Анна Мария Роу
Тебе не поймать меня
Глава 4
На следующий день, сонная, бледная и злая, я сидела в гостиной и пыталась сосредоточиться на вязании очередного пледа. Или все-таки заняться вышивкой и доделать того нелепого пуделя на сумочке?
Кого я обманываю? Пудель? Плед? Ссора с кухаркой? Необходимость сделать ремонт и поменять обои в гостиной или столовой? О чем еще подумать, чтобы выветрить из головы ночной кошмар?
Я не могла вспомнить ничего из своего сна. А утром осталось только чувство безысходности, неотвратимости расплаты.
Очень хотелось сходить в церковь. Покаяться, помолиться, поставить свечку. За свою душу. И за Ларкинса, где бы он ни оказался. Может тогда ужас содеянного померкнет? Меня медленно убивала необходимость делать вид, будто ничего не произошло.
Я угрюмо посмотрела на то, что натворили с пряжей мои руки. И спешно начала распускать уродливую вязку.
Из открытого окна донесся чистый искренний смех.
Теплая солнечная погода располагала к прогулкам на свежем воздухе, вот и Лаура с самого утра гуляла по саду, обещав принести цветы к ланчу. Именно ее голос я услышала. И она была не одна.
Сестра в светлом небесно-голубом платье шла по дорожке к дому в компании двух мужчин, ведущих под уздцы лошадей. Барон Оскар Эрттон улыбался в ответ и, кажется, рассыпался в комплиментах. Граф Мансфилд был как всегда безупречен и холоден.
– Отец! У нас гости! – закричала я в надежде дозваться. Он с утра закрылся в кабинете и не спустился к завтраку. – Бетти! Приготовь чай! – на ходу бросила я нашей единственной горничной. Обязанности хозяйки дома на миг вытеснили из головы все переживания. Кроме одного.
Красиво ли я выгляжу?
В маленьком холле я взглянула на себя в огромное напольное зеркало. В старинной раме отразилась высокая девушка в простом ситцевом платьишке в мелкий цветочек. Темные волосы были собраны в гладкую прическу. На невероятно бледном лице лихорадочно блестели серые глаза. Запуганная тень. А ведь могла быть похожа на бутон розы…
За моей спиной отображались лестница на второй этаж, двери в гостиную и столовую, часть стены с акварелями, нарисованными еще в юношестве.
Вдруг в той, зеркальной, столовой промелькнула густая серая тень. Через удар сердца она появилась в отражении двери в гостиную. Повернула ко мне голову. И с душераздирающим визгом хлынула ко мне.
Как потом оказалось, кричала я. Перед тем как упасть в обморок.
* * *
Джеремайя Мансфилд сорвался на бег за миг до того, как в домике закричала девушка. На крыльцо он взлетел, перепрыгнув через несколько ступенек, рывком распахнул дверь, создавая в левой ладони огненный шар.
И сразу же развеивая боевое заклинание. К счастью или нет – не понадобилось.
В полутемном холле перед зеркалом в человеческий рост лежала в обмороке юная леди.
Маг присел рядом на узорчатый паркет, нащупал биение пульса и перешел на второе зрение, просматривая ауру несчастной.
Изабелла в незамысловатом домашнем платье в трогательный цветочек, бледная, с прохладной кожей вызывала нерациональное желание защищать и оберегать. Ее стойкость, гордость и рассудительность восхищали. А трезвость ума прятала ранимость и эмоциональность.
Сейчас ее биополе было похоже на рваный саван. Спутанные нити ауры, кое-где оборванные, с узелками, пятнами…Даже без полного сканирования становилось ясно: за последние несколько дней или недель на девушку было оказано как минимум три сильных магических воздействия. Их характер и окраска указывали на незаконную природу вмешательства. Лечение зубов или отвод глаз подобных следов не оставляют.
– Белла! Что с тобой? – в дом влетело голубоглазое недоразумение по имени Лаура.
* * *
Я пришла в себя на низеньком диванчике в гостиной. Окна были распахнуты, портьеры раздвинуты, пропуская в комнату свежий воздух и солнечный свет. С тихим стоном приоткрыла глаза и попыталась дотронуться до висков. Как ни странно, но голова совсем не болела. Я казалась себе такой легкой, почти невесомой.
– Белла! Как ты? Разве можно так нас пугать?!
В креслице сидела взволнованная Лаура со стаканом воды. Рядом стоял барон Эрттон. Слышалось шуршание юбок горничной.
– Как вы себя чувствуете, леди Изабелла? – участливо спросил барон. – Джеремайе пришлось немного подправить вашу ауру. Вы были очень слабы.
Слегка повернул голову я заметила графа. Он стоял около окна, массировал кисти рук и хмуро смотрел в сад:
– Простите, леди, я не целитель. Вы, наверное, сейчас ничего плохого не ощущаете, но я бы рекомендовал не затягивать с визитом к доктору.
– Благодарю, сударь, не стоило беспокоиться.
Мансфилд странно взглянул на мою скромную персону, но обмен любезностями прервал вошедший в комнату отец.
Он рассеянно справился о моем самочувствии, пожурил: мол, не берегу я себя совсем, поздоровался с гостями. Потом джентльмены удалились под предлогом обсуждения каких-то соседских дел.
– Что со мной? – спросила я, когда мы остались с сестрой одни.
– Не знаю, – пожала плечиками Лаура. – Его Милость только сказал, что у тебя аура в плохом состоянии. Ты слишком перенервничала. Я заварю тебе успокоительный чай вечером.
Говорит и задумчиво так на дверь смотрит.
– Белла, а тебе не интересно, о чем они будут разговаривать…
– Лаура! Даже не думай!
– Я не думаю, я предлагаю! – парировала авантюристка. – Они ведь в отцовский кабинет пошли. А из музыкальной комнаты можно подслушать и, если повезет, то и подсмотреть. Ты ведь знаешь, как.
Она помогла мне встать, поправила платье. Медленно и осторожно поднялись на второй этаж, вошли в небольшую комнатку с обоями персикового цвета. В центре стоял клавесин на трех гнутых ножках. Были еще кресла с гобеленовой обивкой, низенький столик, а общую с кабинетом отца стену занимал камин, с потемневшей от времени мозаикой на дымоходе: конный рыцарь в когда-то белых доспехах пронзал копьем грязно-алого дракона. На морде чудовища был написан полный и настоящий буддийский дзен. Что бы это ни значило.
Да, мне тоже было любопытно. Я нажала на неприметную загогулинку на декоре камина. Часть стены послушно отъехала в сторону, открывая каморку, в которую две дамы в пышных юбках поместились благодаря честному слову и гибким кольцам турнюров.
Теперь можно было услышать все происходящее в кабинете отца. А если скрючится и припасть к двум щелочкам, то даже что-то и увидеть.
Кто и когда сделал здесь потайную комнатку, оставалась для меня загадкой. Открыть скрытую дверь могла только я. Лаура много раз пыталась. И со мной и без меня, но результат был одинаков: дракон нагло щурился, а стена оставалась недвижимой.
В кабинете отца тихо мужчины уже расселись по креслам, откупорили вино и уже выпили по бокалу. Ого! Гостями была принесена бутылка Мuscats de Mireval, целебного нектара королей. Да от такого подарка и трезвенник не откажется! Щедрость объяснялась просто: барон пил мало, граф едва пригубил дорогущее вино, а вот отцу подливали часто и не жалея.
– …Уильярд… вы, значит, ведете свой род от того самого Феликса Мерлина Уильярда?
Да, знаменитый великий маг древности был нашим предком. Настолько далеким, что от его силы в нашей крови ничего не осталось. Ни от силы, ни от величия, ни от могущества. По законам, все потомки магов должны по достижении пяти и пятнадцати лет проверяться на наличие магических способностей. Но ни у меня, ни у моих сестер магии не было ни капли.
– Магия давно оставила наш род, милорд.
– Джон, – укоризненно проговорил Мансфилд, вновь наполняя бокал. – Мы же договорились. Для вас я Джери.
Вот ведь! Змей-искуситель! Как прийти и задать вопросы напрямую, так он не при исполнении. А как напоить человека до невменяемости и все выведать, так всегда пожалуйста!
– Хорошо, Ваша.. хм… ну Джери.
– Еще выпьем? За знакомство? Пусть и при трагических обстоятельствах.
Звякнули хрустальным звоном бокалы.
– Да. Смерть его была ужасной, – пробурчал отец, глядя в наполненный бокал. Как можно наклюкаться элитным вином до состояния зеленых демонят? Или опять Мансфилд подколдовывает? А говорят, что маги дают клятву не использовать силу без причины. Или как в поговорке нашей бабушки: если есть закон, то найдется и способ его не исполнять?
– А для вас, наверное, шок. Вы ведь видели его последним, – голос графа, был скучающим, будто его совсем не интересовала провинциальная трагедия, но чего не сделаешь, чтобы поддержать приятную беседу за бутылочкой хорошего вина.
Рядом в нетерпении завозилась Лаура. Пришлось шикнуть, из-за ее сопения плохо слышно.
Отец тяжело вздохнул, залпом выпил вино и приступил к рассказу…
* * *
Джон Леонард Уильярд терпеть не мог привычку старика Ларкинса начинать разговор за три шага от двери. Но приходилось улыбаться и отвечать. А еще раздражала до зубовного скрежета его манера договариваться быстро, по существу и без всяких поблажек. Наверняка, своим монашкам он и улыбается, и входит в положение, и не жалеет лишней монеты.
Вот и тогда Ларкинс не стал тянуть.
– Я более не заинтересован в предоставлении залога, – старик открыл большим ключом дверь в кабинет.
– Как? Мы же договаривались! Мне нужны деньги!
– Тише! Я сказал, что не буду брать в залог Сосновую рощу. Но у меня есть более выгодное предложения. Отдай за меня Изабеллу. Без приданного. Наоборот, я сам тебе денег за нее дам. В восточных странах есть такой обычай: за невесту платить калым. Очень удобная традиция для разорившихся отцов, – Ларкинс засмеялся скрипучим смехом, и они вошли внутрь. – Долговые расписки тоже верну. Будет тебе свадебный подарок.
Уильярд задумался. Вариант для средней дочери вырисовывался вполне удачный.
В кабинете ярко горел камин. Трещали дрова. Пламя остервенело грызло дерево, разбрасывая искры. Причудливые тени плясали по стенам. В углах притаилась тьма. Джон Леонард поежился. Было холодно, как зимней ночью в поле. Казалось еще чуть-чуть и на обоях появится иней.
В кресле их ждал посетитель. Ларкинс подавился своим хихиканьем. Любопытный Уильярд как ни напрягал зрение, не мог разглядеть таинственного визитера. Его фигуру скрывало покрывало тумана. Густая пелена и неясные отсветы огня искажали черты, размывали линии. Мужчина ли? Женщина? Фигура могла принадлежать даже ребенку!
В звенящей тишине незнакомец поманил Ларкинса туманной рукой, указал на столик с пыльной бутылкой на нем.
– Значит так. Ты пока документики прочитай, ознакомься, подпиши, если что. А потом мы все обсудим, – засуетился хозяин кабинета. Грубо сунул в руки стопку бумаг и вытолкал Уильярда за порог. Чуть нос не прищемил.
Нет, мужчина так просто уходить не захотел. Честно попытался подслушать. Но чуть ухо не обжег – дверь была холодной, как глыба льда, и не пропускающей ни звука.
* * *
– Ларкинс подготовил хороший брачный договор. Сами посудите. – Отец тяжело встал с кресла, достал из письменного стола стопку документов, перевязанных ленточкой, и протянул Джеремайе. – Кому я ее еще так удачно сплавлю?
Лаура недовольно сопела. А у мое сердце удары пропускало. Теперь у меня хоть мотив появился!
Лицо графа я видела отчетливо. Без очередной маски, искаженное бушевавшими эмоциями. Мансфилд быстро просмотрел документ. Глаза полыхнули зеленью. Он подошел к пьяному джентльмену, провел рукой над лысеющей головой, прошептал несколько слов.
– Вы возвращались в кабинет? – На такой вопрос невозможно было не ответить.
– Да.
– Вы видели кого-нибудь по пути?
– Да, – послушно отвечал отец. – В картинной галерее кто-то был.
– Кто?
– Я не рассмотрел.
– Что вы увидели в кабинете?
– Ларкинс сидел в кресле. Страшного человека к комнате не было.
– Где был пистолет?
– Лежал рядом.
– Что вы сделали?
– Забрал свои долговые расписки.
– Что-нибудь еще взяли?
– Больше ничего не было.
– Что вы потом сделали?
– Вернулся в гостиную. Выпил.
– Почему не сказали?
– Боялся.
– Джеремайя, прекрати! – не выдержал Оскар.
Граф еще раз провел рукой над макушкой. Отец уронил голову на грудь и захрапел.
– Что? – возмутился Мансфилд.
– Ничего! Кроме нарушения еще парочки законов!
– Переживу! – бросил Его дерзкое Сиятельство и выплеснул остатки вина из своего бокала в камин.
– И не жалко было такую редкость портить? – содержимое бутылки также вылили.
– Не-а.
– Если маги не пьянеют, то все равно не стоит поганить уникальный напиток… И что же это тебе дало?
– Ну, один подозреваемый точно не виновен.
– Только обокрал мертвого.
– И чуть не выдал дочь замуж против ее воли.
– Что не является преступлением. Или тебя волнует…
– Кстати, вернемся к юным леди, – перебил друга маг, – а то они уже устали подслушивать.
И Джеремайя взглянул прямо мне в глаза.
Мы с сестрой синхронно ахнули. Турнюрами вперед, толкаясь локтями, поспешно выползли из каморки. Я нажала нужный рычаг, закрывая потайную дверь, затем с размаху плюхнулась в кресло, схватив какой-то романчик из числа любимых сестренкой розовых повестей. Лаура вихрем пронеслась через всю комнату, приземлилась на стульчик у клавесина и начала вдохновенно лупить по клавишам сразу с середины модной пьески.
Но дыхание все равно перехватило, когда в нашу маленькую музыкальную гостиную вошли двое джентльменов.
Лаура прекратила истязать музыкальный инструмент и лучезарно улыбнулась:
– Господа? Вы так скоро?
И ресничками затрепетала. Словно голубоглазый ангел.
– Леди, вы обворожительны, – дежурно отозвался блондин. – Ваш отец утомился, и мы вынуждены оставить ваше общество.
– Ах, даже не останетесь на чай? Мы настаиваем!
Оскар Эрттон строго по этикету поцеловал пальчики девушки.
Граф любезностей не расточал, раз-другой прошелся по комнате, остановился у моего кресла, заинтересовался моим чтивом. А я пожалела, что нет с собой веера, за которым так удобно прятать пылающее от смущения лицо.
– Интересная книга? Мне казалось, вы не любительница такого рода произведений, – и, взяв томик из моих рук, перевернул его, чтобы можно было читать, а не просто создавать образ образованной барышни.
– Вкусы меняются, – пробормотала я.
Джеремайя выгнул бровь дугой. Ту самую, над которой маленький шрам.
Я же взглянула на то, что держала в руках. Ой. Книга оказалась не Лауры, а отца. Из тех, которые дочерям принято не показывать!
Книженцию с писком отбросила в сторону. Попала прямо в Оскара. Теперь настала очередь не пылать, а трястись от ужаса ситуации.
– Леди, вас никто не учил, что подслушивать нехорошо? – барон невозмутимо отложил летающую литературу на подоконник.
– Да как вы могли подумать о нас такое? – Лаура картинно сложила ручки на груди.
– Леди никто не учил подслушивать правильно, – заметил Джеремайя.
– Ваше Сиятельство! Что вы себе позволяете?
Я же взяла себя в руки, прекратила дрожать и, взглянув прямо в зеленые глаза, укорила:
– Граф Мансфилд, вы же заверяли, что заклинание истины используются только на допросах. И то, если дело касается безопасности Империи.
– Белла! – возмутилась Лаура. Сестра была намерена отстаивать свою невиновность вплоть до страшного суда.
Маг учтиво поклонился:
– Леди Изабелла, вы видели действие не заклинания истины. Поверьте, если бы я его использовал, то сейчас не мог бы вести в вами беседу. Всего лишь одна из новейших маго-химических разработок. Добавляется несколько капель в еду или питье, активируется магической силой. И некоторое время человек отвечает одну правду и исключительно на простые вопросы касательно недавно прошедших событий. Один из побочных эффектов сонливость, усталость. Боюсь, что ваш отец проснется только к завтрашнему утру.
Делаю себе заметку – рядом с ним ничего не пить и не есть.
– Ваше Сиятельство, ваш поступок не законен!
– Леди, я же обещал, что найду убийцу. А ваш отец был главным подозреваемым. Кстати, леди Лаура, вы ведь тоже выходили. Не соизволите сказать, куда и зачем?
Сестра от удивления некрасиво открыла рот:
– Вы… вы смеете подозревать меня?!
– Лаура, прекрати паясничать и ответь джентльмену!
Ведь не отстанет же!
– Белла… говорить про это … в обществе… – и девушку покрылась милым розовым румянцем.
– Ты ходила в дамскую комнату?
– Да! – с облегчением выдохнула сестра. – Носик припудрить, платье поправить…
– Вас видел кто-нибудь?
Лаура пожала плечиками.
– А вы, леди Изабелла, полвечера просидели в библиотеке. И частично ваши слова может подтвердить служанка, принесшая чай. Но она вас не сразу дозвалась.
– В ЛилиХолл большое собрание сочинений. В его книгохранилище можно заблудиться. При оказии следующего убийства, я возьму вас как свидетеля моего алиби!
Несносный граф с издевкой поклонился.
– А Стелла? Наша сестра? Вы ведь и у нее спросили, что она делала? – голубоглазая девушка теребила оборку платья.
– Спросил. Ее слова подтверждают и горничные, и кухарка. Кстати, об этом. Не желаете нанести визит убитой горем родственнице? Завтра, например?
Барон Эрттон с тихим стоном отчаяния прикрыл глаза рукой. Если у него еще и оставались надежды, что его друг будет спокойно наслаждаться отдыхом в провинциальном городке, то они развеялись, как дым.
Глава 5
ЛилиХолл был не просто большой усадьбой. А огромной!
В великолепном парке расположился в форме буквы «П» четырехэтажный дом (вдобавок чердак, где жила прислуга) из темного местного камня с высокими окнами. Ассиметричная архитектура придавала зданию немного торжественный вид: кокетливые башенки, затейливая резьба по камню, строгие колоны и вызывающе светлые на фоне почти черных стен статуи. Даже горгульи, сторожившие водостоки, неизвестным мне чудом оставались белыми.
Внутри были бесконечные анфилады, изысканная мебель прошлых веков, старинные полотна, гобелены, севрский фарфор. Стены украшены деревянными панелями, резьбой и шелком с изображениями лилий, потолки декорированы изящной лепниной, полы устланы роскошными коврами, в подвалах хранилась уникальная коллекция вин. Правда, несколько залов и переходов который год оставались закрытыми на ремонт, но это не мешало поражаться величию и помпезности.
А еще поместье располагалось на месте старого замка и неоднократно перестраивалось. Дом был напичкан потайными коридорами, секретными комнатками и прочими сюрпризами. Винный погреб занимал хорошо если одну десятую от всего подземелья. Лет так триста назад, когда ЛилиХолл владел знатный герцогский род, там одно время тюрьма была. В бумагах, датированных прошлым столетием, я обнаружила ход в древнюю усыпальницу с пометкой «замурован». Известно ли о сих милых особенностях семейству Роббинсонов? Кому-то известно. Я нашла несколько проходов совершенно случайно: наткнулась на старый план дома, решила проверить… Но даже «моими» коридорами время от времени пользовались. Я предпочитала не знать кто. И сама на глаза не попадаться.
А библиотека! При монастыре не было такого собрания редких книг! Местный священник, известный книгочей, даже пошел на дружбу с Альбрусом, лишь бы хоть раз в месяц быть допущенным в святая святых к древним рукописям. Мое пребывание там объяснялось просто: кроме фолиантов по магии, богословию, генеалогии, истории и поэзии, Роббинсоны владели хорошей подборкой дамских романов рыцарских времен.
Коляска, запряженная гнедой лошадкой, тихо катилась по дорожке. Кучер посапывал на козлах. Рядом трусил привязанный конь барона Эрттона.
Лаура расстроилась, что граф Мансфилд не смог поехать. Оскар объяснил его отсутствие так: Джеремайя является сильным боевым магом, но целительство – не его профиль. Даже простые манипуляции с нитями ауры отнимают много сил. Его Сиятельство очень сожалеет, но просит выведать у Стеллы Сюзанны ответы на несколько щекотливых вопросов. Список прилагается.
На послание от графа мне не дали взглянуть, сестра сразу же спрятала его в лиф платья. «Тебе же нельзя волноваться, Белла!»
Госпожа Роббинсон встретила нас радушно, пригласила выпить чаю. Говорила положенные банальности, вытирала фальшивые слезы. А потом предложила нам с Лаурой остаться на ночь в ЛилиХолл. Завтра с утра будут зачитывать завещание старика Ларкинса, и будет намного проще, если с ней будут родные люди. За вещами пошлют, отца предупредят, комнаты подготовят и прочее, прочее.
Оскар Эртонн раскланялся и удалился. А мою ладонь жег небольшой сложенный в четыре раза листок бумаги. Как только получилось остаться одной, я развернула послание и прочитала строчку, написанную твердым мужским подчерком:
«Леди! Сегодня в полночь откройте окно в сиреневой гостиной. Ваш Дж.»
Вот теперь можно начинать волноваться.
* * *
Естественно, никому никаких окон открывать я не собиралась. Я планировала сама обыскать апартаменты Ларкинса в надежде найти объяснение поведению «своего» пистолета, а также забрать все бумаги касательно нашей фамилии, если такие найдутся.
Все нервничали. Атмосфера в доме была тяжелой, мрачной. Дышать стало тяжело. Слуги ходили, похожие на бледные тени. Горничные стали слишком рассеянными. Когда Стелла за молчаливым ужином неожиданно попросила успокаивающей настойки, служанка вздрогнула и чуть не уронила чашку. Мелочь, да только в ЛилиХолл всегда работала высококлассная обслуга.
Часы едва пробили одиннадцать, как я покинула выделенную мне опочивальню на третьем этаже. Чтобы было удобнее искать, взяла маленький прикроватный светильник: он неяркий, легкий, полностью заряженный. Но зажечь его нужно было уже на месте – в каждом коридоре горело в треть силы несколько ламп на элементарных кристаллах. В потайные ходы решила не заходить. Я не знала, какие из них напрямую ведут в покои Ларкинса в другом крыле. А заблудиться или выйти в других комнатах мне не хотелось.
На втором этаже в стороне от лестницы из-под приоткрытой двери слышались приглушенный голоса. Мне бы вернуться к себе, чтобы чуть позже повторить попытку, или мимо пройти. Но видно общение с графом оказало на меня дурное влияние. Как тут не подслушать?
Увы, но это была обычная беседа отца с сыном. Марк Аврелий просил денег. Альбрус, хоть и был зол, однако обещал выделить средства студенту. Да сетовал на жадность нынешней молодежи.
Я незаметно проскользнула дальше. Первый этаж, переход в соседнее крыло, лестница, ведущая вверх. Теперь направо мимо картинной галереи.
Жутковатое место, в котором никогда не оставляли зажженных светильников. Лампы с завидной периодичностью ломались. Стелла говорила, что кристаллы обогрева тоже постоянно выходили из строя. Даже простые модели музыкальных шкатулок барахлили, выли и скрипели. Сейчас же через высокие окна на паркет лился лунный свет. Со стен в золоченых рамах смотрели люди в придворных нарядах и золотых цепях. Никогда не любила здесь находиться. Всегда старалась быстро пробежать мимо.
Вдруг кто-то опалил шею дыханием, схватил за плечо, развернул, закрывая рот рукой. Я чуть не вскрикнула от неожиданности.
– Тише, леди, это всего лишь я.
Где-то я подобное уже слышала… Сейчас я смогла тихо угукнуть. Потому что слов нет. Есть испуг в сердце и дрожь в коленках.
– Вы, вижу, счастливы меня видеть.
Опять выдавила очень информативное «угу». Ног под собой не чую от положительных эмоций!
– Но Сиреневая гостиная на первом этаже. Вы не заблудились?
Помотала головой. Заодно освобождаясь от ладони на лице.
– Но я рад, что вы уже здесь. Пройдемте.
И потащил меня к кабинету Ларкинса. Дверь была заперта магическими печатями, которые не стоило срывать до оглашения завещания. Но граф следовал законам только если ему это было выгодно. Он присел на корточки перед замочной скважиной и замер. Если бы я обладала капелькой волшебной силы, могла бы увидеть и узоры заклинания, и то, как меняется плетение под руками мага. Но я бездарна. Поэтому только наблюдала легкое мерцание глаз, цветные всполохи под пальцами мага да краем уха ловила тихое бормотание.
А потом я опомнилась и начала задавать вопросы. Самые актуальные, конечно же!
– Вы как сюда попали?
– Как мы и договаривались: через окно.
А кто мог его впустить внутрь?
– Вы впутали в это Лауру?!
Джеремайя поморщился:
– Леди, ваша сестра давно выросла. И при всех несомненных достоинствах, ей будет неинтересно копаться в вещах покойника.
Маг толкнул дверь и сделал приглашающий жест:
– Прошу!
Когда мы вошли и задернули плотно шторы, я включила свою лампу и смогла как следует рассмотреть наглого мужчину и его наряд. Любитель идеально пошитых сюртуков, безупречных жилетов и шелковых шейных платков ныне щеголял в поношенной куртке, брюках неясного цвета и в каком-то лихом берете. Дело не в том, что он плохо выглядел – хорошо тренированное тело не спрятать, но вид он имел как … какой-нибудь разнорабочий!
Джеремайя словил мой взгляд и пояснил.
– Пришлось прикинуться посыльным из бакалейной лавки, чтобы поговорить со слугами.
– И как?
– Познавательно. Вы ведь знали, что в ЛилиХолл есть свое привидение?
По законам жанра в окно стукнула ветка.
Я сглотнула и еще раз смотрела кабинет: кресла, столик, шкафы, картины… Здесь я убила человека. Ларкинс сидел вот за этим столом, писал письмо… А сейчас рядом тот, кто меня отправит на смертную казнь, если хоть что-то заподозрит.
– Может и есть. Однако мы его не трогаем, оно нас тоже.
Вдалеке завыла собака.
Надеюсь, милому фамильному привидению старого поместья действительно нет до нас никакого дела.
– Тем более оно никогда не появлялось ранее полуночи. Особенно, если хозяева еще не спят.
– А кто-то еще не спит? – Граф подошел к книжным шкафам и начал методично просматривать древние томики. Бухгалтерские книги? Особо редкие фолианты? Мне же тоже любопытно!
– Альбрус Роббинсон с сыном в бильярдной разговаривают, – я подошла и заглянула через плечо.
– Леди, вам цены не будет, если вы расскажете, о чем они беседовали. Ну и если начнете просматривать соседний шкаф. Этот, простите, мой.
– Ничего полезного я не услышала. Марк Аврелий скоро уезжает обратно в столицу. Просил выделить деньги на учебу.
– Просил? Или требовал?
Вот тут и я задумалась. А на учебу ли?
– Его обучение проплачено до последнего семестра. Аренда жилья тоже. На карманные расходы регулярно выделяется круглая сумма. Да у него отдельный счет в банке на приличную сумму! – книга была пролистана и возвращена на свое законное место. Точь в точь как стояла раньше. – Леди, вы уверены?
Пришлось краснея и бледнея, но не раскрывая имени дамы, рассказать о подслушанном в лабиринте. Граф взялся за новый талмуд:
– То, что Марк Аврелий спит со… – довольно грубо начал маг, но услышав мое гневное сопение, исправился. – В очень близких отношениях с мачехой, только слепому не ясно. Я вам даже более скажу, ваш зять ему еще за это платит. Видно молодому человеку стало мало, вот он решился взяться за шантаж.
Мне стало дурно:
– Быть такого не может!
– Слуги, леди, знают намного больше своих господ. А вот хозяева часто очень мало интересуются жизнью своих слуг. Просто не замечают их. Меня сегодня дважды видела госпожа Стелла и один раз ваша невинная Лаура. И не узнали!
Скромностью сей джентльмен не отличался. Я не стала спорить. Мы продолжили поиски … чего-то непонятного.
– Ищите все, что покажется вам странным и нелогичным. Потом разберемся, – посоветовал мужчина, просматривая очередную книгу.
Я помолчала. Затем спросила:
– Скажите честно, Ваше Сиятельство. Вы ведь меня подозреваете?
Зеленоглазый маг отложил очередной том:
– Отвечу честно, леди. Вас очень сложно не подозревать. Ваше алиби шито белыми нитками. Возможность у вас была. Зуб даю (здоровый, заметьте!), в поместье не один и не два потайных хода имеется. И вы в том числе можете о них знать. Конечно, стукнуть старика кочергой да так, чтобы он Небу душу отдал, у вас бы не вышло. А вот выстрелить – тут много сил не надо. Вы даже смогли бы вынести пистолет и спокойно выбросить его в туже Сильвер-ривер. К тому же вы в комнате стараетесь держаться так, чтобы видеть стол и кресло, где сидел покойный. При этом сами белее снега с тех пор, как мы вошли. Но это конечно может быть, – граф презрительно ухмыльнулся, – ваша тонкая душевная организация. Вы еще в обморок упадите!
А поможет?
– Вот только у вас мотива нет. Или есть? Вы знали о его матримониальных намерениях и решили избавиться от жениха?
И в упор уставился на меня.
Я холодно улыбнулась.
– Не говорите глупостей, милорд. О брачном договоре я позавчера утром узнала.
И опять взялась просматривать содержимое своего шкафа.
Итогом трех часов обыска стала стопочка долговых расписок, копии чертежей замка и планов парка (я взглянула мельком: слава небесам, «моего» тайного хода из библиотеки в этот кабинет там отмечено не было), незаконченные черновики писем, пустые футляры от драгоценностей.
Особенного внимания со стороны графа удостоился пистолет-близнец орудия убийства. Его рассмотрели со всех сторон, убедились, что он тоже заряжен. А еще одну пулю переложили в карман.
Уставшие и пыльные мы сидели на полу и разбирали свои трофеи. Мансфилд повертел обрывок обгорелой бумаги, в свете лампы прочитал:
– « … государь! Или ваша тайна станет известна… кровь предков и …» Ну и почерк! Неужели вымогатели не могут писать разборчиво?
– Думаете, Ларкинс кого-то шантажировал? – Я взяла из его рук кусочек письма, найденного под креслом у камина. Вот и выдрессированные слуги! Убрать, как следует, на наше счастье не удосужились!
– Все возможно. Хотя, с таким же успехом, могли и старика шантажировать. Если было чем. А что у вас?
– А что интересного в пулях из дуэльного пистолета?
– Они серебряные.
– Разве такие делают?
– Только если он опасался нежити.
– Но это же бабушкины сказки!
– Сказки, – согласились со мной. – Бабушкины. Так что у вас интересного?
Я показала долговые расписки.
– Я не знаю никого из этих людей. Вудворд, Свиншисон, О`Конор… Суммы указаны внушительные, то есть люди богатые. А, значит, известные. Но эти имена мне ничего не говорят. Ни в Сент-Айвз, ни в ближайших нет людей с такими фамилиями!
Джеремайя прикрыл глаза:
– Хорошо. Разберемся. Сделаю запрос по своим каналам, – он немного помолчал. – Я бы на его месте сделал еще один кабинет. Или отдельное хранилище. А еще, леди, припомните: не занимался ли наш покойник чернокнижием?
– Что?! – воскликнула я. Вот уж большей глупости он сказать не мог! – Да вы же сами знаете про его богоугодные дела! Он же славился своей набожностью! Святое писание наизусть читать мог! Местный священник считал его образцовым верующим! Да он только со святым отцом и был в нормальных отношениях!
– Тише, тише, леди, – поморщился граф. – Я уже понял, что Ларкинс был идеальным прихожанином.
Я вздохнула, успокаиваясь. Рано.
– А зачем примерному и безукоризненному последователю официальной и единой Церкви реликвии по Черной магии?
– Где?
Он просто махнул рукой в сторону книжных шкафов.
– Там. Я не дурак, чтобы в руках такие вещи держать. Дольше необходимого. Поверьте на слово.
Не поверила. Пока мне не показали толстенькую книжечку с заклепками по бокам. Держал ее маг аккуратно, с едва заметной брезгливостью на лице. И перчатки надел.
