Антон Сергеев
Сказка с (не)счастливым концом(?)
– Эээ… Они же меня не найдут? – Паша не на шутку струхнул, услышав доклад ДЖАРВИСа. Он представил сырую камеру, освещаемую лишь тусклой лампочкой Ильича, и множество устрашающих приборов, подсоединенных прямо к его мозгу. Вокруг его койки толпились мрачные мужчины с непроницаемыми лицами, желающие разобрать его на молекулы, чтобы добраться до поселившегося в нем ДЖАРВИСа.
– Тебя не найдут. Ты с недельку пересидишь в этой квартире. Потом можно будет потихоньку выходить. Погуляешь вокруг, наберешься сил. А после этого пойдем на прорыв. К тому времени внимание к твоей персоне в этой локации ослабнет. Они будут думать, что, возможно, тебе удалось ускользнуть, и расширят границы первичного периметра. Конечно, это не будет означать для тебя легкой жизни, но, учитывая мои возможности, тебе ни к чему переживать слишком сильно.
– Легко тебе говорить…
Паша начистил двенадцать сосисок, и бросил в кипящую воду. Немного подумав и прислушавшись к своим ощущениям, он добавил туда еще полпачки пельменей.
Через пятнадцать минут с сосисками и пельменями было покончено.
– Блин, у меня такое ощущение, будто внутри желудка находится какой-то провал, где без следа исчезает все, что я ем! А есть все так же хочется. – Паша с нескрываемым сожалением облизывал пустую вилку, шаря глазами по сторонам в поисках подходящего лакомства. Зацепившись взглядом за шоколадки, он мигом схватил себе сразу три плитки и приступил к их поглощению.
– Это нормально, ты же полноценно не питался больше недели. – успокоил его ДЖАРВИС. – Доедай шоколад и иди поспи немного, во сне твой организм восстановится быстрее.
– Да уж, время-то, небось, уже не детское… – Паша вдруг осознал, что опять страшно устал. Веки его налились пудовой тяжестью, он зевнул, сначала робко, а потом основательно, до хруста в челюсти. За окном уже давно царила темнота, освещаемая редкими тусклыми фонарями.
Встав с табурета, Паша проследовал в комнату. Там он взял пульт от телевизора и устроился на тахте, завернувшись в тонкое клетчатое шерстяное одеяло.
– Посмотрим, что тут у нас, – пробормотал он себе под нос, включая телек. – Под бубнеж и спится слаще.
По первой программе шумная банда лицемеров разыгрывала очередной спектакль. Ведущий верещал про «загнивание», скорый крах «англо-саксонского» образа жизни и системы ценностей, а шайка прикормленных «экспертов» радостно ему подтявкивала. Вторая кнопка передавала слезливое шоу о воссоединении потерявшихся тридцать лет назад братьев. Как они потерялись, и что мешало им воссоединиться раньше, Паша не понял. Глаза уже почти совсем закрылись, и он, напоследок, переключил телевизор на спортивный канал. Там шел повтор лучших боев бывшего боксера Николая Валуева.
– Тебе же мозги уже давно отбили? Самое место в Думе заседать, – прошептал Паша и мгновением позже заснул.
Во сне он вышел на ринг против того самого Валуева и продержался, бегая от Николая, целых 39 секунд до тех пор, пока не поскользнулся на настиле ринга, и его голова не угодила под левый боковой гиганта.
После этого он оказался в знакомой палате, вновь сбежал из нее, уткой ударив по голове и оглоушив Посколитова, затем скрывался на скотобойне, питаясь сырым говяжьим мясом, выиграл в лотерею «пять из тридцати шести» миллиард долларов и женился на Дженнифер Лопес, которая родила ему четверых близнецов с огромными жопами. От этих жизненных перипетий у Паши жутко заболела голова, он решил свести счеты с жизнью, выбросившись из воздушного шара на рекордной высоте, и в этот момент проснулся.
Паша открыл глаза и обнаружил, что лежит на полу возле тахты, освещаемый ленивыми лучами осеннего солнца. Голова все еще болела, напоминая о произошедших во сне событиях. Телевизор не работал. Паша зажмурился, пытаясь отогнать видения, и привычным уже движением потянулся почесать свой обрубок. Пальцы нащупали что-то странное.
– Черт меня дери, что за хрень? – простонал Паша, приподнимаясь и поворачивая голову направо.
Вместо обрубка из него снова росла рука. Да, это была самая настоящая рука! Паша ощупывал ее и так, и сяк, пробегаясь пальцами левой руки от плеча до кончиков пальцев, щекоча в локтевом сгибе и пытаясь осмотреть подмышку. Последнего сделать не удалось, потому что новая-старая рука безвольно и неподвижно висела плетью.
– Да что же это делается? – воскликнул Паша в отчаянии, не зная, что и думать. – ДЖАРВИС, эй, ДЖАААРВИИИССС! Что со мной? – Он перевел глаза на заляпанную красными кровяными пятнами майку. – Откуда это взялось? – он в панике вскочил на ноги и оглядывался по сторонам, как затравленный зверь. Правая рука болталась в такт пашиным движениям, вяло хлестая его то по животу, то по пояснице. – Я что, кого-то прибил? Жоржа? Как? Да ответь же ты мне!
– Тихо, Паша, тихо. – раздался в мозгу у Паши спокойный голос ДЖАРВИСа. – Я сейчас все объясню, присядь.
Ноги Паши подогнулись, и он кулем свалился на тахту.
– Вещай, – измученно прошептал он, закрыв глаза.
– Как ты, наверное, знаешь, что некоторые живые организмы имеют способность регенерации. Например, ленточный червь может воссоздать целую особь из любого участка своего тела…
– Я что, чертов червь? – перебил лектора Паша.
– Представители отрядов членистоногих, моллюсков и некоторых позвоночных, при необходимости, могут восстановить утраченный орган, – не обращая внимания на пашину реплику продолжил ДЖАРВИС. – Саламандры и тритоны легко могут вырастить новую конечность взамен утраченной.
– Я не понимаю, чем я похож на этих сраных ящериц? – нашел в себе силы возмутиться Паша. – Нет, я, конечно, тебе жутко благодарен за эту новую руку, которая не слушается меня и болтается как говно в проруби, но мне очень не хотелось бы становиться каким-нибудь траханным мутантом-амфибией, мать его за ногу!
– Дай мне договорить. И еще. Я же просил тебя высказывать свои мысли и соображения про себя, а не вслух! Итак. В моем распоряжении, как я тебе уже сообщал, находятся все знания человечества, накопленные им за время своего существования. Это даже не BigData, как у вас недавно стало модным говорить, а GreatestDataEver, назовем их так. Я проанализировал все научные работы, все изыскания и даже зачатки поисков ваших ученых в сфере регенерации биологических организмов. К счастью, в текущую информационную эру любой чих заносится в компьютер.
– Далее я произвел на их основе некоторые вычисления и выявил определенные закономерности и протоколы, позволившие мне сделать работу по восстановлению твоей руки.
Если бы ДЖАРВИС мог предстать перед Пашей в виде обычного человека, он, несомненно, раздувался бы сейчас от гордости за проделанную работу, как павлин. Паша не сомневался в этом.
– Все-таки интернет – одно из ключевых изобретений человечества! – ДЖАРВИС помолчал немного, а затем продолжил, – Создание планетарной информационной сети – необходимое условие для дальнейшей эволюции любого разумного вида. Вы сделали шаг в верном направлении. Вам бы еще освоить в полной мере сбор и аналитику того огромного массива данных, которые уже есть, по сути, у вас прямо под носом. Здесь кроются очень большие перспективы развития…
– Послушай, ДЖАРВИС. Давай ближе к делу, а? – попросил Паша. – Я ценю твои познания и все такое, но моя рука сейчас интересует меня больше, чем перспективы развития какого-то там человечества.
– Понимаю, извини. Добыв необходимую информацию, я запустил в твоем организме нужные процессы. Поэтому-то у тебя и начало чесаться в том месте…
– В обрубке.
– Да, там. Далее, прикинув различные варианты, я понял, что лучше проводить процедуру регенерации при некоем подобии наркоза. Мои прогностические модели не могли на сто процентов предугадать твою реакцию. Твоя психика попросту могла не справиться с, так сказать, визуализацией процесса восстановления.
– С другой стороны, для успешного результата необходима постоянная подпитка организма энергией. Для этого я попросил Жоржа принести как можно больше насыщенной белком пищи. Помимо этого, я попросил его купить и иных продуктов, дабы не смущать тебя и, одновременно, разнообразить твой рацион.
– Постой, так вот для чего было это мясо… Я ничего не помню… – Паша еще раз осмотрел свою окровавленную майку. – Я его что? Съел? Когда?
– После того, как ты отключился, я погрузил тебя в немного более глубокий сон, а затем перевел в некое подобие сомнамбулического состояния. В нем ты и находился все то время, пока росла твоя новая рука. И мясо ты съел, как говорят испанцы, en bruto, необработанное… Но ты не переживай, я не обнаружил в тебе никаких патогенных микроорганизмов. С этой точки зрения ты здоров. Да, заодно я полностью подлечил твою ногу.
– Вот уж обрадовал, так обрадовал… – Паша сделал несколько круговых движений глазами, отгоняя головную боль по методу своей матери. Ему это почему-то помогало слабо. – Ты, значит, управлял мною, как марионеткой?
– Ну, я бы не стал выражаться именно так…
– И сколько времени я провел в отключке? – Паша встал и медленно побрел на кухню, стараясь не задеть новорожденной рукой за дверной косяк комнаты и стены коридора. Во рту была жуткая засуха, которую следовало срочно искоренить.
– Весь процесс занял пятьдесят девять часов.
– Пятьдесят девять? Значит, я был твоим големом больше двух суток?
– Паша, мне не очень нравятся твои аналогии…
– Привыкай.
– Я использовал данную ситуацию исключительно в благих целях.
– Да, только сначала я оказался в полном дерьме. Из-за тебя, между прочим.
– Паша, если бы я мог изменить прошлое… Поверь мне, я бы так и сделал.
– Окей, извинения приняты… Ё-мое, срань господня… – Паша добрался до кухни, и перед ним открылось зрелище полного погрома.
– К сожалению, я не смог управлять тобой столь же искусно, как это делаешь ты сам, – чуть виновато, как показалось Паше, сказал ДЖАРВИС.
– Офигеееть… – протянул Паша.
Повсюду на полу в липких лужицах валялись обрывки упаковки, шкурки от бананов, кусочки фольги от шоколадок, пустые банки сгущенки, разбитые яйца и рассыпанные макароны. Халат, в виде грязной окровавленной тряпки, валялся у стены. Под перевернутым табуретом обнаружилась пара недоеденных огурцов и один дохлый рыжий усач.
– Надеюсь, я хотя бы не ел этих? – спросил Паша у Джарвиса, показывая пальцем левой руки на трупик таракана. – А то, я слышал, что в них много белка.
– Нет, что ты. До этого бы дело не дошло, – не слишком убедительно, как показалось Паше, ответил ДЖАРВИС.
– Как представлю, что здесь творилось в эти дни… – по пашиному телу прокатилась волна мурашек.
– А ты не представляй! Я обнаружил, что у тебя очень живое воображение и подвижная психика. В каких-то ситуациях – это твое преимущество, а в каких-то – недостаток.
– Спасибо, капитан Очевидность, чтоб я делал без твоего глубочайшего анализа особенностей моего характера! – саркастически улыбнулся про себя Паша. – Что дальше? Рука у меня теперь вроде как снова есть, но я ее совершенно не чувствую. Это нормально?
– Да, не беспокойся. Кровообращение налажено, далее я постепенно буду включать нервные окончания, и ты сможешь начать заново привыкать быть физически полноценным человеком. А пока я бы посоветовал тебе сменить гардероб.
– Что?
– Иди вымойся, а затем достань из рюкзака свою новую одежду. Рюкзак я… то есть ты перенес в комнату.
– А кто будет убирать все это великолепие? – Паша обвел глазами кухню.
– Что-нибудь придумаем. В любом случае, я переведу на счет хозяйки квартиры достаточную сумму, чтобы покрыть любые неудобства, причиненные нами.
– Нет, так дело не пойдет. То есть ты, конечно, заплатишь ей, но убраться здесь все равно надо. Я так не могу.
– Хорошо, я передам соответствующие указания Жоржу, он закупит моющие средства.
– Ладно, этот вопрос обсудили. Значит, мыться?
Стянув с себя грязные майку и трусы и бросив их к халату, Паша направился в ванную.
Там он кое-как намылился и встал под горячие струи душа, приносящие с собой ощущение чистоты.
– Хорошо, – подумал Паша с благодарностью. – Иногда человеку нужна лишь самая малость, чтобы почувствовать себя живым.
– Ой! – вдруг взвизгнул он, поскальзываясь в эмалированной лохани. Внезапно, он ощутил в правой руке покалывание тысяч булавок, к которым, к тому же, был подключен электрический ток. Раньше случалось, что Паша засыпал на руке. После этого та теряла чувствительность, а затем, когда Паша пытался восстановить ее подвижность, отвечала ему схожим покалыванием. Но теперь боль была в тысячу, нет – в десять тысяч раз сильнее. Паша заскулил сквозь сжатые зубы, словно дворовый пес, клянчащий подачку, и скрючился на дне ванны.
В голове его раздался бодрый голос ДЖАРВИСа, – Потерпи немного, я начал подключать твою руку!
– А нельзя ли немного полегче? У меня ощущение, будто я погрузил руку в ведро с раскаленными иглами! – Левой рукой Паша положил правую на колени и баюкал ее словно младенца. Это мало помогало.
– Совсем скоро будет полегче. Потерпи еще чуть-чуть. К сожалению, я не могу сейчас приглушить боль, иначе чувствительность не восстановится в полном объеме.
– Черт! Легко тебе говорить «потерпи». Это же не твоя рука!
– В каком-то смысле и моя тоже.
– Оккупант фигов! – чтобы хоть как-то отвлечься, Паша начал считать вслух. Когда он досчитал до ста семнадцати, боль немного утихла и стала почти терпимой. На двухсот тридцати он смог снова встать под душ и расслабить нывшие от напряжения мышцы. Полностью боль прошла, когда Паша досчитал до семисот восьмидесяти девяти. К тому времени он уже хотел поскорее вылезти из душа и одеть на себя хоть что-то, но боялся повторения приступа боли.
– Это все? Подключение прошло успешно? – спросил он ДЖАРВИСа осторожно вылезая из ванны. Рука все еще была как чужая.
– Да, теперь тебе нужно будет пробовать шевелить пальцами и сгибать руку. В общем, осваиваться с ней заново. Но для начала, я бы посоветовал тебе одеть нижнее белье.
– Разберемся, – ответил Паша и неуклюже вытерся полосатым махровым полотенцем. Затем он прошлепал в комнату и, взяв рюкзак, затащил его на тахту.
– Посмотрим, что вы с Жоржем мне приготовили.
Паша расстегнул молнию и начал вынимать из вместительного рюкзака его содержимое.
На кровать перекочевали два одинаковых темно-синих свитера крупной вязки, черная осенняя куртка из непромокаемой ткани с отстегивающимся капюшоном, пачка трусов-боксеров, упаковка носков, две майки, синие джинсы с модными потертостями и, наконец, высокие ботинки из темной кожи с толстыми подошвами. Вместо шнуровки в ботинки была врезана молния. Вся одежда была нужного размера. Паша уже не удивлялся предусмотрительности ДЖАРВИСа.
Он натянул трусы и майку, затем надел носки и влез в джинсы.
– Вот теперь я чувствую себя намного более комфортно, – удовлетворенно подумал Паша.
– На первое время этих вещей, думаю, хватит, – подал голос ДЖАРВИС. – А после ты уже сам купишь все необходимое. Попробуй-ка пошевелить пальцами.
Паша пошевелил пальцами левой руки.
– Чувство юмора присутствует, это хорошо, – констатировал ДЖАРВИС. – Но меня сейчас больше интересует другая рука.
– Да пробую я! – Паша минут десять изо всех сил пытался оживить правую руку, но ничего не получалось. – Не могу… – он порядком расстроился.
– Не торопись делать выводы. Попробуй еще. Ты недостаточно старался.
– Ну да, да… Конечно, недостаточно! Да у меня чуть прямая кишка не вылезла от усердия! – Паша снова напрягся до дрожи во всем теле.
– Сконцентрируй усилия на руке, – направлял его ДЖАРВИС, – нам не нужно напрягать каждую частичку организма. Фокусируйся!
Паша попытался расслабить напряженные мышцы спины и ног и направить это напряжение в спящую руку. Через некоторое время он почувствовал, что эта задача стала ему удаваться. Рука вдруг дернулась, да так ощутимо, что Паша с испугом отпрянул назад.
– Молодец! Ты на верном пути, – подбодрил ДЖАРВИС. – Не останавливайся, продолжай!
– Блин, это сложнее, чем я думал! – Паша вытер со лба несколько капель пота своей надежной левой.
– А ты как хотел? Между прочим, это – первый случай регенерации руки у человеческой особи. Можешь этим гордиться!
– Горжусь, горжусь. Не отвлекай. – Паша снова сосредоточился на руке. На этот раз сфокусировать усилия на ней оказалось гораздо проще. Рука снова дрогнула, но это оказалось максимумом, чего смог добиться Паша. Разочарованный, он распластался на тахте и уставился в потолок.
– Не переживай, все функции восстановятся. Просто нужно время. – ДЖАРВИС был чересчур оптимистичен на взгляд Паши.
– Откуда ты знаешь, что все сделал правильно? – спросил он. – Может быть ты перепутал что-то, когда подключал нервы? Да и есть ли у нас время? Что там с моими поисками?
– Конечно правильно, в этом можешь не сомневаться. Что же касается поисков – что ж, могу ознакомить тебя с их ходом.
– Сделай милость.
– В данный момент, твои поиски зашли в тупик, Гурвич не знает, что делать…
Гурвич не знал, что делать. Поиски Занозина, похоже, зашли в тупик. Прошло уже больше трех дней с момента его пропажи, а у них не было ни единой зацепки. Несмотря на огромное количество ресурсов, привлеченных к поискам, результата не было. Семенов, секретарь Первого, мрачнел день ото дня и одним своим видом доводил Гурвича до нервного тика.
Когда первый поисковый отряд вернулся, проследив путь Занозина в лесу до выхода на трассу, показалось, что вскоре он будет найден. Однако, затем все пошло не так. Судя по всему, беглец смог воспользоваться каким-то транспортом или поймать попутную машину. Учитывая ранее время и локацию, это выглядело практически нереальным совпадением. Семенов запросил данные со спутниковой системы слежения, но, как оказалось, данный сектор местности не попадал в поле ее наблюдения в момент вероятного контакта Занозина с третьим лицом.
Тайная директива Правительства, несомненно, выражавшая волю Первого, наделяла Семенова практически безграничными полномочиями в отношении поимки Занозина. И секретарь пользовался ими в полной мере. На усиленный режим патрулирования были переведены расквартированные в Московской области подразделения Гвардии, в воинские части Центрального округа был отправлен приказ о предоставлении бойцов для «поисковой операции по задержанию особо опасного преступника». Ориентировки на Занозина были разосланы в каждый полицейский участок в радиусе пятидесяти километров от места его пропажи. Был сформирован передвижной штаб операции, в который входило, помимо всего прочего, около двадцати специалистов, работавших исключительно над анализом потока контента, поступающего с камер наружного видеонаблюдения и беспилотников.
И все же, несмотря на масштаб поисков, результата они пока не приносили. По всему выходило, что Занозин «залег на дно», найдя укрытие у гражданских. В этом свете перспектива затягивания операции на недели становилась все более реальной. О более длительных сроках Гурвич старался не думать. Проверка области поисков на наличие возможных знакомых и родственников Занозина ничего не дала. Для тотального же обыска каждого жилого и нежилого помещения в округе не хватило бы людских ресурсов даже у Первого.
После показательного и жестокого расстрела Посколитова и еще семи солдат, отвечавших за охрану периметра в ночь побега Занозина, Гурвича преследовали кошмары. В том числе, с участием теперь уже покойного Ивана Алексеевича.
Николай Васильевич со страхом ждал каждой встречи с Семеновым, которые, к сожалению, происходили с завидной регулярностью, а уж о возможной новой аудиенции у Первого он боялся и помыслить…
– …Поэтому на этот счет ты можешь быть спокоен, – закончил ДЖАРВИС свой доклад.
– Так сколько мне еще сидеть в этой квартире? – поинтересовался Паша.
– По моим оценкам, поймать нас вряд ли удастся. Я контролирую камеры наблюдения и дроны таким образом, чтобы ты оставался для них невидимым. Да и от прямой слежки я могу тебя уберечь. Есть только одно маленькое условие – нюанс, назовем это так…
– Так, мне это уже не нравится… Хочешь, я тебе расскажу анекдот про нюанс?
– Спасибо, Паша, не надо. Я его знаю из твоей памяти. Не самый политкорректный, но смысл понятен. Однако, я бы на твоем месте выслушал мое предложение.
– Ладно, что уж там, выкладывай. Время у нас есть.
– Я могу подготовить тебя к выходу в общество таким образом, что в тебе никто не узнает Павла Занозина.
– Слушай, ДЖАРВИС, мне почему-то кажется, что лучше не дослушивать это твое «предложение», – подозрительно подумал Паша.
– Путем несложных манипуляций, – продолжал, тем не менее, ДЖАРВИС, – я изменю черты твоего лица таким образом, чтобы ты оставался не узнанным даже людьми, близко знавшими тебя ранее.
– Манипуляции, значит… Несложные… Угу… – Паша закатил глаза.
– Нет, ты, конечно, можешь оставаться затворником до конца своих дней… – раздался вкрадчивый голос пашиного сожителя. – С помощью Жоржа и ему подобных мы можем перевозить тебя с места на место, запутывая след. Но всегда останется риск нарваться на неожиданный дорожный патруль, случайного знакомого… Да и вообще, люди – не особо надежные существа в плане сокрытия секретов, ты же знаешь.
– С другой стороны, если ты пройдешь процедуру трансформации, то сможешь совершенно спокойно передвигаться, не опасаясь разоблачения!
– Извини, ДЖАРВИС, но мне жутко не нравится слово «манипуляции», а слово «трансформация» мне нравится еще меньше! – Паша попробовал было снова сосредоточиться на оживлении своей руки, но у него снова ничего не получилось.
– Объясню предельно просто. Я изменю кости твоего черепа и, следовательно, лицо таким образом, что визуально ты станешь другим человеком! К тому же, я могу воздействовать на твои голосовые связки, чтобы голос стал неузнаваем.
– Я ждал от тебя чего-то подобного… – вздохнул Паша. – Это… Это… Просто хрень какая-то! – не нашелся, что ответить он. – Я, знаешь ли, очень привязан к своей внешности! Я, конечно, не считаю себя красавчиком, но за двадцать семь лет как-то попривык видеть в зеркале знакомую картину! Да и голос трогать не очень хочется… А словосочетание «кости черепа» наполняет меня каким-то отвратительным трепетом!
– Я не буду делать из тебя Квазимодо, поверь! К тому же, если ты боишься физической боли, – сыграл на опережение ДЖАРВИС, – я могу снова погрузить тебя в сон.
– А потом, мы всегда сможем вернуть все как было! – выбил он последний козырь из рук Паши.
– Все-таки неприятно, когда собеседник читает твои мысли и отвечает на еще не заданные тобой вопросы, – пробормотал Паша себе под нос. У него промелькнула мысль о том, что ДЖАРВИС мог и не спрашивать его разрешения по поводу изменения внешности. Он мог бы просто перехватить контроль над пашиным сознанием, но почему-то этого не сделал. Пока? Паша содрогнулся. Как от осознания того, что ДЖАРВИС МОГ это сделать, так и от того, что внеземной разум знал, о чем Паша думает каждую секунду. Повисло тягостное молчание.
– Ладно, давай попробуем, что ли… – наконец согласился Паша после долгих и не очень веселых размышлений.
– Хорошо! Хочешь, я погружу тебя в сон? – чересчур живо, как показалось Паше, ответил ДЖАРВИС.
– Пожалуй, обойдемся без этого. Ты точно сможешь обезболить меня?
– Конечно. Начнем?
– Быстрее, пока я не передумал. – Паша зажмурился и приготовился терпеть.
К его удивлению, было почти не больно. Выполняя пашину просьбу, ДЖАРВИС словно окунул его голову в чан с густым маслом, куда проникало лишь некоторое неудобство и приглушенное потрескивание, будто кто-то ломал на кухне тонкие бамбуковые палочки. Кроме этого, Паше казалось, что у него по лицу неторопливо ползают две, нет, три толстые мохнатые гусеницы, оставляя за собой липкие дорожки слизи. Представив эту картину, он содрогнулся от омерзения и постарался думать о чем-то более приятном. К сожалению, это ему не очень удавалось.
По ощущениям Паши прошло где-то минут пятнадцать, когда ДЖАРВИС наконец сказал, – Готово. Можешь полюбоваться собой.
Паша поспешил вскочить с тахты и бросился в ванную. Голова немного кружилась, и по пути он стукнулся правой рукой о дверной косяк, однако ничего не почувствовал.
Впрочем, несмотря на скорость, к зеркалу он подкрался с некоторой опаской и встал перед ним с закрытыми глазами, морально подготавливая себя к столь необычному испытанию.
– Не бойся, открывай, – подбодрил его ДЖАРВИС.
– Тебе легко говорить… У тебя, можно сказать, лица и вовсе не было никогда!
– И все же. Ничего страшного не произойдет, если ты посмотришь на нового себя. Давай, посмотри!
Паша приоткрыл сначала один глаз, потом другой, и, наконец, наклонился ближе к зеркалу, чтобы рассмотреть лицо во всех подробностях.
– Офигеть! – мысленно присвистнул он. – Никогда бы не поверил, что такое возможно, случись это с кем-то другим!
ДЖАРВИС тактично молчал.
До манипуляций у Паши было вытянутое, несколько лошадиное, лицо с тонким носом, вытянутыми в струнку губами и оттопыренными ушами. Теперь же на него смотрел мужчина с правильным и гармоничным овалом лица. Нос с едва заметной горбинкой ничуть не уродовал, а, наоборот, придавал его внешности некую мужественность, оттеняя немного пухловатые губы, которым позавидовала бы любая женщина. Повертев головой, Паша увидел, что уши прижались к черепу и тоже изменили свою форму. Единственное, что осталось неизменным – его темно-карие глаза.
– Из-под топота копыт пыль по полю летит! – громко продекламировал Паша, чтобы проверить свой новый голос. – Сшит колпак не по-колпаковски, надо колпак переколпаковать, перевыколпаковать!
Тембр стал немного ниже, чем раньше, что Паше, пожалуй, даже нравилось.
– С этим я, так уж и быть, могу примириться, – проворчал он беззлобно, с облегчением от того, что ожидал намного менее приятную картину. И тут же добавил уже про себя, – Но это не навсегда! Я ни за что не променяю свое старое лицо ни на какую модифицированную хрень!
– Конечно! Как только наши дела тем или иным образом образуются, я все верну как было, не сомневайся! – поспешил успокоить ДЖАРВИС.
– Ок, с этим разобрались. Так что, я теперь могу идти, куда захочу?
– Не совсем. Тебе еще надо оформить новые документы. Не забывай, что сейчас – ты, фактически, новорожденный. Рождение этой личности, внешней оболочки, которую видят окружающие, состоялось лишь несколько минут назад. Ты сможешь перемещаться без ограничений, когда я оформлю тебе гражданский и заграничный паспорта. Также тебе потребуются кредитные карты. Я уже приступил к необходимым процедурам. Тебе лишь нужно сходить и сфотографироваться в фотоателье. Ближайшее находится в здании торгового центра «Земляника», в полукилометре отсюда.
– Это все, конечно, здорово, – сказал Паша, – Но чем я заплачу за фото? У меня же ни копейки наличных…
– Загляни в боковой кармашек рюкзака.
– Блин, да ты издеваешься! – Паша вернулся в комнату, расстегнул молнию на боковом кармане и нашарил там сложенную пачку купюр. Он разложил их на кровати – три купюры по тысяче, шесть сотенных и четыре по пятьдесят рублей. В его распоряжении было почти четыре тысячи.
– Только не говори мне, что ты и ЭТО предусмотрел! – укоризненно подумал Паша. – Этого просто не может быть!
– Ты прав, – не стал спорить ДЖАРВИС. – Но я подумал, что случиться может всякое и попросил Жоржа положить в рюкзак этот стратегический запас наличных. Большая сумма могла вызвать ненужные подозрения с его стороны, поэтому я остановился на этой.
– А почему не ровная сумма? Четыре тысячи, к примеру? – спросил Паша.
– Наверняка тебе потребуются более мелкие купюры, – ответил ДЖАРВИС.
– И не поспоришь, – согласился Паша. – Хорошо, фото я сделаю. А дальше что?
– Дальше ты попросишь отправить сделанное фото на один из электронных ящиков, которые я создал для разного рода задач. Затем я использую его для изготовления нужных нам документов.
– А потом? – не унимался Паша.
– Потом ты станешь счастливым обладателем новой личности и довольно крупной суммы денег на принадлежащих тебе банковских счетах. Ты сможешь уехать куда угодно и начать новую жизнь, не думая о прошлом.
– Все вот так просто? – у Паши захватило дух от открывающихся перспектив. – И никаких больше преследований?
– «Было гладко на бумаге, да забыли про овраги», – процитировал ДЖАРВИС русского классика. – Посмотрим, как все будет на деле. Пока я за нас спокоен.
– Ну, а ты? Что будешь делать ты? Какой в этом во всем смысл для тебя? Ведь ты привязан ко мне, к моему физическому телу. У тебя же наверняка есть какие-то свои желания, не знаю, планы?
– Во-первых, как я тебе уже говорил, мое «сознание», назовем это так, расщеплено и часть его, причем довольно значительная, находится вне твоего физического тела. Ты бы просто не смог удержать мое «я» в себе целиком.
– Отсюда следует «во-вторых», желания и планы мои практически не зависят от твоего местонахождения. Ну и, в-третьих, может быть какой-то части меня хочется следовать за тобой и испытать те жизненные повороты, которые тебе уготованы? Не забывай, что «физический интерфейс» для взаимодействия с окружающим миром у меня один – это ты. Через тебя, твои органы чувств, нервные окончания твоего организма мне доступен широкий спектр ощущений, который, в ином случае, был бы для меня недоступен. Кто знает, к чему это приведет?
– Ну ты и загнул, – озадаченно протянул Паша. – Ладно, чувствуй себя как дома, – с иронией подумал он.
– Знаешь, я немного проголодался. Наверное, это связано с моей очередной трансформацией?
– Ты быстро учишься, – похвалил его ДЖАРВИС. – Давай, свари оставшийся пакет макарон, а затем нам нужно навестить фотоателье.
– Будет сделано, шеф! – полушутливо отрапортовал Паша.
Он покидал в себя макароны, съел найденную среди кучи оберток половинку шоколадки, потом неторопливо оделся в принесенные Жоржем шмотки и положил в карман куртки наличные.
– Ты знаешь, как-то слегка боязно выходить на улицу, – признался он ДЖАРВИСу. – Такое впечатление, что я провел в этой квартире целую вечность, сросся с ней как слизень с раковиной и теперь боюсь выползать.
– Это пройдет, – успокоил ДЖАРВИС. – Достаточно сделать первый шаг. Первый шаг в любом деле очень важен.
– Да знаю я, – немного нервно ответил Паша. – Рука, опять же, – он покосился направо, – до сих пор не слушается…
– Все будет в лучшем виде! Пусть события идут своим чередом. Давай, выходи.
– Таких оптимистов как ты еще поискать…
Перед выходом Паша осторожно подкрался к двери и заглянул в глазок. Лестничная площадка была чиста. Тогда он неторопливо приоткрыл дверь и вышел за порог. Когда Паша стал ковыряться ключом в замочной скважине, пытаясь закрыть за собой, его правая вдруг дернулась, стукнувшись о дверное полотно.