Андрей Арсланович Мансуров
Прислужник своего «Естества»
– Проклятье! – прервав длинный список, Жизель поймала себя на том, что кулаки лежащих перед ней рук снова сжались – так, что побелела кожа на костяшках пальцев, – Как?! Как они смогли всё это проделать у вас под носом?! Ведь такое количество барахла не вынесешь так просто – за один день?! Идиоту же понятно – что они всё продумали, и готовили побег не один день?! Куда смотрели операторы в диспетчерской?!
– Осмелюсь доложить, Ваше Превосходительство, они смотрели в чёрные и пустые экраны мониторов. Координатор Анна Болейн приказала отключить все внутренние камеры, и произвести их профилактику! А занималась этим группа под руководством Жаклин Бьорк. Той самой, которая тоже… Исчезла! А охрана объекта производилась под руководством лейтенанта Крамер. А мы большую часть времени занимались, согласно приказа лейтенанта, инвентаризацией склада с обмундированием – поэтому и не видели, как из арсенала забрали карабины и патроны!
– Ладно, мысль понятна… – Жаклин откинулась на спинку жёсткого стула, – Составьте полный список. Я хочу знать всё! Пишите о пропаже даже пары болтов и гвоздей!
Но главное – мне нужно знать, на какое время им хватит еды!..
Странное шевеление в боковой стене ледового тоннеля шириной и высотой три метра, по которому они двигались уже часа четыре, Андрей заметил только потому, что единственный из всех не одел чёрные защитные очки. Да и то: блеск льда пола и стен в лучах его мощного налобного фонаря оказался вовсе не настолько ослепляющим, как казалось женщинам.
Он мгновенно остановился, и даже подался назад, заорав своим:
– Назад! Выпрячься из упряжи, и отойти на двадцать шагов назад! Всем! Кроме Магды. Магда! Карабин наизготовку – и ко мне!
Он не оглядывался, боясь упустить что-то из происходившего в правой боковой стене, откуда то показывалось, то скрывалось нечто, похожее на чудовищно увеличенного земляного червяка! Карабин он держал уже вскинутым к плечу, но пока не стрелял.
Позади послышался шум перестановок, и чей-то топот. И вот уже плечом к плечу с ним стоит Магда: а молодец! Быстро сориентировалась, и не боится! Ну, вроде.
Хотя по сдержанному частому дыханию слышно, что всё же чуть запыхалась!
Он перешёл на шёпот:
– Вижу в стене – странных червей. Гигантских! И их норы… Что это может быть?
– А-а, ледяные черви! – по тону, наигранно-беспечному, можно было подумать, что Магда чуть не каждый день сталкивается и воюет с бело-серыми созданиями, в диаметре, как видел Андрей, достигавших с его ногу у бедра, – Они охотятся стаей! И убить их из карабина, пулями – очень трудно! Мы ведь до сих пор не знаем, где у них – сердце! А мозгов у них, по-моему, вообще нет! А пасть у них – запросто ногу откусывают!
Так что всех нам всё равно убить не удастся! Как и справиться.
Нужно уходить. Возвращаться.
Андрей фыркнул:
– Назад нам пути нет, Магда, сердце ты моё. Меня там – трахнут, вас – деклассируют… И, скорее всего, посадят до конца жизни. Так что – закидывай-ка ты карабин за спину, и бери вон тот топор. А я возьму – вот этот. – отлично наточенные пожарные топоры лежали в мешке, положенном на передке вторых саней, тех, что везла Анна, сейчас стоявшая с остальными женщинами, сбившимися в кучку в двадцати шагах за их спинами.
Первого червя, высунувшего наконец из чёрной норы своё туловище на пару метров, Андрей встретил самым сильным ударом, на который был способен! А поскольку стоял он в это время у самой стены, прижавшись к ней спиной, а бил – прямо у кромки норы, её нижняя часть не позволила упругому телу твари спружинить или отодвинуться!
Туловище перерубилось, правда, не до конца. Но надрубленная головная часть, оставшаяся висеть отвратительным ошмётком, цапнуть Андрея огромными зубищами, располагавшимися по кругу на верхней и нижней челюсти безглазого переднего отростка, не успела! Заодно Андрей понял, что особо рассматривать в этих чудищах нечего: действительно: белый червяк, с гладким, и словно смазанными маслом, телом, и абсолютно не отличающимся по толщине вдоль всей длины, туловищем!
Второе отверстие, через которое полезла вторая тварь, «запечатала» Магда. Правда, у неё не хватило терпения дождаться, пока вылезет кусок твари побольше, и головную часть она не отрубила, зато заставила монстра очень даже быстро втянуться назад – в одну из двух нор, откуда твари и вылезали! Андрей, понимая, что отсрочили нападение они ненадолго, заорал:
– Быстро! Впрягайтесь обратно! И тяните, как будто за вами черти гонятся!
Сам он поспешил подать пример, с рычанием сдёрнув с места чуть примёрзшие было полозья, и погнал туда, где подозрительных отверстий и шевеления заметно не было! Однако отъехав на сотню шагов, он бросил сани – докатываться по инерции, и что было сил ринулся назад!
И вовремя!
Вытолкнув наружу почти десятиметровый обрубок первого монстра, наружу лезли, окружив ругавшуюся матом, и отмахивавшуюся топором Магду, с десяток чёртовых червей! Он успел вовремя: выстрелами отвлёк внимание тварей от женщины. После того, как кончились патроны в обойме, схватился снова за топор: пусть отрубить удалось и не все головы, но, очевидно, мозги в головах оставшихся червей-таки имелись: перед превосходящими силами противника, да ещё обладающего огнестрельным и рубящим оружием, твари отступили, скаля в злобном оскале раззявленные пасти, куда спокойно влез бы небольшой, или даже – большой кот, поспешили отползти дальше по тоннелю. Назад. В сторону Андропризона.
Андрей прохрипел, задыхаясь от напряжения:
– Быстро! Отходим к нашим! Думаю, догонять не будут!
Вдвоём они быстро и легко погнали нарты Магды к дожидавшимся их на расстоянии ста шагов остальным. Магда, и до этого на него странно поглядывавшая, сказала:
– Если честно, не ждала. Что вернёшься.
– Что за глупости. Я ведь сказал, что отвечаю за вас. И ваши жизни.
– Вижу. Но… Всё равно – приятно. Что о тебе заботятся. Со мной такого… раньше никогда не случалось! Спасибо!
Андрей хотел ответить, что всё верно: нет же в этом обществе мужчин!
Но ответил по-другому:
– Всегда пожалуйста, Магда! Ну а кроме того, что это моя прямая обязанность, могу тебе сообщить и ещё кое-что.
Ты мне понравилась. Волевая, целеустремлённая. – он коротко глянул на неё, – А теперь знаю, что ещё и – храбрая! И – красивая! Фигура вообще, и бёдра в частности, у тебя – супер! Жаль, груди не вижу – её скрывает парка… Да и ладно – и так понятно – что – секси!
У нас будут отличные дети!
Даже в неверных отсветах, которые давали их налобные фонари, он увидел, что она густо покраснела.
Но ничего не ответила.
А он, собственно, в этом и не нуждался. И так знал, что те, кто пошли с ним – хотят, вот именно, детей.
Ну и секса, понятное дело!..
Жизель перевернула страницу.
Заодно, поёрзав, поудобней устроилась на жёстком стуле, которым предпочитала, оказывается, пользоваться Анна Болейн. Глава Совета запоздало подумала, что решение разместиться в каюте бывшей Координаторши оказалось слишком поспешным.
Не имелось тут ничего, что хоть чем-то отличалось бы от спартанской простоты остальных кают Андропризона. Пустующих. Пусть и расположенных в блоке, предназначенном только для начальства. И если Жизель втайне надеялась, что сейчас найдёт что-то личное, индивидуальное, как в интерьере, так и в ящиках рабочего стола, то эти надежды тоже не оправдались.
Стены обеих комнат, что спальни, что рабочего кабинета, он же и – зал, не украшали никакие картины или фотографии, а в ящиках кроме ведомостей и книг учёта продуктов и запчастей, нашёлся только один интересный документ: дневник заключённого Андрея. Вероятно оставленный здесь – как раз для тех, кто стал бы обыскивать жилище Координаторши. Этакий плевок им в лицо: «Вот, дескать, посмотрите, что так привлекло меня в этом породистом и свихнувшемся на почве извращённого секса, самце!..»
Впрочем, внимательный осмотр толстой общей тетради на девяносто восемь листов, с потрескавшимся корешком, тоже кое-что сказал Жизель о её сбежавшей противнице и основной конкурентке за место главы Совета.
Первые десять страниц, посвящённые так называемому «введению», как его обозначил сам Андрей, и «лёгким» пыткам и последующей доставке в больницу первой, оставленной им в живых, жертвы, оказались зачитаны буквально до дыр. Страницы, и без того ломкие и затёртые, выделялись и когда Жизель взглянула на закрытую тетрадь в торец: края начальных страниц оказались почти чёрными. Явно их читали и перечитывали. Неоднократно.
А раз первую жертву этот садист отпустил, ситуация ясна: эта дура рассчитывает, что если она тоже – типа, покажет себя волевой, самодостаточной и мужественной, Андрей её не убьёт! А влюбится, и назначит «главной женой»! Тьфу!
Идиотка.
Ясно же, что этот беспринципный гад просто оказался в самом начале своей деятельности – морально не готов убивать! И сила духа первой жертвы, конечно, сыграла определённую роль… Как и то, что она наверняка понравилась ему – он и сам это признаёт… Но главное, что удержало его от убийства – нежелание копать яму!
То есть – банальная лень. Хотя…
Хотя вторую, и последующие жертвы он всё же зарыл. Пусть и на глубине двух с лишним метров, но собака легко нашла эти могилы, даже заасфальтированные сверху.
Но пока Глава Совета ожидает доклада о том, что группа с кирками и ломами пробьется из запасного выхода на другом уровне на самый верхний, откуда и убежали заговорщики, можно перечесть то, что она и сама перечитывала, пусть и в виде фотокопий, десятки раз. Ну а те породистые девственницы-самки, которых она должна была доставить сюда с корабля по решению Совета, пусть пока спят, едят, отдыхают…
И набираются сил и вожделения. Оставаясь в недосягаемости, на корабле!
До тех пор, пока этого идиота Андрея не обезоружат! И не доставят назад!
А в том, что его рано или поздно доставят, Жизель не сомневалась ни минуты: продуктов пятёрке беглецов хватит максимум на три-четыре месяца! После чего они и сами, на коленях, приползут и будут проситься пустить их назад – в лоно Цивилизации…
Но она всё же надеялась, что всех этих сучек и этого кобеля отловят, скрутят, и доставят сюда куда раньше! Она уже отправила на большую землю свой рапорт и просьбу прислать батальон горных егерей. Для отлично подготовленных и экипированных профи проникнуть на любой объект и нейтрализовать любую оборону проблемы не составит!
Так, где это она остановилась? А-а, да: на третьей женщине…
«…донёсти её оказалось потруднее, конечно. А уж вспотел – словно пробежал марафон! Думаю, весит дама минимум восемьдесят кило! А ведь по виду никогда не скажешь: и талия на месте, и грудь не более третьего размера. Вот только таз. Да, бёдра, пожалуй, грузноваты. И ляжки толстоваты.
А хорошие, стало быть, у девушки зубы – отожрала солидную задницу!
Наконец, когда запер дверь и положил свою бесчувственную ношу как обычно на матрац на полу, смог выдохнуть с облегчением: ну вот. Материал доставлен! Посмотрим, понравится ли мне «обрабатывать» Большую Женщину! Хотя, надеюсь, конечно – что понравится! Иначе не стал бы и заморачиваться…
Начал традиционно: снял с неё всю одежду. Неплохо. Хотя складок – спасательных кругов, оказывается, достаточно. Это их Грация скрывала. С которой пришлось и повозиться, расстёгивая чёртовы кнопки. Хорошо: оставлю эту штуку на память. Впрочем, нет: во-первых – улика, а во-вторых я так и в фетишиста превращусь незаметно…
Теперь натянул, не без усилий и хлопот, на неё – облегающий плотно комбез для аэробики, телесного цвета. Возиться пришлось минут десять, хотя взял сразу самый большой размер из всех, что у меня имелись, запасённые! Так. Теперь сверху, прямо на комбез – трусики-стринги. (Немного комично, конечно, они на её-то заднице смотрелись!) Привязал большие пальчики ног к кольцам в полу. Руки связал за спиной, привязал и к верёвке, свешивавшейся с потолочного блока… Сразу перенёс другой конец верёвки – на лебёдку. Пока – не натягивал. Отошёл как всегда в свой «кухонный» угол, присел. Э-э, нет. Переодену-ка я пропотевшую насквозь майку: дело-то – зимой! Не простыть бы!
К тому моменту, как закончил, и поел бутербродов, она и очухалась.
Завозилась, закряхтела, застонала. И даже ругаться начала.
Ну, запись-то я включил заранее – чтоб не облажаться, как со второй дамой. Ну а те минуты, пока она была без сознания, потом просто вырежу при монтаже. Я люблю, чтоб материал был смонтирован чётко, без пауз и «холостых» мест. Встаю, подхожу.
– Эй, кто тут?! Немедленно развяжи меня! Быстро, ты, козёл! Вот ведь долбо…б! Быстро: развязал, говорю! И отпустил! Иначе у тебя будут большие неприятности!
Ну, документики-то её я посмотрел. Содержимое сумочки, как всегда, вывалил ещё до импровизированного ужина прямо на свой стол. Числится она главным бухгалтером какой-то там навороченной фирмы. Есть даже с десяток вычурно оформленных визиток. Елена Константиновна, туды её в качель.
Судя по всему, состоит ещё и в должности любовницы Босса – с её-то телесами и пикантно-вызывающим нижним бельём это вполне читаемо. И нормально. А поскольку обручального кольца, где ему положено быть – не имеется, зато пальцы на обеих руках украшают перстни с брюликами – дама явно купается в «материальных благах»! Значит, точно – содержанка! Впрочем, может, и не своего босса, а ещё какого-нибудь олигарха. На помощь и поддержку которого сейчас и рассчитывает.
А зря.
Судьба её, можно сказать, предопределена, потому что яму-то я уже выкопал!
Даю ей поругаться и поугрожать в своё удовольствие. Сам стою прямо перед её головой, помалкиваю. Стараюсь только как конь не ржать. Ну, и не пинать её в рёбра.
Минут через пять дама истощила словарный запас: стала повторяться по третьему кругу! Ну, значит, ничего интересного мне на «здоровую голову» уже не скажет.
Ладно. Послушаем теперь, что она скажет на голову больную.
Отхожу к лебёдке, начинаю как всегда неторопливо подтягивать кверху её связанные ручки. О! Матерится! Иногда. А чаще – воет и орёт! Когда вынуждена поднимать с пола своё грузное тело вслед за руками. Чтоб не так больно было им…
Ну, я мальчик жестокосердный и принципиальный. Хотя и справедливый: с чего бы это ей должно достаться меньше, чем моим Аминочке и Наташеньке?!
Определять момент, когда нужно остановиться, я научился неплохо. Вот и сейчас – остановился, когда пальчики ног чуть-чуть касаются пола! То есть – она, при желании, может часть своего немаленького веса переносить на них!
Ну, когда она будет уже не в состоянии терпеть дикую боль в суставах плеч.
Беру теперь самую большую свою плеть. Убедился я на Наташеньке, что в «комбезах», то есть – эластичных облегающих трико, могу хлестать в полную силу: кожа не повреждается! А «проникновение» удара – куда как глубже! Равно как и синяки – больше.
Вот и приступаю. Вначале – один, и сильный, удар между ножек!
О-о, как она заголосила! Завыла, заёрзала!
Куда сразу и апломб, и презрение из голоса пропали!
Зато, как ни странно, сразу начались мольбы и униженные просьбы:
– Пожалуйста! Умоляю вас! Отпустите! Я, я… Никому ничего про вас не расскажу! Только не убивайте! Я сделаю всё, что захотите! Секс? Да пожалуйста: в каком хотите виде! Я и дам и возьму по-всякому! Только не бейте больше! И отпусти-ите!..
Слышу – зарыдала там, под платком, закрывающим её глазки.
А хорошо. Потому что этой – далеко до моей Аминочки. И даже Наташи. Та сломалась только после кипящего масла. А эта – сразу! И не прикидывается. Действительно: «пронял» её с одного удара! Или… Там у неё – реально самое «чувствительное» место?
Рабочий, так сказать, орган…
Ну, тем приятней!
Когда через полчаса закончил обрабатывать её тушу, на ней уж точно там, под эластичной синтетикой, живого места не осталось! Да я и прекратил только потому, что замолчала она наконец: потеряла сознание! Обвисла на канате. Но руки ещё держатся.
Что опять-таки странно. Тело-то – массивное. А физическими силовыми упражнениями она явно пренебрегает. То есть – не «качалка» с тренажёрами, а максимум – фитнесс. Да и то – не часто…
Однако мне в её проблемы физподготовки вникать недосуг. Подношу ей к носу бутылочку с нашатырём. Когда начинает снова кричать и стонать, приступаю ко второму этапу обработки: на этот раз – куском садового шланга! Стараюсь бить теперь в-основном по корпусу: по бокам! Если и отобью почки, или ещё какие внутренние органы – плевать! Зато шланг – это вам не плеть! Он и «проникает» глубже, и бьёт основательней! Но всё же – не так как палка, которая у меня припасена для третьего этапа…
А он наступил быстро: с утробным воем она сама дёрнула телом, повела этак плечами, и они вывернулись! Вот теперь она встала на полную ступню. А уж орала!..
Шалишь, малышка! Я тебе вхолостую стоять на полу не позволю!
Подтягиваю канат к противовесам. Для начала размещаю на моём конце сто кэгэ. Натянуто неплохо, но явно можно и побольше – так, как я люблю. Чтоб с «треском» всех напрягшихся мышц!
Так что добавляю ещё двадцать кило. Вот. То, что надо.
Растянуто её нехудое тело теперь – отлично!
Для начала – снова плеть! Теперь в-основном – по спине, которая до этого была почти недоступна. И по животику. Ух ты, как она дёргается! И подвывает: очевидно, рыдает там, под платком. Материться вообще завязала, а только иногда вякает что-то в духе: «Ну пожалуйста… Умоляю вас! Заклинаю всем святым, что у вас есть! У меня – дети!»
Откладываю плеть, беру шланг. Хорошо! Пронимает! Леночка моя Константиновна забыла, что она – «солидная дама», и извивается, и голосит – куда там какой свинье!
Чудесно! Нет, я точно – садист! Воин мой – аж звенит!..
Вот теперь беру палку – вернее, гибкий прут от ивы. Вымоченный в воде.
О-о! Восторг!!! Так у меня ещё никто не дёргался от ударов! Не говоря уж о – выл!
Когда понял, что-таки сломал пару нижних рёбер, остановился. Нет, не потому, что я такой добрый, а чисто по техническим причинам. Если сломанные концы рёбер проткнут лёгкие – она и сдохнет быстрее, и кровью мне тут всё ухаркает. А я убираться не люблю. Только вот после Аминочки моей ненаглядной мне подтирать было не западло.
Снимаю платок у неё с глаз. Пока недоумённо моргает, пытаясь сфокусировать взгляд, пшикаю ей в лицо снова из баллончика. Опустить обмякшкк тело на пол. Отвязать. Стянуть комбез. (Может, когда удастся похитить ещё такую… Плотную… Даму!) О! Прекрасно! Всё тело – словно один, сплошной и большой, кровоподтёк!
На станок перенёс с трудом – запыхался от усилий по «обработке».
Привязал. Ножки полненькие в промежности уж так притянул к столешнице!.. Да и плечи, и талию. Ручки закрепил понадёжней – пальчики этой собираюсь уж точно – обработать гвоздиками… Раскалёнными. Но пока…
Пусть очухается.
Очухалась. Сразу стонать и орать начала. Но больше не ругается. Подхожу, становлюсь перед её глядящей на меня промежности. Смотрит. Нет, не промежность, а Лена.
Ну смотри, смотри… Я же нашёл у тебя в сумочке очки. А они – минус. Как минимум – три. То есть ты вдали, на расстоянии больше метра – ни фига не видишь!
Дав насладиться рассматриванием моей фигуры и капюшона с прорезями для глаз на лице, спрашиваю:
– Ты как предпочитаешь? Чтоб я тебя вначале трахнул, а потом оприходовал по промежности плетью, или наоборот? Чтоб вначале оприходовал – а трахнул потом?
Вижу, долго не думает: соображает быстро!
– Вначале – трахнул! И, если можно – не один раз!
А умная. Понимает, что пока буду заниматься этим действом – пытать не смогу!
Да и ладно. Главное – это-то от меня не уйдёт!»
Андрей первым увидел пещеру. (Ну правильно! Шёл же впереди!)
Крикнул:
– Отряд, стой! Оставаться там! В тоннеле. Лейтенант Крамер. Остаётесь за старшую. Если увидите, что со мной что-то случилось – сами на выручку не бросайтесь! Пошлите для начала Элизабет. Она достаточно сильная и менее массивная. И сможет меня перетащить.
– Но Андрей! – это влезла Анна, – А если вас… Убьёт?!
– Ну, до этого, надеюсь, не дойдёт. Я не буду соваться, как идиот, напрямую в комплекс. Думаю, начну с осмотра периметра. А там, глядишь, и запасной вход найду.
– Но, может, лучше будет, если кто-то из нас пойдёт сразу – с вами? На всякий случай! Для подстраховки!
– Ну уж нет! Это будет меня невольно – отвлекать! Да и не сможет никто из вас двигаться абсолютно бесшумно… А мне сейчас нужно слышать малейший подозрительный звук. И направить всё своё внимание – как раз туда! На комплекс. И его ловушки!
Мысль понятна?
– Так точно, командир! – а молодец Магда. Теперь она, похоже, всеми потрохами – поддерживает его политику. Если эту штуку можно так назвать…
– Хорошо. Особенно внимательно смотрите всё же, и слушайте – назад! То есть – тоннель! Мы, конечно, «тылы» защитили, и подстраховали, и не ждём погони раньше, чем через сутки, но мало ли… Ну, я выдвигаюсь.
– Удачи, командир!
– Спасибо, Магда.
Андрей осторожно, сжимая в руке проверенное средство обороны – топор! – двинулся к чёрнеющей в примерно ста шагах впереди громаде: базе нацистов. Но – не напрямую! А как бы – заходя с фланга к видневшимся прямо в центре массивной высоченной стены, воротам. Идти старался так, чтоб не шуметь, и одновременно не пропустить момент, если под сапогом окажется предательская, проваливающаяся вниз, ловушка. Для этого он вначале слегка топал по месту, на которое собирался наступить, держа основной вес тела на другой ноге. Затем – топал сильней. И только когда со второго и третьего «топания» выяснял, что грунт, а, вернее, утоптанный снег – держит, и ничто не валится сверху, или не надвигается с боков, двигался дальше.
Это было, конечно, и муторно, и тяжко, и отнимало много времени, но работало.
Он нашёл целых две ловушки! На дне которых торчали в метре от поверхности острые зубья – стальные штыри. А боковые створки оказались утыканы тоже штырями – явно чем-то тёмным и опасным смазанные.
Первую ловушку Андрей обезвредил, мощными ударами выбив проржавевшие петли, вторую – просто завалив снятой с первой, створкой. Она отлично заклинила дверцы, даже позволив ничего в ней не трогать и не ломать. Да и правильно. Все эти ловушки помогут, если что, создать линию обороны против тех, кто сунется сюда, к ним…
Но вот он и у ворот!
«Трахать её начал с интересом. Но вскоре разочарованно вынул своего красноголового воина из её вздрагивающей куночки. Свинство!
Женщина не преувеличивала, когда говорила, что у неё – дети. Причём, по состоянию этой самой куночки можно прекрасно определить, что не меньше двоих! И рожала она их – сама. И оба были не меньше трёх-четырёх кило…
Потому что – словно в прорубь! То есть – никакого «плотного контакта»!
А я так не люблю.
Пришлось провести «предварительную подготовку».
А выразилась она в том, что нацепил я на неё «пояс невинности» – ну, вернее, просто кольцо, проходящее над бёдрами. Вставил в задний проход смазанный вазелином искусственный фаллос – самый большой из всех, что у меня имелся. Постарался вдвинуть – уж до упора! Теперь верёвками привязал его шуруп, ввинченный в задний торец – к кольцам, имеющимся по бокам «пояса». Ну вот. Теперь эта штука не вывалится, когда начну движения!
Дама всё это время орала благим матом, извивалась, если можно подёргивания в очень ограниченных пределах так назвать, проклинала меня, и честила на все корки! Потом вздумала упрекнуть:
– Ты же обещал, что вначале – трахнешь, а потом будешь бить!
– А я – и не бью! Я готовлю себе рабочее пространство для траханья!
На это она снова принялась ругаться.
Ну и ладно. Хотя… Отвлекает! И мешает работать.
Заткнул ей рот кляпом, да ещё подвязал платком. Вот теперь повернул на пару оборотов винт-расширитель. Представил себе, как там, в её заднем проходе, фаллос мой, доработанный так, как мне надо, увеличился в толщину на добрых пару сантиметров!
Уж она и завыла, и задёргалась! Но затем затихла, понимая, что лишние движения только причиняют больше боли, а толку от них – ноль!
Вот теперь я вставил и своё драгоценное хозяйство куда надо.
Ну вот: совсем другое дело!
Я знаю, что задний проход и куночку моей пухленькой кокеточки разделяет только тоненькая перегородочка. Мембрана. И теперь ощущения у меня будут совсем другие – так как выгнута в свободное пространство (То есть – в сторону вагины, сдавливая её и сжимая!) эта стеночка.
Отлично!!! Словно и правда – встречаюсь с девственницей!
Так что пусть себе воет и вопит – мне теперь куда как комфортней! И возбуждает – куда там настоящим девственницам! Ощущения – словно рука входит в тугую перчатку!
Просто чудо! И почему это я раньше не попробовал?!
А-а, да: потому что у Аминочки и так всё было – плотно и упруго, (Правда, после «обработки» плетью!) а у девственницы Натальи – так и вообще прекрасно!
Зато теперь могу консультировать старух и рожавших баб: как вернуть благосклонность мужа, и стимулировать его не искать на стороне «узеньких» щелей, а просто…
Грамотно использовать то, что под рукой!»
Свод пещеры над базой достигал в высоту добрых пятидесяти метров.
И он искрился, и отсвечивал в луче налобного фонаря. Андрей специально не делал его луч послабей: сейчас, когда от хорошего освещения зависит жизнь – экономить аккумулятор смысла нет. Тем более, что они запаслись этими самыми аккумуляторами. Но вот подзарядить использованные – пока негде. Потому что наверняка не сохранилось там, внутри, никаких источников электроэнергии. Всё-таки – пятьсот лет!..
Створки должны быть не заперты – во-всяком случае, так сказала Магда. Что они, позорно отступая, и унося раненных и убитых, не стали ничего запирать или запечатывать, а просто закрыли. Андрей подналёг. Выругался. Применил топор – чтоб поддеть нижнюю часть двери, и отодрать от пола примёрзшую кромку стальной створки. Это сработало: с треском дверь оторвалась от пола. И открылась теперь легко. Ну, сравнительно.
Распахнув створку, Андрей обнаружил на обратной стороне мощную щеколду: не меньше, чем из двадцатимиллиметровой стальной пластины, шириной с ладонь. Ого! Как же они её…
А-а, вот: сквозь щель между створками – ацетиленовой горелкой. А с другой стороны? Отлично! Запас у щеколды есть! Так что если что – запереться снова можно! До следующего раза. Только… Поможет, если снова не принесут горелку!
Внутри, естественно, оказалось темно – хоть глаз выколи. Но просовывание внутрь руки с фонариком показало только тамбур, и вторую дверь примерно в пяти шагах от первой. Логично. Чтоб не выпускать зря тепло из комплекса. Конечно, когда оно там есть. Антарктида, конечно – не космическая станция, но сходство, несомненно, имеется – и тут и там враждебная и агрессивная внешняя среда. Хотя…
Температуру здесь, в самой пещере, он оценил бы градусов в минус пять. Тепло. Ну, сравнительно. А вот в тоннеле было не выше минус двадцати…
Андрей махнул рукой своим. Те, аккуратно двигаясь по оставленным им через каждые десять шагов вешкам из консервных банок, потащили нарты к нему. На месте остались только сани самого Андрея – он приказал их не трогать. Да и то: они были самыми тяжёлыми, и дамы так и так не потянули бы их. Разве что – все вчетвером.
Впрочем, подумав, он двинулся и сам навстречу женщинам. На полпути они встретились. Андрей буркнул Анне, с перекошенным от натуги лицом возглавлявшей сейчас отряд:
– Ни в коем случае не сходите с тропы! И внутрь тамбура без меня – ни ногой!
– Поняла. – она пыхтела, как паровоз, – Не сойдём! И – не сунемся!
Андрей подумал, что работой на тренажёрах некоторые из его дам могли бы заниматься поплотней: потому что если б были потренированней, не пришлось бы сейчас так устать. Впрочем, Магда и Элизабет не выказывали признаков усталости. Хотя тащили, как каторжные, целых шесть часов. Что говорило и об отличной физической форме, и о выносливости. А если честно – Андрей не ждал, что они преодолеют двадцать с небольшим километров по ледяному тоннелю так быстро: за один фактически переход! С небольшими, буквально пятиминутными, остановками. Ну, и плюс остановка – на червей.
Но сейчас нужно расположиться внутри. И найти место, где можно согреться. И поесть. И переодеть промокшее насквозь нижнее бельё.
А для этого нужно хотя бы войти. О том, что может ожидать их там, за вторыми дверьми тамбура, он и думал, пока волочил, матерясь про себя, свои тяжеленные нарты к открытым воротам шлюза. Женщины уже ждали его. Снаружи. Он сказал:
– Магда. Расскажи-ка подробней про бревно.
– Ну как – бревно… Собственно, оно только по виду – так выглядит. Но, по-моему, сварено из бочек. Металлических. Литров по двести. И снаружи всё утыкано острыми шипами – со стороны, которая была обращена к нам. В длину оно… ну, верней – в ширину: во всю ширину прохода. И с потолка сорвалось, когда, Ванесса, моя заместительница на тот момент, наступила, как я сейчас думаю, на какую-то панель в полу.
– Понятно. Вы… Оставили его в том положении, как оно… Сорвалось?
– Ну да. Так оно, наверное, и висит. Потому что двое были убиты на месте, и ещё одна умерла через полчаса. Ту женщину, что оказалась ранена не сильно, а только получила сильный удар, удалось спасти. Но на обратную дорогу тогда у нас ушло пять часов: мы выкинули с нарт всё лишнее, и везли только людей! Бежали изо всех сил!
– Я так понимаю, что лишнее – это продукты, инструменты, и прочее очень полезное снаряжение?
– Да.
– И где же оно?
– Это я приказала позже приехать и забрать его. – Анна сейчас явно испытывала сожаление. Андрей сказал:
– Разумно. Добро не должно пропадать. Жаль только, что не оставили тогда вешек, по которым прошли к двери… Но довольно тянуть. Лезть внутрь всё равно придётся. Так что держитесь-ка вы пока снаружи, а мы с Элизабет попробуем взглянуть: вдруг там есть ещё какая-нибудь коварная фигня. То есть – ловушка.
– Ты что: вот так, с голыми руками, и полезешь?
Андрей повернулся к Магде. Похоже, девушка к нему… Прониклась. Но мешать…
– Нет. Я полезу во всеоружии, – он похлопал себя по груди, где проходил ремень от карабина, поправил пояс, где имелись ножны со здоровущим охотничьим ножом, и показал топор, зажатый в другой руке, – Но не думаю, что здесь остался кто-то, кто перезарядил чёртово бревно снова на потолок.
– Я не это имела в виду, – Магда нервно фыркнула, – А то, что наступать снова на пол так и так придётся. И чем ты планируешь защищаться от… Пассивных ловушек?
– А ничем. Поскольку надеюсь, что они закончились как раз – бревном. Да и вообще: нацисты были завзятыми прагматиками. И не стали бы оснащать свои жилые уровни и коридоры – лишними ловушками. Так ведь можно и своих людей, рассеянных или просто – забывчивых, потерять. Ну, пожелайте мне ни пуха.
– Чего?
– Что, трудно – просто сказать: «ни пуха ни пера»?
– Нет. Не трудно. Вот: ни пуха ни пера!
