Аврора Ансер
Соло
– Так всё же – что значит «не есть энергия Творения»?
– То и значит, в прямом смысле. Ты – дитя Создателя, твоя жена – нет. Ваши энергии имеют разную природу.
– Как такое возможно? – спрашиваю снова. Ну не укладывается такая метафизика в моей голове, что поделать. – Ведь ребёнок у нас получился…
– Есть одна мысль, но я не полностью уверен. Лучше бы посоветоваться ещё с кем-то. Например, с Блатта-амом, очень умный старик, – сказал источник с уважением. – Он меня, кстати, и надоумил, что я могу выбирать, что связь с Родом возникла раньше, чем связь с кораблём. С ним единственным на «Магнуме» и общался.
Вот как! Да, поговорить бы с ним. Но страшно нарваться на Яна. Думаю, он там сейчас рвёт и мечет, потому что вряд ли теперь «Магнум» пригоден для полётов.
– Обязательно поговорю, – обещаю я. – Но позже. Пусть мэйнер… успокоится немного. Пока сам буду думать, что можно сделать. Насколько наши энергии несовместимы? Ты хочешь сказать, что она не сможет принять мою энергию, а своих сил родить ребёнка ей не хватит?
Тихий шорох отвлекает моё внимание, и я оборачиваюсь к двери. Жанна! И сколько она там уже простояла?
– Я умру? – тихо спрашивает она, и в глазах у неё что-то промелькнуло. То самое золотое пламя, как монета на дне колодца.
– Нет, конечно, глупенькая, – я вскакиваю, роняя стул. Ба вздрагивает и тоже поднимается. Идёт к кухонному шкафчику, достаёт чистые чашки.
– Чаю попьём, – говорит она спокойно. Ну, хоть кто-то у нас в своём уме.
Я притягиваю Жанну к себе на колени, и мы пьём чай. Чудесный чай с мелиссой, заваренный Ба, которая кидает на меня весьма говорящие взгляды. Знаю, я придурок. Теперь Жанна будет мучиться, переживать, как будто мало ей было забот.
Но выглядит котёнок лучше, и после чая мы даже выходим на улицу, погулять. Мы идём по дороге, окружённой весенней зелёной дымкой, а в придорожных канавах уже торчат жёлтые солнышки мать-и-мачехи. Меня беспокоит, не легко ли Жанна одета, а она расспрашивает меня про корабль. Но рассказывать почти не о чем, ведь я его толком и не видел.
– Ты знаешь, какой он огромный? – восклицает котёнок. – Он накрывал весь город, Макс. Гигантский, плоский диск. Как я ругала себя, что не помогла тебе!
– А я радовался, что ты успела уйти, – отвечаю ей. – Не знаю, как бы мы выбирались оттуда вдвоём. Думаю, нас бы не отпустили.
И мы замолкаем, снова проживаем тот вечер. Смотрю на неё и вижу, что она устала, тяжело оперлась на мою руку. Разворачиваю её, и мы идём обратно.
– Не хватает, да? Тележки из магазина, – я меняю тему. Нечего грустить, вспоминать плохое. – Вот сейчас бы ты, наверное, с удовольствием прокатилась.
И Жанна улыбается очень светлой улыбкой, да, тот вечер нас тогда сильно сблизил. Но нужно где-то присесть, отдохнуть, а то мы не дойдём до дома. Вот, например, можно пойти, посидеть на скамейке у бани.
– Что с Вовой? – спрашивает Жанна. Волнуется за него? Морщусь недовольно.
– А что с ним? – прикидываюсь дурачком. – Сел в машину и уехал.
– Вы поссорились? Из-за меня? – по-моему, Мотыль не достоин её тревоги. – Ты его снова ударил?
– Не будет лезть к моей жене, – говорю сквозь зубы, уж слишком Жанна добрая.
– Жене?! – упс, вспоминаю, что об этом я сказать ей не успел.
Глава 32. Макс. Последний раз.
Мы подходим к бане, и я помогаю ей сесть на низкую лавочку. Сам приседаю перед ней на корточки, беру её руки в свои.
– Ты только не волнуйся, котёнок, – говорю ей тихо. – Это мне Ба объяснила. Что в первый день нашего знакомства я на тебе женился. Помнишь, я нёс какой-то бред в коридоре? Вот это оно и было. Как оказалось, очень своевременно.
Я нерешительно кладу руку на её живот, и Жанна накрывает её своими руками. Поднимаю на неё взгляд – да за то, чтобы она всегда на меня так смотрела, всё готов отдать! Я сажусь с ней рядом на скамейку, обнимаю за плечи. И Жанна подставляет мне губы для поцелуя. Я целую этот сладкий рот и впервые отчётливо понимаю, какой трудной будет моя жизнь… в ближайшие месяцы.
– А я тогда, в первый день, так рассердилась на тебя, – говорит котёнок, улыбаясь. – А сама всё думала, что впервые вижу тебя так близко… и что от твоей улыбки захватывает дух.
Надо же… Я не знал. Думал, внимания не обратила. И мы снова целуемся, совсем не как будущие родители, а как влюблённые подростки. Дурею от неё и забываю обо всём, как будто не было всех этих тревожных дней-месяцев, как будто не предстоит нам впереди тяжёлое испытание.
Мы сидим на лавочке ещё с полчаса, пока вечерняя прохлада не сменяет дневное тепло, и идём ужинать. Я могу её нести? Не знаю, боюсь задавить ребёнка. Поэтому просто схожу с тропинки в ещё небольшую траву и помогаю идти, придерживаю её за плечи.
На кухне Ба накрывает на стол, задумчиво как-то. Телефон лежит на буфете, и у меня складывается впечатление, что только что они с источником оживлённо общались. Не спрашиваю ни о чём, помогаю Жанне разуться.
Моем руки, садимся за стол. Ужин проходит почти в полном молчании. После ужина помогаю Ба убраться на кухне, и почти сразу надо ложиться спать, ведь электричества в Кармане нет, а при лампе… ну, чем без освещения займёшься?
Впервые задумываюсь, как мы все будем ночевать. Да уж. Я хотел бы лечь с Жанной, но вдруг ей будет неудобно? Спросить Ба? Но оказалось, Жанна всё уже решила. Появилась в дверях кухни, в халатике, накинутом на свободную тонкую белую ночную сорочку, и молча, с ожиданием уставилась на меня. Я в ответ вскинул на неё вопросительный взгляд.
– Идём спать, Макс, – зовёт она меня и протягивает руку.
– Да я грязный, котёнок, чтобы с тобой ложиться, – отвечаю, но за руку её беру.
– Завтра байню стопишь, – Ба зыркнула на меня сердито, – так отмоешься. А сейчас иди, не расстраивай её.
Мы идём в большую комнату, на ту самую кровать, на которой в первый приезд ночевали. А Ба, интересно, где спит? А, вижу, дверь в углу нашей комнаты, там, вроде, ещё комнатушка крохотная есть.
Молча раздеваюсь, забираюсь на кровать, потому что Жанна не ложится, ждёт, когда я лягу. Хочет спать с краю. Наверное, ей так удобнее. Жду её и укрываю нас обоих одеялом.
В доме воцаряется тишина и темнота. Жанна лежит ко мне спиной, моя рука лежит на ней, и она переплела свои пальцы с моими. А я лежу, стараясь не прижиматься к ней, потому что тело… оно живёт по своим законам и ни фига не понимает, что секс теперь для нас под запретом.
Жанна полежала немного и зашевелилась. Неудобно? Поёрзала и прижалась попой к моему паху. Член, почувствовав касание желанного нежного тела, дёрнулся. Жанна замерла, я тоже. Даже дыхание затаил.
– Макс… – раздался её шёпот в темноте, и она повернулась на спину. – Поцелуй меня…
А я сомневаюсь. Нельзя! Вот просто чувствую опасность. Но Жанна тянет свою ручку под одеялом и осторожно сжимает мой напряжённый конец, сдерживаемый лишь тонким трикотажем боксёров.
– Макс, пожалуйста, – просит любимая. И я целую. Как её не целовать? Вообще невозможно.
Котёнок наглаживает меня через трусы, такая сладкая и жестокая ласка. Потом тянет вниз резинку, хочет коснуться голой кожи.
– Не надо, – я ловлю её руку, не позволяю. Мне и так трудно сдержаться.
– Ты не хочешь меня… такую, – говорит она горько и все попытки прекращает.
– Ну, что ты, малыш, – шепчу ей сквозь поцелуи, чувствуя себя полным козлом. – Просто тебе нельзя уже, срок большой, да и Ба… спит за стенкой, услышит.
– Макс, мне это очень нужно, понимаешь? – Жанна гладит меня по щеке, тянет на себя за шею, и я снова склоняюсь над ней и целую в мокрые глаза. – Очень нужно побыть с тобой ещё раз. Последний раз!
Вот я сука! Это я сделал это с ней! Козлина похотливая, она, между прочим, не хотела. Говорила тогда, я помню, что надо предохраняться. А сейчас нельзя позволить, чтобы она думала о том, что мы занимаемся любовью последний раз. Поэтому я сам стягиваю трусы под одеялом, и радостный член касается своей горячей плотью её нежной, кажущейся прохладной, кожи, не прикрытой сбившейся сорочкой.
Я впиваюсь в её рот, ласкаю одной рукой увеличившиеся груди. Безумие нашего положения захватывает меня, и я тоже думаю, а вдруг этот раз у нас последний? И хочу ласкать всё её тело, пусть и сильно изменившееся, но такое же отзывчивое и желанное, как прежде… Желанное всегда.
Я опускаюсь к её груди и сдвигаю с плеч тонкие лямки сорочки. Впиваюсь в соски ртом, поочередно, а она вздрагивает и тихо стонет. Грудь стала чувствительней, я понял. Сползаю с кровати и подтягиваю её за ноги к себе, открывая бёдра. Любимый запах сносит крышу, и я прижимаюсь щекой к её гладкому бедру, тяну дорожку поцелуев почти от самого колена. Пока не касаюсь нежного лобка. Свежий дынный аромат кружит голову, я остервенело впиваюсь в неё, мою девочку, мою единственную. Ласкаю пальцами узкий вход, понимаю, как сильно она меня сейчас хочет. И я могу войти в неё так, когда она раскинулась передо мной на спине, но боюсь, что не сдержусь, войду слишком глубоко. Поэтому снова забираюсь на постель.
– Ляг на бок, котёнок, – прошу её, пребывающую в полузабытьи. Помогаю ей повернуться и немного приподнимаю её бедро.
Направляю член между нежных губок и вхожу, медленно, протяжно. Меня выгибает от ощущений, там так узко… Создатель, как я об этом мечтал! Я слышу тихий долгий стон Жанны, и мне бы вспомнить про Ба, но я уже захвачен движением. Я стараюсь качать медленнее, но так выходит слишком глубоко, и я срываюсь на более быстрый, но поверхностный ритм. Так я не могу целовать любимую, но могу сжимать рукой её груди, закрываясь лицом в душистые волосы, и прикусывать нежное ушко. Чувствую, как тесно сжимает меня её тело, обхватывает, тянет внутрь, не могу сдержать хриплый ах. Она сокращается с неимоверной силой, вскрикивает сама и утягивает меня за собой в пучину, омут яркого оргазма. И окружающая нас темнота на мгновение расцвечивается золотыми и радужными искрами.
Мне бы отдышаться… Всё ещё чувствую её последние сокращения, не хочу из неё выходить. А член доволен, да, говорит, давай отдохнём и пойдём на второй раунд. Поэтому аккуратно отстраняюсь, думаю, как в полной темноте найти трусы.
– Котёнок, ты брызжешь энергией, как бенгальская свеча, – шепчу расслабленно-томной жене, целую в висок.
– Спасибо… любимый, – шепчет она сонно, и я замираю. Она сказала «любимый», впервые сказала так! И сердце вдруг сжалось – ну как, как я без неё буду?
Ты это брось, приказываю себе, ничего подобного не случится. И она сильная, очень сильная, я тоже буду стараться. Справимся вместе, обязательно справимся, Ба поможет… поговорим с Блатта-амом, у него спросим… у кого б ещё спросить, можно ли нам трахаться… как же сладко!
Утро возвестило о себе петушиным криком и приглушенными голосами на кухне. Солнце бьёт в зашторенные окна, я один в постели. Ничего себе, когда это Жанна проснулась, да ещё так, чтобы я не услышал? Слышу с кухни её голос, она что-то щебечет, рассказывает Ба с радостной интонацией. Ей вторит источник. А голоса Ба не слышно, она молчит почему-то.
Вылезаю из кровати, добываю из сумки свободные трикотажные брюки. Подумав, натягиваю футболку, нечего светить перед Ба голым брюхом.
Выхожу на кухню, здороваюсь, умываюсь.
– Макс, ты представляешь, – звонко восклицает Жанна, – Ба сегодня проснулась в «новых покоях», как она сказала!
Я смотрю на неё и любуюсь, как она хороша в это утро. Я её такой весёлой и бодрой даже до беременности не видел. Так, о чём она говорит… «в новых покоях»… и что это значит?
– В каких таких новых? – спрашиваю, и Жанна тянет меня за руку, показывать.
Во-первых, вход в «покои» прямо из коридора, не из комнаты, где мы спали. Во-вторых, по площади там добрых полдома, не меньше. В большой светлой комнате стоят односпальная кровать, тумбочка и кресло. Видимо, это обстановка каморки Ба, перенеслась сюда вместе с владелицей.
– Но Пат говорит, что он этого не делал, – сообщает котёнок. Кто это, Пат? А, Жанна сократила Патриарха до Пата, я так понимаю. Что ж, так гораздо лучше. – Но ты, он сказал, мог бы… Ты что, правда такое можешь?
Откуда я знаю? Блатта-ам говорил, всё могу, но это звучит совсем нереально.
Возвращаемся на кухню, завтракать. Жанна уже поела, наливает мне кофе. Ба молчалива, пребывает в своих раздумьях. Мне почему-то перед ней стыдно, неловко за то, что ночью не сдержался. Думает обо мне, наверное, чёрт те что. Мне кажется, Ба вообще недолюбливает мужчин, возможно, у неё есть причины.
После завтрака идём с ней, она учит меня топить баню. Показывает, как разжигать печь, откуда брать дрова и носить воду. Жанна сидит на скамейке, греется на солнце, вытянув ножки и прикрыв глаза.
– Вы не подумайте, я умышленно ничего такого не делал, – говорю Ба, когда мы склоняемся с ней над печной дверцей. – Просто в какой-то момент беспокоился, что мы вам мешаем.
Ба молчит, только поджимает губы.
– Осуждаете меня? – мне очень важно, чтобы она не думала обо мне, как о похотливом животном, не думала, что я Жанну заставил.
– В деревне, где я выросла, бабы до родов мужей принимали, что было делать… Мужицкую нужду так просто не оставишь, он же сразу найдёт, куда сходить, вот и приходилось, – рассказывает Ба. Это что же за деревня такая?
– Я не собирался, понимаю, что ей нельзя уже, – пытаюсь я оправдаться. – Но Жанна… нашла такие слова… Сказала, что в последний раз. Я не мог её так расстроить…
Ба поднимает голову и смотрит на меня, изучающе, с прищуром.
– Ты этот бред выкинь из головы, про «нельзя», – говорит она, налюбовавшись моей смущённой мордой. – Всё можно, если она хочет. Понял?
Я понял. Как хорошо, что вопрос разъяснился, так намного легче.
– Да ты и сам, наверное, заметил? – продолжает Ба тихо. – Она сегодня счастлива, как птичка. Так что старайся. Довольна мама – здоров ребёнок.
Потом мы практически шёпотом беседуем о родах. Соглашаемся, что в человеческой клинике рожать нельзя, слишком много странностей у нас, и срок в одиннадцать месяцев, и возможные выбросы энергии… Нельзя, заметят, что мы другие. Купить услуги гинеколога… пригласить в Карман… Тоже нет. Всё потому же. Ба думает, что надо съездить в город, кое-что прикупить – литературу, инструменты, лекарства. Я, в принципе, согласен. Тем более, что хочу купить лёгкое складное кресло для Жанны, чтобы можно было отдыхать где угодно, гуляя. А ещё я думаю, что надо придумать что-то с удобствами, ну, хотя бы с освещением и водой. Но это лучше обсудить с источником, чем с Ба. Главное, она не против.
После обеда приехал Мотыль, пригнал мою машину. Я его почти простил, так что позволяю увидеться с Жанной. В моём присутствии, конечно, под неусыпным надзором. Она сегодня просто светится, и Мотыль тоже получает свою порцию улыбок. Вижу, он заворожён, такой он её ещё не видел. Вовка кидает на меня странные взгляды, словно не верит, что она могла поправиться всего за сутки. Да, такие уж у нас привязки, но он-то об этом не знает.
Мотыль погостил с полчаса и собрался обратно, говорит, за лесом его ждёт Валерка. Я его отвезу, пешком идти всё-таки долго, а мне не трудно. Вижу, что лицо котёнка омрачилось.
– Пятнадцать минут, Жан, ровно столько меня не будет, – обещаю я, и Ба поддерживает меня – ей не стоит ехать.
Выезжаем из деревни, двигаемся к пограничному лесу. Мотыль молчит, но я вижу, что его что-то беспокоит.
– Макс, у неё срок девять месяцев уже, – всё-таки решается он. – Почему она не рожает? Как ты можешь быть так спокоен? Отвези её в больницу, в конце концов, это же ненормально!
Вот она, дружба с людьми, надо было раньше думать. Что ему ответить? Как выкрутиться? Я не знаю. Не скажешь ведь, что мы вообще не люди.
– Во-первых, я не спокоен, я тоже переживаю, – начинаю я уверенно, придётся сказать правду, но не всю. – Во-вторых, такое очень редко, но бывает, когда беременность длится дольше девяти месяцев. У нас в семье такое случалось. А в больницу я могу её отвезти только насильно, потому что Жанна туда не хочет.
Но его мой ответ не удовлетворяет. Правда, разговоров он больше не заводит, но понятно, что считает меня безответственным похуистом. Как бы не замутил спасательную операцию наш излишне взволнованный «друг».
За лесом едем ещё с километр, прежде чем вижу машину Валета. Он стоит на жаре, курит, опёршись на капот своего «Ниссана».
Глушу мотор, выхожу из машины. Вот его я искренне рад видеть. Здороваемся, жмём друг другу руки. Валерка оглядывает меня с головы до ног, вопрос вертится у него на языке, но он молчит. Да, он не спрашивает, где я был, и за это его ещё больше уважаю.
Он докуривает, они с Мотылём садятся в тачку и уезжают. Мне тоже пора, в Кармане волнуется Жанна.
По пути завожу с источником разговор об удобствах. Рассказываю ему об идее поставить ветряк, думаю вслух, какие приспособы надо купить.
– Не понимаю, зачем всё это, – заявляет Пат. – У тебя есть я, что ещё нужно?
– В деревне три дома, не только наш, – отвечаю ему. – Ты что, готов питать все? Придётся тогда тебе всегда сидеть в Кармане. Для бесперебойной работы. Да и как объяснить это людям? Кстати, странно, что Мотыль не заметил, что дом увеличился.
– Ну, я старался, – сказал источник и задумался. Ненадолго.
– Три маленьких дома не проблема. Дворец Соуло был сопоставим по размерам с «Магнумом», так что дело не в этом. А вот всегда оставаться в Кармане… Кстати, что это за мир?
– По-твоему, это мир? Ба считает, что это что-то между.
– Это мир, я уверен. А с миром сначала нужно познакомиться, прежде чем обустраиваться надолго. Знаешь, с некоторыми мирами можно договориться, жить тогда будет легче. Кстати, когда мы поговорим с Блатта-амом?
– Не знаю, по-моему, ещё рано.
– Да как бы уже не поздно, – парирует Пат. – У тебя же локер, вызови их. Ты правильно сказал вчера, надо спешить.
– Хорошо, попробуем, только доедем до дома, – я сдаюсь, он прав. Нет смысла тянуть, со стариком нужно поговорить как можно быстрее.
Глава 33. Макс. Ведар.
Подъехав, ставлю машину на лужайке перед домом. Оглядываю внедорожник с удовольствием, всё-таки, с ним будет полегче. Можно выехать из Кармана по любой необходимости, да и без неё тоже можно. А теперь нужно пойти, быстрее успокоить котёнка.
Нахожу Жанну у бани, Ба как раз закончила там убираться, и трубу в печке закрыла.
– Всё, давай собирайся мыться, – говорит мне Ба строго. Похоже, она перестала воспринимать меня исключительно как вредоносное существо с членом, а решила считать вторым ребёнком. Что ж, это дорогого стоит.
– Пат считает, что нужно срочно связаться с инсектаром, ну, тем учёным с корабля, я вам рассказывал, – говорю Ба. – Я бы хотел, чтобы вы присутствовали. И вы, и Жанна.
В конце концов, я рассудил, что если Жанна будет в курсе, ей не будет так страшно. Потому что нет ничего страшнее неизвестности. Смотрю на Ба – она кивает, соглашаясь, и мы втроём идём к дому. А я прокручиваю в голове, думаю, как построить беседу с Яном.
Мы устраиваемся на кухне вокруг стола. Сам признаюсь, что источник здесь, на Земле, со мной. Ищу в куртке локер, ставлю его на стол, вспоминаю нехитрую инструкцию. Так, жмём белый треугольник, контакт в локере всего один, поэтому просто надо нажать ещё раз.
Ян отвечает быстро, я вижу изображение – полностью белое помещение. Вроде, это их лазарет, ну, где меня осматривали. Да, похоже. По окаменевшему лицу мэйнера понимаю, что он в полном раздрае.
– Светлых дней, мэйнер Тарда, – приветствую по их обычаю. – Почему вы не покинули корабль?
– Не думаю, что в ближайшем будущем меня ожидают светлые дни, – отвечает Ян, медленно расхаживающий перед локером. Странно, обычно он носил коммуникатор на руке, на левой…
– Яннар, я должен вас попросить о беседе с Блатта-амом, мне срочно нужна его помощь, – не нравится мне его вид, что-то явно нехорошее случилось. Или из-за потери источника переживает?
– Вряд ли, Максимус, Блатта-ам теперь способен кому-нибудь помочь, взгляни, – мэйнер, пребывая в расстроенных чувствах, не замечает, как преодолевает барьер официального отношения ко мне. Он поворачивает установленный на столе локер в сторону, и я вижу старика. Да, дело плохо, он лежит без движения на больничной койке с поднятым изголовьем, к тонким рукам тянутся несколько трубок. Большие фасеточные глаза подёрнулись плёнкой, пластинчатые покровы посерели.
– Он прожил столько, сколько не удавалось прожить ни одному инсектару, а всё оттого, что всё время находился рядом с творящей силой сначала отца, потом моей. Но и этому, видно, есть конец.
А дело не только в творящей силе вагусов, внезапно понимаю я. Последние десять лет старик сдружился с источником Соуло, самым мощным из существующих источников. И нетрудно сопоставить две вещи – момент, когда Пат оставил корабль, и ухудшение здоровья старого инсектара. Скорее всего, Блатта-ам знал, не мог не знать, чем это ему грозит, но всё равно помог источнику покинуть «Магнум». Это так важно было, чтобы я и Пат соединились, что инсектар практически пожертвовал ещё несколькими годами жизни?
Что будет теперь с нами? С мэйнером? Ведь Тарда одинок, бесконечно одинок! У него, кроме этого старого таракана, ближе нет никого. Во всей Вселенной. Мэйнер говорил что-то про брата, но где он, этот брат? Всё это проносится в голове за считанные секунды и вызывает к жизни отчаянный порыв. Я могу, Блатта-ам, ты сам сказал, я всё могу! И я желаю, я просто велю ему жить, велю не оставлять нас.
– Максимус… – раздаётся слабый, едва слышный голос. – Не держи меня, время пришло… Какой же ты ещё мальчишка…
– Мы все без тебя пропадём, не справимся, – говорю ему. Что же делать… – А Ян? Как он один?
Выглядит инсектар плохо. Да что говорить, выглядит умирающим. Я мучительно пытаюсь хоть что-нибудь придумать, и что-то крутится в голове, но ускользает, не могу ухватиться, поймать мысль. Смотрю на Жанну – она рядом со мной, вцепилась в мою руку, и в глазах у неё столько сочувствия! Если бы сочувствием одним можно было исцелить, Блатта-ам обязательно бы исцелился. И тут мой взгляд падает на Ба, скромно отошедшую к окну, чтобы не попадать в зону видимости локера.
– Ба! – восклицаю я. Нашёл. Может быть. – Ну, придумайте что-нибудь! Может, у вас есть что-то, какая-нибудь висюлька, чтобы поправить здоровье старику. Помогите ему. А он поможет нам, нам всем.
Смотрю на неё и теряю надежду – Ба замерла и мне не отвечает. Да, само собой, так не бывает. Блатта-ам умирает, ему уже не до наших бед. Дальше мы как-нибудь сами. Бесценный источник знаний и великой доброты, инсектар покидает нас.
Но Ба медленно подходит к столу, и теперь её тоже видят на «Магнуме». Она снимает с шеи свой оберег, становясь прекрасной Высшей. И я замечаю, как впивается в неё глазами Ян. Как он может в такую минуту интересоваться женщинами?
– Давай, Макс, – Ба кладёт оберег в мою руку. – Заряди его, вложи всё, что ты хочешь, чтобы в нём было.
Я смотрю на деревянную каплю с причудливым узловатым узором и вызываю в себе бешеное, неистовое желание. Желание здоровья, силы, многих лет впереди, лёгкости и ясности ума для Блатта-ама.
– Аччипире14, Ведар, – говорит Ба, когда ладонь и талисман в ней наливаются ярким голубым светом.
И мы поражённо наблюдаем, как голубое свечение исчезает, словно впитываясь в тёмное дерево.
– Я, Ниоткела Барраг, приношу тебе, Блатта-ам, в дар Ведар, который я сама взрастила. Носи, не снимая, да будут твои лета долгими и дни светлыми, – Ба закрыла мою ладонь своими изуродованными пальцами, светящимися красным светом. – Можешь отправлять, Макс…
Высшая обессиленно опустилась на стул рядом с Жанной. Она и свои силы в талисман вложила? Да, похоже. Он и так был мощный, а теперь должен стать как минимум втрое сильнее. Кладу оберег на тёмный треугольник локера, жму светлый треугольник, и через несколько минут мы видим, как Ян поднимает артефакт за шнурок в своём медотсеке.
– Давай, Яннар, – тороплю я мэйнера, словно раздумывающего, стоит ли пробовать, или лучше не мучить умирающего.
– Чтобы подействовал, нужно немного времени, – говорит Ба. – Поднимется на ноги не раньше, чем через сутки. Если вообще поможет.
– Что ж, Ян, тогда прощаюсь, – говорю я Тарда, одевающему шнурок на инсектара. – Свяжемся завтра, примерно в это же время.
Вижу, как Ян согласно кивает, отключаю локер.
За столом тишина. Все мы подавлены и серьёзны. Тягостное зрелище умирающего старика подействовало на нас, как отрезвляющий холодный душ. На фоне радости от встречи, радости от того, что мы снова вместе, бессилие перед смертью показалось тем более страшным и удручающим, что далее грозило коснуться своим ледяным дыханием и нас.
– Я думал, ваш оберег меняет внешность, – без интонации говорю Ба.
– Этот особенный, многое может, – она слегка пожимает плечами. – В нём не только кристалл, в нём кровь… дорогого мне человека.
И здесь драма. Смотрю на её прекрасное, сосредоточенное лицо с упрямо сжатыми губами. Вот кто из нас никогда не сдастся. Столько силы в одной маленькой женщине! И теперь понятно, почему Ба не хотела расставаться с амулетом. Но надо как-то выбираться из этой печали.
– Он поправится, – объявляю громко. – Всё будет хорошо, и у нас, и у них.
– Пойдём, пройдёмся, Макс, – вдруг говорит Жанна и встаёт из-за стола. Отличная мысль. Нам всем надо немного отвлечься.
– Вы с нами? – спрашиваю Ба, и она соглашается, но потом внезапно передумывает.
– Не надо мне ходить по деревне без оберега, здесь меня такую не знают, – поясняет она сухо. – А вы сходите, подышите воздухом.
А оберег Жанны, тот, что у меня, может, его можно под что-то приспособить? Молча иду в комнату, роюсь в сумке.
– Посмотрите, его не получится использовать? – кладу деревянный кулон на кухонный стол перед Ба. – Спас меня на корабле, между прочим, от пристального внимания высокой Комиссии.
Ба взглянула на меня с удивлением и, наклонившись, всмотрелась в амулет.
– Ты его надевал? – спрашивает она недоумённо – И что, сработало?
– А вы сомневаетесь? Без него я бы уже, наверное, любовался красотами где-нибудь на Консиладе. Ну, пошли? – говорю ожидающей меня Жанне.
– Про баню не забудь, – задумчиво говорит мне в спину Ба.
– Я с тобой? – загорается Жанна. – В баню?
– Для тебя жарко ещё, – строго говорит ей женщина. – Плохо станет.
– Не станет, мы проветрим, – упрямится котёнок.
– Сначала погуляем, – беру жену за руку, и мы выходим на улицу.
Идём медленно, рук не разнимая. Переживаю, как Жанна восприняла тяжёлую сцену. Я-то хотел, чтобы она не боялась, а вместо этого снова расстроил. Смотрю на неё – а она не выглядит подавленной, несмотря на явное неравнодушие к незнакомому ей старику. Да, наверное, всё дело в том, что Жанна Блатта-ама совсем не знает. Она никогда не общалась с ним, он для неё чужой. Подтягиваю её за руку к себе, обнимаю за плечи. Жанна в ответ обхватывает меня за талию. Она смотрит на меня снизу вверх и неожиданно широко улыбается.
– Что? – спрашиваю серьёзно. Сам всё ещё нахожусь не в своей тарелке.
– Я не бесчувственная, – говорит любимая и гладит меня по спине своей маленькой ручкой. – Я просто в тебя верю, Макс. Всё получится, вот увидишь.
А я не уверен. Но то, что она верит – это большая радость. И огромная ответственность. Когда в тебя верят, нельзя оступиться, нельзя обмануть ожидания. Тем более, ожидания любимой. И я вдруг понял, ясно осознал, что от меня требуется. Я обязан стать очень, очень верующим человеком, и поверить я должен в самого себя. Только тогда у нас появится шанс.
Только как поверить, если я даже не знаю, как это работает? Не знаю, почему у меня всё происходит так, а не иначе? Как по мне, так некоторой толики удачливости, к которой я уже привык, вполне достаточно. К полномасштабным чудесам я пока не готов.
– Надо тебя учить, – сказал источник в моей голове. А ведь я оставил телефон с этим шпионом дома. – Начиная с азов. И как можно быстрее.
– Так учи, – мысленно отвечаю ему и поглядываю на жену. Всё же, сегодня она выглядит намного лучше и крепче, чем вчера.
Мы прохаживаемся по дороге, здороваемся с соседями. Похоже, мужчины ведут хозяйство сообща, понимаю я, слушая разговор мужа подруги Ба с другим, которого тот называет Серым. Этот Серый, то есть Сергей, ковыряет видавший виды, но ещё крепкий трактор. Правильно, скоро начнётся сезон, техника должна быть в порядке. Нормальные мужики, спокойные, крепкие, не старые ещё. Но живут здесь, за цивилизацией не гонятся.
Я окидываю окрестности взглядом – всё-таки я прихожу к мысли, что надо поставить настоящий ветряк, без магии. Мы мало ли, где будем, а ветряк останется, будет электричество давать. И без творящей силы. А не поговорить ли с местными, не пригласить ли поучаствовать в моём проекте, пока не начался посадочный сезон? Точно, обязательно подойду к ним попозже, как только прояснится с Блатта-амом.
– Не устала? – спрашиваю притихшую задумчивую Жанну.
Она молча отрицательно качает головой. Думает о чем-то, мне не говорит.
– Завтра мы снова свяжемся с «Магнумом», а послезавтра поедем в город, – любуюсь на личико котёнка, поднятое ко мне в удивлении.
– Зачем? – спрашивает она. – Все вместе поедем?
– Да, вместе, – отвечаю. – Объявляю Большой шоппинг. Тебе наверняка что-нибудь срочно нужно. Нам нужно. Например, пелёнки, распашонки всякие. Тебе лучше знать, что надо.
– Говорят, примета плохая, заранее покупать приданое для ребёнка, – с сомнением говорит Жанна. – А с другой стороны, когда и покупать, если не заранее?
– Чепуха это, такие приметы. А что Ба говорит, останется в «новых покоях» жить? Если да, то можно в старой комнате сделать детскую. Ну, мы же не сразу отсюда уедем… или как ты думаешь?
– Нет, конечно, сразу не уедем. Здорово ты придумал, про детскую, мне в голову не пришло. Спросим у Ба, всё-таки, это её дом.
Мы медленно бредём к дому, сегодня обошлось без привала. Но кресло для неё я всё-таки куплю.
Дома застаём Ба на кухне в её привычном виде низенькой коренастой бабки. Значит, и этот оберег не простой, раз у неё получилось с личиной. Ба собирает ужин. А мне надо идти помыться, наконец.
Жанна выдаёт мне большое полотенце, чистую одежду беру в сумке. Жена на неё задумчиво смотрит.
– Я переложу одежду в шкаф? – спрашивает она у меня.
– Давай, – говорю. – Ты как, со мной?
– Нет, иди один, вымойся спокойно, – когда это она успела передумать… видимо, котёнок не уверена в себе и своей привлекательности, даже после этой ночи. – Я потом, попозже, Ба со мной сходит, поможет.
А, понятно, ей нужна будет помощь, так а я не против, в общем-то… Ладно. Не стоит, я тоже не железный, пусть так, как она решила.
В бане стараюсь мыться быстро, но тщательно. Как-никак, на мне всё ещё космическая грязь. Тороплюсь обратно, под прозрачный взгляд своей любимой. Я возвращаюсь, по пути вешая полотенце на верёвку, а Ба и Жанна уже ждут и уходят в баню сразу же после меня. Выхожу на крыльцо, на свежий воздух, что говорить, не привык я к бане… весь такой городской житель. Но вынужден признать, что никогда не чувствовал себя таким чистым, просто до скрипа.