Андрей Арсланович Мансуров
Возвращение чувств. Машина
Виден оказался и город: небольшая кучка беспорядочно набросанных детских кубиков с красными черепичными крышами и серыми кривыми лентами улочек…
Вся эта красота быстро удалялась, и вскоре почти совсем скрылась из глаз. И осталось только чёрное, мёртвое пространство вокруг, и яркие, холодно-равнодушные точки звёзд. Солнце продолжало светить так же ярко, но его лучи не согревали здесь, а как бы обтекали тело со всех сторон, удерживая его в коконе из ярких лучей – словно птицу в клетке, не давая убийственному холоду космоса проникнуть к двум смелым путешественницам, легко несущимся над огромной планетой.
Она хотела спросить у своей спутницы – как ей избавиться от этого кокона? Он сковывал, стеснял, сдавливал клещами её душу и тело, не давал раствориться в бесконечных и прекрасных просторах Вселенной, не позволял приобщиться к её сокровенным тайнам, отдаться чувству бесконечной свободы и радости безвременья, Вечности…
Однако та, что настойчиво и сильно тянула её сквозь пространство, словно почуяв её желание, обернула к ней своё теперь юное и прекрасное лицо, и, нахмурившись, сделала ей знак молчать, приложив пальчик к губам. Катарина поняла, и кивнула, промолчав.
Они очень быстро промчались над освещённым диском земли, где всё теперь было нерезко от расстояния, и видны остались только бесконечные голубовато-зелёные пространства мирового Океана и белый, кое-где сероватый покров облаков, скрывавших континенты.
И вот они влетели в тень планеты.
Оковы солнечного света, так мешавшие ей ощутить себя полностью раскрепощённой и свободной, наконец, исчезли. Она счастливо засмеялась, ощущая силу юношеских мышц, упругость и бархатистость нежной кожи, шелковистость копны чистых волос, и аромат чего-то сугубо земного: свежевспаханной земли, навоза, парного молока, мёда, хлеба только что из печи, и даже еле уловимый запах свежемолотого кофе. Свобода полёта и чувство окружающей бесконечности захлестнула её с головой. Хотелось находиться здесь вечно, и не двигаться больше никуда!
Марта, вновь обернувшись к ней, грозно нахмурила брови, и сильно потянула за руку.
Катарина, с трудом оборвав смех, вздохнула, и подчинилась своей проводнице, хотя ей так хотелось отдохнуть, и насладиться блаженным покоем и мудростью вековечной всезнающей и всепрощающей пустоты…
Они, обнажённые, юные и прекрасные, подлетели наконец к огромному, смутно белевшему в темноте внизу, континенту.
Могучим нерушимым монолитом он загадочно мерцал и переливался во мраке полярной ночи, играя всеми оттенками серого, чёрного и синего. Таинственно отсвечивали и поблёскивали гранёнными поверхностями, словно увеличенные в миллионы раз и рассыпанные чьей-то щедрой рукой ограненные алмазы, вековые ледяные поля и утёсы, пока они, спустившись теперь совсем низко, на захватывающей дух скорости проносились над ними.
Но вот и цель их путешествия – колоссальных размеров воронкообразный провал прямо в центре Антарктиды, на её полюсе. Дальняя кромка гигантской воронки, похожей на исполинский, увеличенный в десятки раз угольный карьер, почти терялась в фиолетовой дымке. Она понимала, что дыхание холода здесь должно быть сильнее всего, но, к счастью, не ощущала его, защищённая могучими чарами.
Смело подлетели они к бездонному отверстию, в которое плавно переходили стены, и устремились вниз – прямо к сияющему вечному пламени в центре земли.
Круглый туннель с отполированными бело-голубыми стенами казался около полулье в диаметре, и вновь расширился в воронку через несколько минут сумасшедше-стремительного полёта. Марта явно спешила покинуть это наводящее тоску место.
И вот они над внутренней поверхностью земли. Она, освещённая мягким опаловым светом, происходящим, кажется, отовсюду и в то же время ниоткуда, плавно загибаясь вверх, уходила во все стороны насколько видели глаза!..
А они видели здесь очень далеко – на десятки и сотни лье, и только там, совсем уж вдали, поверхность, и всё, что было на ней, скрывала нежная серо-голубая дымка.
Однако её проводница прекрасно ориентировалась в этой невероятной местности. Они устремились над ледяными и океанскими просторами в глубину подземной шаровидной полости. Катарина оказалась потрясена – она обнаружила, что внутри земли тоже есть льды, океаны, континенты с реками, горами и лесами: похоже, всё это как бы зеркально повторяло те природные образования, что находились на наружной поверхности.
Но кто же населяет все эти необозримые пространства?! И населяет ли?..
Вот они пролетели над Африкой – её буйные джунгли сочно-зелёного цвета и саванны с пасущимися животными не спутать ни с чем иным. А вот и пески Сахары, и лазурно-тёплое Средиземное море. Вот, наконец, и Франция.
Они вернулись…
Но где же города, сёла, виноградники и вспаханные поля?
Ничего этого не было видно – следы воздействия трудолюбивых человеческих рук на внутренней поверхности земли полностью отсутствовали. Первозданная нетронутая Природа во всём величии представала перед ними.
Но было и ещё что-то, что отличало эту поверхность от той, оставшейся наверху и в тысячах миль позади: здесь тоже бурлила жизнь! Но – своя: странная, чужая, заставлявшая широко раскрываться глаза, и учащённо биться сердце – невероятная, нереальная жизнь!
Она обнаружила её, когда они с Мартой, плавно снижаясь, пролетали вдоль одной из рек, широко и мощно нёсшей свои воды к загибавшемуся кверху горизонту.
Хоть здесь и не было солнца, гладь воды играла разноцветными бликами, и из-за них Катарина вначале не могла хорошо рассмотреть их – движущиеся в воде тела. Она подумала, что это дельфины. Но в это время группа этих существ, вдруг, разогнавшись ударами мощных хвостов, взмыла из реки прямо в воздух, и, со смехом и криками, образовав весёлую кучу-малу, рухнула обратно в воду, поднимая тучи брызг, переливавшихся всеми цветами радуги.
Это оказались русалки.
Вернее, не совсем русалки – ведь среди них были и самцы: с короткой щетиной на голове и широкой мускулистой грудью. Они казались и гораздо крупнее…
Катарина хотела выразить вслух своё удивление, но успела прикрыть себе рот свободной рукой – слова не прозвучали. Оглядывалась она теперь с огромным интересом.
Вскоре она смогла разглядеть и другие странные создания: они ходили и лежали по берегам, и даже летали в воздухе – теперь, когда они быстро теряли высоту и скорость, все эти немыслимые создания стали видны гораздо лучше, во всех неземных и прекрасно-ужасных подробностях.
Марта крепче сжала её руку, и они, наконец, опустились на огромный остров, словно корабль, горделиво воздымавшийся над просторами широкой реки, деля её на два неравной ширины рукава.
Здесь Марта отпустила, наконец, её руку, и вытерла со лба обильный пот. Её всю трясло от усталости и напряжения. Она укоризненно взглянула на Катарину:
– Уф-ф, еле дотянули. Какая же ты тяжёлая… Или это я давно не практиковалась – устала с непривычки. Извини – забыла предупредить тебя об искушениях Космоса. Кто остаётся там – домой не возвращается никогда! Их души потеряны для всех… Хорошо хоть, ты почти не говорила – а то бы мы точно не добрались. Ладно, я вижу – тебе не терпится. Можешь спрашивать – мы на месте!
– Где мы? – с интересом и удивлением осматриваясь, спросила Катарина.
– Мы в Стране вечной молодости, на Острове Праздников. Это священное место.
Там, наверху, – она махнула головой, – на этом месте располагается теперь собор Парижской Богоматери. А раньше там было наше святилище. Впрочем, своё Святилище есть и здесь. И когда предстоит обряд Посвящения, все окрестные обитатели собираются в нём. Впрочем, внутри Святилища вообще могли бы поместиться все, кто жил, живёт и будет жить…
– Но ведь местные обитатели – не люди?– полувопросительно-полуутверждающе переспросила Катарина, продолжая с интересом осматриваться.
– Почему – не люди? Нет, дорогая моя, здесь – только люди. Ведь душа есть только у людей. А форму и вид тела каждый выбирает себе сам!
– Что это значит?! Уж не хочешь ли ты сказать…
– Да-да, я именно это и хочу сказать. Но ещё лучше – смотри на меня, я просто покажу тебе. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем… Ну, ты сама знаешь!
Марта чуть отступила назад, пригладила волосы, сосредоточилась, нахмурив брови, и что-то прошептала. И тело её буквально на глазах стало изменяться!
Стройные ноги чуть укоротились, покрылись волосками, превратившимися тут же в длинную рыже-чёрную шерсть, ступни как-то сразу сжались в копыта, икры утончились и искривились, а бёдра стали массивней, и по форме напоминали теперь лошадиные.
В довершение всего между прелестных и не изменившихся ягодиц вырос длинный, с пикантной кисточкой, хвост – его Марта продемонстрировала, со смехом развернувшись к Катарине задом, хитро поглядывая через плечо, и соблазнительно извиваясь.
– Господи-помилуй, да ты же настоящая чертовка! – воскликнула потрясённая, но ни капли не напуганная Катарина.
– Нет, это не так называется! – весело отозвалась её проводница,– Я теперь вакханка – то есть почитательница Вакха. Ну, того самого, весёлого божества виноделов!
Она повернулась так, чтобы Катарина могла рассмотреть её со всех сторон. Ого!
– Конечно, для некоторых, – она выделила это слово, – развлечений такое тело очень удобно. – она хитро подмигнула, – Но ходить в нём, особенно выпив, тяжеловато: на этих проклятых копытах никак не устоишь! – и она за каких-то пять-шесть секунд вернулась к прежнему человеческому облику. – Идём, праздник скоро начнётся.
Снова взявшись за руки, они двинулись вперёд по мягчайшей траве изумительного бирюзового цвета – туда, где в середине острова возвышалось что-то, показавшееся Катарине вначале огромной сверкающей скалой или горделивым утёсом, но оказалось гигантским волшебным замком – с сотнями ажурных сверкающих и переливающихся ярчайшими красками полупрозрачных башенок, галерей, балконов и скульптур.
Всё сверкало и искрилось, словно сделанное из алмазов, рубинов, сапфиров и изумрудов, огранённых искуснейшими мастерами, и производило впечатление изысканной строгости, стройности и пропорциональности. Кто бы ни был архитектор этого чуда, дизайнер он гениальный! Да, в такой Храм хочется возвращаться и возвращаться…
Вокруг замка, на сотнях лужаек, и в сотне бассейнов с фонтанами и потрясающими скульптурами – отдельными и групповыми – и в огромном количестве крытых галерей и беседок, оплетённых плющом и виноградом, спелые ягоды которого переливались, подобно огромным жемчужинам, – гуляли, лежали, играли в любовные игры, ничего не стесняясь, или просто мирно беседовали, тысячи и тысячи созданий самых разных форм. Вели себя они так, словно и правда, жили здесь, и будут жить целую вечность…
Они с Мартой не торопясь проходили мимо, и Катарина могла отчётливо рассмотреть, как устроены те, или иные тела и создания.
Вот, без сомнения, кентавры. Кто бы мог подумать, что они не крупнее мула, и что передние ноги вдвое толще задних. Наверное, это от удвоенной нагрузки, приходящейся на них… Вот дриады – их шелковистые волосы похожи на тонкие плети лиан, украшенных безумно красивыми и яркими, явно живыми, орхидеями и ещё какими-то цветами. Вот сатиры и вакханки – как раз такие, как показала ей Марта, но уже, похоже, совсем пьяные от сока, который они выжимали в кубки и чаши, срывая виноград, густо оплетающий их беседку – и виноград тут же вырастал снова, и земля поглощала остатки отжимков, и вокруг снова было чисто и зелено.
В одном из бассейнов с небольшим искусственным водопадом Катарина заметила водяного – поразившее её воображение невероятное создание: получеловек-полулягушка. Правда, он был без самки – наверное, трудно уговорить женщину превратиться в такое страшилище!.. Может, поэтому скользко-зеленый тип и выглядел как углубившийся в созерцание собственного внутреннего мира, печально-сосредоточенный буддист…
А вот и совсем незнакомые существа: одно похоже на гигантскую сороконожку, только ног поменьше, а сегментированное туловище точно как у насекомого: верхом на нём с криками и смехом, целуясь друг с другом через плечо, проехали две дриады, все увитые плетями каких-то экзотических лиан, и цветами, и предпочитавшие, судя по страстно-жгучим поцелуям, стонам и объятьям, однополую любовь.
Другие чудища, спустившиеся с небес, отдыхали на бортике одного из фонтанов – кошмарная на первый взгляд помесь летучей мыши с птицей, с туловищем, покрытым мехом и перьями, но с человеческим лицом. Ещё два таких создания стоя, о чём-то мирно беседовали с женщиной, у которой прямо из лопаток росли крылья, а ноги были короткими и тонкими. Из её копчика рос длинный хвост, совсем как у археоптерикса, и, судя по движениям их крыльев, они обсуждали лётные достоинства и возможности своих тел – женщина быстро повернулась задом, и вместо стержневого хвоста вдруг появилось несколько огромных перьев, раздвинутых веером, как у павлина. Не переставая разговаривать, троица тут же взлетела, опробуя новую конструкцию в разных фигурах пилотажа. Перепончатокрылые явно были подвижней и маневренней.
Выше в воздухе она увидела и ласточкоподобных. Те носились и пикировали, в последний миг меняя направление, и снова взмывая к небесам… Вот они точно наслаждались самим Полётом!
Пока Катарина, буквально разинув рот, наблюдала за всеми этими летунами, дорогу им перебежали, деловито семеня восемью ножками, несколько пауков и паучьих – головы и туловища у них уже только отдалённо напоминали человеческие. За ними, расплёскивая вино из полной чаши в мускулистой руке, и что-то выкрикивая, бежал сатир.
Несколько очнувшись от диковинного окружения, Катарина спросила:
– Как вы делаете это – я имею в виду изменение тела?
К этому времени они прошли половину расстояния до волшебного замка. Вблизи он казался ещё роскошней, а размеры просто ввергали в трепет – там, на той земле, построить такое здание было бы немыслимо! Дворец буквально заслонял полнеба.
– О, это просто. Я и привела тебя сюда, чтобы научить. Нужно просто чётко представить себе то, во что хочешь превратиться, или тот орган, или часть тела, которые ты хочешь изменить. Сосредоточиться на этом. Ну, и произнести заклинание, конечно!
– А что это за заклинание?
– Узнаешь, когда пройдёшь, как и все мы, обряд Посвящения.
– Обряд… Посвящения? – она испытала лёгкое беспокойство.
– Ну да, обряд Посвящения. Ты же новенькая, тебе нужно будет сбросить оковы людских обычаев, предрассудков, законов и привычек, освободить своё тело и Дух от вбитых с детства установок воспитания, и сомнений! Свободный Дух может всё – запомни: ВСЁ!
– В каком смысле – всё?
– В любом. Не бойся, – она весело засмеялась, видя смущение Катарины, – Скоро ты поймёшь! Я представлю тебя Магистрам и Королеве, и они сделают всё, что надо.
И ты сможешь защищаться от любых врагов там, наверху…
Звучало это всё немного пугающе – про Магистров и Королеву с их обрядом Посвящения у них речи не было, и она теперь чувствовала себя несколько неуютно.
Но раз уж назвался, как говорится, груздем – отступать поздно. Посвящение – так Посвящение!
Сама согласилась: хотелось быть более… сильной. И защищённой.
Да и любопытство одолело – ну как же, средневековая «экзотика»! Захотелось поучаствовать в шабаше, который, как сказала Марта, венчает собой Церемонию.
Колоссальный дворец нависал теперь над ними своей поистине неземной громадой – портал главных дверей был, наверное, размером как раз с футбольное поле. Если бы кто-нибудь догадался поставить такое поле вертикально, и приделать створки…
Они вошли. Вместе с ними в дверной проём широким потоком входили, вползали, влетали сотни и тысячи человекоподобных, или хотя бы человеколицых существ.
Невероятных размеров зал представлял собой подобие цирка: все рассаживались по сиденьям, или непринуждённо ложились на мягких ложах, ряды которых бесконечными кольцами опоясывали не только нижнюю часть здания, но и стены – там, на огромных балконах и галереях размещались в-основном крылатые.
В центре, на широком пустом пространстве арены, ещё больше усиливающей ассоциации с цирком, стояла высокая трёхступенчатая пирамида с широкими уступами. При внимательном взгляде на неё Катарина почему-то вспомнила пирамиды древних Центральноамериканских цивилизаций – вроде инков, ацтеков, майя, и других…
Всё огромное помещение заливал яркий, но не слепящий мягкий свет, выгодно подчеркивая богатейшую лепнину, изящные канделябры, драгоценные драпировки, занавеси из прекраснейших тканей и гобелены, украшавшие стены и балконы.
Стоял тихий, но ровный гул тысяч голосов. Пахло цветами (правда, непонятно, какими), духами (изысканнейшими!), и озоном.
Подобравшись поближе к арене, они с Мартой опустились на свободные места.
Прямо перед ними шёл узкий кольцевой, как и ряды сидений, стол, и на нём лежали подносы с самыми разнообразными яствами, фруктами, закусками и сладостями, большая часть из которых оказалась ей незнакома. Здесь же стояли кубки, кувшины и чаши с разными напитками – они пенились и вкусно пахли. Такие же кольцевые столы были устроены перед каждым рядом сидений.
– Можно… попробовать? – спросила Катарина, выбрав кубок поменьше, с аппетитно выглядевшим и приятно, хоть и незнакомо, пахнувшим напитком.
– Конечно! Можешь пробовать и есть всё, что только пожелаешь! Для этого и существует Остров наслаждений. Здесь каждый может делать всё, что хочет! Впрочем, это относится и ко всему Подземному миру – здесь доступно всё! И – всем!
Катарина осторожно пригубила. Затем отодвинула кубок от себя, восхищаясь искусной и тонкой работой. Напиток она смаковала, задержав его во рту.
Вкус приятный и нежный. Как описать? Привкус яблока и кофе, клубничного мороженного и парного молока… И пузырьки – как у шампанского. Непривычно, но вкусно. Она выпила до дна.
Все краски словно стали ещё ярче, сил прибавилось. Кровь резвее побежала по венам, и тело стало сильным, лёгким, и словно прозрачным – она ощущала его здоровье и красоту каждой клеточкой.
Поставив кубок на место, она не удивилась, когда он сам собой наполнился вновь.
Она хотела было попробовать и из других сосудов, но потом решила не смешивать ощущения. Ей понравилось состояние, в котором она находилась сейчас.
Однако, несмотря на разнообразие новых ярких ощущений, она оставалась сама собой, чувствовала и контролировала своё тело и сознание. И хотя она знала, что всё окружающее её – не более чем иллюзия, это не мешало ей наслаждаться новыми впечатлениями. Она собиралась смело вкусить всего, что эта иллюзия может ей подарить.
Вдруг грянули фанфары. Мгновенно гул голосов умолк. На нижней ступеньке пирамиды словно из ниоткуда возникли существа – большинство таких видов и форм, которые ей здесь уже встречались. Собравшиеся приветствовали их криками и аплодисментами.
– Кто это? – шёпотом, нагнувшись к подкреплявшейся каким-то блюдом рядом с ней Марте, спросила Катарина.
– Это Посвящённые, – так же шёпотом отозвалась та, – То есть те, кто учится на Магистра, и уже доказал свои способности каким-нибудь полезным для Страны делом.
– Ну а кто тогда Магистры?
– Магистры – это то же, что на земле – Правительство.
Только там оно заботится обычно о набивании своего кармана за счёт работы других, а здесь – тяжко трудится, добиваясь всеобщего достатка и процветания. Поэтому им нужно быть очень сильными магами, и заняты они почти всегда. Ну, я же говорила тебе: это страна веселья и счастья, а Магистры всё делают для того, чтобы у нас всё это, – она широко повела рукой – было!
Поэтому здесь есть любые вещи и ощущения, которые человек только способен изобрести и вообразить. Любые! И они всё время работают над новыми!
На второй ступени возникли Магистры – около ста довольно пожилых мужчин и женщин, – что было удивительно, и резко контрастировало с вечно юными лицами и разноформенными телами остальных местных обитателей. Ещё на них – опять-таки удивительно – была и одежда: длинные, до пола, снежно-белые хитоны, совсем как у древних греков.
Их приветствовали ещё более громкими аплодисментами, криками и фанфарами. Однако Магистры вели себя скромно – лишь поклонились.
Но вот всё замерло, утихло и застыло, и в наступившей, даже какой-то жутковатой абсолютной тишине, особенно странной после звуков беззаботного веселья и непринуждённости, в самом центре верха пирамиды возник роскошный трон из золота, отделанный огромными и ярко сверкающими разноцветными драгоценными каменьями. На троне восседала Королева – статная высокая женщина средних лет, с властным и красивым лицом.
Одета она была в длинное, богато расшитое алое платье, подчёркивающее её великолепное сложение: высокая грудь, очень тонкая талия, какие бывают только в американских мультфильмах, стройные бёдра, изумительной формы руки. Лебяжья шея поддерживала гордо сидящую голову с пышной копной длинных, чёрных, как вороново крыло, переливающихся волос, водопадами обтекающих свою хозяйку, и увенчанных небольшой алмазной диадемой.
Сзади до пола спадала горностаевая мантия. По всему залу пронёсся вздох восхищения. Катарина тоже замерла, очарованная и потрясённая.
Когда Королева поднялась, по залу пронёсся настоящий шквал восторженных криков и аплодисментов. Все дружно вскочили. Подняв правую руку, Королева призвала всех к молчанию. Властным и звучным голосом она произнесла:
– Приветствую вас, мои возлюбленные подданные!
Ответом был не менее громкий, чем вначале, взрыв приветственных криков.
– Я рада сообщить вам, – продолжила Королева, когда вновь, как по мановению волшебной палочки всё стихло, – что в нашем королевстве всё благополучно. – голос её свободно достигал самых дальних уголков гигантского зала, да и, Катарина могла бы поспорить, всех концов этой удивительной страны. Казалось, он, словно круги на воде от брошенного камня, волнами проникает в самые отдалённые места и потаённые уголки.
– Сегодня наш праздник украшает своим присутствием одна новоприбывшая.
Она нуждается в нашей защите и наших тайных знаниях. Магистры рассмотрели её дело, и пришли к выводу, что она достойна этого дара! – все загудели и захлопали.
Королева вновь подняла руку, призывая к спокойствию:
– Поэтому сейчас состоится обряд Посвящения, после чего наш Праздник продолжится, как и всегда! – она вскинула к небу обе руки, и высоко у потолка сверкнули огромные разноцветные молнии, рассыпавшиеся разноцветным огненным фейерверком, зазвучал могучий рокот грома и острее запахло озоном и дождём, хотя воздух оставался сух и свеж.
Вновь раздались приветственные крики, мгновенно смолкшие, когда Королева повернулась в ту сторону, где сидели Марта и Катарина, и сделала приглашающий жест. У Катарины спёрло дыхание, она застыла, скованная внезапной слабостью.
– Пошли, пошли! – шепнула Марта, и, схватив Катарину за руку, поспешила по проходу между рядами вниз, – Не бойся ничего! Магистры согласны – всё в порядке!
В молчании они пересекли под внимательными взглядами огромное открытое пространство арены, и поднялись по одной из пологих лестниц, соединяющих оказавшиеся гигантскими вблизи, уступы пирамиды.
Она чувствовала на себе взгляды – оценивающие, одобрительные, настороженные – и ощущала страшную свою открытость и незащищённость из-за отсутствия одежды… Ноги всё ещ ёдрожали, но Марта, понимая её состояние, вела её! Скорее, правда, всё же – тащила…
Вот и Королева… Что она сделает с ней?..
По мере приближения к загадочной женщине сердце Катарины поневоле стучало всё сильней, и дрожь предвкушения чего-то необычного охватила всё её существо. Теперь ей уже не казалось, что всё это – только сон…
Подойдя к властительнице, они остановились в трёх шагах, и склонились в почтительном поклоне. Здесь Марта наконец отпустила её руку.
– Встаньте. – мягко сказала Королева, – Спасибо, Марта, я довольна. Если наши знания помогут ещё одной достойной женщине, это будет прекрасно.
Марта ещё раз поклонилась, и молча, не поворачиваясь спиной, удалилась.
Теперь Катарина смогла рассмотреть Королеву вблизи.
Странно, но лицо её показалось очень знакомым. Правильные, благородные черты. Прямой нос. Чётко очерченные чувственные губы. Высокий лоб мыслительницы. Властное, но и в то же время доброе и всепонимающее выражение огромных чёрных бездонных глаз. Казалось, взгляд их легко пронзает всю её душу насквозь, и видит всё, даже самые потаённые уголки её сознания, её метущееся «Я».
В этом взгляде светилось и понимание и сочувствие.
Королева вдруг сама сделала два шага к ней навстречу – наверное, знала, что Катарина не в силах сделать и шага – и положила руки ей на предплечья. Она была чуть выше Катарины, поэтому смотрела на неё сверху.
Полминуты молчания показались Катарине вечностью под взором этих добрых и умудрённых тысячелетней мудростью Вселенной, глаз.
Наконец Королева нарушила молчание:
– В прошлой жизни тебе пришлось нелегко. Но я вижу, что ты волевая женщина.
Возможно, поэтому мой Брат и дал тебе второй шанс.
Единственное, чего он не может – это дать тебе новое сердце.
Дух твой силён… Но он же и не даёт тебе полностью раскрыться!
Пока ты не способна искренне любить и отдаваться радостям жизни. Ты одинока и несчастна. – пауза как бы подчеркнула значение сказанного. Катарина судорожно вздохнула – она совсем забыла, что нужно дышать.
– Сейчас ты попала как раз туда, куда нужно. Я постараюсь помочь тебе. – взгляд огромных глаз светился сочувствием и добротой, – Я разбужу дремлющие в глубине твоей Души силы. Освобожу твоё Сердце от оков, которые наложил на него твой Разум.
Но – развивать эти силы, и научится пользоваться ими ты должна сама. Ибо человек – сам хозяин своей Судьбы. Возможности же для достижения Гармонии у тебя будут! И как ты распорядишься ими – зависит только от тебя!
Только запомни главное: ты – женщина! Не воин, не мститель, не машина разрушения – но: ЖЕНЩИНА! А главное предназначение Женщины – давать Жизнь!
Катарина внимательно слушала – слова проникали в мозг, словно впечатывались туда, горькая истинность их заставляла её то краснеть, то бледнеть.
– Нет, не казни себя! То, что я сказала, не значит, конечно, что женщина не может быть сильной и смелой, и не должна сражаться за свою жизнь зубами и когтями – как раз в этом я тебе тоже помогу. Ты сможешь защищаться так, как ни одна женщина там, наверху.
Но ты всегда должна помнить – женская сущность твоей Души не должна быть подчинена навсегда грубой силе и жажде разрушения. Самозащита не должна перерастать в агрессию!
И не прячь в себе Женское начало. Выпусти его из кокона. Любовь спасёт тебя, и даст настоящую вторую Жизнь!
Вот и всё! Ты очень умна и поймёшь. И всё сможешь. Смелее, Дочь!
29
Сказать, что Катарина была потрясена, значило ничего не сказать.
Она была разрушена до основания.
И не удавалось убедить себя, что это только сон.
Ей показали всю её мужскую сущность.
Ведь когда она сказала Пьеру и Марии, что в ней живёт душа самурая, она была недалека от истины. Вся её психология была – она это знала – гораздо ближе к мужской, решающей свои проблемы зачастую с позиции грубой силы, а не слабости, проявлявшейся в слезах, и унижающих – как она считала – скандалах.
На занятия по боевым искусствам она и пошла – для укрепления Силы Духа… и тела.
Она знала и видела, что сильно отличается от многих и многих женщин, но продолжала уверять себя, что ничего страшного в этом нет, и нужно жить дальше. Там, в той жизни, она никогда не плакала – не… могла? Или считала – всё тем же проявлением слабости и бессилья?..
И вот, та самая сила духа, что вела её сквозь жизненные невзгоды и не позволяла сдаваться даже в самых отчаянных ситуациях, вдруг оказалась и её самой главной слабостью и проблемой. Она, конечно, знала, давно чувствовала, что лишена то ли от природы, то ли из-за строгого воспитания, чего-то важного, жизненно важного… Женского?..
Способности любить? Любви? Любви…
Возможно.
Любила ли она? Были ли те чувства, которые она когда-то испытывала к сёстрам, дочери, мужу – Любовью?
Странно, но гораздо большую теплоту и уважение она испытывала к зятю – за то, что он такой спокойный и надёжный, и твёрдо знает, чего хочет – совсем как она сама.
А мать? Любила ли она свою мать? Как это ни дико звучит, но честно ответить на этот вопрос трудно – она не знает ответа. Как узнать такое, с чем сравнить?
Опять перед ней эти странные и страшные вопросы, которые она столько лет носила в себе, стараясь заглушить нарастающее отчаяние от невозможности ответить на них. И от невозможности… Полюбить?
Сможет ли она здесь узнать радость любви, радость материнства?
Она была в смятении. Но даже сейчас она не могла поступить по-женски.
Разрыдаться!
– Да, ты поняла меня. – задумчиво произнесла Королева. – Познай себя, и ты познаешь весь Мир!
Только теперь Катарина, наконец, осознала, кого напоминает ей Королева.
Это же лицо глядело на неё из зеркала там, в Париже, в доме старой графини, в комнате, где она примеряла мужской камзол и рисовала себе усы…
Но насколько выразительней и женственней было у Королевы всё: от малейших движений стана, до чувственной пластики лица. Несмотря на общие черты, она отличалась от этой Женщины, как цветок дикого шиповника от розы…
Взгляд бездонных чёрных глаз словно бы ещё потеплел.
– Да. Ты поняла о чём я говорила. И что тебе предстоит исправить в себе…
А сейчас опустись на колени, Дочь моя, и ничего не бойся! – тёплый певучий голос наполнял её душу надеждой, и Катарина сама не заметила, как опустилась на пол.
Королева убрала руки с её плеч, и возложила обе ладони, одна на другой, ей на голову. Тепло от ладоней, словно рентгеновское излучение, проникало в её тело аж до пяток!
– Слушай и не шевелись! – приказала Королева своим властным и сильным голосом. Затем стала читать нараспев какое-то заклинание. Язык был совершенно не знаком Катарине, но от слов веяло седой древностью и невероятной силой: они проникали сквозь уши, глаза, грудь, живот, и всё тело. От них пробирала дрожь до самых кончиков пальцев…
Словно холодный ветер пронёсся по залу. В мёртвой тишине всё громче звучали резкие непривычные слова и вовсе незнакомые звуки, которые уже не были словами…
Всё стало словно бы контрастнее, чётче! Зрение обострилось до невероятных пределов – так, что стали видны тончайшие нити, из которых была соткана драгоценная материя платья Королевы, и ворсинки, из которых состояли эти нити, и они всё приближались…
Вот взгляд Катарины проник и между ними – туда, в глубину под тканью, в чёрную бездну… И зрение вдруг исчезло. Но она продолжала, хоть и в полной темноте, всё слышать, чувствовать, обонять.
Затем выключились обоняние.
