорить о высоконаправленной мысли, объединяющей некую общность людей? А если не людей, а, например, Высших? Понимаешь, какой масштаб примет мышление? В этом случае образуется единое энергетическое пространство, поле, законы которого определяет не физика, нет, а качество и направление объединяющей идеи. Почему я тебе это всё рассказываю… Энергия творения, по сути, родственна энергии мысли, это её и дочь, и сестра. Твоё творение неосознанно, вызвано к жизни твоим тайным или явным желанием при полном отрицании создания. Тебе необходимо принять и согласиться, что ты это можешь. Принять, что тебе дано более, чем многим существам во Вселенной. Синхронизировать эти два часто не параллельных у тебя потока энергии. Прислушаться к себе и попытаться понять, как это происходит, когда случается. Я тебе честно скажу, что никогда ещё ни один творящий источник не обучал творению никого из телесно одарённых собратьев. Раньше, правда, хватало живых носителей карулы. Мы выступали в качестве резервуара силы, поддержки при великих масштабных актах творчества, хранили Род и Дома Рода, но так, как равных, живых, так, как ты меня, нас никогда никто не воспринимал, и я это очень ценю, чтоб ты знал. Так что учиться нам придётся вместе, можно так сказать. Да таких, как ты, и не было никогда. Или очень давно. Всех аратов с младенчества психически увечили, во всяком случае, никто неосознанно творить не мог, как ты, такого я точно не припомню. А если бы подобное произошло в период расцвета расы, это сочли бы стыдным, всё равно, что… например, мочиться в постель по ночам. Это запретили бы, потому что больше так никто не может, понимаешь?
– Почти, – честно признаю. Ему врать всё равно бесполезно, он лазит у меня в мозгах.
– Работай, старайся осознавать себя, что ты делаешь и почему, чего при этом хочешь достичь. О, кстати, пойди, встреть малышку, она уже вышла. Вот с этого и начни – почему ты её выбрал?
Ах, ты ж мать…
– Мне Ба рассказывала историю древнюю, про арата и тенебрис, которые полюбили друг друга и погибли из-за этого. Возможно, я её не выбирал, так просто… предрешено, – уклончиво предполагаю я, направляясь к бане.
– Тогда осознай первое – ты не тот арат-неудачник, ты – не он. Тот парень просто взял и умер, ты бы не стал умирать ни за что. И второе – ты бы не позволил убить любимую, ты только подумай – он позволил убить свою жену! А, как тебе? Всё ещё считаешь, что вы похожи? Вот и я о том же. Так что ты её выбрал, поверь. Вспомни тот день, в какой момент она вдруг стала тебе необходима. И ты многое о себе поймёшь, – сказал мысленно источник и… исчез. Из моей головы, во всяком случае.
Глава 34. Макс. Наречение.
Жанна сидит на скамейке у бани, усталая и очень розовая. На мокрой голове намотано полотенце, ещё одно в руках. Она протягивает мне руки, и я поднимаю её на ноги, подхватываю, обнимаю со спины. У входа кидаю её полотенце на верёвку, и мы заходим в дом.
– Там, на плите, стоит чайник горячий. Налей мне, пожалуйста, чаю, – просит котёнок и падает в комнате на нашу кровать. – Сегодня ещё постели надо сменить.
Она стаскивает полотенце с головы и становится похожа на мокрого птенца, с этими своими короткими непослушными чёрными волосами. Приношу в комнату её чай, сажусь рядом. Смотрю на всё ещё розовое лицо, на точёные черты, короткий аккуратный носик, высокий чистый лоб, зовущие губы. Большущие глаза, сейчас притенённые опахалами длинных ресниц, под мягко изогнутыми бровями. Так почему я её выбрал… Увидел и захотел? Понял, как красиво она будет отдаваться? И как здорово смотреться… подо мной? Фу, да нет, конечно. То есть, то, что захотел, несомненно, но вот чего захотел… Она сказала «нет», неужто в этом дело?
Я вспоминаю, глядя на неё. А ведь для меня это недавно было, недели две всего назад, а кажется, что так давно. Я подошёл к её столу, вообще не знал, что делать. И подошёл из-за Игры. А если бы не Игра, я пошёл бы? Не знаю, вокруг неё уже вились потенциальные кавалеры, я не люблю быть в очереди жаждущих. Ну ладно, я всё же подошёл, что дальше… и сел на стол. Она посмотрела на меня, вернее, на то, что оказалось перед самым её носом. Ширинка, ё-моё. И встала с разгневанным лицом. Да, не впечатлил. Может, это меня и заело? Жанна встала и посмотрела на меня, а мне тогда захотелось протянуть руку и проверить, настоящая ли она. Такая она была… другая. Слишком гладкая кожа, сияющие глаза, блестящие волосы. Она сказала своё «нет», а почему я не отстал? Попёрся следом, чего хотел? Чтобы конкретнее послали?
Знаю я. Да и не только я, Мотыль вот тоже заметил. Она была чистая. Эта чистота светилась в ней изнутри. Я такой чистоты внутренней никогда не видел, я не мог её просто отпустить, не мог не попытаться прикоснуться. Вот чего я жаждал, чистоты и смысла. В ней был смысл, ради неё стоило. Бороться за неё, жить, любить. Потому что если она полюбит, то по-настоящему. Я по-другому не мог просто. Поэтому я её выбрал. Спрыгнул.
– Макс, эй, Макс, – котёнок тормошит меня за руку, и, похоже, уже давно. – Ты чего, заснул? Ба пришла, пойдём ужинать.
– Задумался, – говорю и наклоняюсь, целую её в кончик носа. – Источник задал мне задачку.
– Он тебя учит? И домашку задаёт? – недоумевает Жанна.
– Точно, – стягиваю её с постели и забираю чашку. – Пошли, чистая моя.
После ужина помогаю Жанне менять постельное бельё, и мы долго путаемся в углах пододеяльника, смеясь и тряся одеялом, перекидываясь подушками. Наконец, усталые, падаем в свежую постель. Жанна в коротенькой сорочке, я – демонстративно голый. Да, готов ко всему, если ты хочешь, малыш.
– Макс, а давай сразу, без долгих вступлений, – шепчет Жанна между поцелуями. Но я не зверь, я убедиться должен, что она хочет и готова.
И я стараюсь, как сказала Ба. И только потом соединяюсь с ней, томной и очень влажной. Сам изнываю от своей рассудительности и терпения, поэтому надолго меня не хватает. Так я совсем скорострел стану, мелькает в голове туманная мысль, привыкну, что раз, два и… хватит, хорошенького помаленьку.
И снова утро. Жанна рядом, но уже проснулась. Опять изучала меня, спящего. Интересно, что она там видит? Заглядываю в её широко распахнутые глаза, мне кажется, что золотой отблеск на дне становится больше. У её кошки, помню, глаза полностью золотые. Я целую её, прихватываю зубами нижнюю губку и отстраняюсь.
– Толкается, – говорит Жанна, и я кладу руку на её живот, да, действительно, сегодня наше чадо очень активно. – Чуть не с рассветом меня поднял.
– Думаешь, это «он»? А если там девочка? – спрашиваю, прижимаю руку чуть сильнее к вдруг выпятившемуся острому углу, хочу понять, какой он, наш ребёнок. – Может, ему не нравятся наши… эм, упражнения?
– Ой, – Жанна резко скатилась с постели и, на ходу подхватив халат, быстро выскочила из комнаты.
Одеваюсь, выхожу на кухню.
– Доброе утро, – приветствую Ба, хлопочущую над завтраком. Неловко всё же, мы как бы так удобно сидим у неё на шее… и ножками болтаем. Она кивает, не отвлекается, варит кофе.
– А Жанна… – начинаю я.
– Обычное дело по утрам, срок уже большой, – говорит Ба. – Понеслась в туалет, терпеть не может совсем.
– Давайте, я чего-нибудь помогу, – предлагаю. Есть у меня совесть. Но Высшая отказывается, как всегда молча, просто отрицательно качает головой.
– Умывайся да садись, всё уже, – говорит Ба, раскладывая по тарелкам овсянку.
– Я уже предупредил Жанну, а вас ещё нет, – завожу разговор насчёт завтра. – Как вы смотрите… Завтра с утра выехать в город, закупить всё, что может потребоваться… на ближайшие месяцы?
– Да перестань уже выкать, я тебя и старше, может, только лет на сто, – говорит Ба недовольно. – Почему нет, давай поедем.
Жанна умывается и присоединяется к нам за столом. С удовольствием отмечаю, что уговаривать кушать её больше не надо. Я не зря спешил, я был абсолютно прав – я здесь нужен. Да хотя бы только ради того, чтобы она нормально себя чувствовала и ела. И синяки под глазами исчезли. Только волосы, чуть вьющиеся на концах, короткие, а так она отлично выглядит. Нет, ей и с такой причёской хорошо, но раньше волосы у неё были, конечно, просто роскошные… Жалко.
– А ты уже придумала имя ребёнку? – неожиданно даже для себя спрашиваю любимую, и она застывает с ложкой в руках.
– Сын, у нас будет сын, Макс, – она смотрит на меня серьёзно. Точно, так и источник сказал, будет «наследник». А Жанна продолжает, опустив глаза и отворачиваясь в сторону. – Имя… Если бы ты не вернулся, я бы назвала его, как тебя – Макс. А теперь не знаю. А ты?
– Теперь, когда он вернулся, это решать уже не вам, – говорит Ба. – Это не просто ребёнок, это арат правящего Рода. Спрашивайте источник, детки.
Мы с Жанной недоумённо переглянулись. Она посмотрела на меня, не удержалась и прыснула.
– У тебя такое лицо уморительное, – выдаёт котёнок, улыбаясь. Ну, конечно, я ж, когда с ней любовью занимался, и предположить не мог, что творю такое общественно-полезное дело, как обеспечение преемственности наследования. Полный бред…
– Имянаречение наследника правящего Рода подчиняется строгому регламенту, – сказал Пат вслух. – Имя обязательно должно было быть на языке Первых, своей структурой показывать принадлежность к расе и династическую преемственность внутри правящего Рода. Ничего удивительного, что чаще всего Соуло звались Маркусами, Максимусами и Магнусами.
– Заметь, – продолжил источник мысленно, только для меня. – Сервады назвали корабль, на который поместили меня, родовым именем Соуло. А потом, видимо, сами испугались содеянного. Так корабль и стал… флагманом Службы правопорядка. Новейший, мощнейший боевой корабль, оснащённый по последнему слову… имеющий на борту, кстати, пассажирский отсек весьма роскошного класса.
Любопытно. Правильно, что испугались. Я и сам Пата боюсь. Вернее, справедливо опасаюсь.
– Нет, – говорю своим имянарекателям. – Как меня малыша называть не надо. А что, все имена должны быть на «М»? Кроме того, правление Соуло в прошлом, сейчас во Вселенной правит Единый Совет. Так что за важность такая, давать ребёнку непонятное древнее имя?
Присутствующие за столом ощутимо напряглись, даже кофе стал вдруг каким-то осуждающе-горьким, и я понял – наследник будет наречён со всеми преференциями.
– Ладно, что там со структурой? – придётся, видимо, смириться, с неизбежным.
– Структура имени достаточно проста – имя собственное, и только одно, далее идут фамилии матери, потом бабки и, непосредственно, фамилия Рода. Араты чтили своих женщин, – с готовностью ответил Пат.
– Как звали твоего отца? – обращаюсь к притихшей Жанне.
– Вальбек, Александр Вальбек, – говорит вместо неё Ба.
– А почему тогда я – Архипова? – удивляется жена. – Ты же говорила…
– Архиповыми семья назвалась в революцию, чтобы остаться в стране. Тогда выбора особо не было, – Высшая небрежно махнула рукой. – Но настоящая фамилия была Вальбек, мне его мать, твоя настоящая бабка, однажды рассказала.
Мои познания латыни, конечно, куцые совсем, но кое-что я всё же знаю.
– Если откинуть греческие корни… A lex – почти то, что надо. Законный. Как думаешь, Пат, может, назовём в честь отца Жанны? – прошу совета у источника. В конце концов, надо думать и о том, как потом с этим именем жить человеку.
– Достойный выбор, – соглашается Ба.
– Алексус Вальбек Уолдо эс Соуло… – задумчиво произносит Пат, и я вижу, как проясняется лицо котёнка. Ей нравится. – А в миру, на Земле вполне может быть Александром Вальбеком или Алексом Соло. Что ж, неплохо. Осталось только дождаться, и если обстоятельства рождения в корне не поменяют наши планы…
Ну, зачем было напоминать об этом? Наша маленькая семья сразу погрустнела и приуныла.
– Пат! – шиплю мысленно.
– Да, зря… – шепчет он в моей голове и продолжает вслух. – Ну, бывает же, что дети рождаются при каких либо ярких событиях, в дождь, снег или в бурю. И нарекают тогда дитя соответственно – например, «Бурерождённый»…
Какая прелесть! У него есть чувство юмора. Жанна и Ба тоже хихикают, трудно переварить столько высокородного пафоса разом.
Мы сообща убираем со стола. Вдруг возникшая семейная общность, эта родственная атмосфера совместных решений, которой я раньше не знал, а теперь сделался причастен, оказалась неожиданно притягательной и желанной. Как будто я с ними по праву, не вынужденно, как с Элен и отцом, а по настоящему родству и близости. Да, получается, жена – действительно ближе отца и матери. Жена и те, чей образ мысли подобен твоему.
После завтрака Ба уходит осмотреть участок и инструмент, как она говорит, а нас оставляет на хозяйстве. И мы с Жанной сидим на кухне, чистим овощи к обеду и болтаем.
– Она не может без земли, – говорит котёнок о Ба. – Каждую весну и лето горбатится на участке, причём количество насаждений год от года неуклонно растёт. А в эту весну я ей не помощница, не знаю, как она справится.
– Справимся, – успокаиваю Жанну.
– Но ты ведь… не такой, – неуверенно начинает любимая, а я скептически задираю бровь. – Ты городской, не привык…
– Ну, не знаю, мы, когда в штатах жили… я, правда, тогда был ещё подростком, но… мы с отцом работали на ферме, сначала нанимались, потом свою купили.
Интересно… Вот только сейчас многие странности становятся явными – зачем нам это надо было, если, как я впоследствии понял, в деньгах мы никогда не нуждались? Вот так он, отец, меня воспитывал, трудом и личным примером. Так что я, в принципе, многое умею и могу делать. Да, он меня не учил пользоваться творящей силой, он меня учил творить по-земному. Руками и головой.
Возвращается Ба, задумчивая, почти хмурая. Подкидывает дров в плиту и выдворяет нас из кухни. Бульон у неё готов, овощи почищены, сказала она, обед будет через тридцать-сорок минут. А пока мы свободны, можем заниматься чем угодно.
Мы с Жанной выходим на улицу. В ожидании обеда и последующего сеанса связи с «Магнумом» можно развлечься беседой с источником, посидеть на скамейке, например. Зову Пата, пусть учит, у меня от любимой нет секретов.
– Ты, главное, Макс, корректируй направление, уточняй и спрашивай, что тебя больше интересует. И надо начинать практиковаться. А сейчас поговорим о творении. В общем, так сказать. Сам понимаешь, творить можно одной силой, из ничего создавать материю, или с помощью готовых материальных ресурсов, иначе говоря, сырья. Сочетание настоящего сырья и творящей силы, конечно, предпочтительнее, так как деяние будет долговечнее и крупнее. И в том, и в другом случае полезно, а, зачастую, и необходимо знать особенности процесса как он есть, без магии. Так что отец тебя неплохо подготовил. Зная законы и особенности, ты и с пустыми руками многое сможешь. Например, внезапно поднявшийся в чистом поле лес для праздных зрителей будет выглядеть чудом, возникшим на пустом месте. Но ты должен понимать, что в почве лежит огромное количество спящего семени, и твоя задача сначала пробудить их, напоить и заставить расти быстрее. Нет, даже не думай, заруби себе в мозгу – шуточки со временем даром никому не обходятся. Ты, вон, к рождению сына едва успел. Так что выращивай свой лес по-другому, уговаривай, стимулируй, но не меняй ход времени.
– А при чём тут время и то, что Макс «едва успел»? – спрашивает Жанна.
– Что, не похвастался? – едко бросил источник. – А он на корабле, пока с ума от безделья сходил, всё думал, как медленно тянется время. Ну и вот, его пожелание исполнилось.
– Макс? – котёнок взглянула на меня почти с ужасом.
– Да нечаянно вышло, – бормочу я. – Торопился очень…
– Просто запомни – мысль материальна даже у существ, не обладающих творящей силой. Твоя же мысль материальнее в десятки раз, если не больше.
– Пойдём, Макс, Ба зовёт, – потянула за рукав куртки Жанна. Точно – Ба открыла окно на кухне и машет. Обед готов, значит.
Глава 35. Макс. До Творения.
Обедаем быстро и почти без разговоров. Также спешно пьём чай, убираем со стола.
Наконец, ставлю локер на чистый, пустой стол, жму светлую кнопку. Секунды ожидания кажутся бесконечными, но, в конце концов, изображение появляется. То же помещение, что и вчера – медотсек «Магнума», сияет белизной и стерильностью. В кадре крупным планом мэйнер, он принял наш вызов и отходит от локера, открывая нашему взгляду больничную койку Блатта-ама. Инсектар сегодня сидит, так высоко поднято изголовье кровати, на нём нет никаких трубок, и умирающим он не выглядит. Даже панцирные пластины больше не белые – теперь они светятся голубым светом. Немного нереально смотрится, но зато не отдаёт скорой смертью.
Видимо, поэтому и Ян сегодня выглядит почти довольным. На его суровом лице спокойная полуулыбка, подвижная, живая мимика придаёт ему выражение мягкости и почти человеческой теплоты.
– Светлых дней, Максимус, тебе и твоей уважаемой супруге, – говорит мэйнер, присаживаясь на полупустую кровать Блатта-ама. Потом замечает Ба, сидящую рядом с Жанной. – И членам семьи, конечно…
– И вам здрасьте, – отвечаю, изучая взглядом инсектара. Это не дело, что он такой синий, потому что любому во Вселенной понятно, какая сила питает его. Араты не так давно исчезли, чтобы об их энергии уже забыли. – Как вы себя чувствуете, уважаемый…
– Майорам, – подсказывает мысленно источник, и я повторяю за ним вслух. Кстати, совсем забыл, выкладываю телефон, отчётливо светящийся таким же голубым сиянием, как и Блатта-ам, на стол перед локером. Замечаю, что лицо Яннара на мгновение утрачивает благодушное выражение и становится непримиримо-враждебным, но он делает над собой усилие и принимает безучастный вид.
– Добрых дней, мой мальчик, – отвечает мне Блатта-ам, пытаясь спустить ноги с постели.
– Куда вы? Лежите, ещё рано бегать, – останавливает его мэйнер. – Отсюда тоже хорошо видно. Могу подкатить стол с локером, но вставать…
– Хотел взглянуть поближе на юную госпожу, – бормочет старик, пока вскочивший Ян подтягивает локер к кровати, отчего изображение прыгает и трясётся.
– Яннар, может, проясним момент с источником? – предлагаю я мэйнеру. Меня не устраивает, если в такой важный разговор будут вмешиваться негативные эмоции по другому поводу, пусть и не менее важному.
– Нет времени, Макс, он всё ещё слаб, долгого разговора не выдержит. Мы это обсудим один на один, позже, – бросает Ян. Блядь, звучит, как натуральная угроза. – Так что давай, спрашивай по делу, что ты хотел. Важное что-то, раз ты старика почти из могилы поднял.
Вот что-то есть общее у источника и мэйнера. Без балды совсем, следить же надо за языком. Ладно, раз нет времени…
– Майорам, вы были правы – моя жена беременна. И источник поделился со мной открытием, что я не смогу помочь ей при родах, так как наши энергии имеют разную природу. Сказал, что она – не дитя Создателя, – я перевёл дух. – И до тех пор, пока не посоветуется с вами, отказался делиться соображениями. Но как такое может быть? Ведь Жанна беременна, значит, биологически мы совместимы.
– Соло… – позвал Блатта-ам, и мой обитаемый телефон засветился сильнее. Он что, называет источник моей адаптированной земной фамилией? А что… соответствует, Пат такой один, во всей Вселенной.
– Долгих лет, кариам15, – говорит источник вслух. Обращается персонально, по-другому, чем меня учил. – Тебе лучше?
– Старые кости иссохли, и кровь почти не бежит по венам, но я жив, – крякнул старик. – И даже почти весел… и рад вас всех видеть. Так что ты нашёл в нашей девочке?
– Её энергия – золотое пламя, Блатта-ам, ты встречался с такими созданиями прежде?
– Я – нет, а вот Яннару приходилось видеть, – старик замялся.
– Я осматривал труп, – рубанул наш бравый мэйнер, и Ба качнулась в сторону Жанны, сделав такое движение, будто хочет зажать ей уши. – Причём, в животной форме. Давно, лет сорок с лишним назад. Понятно, что у трупа никакой энергии не было, даже посмертная тень уже отошла. И мы ничего не нашли, никаких зацепок, тем более, что на следующий день тело истаяло, оставив после себя только пук чёрной шерсти и перьев. Которые тут же разметал невесть откуда взявшийся на космическом корабле ветер. Это всё. Из этого происшествия я вынес только одно – мы напрасно полагаем, что всё во Вселенной нам известно.
Смотрю на котёнка – у неё такое лицо, такие глаза! А Ба в отчаянии, ясно, она уверена, что это была Мораг, мать Жанны.
– Итак, что мы имеем – неизвестная энергия, самоуничтожающееся после смерти тело и древние легенды, которые ничего не объясняют и мало что описывают, – произнёс Блатта-ам задумчиво. – Но ведь у них получилось, вот он, результат… А если пойти другим путём… Как ты сказал, друг мой, не дитя Создателя…
– Я сказал, что её энергия – не есть энергия Творения, – беспардонно перебил источник.
– Нет, – старик отмахнулся, словно от назойливой мухи. – Все мы знаем, что Создатель породил множество существ, и не всё из них наделены творящей силой, вот сервады, к примеру, ею не обладают. Я тоже, кстати. И ты говоришь, она – не дитя Создателя и обладает энергией, которая не есть энергия Творения… А почему мы думаем, что история Вселенной началась с Творения? Было же что-то до него, иначе откуда он взялся, этот наш Создатель… Или по-другому, почему мы считаем, что это первое Творение? Да, верно, надо вот так… Творения, видимо, происходят периодически во Вселенной, и творятся они различными силами и творцами… и, очевидно, элементы предыдущих Творений могли сохраниться где-то… при возникновении уникальных условий и обстоятельств…
– Что с этим делать, Блатта-ам? – пытаюсь подтолкнуть учёного к готовому рецепту. – Как сохранить ей жизнь во время родов?
Старик прервал бормотание и устремил на меня свой теперь бесконечно голубой фасеточный взгляд, быстро теряющий фокус и вновь обращающийся внутрь себя самого.
– Нужны анализы, замеры, эксперименты… лабораторные исследования, короче. Нет никаких поводов пока думать, что ей не хватит своих сил, или что Максимус не сможет ей помочь. Они уже объединялись, так что, вероятно, настроены друг на друга. Скажите, дорогая, вы можете заставить свою энергию проявиться физически, например, показаться на ладони?
Жанна сначала молча помотала головой, потом выставила перед собой руку и вперилась в неё взглядом. Но изящная ручка не засветилась. Тогда я взял её за руку и попытался вызвать своё голубое сияние, а после направил его в маленькую ладошку жены. Голубой свет медленно впитывался в бледную тонкую кожу, пока Жанна вдруг не вскрикнула, отдёрнув руку и прижав её к груди. Так она просидела несколько секунд, испуганная и взволнованная, после чего медленно вытянула руку и раскрыла ладонь.
На «Магнуме» ахнули. На ладони Жанны, подчёркивая снежную бледность её кожи, лежал крупный голубой кристалл.
– Кристаллическая карула, – прошептал Блатта-ам. – Что ж, всё-таки некое взаимодействие имеется… она не потребляет, но перерабатывает…
– Госпожа, – очень почтительно сказал Пат. – Не дитя Создателя, она, возможно, его сестра.
– Что-то вроде, – согласился инсектар. – Максимус, это необходимо изучить, сделать всё, чтобы удостовериться, что опасности ни для матери, ни для ребёнка нет. Твоя очаровательная жена уникальна, и могу только представить, насколько уникален будет ребёнок. Я приглашаю вас сюда, на «Магнум», здесь отличная лаборатория. Пока ещё есть возможность воспользоваться прото-переходом, потому что через пару недель ей уже нельзя будет путешествовать таким образом.
Я замер. Только в кошмарном сне мне могло присниться, что я отпустил Жанну и сына на «Магнум» или куда бы то ни было с Земли.
– Вы можете посетить нас вдвоём, если опасаешься за девочку, и даже всей семьёй, – продолжил старик, а Ян кивнул, подтверждая, что да, мы можем.
– Я не могу принять такое решение один, – говорю я, холодея. Чтобы мы не решили в итоге, это решение будет мучать меня, пока всё не разрешится через пару месяцев. А может, и до конца моих дней, если случится непоправимое.
– Спасибо большое, что приняли в нас участие, – вдруг решительно сказала Жанна и крепко сжала мою руку. – Но я уже не способна к путешествиям.
Котёнок нарочито неловко поднялась, опираясь на мою руку, и продемонстрировала свой уже очень большой животик.
– Мы обязательно навестим вас, как только Алекс немного подрастёт, – мягко сказала она, называя ещё нерождённого сына по имени и шокируя наших друзей. – А пока можно изучить это.
Жанна положила кристалл на белый треугольник.
– Макс, отправь, пожалуйста, – попросила она меня. Котёнок играет какой-то спектакль, мне остаётся только подыгрывать, не вмешиваясь. Ладно, жму на тёмный треугольник.
Разглядываю в локере слегка вытянувшиеся лица Яннара и инсектара. Но старик приходит в себя первым.
– Спасибо за бесценный дар, юная госпожа, – благодарит он Жанну. – Это чрезвычайно редко встречающееся явление, творящая сила в виде камня. И я понимаю ваше нежелание покидать родные пенаты в таком состоянии… и буду рад увидеться с вами, в любое время, когда у вас появится такое желание или необходимость. А, Яннар…
Блатта-ам прервался и откинулся на спинку-изголовье. Он устал, мы слишком затянули беседу.
– Что про девочку-Высшую, которую ты видел? – продолжает он слабеющим голосом.
Мэйнер жестом указывает ему на Ба. Та ёжится, передёргивает плечами, неожиданно для себя оказавшись в центре внимания. Старик присматривается к ней, медленно скользя большими глазами по её старушечьей личине, пока взгляд его не останавливается на обереге на шее женщины.
– О! – коротко восклицает он. Узнал безделушку, ещё бы, он же держал оберег в руках. – Ещё и талантлива! Снимите амулет, пожалуйста, альта… не знаю, как вас называть.
– Меня зовут Ниоткела Барраг, – Ба медленно сняла с шеи оберег, и две пары глаз впились в неё взглядами – Ян ищущим, а Блатта-ам восхищённым. Я напрягся, чем-то мне это напоминает, как мои ребята реагировали на Элен.
– Да, ты прав, – сказал старик, не скрывая удовольствия. – Она очень, очень на него похожа. Просто одно лицо, не будь она нежной девочкой… Сколько вам лет, невероятное создание?
– Сто восемьдесят, – Ба всегда немногословна, а сейчас разговор ей явно не нравится в силу своей непонятной подоплёки.
– Я полагаю, вам я обязан своим относительным здоровьем? – Блатта-ама очень интересует Ба, и это её пугает. – Что ж, большое спасибо. Искренне восхищаюсь вашим талантом. Кто учил вас изготавливать подобные замечательные артефакты?
– Учила приёмная мать, дома, на Оре. Я там родилась, – отвечает Высшая, недоумевая.
– Вот тебе и ответ, Яннар, куда делась жена Главы Совета… и почему Аяр не смог найти ребёнка. Она ушла от него, сбежала в Ору. Чтобы проверить, тебе достаточно узнать девичью фамилию жены Главы Совета. Но, может быть, альта Барраг пожертвует нам пару волосков из своей великолепной косы?
Ощущение дискомфорта у Ба достигло апогея, лучше вмешаться, пока не произошло что-нибудь по-настоящему неприятное.
– Ян, что происходит?
– Ничего, это дело семейное, – резко отбривает меня мэйнер.
– Не надо так, Яннар, – вставляет инсектар.
– Ну, тем более, раз семейное. Ба мне родственница теперь, прекрати её пугать и будь добр объясниться, – я понимаю, что наша Ба и сама может за себя постоять, но при мне ей не придётся этого делать.
– У моего брата должен был родиться ребёнок, – словно нехотя рассказывает мэйнер. – Но мать ребёнка сначала вышла замуж за высокопоставленного сервада, а непосредственно перед родами бесследно исчезла. Она сломала жизнь Аяру, он искал её больше года, нашёл, когда она уже стала чужой женой. Потом ещё с сотню лет безрезультатно искал ребёнка. Я просто заметил, как похожа твоя родственница на моего брата… у него такая внешность, не совсем рядовая, он похож на нашу мать, признанную красавицу. Вот, собственно, и всё.
– Мама умерла в родах, – бесцветно сказала Ниоткела, наматывая пару длинных волосков на палец. Получившееся колечко она положила в локер и, не колеблясь, отправила его на корабль. – Дед успел вскочить в её портал и появился в Оре сутки спустя, когда всё уже было кончено. До конца жизни не мог простить себе её смерти. И этого брака, которого она не желала. Так что не только у вашего брата жизнь оказалась сломана.
– Спасибо, – сказал Ян, передавая генетический материал Блатта-аму. – Я безмерно благодарен. И прошу извинить. Максимус?
– Да, до встречи, – обнимаю Жанну, наблюдаю, как прощаются источник, Ба и инсектар. Жанна тоже сказала своё тихое «До свидания». Локер погас.