Андрей Арсланович Мансуров
Прислужник своего «Естества»
Андрей встревать не стал. Потому что в это время принялся за более важное дело: подробное изучение непосредственно – комнат, имевшихся по обе стороны главного, самого длинного, коридора командного уровня.
Оказалось, можно в них и не входить. Поскольку и с порога незапертых помещений всё было отлично видно.
Личных вещей осталось минимум – у кого в каюте пара картин на стенах, у кого – настольный сувенирчик какой, или книги… Но видно было, что эвакуация происходила не в спешке: если не считать мебели, то есть – столов, кресел, стульев и кроватей, в каютах было практически пусто. Что невольно навевало уныние и пессимизм: раз уж даже везде засунувшие свой длинный нос в поисках «жизненного пространства», и настырно-педантичные в его освоении нацисты отсюда свалили – нет здесь перспектив…
Андрей зашёл в ту каюту, где на письменном столе имелся большой фолиант – не иначе, атлас! То есть – подборка карт. Однако его ждало жестокое разочарование: фолиант оказался помпезно оформленной и шикарно изданной книгой «Майн кампф». А поскольку прочесть её на языке оригинала было невозможно, он даже не стал открывать здоровущий талмуд, тоже, как и всё остальное здесь, покрытый толстым слоем пыли.
Зато выяснил, пусть и случайно, что это – каюта бывшего командира Базы.
Потому что ни у кого другого столь «ценный» экспонат храниться не мог бы.
Впрочем, о его реальной «ценности» говорит как раз то, что при эвакуации «господин начальственный немец» его с собой не взял…
Из интересного в каюте обнаружилась и вторая комната – спальня. Кровать здесь имелась большая и широкая – двуспальная. Хм-м… «Тонкий» намёк на то, что уж на такой постели ему точно – предстоит! Ублажать рискнувших фактически всем ради него девочек. Правда, предварительно починив: сейчас сама постель лежала на полу – сгнила и проржавела старинная пружинная сетка, что заменяла здесь матрац.
Так. Ещё две двери. Туалет – крошечный и, естественно, не работающий: нет воды. Ванна. Аналогично. А ещё в наружной стене ванны имелась небольшая – диаметром всего в три пальца – отдушина. Чтоб заглянуть в неё пришлось подтащить стул. Стул, к счастью оказался сделан из старого доброго дерева, и Андрея выдержал.
Ах, вот как.
Отдушина, снабжённая двойным клапаном, оказалась вентиляционным отверстием, и выходила на блестящую в свете его фонаря ледяную стену. От стены здания её отделяло не менее десяти шагов.
Андрей вернулся по коридору к девочкам, которые к этому времени разбрелись по КП, изучая оставшиеся артефакты и вороша бумаги в ящиках столов, и изредка переговариваясь, когда кто-то находил что-то любопытное или странное.
– Ну, как успехи? Много интересного нашли?
– Практически ничего. Все документы – на чёртовом немецком! – Магда запыхалась, но ответить поспешила раньше, чем Анна успела раскрыть рот. Как бы показывая, кто теперь в доме хозяин. А вернее – «Любимая жена»!
– Понятно. Ну а я нашёл нам место, где можно разместиться, и жить в своё удовольствие. Если, понятное дело, удастся его как-то нагреть. Поэтому. Если я правильно понял, – он ткнул пальцем в схему, в ряд помещений на нижнем уровне, – вот это и это – склады. И мы сейчас идём прямиком туда, и ищем.
– Что?
– Во-первых – дрова. Или то, что может их заменить. Их центральный котёл, – он снова ткнул пальцем в схему, – который стоял там же, в нижнем уровне, топили явно не ураном. А, скорее всего, углём, нефтью, или дровами. Но этот большой котёл нам не нужен. Мы не собираемся снова отапливать всю Базу. Поэтому то, что мы будем искать во-вторых: устройство, которое позволяло бы безопасно и удобно пользоваться жаром от сжигания найденного топлива. – он невольно подумал, что его речь изменилась. И – не в лучшую сторону. Обязанности командира вынуждают и обращаться к подчинённым на казенном и по-идиотски звучащем канцелярите! Словно он – управдом какой! «Вот лотерейные билеты! Распространите среди жильцов! А не будут брать – отключим газ!»
Он поспешил исправиться:
– Короче. Мы будем искать какие-нибудь портативные, то есть – небольшие, печки. Сделанные по типу буржуек. Что это такое – объяснять не надо?
– Нет, командир.
– Хорошо. Предлагаю поэтому приступить прямо сейчас.
Чем быстрее найдём, перетащим, запустим, и согреемся, и, соответственно, сможем переодеть мокрое бельё – тем быстрее сможем поужинать, и лечь спать. Чтоб набраться сил перед завтрашней работой.
– А чем мы будем заниматься завтра, Андрей?
– А будем мы, Элизабет, заниматься разведкой. Обстоятельной и методичной. Чтоб выяснить, насколько долго мы тут сможем протянуть на подножных запасах пищи. И топлива… И ещё займёмся обустройством. Чтоб не выживать, а просто – жить.
Ну и, конечно, постараемся придумать что-то, что не позволило бы захватить нас врасплох. Тем, кого наверняка пошлют в погоню. А для этого нам нужна линия обороны. Пусть на первых порах и – пассивной. На уровне сигнальных ракет. Или тех же ловушек.
А сейчас, прошу вас, дамы. И, уж извините – но – только позади меня! И – не меньше, чем в пяти шагах!
До дверей Андропризона оставалось не больше ста шагов. И проклятые черви, неумолимо приближаясь, заставляли её пятиться, и про себя материться. И столько было в их движении и упорном желании добраться до человеческой плоти силы и неотвратимости, что невольно мурашки ползли по спине: страшные противники! И пусть она понимает, что всё это – лишь её слепые инстинкты, подсознательные страхи, оставшиеся со времён пещерных людей, и что черви просто стремятся насытить свои бездонные утробы питательной и вкусной едой, задача гарнизона не становится от этого проще! И легче.
Но вот за спиной послышались давно ожидаемые звуки: грохот распахнутых створок, топот ног, слова команд, лязганье и бряцанье – явно металлических орудий!
Жизель обернулась. Всё верно: вот они, «защитницы» их жилья, мать их… От проклятых созданий предтеч – мутантов, выведенных искусственно, наверняка с целью подбросить на территорию противника. И для диверсий, и для создания паники.
Ну, последней-то цели Предтечи уж точно добились. И пусть паника распространилась и не совсем среди тех, кого планировали испугать, но – работает сволочная методика. Что вблизи, что издали – черви впечатляют! Особенно своими нечувствительными к мелким сквозным ранам телами! Ну, и «зубками» тоже…
Она развернулась к подоспевшим женщинам. Их оказалось двенадцать. Во главе бежала старший сержант. Дышала она тяжело и с надрывом: явно силы ушли не только на поиск и сборы оборудования, но и на «уговоры» и открытые угрозы – чтоб заставить поредевшее воинство выступить со столь жалкими средствами нападения против столь чудовищного противника!
– Сестра Оранха, – Жизель решила попробовать придерживаться полуштатского неофициального обращения, принятого среди персонала Андропризона, – Вы сказали вашим подчинённым, что те, кто не придёт – будут признаны дезертирами? И караться будут по законам военного времени? И их дальнейшую судьбу будет решать Трибунал?
– Так точно, госпожа полковник! Сказала, как вы приказали! – а охрип голос у Оранхи. Видать, орала на подчинённых почём зря!
– И что же – они?
– Те, кто отказался идти, ответили, что лучше они посидят по камерам, на тюремном пайке, и будут после суда деклассированны, но – останутся живы, чем послушаются приказа, и умрут мучительной смертью!
– Ах, вот как. Ладно. С ними я разберусь позже. А сейчас – дайте-ка мне вот этот топор!
Заполучив увесистое и неудобное оружие в руки, Жизель в который раз подумала, что не надо было пренебрегать усиленной физической подготовкой в тренажёрных залах. И не щадить своё уже немолодое тело – «средним уровнем». Тогда бы и мышцы были выносливыми, и тяжесть чёртовой железяки не ощущалась бы, как неподъёмная…
Но сожалеть поздно. Нужно работать. И подавать личный пример.
На то она – и начальница!
И для начала она скинула неудобную шерстяную перчатку, что, конечно, защищала её ладонь от холода, но и не позволяла надёжно держать выскальзывающее древко оружия.
А затем, пройдя отделявшие её от ползущего несколько впереди первого червя десять шагов, она что было сил рубанула его – прямо по центру лба! Если только таковым можно назвать безглазый обрубок, закруглённый и тупой, венчающий длинное тело.
Тварь приостановила своё целеустремлённое движение, и словно даже опешила!
Развивая успех, Жизель сделала ещё два шага, и снова что было сил рубанула замершее тело – на этот раз стараясь перерубить туловище примерно в метре от раскрывшейся вновь пасти!
Ого! А ведь – сработало!!!
Туловище монстры оказалось разрублено почти до его середины!!!
Правда, вот насладиться эффектом, или довершить начатое Жизель не удалось: тварь принялась что было сил извиваться, и брызгать во все стороны обильно полившейся из раны алой кровью, и Главе Совета пришлось срочно отбежать назад, забыв про «статус» и то, что она должна вести себя «солидно»!
Но сдаваться так просто она не собиралась! Тем более, что теперь-то понимала: убить тварей всё-таки – можно!
Жаль только, силёнок у неё маловато. Но…
Верно! У Василины-то их – побольше!
– Сержант! Ну-ка, давайте теперь – вы на «передний край»! У вас сил побольше! И методика вам теперь понятна! Оглушающим лобовым ударом останавливаем, затем – два шага вперёд, и голову в шаге от туловища – обрубаем! Только – до конца!
Задача ясна?
– Так точно, госпожа полковник! – Василина и правда, вышла вперёд, и треснула со всей дури по центру головы червя, обогнувшего раненного и бьющегося в агонии товарища, и сейчас нагло разинувшего пасть – очевидно, в предвкушении!
Пасть захлопнулась, чудовище тоже на мгновение замерло.
Второй удар, нанесённый действительно в метре от пасти, достиг цели!
Голова отделилась!
Ф-фу-у…
Жизель ощутила сильное облегчение.
Ну, слава Богу! А то уж она начала и правда – думать, как забаррикадироваться внутри бетонной твердыни.
– Сержант! Объявляю вам благодарность от лица командования! Она будет занесена в ваше личное дело.
Но радоваться рано. Вон: ещё целых шестнадцать червей на подходе! И заниматься ими, к счастью, можно по очереди! Поскольку растянулись они, и не ползут, как сделали бы наступающие люди, все вместе – строем. А – поодиночке: кто кого быстрее!
– А сейчас вы, старший сержант! Назначьте следующую атакующую! Василина! Передохните минуту! И силы восстановите! Для следующего червя. И ударов!
Ну, поехали, пока они не подтянулись, и не атакуют, вот именно, все вместе!
На разборки с первыми десятью червями ушло пять минут. Но тут подоспели отставшие, которые ползли весьма неудобно: словно выстроившись в ряд! И пришлось рубиться яростно, и стараться только не поранить друг друга. Жизель не нравилось, конечно, что теперь они с девочками с ног до головы покрыты отвратительными брызгами и потёками, как красной крови, так и какой-то жёлтой слизи. Но поделать с этим они ничего не могли: убить червей иначе, чем отрубив их дурацкую голову, не удавалось!
Вот в процессе рубки, словно на полях сражений средневековых рыцарей, Жизель и цапнули за руку. Ту, которая сжимала топор… Боль была адской, и она не удержалась от крика.
И хотя Василина сразу метнулась к ней, и отрубила нагло вцепившуюся, словно бульдог, голову, менее больно от этого не стало: даже отрубленная голова продолжала держать руку Жизель мёртвой хваткой!
Но на этот раз её выручила Оранха: крикнув Василине: «Продолжай с остальными!», она выхватила огромный охотничий нож – настоящий тесак! – и располовинила челюсть червя, взрезав его «ротик» с обеих сторон, перерезая мышцы челюстей!
Только тогда руку удалось освободить – обрубки брякнулись наземь!..
Жизель только и смогла простонать:
– Спасибо…
Боль была поистине чудовищной. Бегло осмотрев укушенное место, для чего пришлось задрать кверху рукав парки и свитера, она убедилась, что рана – реально жуткая. Словно её укусил ротвейлер… И не просто укусил – а ещё вырвал клоки мяса с костей. Но сами кости, вроде, остались целы…
Хотя утешает это слабо. Потому что кто их знает, этих червей. Может, у них на зубах какая зараза – по типу той, что на зубах комодских варанов!
Нужно срочно принять меры. По дезинфекции.
– Сестра Оранха! Примите командование! – Жизель оглянулась на всё ещё сражавшихся женщин-бойцов, выбирая самую маленькую на вид, – Рядовая Либкнехт! Ко мне! Помогите мне добраться до медицинского блока!
– Есть, госпожа полковник! – миниатюрная, но весьма храбрая и шустрая, судя по её действиям на поле боя, рядовая, тут же подскочила. Подставила плечо:
– Держитесь, госпожа полковник!
Оперевшись на подставленную часть тела, оказавшуюся, правда, довольно жёсткой даже сквозь парку, Жизель почувствовала значительное облегчение. А ещё большее облегчение она почувствовала, увидев, что не пропали даром их усилия! Из нападавших червей в живых осталось не более двух, да и то – сильно раненных. И эти два сволоча уносили, если можно так про этих созданий сказать, ноги по тоннелю со всей возможной прытью, оставляя за собой на полу тоннеля кровавые полоски!..
Ладно.
Будем надеяться, что напуганы. И «расскажут» своим друзьям о том, что случилось с остальными гадами. И те – больше не сунутся!
И тогда гарнизон, наконец, сможет заняться главным.
Организацией погони и возвращением коварного и наглого «элитного самца»!
На нижнем уровне, потолок которого был на высоте чуть ли не пяти метров, за главным отопительным котлом, оказавшимся поистине чудовищных размеров, действительно обнаружился отлично оборудованный склад. Комнаты, комнаты, комнаты. Но – не такие, как наверху, а реально – огромные! Стены – даже без следов штукатурки: голый бетон! И почти всё пространство помещений занимали высящиеся до потолка ряды полок и стеллажей, разделённые только узкими (Сравнительно!) проходами. На полках что-то лежало. И просто детали, машин и механизмов, и инструменты, и ящики с болтами, гайками и шурупами, и двигатели, и лебёдки, и запчасти поменьше: эти до сих пор были аккуратно завёрнуты в промасленную бумагу. И как только она не сгнила…
И почему их не забрали при эвакуации.
Андрей сказал:
– Разделимся. Пусть каждая возьмёт себе помещение, и обследует. Если попадётся что-то из того, что мы ищем – сообщать лично мне. Сразу. Ну а если – нет, стараться запомнить, что там хранится, и приступать к осмотру следующей комнаты! Задача ясна?
– Так точно, командир! – Магда первой нырнула в дверь третьего помещения, которые тянулись вдоль длинного коридора, проходившего явно под всей Базой. И спустя буквально десяток секунд донёсся её радостный крик:
– Нашла!
Андрей прошёл отделявшие его от двери пять шагов, и тоже шагнул за порог.
Ага. Отлично! Магда и правда – нашла то, что нужно!
Вот эта громоздкая стальная конструкция, стоящая в ряду других таких же, в ближайшем правом углу огромного зала, и выглядящая словно большая пузатая бочка на железных ножках, и со странными навесными бачками по бокам – наверняка – печка!
– Молодец, Магда! Спасибо за внимательность! – он сделал шаг назад, высунув голову за порог, – Внимание! Гарнизон! Печку мы обнаружили! Теперь наша задача: найти, чем она топится, и, соответственно – и горючее к ней!
Уже успевшие разбрестись по остальным комнатам-залам дамы вернулись в коридор, и повинуясь жесту Андрея, зашли в комнату, где ждала Магда. Не было только Анны.
Быстрым шагом, и с весьма деловым видом к бочке направилась Элизабет. Отворила скрипнувшую дверцу на передней стороне «бочки». Посветила внутрь. Осмотрела сверху. И с тылу. Кивнула:
– Точно. Это – печка. Вот дымоход. Не вижу только самой дымовой трубы…
– А вон они, её секции. – Жаклин, до этого помалкивавшая, указала рукой на сложенные рядом, на стеллаже, метровые отрезки жестяной трубы и соединительные уголки-колена, – Тут есть набор на длину трубы метров в десять. Плюс соединительно-переходные колена. К вытяжке в стене подключим легко. Но вот чем её топить?
– Топить её нужно бензином. Солярой. И вообще – любым жидким топливом, даже спиртом. Я, как специалист по тепловым машинам, знакома с такой конструкцией. Вон они: форсунки. С фитилями. А вот – подводящая трубка от бачков, куда всю эту прелесть нужно заливать. Проблема только в том, что нет у нас ни бензина, ни солярки.
– Это здесь их нет. А я уже нашла комнату, где есть очень даже перспективные на вид ёмкости. – в комнату вошла наконец и отсутствовавшая Анна, вытирая испачканные чем-то руки о какую-то тряпку, – Огромные цистерны. Я взяла на себя смелость пооткрывать несколько краников. Из некоторых, конечно, ничего не течёт – или высохло, или замёрзло. Но из одного – потекло. Нечто, ну очень похожее на керосин. И по цвету, и по запаху! Вот: можно понюхать!
Андрей действительно поспешил понюхать протянутую ему ладонь. Лицо невольно расплылось в улыбке:
– Ну разве мы можем с такими специалистками – пропасть?! С голоду и холоду? Вот! Как справиться с холодом – вы уже нашли! Умнички вы мои!
И, совсем другим тоном:
– А теперь приказываю: всем сходить в самую первую комнату этого подвала, где имеется как бы каптёрка на входе. Приказываю: справить там, в углах каптёрки, малую, или какую нужно – нужду! Незачем таскать с собой лишнюю жидкость, скопившуюся за время долгого похода! Но! И пачкать остальную территорию нашей новой вотчины незачем! И поскольку канализацию в ближайшее время мы вряд ли наладим, сюда и будем ходить! Вперёд!
Возражений не последовало, из чего Андрей сделал вывод. Что команда у него терпеливая, но… Слишком уж стеснительная: а ведь им – вместе жить! И нельзя мучиться и терпеть! Излишняя стыдливость и терпеливость могут выйти им – ещё каким боком!
Насколько он помнил, экспедиция Скотта к Южному Полюсу потерпела крах именно по причине того, что на их неприспособленных к Антарктике, стандартных армейских штанах, имелась ширинка с пуговицами! Расстегнуть которые замёрзшими руками было трудно. А подчас и невозможно. А вот у Амундсена – вся одежда была – эскимосская! «Адаптированная к условиям». То есть – с камиками… В которых тоже всё, «справленное», конечно – замерзало… Но камики можно было после этого просто – вывернуть, вытряхнуть замёрзшую жидкость, вставить назад, под парку, и – вперёд!
И из-за таких «мелочей» люди гибнут! Мороз – это вам не шуточки!
А ему нельзя никого терять! Поскольку к дамам камики – ну никак не подогнать…
Но вот женщины и вернулись. Андрей не удержался:
– Нормально? В-смысле – удобно делать это – в парках?
Мило покраснев, чуть слышно ответила Анна:
– Да.
– Ну, прекрасно. Теперь вы – снова в рабочей форме. И впредь – при возникновении такого желания – не нужно спрашивать моего разрешения. Или ждать команды. Но!
Докладывайте, что двинулись «по делам»! Я должен всегда знать – где вы.
А сейчас.
Беритесь-ка все за вот эти ручки на чёртовой печке, и попытаемся дотащить её до намеченной спальни! На каждом уровне будем отдыхать!
Увидев, что Анна всё же переминается с ноги на ногу, и топает, явно в попытках вернуть в пальцы ступней кровообращение, Андрей поспешил сказать:
– А, да. Берегите ноги. Топайте, стучите друг о друга! Шевелите пальцами! Отмораживать их, или спотыкаться – категорически запрещаю! Хирурга, чтоб оттяпать отмороженные, у нас нет!
Ну, – он первым подал пример, ухватившись за ручку на передней стороне, – Поехали! Горючее притащим позже – а пока нужно установить, и подключить трубы! Трубы перетащим вторым заходом. Керосин – в последнюю очередь. Ёмкость же для переноски хотя бы нескольких литров горючего, найдём, думаю, на кухне!
Рука, когда освободили её от парки и свитера, выглядела отвратительно.
Кэтрин Джонс, врач Андропризона, ещё сильней нахмурила тонко выщипанные брови. Но от комментариев воздержалась: поскольку рядовая Труди Либкнехт, в соответствии с приказом старшего сержанта, сходу сообщила суть проблемы. Но Жизель, к этому времени почти потерявшая способность говорить разумно и внятно, и сама понимала, что посиневшая кисть и до сих пор кровоточащие рваные раны ничего хорошего ей не сулят.
– К сожалению, госпожа Глава Совета, у нас, тут, в Андропризоне, не предусмотрено автохирургов. Но я постараюсь вспомнить, чему меня учили в Высшем. Для начала сделаем обезболивающий укол. И введём антибиотики. Возможно, сейчас, когда вы вернулись в тепло, кровообращение восстановится. И всё с вашей рукой будет нормально. – но тон, которым были сказаны эти слова, заставлял как раз – сильно усомниться. В том, что кровообращение вернётся. И всё будет в порядке.
Вот же б…ство!..
Жизель молча кивнула, поддерживая повреждённую руку другой рукой: боль за те несколько минут, пока они дошли до медотсека, только усиливалась, и сейчас её жутко мутило, и кружилась голова. Из последних сил она старалась не морщиться и не орать.
А очень хотелось!
Гос-споди! Она уже забыла, как это – когда по-настоящему больно… Ну правильно: начальственная должность предусматривает только перебирание бумаг, тюканье в клавиши компа, да использование командного голоса. «Повредить» можно только голос – если охрипнуть… И в последний раз она испытывала боль, только когда сломала руку. В третьем классе начального. Сорок лет назад…
Доктор Джонс между тем времени не теряла. Перетянув руку у плеча резиновым жгутом, всадила ей в предплечье полный шприц прозрачной жидкости – у Жизель даже не было сил спросить, что это. Впрочем, вкатывая через буквально минуту второй шприц почти в ту же точку, Кэтрин просветила её сама:
– Это был неоновокаин. Обезболит за пару минут. А сейчас – лапрозол. Любую инфекцию нейтрализует за пару часов. Вам уже должно быть полегче.
И правда – боль, что заставляла слёзы наворачиваться на глаза, и стискивать зубы, чтоб не вопить благим матом, быстро отступала! И вот уже Жизель может сидеть на стуле выпрямившись, а не согнувшись в три погибели! Она повернулась к рядовой:
– Благодарю, рядовая Либкнехт. Свободны до распоряжения.
– Ну, нет, рядовая! – Кэтрин жестом ладони остановила двинувшуюся было к двери Труди, – Присядьте лучше пока вон там, в углу. На табурете. Сейчас уважаемую госпожу Бодхен развезёт от наркоза, пусть и местного, и в её каюту нам с вами придётся её везти на каталке. Так что не уходите и ждите. А вы, госпожа Глава Совета, ложитесь-ка на операционный стол. С ручкой-то вашей предстоит повозиться. Промыть, прочистить, зашить, вправить. Работёнка как минимум на час. Так что сделаю ещё местный. И ремнями привяжу. Чтоб не дёргались. И не мешали мне. И сестре Дженифер. – и, кинув взор в сторону двери в ординаторскую, с облегчением, – Ну, наконец-то!
Сестра Дженифер как раз вплыла в операционную, поправляя перчатки на толстеньких ручках, и мерно колыхая всеми своими ста двадцатью килограммами. И щурилась она глазами над маской на Главу Совета, уже лежавшую на столе, под ярчайшим светом шести мощных софитов, весьма, как показалось Жизель… Плотоядно!
Впрочем, может, она на всех пациентов так смотрит?..
Новую местную анестезию Жизель всадили уже в плечо. Впрочем, обкололи и укушенное место. После чего жгут сняли.
Голова укушенной закружилась, и появилось чувство, что она – воздушный шарик. Который только ремни, крепящие её тело к столу, и удерживают от того, чтоб взлететь!
Зато наконец пропала тошнота. Правда, перед глазами поплыли радужные круги. И в ушах зазвенело – так что слова, которыми перебрасывались доктор и сестра, казались бессмысленным гулом. А ещё бесило ощущение того, что комната кружится вокруг неё… И хоть сознания она и не потеряла, всё дальнейшее напоминало кошмарный сон.
Хорошо хоть боли действительно больше не было…
Зато понятно стало, почему доктор ждала сестру. Та действовала, надо признать, иглой и кетгутом очень споро и профессионально…
Печку установили в спальне. Правда – поближе к распахнутой двери в ванную.
С трубой проблем не возникло: соединили легко и плотно все найденные на складе отрезки трубы и колена: узкие концы плотно входили в раструбы-утолщения на противоположных сторонах. И даже остались лишние секции. Похоже, такого рода «индивидуальное» отопление предусматривалось на Базе для высшего офицерского состава – как раз на случай аварии общего котла. Так что систему отвода угарного газа проложили, подвешивая состыкованную трубу с помощью кусков проволоки к имевшимся в потолке скобам. И подсоединили к отверстию вентиляции в стене – легко. (Немецкая педантичность – даже в мелочах!) Открыть оба клапана вентиляционного отверстия Андрей не забыл.
Посланная на кухню, и в тот склад, где она обнаружила ёмкости с горючим, Анна, вернулась с десятилитровой алюминиевой кастрюлей, доверху наполненной керосином.
Магда не удержалась от шпильки:
– Похоже, готовить в этой ёмкости нам не предстоит. Запах керосина не выведешь ничем. И никогда!
Анна растянула рот в лисьей улыбке:
– Не думаю, что нам предстоит много готовить в ближайшем – да и отдалённом! – будущем! Поскольку консервы готовить смысла нет – они уже готовы! Но кастрюль там осталось ещё штук… Тридцать! Уж как-нибудь, думаю, обойдёмся. – кастрюлю Анна поставила прямо у печки.
Андрей буркнул:
– Хватит пикироваться. Мы ещё не обустроились. И от нападений из Андропризона не отбились. И нам вполне хватает проблем и без обсуждения нашего кулинарного будущего! А сейчас – ну-ка давайте сюда эту самую кастрюлю.
Осторожно и аккуратно, чтоб не пролить действительно вонючую и слегка загустевшую от холода жидкость, он залил её в горловину бака, расположенного сбоку «бочки», и чуть выше её – явно для поступления горючего в систему трубок и форсунок печи самотёком. (Как не вспомнить Великую Отечественную! Танки Красной Армии, заправляемые этой самой солярой, зимой, на морозе, заводились легко, а вот капризные бензиновые движки нацистских Пантер и Тигров делать это в холод – отказывались!) Затем он попробовал осторожно покрутить управляющий краник – есть! Капельки жидкости прошли по системе подводящих трубок, и выступили из отверстий жиклёров!
Заметно это стало по тому, что верхняя поверхность фитилей, устроенных как в старинной керосинке, только куда больших размеров, потемнела: промокла, стало быть! Андрей, ручными регулировочными вентилями опустив эти фитили пониже, сказал:
– Ну, дайте спички кто-нибудь! – в протянутую руку Магда тут же вложила коробок! – И молитесь!
– И о чём молиться?
– А о том, Жаклин, чтоб чёртов керосин от времени не разложился на составляющие! Впрочем, надеюсь, холод не позволил ему это сделать…
Чиркнув спичкой, Андрей поджёг от неё скомканную бумагу – какой-то официальный циркуляр с грифом и гербом наверху – и поднёс к дальнему фитилю.
Тот закоптил вначале, но вскоре разгорелся отличным ярким пламенем!
Андрей поспешил поджечь остальные две форсунки, каждая – с две ладони длиной. Бумагу, ещё тлеющую, бросил в поддувало печи. Та вспыхнула, и быстро угасла.
Андрей довольно осклабился, чуть подвернув вентили:
– Порядок! Теперь у нас есть, на чём жарить и варить! – он постучал ладонью в перчатке по толстой плоской площадке наверху печки, располагавшейся над горелками, – И одежду сможем сушить, если рядом с печью натянем несколько верёвок! В условиях лютого холода, как учит Амундсен, главное – сухое и тёплое бельё! Натуральное шерстяное. Ну, и эскимосская одежда. Они, то есть – иннуиты! – живут в ней всю жизнь!
– Ага. Живут. И даже, насколько я помню курс истории, сексом занимаются через отверстия в этой самой одежде! И не моются никогда! Вместо этого обтираясь снегом, и натираясь тюленьим салом.
– Мы обтираться не будем. У нас и тюленьего сала-то нет. Зато мыться пока – точно не предстоит. Пока воздух хотя бы в ванной не нагреется до плюс пятнадцати!
Полюбовавшись минут пять на то, как горят фитили форсунок, и убедившись, что и пламя и жар ровный, Андрей прибавил «газку»: подкрутил краник подающей трубки, и пламя выросло до доброго десятка сантиметров. А поскольку ударяло оно в самую толстую, верхнюю, часть печки, бояться, что та прогорит, не приходилось. Андрей сказал:
– Уходя, двери прикрываем. Нам нужно, чтоб помещение – тьфу ты – комната! – нагревались! А сейчас – двинули-ка мы вниз. Разгружаем все нарты. И в первую очередь те, где продукты и вещи.
На разгрузку и переноску в первую комнату всего многочисленного и весьма тяжёлого добра, что умудрились позаимствовать со складов девочки, ушёл час. Андрей, и без того уставший, как собака, еле сдерживался, чтоб лишний раз не подгонять своих, как ему казалось с голодухи, еле ковырявшихся и ковылявших подчинённых. Но он помалкивал: понимал, что это, вот именно – с голоду и непривычной усталости…
Зато когда всё перенесли, обнаружилось, что даже передняя комната нагрелась уже вполне прилично. А в спальне так и вообще были – почти тропики! Термометр, предусмотрительно захваченный Анной, показал «целых» плюс одиннадцать!
Андрей попросил:
– Жаклин и Элизабет. Пожалуйста. Организуйте нам приём пищи. Тьфу ты – ужин!
– А почему – мы? Мы же работали не меньше остальных?!
– Во-первых, не нужно сердиться и возмущаться. Мы все устали и голодны. И поэтому ищем, на ком бы сорвать естественное раздражение. Ну а во-вторых – потому, что следующий приём пищи нам будут организовывать Анна и Магда. Вопросы?
Вопросов, как ни странно, снова не оказалось. Из чего Андрей сделал опять-таки вывод о том, что девочки и измотаны, и голодны, и думают, что сцепиться, как кошки по весне, ещё успеют. Потом. Когда, например, поедят и отдохнут. Ну, или когда он выйдет. По «делам».
Поэтому он решил немного потерпеть – потому что «справление нужды» подождёт, так как вся вода из него вышла с потом. А вот ужин – не подождёт!
Потому что живот буквально прирос к спине!
Еда, даже простая, показалась особенно вкусной.
Ещё бы! После стольких часов голодания!
Так что и тушёнку, и консервированную фасоль, и бекон они уплетали за обе щёки. А разогреть жестяные банки с ними на верхней, раскалившейся уже до тёмно-синего цвета, верхней плите печи, оказалось нетрудно. А вот шоколад, который Андрей приказал захватить обязательно, разогревать нужды не было. Как и пресные галеты. Зато когда растопили немного льда в ещё одной кастрюле, добытой на кухне, и жидкость стала тёплой, попили все с большим удовольствием.
Жаль только, что пошла эта вода в-основном всё же не совсем туда. Это Андрей понял, когда все девочки, по очереди, а Анна и Магда – вместе, отправились «по делам».
Сам он дождался, пока все вернутся, и отдал новый приказ:
– В соседних каютах есть пустые шкафы. Я сейчас помогу вам перенести их. Поставим – вернее, положим! – их вон там, в углу. А уже на них – постелем наши спальники. Поскольку на полу – холодно и дует. А так… Хоть подобие возвышения.
