Андрей Арсланович Мансуров
Прислужник своего «Естества»
– Внимание, отряд бойцов из Андропризона. Кто у вас командир?
Как ни странно, но лежавшая возле него на спине, и всё ещё державшая ногу на весу, поддерживая её обеими руками, женщина простонала:
– Я!.. Я у них – командир!
– Имя, звание.
– Старший сержант Оранха Санчес.
– Вас понял, старший сержант Санчес. Я – лейтенант запаса Андрей. – он назвал свою настоящую фамилию, – Доложите свою задачу. Которую вам дало руководство.
– Задача была… – женщина всё же застонала, и вдруг разрыдалась, – Передать вам ультиматум руководства Андропризона. И Совета. После чего доставить вас, сдавшихся, в Андропризон.
– А если бы мы – не сдались?
– Тогда сделать всё, чтоб никого из вас не осталось в живых!
– Ну и почему вы не стреляли в меня, когда я вышел сюда, наружу?
– Нам… – он увидел мучительную борьбу с болью. И, похоже, с самой собой. Но женщина продолжила, – Нечем стрелять! Патронов нет!
– Не удивительно. – Андрей хмыкнул, – я сам приказал забрать со склада все!
– Но там всё же ещё оставались! Неучтённые. На другой полке. Но мы потратили и их! На чёртовых ледяных червей!
– Ах, вот как. – Андрей подивился: оказывается, это – растревоженные и обозлённые его командой черви не давали бойцам из Андропризона пробиться к ним раньше! А полезные, оказывается, зверушки… – И как же вы с ними справились?
– Мы… Стреляли, пока не кончились боеприпасы… – Женщина теперь сидела, но обхватывать ногу руками не забывала, Ну а потом нам пришлось рубить их! Топорами. И колоть – острогами! Жаль, что при этом погибла Глава Совета…
– Ах вот почему столь важной операцией руководит простой старший сержант… Без обид, сержант! Я просто думаю, что теперь, после бегства со мной всего вашего руководства, и гибелью Главы Совета, у вас, оставшихся, нет причин искать своей смерти!
– Это как?
– Так я же уже объяснил! Если сунетесь сюда ещё раз – я действительно включу все наши мины-ловушки, и замаскированные тут повсюду, – он обвёл рукой, – осколочные фугасы! И всё живое в радиусе пятидесяти шагов превратится в кровавые ошмётки! Взрывчатки у нас сейчас – сколько угодно!
– Вот как? – женщина прищурилась, – И откуда же вы её достали, интересно?!
– А из боевых зарядов немецких торпед! Которые нашлись в трёх подводных лодках нацистов! – Андрей нагло усмехнулся прямо в возмущённое, но не лишённое привлекательности, лицо, – Я умею расплавлять на пару, и вытапливать ТНТ! Я же – мужчина! И знаю про оружие – всё! Ну, или почти всё.
Так что моя угроза – не блеф, и не пустой звук! – он повторно обвёл пространство вокруг них, – И если бы я захотел – вы все просто умерли бы, разорванные на мелкие кусочки! Но я вовсе не желаю чьей-то смерти. А хочу – переговоров. Нормальных. Поэтому.
Пусть твои подчинённые, госпожа старший сержант, перевяжут тебя, и отправляйтесь восвояси!
А руководству Совета передай мои слова: никаких больше «ультиматумов»! Я не принимаю диктата над собой! Уж если вести переговоры – то – только на равных!
И – на будущее. Моих подчинённых я вам «на растерзание» не выдам ни при каких условиях! Все они теперь – мои жёны. Законные. А если вы захотите, чтоб я «оплодотворял» для Содружества ещё каких-то, других, женщин – впредь согласовывайте это со мной! И с ними! – он показал себе за спину. Женщина кинула злобный взор туда, и снова перевела на него. Андрей оборачиваться не стал: в своей команде был уверен: без его приказа не высунутся! Помолчав, он сказал, пристально глядя в глаза старшего сержанта:
– И вот ещё что. Мы, конечно, могли бы прийти к консенсусу. С вашим Содружеством и Советом. Мирным путём. Но!
На взаимовыгодных и честных условиях!
Я, в-принципе, не против того, чтоб «работать» с новыми женщинами. Или даже – с пластиковыми куклами, – он криво усмехнулся, – Но за это потребую, чтоб никакие новые отряды «предъявительниц ультиматумов» нас здесь, на этой Базе, не беспокоили! И, естественно, чтоб вы поставляли нам продукты!
Мои предварительные условия понятны?
Женщина, несмотря на явно ещё сильную боль, слушавшая очень внимательно, нашла в себе силы тоже усмехнуться:
– А вы – не промах, Андрей! Хотя… То, как вы защищаете своих, и смело подошли ко мне, и освободили, несмотря на сильную боль в пальцах, – она указала на рукавицы Андрея, где пальцы и правда, ещё не совсем отошли, – говорит о вас, что вы – храбрый солдат. Сильный лидер. Человек, отвечающий за свои поступки. Принципиальный.
Пусть это звучит глупо, но после, так сказать, личного знакомства я была бы не против…
Оказаться в вашей команде!
– Я обещаю подумать над вашим предложением, Оранха. Вы кажетесь мне весьма привлекательной. И целеустремлённой. И мужественной. Отличные качества – для будущих ваших и моих детей! Но одобрю я или нет вашу кандидатуру – скажу позже.
А сейчас прошу вас: доведите до сведения вашего Совета требования и условия, выдвинутые нашей Колонией. Мне хотелось бы в течении, скажем, двух недель узнать о принятом Советом решении!
– Хорошо. Я всё передам. Однако…
Вряд ли они вот так, сходу, согласятся на все ваши условия! Ведь, во-первых – они помнят, что мы, наше сообщество, прекрасно жили пятьсот лет – без мужчин. А возрождать мужчин как пол, не очень хочется – вы можете вновь довести планету до глобального конфликта и гибели цивилизации! Ну а во-вторых – все понимают, что без этих самых дополнительных продуктов вы просто погибнете. С голоду!
Андрей откровенно плотоядно ухмыльнулся:
– Ошибочка. На обнаруженных нами подводных лодках нашёлся такой запас консервированных продуктов, что их с лихвой хватит и нам, и нашим будущим детям!
Так что от вас нам нужны будут только свежие фрукты-овощи… Ну, до той поры, пока мы не наладим собственное тепличное хозяйство!
– Ах, вот как… Значит, у вас тут – есть дневное… Или электрическое освещение?!
– Я не собираюсь раскрывать вам все наши, местные, секреты. И все тайны этой отлично оборудованной, – он плотоядно ухмыльнулся, – Базы. Но электричество у нас и правда – есть.
– Ну хорошо. Я всё поняла. А сейчас… – женщина снова скривилась от боли, – пусть меня перевяжут. И мы отправимся назад – в Андропризон.
Андрей кивнул. Подсунул руки, и приподнял тяжеленькое тело. Взял женщину на руки. Отнёс ко входу в тоннель. Женщины, стоявшие там, только молча на него пялились. Он сделал им знак, положив Оранху снова на лёд:
– Отряд! Приказ! Перевязать вашего командира! И доставить как можно скорее в госпиталь в Андропризоне! Выполнять!
Он повернулся спиной, и двинулся к дверям Базы. Не без интереса прослушав сказанный вполголоса комментарий от Оранхи: «Чёрт! А ведь его мои же подчинённые слушаются куда как лучше, чем меня. И выполняют порасторопней…»
Снова развернувшись у своих дверей, он наблюдал, качаясь на носках, чтоб не замёрзли пальцы ног, как старшего сержанта – перевязывают, и осторожно тащат на себе – к нартам, стоящим в тоннеле.
Будем надеяться, что на ближайшие две недели можно быть спокойным. (Разумеется, действительно оборудовав вход и фланги ловушками и минами-сюрпризами!) Раньше, по версии Анны, Совет решения не примет… Бюрократы же!
Думал Андрей сейчас только о технических проблемах.
Им и правда – нужно в самом ближайшем будущем повыплавить тротила из боевых зарядов торпед. И придумать, где взять чёртово электричество…
«…долго не могла отдышаться.
Собственно, я не стал уж очень сильно «работать» с ней – так, попридушивал чуть-чуть раза три-четыре, пока лицо не становилось красно-синим, глазки не выпучивались до прямо-таки опасных пределов, и язык не начинал вылезать изо рта!
В такие моменты её куночка начинает конвульсивно сокращаться, создавая поистине восхитительные ощущения у моего красноголового воина – у меня так не было даже во время орального секса! Да и сама она в такие моменты – вся прям извивается на верстаке, пытаясь вырваться из оков, и ещё что-то мне сказать… Ну вся прям – секси!..
А вот когда чуть отпускаю её трепещущее горлышко, и даю крупицам кислорода просочиться в её сдувшиеся и горящие огнём лёгкие, и она могла бы высказать мне всё, что думает по поводу своего «придушения» – уже молчит. Зато – смотрит. И стонет.
Этак вызывающе-возбуждающе…
И ведь знает, зар-раза такая, что я при этом и правда – возбуждаюсь ещё сильней! И сейчас, стало быть, постараюсь «достать» её посильнее, и проникнуть своим орудием – поглубже! Так, что только что – в горло к ней мой воин не входит с обратной стороны!..
И столько в её взгляде всего…
Не знаю, как описать – я же не чёртов поэт! Но имеется там, в глубине её серых глаз, и ненависть, и страх, и одновременно – дикое наслаждение!
Да-да: я вижу, что и она испытывает явно ни с чем из прежнего опыта не сравнимые ощущения! И она – то ли боится даже самой себе признаться, что кайфует от меня так, как ни от кого прежде, то ли и правда – хотела бы умереть в этот самый сладостный миг неземного блаженства! Как там говаривал Фауст: «Остановись, мгновенье – ты прекрасно!..»
Впрочем, это всё мои домыслы. Никому из нас, мужчин, не дано точно понять, что думает и ощущает женщина… По-другому у нас устроено мышление!
А на мои прямые вопросы, эта коза, сидя на цепи, и «отдыхая» от экзекуций, отвечать не желает. Ну, вернее – на вопросы про это. А вот на вопросы о здоровье, или на нейтральные темы – пожалуйста. И я прекрасно понимаю, почему она хочет и говорить со мной, и ещё чтоб я называл её по имени. Это я в фильме «Молчание ягнят» высмотрел – якобы, когда жертва становится не безликой болванкой, «очередной из…», а конкретно – женщиной под именем таким-то, садист-насильник, и даже маньяк, «испытывает трудности морального порядка», когда позже захочет её убить. Они же, типа, почти сроднились – беседуют, как двое старых знакомых. А сексуальные преступления и извращения связывают их куда сильней, чем даже каких родственничков… Интересная, конечно, теорийка. Типа «Стокгольмского синдрома».
И такая же правдоподобная.
Вон: мне не составит никакого труда хоть сейчас придушить её с…ное Величество – окончательно. И никаких «мук совести» я при этом испытывать не собираюсь!
Итак, из документов я отлично знаю, что зовут мою новую козу – Валентина. Валя, стало быть, как она хочет, чтоб я её называл. Ну ладно – Валя так Валя.
Всё равно это тебе, наивная дурочка, не поможет, когда ты перестанешь доставлять мне реальное наслаждение!
Ну, или просто – надоешь.
И меня потянет на что-то свеженькое. Пусть и не столь «изощрённое и подходящее», но – именно – свежее! Как мне кажется, именно поэтому, а вовсе не потому, что жён они разлюбили, и происходят все эти адюльтеры и измены от мужей – от желания ощутить что-то… Новенькое! А одной, даже самой распрекрасной, куночкой, можно пресытиться буквально за пару месяцев!
Однако я собираюсь заниматься сексом – до глубокой старости! Следовательно, как только обнаружу, что у меня на «Валю» плохо стоит – уж точно – придушу окончательно! Быть может, испытав на ней предварительно новые способы и методы пыток. А пока…
Поливаю водичкой на ремни из сыромятной кожи, которыми была стянута её посиневшая многострадальная вторая ступня – та, что не в гипсе. Отсоединяю крючки. Начинаю разматывать – медленно и осторожно: ремни впились, высохнув, глубоко, и даже сейчас после них остаются вмятины – будь здоров! Ножку они, конечно, стискивают, как в тисках, (Извините за тавтологию!) зато не имеют столь разрушительного эффекта, как те же тиски – гибкие, стало быть. Кожа же! Да и кости не повреждают. Хотя муки, судя по завываниям и проклятьям, вызывают – будь здоров! Методику перенял у америкосов. А те – у своих индейцев. Чёртовы Джи-Ай, то есть, американские пехотинцы, казнили так пленных во время войны во Вьетнаме, завязывая мокрые ремни им на шее…
И смерть – мучительна и неотвратима!
Следовательно – подходит и мне. Я вообще про пытки – много чего изучал…
Отвязываю её от верстака. Беру на руки, несу в её угол. Она морщится. Ворчит:
– Можно – поаккуратней? Не дрова несёшь!
– Извини, дорогая! – действительно, она права. Не нужно было задевать её всё ещё упакованной в гипс ногой о край верстака, – Я просто ещё не пришёл окончательно в себя после того неземного блаженства, которое ты мне даёшь!
– А вот прикалываться и издеваться вовсе не зачем! Садист вонючий!
– Дурочка. Я и не издеваюсь. Я уже тебе десять раз сказал: ты только потому ещё и жива, что и правда – задеваешь в тонкой и чувствительной натуре моего естества, – смотрю вниз, на это самое, как будто снова подающее признаки жизни, «естество», – некие невидимые струны! И они так восхитительно отдаются в моей нежной и романтичной душе, что я готов предаваться сексу с тобой ещё долгие годы! Ну а вонючий я… Всё правильно: от адреналина! Это – нормально для здорового и половозрелого кобеля!
– Ты – мерзкая и циничная скотина! – однако в тоне нет подлинной страсти и даже ненависти. Она просто констатирует этот факт, – Как бы я хотела убить тебя!
Опускаю её на её жёстковатую лежанку, и печально – разумеется, делано! – усмехаюсь:
– Ну что ты, ласточка моя! Если б ты меня убила – кто бы стал доставлять твоему истосковавшемуся по ласке телу – неземное блаженство?! И потакал бы твоим отвратительным пристрастиям к самоистязательству? И мазохистским привычкам?
Ну а я – вот он! Предел твоих мечтаний! Состоявшийся и квалифицированный садист с изощрённым пыточным набором! Ну а насчёт – убить меня…
Да, в-принципе, можно.
Но не нужно.
А говоря практичней – убив меня, ты попросту умерла бы тут, в подвале. От голода – воды-то тут – сколько угодно. Потому что код от нашего замка знаю только я!
Она делает вид, что сердита:
– Я могла бы подобрать код простым перебором комбинаций!
– Ага. Ухлопав на это примерно восемь месяцев – код-то – восьмизначный! Как в банковском сейфе. От голода ты умерла бы всё же – раньше.
– Тварь! Вонючий подонок! Сволочь поганая! – она плюёт мне в лицо, после чего принимается рыдать. Закрывает лицо руками – руки у неё целы. Я пока не трогал их.
– Пора бы тебе придумать оскорбления посвежей и пооригинальней. А то ты по пятьсот восемьдесят третьему разу повторяешь одно и то же! Вот, кстати: принести тебе почитать словарь синонимов?
Она начинает рыдать в голос, отворачиваясь от меня к стенке. Тело сотрясается, всхлипы и стоны могли бы разжалобить и Мюллера. Или Торквемаду какого. Но не меня.
Знаю, что в таких случаях пытаться продолжать разговор бессмысленно, и просто переношу к её лежаку из другого угла кувшин со свежей водой, и коробку с бутербродами и молотым шашлыком. Шашлык я покупаю в городе, там, где работаю. И он отлично хранится в морозилке. А разогреваю в микроволновке. Впрочем, тот, что приношу ей, остывает к моменту окончания наших с ней «упражнений»…
И почему-то каждый раз выясняется, что после секса у неё нет аппетита.
Странно, да?»
Когда последний силуэт горе-воинов, а вернее – воительниц, исчез за изгибом ледового тоннеля, Андрей вошёл снова в дверь. Закрыл её, запер. Девочки уже встали с пола, и сейчас стояли перед ним в ряд, молча глядя на него. Невольно ему подумалось, что вот сейчас и начнётся…
Семейные разборки.
Дескать, какое он имел право подписываться на секс – с посторонними женщинами! Пусть и выбранными и назначенными Советом!
Однако началось с другого:
– Почему ты был так уверен, что все они будут тебя слушаться? – в тоне Анна имелся и оттенок злости, и немного презрения (Очевидно – к послушавшимся его «овцам».), и изрядная доля банальной зависти.
– Это – просто. – Андрей пожал плечами, – Вы же сами, с младенчества, в этих ваших Интернатах, приучали их к послушанию. И дисциплине. То есть – рабская привычка слушаться вышестоящего – с молоком, как говорится, матери, впиталась в их дух и плоть.
Так что мне достаточно было держаться уверенно. И всем видом показывать, кто здесь – начальник. Чтобы сработали рефлексы. Ну и, понятное дело, помог и мой отработанный за долгие годы командный голос! А ещё, думаю, мне очень повезло. Их непосредственная начальница, – Андрей подмигнул Магде. Та криво усмехнулась в ответ, – покинула их. Старшего сержанта сделал неработоспособной капкан. А Глава Совета, которой полагалось бы заправлять там, в Андропризоне, всем – погибла, пытаясь отбить нападение ледяных червей.
Так что среди персонала, думаю, царит растерянность и уныние!
И наш любимый Андропризон сейчас – словно яблочко на блюдечке!
Приходи, кто хошь – захватывай, владей!
Воля к сопротивлению подавлена, гарнизон в растерянности, и даже патронов – отстреливаться! – нет! И, думаю, что эта свежая и полезнейшая информация может ввести кардинальные коррективы в наши планы!
А именно! – он обвёл своё всё ещё сердито глядящее воинство пристальным взором, – Как вы смотрите на такой план? Собираем манатки, возвращаемся, и захватываем действительно – весь Андропризон?!
В нём-то жить – гораздо удобней, чем тут, на холодрыге? Да и запасов пищи там – достаточно!
– Чёрт возьми! – у Магды буквально огнём загорелись хитрущие прищуренные глаза, – А ведь и правда – запросто! С таким-то командиром, смелым, решительным, инициативным и не сомневающимся в своей непогрешимости – запросто! Тем более, что и патроны все – у нас!
– Хватит прикалываться. – Андрей посмотрел на неё делано сердитым взглядом, – Я и не думаю шутить! В Андропризоне есть реактор. И даже если мы просто – выгоним всех остальных из Андропризона – на склады у причала, оборону организуем легко!
– Но постой, Андрей, – Анна закусила губу, – Склады у причала там, на побережьи, не отапливаются. И даже если Совет уже выслал новый корабль с командой десантниц – раньше, чем через две недели он туда не доберётся. Значит, все, кого мы выгоним из теплых помещений – замёрзнут! И погибнут!
Андрей почесал в затылке.
Интересно.
Анна в его способности организовать такое нападение, провести его успешно, и захватить огромное подземное строение – не сомневается. Но ей жаль женщин, которых его план предусматривает из Андропризона – эвакуировать. Ведь и правда – могут замёрзнуть. Антарктида всё-таки. На «свежем воздухе» снаружи – минус тридцать…
С другой стороны – есть же тот корабль, на котором прибыла эта самая Жизель. Привезшая «пятьдесят отборных».. Пусть он и отошёл, от греха подальше, от пирса – но – явно же где-то рядом?..
– Хорошо. Тогда как вам такой план – мы загоняем всех захваченных пленных – в подвальный уровень Андропризона, и блокируем выходы. Кормим, поим, обогреваем. До тех пор, пока не прибывает этот самый второй корабль. А когда прибывает – отсылаем всех лишних, кто не захочет подчиниться лично мне, а останется верным вашему Совету – туда!
– Нет, так не пойдёт! – Магда сердито хмурилась, – Ведь на корабле наверняка не будет места! Там же прибудут регулярные части десантуры: чтоб захватить как раз – нас!
И уж вооружены они будут – не вот такими дохленькими пукалками! – Магда презрительно похлопала себя по ремню карабина, так и болтавшегося за плечами.
– Логично. – Андрей кивнул, – Тогда как смотрите на то, чтоб и правда – повыплавить тротила из наших любимых торпед, и организовать небольшую демонстрацию силы? Мины с направленным действием взрыва я делать действительно умею! Заодно можно и уложить навсегда человек сто этих самых десантников где-нибудь на бескрайних просторах ледового континента. При таком морозе им и могилы не понадобятся…
– Андрей! Ты это – серьёзно?
– Серьёзно, Элизабет, куда уж тут – шутить?
– Но ведь эти несчастные десантницы – ни в чём не виноваты?! Им же дали приказ!
– Согласен. План жестокий. И убивать несчастных бесправных рабынь мне тоже не хотелось бы. – он посмотрел в глаза женщины. Помолчал. И продолжил, – Но, с другой стороны, как ещё мы можем вызвать уважение к нам? И доказать серьёзность наших намерений?
А, главное – защитить наш будущий Дом от новых поползновений?
– И всё же это – неправильно! – видно было, что Элизабет, да и остальные женщины внутренне против его плана, и привычка подчиняться устоям и традициям Социума въелась в их души так прочно, что просто так не выбить. Тут, скорее, нужно выдавливать. Как, вот именно, раба – по капле…
Но убивать, да ещё – женщин, он и сам не хотел бы. Потому что одно дело – когда – в подвале, для конкретной цели (Ублажить своего Главного друга!), а другое – когда в заведомо невыигрышной для них, «нечестной» ситуации. Против мин-то – не повоюешь…
– Ладно. Гарнизон! Вняв высказанным возражениям, я отменяю план по уничтожению десанта. Попробуем договориться. Но!
Для этого нам нужны аргументы. Сильные. Парочку я уже придумал. Остальные придумаем по дороге.
А сейчас – ноги в руки, и – паковаться!
Поскольку Глава Совета умерла, а старший сержант сейчас в нерабочем состоянии, объявляю себя – новым начальником сооружения, известного как Андропризон! Есть возражения?
Возражений не нашлось, зато посыпались комментарии:
– Мы его ещё даже не захватили! – от Магды.
– Если девочки не захотят тебя слушаться – нам всем, как ты говоришь – кирдык! Их намного больше! Скрутят только так! Хотя бы, пока мы будем спать! – от Элизабет.
– Мне нравится идея о том, чтоб жить, и правда, снова в оборудованном и освоенном здании. С электричеством, и запасами еды. Да и всё там – нам знакомо. Но как мы сможем за всем этим – присматривать?! Нас же – всего пятеро! А хозяйство там – большое! – от Анны.
Жаклин как всегда предпочла промолчать.
Андрей сказал:
– Чтоб захватить Андропризон, нужно действовать быстро. Нас там сейчас не ждут – в этом наше преимущество. Инициатива, так сказать, в наших руках.
Далее. Если «девочки» не захотят меня слушаться – я просто перестреляю таких девочек. Для острастки и вразумления остальных. Не до смерти, понятно – просто проделаю пару дырок в их ногах – после такого не больно-то повыступаешь! И подействуешь. Не думаю, что недовольных и не желающих подчиниться грубой силе после расстрела пары-тройки особо ретивых, будет очень много! Вас, к счастью, приучили бояться начальства! И слушаться.
Думаю, уж на такую-то жертву мы сможем пойти – это не убийство ста десантниц. Ничего: моя совесть выдержит. Выдерживала и не такое! Ну, вы в курсе…
А насчёт – захватить нас врасплох – так не смогут же, если будут заблокированы на нижнем уровне, и мы будем выставлять дежурных. Но, думаю, до этого не дойдёт.
Ну и наконец, о том, «как мы будем обслуживать».
Да очень просто. Предложим остаться с нами, в нашей команде, всем, кто этого захочет!!!
Думаю, таких найдётся достаточно! Ну а не найдётся – так вам же лучше! Потому что секса на вашу долю достанется тогда – больше!
Вопросы?
Вопросов снова не последовало, но Жаклин-таки проворчала:
– Не слишком ли много на себя берёт ваш «красноголовый воин», командир?
Андрей не придумал ничего лучше, чем раскатисто расхохотаться. Сказал:
– Жаклин, ты молодец! Абсолютно верно указала мой главный аргумент в нашем будущем предложении всем доброволицам…
Ну а что до его работоспособности…
Надеюсь, лет пятнадцать в моём распоряжении точно – есть.
У меня отличная наследственность – дед мог до семидесяти. А дожил до девяноста. А отец – не знаю, до скольки лет. Когда меня «взяли» – ему было восемьдесят.
И он – мог!
Анна пристально и долго смотрела ему прямо в глаза. Спросила:
– Ты и правда – уверен, что мы, вот так, сходу, и без подготовки, сможем захватить власть в Андропризоне? Где персонала сейчас – почти сто человек?
Он помолчал, прежде чем ответить. Обвёл посерьёзневшим взглядом своё настороженно смотрящее на него воинство. Сказал:
– Да. Думаю, особых проблем не будет. Объясню. Сейчас нам наплевать, что персонала» там – сто человек. Девяносто процентов из них – абсолютно безопасны. Поскольку воспитаны, как покорные овцы. И всегда слушаются начальства. И его приказов. И ненужной инициативы не проявляют. И мы легко добьёмся от них подчинения и послушания. Опасность для нас могут представлять только профессиональные солдаты. А их мы сейчас видели. Они попросту деморализованы. И беззащитны. И – без командира.
Конечно, я был уверен, что у них есть и пистолеты… Но, похоже, им и в голову не пришло достать и применить их! Без приказа! (Ну нет там ни у кого «командирских» привычек и желания взять инициативу в свои руки! Ну правильно: потом, может, придётся отвечать! Перед Трибуналом!)
Сейчас они (Если не встретят снова червей!) прибудут в Андропризон. Доложат какому-нибудь дежурному старшему оператору о ситуации. Та будет думать, в какой бы форме лучше сообщить об этой неприятнейшей ситуации – Совету. Но рано или поздно – соберётся с духом, и доложит. И вот пока там, в Совете, будут думать и решать, и создавать комиссии, стратегическая инициатива – в наших руках!
И мы спокойно, не встретив организованного сопротивления, поскольку старший сержант будет как раз – под воздействием наркоза, обезоружим и захватим этот несчастный гарнизон!
После чего кадровых солдат сразу – изолируем. Например, в карцере. Или даже – моих «апартаментах». А уж с остальными…
Разберёмся!
Возражения, вопросы?
– А нам обязательно волокать на себе назад все те продукты, что мы притащили?
– Нет, Элизабет. Продукты мы просто оставим здесь. И возьмём с собой только двое нартов. Те, что с ящиками с патронами и гранатами. И те, что с одеждой. А всё остальное отберём там, на месте, в качестве военных трофеев. У «противника»!
Ну, вперёд. Главное – выдвинуться побыстрее. Всё остальное можем додумать и решить по дороге!
Однако обгонять этих горе-воительниц смысла не вижу.
Они должны доложить о нашей полной победе. И превосходстве. И ловушках.
Словом – перепугать персонал Андропризона не на шутку!
И нам будет проще захватить его.
Страх и растерянность врага – наши главные союзники!
Сборы много времени не заняли: загрузить назад, на нарты, и прикрепить ремнями все ящики с патронами и гранатами, и запасные парки и мешки с нижним бельём удалось за час. Вытащить эти сильно полегчавшие сани наружу, за двери, смогли за пять минут.
После чего осталось только потушить печку, освободить от трубы вентиляционные отверстия их «каюты», окинуть ностальгирующим взором на прощанье казённый интерьер. Вздохнуть. И отчалить.
Когда вышли за порог тамбура, и прикрыли за собой внешние двери, Андрей невольно остановился. Похлопал по створке:
– Спасибо, База! «Новая Швабия»! Нам было интересно жить здесь!
– Ты с кем это разговариваешь? Уж не с этим ли строением?!
– С ним самым, Магда. Благодарю за тепло и уют, которые оно нам предоставило!
– Да ты ненормальный. – Магда говорила это спокойно. Просто констатируя факт, – Шизофреник. Никто в здравом уме не станет разговаривать с, с… Зданием!
Оно же – неживое!
Андрей развернулся к женщине. Посмотрел на неё с сожалением. Вздохнул:
– Не бывает – «неживых» зданий. Домов. Чем дольше строение просуществовало на свете, тем более оно живое. И – с индивидуальностью! Особенно это заметно по всяким старинным замкам, крепостям, имениям. У каждого есть свой характер. И своя история. А складывается она, конечно, из историй тех людей, тех личностей, что в этих зданиях обитали. После каждого человека остаётся некий… Дух!
Впрочем, вероятно, вам этого не понять. А вот мужчины считали живыми – квартиру, и дом, и свою машину, – ну, автомобиль! – и компьютер, и даже швейную машинку жены. И даже то место, где такой мужчина любит рыбачить – священно! Все они – формально пусть и не живые, но! Если не обращаться хорошо, и не говорить ласково – начинают барахлить и плохо работать! На ровном, казалось бы, месте!
Так что это – не шизофрения. А банальная благодарность. За то, что здание это позволило нам устроиться. Пожить. И никого не убило! В отличии от предыдущей партии посетительниц. Чем-то, видать, они ему насолили. Например, презрением. К его возрасту. И отсутствием уважения. (Ругались на него, например!)
– Ты прав, чёрт возьми. Нам этого не понять. Погоди, как же оно называлось?..
А-а, фетишизм! Язычество!
Андрей пожал плечами:
– Верно. Примерно так. Но! Имей в виду, моя правая рука и главная жена. Традиции и привычки мужчин – проверены временем. И – практикой! Так что лучше я буду выглядеть идиотом, но за наши оставленные в целости и сохранности жизни это здание – поблагодарю! Оно реально дало нам приют! За что ему в который раз – спасибо.
Ну а сейчас давайте отложим до лучших времён обсуждение моего мистицизма, фетишизма, шизофрении и прочих неактуальных прелестей, а выдвинемся в поход. Наша задача: достичь верхнего входного тамбура не более чем через пару часов после солдат!
Повторный поход по уже отлично знакомому тоннелю проходил и куда быстрей, и в то же время – скучней. Нарты, сильно полегчавшие после того, как с них сняли всё лишнее, тащить было легко. Андрей менялся с Магдой каждый час – они тащили и подталкивали по очереди передние, с боеприпасами, и поэтому более тяжёлые. Анна, Элизабет и Жаклин, впрягшись сразу втроём, буксировали вторые, держась позади шагах в десяти.
Однако очень скоро все они вновь пропотели почти насквозь, и пыхтели, как тягловые лошади. Андрей решил, что никакие тренажёры девочкам не помогли. Одно дело – качаться в тёплой и уютной светлой громаде спортзала, а другое – заниматься настоящей физической работой. В полумраке, рассеиваемом только лучиками их подсевших налобных фонарей, и на жуткой холодрыге, когда пар от дыхания очень быстро намерзает на усах, как у него, и нижней части капюшона – как у девочек.
Они почти не переговаривались, пока не добрались до памятного места, где на них напали ледяные черви. Насколько Андрей помнил, это – примерно середина маршрута.
Отверстия в стенах тоннеля имелись в куда большем количестве, чем раньше. Андрей подумал, что всё верно: раз начав выбираться наружу, учуяв свежее мясо, вся эта колония, или – популяция, так и должна была ринуться в бой! Чтоб задавить противника – числом и массой! И всех сожрать!
И ведь у чёртовых червей получилось! Почти. И если б не Жизель – фиг бы кто додумался. Так и сидели бы, запершись внутри, надеясь на прочность бетонных стен, и дрожа от страха… Ну так – женщины же!..
Другое дело, что здесь сейчас было безопасно. Сравнительно. Поскольку он всё же надеялся, что черви там, в глубине, закончились, а тех, что выползли – прикончили…
Он обернулся:
– Делаем привал. Десять минут. Разрешаю лечь. – он и сам первым подал пример, растянувшись на спине прямо на более-менее ровном участке пола.
К нему подобралась Магда. Прилегла рядом, повернувшись лицом:
– Андрей. А когда мы захватим Андропризон – мы сможем наконец – ?..
– Конечно, ласточка моя ненаглядная. Мне эта мысль и в голову-то пришла только потому, что я долго думал, как же нам этим заниматься в необжитом, холодном и неприютном, нацистском бункере! А тут – представляешь?! Такая приятная новость: Глава Совета – мертва, а старший сержант – недееспособна! Да если я, с такими бравыми жёнами, не справлюсь с руководством операцией, и мы не захватим чёртов Андропризон при таких-то условиях – я съем свою шляпу!
